Текст книги "Приют Одиннадцати"
Автор книги: Вячеслав Ракитянский
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Лист перетащил водителя на пассажирское сиденье и сел за руль. Отпустил стояночный тормоз, толкнул рычаг вперёд и с силой надавил на педаль газа. Машина несколько раз дёрнулась и, загребая снег передними колёсами, рванула с места.
– Чёртова техника!
Первую сотню метров он боролся с рычагом переключения скоростей. Ракеш закашлялся и попытался повернуться в сторону Листа. Манфред ударил его наотмашь по лицу, и тот затих, запрокинув голову.
Всякий раз, когда в зеркале заднего вида вспыхивал свет фар, Манфред топил педаль газа в самый пол, рискуя вылететь с трассы. К двум часам ночи повалил снег, и видимость стала ни к чёрту. Лист с остервенением щёлкал тумблерами, пытаясь включить дворники.
– Рычаг справа от руля, – прохрипел Ракеш.
Он наклонился вперёд, шевелил разбитыми губами и сплёвывал сгустки крови себе под ноги. Манфред включил дворники и хотел в очередной раз вырубить Ракеша, но передумал. Тот сидел тихо, перепуганный насмерть.
– Оружие есть? – спросил Лист.
– Я не ношу оружия, – прошепелявил Ракеш и высморкался на коврик. – Ну ты и сукин сын!
Впервые за всё время он обратился к Манфреду на “ты”.
Ракеш выпрямился и запрокинул голову, пытаясь остановить кровь. Манфреду приходилось следить за ним, за дорогой, поглядывать в боковые зеркала. Слава богу, на всём протяжении трассы, насколько было видно, он не заметил ни одной машины. В такую погоду только сумасшедший рискнёт сесть за руль.
– Чёрт бы вас побрал, Лист! Вы мне зуб выбили.
– Заткнитесь, Ракеш. Не нравится моя компания, могу высадить прямо здесь. Может, сдохнете за ночь, если приятели вас не подберут.
Ракеш шморгнул носом и потянулся к бардачку. Манфред не раздумывая ударил его по запястьям – машина вильнула и ушла в занос. Ракеш упёрся руками в торпедо, а Манфред вывернул руль, пытаясь вернуть машину на трассу.
– Вы ненормальный! Мне салфетки нужны.
Манфред сбавил скорость, пошарил в бардачке, вытащил пачку салфеток. Швырнул их на колени Ракеша. Индус вытер кровь с лица.
– Ещё раз дёрнешься, и я убью тебя, так и знай! Я не шучу.
– Вы всё неправильно поняли.
Манфред не ответил, продолжая вести машину на максимально возможной скорости.
– Вы напрасно мне не доверяете. Я тут совершенно ни при чём.
– Уже да.
– Что значит – уже да?
– А то и значит! Лимит доверия вы исчерпали. Могу использовать вас как прикрытие, да и то сомнительное. Ваши друзья пожертвуют вами при первом удобном случае.
– Они мне не друзья.
– Коллеги, какая разница?
– Да, я действительно какое-то время работал не Элизабет. Дело в том, что…
– Да-да-да. Хватит пороть чушь! Я не верю больше ни одному вашему слову.
– Дайте хотя бы объяснить…
– Кто она такая, эта сучка?
– Она родственница Хирта. Он после войны скрывался в Шварцвальде. Свою работу продолжать не мог, к тому времени совершенно выжил из ума. У него была приёмная дочь, Ева…
Манфред начал терять терпение. Вся эта история ему была совершенно не интересна.
– Не тяните резину, Ракеш. Мне нет дела ни до сумасшествия Хирта, ни до его детей. Меня интересует только Элизабет. Кто она?
– Элизабет его внучка. Ева узнала про тетрадь ещё при жизни отца. Она жила в Штатах. Училась, потом основала клинику “Онкомедикал” в Атланте. Специализировалась на лечении рака. Открыла несколько филиалов в Европе. Ходили слухи, что Август Хирт покончил с собой сразу после войны, хотя его искали вплоть до шестидесятых. На самом деле он скрывался в одной из клиник дочери под видом больного. Ева Джонсон нашла меня, когда я проходил практику в Эссене. Предложила хорошие условия, и я…
– Давайте конкретнее, доктор. Утомляют меня все эти подробности.
– Хорошо, хорошо. Вы только держите себя в руках.
– Постараюсь.
– Хирт ещё в сорок четвёртом пытался разыскать Гюнтера, он был уверен, что тетрадь у него. Фон Зиверс подключил гестапо, но всё безрезультатно. Уде пропал, как сквозь землю провалился. Мюллер хорошо делал свою работу, но и он в итоге не смог выйти на след. Это уже потом оказалось, что они искали не того. Да было уже и поздно – война закончилась. Американцы после сорок пятого сразу наложили лапу на все работы Аненербе. Я вам рассказывал, что на допросе сказал Зиверс…
Манфред нетерпеливо кивнул.
– Я помню, помню. Дальше давайте.
– Ева была в курсе всех дел. У неё были связи с теми, кого не осудили в Нюрнберге. Они вышли на вас в начале шестьдесят второго.
– На меня? – Манфред недовольно оскалился.
– Хорошо, не на вас. На того, кто жил под вашим именем.
– Я вас попрошу впредь не впутывать меня в историю с этой вашей тетрадкой, дьявол её забери!
– Хорошо. Я постараюсь…
– Да уж постарайтесь. Что там дальше?
– Они вышли на след, обыскивали квартиру. Однажды Флетчер даже видел тетрадь. Держал её в руках, незадолго до гибели Листа. А потом внезапная смерть оборвала и эту последнюю ниточку. Ева так и не смогла выяснить, куда вы… Он спрятал записи. После его смерти в клиниках Гамбурга и в Ганновере были установлены пеленгаторы, настроенные на частоту вашего “Фридриха”. Они знали, что на Кавказе один из передатчиков перестал подавать сигналы ещё в конце сорок второго. Институт Аненербе работал там полгода. На Эльбрусе неоднократно пропадали люди, вы в курсе.
Манфред кивнул. Он сам видел записи и дневники в горном отеле. Подумал, что неплохо бы разгадать тайну своего появления здесь и сейчас. Это не его мир, не его время. Он здесь чужой. Понял, что кроме индуса никто не сможет ему помочь, немного успокоился.
– Я помню, – ответил Лист, – происходило много странного, необъяснимого. Пропали два наших стрелка. Хронометры работали со сбоями, с радиосвязью творилось чёрт знает что. Техника не выдерживала, люди были на пределе.
– Я догадываюсь, что произошло. Аненербе искали на Кавказе Шамбалу. Возможно, вам повезло больше, чем Зиверсу. Поэтому вашего появления ждали сорок лет. Для Евы, а потом и для Элизабет это был последний шанс найти записи.
– Я слабо верю во всю эту чушь. Вам самому это не кажется бредом?
– Возможно, для вас, католика, всё услышанное – бред сумасшедшего.
– А для вас?
– У нас религии разные. Буддист не увидит в этом ничего необычного. У каждого своё. Вы же принимаете стигматы и мироточение? Считаете это возможным? Почему же реинкарнация кажется вам необъяснимой?
Ракеш замолчал, давая возможность Манфреду если и не понять причину, то хотя бы свыкнуться с реальностью своего второго рождения. Лист действительно был в замешательстве, не мог до конца поверить в эту чудовищную бредятину, но против фактов не попрёшь. Он жив и вполне здоров, управляет машиной, дерётся, скачет по горам, даже девушка у него есть. Сейчас две тысячи пятый год, и это тоже очевидно. Кроме того, несколько часов назад он вытащил из расщелины эту проклятую тетрадь.
Лист оглянулся на заднее сиденье. Рюкзак лежал там же, куда он его бросил. Ещё один неопровержимый факт.
Всему этому должно быть простое объяснение. Логическое.
Манфред прокручивал в мозгу различные варианты, путался, от этого злился. Скорее всего, он просто потерял память после аварии. Ракеш убедил его в том, чего на самом деле не было, это очевидно. Использовал свои буддистские штучки, не иначе. Им просто нужна эта проклятая тетрадь, вот и всё. Остальное – выдумки. Тогда откуда у него память о войне? Нет, тут как раз всё просто – он наверняка читал об этом, слышал из разговоров… Нет, невозможно. Слишком уж явными были видения. Настоящими. Их можно было потрогать. Почему он ничего не помнит после Кавказа? И в то же время вспомнил номер квартиры, узнал дом. Если он там жил, то ему как минимум должно быть лет восемьдесят, если не больше. Ничего не сходится.
Он нервно стиснул руль. Решил об этом больше не думать. Нужно остановиться возле первого попавшегося отеля и высадить Ракеша. А пока суд да дело, выведать побольше.
– Почему вы не взяли меня ещё в Кёльне? Кому нужен был весь этот цирк? Погони дурацкие…
Ракеш усмехнулся и тут же застонал от боли. Манфред сбавил скорость, посмотрел на его разбитое лицо.
– Вы могли сразу накачать меня вашими препаратами и узнать правду. Вместо этого стали таскать меня по кладбищам. Какой смысл?
– Я же сказал вам, что уже не работаю на Джонсон. Раньше работал… Она всегда считала, что я могу быть ей полезен гораздо больше, чем просто медик. Из-за моего происхождения и некоторых особенностей, скажем так.
– Что за особенности? У вас есть хвост?
– У меня есть способности, которые могут показаться странными и необычными…
– Ага, это я уже понял.
Ракеш отвернулся и уставился в окно. Ему не понравился тон Манфреда. Лист усмехнулся.
– Да ладно вам. Я пошутил. Валяйте дальше, я слушаю.
Ракеш молчал, и Манфред решил оставить его в покое.
Снег постепенно прекратился, начали попадаться встречные машины, осторожно ползущие по заснеженной трассе. Ракеш, не поворачивая головы, неожиданно спросил Манфреда о тетради.
– Она при вас?
– Вы её не получите, Ракеш.
– Она мне не нужна. Честно говоря, последние несколько месяцев я чувствовал: что-то должно произойти. Знал, что вы появитесь…
– Да ну?!
– Вы можете мне не верить, конечно…
– Я и не верю.
Ракеш кивнул и сел ровно, глядя перед собой.
– Будет лучше, если всё вернётся туда, откуда началось. Эта тетрадь… Она, конечно, дорогого стоит. Но всё это не пройдёт безнаказанно. Да и вам тут не жить, Манфред. Время должно идти своим чередом, и события тоже. И то и другое можно обмануть, но ненадолго. Один неверный шаг, одна осечка, и всё полетит в тартарары.
(обратно)
Глава 21
Германия, Франкфурт-на-Майне. 2005 год.
Манфред уходил от пространных, малопонятных разговоров о необратимом течении времени, последовательности событий и о том, что может получиться, если и то и другое изменит свой ход. Философская болтовня начинала его угнетать. Ракеш твердил о последствиях, пророчил Листу ужасающие перспективы, если тот решит остаться в новом качестве.
– Вы будете изгоем. Вы не приспособлены к жизни в нынешних условиях. Это абсурд! Долго вы не протянете.
– Что вы меня пугаете? По крайней мере, я здесь уже почти неделю. Раздобыл тетрадь, даже на Эйгер поднялся. Люди ко всему привыкают.
– Мы говорим о разных вещах. Одно дело привыкнуть к условиям, климату… К притеснениям, к боли, наконец. И совсем другое – оказаться в чужом времени, да ещё с багажом воспоминаний полувековой давности. Последние дни вы находились в стрессе, скрывались, были максимально заняты. А когда станете свободней, ваши мысли просто сведут вас с ума.
По приезде во Франкфурт Манфред снял номер в мотеле на самой окраине города. В одноэтажном гадюшнике с них даже паспортов не потребовали. Достаточно было поставить закорючку в журнале регистрации.
Зачем Лист притащил с собой Ракеша, он не мог объяснить. Манфред вообще находился в некотором тупике. После бурной и насыщенной событиями недели его как будто окатили холодной водой – не было конкретного плана действий, некуда было ехать, да и что делать с тетрадью Хирта, он тоже не знал, нуждался в совете. Закралась мрачная мысль о том, что, возможно, индус прав. Ему и вправду тяжело будет переварить информацию, когда всё окончательно успокоится. Впрочем, о спокойном разрешении проблемы можно было только мечтать. Записи у него в руках, и Элизабет сделает всё, чтобы их получить. Его найдут, это всего лишь вопрос времени. Пока он держит тетрадь при себе, его жизнь будет подвергаться опасности. Об этом же твердил Ракеш.
– Вы даже не догадываетесь о её возможностях. Элизабет из-под земли достанет то, к чему имеет интерес. Она вытащила вас из прошлого, что ей стоит отыскать ваш след здесь, в Германии?
– Испугали! Её наёмники – дилетанты. Включая и вас, кстати.
– Дело даже не в этом. Элизабет, тетрадь… Я не о том. Это всего лишь вершина айсберга. Гораздо опасней то, что скрывается под водой.
– Опять вы за своё.
– Вы становитесь другим, разве сами не видите?
– А что не так?
– Вы совершаете поступки, для вас нехарактерные. Чего только стоит ваша выходка в машине.
– Я вас подозревал. До сих пор подозреваю.
Манфред обманывал себя. Было заметно, как он начинает меняться. Что-то тёмное засело внутри, постоянно прорываясь наружу. Вчера в машине он почувствовал, что ему доставляет удовольствие избивать Ракеша, хотя особой необходимости в этом не было. Утром, когда зашел к нему в комнату, поймал себя на мысли, что может раз и навсегда разделаться с индусом – просто задушить, пока тот спит.
*
Манфред вскрыл пакет и вытащил тетрадь. Рассмотрел обложку. На её потрепанной поверхности, как на человеческом лице, время оставило свои шрамы: операционная Хирта, танки союзников, окровавленные бинты, временное забвение в тайнике и второе появление на свет.
Полинявшие страницы, исписанные небрежным размашистым почерком. Невозможно разобрать, о чём писал Хирт. Термины, таблицы и рисунки, понять которые мог только профессионал. Манфред подумал, что Ракеш наверняка смог бы расшифровать эти каракули. Но тетрадь он не получит ни при каких обстоятельствах.
Ему казалось странным, что Ракеш абсолютно перестал интересоваться трудами Хирта. Он спросил о записях только один раз, в машине. С тех пор не задал Манфреду ни одного вопроса, касающегося тетради, – либо всё это игра, и индус продолжает сотрудничать с внучкой Хирта, либо он и вправду помешался на своей восточной философии. Второе казалось Манфреду более правдоподобным. Есть ещё и третий вариант – Ракеш сам хочет воспользоваться работой Хирта, без ненужных компаньонов. Хотя, познакомившись с Элизабет, Манфред мог дать голову на отсечение – этого она Ракешу не позволит.
Не исключено, конечно, что Ракеш говорит правду – он следил за ним и первым подобрал Листа на трассе в Цюрих. В общем, противоречий было столько, что Манфред решил об этом не думать. Первое, что необходимо сделать, так это избавиться от тетради. Сейчас она, как красная тряпка, привлекала внимание всех заинтересованных сторон.
Манфред закрыл тетрадь, бросил в сумку и вошёл в комнату Ракеша. Тот лежал на постели, ощупывая опухшее лицо.
– Мне нужно отлучиться на какое-то время. Я вас закрою. Не вздумайте звонить или бежать.
– И не собираюсь. Я теперь вне закона, как и вы. Элизабет наверняка уже подняла на ноги свою свору. Бежать мне некуда.
– Ваш мобильный.
Ракеш поднялся с постели и развёл руки в стороны, предлагая Манфреду себя обыскать.
– Со вчерашнего дня я не ношу мобильного. Я сказал вам правду, меня ищут. Кстати, вот ваш паспорт.
Ракеш полез в карман пиджака.
– Мне нужны и ваши документы тоже. И наличные.
Ракеш достал бумажник и передал Манфреду паспорта, три кредитные карточки и несколько купюр.
– Это всё, что у меня есть. Онкологический центр наверняка вчера ещё заблокировал “Америкэн экспресс”, но на моих личных карточках есть кое-какие сбережения.
– Как ими пользоваться?
*
Манфред вышел из отеля и направился к центру города. На пересечении Штайнвег и Росмаркт он увидел Завьялова. Тот переходил улицу, шёл быстро, явно спешил. Лист завернул за угол и побежал в сторону небольшой арки, свернул во двор, перепрыгнул через ограду и попал на параллельную улицу.
Неужели его всё-таки выследили? Завьялов наверняка знает, где находится дом Марты. Значит, и адрес аптеки, где работает девушка, ему тоже известен. Скорее всего, он тогда вёл его от самого ресторана. Ещё одна непонятная, но значимая фигура в этом деле. Уверяет, что ему ничего не нужно, но в курсе всех передвижений Манфреда. Странно было и то, что, зная о тайнике, Завьялов не предпринял попытки забрать тетрадь Хирта раньше.
Лист отыскал на Бёрзенштрассе здание банка “Барклайс” и вошёл в холл.
Процедура заняла не более получаса.
Когда тетрадь легла на дно банковской ячейки, Манфред облегчённо вздохнул. Единственная его гарантия теперь находилась в защищённом месте. Относительно защищённом. Подумав об этом, Лист мрачно усмехнулся. Всё относительно, конечно. Тетрадь пролежала в тайнике на Эйгере несколько десятков лет, и никто не смог её отыскать. Так ли надёжен банк?
Минут десять Манфред стоял в холле, наблюдая за улицей через стеклянные двери. Не заметив Завьялова, вышел из здания и спустился вниз по улице.
В аптеке было полно посетителей, как будто на город обрушилась эпидемия. Манфреду пришлось прождать минут двадцать, пока Марта не освободилась.
– Ваше заведение становится популярным.
– Грипп. Я рада, что ты приехал.
– Я тоже, Марта. Ты свободна вечером?
– Да. После семи.
В аптеку зашли ещё несколько посетителей, и девушка, чмокнув Фреда в щёку, вернулась за стойку. Прошептала почти беззвучно, и Лист прочитал по губам: “Буду ждать”.
До закрытия аптеки оставалось чуть больше пяти часов, и Лист отыскал неподалёку небольшой кинотеатр. Пожалуй, лучшего места, чтобы переждать до вечера, не найдёшь. Купил билеты сразу на несколько сеансов: “Авиатор”, “Изгоняющий дьявола” и “Револьвер”.
Первый фильм его захватил настолько, что Лист совершенно перестал ощущать действительность. Когда в зале зажёгся свет, он ещё долго не мог подняться с кресла. Второй – понагнал страху, а третий ему так и не удалось досмотреть до конца. Кто-то тронул его за плечо. Манфред обернулся и разглядел знакомое лицо. Завьялов был верен себе – всегда появлялся, словно призрак. И так же исчезал.
– Не дёргайся. Они тебя ищут, но до Франкфурта пока не добрались. Всю ночь топтались в Гриндельвальде, и только когда поняли, что Ракеш сбежал вместе с тобой, выехали в Берн.
– Как ты меня нашёл?
– Не важно. Слушай, что я скажу: тебе придётся вступить в переговоры, в покое тебя не оставят.
– Это исключено. Какие могут быть переговоры?
– Не перебивай. Если будешь вести войну, в одиночку не справишься. Тебе нужно сегодня же уехать из Европы. Лучше всего забраться куда-нибудь подальше. В Южную Америку, например. Заляжешь на дно, а потом, когда Элизабет поостынет, предложишь ей сделку.
– Я не собираюсь никуда ехать.
– Тогда тебе придётся преподнести в дар руководству “Онкомедикал” записи Хирта. А после этого ты точно не жилец.
На экране сюжет закручивался в сложную спираль, вёл героев к неминуемому финалу. В этот момент Джейк Грин произносил один из своих многочисленных монологов: “Есть в каждом из нас что-то такое, о чем мы даже не подозреваем. То существование, которое мы будем отрицать до тех самых пор, пока не станет слишком поздно. И это что-то потеряет для нас всякий смысл…”
Сцена навела Манфреда на мысль: а что если Завьялов на самом деле нереален? Возможно, это всего лишь плод его воображения. Он всегда появляется без свидетелей и, исчезая, не оставляет следов. Просит Манфреда о своих посещениях не распространяться. Знал, где искать тетрадь, но молчал до последней минуты. Странный тип.
Манфред вспомнил ночь, когда впервые увидел Павла. Тот неизвестно как проник в номер. Слово в слово повторил то, о чём Манфред говорил с Мартой, хотя находился слишком далеко. Что он ответил тогда? Что умеет читать по губам. Чушь!
– А если не отдам?
– Тебя заставят. Найдут способ, уж поверь.
– Не смеши меня.
– У каждого человека есть слабости, и ты не исключение. Надавить могут там, где ты и не ждёшь.
Манфред подумал о Марте. Если они знают о её существовании, в их руках это сильный козырь. И неважно, какие на сегодняшний день между ними отношения, ставить Марту под удар он не будет.
Казалось, Павел прочитал его мысли.
– Не переживай, про девушку им неизвестно. Пока. Но это дело времени.
Манфред резко развернулся и схватил Завьялова за воротник.
– Попробуй только вякнуть!
– Ты в своём уме! – Павел рывком освободился от хватки и поправил куртку. – Я на твоей стороне, идиот. Ты разве ещё не понял? Забыл, кто сказал тебе о тайнике?
Манфред отвернулся к экрану, стиснул зубы. Задумался. Фильм давно перестал его интересовать, ведь у него имелся сюжетец похлеще. Более запутанной истории он себе и представить не мог. Шамбала, тоннель времени, нацистские записи, буддист, бешеные врачи, готовые убить за тетрадку, и прочие фантастические составляющие. Теперь ещё и русский. Правда, Завьялов до сегодняшнего дня ничем себя не скомпрометировал, но уж очень вызывающе себя ведёт.
Он уже не пытался искать логику в поведении окружающих. Пожалуй, единственный человек, в действиях которого Манфред был уверен на сто процентов, – Элизабет Джонсон. Загадочный русский и мятущийся Ракеш могли в любой момент совершить неожиданный поступок, предательство. Хуже всего то, что непредсказуемость присутствовала в характерах близких к нему людей. Есть ещё Марта. Лист хотел бы верить, что она не имеет к истории никакого отношения.
– Ты говорил, что единственная твоя забота, чтобы я остался жив. Это так? – не оборачиваясь, спросил Лист.
– Да.
– Есть ведь ещё какая-то причина, правда?
– Есть.
– Что за причина?
– Ты сам ещё не понял?
Голос Завьялова прозвучал глухо, как из-под земли. Манфред боролся с желанием повернуться.
– Будет лучше, если ты мне объяснишь.
– Тебе стоит получше разузнать о Манфреде. О том, который погиб в шестьдесят втором.
– А что с ним не так?
Павел не отвечал, и он повторил вопрос. Завьялов продолжал молчать, и Лист обернулся. Никого. Позади ряд совершенно пустых кресел. Манфред вскочил, оглядел зал. Завьялова не было ни между рядами, ни на выходе. Он просто испарился.
*
Марта ждала на улице перед аптекой. Лист пробурчал извинения за опоздание, но она только улыбнулась и взяла его под руку. Как будто давняя знакомая или его девушка. А может, и так… Может, она его девушка. Ему хотелось так думать.
– Куда пойдём? Мне показалось, что японская стряпня тебе не понравилась, я права?
– Если ты голодна, можем…
– Да нет, не особенно. Что-то ты весь как на иголках? Случилось что-нибудь?
Манфред пожал плечами. Избавиться от волнения после встречи с Павлом ему так и не удалось. Поравнявшись с неоновой вывеской кинотеатра, кивнул на афишу.
– Посмотрел “Авиатора”. Честно говоря, ничего лучше не видел. Дух захватывает. Бр-р-р…
– Мне Ди Каприо не нравится. И вообще, мне все показалось надуманным. Он какой-то ненатуральный. Будто кукла.
– Да что ты! По сравнению с фильмами Фрица Ланга это по-настоящему гениально! Но очень уж быстро, я не успевал следить, путался немного.
– Кто такой Ланг?
– Режиссер. Он в Штаты уехал ещё перед войной.
– В Персидском заливе?
– Не понял…
– Ну, война в Персидском заливе или другая?
– Другая…
Манфред решил больше не обсуждать ни “Авиатора”, ни тем более “Изгоняющего дьявола” – боялся попасть впросак. В его время о таком кино можно было только мечтать.
– Какой-то ты странный сегодня.
Марта даже не пыталась скрыть своё любопытство. Фред улыбнулся, подумал, что только женщины не изменились за это время. Всё помнят, всё хотят знать, и ничего не ускользает от их внимания, даже мелочи. Мелочи – особенно. Ему пришло в голову, что девушка может ему помочь.
– Слушай, мне нужно кое-что узнать. Так, ерунда, в общем-то. Кое-какая информация об одном человеке. Это мой… Мой родственник, однофамилец. Он после войны жил во Франкфурте. В общем, у меня есть только адрес и имя. Ты не знаешь, где можно найти о нём хоть что-нибудь?
– Можно в городском архиве, а можно в Интернете. Твой родственник – он вообще кто? Известная личность или как?
– Или как.
– Это сложнее. В архив уже поздно. Если хочешь, можем пойти ко мне и покопаться в Сети.
Интригующее “покопаться в сети” слегка насторожило Манфреда, но желание остаться с Мартой наедине было сильнее. Конечно, он хочет, что за вопрос. И тут Манфред вспомнил про Ракеша.
– Чёрт!
– Что?
– Да понимаешь… У меня в номере голодный индус. С самого утра ничего не ел.
– Твой раб?
Манфред рассмеялся, представив разбитую физиономию Ракеша, чалму, шаровары и опахало из страусовых перьев.
– Нет, не раб. Приятель.
– Если он йог, то может обходиться без пищи несколько дней. Пускай посидит, ему полезно.
Они остановились. Как и тогда, в ресторане, суматоха последних дней исчезла. Лист потянул Марту к себе, и она не сопротивлялась. Они долго целовались, не обращая внимания на прохожих.
*
Квартира Марты располагалась на втором этаже, но Манфреду казалось, что они поднимались целую вечность. Он старался вспомнить, как давно у него не было женщины. Год, два… А может быть, шестьдесят лет? Это если верить теории Ракеша. Откуда следует вести отсчёт? С сорок второго? С начала шестидесятых? Или с того момента, когда он оказался в клинике Кёльна?
Манфред наблюдал, как Марта открывает дверь, входит, тянется к выключателю. В коридоре загорается свет. Она сняла пальто, а он так и остался стоять на площадке, не решаясь переступить порог, любуясь её тонким силуэтом.
– Входи, не стесняйся.
– А это удобно?
Спросил, и самому не понравились ни вопрос, ни интонация. К чему это, если он уже пришёл, стоит перед дверью. Уж очень неуверенно он себя ведёт. Совсем не похоже на человека, который недавно рассказывал о покорении горных вершин. Бесстрашный альпинист, чёртов путешественник во времени, стушевался перед девчонкой.
– Если бы это было неудобно, ты не стоял бы сейчас возле моей квартиры. Входи…
Марта схватила Манфреда за руку и потянула через порог. В следующую секунду он почувствовал совсем рядом дыхание девушки. Лист обнял её за плечи, прижал к себе. Влажные губы тронули его щёку, подбородок, шею…
Пространство вокруг стало расширяться, стены, пол и потолок исчезли. Манфред видел только тёмные глаза, в которых блеснули коварные огоньки. Услышал, как где-то далеко за спиной захлопнулась дверь.
На пол полетела куртка, затем свитер… Девушка отступала в спальню, стягивая с него футболку.
Манфред подхватил её на руки, сделал несколько шагов в сторону постели.
– Фредди… Фредди… Подожди.
Манфреда как кипятком ошпарило. Пронеслось воспоминание о Хелен, их последний разговор. “Не называй меня так…” – сказал он тогда. Что она ответила? Ответила: “Хорошо” – и тут же опять назвала его “Фредди”.
Лист опустил Марту, и её ноги коснулись пола.
– Что с тобой?
– Не знаю. Всё нормально…
– Я в душ. Не скучай, слышишь…
Марта подхватила с постели пульт. Манфред даже не услышал, а скорее почувствовал, как спальня наполняется аккордами “До минор” Шопена.
Он сел на кровать. Видимо, вид у него был совсем потерянный, и Марта заметила его состояние. Она присела перед ним на корточки.
– Да что с тобой?
– Всё в порядке…
– Точно?
– Точно…
– Ну, смотри. Я быстро.
Марта выскочила из спальни. Манфред лёг на спину, закинул руки за голову и уставился в потолок.
Господи, ну почему “Фредди”? Всё-таки не шестьдесят лет прошло, если ему до сих пор больно вспоминать о Хелен. Марта – полная противоположность. С Хелен всё было по-другому – Манфред почти год ухаживал за ней, прежде чем она позволила себя поцеловать. Совсем невинный поцелуй в щёку, а он был на седьмом небе. Ещё полгода они ходили, держась за руки, пока она не созрела для более серьёзных отношений. А он не торопил. Правда, закончилось всё очень быстро. Война, они почти не виделись, а затем всего пара фраз… “У меня другой мужчина” и что-то ещё про Железный крест и “Тебе не нужно этого знать”… Как плата за долгие ухаживания.
Как будет на этот раз? Уж очень стремительно всё развивается, похоже на сегодняшнее кино. Он в третий раз видит Марту, и уже лежит в её постели. Возможно, Ракеш прав, и он никогда не сможет приспособиться. Всё слишком быстро. Не жизнь, а настоящая гонка.
Марта показалась в дверях спальни, остановилась, давая возможность хорошенько себя рассмотреть. Маленькая грудь, изящные руки, небольшой животик и гладко выбритый лобок. Он опустил глаза, девушка сделала несколько шагов, и теперь Манфред разглядывал миниатюрные пальцы её ног. Так и не нашёл в себе сил поднять глаза. Марта подтолкнула его на постель и легла сверху. Он провел рукой по спине девушки, почувствовал её кожу, наполняясь до краёв густым, как смола, электричеством. Осмелел, разыскал губами её жаркий рот.
Манфред забыл и про Хелен, и про Ракеша, и про несоответствие “тогда” и “сейчас”. Он видел только её, хотел только её и надеялся, что в самых интимных сферах всё осталось по-прежнему. Как оказалось, в этом он тоже ошибался.
*
Только вопросы остались прежними. Как и шестьдесят лет назад.
– Тебе было хорошо?
– Да, а тебе?
– И мне.
– Кажется, я влюбилась, Фредди.
Он не знал, чему больше удивляться. Тому, что это назойливое “Фредди” теперь его не раздражало, или признанию Марты. “Кажется, влюбилась”. В его время это посчитали бы не совсем приличным. Девушка призналась первой, да ещё и после секса. Он захотел ответить ей откровенностью.
– Знаешь, у меня давно никого не было…
– Заметно.
Марта улыбнулась, потянулась к его губам. Он провёл ладонью по её груди, по чуть выпуклому животу, коснулся внутренней стороны бедра, почувствовал, как девушка раздвинула ноги.
– Нет, правда. Я даже не знаю, насколько давно…
– Хочешь ещё?
Спросила без смущения, как будто речь шла о пирожных или о партии в бридж. Да о чём угодно!
– А ты?
– Это не ответ.
Он действительно разучился, отвык от женщин.
– Хочу, – запоздало поправился.
Марта выскользнула из-под его руки и мгновенно оказалась сверху.
– Ты не против орального секса? – спросила игриво.
Он не нашёлся, что ответить, ему примерещилась в вопросе доля иронии. Не дожидаясь ответа, девушка коснулась языком его шеи, груди, опускаясь всё ниже. Подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Слушай, я не хочу тебя обидеть, но ты, по-моему, очень долго сидел в своих пещерах.
– В горах, – поправил он.
– Ну да, в горах.
Манфред почувствовал, как губы девушки касаются его живота. Закрыл глаза.
*
– Давай, что там у тебя?
– Манфред фон Лист. Родился семнадцатого марта восемнадцатого года, погиб в шестьдесят втором. Жил во Франкфурте…
– Это не нужно.
Марта напечатала имя в поисковике. У Фреда закружилась голова от сумасшедшей скорости, с которой менялись картинки, фотографии и текст. Он даже не успевал сконцентрироваться, как тут же всплывало новое изображение. Наконец на мониторе появилась статья, заинтересовавшая Марту.
– Ну вот, нашла. Довольно известная личность, между прочим, этот твой Лист. А ты говорил – “да так”. Он тоже альпинист, как и ты. Вот, здесь написано, что он совершил восхождение на Эйгер в сорок девятом и шестьдесят втором… Эйгер – это где?
– Это в Альпах, в Швейцарии.
– Тут и фото есть.
Манфред придвинулся ближе и увидел небольшую групповую фотографию, сделанную в Гриндельвальде. Да, так и есть – на переднем плане несколько альпинистов, за ними отель, смотровая площадка, и всё это на фоне Белой Кобры. Вот только лица плохо видно.
– Не могу разобрать, фотография маленькая.
– Можно увеличить.
Марта произвела несложные манипуляции, и фото стало чуть меньше, чем вполовину экрана. Правда, теперь все лица были как в тумане.
