Текст книги "Экипаж Ковчега"

Автор книги: Вячеслав Турченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Поздним вечером флот покинул Ковчег. Авиацию решено было оставить на месте, кроме двух вертолётов Майкла Дорна и Ирвина Гаусса. "Пола" находилась в Пижме. Этот кораблик оказался очень востребованным для перевозки небольших партий грузов. Он доставил союзникам сельскохозяйственное оборудование с Республики, а сейчас грузился металлом, большой склад которого обнаружили разведчики в разрушенном порту Архангельска. Наша промышленность начинала нуждаться в сырье. Хуан на "Чайке" иногда совершал ближние рейсы, но основное время мы, вместе с курсантами-авиаторами, посвящали изучению новой техники. Мощный, надёжный и испытанный в боях Су-25 – очень серьёзная машина. Но то, что стояло в новом ангаре – было на голову выше. Стремительные обводы, бронированный корпус, герметичная двухместная кабина, уникальное вооружение, плазменные двигатели. Скорость – вплоть до первой космической на высоте более ста километров. Возможность маневрирования и ведения боя в ближнем космосе. Уникальная живучесть систем. Возможность стыковки на орбите. Беспримерная маневренность в атмосфере. Множество приборов и кнопок, изучению которых мы и посвящали основное время, притом по "слепой" технологии полковников. Теория космической навигации и баллистики, которую нам читали в университете специалисты, не востребованные в своё время на Урале. К полётам на этом чуде нас пока не допускали. Тренируйтесь на "Соколе", сказал полковник, принципы те же. А подняться в космос он сам ещё не был готов. Они с Виктором Ивановичем испытывали аппараты в воздухе, ставя конструкторам и технологам порой такие задачи, от которых глаза инженеров выскакивали из орбит. Фрэнк Стоун тщательно следил за нашим здоровьем. Специалистов по космической медицине не было, и он лишь с сомнением покачивал головой, вызывая наши возмущения и протесты. Кто из нашего поколения не мечтал об этом? Да мы зубами вырвем свой шанс! А науку – выгрызем! Вечерами я засиживался у компьютера. Сара часто садилась рядом. Вскоре мы вместе стали разбирать все эти векторы, ускорения и прочую баллистику. Уровень начальных познаний в этой науке у нас с ней был одинаков – ноль. Порой подросток быстрее меня схватывал какой-то принцип или формулу, и тогда начиналась научная дискуссия. Меня всё-таки выручало высшее техническое образование. Знания в советских мореходках нам вбивали прочно. Не то, что во времена ворюг-дерьмократов, продавших Западу даже образование наших детей. Когда наши компьютерные гении создали программу-тренажёр "Стрелы", мне пришлось идти на поклон к господину Вороне, просить новый компьютер для дочки. Иначе дело могло закончиться семейным скандалом. Хорошо, строители предусмотрели в нашем доме отдельный кабинет. Иногда Ева шикала на нас, чтобы "тише решали свои глупые интегралы", но я видел, что она гордится будущими космонавтами и счастлива нашему с дочерью общему увлечению. Сару, по просьбе отца Фёдора, приняли в нашу университетскую группу. У нас было четыре занятия в неделю, вечерами. Мои часы занятий в кабине назначили на послеобеденное время, и Сара после школы спешила занять место второго пилота или командира – разыгрывали на пальцах. Я подбирал её на джипе, и надо было видеть глаза ребят, провожавшие нас. Я поклялся им, что будет открыт аэроклуб. Только надо подождать, все пилоты страшно заняты изучением нового аппарата. Девочка стала лучше успевать в школе. Было трудно, но она старалась не пропускать даже уроки музыки. Только воскресенье было свободным днём, и она ходила по аэродрому в поисках напарника на "Чайку". Спасибо, Хуан стал ей настоящим другом и урывал для неё часик, пока Юля с маленьким Карлосом ложились поспать после обеда. Утренние пробежки и гимнастика стали для нас с дочкой нормой. Ева с довольным видом встречала нас завтраками. Малыш связывал ей руки, иначе она с удовольствием бы к нам присоединилась. Жизнь стала плотно насыщенной, но мы с дочкой гордо отмечали, что не отстаём от других пилотов. Это были счастливые дни нашего с ней энтузиазма и чистой искренней дружбы. Девочка расцветала в юную красавицу, и уже не один молодой человек приглашал её на воскресные танцы в клубе, заставляя нас с Евой вздыхать и волноваться.

Настал день прибытия флота на Азорскую базу, мы с Хуаном готовили "Сокол" к вылету. Я упаковывал старенький ноутбук, в котором были забиты учебные материалы. Рядом лёг чемоданчик Хуана.

– Будет ли у нас время, дружище?

– Я должен подняться в космос вместе с вами, Чиф. Даже Сара не сумеет вам так ассистировать.

– Верю, дорогой. Вдвоём у нас обязательно получится!

Сколько нам пришлось полетать и пережить. Надёжный, верный товарищ и храбрый воин. Среди вражеских трассеров и взрывов, в ночных горах и в сотнях миль от родной базы он ни разу не дрогнул. Я знал, что бы ни случилось – на него можно положиться. И не только в небе.

Перелёт занял два часа. Бог ты мой! Что за техника пришла в нашу жизнь! Два следующих часа мы потратили, чтобы обследовать море в радиусе пятисот миль. Стоящих внимания объектов не обнаружили, но три беспилотных разведчика продолжали свой бесконечный поиск. Операторы посменно несли службу в одной из кают "Шельде". Мой напарник загрустил, ступив на родную землю.

– Надо жить, Хуанито. У нас есть смысл и цель. Возьми аппарат, посети дорогие места. Не мучай себя. Так распорядилась судьба. Расскажи им о сыне, о Юле. Тебя поймут, поверь мне.

– Я верю, Фёдор Ильич, – сказал мне парень по-русски. Он многому научился у супруги, на длинных перелётах практиковался со мной в произношении. Хорошая у них получилась семья. Впрочем, как и у всех нас. Потрясения и потери не давали нам права обидеть или оскорбить тех, кто стал для нас единственными родными людьми на всей планете.

Закипела работа. С нами прибыли все специалисты, которые хоть в малой степени могли быть полезными. Союзники прислали в общей сложности тридцать шесть профессионалов высокого класса. Демонтировать оборудование весом в десятки тонн. Переместить его на сотни метров. Подогнать и выставить многометровые тяжёлые детали с точностью до десятых долей миллиметра. Организовать для этого шесть сотен человек, горы вспомогательной техники, инструментов и приспособлений. Я осуществлял общее руководство. Джейн, получившая строжайшие предписания по уходу за ребёнком и ненарушении режима отдыха под угрозой немедленной эвакуации на "Соколе", командовала отрядом механиков. Они были все до единого отпущены со своих кораблей, наведываясь иногда для консультации машинной вахты. Алексей Иванович Торопов руководил группой электромехаников. Прокладывались многокилометровые кабельные трассы, изготавливалось и монтировалось мощное оборудование. Петя устанавливал приборы автоматики и контроля в содружестве со специалистами своего профиля. Под командованием профессора Леви работала группа энергоснабжения.

Работы заняли больше месяца времени. За это время Хуан совершил двадцать восемь полётов по доставке специалистов или оборудования по всему Союзу, включая два рейса на Алтай. Вертолёты привезли четырнадцать человек, обнаруженных в горах беспилотниками. "Европа" с крайне урезанной командой под командованием Ника Шепарда сняла экипаж сухогруза, чудом держащегося на плаву в сотне миль от ближайших берегов.

– Фэд, прошу запуск!

– Машина готова, передаю управление на мостик.

На палубе грянуло такое "Ура!", что слышно было в центральном посту управления, оснащённом звукоизоляцией и расположенном на четыре метра ниже ватерлинии. Вся наша вахта тоже обнималась. Без ревности, но с гордостью скажу: больше всех поцелуев досталось миссис Джейн. И я был не в последних рядах в этом процессе. Заслужила! Когда все немного успокоились, она принесла малышку:

– Чиф, благословите мою дочь.

– Так это надо бы к отцу Фёдору.

– Вы наш машинный патер. Она вырастет морским инженером.

– Благословляю тебя, Элизабет Петровна, на борту этого славного корабля. Пусть море всегда будет ласково к тебе. Пусть тебя всегда окружают такие люди, как в этом чудесном экипаже. Будь всегда такой прекрасной леди, как твоя мама. Аминь, – и я легонько мазнул крошечный носик капелькой машинного масла.

Испытания прошли успешно. Судно давало двадцать семь узлов, прекрасно управлялось. Решили задержать отход на несколько дней для наведения порядка и погрузки техники. Союзники с Новой Швейцарии попросили привести в порядок небольшой сухогруз, найденный на стоянке умирающих кораблей. Его привели в должный вид за считанные дни. Колонии растут, без морского транспорта уже не обойтись. Идёт активный товарообмен, разведка территорий и поиск материалов и оборудования, для доставки которых уже недостаточно рюкзака разведчика или багажного отсека самолёта. По пути домой собирались посетить Брест и Республику – захватить некоторые припасы и попутный груз на Ковчег. Проследив за погрузкой двух обещанных яхт из бункера повешенного адмирала, я стал готовиться к вылету. С нами улетала Джейн: матери с ребёнком и без того достаточно романтики. Попросив Хуана занять место в пассажирском отсеке, я пригласил профессора в штурманское кресло:

– Николай Николаевич, вы – самый важный в мире пассажир этого корабля. Вы – его создатель.

– Знаете, как ответил в подобном случае один Главный конструктор? Этот самолёт держат в воздухе тысячи человеческих рук, создавших его. Я с ним полностью согласен.

Имея на борту лучших специалистов и технику, "Шельде" слегка задержался в Республике. Их маленький флот был переведен на электродвижение в рекордные сроки. А в бухте Ковчег его уже дожидался "Дубок" из Пижмы, наш старый знакомец по Новой Земле. Только после царского банкета самолёты развезли специалистов и оборудование по домам. Половина колёсной техники союзников уже была переведена на лучи Тесла, другая половина ожидала поставок электродвигателей, в которых неожиданно возник дефицит. Специальные группы вышли на разведку развалин, и в скором времени тарахтящие двигатели внутреннего сгорания можно будет встретить только на аварийных генераторах или в отставших от жизни хуторах. А в очередном гроте срочно закладывалась сверхмощная союзная электростанция с излучателями лучей Тесла. Три тысячи добровольцев со всех уголков Союза разбили городок на склонах скалы.

Глава 39.

Звёзды чёрного неба.

2015, апрель, 12. Стратосфера.

Невзирая на заботы, я изредка возвращался к самоподготовке, но, конечно же, отстал. Командир выделил нам с Сарой лишний час в день на изучение машины. А теорию дочка помогала мне освоить по вечерам. Для неё тоже польза: повторение – мать учения. За неделю я догнал группу, хотя это и стоило мне бессонных ночей. Вспомнились юные курсантские годы. Гоняли нас и на строевые занятия, и в наряды, и картошку чистить, и на дурацкие комсомольские собрания. Но преподавателей это не волновало. Пришёл учиться – изволь. Так приучали организовывать своё время, закаляли нагрузками, воспитывали самодисциплину и навеки сбивали точность биологических часов. Это вредно для здоровья, но тогда иди не в моряки, а в прорабы. У нас тут так: есть возможность – отсыпайся. Надо – значит беги в ночь-полночь и принимай мгновенные решения, а не хлопай заспанными глазами.

Шесть красавцев "Стрела" прошли сдаточные испытания. Ошалевшие инженеры зарекались больше иметь дело с Монахом и Лютым. Они будут вздрагивать по ночам, вспоминая эти страшные позывные. Но уже новые идеи зрели в виртуальном творческом пространстве, а принятые на вооружение машины гарантированно выполнят поставленные задачи. Началась лётная подготовка. С самого начала – тренировки "слепого" полёта. Отец Фёдор задёрнул шторки на остеклении кабины:

– С Богом, сын мой. На взлёт!

Опыт ночных вылетов даёт себя знать, да и на "Соколе" у меня приличный налёт. Отрываю машину от земли. Помню, что в моих руках – дикая, неимоверная мощность. Всё равно пятнадцать тонн слишком резко подпрыгивают вверх.

– Нежнее, курсант. Здесь масштабы другие, учись чувствовать силу. Плавненько добавляй. Движемся вперёд, скорость сорок, сто метров по прибору, высота двадцать. Стоп. Стоп – это значит остановиться, а не взбрыкнуть. Ещё раз. Хорошо. Сто метров назад, подъём триста метров.

Так я буду учить первым шагам моего Диму. Спокойно, без нажима, с уверенностью, что у нас всё получится. Мне всегда нравилось выполнять учебные полёты с Фёдором Ивановичем. Без нервотрёпки, отрабатывая каждое движение до тех пор, пока не станет идеально. А уж в бою его грозная краткая команда будет выполнена однозначно и вовремя! Мне предстоит учиться полётам в группе. Там взаимное понимание, точность исполнения, уверенность в товарище и машине играют ключевую роль. Нас двенадцать человек. Мы с Сарой по-честному прошли жесточайший отбор, никаких скидок! Ей исполнилось шестнадцать, и вопрос допуска к полётам решался на самом высоком уровне. Был момент, когда всё повисло в воздухе, и оба мы дрожали от волнения. Спасли ветераны. Они раскопали в чьём-то компьютере большую статью о том, что женщины легче переносят перегрузки и более адекватно реагируют на изменение условий полёта. Множество медицинских терминов и диаграмм убедили даже доктора Стоуна, учинившего бедной девушке такие тесты, что я бы точно не прошёл. Тем большей была наша радость, и я прыгал с ней на пару и махал руками, как мальчишка. Когда дочка ушла в первый самостоятельный полёт, я не мог оторвать взгляд от серебряной птицы, беззвучно парящей в синеве. Рядом стояла Ева и вытирала слёзы. Подошёл Майкл Дорн:

– Миссис Ева, Чиф, поздравляю вас с рождением нового пилота. Спасибо вам за девочку. Она – гордость нашей эскадрильи. Вы и Сара назначены командирами экипажей.

– Тебе спасибо, дорогой. Ведь это ты дал мне путёвку в небо.

Перед глазами проносятся развалины на Сардинии, потрёпанное платьице, взгляд карих глаз. Ночной полёт, трассеры и стук пробоин, первый стингер, тревожный крик товарища. Ирвин тоже в нашей команде. Все вместе бежим к месту приземления. Нас качают. Мою семью.

Через месяц мы цепочкой заходили в атаку на движущуюся групповую цель в горах. Впереди – Монах. За ним – Лютый, Майкл, Ирвин, Сара и я. Вторым пилотом у меня – Хуан. У Сары – Дауд, сын Саида. Второй его сын, Ахмед, ассистирует Ирвину. Старый пастух не может поверить, что его сыновья могут летать по небу. У Майкла в напарниках – Андрей Иванов. Да, парень выучился и прошёл все тесты, повергнув Петруху в шок и чёрную зависть. Как сложились людские судьбы! Вчерашние пастухи и контуженный мокрый матросик сидят в кабинах самых совершенных и грозных аппаратов. Сын "Однорукого бандита" с Прибежища, Сэм, занял правое кресло самолёта Лютого. Монах летит в компании верного Джона Смита. Скажи кому-нибудь из нас об этом три года назад – мы бы просто посмеялись. А сегодня наши пушки разносят движущиеся мишени в том порядке, какой задал командир.

– Я Монах, головная поражена.

– Я Лютый, две замыкающих подбиты.

– Я Дорн, центр поражён.

– Я четвёртый, авангард поразил.

– Я пятый, замыкающие добиты.

– Я Чиф, колонна уничтожена.

– Я Монах, строй пеленг, курс двести десять, высота четыре, скорость девятьсот.

– Я пятый, неисправность второго двигателя. Выключаю пятый. Разрешите полёт вне строя?

– Я Монах, разрешаю. Остальным сомкнуть строй.

У меня темнеет в глазах. На каждом аппарате шесть двигателей, по три с каждого борта. Второй и пятый обеспечивают основную вертикальную тягу при взлёте, посадке и зависании, а также используются для достижения предельных скоростей. Остальные позволяют продолжать полёт и даже бой, но на малых скоростях. Посадка возможна только по-самолётному, её скорость около трёхсот километров в час. За всё время не было ни единого сбоя плазменных двигателей, и мы даже не отрабатывали такую посадку – слишком высок риск приземления на огромной скорости. Группа отстаёт от самолёта девочки, Монах и Лютый зависают чуть ли не на её крыльях.

– Сара, я Монах. Идём на базу. Я вызвал флот, "Америка" выходит из фиорда. Подходим с моря, высота две тысячи, скорость пятьсот. По моей команде свеча вверх, выключить двигатели. При зависании – катапульта.

– Монах, жалко аппарат.

– Сара, девочка, ты для нас дороже. Пять минут до цели. Это приказ.

– А на чём я буду летать?

– А что я доложу твоей маме? Чиф, скажи ей.

– Сара, железо не стоит риска. Мы не для него живём, оно для нас. Выполняй приказ. Прошу тебя.

– Я сяду. Я на тренажёре выполняла.

– Я Монах. Реально это даже мы не пробовали.

– Я Лютый. Сара, это не игра. Прыгай. У тебя в кабине человек. Ты рискуешь и его жизнью.

– Я Сара. Дауд решил остаться.

– Я Монах. Сара, свечку!

– Я Сара. Ковчег, прошу посадку.

– Я Ковчег, зона и полоса свободна.

– Я Монах. Сара, прошу тебя!

– Я Сара. Иду на посадку. Это наше решение. Конец связи.

Вертикальной подковой наши самолёты окружают её машину. Моя девочка. Последний росточек норвежской семьи, который мы с Евой лелеяли в надежде, что он пустит веточки, свежие побеги – и сейчас я могу увидеть его ужасный конец. Гусеницы под комбинезоном. Что я скажу Еве? Ведь это я влюбил её в небо, я во всём виноват! Ник меня пристрелит. И правильно сделает.

Глиссада. Она длится мгновения. Касание, дым резины. Машина рикошетит от бетона, но вот снова касание, хлопок тормозного парашюта. Виляя на полосе, "Стрела" замедляет движение. Гаснет парашют. Остановилась!

– Монах, я Сара. Произвела посадку. Готова получить взыскание.

– Чиф, выпори её дома. Благословенна будь, Сара. У тебя теперь личный позывной. Орлы, запомните этот день!

– Принято!

– На посадку. Первый – Чиф.

– Принято.

Приземляюсь возле её машины. Не могу подняться из кресла – ноги ватные.

– Чиф, что с вами?

– Ты любишь своего сына, Хуан?

– Зачем спрашиваете?

– Не пускай его в небо.

– Он сам решит, Чиф. Как ваша дочка. Вы сейчас можете запретить ей летать, вас послушают. Станет она счастливой?

– Видно, ты прав, амиго.

– Давайте, я вам помогу.

Ликующая толпа расступается. Полковник строго смотрит ей в глаза, подняв ладонью детский подбородок. Малышка стоит по стойке "смирно".

– Вольно, курсант. На первый раз – выговор. Следующее невыполнение приказа – отстраню от полётов. Какой папа, такая и дочка. Храни вас Господь.

Крепко прижимает к груди, глаза влажные.

– Вы меня доведёте, я вас обоих отлучу.

– Пап, у тебя волосы стали белыми.

– Маме не говори. Она меня прибьёт.

– Лучше мы сами скажем. Аккуратно. Всё равно узнает, Монах тут всех всполошил.

– Не делай так больше.

– Как?

– "Козла" дала. Я тебя чему учил?

– Больше не буду.

– Идём домой, надо к маме первыми успеть.

Успели. Наврали три короба, перевели в шутку. Ева долго смотрела в мои глаза. Всё поняла. Села на табурет, вздохнула:

– У меня три шага до смерти. Вы двое и он, – взмахнула рукой на коляску. – А ругать я вас не буду. Никогда. Потому, что люблю. Да и не поможет. Сара, кроме самолётов, на свете существует кухня. Накрывай на стол, вы забрали своими враками все мои силы. Подожди. Я приготовила тебе подарок. По случаю получения персонального позывного. Как знала, что ждать этого недолго.

Маленькая кукла. Традиционный норвежский гномик, но в крагах, на колпаке – лётные очки и надпись: Сара. Я очень редко видел, как она плачет. Слёзы прямо брызнули из девичьих глаз, она утонула в объятиях Евы.

– Мамочка. Это же из моего детства. Спасибо тебе, милая. Я никогда с ним не расстанусь. Никогда не волнуйся о нас с папой. Мы помним, что ты сказала. Что бы ни говорили тебе – знай, мы вернёмся. Потому, что ты для нас самая нужная на свете.

Авария показала скрытый дефект конструкции аппарата. В результате вибрации, вызванной пушечной стрельбой, отошёл контакт в цепи управления двигателем. Проверка выявила, что на всех самолётах этот контакт уже был нарушен. Ничьей вины в этом не было, пластик стандартного разъёма просто оказался недостаточно прочным. После облёта машины, Лютый замечаний не высказал. Мы продолжали напряжённые тренировки. Курс космических наук приближался к завершению. И вот мы снова в воздухе всей эскадрильей.

– Я Монах. Высота пятьдесят тысяч, скорость три М, курс двести семьдесят.

– Я Монах. Эскадрилье занять эшелон семьдесят пять тысяч, скорость пять М, Лютый ко мне. Старший группы контроля – Дорн.

– Принято.

Два аппарата, оставляя за собой рассеивающиеся струи белой плазмы, резко уходят вперёд и вверх, к звёздам на чёрном небе стратосферы. Скоро мы видим их лишь на радарах.

– Ковчег Монаху!

– На связи.

– Высота сто сорок тысяч, скорость первая космическая. Перехожу в баллистический режим. Лютый в двух тысячах метров.

– Принято, спутник вас наблюдает. Как самочувствие?

– Чувствуем себя хорошо, настроение бодрое! Невесомость! Немного звенит в ушах, но это описано в литературе. Системы в норме. Ориентируемся на орбите. Порядок, корабли управляются без замечаний.

– Фёдор Иванович, Виктор Иванович! Поздравляем вас и всё честное человечество с возобновлением космической эры! Ровно пятьдесят четыре года назад первый человек Земли, Юрий Гагарин, открыл этот путь. И нам, свободным людям, удалось продолжить его начинание. Ура!

– Наша планета прекрасна, я вижу её с высоты, доступной лишь Богу и человеку. Да будет счастье и мир нашим детям. И пусть они достигнут далёких звёзд, неся к ним добро и свободу.

– Я Ковчег. Группе Дорна занять позицию встречи.

– Принято.

Двадцатикилометровой дугой мы разворачиваемся на заданный курс. Сара летит рядом со мной. Вижу, как её гермошлем поворачивается ко мне затемнённым стеклом, она машет куклой-талисманом, Дауд приветливо салютует. Мы с Хуаном машем в ответ.

– Чиф, мы это сделали! – счастливый голос Хуана по внутренней связи.

– Нет, дружище, мы с тобой это сделаем завтра. Но МЫ это СДЕЛАЛИ!

На тактической картинке дисплея появляются две точки. Они быстро приближаются, замедляя скорость мощными струями плазмы в хвостовой части, двигаясь кормой вперёд. За сорок километров до пересечения курсов, аппараты красивым кульбитом разворачиваются в нормальное положение, и вот мы опять идём сомкнутым строем!

– Ковчег, я Монах. Спуск с орбиты произвели по плану. В составе эскадрильи следуем на базу.

– Ждём вас, мягкой посадки!

На лётном поле – тысячи людей. Кажется, здесь собралось всё население Союза! Героев уносят на руках, начинается торжественная церемония. Нам достаётся малая толика славы, да и не за ней мы летали к границе космоса. Объятия с любимыми, друзьями и братьями по крылу – вот главная награда.

– Папа, спасибо тебе, ты сделал меня причастной к таким событиям! Мама, мы видели звёзды! Когда-нибудь я подарю их тебе!

Вот ради чего стоит жить. Ради кого стоит пройти любые испытания. И я подхватываю на руки маленького сына, возношу его над толпой:

– Запомни этот день, малыш! Этих людей, совершивших невозможное. Эти корабли, прикоснувшиеся ко Вселенной. Твою мать и сестру, строящих твоё будущее.

– И твоего отца, посвятившего этому свою жизнь, – добавила Ева, принимая младенца в свои руки. – Вам надо отдохнуть, пилоты. У меня сегодня праздничный стол. Сара, будь добра, пригласи Дауда и Ирвина с Ахмедом. Андрея. Ребята они холостые, пусть поужинают с нами. Наши высокопоставленные друзья сегодня слишком заняты. Петя с Джейн и Элизабет уже отправились, они тоже приглашены. Люси обещала заглянуть.

У дочки радостно сверкнули глаза. Убежала. Так.

– Солнышко, а делится ли дочка с тобой сердечными тайнами?

– Это большой и давний секрет. Я обещала.

– Но ведь у нас с тобой нет секретов?

– Федя, если ты меня подведёшь…

– Могила.

– Она тайно влюбилась в Ирвина, еще совсем девчонкой, на уроках навигации. Но он не догадывается, хотя почему-то и не женится. Пора бы, уже двадцать шесть лет. Но я тебя умоляю, Федя!

– А что, отличный жених. Мы с ним чудесно ладим, учил меня летать. Золотой парень.

– Но ведь она совсем ребёнок!

– В космос слетать, посадить скоростной истребитель – так взрослая. Но мы ведь и не торопим. Пусть сами решают.

– И я того же мнения. Всё равно, рановато. И знаешь… Уйдёт к чужому человеку. Ещё обидит ребёнка. Прикипело к ней моё сердце.

– За это и люблю тебя, родная. И дочку люблю, мы с ней вообще родственные души, отец Фёдор так и сказал: обоих отлучу.

– Что вы опять отчебучили?

– Да нет, это по случаю той посадки, к слову пришлось ему вспомнить и мои выходки.

Вечеринка удалась. Пилотам завтра вылетать, гуляем без спиртного. Лишь Петя с девушками пригубили шампанское за День Космонавтики. Пили чай, шутили, танцевали. Молодёжь мечтала о звёздах, и я мечтал вместе с ними. Мы крепко подружились за время подготовки, у ребят пропала робость перед старшим по возрасту и званиям, а позывной Чиф уже давно стал словом нарицательным. Я стал одним из них, мы делали одно общее дело, и это чувство единения стоило многого и для меня, и для них. Сара была своим парнем на аэродроме со дня закладки первой площадки для вертолёта Майкла и Ирвина. Я незаметно наблюдал за дочкой и парнем. Они вели себя подчёркнуто так, как и все, вступали в дискуссии и споры, ничем не выделяя и не обделяя друг друга, даже иногда подтрунивали один другого. Я провокационно объявил белый танец, и дочка пригласила Дауда, своего штурмана. Ох уж эта молодёжь! Ева сама пригласила Ирвина, затеяла с ним какой-то разговор. И только лёгкий румянец на щеках Сары сказал мне обо всём. Мама нарушила негласное правило, показала ей, что помнит об этой тайне. Девочке было и приятно, и страшновато – а вдруг ОН поймёт? Хотя так мечталось, чтобы понял! Меня пригласила Джейн.

– Мистер Фэд, ваша дочка идёт по моему пути.

– Мне казалось, что по моему. Я в том смысле, что, хотя мы с вами и коллеги по профессии, но я, проклятый дезертир, увёл дочку в другую стихию.

– Вы не дезертир. Дезертиры не руководят такими работами, как мы проделали на "Шельде". Я о том, что девочка чувствует себя своей в коллективе, призванном выполнять мужскую работу.

– Я понял, Джейн. И эта девочка продолжает оставаться при этом леди. Может, это и нескромно, хвастаться дочерью, но я действительно это наблюдаю. И у неё перед глазами идеальный образец для подражания. Это – вы.

– Ева, по её душевной чистоте, привила ей излишне высокое мнение о моей персоне, вот чего я побаиваюсь, Фэд. Как бы не пришло откровение вместе с возрастом и первыми потерями. Мне будет искренне жаль Сару, если такое случится, я её люблю, мы очень дружны, опять же, благодаря вашей супруге. Я опасаюсь, что в случае разочарования девочка может меня возненавидеть. Знаете, тяжело быть разрушенным идеалом.

– Мы с вами коллеги, и не мне вам рассказывать, что часто моряки не находят общий язык со своими детьми. Я не исключение, и длительные походы не дают мне возможности знать все душевные тайны моего ребёнка. Но Сара – цельная натура, Джейн. Кого-то или что-то она любит и ценит, не оглядываясь на чужое мнение и собственные проблемы. Возможно, это врождённое, её родители были интеллигентные люди. Что-то хорошее ей определённо дала Ева, я знаю это по себе. Ну а плохому она учится у меня. При всех моих недостатках, вы не можете отрицать, что я умею добиться своего. И знаете, что для меня ваш пьедестал несокрушим. Мы стали очень дружны с дочкой, я счастлив тем, что втянул ребёнка в это опасное, но захватывающее дело. Такой вот вурдалак. А вы – светлый идеал для неё, я знаю точно, что она ему никогда не изменит. И за это я вам очень благодарен. Даже личные отношения она строит так, чтобы один раз – и навсегда. Как леди Джейн.

– Вы знаете?

– Знаю. И не собираюсь вмешиваться. Думаю, у ребят всё сложится не хуже, чем у вас с Питером. А что касается ваших опасений – просто оставайтесь собой, леди Джейн. Сара сама увидит, что следует брать в пример. У неё сложный возраст, умноженный на непомерные нагрузки. Она сильная девочка, и сама разберётся, как пройти испытания и выйти на правильный курс.

– Вы хороший отец, мистер Фэд. Дочке легко будет идти за вами.

– Пока что я ведомый в её паре.

– Даже так?

– Она показала лучшие результаты в групповом полёте и организации боя. Я ведь разведчик, одиночка. Привык думать только о себе. А она – думает обо всех. Даже о нас с вами.

– Вы счастливый отец.

– Да, Джейн, я счастлив прикрывать в бою свою дочь. И наживать седины, наблюдая её аварийные посадки.

Эскадрилья уходила в космос. Перегрузка сжимает грудную клетку, всё внимание – на приборы. Тяжёлое дыхание напарника в наушниках. Автоматика отключает двигатели. Невесомость! Но счастье кратковременно.

– Я Монах. Осмотреться.

Чёрточка корабля Сары – в километре впереди. Остальные слишком далеко, вижу их только на дисплее. Тест аппаратуры.

– Я Чиф, аппарат в норме, наблюдаю ведущего. Ориентирую машину по Солнцу.

– Принято. Строй конус!

Вспышки плазмы, две минуты – и я вижу над головой четыре наших машины, зависшие в чёрной пустоте. Командир на экране завершает пространственный конус – так задумана тактическая форма построения эскадрильи для космического боя. На дисплее прямо по дуге орбиты – встречный объект. Расстояния измеряются в тысячах километров, здесь космические скорости.

– Я Чиф. Цель захвачена.

– Эскадрилья, к бою!

– Огонь!

Двенадцать огненных полос вонзаются в объект, невидимый глазом. Вспышка в черноте.

– Цель поражена. Чиф – наземная цель двенадцать. Сара – цель сорок два. Четвёртый – цель двадцать один. Дорн – цель семь. Лютый – цель восемь. Огонь по мере прохождения!

Мишени разбросаны по всей планете. Вот и моя. Хуан производит захват, большой палец над пультом. Оружие готово! Пли! Два огненных шара уходят в синюю дымку атмосферы. Дисплей очистился от красной точки.

– Я Урал-Два. Цель двенадцать поражена.

– Я Пижма-Один. Цель сорок два поражена.

– Я Прибежище-Один. Цель двадцать первая поражена.

– Я Бискай-Восемь, Седьмая цель поражена.

– Я "Пиранья", цель восемь уничтожена.

– Я беспилотник-Шесть. Цель четырнадцать уничтожена.

– Я Монах. Учебная одиночная цель в созвездии Плеяды, дистанция сорок тысяч километров!

Мы разворачиваем аппараты и даём плазменный залп. Наши заряды уносятся так далеко, что не видно даже вспышек.

– Я Стационар-Один. Взрывы в семи тысячах, в созвездии Кассиопеи.

– Я Монах. Строй пеленг, дистанция один.

Эскадрилья выстроилась в безвоздушном пространстве.

– Я Монах. Орлы, поздравляю с первым космическим полётом. Поставленные задачи выполнены. Пятнадцать минут на впечатления. Соблюдать строй и радиомолчание. В добрый час, ребята! Надеюсь, не только воевать мы будем в святых небесах.

Над головой, только руку протяни – родная планета. Проплывают континенты, видны горы и реки, океаны отливают голубизной. Тело просится в полёт, Хуан играет в воздухе карандашом. Но мы не на космической станции. В кабине, напичканной приборами и органами управления, не разгуляешься. Высотный костюм, гермошлём и лямки привязных ремней сковывают движения. "Стрела" – машина для боя, а не для путешествий. Но всё же, всё же! Я – в космосе. Моя дочь в километре от меня испытывает удивительные чувства. Одинокий ребёнок, найденный в горных развалинах, поднялся над планетой. Она только начинает жить. Впереди у неё – звёзды.