Текст книги "Два шага маятника"

Автор книги: Вячеслав Пальман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Но и не хвалите, – подсказал Ласкар.

Все засмеялись.

В кабинете, куда пришла и Полина, физик спросил брата:

– Без электроники ты не рискнешь пустить купель?

– Работу не остановим. Начнем без устройства.

– А если сорвется?

– Будем продолжать. Хоть тысячу раз. Опыты на животных мы проведем. А вот дальше…

Карел обменялся быстрым взглядом с женой. Полина сказала:

– Пойдемте со мной, Памела, я вам покажу наш виварий.

Доктор Гривс устало улыбнулась: Карел не хочет, чтобы она слышала этот разговор.

Женщины вышли. Полина спросила:

– Как он?

И вместо того, чтобы сказать своему коллеге о здоровье Ласкара, о способах лечения и о своих наблюдениях, Памела вдруг тихо произнесла:

– Кажется, я люблю его.

Она успела заметить вспышку испуга в глазах Полины и закусила губы. Но Полина вдруг обняла ее и поцеловала в щеку.

– А он?

– Не знаю. Но я люблю, и это самое главное. Когда она с Ласкаром собралась уходить, Карел вдруг взял ее под руку и оказал:

– На минутку, если можно…

Они вышли, остановились в конце пустого коридора. Памела опять увидела настороженный, изучающий взгляд биолога.

– Я хочу просить вас, Памела, быть очень осторожной в своих высказываниях… Нам надо сохранить тайну. И если Ласкар ввел вас сюда… Вы понимаете?

– Да.

– Прошу вас. Тем более, что Хеллер, насколько я знаю, очень настойчиво охотится за новинками.

– Он ничего не узнает, – твердо сказала она.

– Спасибо, Памела, – Карел пожал ей руку. Ласкар устал. Пришлось вызвать машину. Карел

проводил гостей, усадил их, и когда они отъехали, печально вздохнул.

– Недоволен? – спросила Полина.

– Боюсь. Доктор Гривс – сотрудница Хеллера. Подозреваю, что она здесь неспроста.

– Все это более сложно, чем ты думаешь. Видишь ли… Памела любит Ласкара.

– Что?.. – Карел ошарашенно смотрел на жену.

– Она мне сказала.

– Боже мой! – он взялся за голову.-Долечился!..

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Драматические встречи. Поручение и требование Хеллера

Да, теперь у Памелы не осталось никаких сомнений. Она не только познакомилась со схемой опыта, но и своими глазами увидела лабораторию, где эта схема исполнялась. Карел Долли и его жена с помощью Ласкара уже проделали огромную подготовительную работу и скоро начнут эксперименты величайшего значения. Если их опыты над животными закончатся успешно, они перейдут к практическому осуществлению задуманного – повернут жизнь старых организмов в обратную сторону.

Как медик, она с трудом верила в такую возможность. Слишком уж неожиданно, фантастично. Но она не могла не верить в здравый смысл таких умных людей, как братья Долли и Полина. Кажется, никто из этих трех не склонен к пустому прожектерству и безудержной фантазии, наоборот, все они очень практичные, целеустремленные и сильные люди, которые знают, куда идти и что делать. Идея, однажды поразившая их, уже приобретает формы реального, в этом Памела убедилась собственными глазами. И все же… И все же…

При каждой встрече с Ласкаром она заводила разговор о работе лаборатории. В ней заговорил биолог.

– Скажите, – спросила она физика, – как удается ослабить все функции подопытного организма настолько, чтобы сделать его восприимчивым для сильных изменений?

– Это не так уж трудно. Понижение температуры, большие дозы наркотических средств, почти полный разлад в центральной нервной системе при помощи новейших литических коктейлей.

– Но это опасно!

– Разумеется. Балансирование на острие ножа. Вот почему Карелу нужна машина, которая может учитывать не секунды, а доли секунды и автоматически регулировать процесс. После этого вводятся сильные реагенты. Полина установила, что когда наступает латентный период – короткие минуты между воздействием активного луча и поражением тканей – в молекулах клетки и в ядре происходят коренные изменения. Для направленного изменения надо использовать именно этот очень короткий период – момент, не более. В лаборатории уже удалось замедлить все процессы на критическое время, чтобы помочь организму выбрать новый путь развития, но еще не научились прослеживать вторичные изменения, а они-то как раз и могут подвести экспериментатора…

– Как бы я хотела помочь вам! – мечтательно сказала Памела.

Ласкар промолчал. Он просто не знал, что ответить.

– Продолжайте, – попросила она.

– Так вот, при сильном воздействии в первую очередь разрушаются слабые химические связи в молекуле, откуда мы «вышибаем» намеченный атом. А это ведет к очень загадочным изменениям вообще. Загадочным… У нас, в области физики, проще. Такого рода эксперименты с веществом нередко приводят к созданию нового вещества, как это было в свое время у Резерфорда. А в биологии все это значительно сложнее. Живой, очень ранимый белок… Неудач больше, чем открытий.

– Цель слишком заманчива, Ласкар, чтобы считаться с неудачами. Бессмертие…

Он улыбнулся.

– Далеко не бессмертие. Его нет и быть не может. Бессмертие противоречит самой жизни, оно – антипод жизни. Смерть – это вечное обновление жизни, бороться с ней бесполезно и смешно. «Все люди смертны» – такими словами начинается один из самых знаменитых силлогизмов. Карел с женой далеки от этого. Они только хотят продлить жизнь, удвоить ее. Конечно, и такой шаг можно назвать бессмертием. Все-таки сто или сто двадцать лет жизни – это не пятьдесят. Цель действительно величественна. Но она еще не достигнута, Памела, вот в чем проблема.

– Я верю в Карела.

– Я тоже.

Памела хотела еще что-то добавить, но опустила голову.

– Смелей, – подзадорил ее Ласкар.

– Хорошо, скажу… Я подумала о том, что с открытием Карела вы должны связывать и личные надежды. Я не ошиблась?

– Нет, – просто ответил физик. – Именно так.

– Тогда мне вдвойне хочется быть полезной. Хочу, чтобы вы были здоровы. Хочу, чтобы жили долго и счастливо. Хочу этого…

Глаза у нее загорелись. Она выпрямилась в кресле, вся напряглась. Ласкар поднялся. Встала и Памела. И когда он подошел, она протянула руки навстречу и сжала в ладонях его лицо.

Это и было счастье.

Его счастье.

И ее.

Утром вернулся из туристической поездки Ганс Хеллер. Вечером он позвонил Памеле и попросил ее прийти в гостиницу.

Хеллер выглядел отлично. Отдохнул, набрался сил. Он пружинисто ходил по комнате, рассказывал какие-то смешные истории, сам над ними смеялся, размахивал руками. Но глаза у него оставались серьезными, изучающими.

Памела сидела на краешке стула, положив руки на колени, и вежливо, деланно улыбалась. Она прекрасно понимала, что шеф пригласил ее не для того, чтобы познакомить с новыми анекдотами. И, конечно, не для того, чтобы еще раз справиться о здоровье своего старого друга. Это он мог сделать и сам, не прибегая к посредничеству доктора Гривс. Напряжение накапливалось, и когда хитрить дальше стало невозможно, Хеллер без всякой подготовки спросил:

– Вы были в лаборатории?

Она медлила с ответом. Знает он или хочет поймать на слове?

– Мне это известно, Памела, – сказал Хеллер.

Она вскинула голову.

– Да, была.

– Отлично. Вы достигли многого. Расскажите, что там у них.

– Изучают аппарат наследственности в клетках животных.

Хеллер рассмеялся.

– Прелестная шутка, Памела. В другой раз я бы оценил ее очень высоко. Но сейчас мне не до шуток. Итак…

Она молчала, сжалась, словно в ожидании удара.

Хеллер подождал немного, вздохнул.

– Вы так хорошо начали… Вспомните свое первое письмо. Не всякий опытный разведчик сумеет…

Памела сидела бледная, убитая. Письмо, будь оно проклято!

– Итак…

– Хеллер, – сказала она умоляющим тоном. – Избавьте меня от этого. Вы послали меня лечить, а теперь требуете невозможного.

– Не только лечить, но и смотреть! Вот зачем я вас послал, доктор Гривс! Филантропом я никогда не был и не буду! Я человек дела и от своих служащих требую только дело. Меня беспокоит Карел Долли, я боюсь его, если угодно, я даже завидую ему и не хочу, – слышите, не хочу! – чтобы он одержал верх и подмял под себя мою фирму, развеял мое благополучие, мой научный авторитет. А для этого мне надо знать, чем он занимается, чего достиг и куда нацелился. В общих чертах мне это известно, а добыть факты, детали – это уж ваше дело, Гривс, и вы либо сделаете, либо мы с вами расстанемся.

– Вот как! – она встала, не спуская с него строгих, рассерженных глаз. – В таком случае вы можете с этого же часа не считать меня своим сотрудником, Хеллер.

Он остолбенел. Мысль его работала лихорадочно. Она с такой легкостью соглашается? Значит, у нее есть подготовленный, обеспеченный тыл? Значит… Ну, нет, его на слове не поймать!

Хеллер улыбнулся, потом рассмеялся – зло и жестоко.

– Понятно, сударыня. Курс лечения закончен. Он не прошел даром. Я так и знал. Поздравляю вас, Памела Гривс, от всего сердца… Но вместе с поздравленном я вынужден вас и огорчить. Вы не выполнили моего поручения, сделали мне неприятность. Я отплачу вам тем же.

– Хеллер! – крикнула она, уже догадываясь, и закрыла лицо руками.

– Дело прежде всего. Дело, а затем уже чувства, доктор Гривс. Если вы не достанете для меня убедительные документы о результатах работы Карела Долли, то я разрушу ваше счастье.

– Нет, нет! – крикнула она, уже вне себя.

– Я сделаю просто: передам своему другу Ласкару Долли ваше письмо и открою ему глаза. Пусть он знает, кому отдал сердце. Это жестоко, я понимаю, Гривс, но у меня нет иного выхода. Сожалею…

Она плакала, склонив голову.

Хеллер сделал паузу, строго рассчитанную по времени. Она ничего не говорила. Тем лучше. Он подскажет ей.

– Выход один, Памела. Вы найдете нужные документы и передадите их мне. Тогда мы расстанемся и больше я от вас ничего не потребую. Живите счастливо, раз вам так повезло.

Памела подняла голову. Ее покрасневшие от слез глаза выражали только ненависть. Хеллер даже отступил на шаг назад.

– Какой же вы мерзавец! – сказала она ровным и потому особенно страшным и убедительным голосом.

Он ничего не успел ответить. Памела Гривс вышла. Дверь за ней тихо закрылась.

Черт знает что! Хеллер остался в полном недоумении. Не сумел убедить. Или сумел? Пойми ее. Оскорбила-и ушла.

Ладно, он подождет. Пройдет день-другой, напомнит. Еще подождет. Снова напомнит. Ни один человек не выдержит подобной пытки. Если она расскажет сама Ласкару, тогда… Нет, не расскажет. Она слишком боится за свое счастье. А если так, то он ее сломит. Не устоит, отдаст. Тем более, что братья Долли, кажется, уже приняли ее в свою семью и секретов от нее не имеют.

Подождем!

Карел Долли не без основания просил Памелу держать в тайне секрет лаборатории. Они с Полиной боялись преждевременной огласки результатов, боялись соперников, всегда готовых использовать открытие в своих интересах. Столь важный для человечества эксперимент, получи он широкое освещение в печати, мог вызвать паломничество в Санта-Рок, ажиотаж в медицинских кругах, неистовое сопротивление богобоязненных фанатиков. А это все – помехи. Тогда неминуемо пострадает уже сделанная работа, во многом пока еще схематичная, спорная, незавершенная. Самое скверное, если вмешается католическая церковь. Она способна усмотреть в опытах Долли посягательство на христианские догмы, ей ничего не стоит объявить опыты чуждыми церкви, как это случилось недавно с итальянским физиологом Петруччо, пытавшимся в искусственных условиях воспитать человеческий эмбрион.

Ласкар Долли категорически высказывался против огласки работ своего брата и в научных кругах, потому что ни он, ни Карел с Полиной пока еще не могли дать гарантию в удачном завершении эксперимента. Как и всякий настоящий ученый, он был противником скороспелых выводов. Другое дело, когда они укрепятся в мысли о возможности использовать открытие на пользу человечеству, то есть достигнут своей цели. А пока…

Но взгляды и поступки у Ласкара разошлись, как ножницы. Он не выдержал и рассказал Памеле о сущности опытов. Минутой позже он уже раскаивался и страдал от сознания собственного безволия. Но потом, когда его отношения с Памелой выяснились, он забыл о своем поступке и не стал объясняться с Карелом. Впрочем, Карел догадывался, что Памела знает больше, чем ему хотелось бы. В лаборатории он счел все-таки нужным напомнить ей. Твердый ответ Памелы понравился биологу.

Не будь Хеллер человеком проницательным и, прямо скажем, бесчестным, он ничего бы не получил от своей сотрудницы. Он попросту потерял бы ее. Но Хеллер сразу сообразил, в чем дело, нащупал ахиллесову пяту доктора Гривс. Да, теперь уж он не отпустит ее, хотя методы шантажа, в общем-то, и не входили в планы Хеллера. Что поделаешь, лучших методов нет, а дело требует, приходится поступиться канонами христианина.

Хеллеру не удалась прямая атака братьев Долли. Судьба навела его на путь кружной. Он узнает самое главное о работе Карела Долли, о замыслах биолога, которые так тщательно скрывают от всех и особенно от него. А ведь он и приехал ради этого, только ради этого.

Прошло три дня.

При каждом звонке Памела бледнела, вскакивала. Ее трясло, как в лихорадке.

– Что с тобой? – спрашивал Ласкар, заглядывая ей в глаза.

– Сама не знаю, – отвечала Памела и едва сдерживала слезы. Чувствовала она себя разбитой, несчастной. Неминуемая беда висела над ней как тяжкий и острый Дамоклов меч.

Несколько раз она порывалась чистосердечно рассказать обо всем Ласкару, подсаживалась к нему, но поглядев на бледное отечное лицо и печальные глаза тяжелобольного, не рисковала. Такое нервное потрясение Ласкару пережить трудно, ей, как врачу, это было известно лучше, чем другим.

Только когда приходили Карел и Полина, она пересиливала страх, заставляла себя улыбаться и временами даже забывала о Хеллере.

Сборы у постели Ласкара обязательно порождали разговор о лаборатории. О чем бы ни зашла речь, всегда кто-нибудь сворачивал на излюбленную тему, и Памела день ото дня все больше вникала в существо эксперимента. Она знала почти все.

Карел потихоньку спросил у нее, кивнув в сторону брата:

– Он работает?

Памела грустно улыбнулась.

– Украдкой. Меня побаивается, но час-другой…

– Мы так нуждаемся в устройстве!

– Мне кажется, он уже много сделал. В столе я обнаружила целую стопку готовых расчетов. Спросите сами.

Карел отошел очень довольный.

Но спросить ему не удалось: Ласкар опередил.

Желая сделать приятный сюрприз брату и Полине, он вдруг сказал:

– Можно начинать сборку устройства.

Они переглянулись.

– Его надо сперва создать, – сказала Полина.

– Уже, – коротко обронил физик.

– Шутка? – спросил Карел.

– Нет, почему же. Памела, достань, пожалуйста, из правого ящика тетрадь.

Полина засмеялась.

– Ласкар, – сказала ома сквозь смех. – Да ты волшебник!

– Все это проще, чем вы думаете. Кое-что было неясно, но я написал друзьям, они помогли. В общем, готово, и будь я покрепче…

Он замолчал, наслаждаясь общим подъемом от этого сообщения. Еще раз спросил:

– Когда же начнем сборку?

Карел склонился к нему, спросил:

– Мне не совсем понятны вот эти два места в схеме. Вы, математики, мыслите иной раз так, что пока доберешься до истины… Что ты хочешь сказать вот этой фразой? Остальное понятно. Схема примерно такая же, как и у новейшей электронной машины для диагностики заболеваний сердца. Усложнение за счет вычислительной стороны. Ну и, конечно, вот эта часть…

– У тебя найдутся достаточно опытные механики для сборки? – спросил Ласкар.

– Буду просить твоих мастеров.

– Есть у нас один славный человек. Он стар, медлителен, но чертовски умен, обладает поистине виртуозным мышлением. Его зовут Сарджи, Антон Сарджи, он, кажется, хорват по национальности. Я его знаю уже лет двадцать. Безусловно подойдет. Поручим ему, а он подберет рабочих на месте.

– Хотелось бы обеспечить секретность, Ласкар.

– Скажем, что получили заказ. Ну, хотя бы из… Варшавы. Так, Полина?

– Да, можно. Из института грудной хирургии.

– Начнем сборку в атомном центре, к концу работы увезем устройство к тебе, Карел, и тогда уж обойдемся услугами только Сарджи и собственными средствами. Средствами… средствами… Где мы их возьмем?

– Можно использовать мои сбережения, – сказала Полина. – Их немного, но…

– Да, да, – откликнулся Карел. – Это решено.

Чуть поколебавшись, Ласкар сказал:

– Я не говорил тебе… Ганс Хеллер опять предлагал нам объединение.

Карел засмеялся, но как-то безрадостно.

– Что ты ответил ему?

– Категорическим «нет».

– Правильно сделал. – И после небольшой паузы: – Он так богат?

– Называет себя миллионером.

– Что вы скажете, Памела? – Карел не без умысла задал этот вопрос.

Она вспыхнула, сжала руки.

– Хеллер очень плохой человек. Будьте от него подальше. Он, конечно, богат. А все его помыслы низменны, мерзки. Вам, Карел, с ним не по пути.

– Спасибо, Памела. – Карел вдруг ребячливо улыбнулся. – И довольно об этой браварской бестии. Он все еще здесь?

– Да, – очень сухо сказала Памела.

– Ты сказала ему, что остаешься? – спросил ее Ласкар.

– Он догадался.

– И как он к этому относится?

– Ты еще поговоришь с ним, – как-то странно сказала Памела.

Наступило неловкое молчание. Все почувствовали за этими словами недоговоренность, что-то тяжелое и плохое.

Сели к столу, Памела разлила чай, подвинула столик к кровати Ласкара, сама повязала ему салфетку. Пили молча. Памела не отходила от больного. Карел задумался над своей чашкой, потом вдруг сказал:

– Я очень устал. Временами в голове такое начинается, хоть о стенку бейся. И чем дальше, тем больше препятствий и трудностей.

– Значит, цель близка, – отозвался Ласкар. – Всегда так.

– Цель! Она все время отодвигается. Как заманчивая полоска горизонта. Идешь, идешь к ней, а посмотришь вперед – так же далека.

– Вот установим расчетное устройство… – Ласкар встретил недоверчивый взгляд Карела и замолчал.

– И тогда мы начнем свой опыт на людях,-сказала Полина, проявив больше смелости, чем мужчины.

– Не загадывай, – откликнулся Карел.

– К тому идем, – отпарировала она. – Для чего же мы работаем?

Памела смотрела на нее во все глаза. Неужели все это произойдет так скоро?

– Лишь бы ты был здоров, сказал Карел и, нагнувшись, похлопал брата по плечу.

Ласкар сосредоточенно помешивал ложечкой свой чай. Полина нахмурилась. Стало слышно, как трудно дышит Ласкар.

– Ладно, друзья, – произнес Карел. – Сказано, так сказано. Все готово для серьезных опытов, это факт.

Когда гости собрались уходить, Карел сказал брату:

– Ты все-таки остерегайся Хеллера.

Он вспомнил, что Ласкару предстоит с ним встретиться.

– Знаю, что он охотится… Так, Памела?

Она не ответила, сделала вид, что не услышала.

– А тетрадь с расчетами спрячь все-таки подальше. Или мне ее взять с собой?

Ласкар заметил, как вздрогнула Памела. Она поняла, что Карел остерегается не столько Хеллера, сколько ее, сотрудницу Хеллера. Видимо, состояние Памелы не укрылось и от Карела.

– Впрочем, – сказал он, -и здесь тетрадь в безопасности. Завтра мы заглянем к тебе, я принесу фотографии кроликов. Очень интересные снимки, сам убедишься.

Когда он и Полина вышли из кабинета, Памела склонилась, закрыла лицо руками и заплакала.

– Ты что, милая? – спросил Ласкар. Он скинул одеяло, хотел встать.

– Нет, нет, лежи. – Она быстро поднялась. – Все уже прошло. Не обращай внимания, это так, минутная слабость. Лежи. Через семь минут сделаем инъекцию, уже время.

Он так и не понял, почему она заплакала.

На улице Карел снова почувствовал приступ недоверия. Что там ни говори, Памеле нельзя доверять. Сказал жене:

– Знаешь, Ласкар все-таки очень легкомыслен. Вот уж чего я не ожидал от своего сдержанного брата. Вести такой разговор при ней! Зачем? Или он хочет показать ей свое полное доверие? Или просто не понимает? Мне кажется, неизбежны осложнения. Не утерпит, скажет кому-нибудь из своих знакомых. Тому же Хеллеру. Мы ведь не знаем их отношений.

– Памела его ненавидит. Разве ты не почувствовал?

– Слова, слова… А на деле может быть другое. Чертовски неприятное положение – знать, что твоей тайной владеют люди, которым ты не доверяешь. На бочке с порохом. Как понимать ее слова по поводу встречи Ласкара и Хеллера? Еще какое-нибудь предложение сделает? Бескорыстно предложит свои миллионы?

– Он боится нас, – сказала Полина.

– А мы – его. Занятная ситуация. Памела… А вдруг это тоже происки Хеллера? Такой топкий ход… Ты понимаешь, как Хеллер может спекульнуть на открытии? У него же прекрасная лаборатория в Урдоне. Использует готовое и повторит. Впрочем, это не так легко, но все-таки…

Он с облегчением вспомнил, что, составляя техническую схему для Ласкара, опустил одно очень важное обстоятельство, без которого при всем желании опыт не получится. Вспомнил – и сразу повеселел. Предусмотрительность .к месту!

– Ты хотел сказать что-то, – напомнила Полина.

– Хеллер не глупый малый, – вот что я хотел сказать. Если он охотится за нашими секретами, значит, они ему нужны. Если предлагает деньги и раскрывает свои объятия, значит, он кое-что пронюхал и это кое-что беспокоит его, может толкнуть на любую пакость, лишь бы получить возможность использовать секреты в своей лаборатории, для своих целей.

– Каких целей?

– Он попытается повторить опыт у себя, чтобы раньше нас объявить о возможности долголетия.

– Не удастся. Вспомни, сколько мы положили труда и времени…

– Начав работу с конца, от последних наших выводов, он может опередить нас. Для Хеллера – это все. Если он теперь миллионер, то станет мультимиллионером, наконец, укрепит свое не очень устойчивое положение в науке. Да мало ли что! Любое открытие его устроит. Иначе, для чего бы ему предлагать сотрудничество? Хеллер как бизнесмен – на высоте. А Хеллер как ученый – неудачник. А неудачник в науке всегда опасен для самой науки. Если же он еще и честолюбив….

– Это заметно.

– Ну, вот. Ласкар просто не представляет всей серьезности положения.

– Может быть, ты поговоришь с ним еще? Выскажешь свои взгляды?

– Придется.

– Тогда зачем откладывать. Вернемся и сейчас же…

Карел остановился как вкопанный. Он нерешительно потоптался на месте и не нашелся, что сказать.

– Тем более, что у Ласкара схема и расчеты.

Карел подумал и, взяв жену под руку, пошел дальше.

– Нельзя, – сказал он. – Слишком наглядное недоверие. Подобный шаг может толкнуть Памелу на что угодно. До утра, надеюсь, ничего не произойдет. А утром я схожу, поговорю с Ласкаром.

Остальной путь они шли молча.

Как только рассвело и мокрый туман начал оседать на крыши, листья и камни города, Карел Долли быстрым шагом направился к дому брата. Тетрадь с расчетами и схема всю ночь не давали ему покоя. Еще не хватает, чтобы секреты попали в чужие руки.

В тот же час из гостиницы вышел Ганс Хеллер.

Он плохо спал в эту ночь, ворочался, лежал с открытыми глазами, строил один за другим планы военных действий и никак не мог выбрать самый лучший. Сумасбродное поведение Памелы перепутало все карты. Как хорошо было сначала и как скверно обернулось к концу!

Утром он решил: придется выполнить угрозу. Ничего, кроме явного шантажа, помочь уже не могло. Он явится к Ласкару и, если она не сдастся, расскажет своему другу о письме, принесет извинения и посоветует ему избавиться от женщины, которая ничем не отличается от заурядного шпиона. После этого и ему самому придется покинуть пределы Силурии, собственно говоря, ни с чем. Скверно. Но Хеллер все же рассчитывал на удачу в последний момент: Памела не выдержит, она сделает все, что ему надо.

Итак, неприятный визит к Ласкару Долли.

Посмотрев на себя в зеркало, Хеллер стал бриться. Всего десять минут.

Карел Долли опередил Хеллера. Он пришел раньше. Памела еще не выходила из своей комнаты. Карел прошел в кабинет. Брат уже сидел за письменным столом. Тетрадь лежала перед ним.

– Что так рано? – спросил Ласкар.

– Боялся за тетрадь.

– Боялся?

– Да, Хеллер…

– Ты с ума сошел!

– Надо быть осторожным, Ласкар. Я не хочу оскорблять тебя, но я боюсь Памелы.

– Хеллер и Памела… Что может быть у них?

– Он недаром увивается возле нас.

– Карел, тебе что-нибудь известно? – лицо Ласкара посерело.

– Не больше, чем тебе.

– Тогда в чем же дело?

– Осторожность никогда не помешает.

– Ты хочешь взять схему?

– Да. Займемся ею в лаборатории. Когда поправишься.

Ласкар подумал и молча протянул папку с бумагами.

Памела услышала за стенкой разговор, позвонила прислуге.

– Кто у мужа? – спросила она.

– Карел Долли.

Она стала поспешно одеваться.

В это время раздался еще звонок. Открывать дверь вышла сама Памела.

Перед нею стоял Ганс Хеллер.

Он вежливо приподнял шляпу.

– С добрым утром, сударыня.

– Вы?!

– Как видите.

– Что вам угодно?

– У меня разговор с Ласкаром Долли.

Она побледнела, но не отходила от двери, загораживая вход.

– Он болен. Он не примет вас.

– Но у меня очень важный разговор, сударыня. Дело касается вас.

Если бы взгляд мог жечь, от Хеллера в тот же миг осталась бы горстка пепла. И все же Памела не выдержала. Преодолевая слабость, она закрыла глаза. Ударить его? Но что будет дальше? Пустить? Боже мой, это невозможно! Уж лучше она… Только бы не беспокоить Ласкара, не волновать! Он не выдержит, она знает это.

Хеллер стоял, нагло улыбаясь.

– Уходите… Идите к себе, Хеллер. Я приду к вам. И все принесу.

Он с облегчением вздохнул, приподнял шляпу и стал спускаться вниз. Памела стояла в дверях, крепко ухватившись за ручки. Она испытывала такую слабость, что боялась упасть. Глаза ее были закрыты.

Что делать?