Текст книги "Ангелы приходят всегда"
Автор книги: Всеволод Инок (Филипьев)
Жанры:
Боевики
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
– Я еще хотел спросить, как там Неонилла?
Отец Серафим вздохнул:
– Плохо, брат, плохо. Ее постоянно проверяют, потому что возможно бурное развитие болезни из-за ее слабого здоровья. Все может случиться…
– Что случится? Смерть? Обещали же обеспечить лучшее лечение!?
– Ну, знаешь, брат, смерти никому не избежать. Все в руках Божьих, конечно. Но не все в руках человеческих. Обещай – не обещай, а медицина не всесильна! Так что ты тоже молись за сестру Неониллу… И знаешь, не хотел тебя расстраивать, но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Пару месяцев назад пропала Ангелина. Она жила у родителей Неониллы. Неожиданно пропала и записку оставила, что, мол, спасибо за все, меня не ищите, ушла по собственному желанию. Вот… Куда ушла? По какому желанию? У всех большое подозрение, что это чей-то обман. Не ушла бы она никуда! Милиция ищет, но пока безрезультатно, а экспертиза установила – почерк действительно ее. Понял, какие дела?
– Да-а…
Новости сильно расстроили Лазаря.
– Ну, не унывай, брат. Не будем терять надежды. Прости, что я тебе рассказал, тебе и так тяжело.
– Нет, отец, не извиняйтесь. Правильно сделали, что рассказали. Мне было важно знать правду. Если я смогу, еще потом позвоню, но, скорее всего, теперь это будет очень нескоро. Не хочу вас подставлять. Молитесь!
– С Богом, брат!
«Теперь еще и Ангелина пропала! Но Гретхен и Батон убиты, все разгромлено, – просчитывал варианты Лазарь после разговора с отцом Серафимом. – Из этого круга людей никто не мог организовать похищение новой заложницы, чтобы свести со мной счеты. Неужели органы подстраховались, чтобы держать меня на более коротком поводке, если что? Но я вроде пока повода не давал, а они не стали бы опережать события. На них тоже не похоже. Тогда в чем же дело?.. Ладно, разберемся. А сейчас нужно выходить из игры! Немедленно выходить! Выходить! – пульсировало в сознании инока. – С самого начала можно было догадаться, что с лечением и выздоровлением Неониллы – это хитрость, приманка. Да и вообще вся эта трогательная забота обо мне – ерунда! Здесь виден план и расчет, причем план мне не известен, но ясно, – ничего хорошего. Нужно было сразу понять, что я не в храме, на исповеди, где "Прощаю, разрешаю… Иди и больше не греши", а в организации, где тебя используют, как вещь. Финиш, ребята, больше я не ваш исполнитель. Играйте сами в свои игры, я ухожу».
За этими мыслями Лазаря застал занимавшийся рассвет. Первые лучи солнца забрезжили на горизонте. Стало сыро от росы. Предстоял новый трудный день, исполненный неизвестности и опасностей, но на душе у инока теперь было покойно. Он принял решение и мог хоть немного поспать. Со стороны он напоминал богатыря, раскинувшегося среди зеленого разнотравья после изнурительного боя. То ли сраженного, то ли мирно спящего…
Лазарь спал и не видел, как внимательно и изучающе смотрели на него в это время двое неизвестных с противоположных сторон сада.
* * *
Настенные часы с маятником пробили четыре часа дня. Дверь кабинета отворилась, из-за нее вопрошающе выглянул «серый человек»:
– Разрешите, товарищ генерал?
– Входите, входите, – поднял голову от бумаг хозяин кабинета. – Что у вас стряслось?
– У нас, Антон Петрович. У нас стряслось! – «серый» подошел к столу.
– Что?
– Замоскворецкий не вышел на связь. По их времени сейчас восемь утра. Операцию он должен был провести вчера. Спутник показал, что вчера в первой половине дня он находился у объекта. Затем переместился к столице штата Нью-Йорк – Олбани. У него был вечер на то, чтобы, как положено по инструкции, найти в городе интернет-кафе и выйти с нами на связь. Но этого не произошло до сих пор. Движение он прекратил около города.
– Может, залег где-то? Выжидает. Инструкция инструкцией, но сноска на конкретные обстоятельства еще позволяет ждать.
– И все-таки, Антон Петрович, я предлагаю связаться с Замоскворецким. Не нравится мне все это, я ведь его довольно хорошо изучил по старым делам. Да и вы сами предполагали, что при первой возможности он выйдет из-под контроля. Не тот ли случай? Нужно проверить.
– Проверьте.
– Разрешите связаться прямо сейчас?
– А что, я нужен?
– Ну, мало ли? Вдруг возникнет необходимость…
Антон Петрович вздохнул:
– Связывайтесь. Не даете старику покоя.
– Есть, товарищ генерал, – отчеканил «серый человек».
Он достал трубку секретной связи, включил громкость, чтобы генерал мог слышать разговор, соединился с оператором, сообщил свой код и продиктовал номер телефона агента.
Мелодичный сигнал мобильника разбудил инока Лазаря все в том же саду. Он уже несколько раз пробовал просыпаться, но сон не отпускал из своих объятий, организм переутомился и нуждался в восстановлении сил. От сигнала Лазарь вскочил, как по команде. Ему пришла мысль, что, может быть, это у отца Серафима определился его телефон, и он перезванивает.
– Да, слушаю.
– Егоров? Это вы? Как поживаете? – раздался в трубке голос «серого человека».
Лазарь перевел дыхание, сориентировался и твердым голосом ответил:
– Нет, это не Егоров! Это инок Лазарь. Попрошу меня больше чужим именем не называть.
– Что случилось?
– Не бойтесь, для вас – ничего особенного. Вам я ничего не испортил. Просто, если так приспичило, пришлите сюда кого-то еще. Я не смог и не смогу сделать то, что вы просили. Извините уж…
– Кого прислать? Что происходит? Вы могли бы сообщить нам подробнее? Обсудим, подумаем, поможем…
– Я сейчас вам все сообщаю: я больше ничего делать не буду! Вы не смогли выполнить обещание насчет Неониллы, да и прекрасно знали, что оно невыполнимо! Мне никак не по пути с вами. Можете не верить, но у меня другая жизнь, другая дорога, и я пойду по ней до конца. Прощайте.
– Что?!
– О соблюдении секретности ваших дел можете не беспокоиться. Все!
Лазарь отключил мобильный и своими сильными руками поломал его на две части. Потом отошел в сторону, вырыл острым камнем углубление у корня яблони, бросил туда обломки телефона и закопал их. Солнце было уже высоко. В ветвях щебетали птицы. В Америке начался новый день, а в России он уже клонился к концу.
После разговора с Лазарем «серый человек» уперся злым, вопросительным и одновременно испуганным взглядом в начальника.
Антону Петровичу даже стало не по себе от этого взгляда.
– Какие будут предложения? – спросил он. – Как помнится, у вас был запасной план: в случае необходимости преждевременно сдать агента американским спецслужбам, устроив утечку информации от нас.
– Так точно, товарищ генерал. Но не в таком клиническом случае, как этот. Вы же слышали! Он свихнулся. В таком виде он не подходит даже на роль подсадной утки. Американцы в него не поверят, менять на своего не предложат, и операция по возвращению к ним нашего двойного агента провалится.
– Какие будут предложения, я не понял? – повысил голос генерал.
– Немедленная ликвидация, – равнодушно и холодно ответил «серый человек».
– А может, еще раз поговорим?..
Глава двадцать пятая
ЖИВОЙ ЖУРНАЛ/LIVE JOURNAL: INOK (3)
Все мы были сатанистами
Мы, словно взрослые дети… Особенно же беззащитны и ранимы атеисты и сатанисты. Ведя переписку с читателями нашего джорданвилльского издательства, я, кажется, ни разу не столкнулся с антицерковниками.
Другое дело в интернете. Всего лишь за несколько месяцев переписки с читателями возрожденного в интернет-формате «Русского инока» http://www.russian-inok.org/ я сподобился получить письма с угрозами от атеистов, в частности, что меня застрелят, и с предупреждением от сатанистов, что они применят свои чары.
В ответ на угрозу о расстреле я предложил назначить встречу в любое удобное время в любом месте, а сатанистам просто предложил поговорить, ибо и сам раньше был таким в некотором смысле…
В процессе переписки с упомянутыми лицами выяснилось, что это хорошие люди, правда, глубоко несчастные, как мне показалось. Атеизм, как низшая ступень сатанизма, большого интереса не представляет, а вот сам откровенный сатанизм… Вот, к примеру, выдержка из письма человека, считающего себя сатанистом: «Поймите! У вас нет никаких шансов вывести меня в иную веру. Тот максимум, к которому я могу прийти, – это атеизм, но мои шансы выйти из моей же секты живым – один к пяти. Но у меня нет желания это делать, ибо Смерть и Зло живут в моей душе. Я не понаслышке знаю, что есть одержимость, ибо два года моей жизни из шести лет религиозного опыта на стороне Сатаны я вообще с трудом помню. Я молод телом, но стар духом».
Таковы плоды сатанизма. И правда, что доброго и светлого может дать нам бывший верховный ангел, сотворенный Богом, но враждующий против своего же Творца? А Бог есть Свет. И как жить без Света?
Многие из нас были сатанистами сознательными или несознательными. Мы дошли до обрыва и остановились, те, кто успел остановиться. И мы обратились к Свету и нашли красоту, покой и тепло Его рук.
В том-то и сила Христианства, что оно позволяет перевернуть свою жизнь здесь и сейчас, вот в эту конкретную минуту. Нужна только решимость.
То ли еще от чего…
Вчера один хороший человек мне написал: «А в церкви мне всегда становится дурно, особенно в православных церквях. То ли от запаха, то ли еще от чего…»
По этому поводу вспомнилось.
Были у меня в прежней жизни друг и подруга. Когда я стал ходить в храм, то «потащил» и этих друзей. Тут выяснилось печальное обстоятельство: им обоим становилось плохо в церкви, то ли от ладана, то ли еще от чего… Вообще-то такое у многих бывает, потому и описываю этот случай.
Мы решили: будут стоять в храме до упора – если умереть придется, то что может быть лучше смерти в храме?! Господь не оставит.
Пришли опять… Им плохо. На друге лица нет, весь покраснел, потом побледнел, его тошнило. Как он говорил, кишки выворачивало, словно связали внутренности цепью и крутили, притом что никаких болезней желудочных у него не было. Но он выдержал и, когда подошло время к Причастию, – все прошло, и он причастился Святых Тайн. Отпустило, стало легко и светло. С тех пор ему никогда не становилось плохо в храме. Сейчас он служит Церкви.
Девушка же, как только почувствовала себя плохо, ушла из храма и с тех пор больше туда не ходила. Давно это было. Сейчас она живет на положении содержанки. Не работает, просто где-то числится. Все еще красивая, но вино делает свое печальное дело.
Сказано: «По плодам познаете их».
Вот и вопрос: в храме людям бывает плохо от ладана или еще от чего?
Я думаю, что именно «еще от чего» или от «кого»…
А рецепт, как выяснилось, прост – нужно один раз до конца перетерпеть. Ибо сказано: «Претерпевший до конца спасен будет».
Помню
Ее звали Олей.
Я помню ее маленькой девочкой – две косички, курносая, в веснушках. Я был старше на несколько лет. Когда мы встречались во дворе или в лифте, она озорно и зажигательно улыбалась.
Позже помню ее в модном жилете, с короткой стрижкой, крашеными волосами, наколкой на плече. В один из приездов домой я услышал рев моторов под окном. Выглянул, из подъезда выбежала Оля, вскочила к другу на мотоцикл, и кавалькада понеслась под сенью флагов. Кажется, это был день ее рождения… Мои-то «мотоциклы» к тому времени были уже позади.
Мы потом еще встретились раз, поздоровались, приветливо улыбнулись друг другу, как в детстве. Я смотрел на нее и думал, что многое хотел бы сказать ей, как сестре. Но промолчал. А может быть, нужно было сказать? А может быть… Больше я ее никогда не видел.
Вчера мама прислала из Москвы э-мейл:
«Дорогой сынок, всякий раз забываю спросить, посылала ли я печальное известие о гибели девушки, соседки нашей, жившей в квартире над нами. Помнишь, их было две дочери, младшая Ольга, симпатичная, она работала гримером в кинотруппе модного в последнее время Бодрова, и они поехали в горы на съемку фильма, и сошла лавина, погибло более ста человек. Ольга пропала, недавно было уже 40 дней. Вот такие дела. Ну, с Богом».
Нет, мама, ты мне еще не сообщала об этом…
Каждый раз, получая подобные известия о гибели друзей или просто знакомых в Америке, России или еще где-нибудь, мучительно раздумываю: «А, может быть, нужно было сказать?..» Но я опять молчу. И слез уже нет, а есть боль, щемящая боль…
Будни
Проснулся в три ночи от того, что почувствовал на шее петлю, и не ошибся… В голове пронеслось: «Вот искушение! Рано расслабился. Нужно было опять с крестом в руке спать, а не только с четками». Вскочил. Зажег свет. За мной что-то тащится. Оказалось – покрывало. В нем от ветхости образовалась дыра, и моя голова попала в эту дыру. Вот и петля.
До следующей ночи отрежу кусок покрывала с краю, чтобы уничтожить дыру. Но спать-то лучше все же с крестом в руке, а то после недавних угроз сатанистов чувствуется давление…
Не правда ли?
На улице мягкий снег. Приятное сияние фонарей. Самая середина ночи. У нас только начало второго. Тишина. И такие вот мысли.
Пришел человек в больницу. Смотрит… Ой, мама родная! Одни больные. У того ноги нет, этот весь перевязанный, от той дурно пахнет и т.д. «Н-е-е-ет, – подумал человек, – пойду-ка я отсюда. Правда, я и свою болезнь не вылечил, но уж ладно. Помру, зато не буду видеть этих жалких уродов!» И ушел. Странный человек. Не правда ли?
К чему это я? К тому, что Церковь – это тоже духовная больница. И потому, придя в нее, не стоит удивляться при виде многочисленных больных и их язв. Они ведь тоже, как и мы, пришли лечиться. И язвы у них различные: ругаются, не имеют любви, бывают падки на деньги, а иногда и похуже того… Так что ж? Одно слово – больные! И больница от этого хуже не становится. Лечиться-то все равно нужно.
Человек, глубоко осознавший, что он болен, не будет осуждать других больных.
До встречи в лечебнице :)
Стоит того…
«Смерть стоит того, чтобы жить. А любовь стоит того, чтобы ждать» («Кино»). В начале 1990-х годов мне нравилось приезжать к ним в Питер. Ирка была замужем за каким-то математиком, но, к сожалению, его не любила… Целыми неделями она жила у своего брата Юры. Мы не так часто общались, но мне нравилась спокойная твердость Юры, верность в слове, прямота; Ира же была воплощением женственности. Брат и сестра с большим теплом относились друг к другу.
Юра был совладельцем одного или нескольких (точно не помню) магазинов в городе. Время было смутное, и он начинал свой путь в бизнесе с того, что обычно именовали «криминальными структурами».
В 1992 году я ушел в монастырь. Юра и Ира, как и мои московские друзья, пережили шок по этому поводу, но что поделаешь. Будучи проездом в Питере в качестве временного келейника старицы схимонахини Сергии Слепой, я заехал к друзьям. Юра попросил устроить ему встречу со старицей, так как у него назрел важный вопрос. Я договорился с матушкой, и брат с сестрой приехали на встречу. Мы пили чай вчетвером и беседовали.
После чая оставили мать Сергию наедине с Юрой. Они долго разговаривали. Он вышел радостным. Потом я узнал, что он готовил убийство конкурента и вдруг, чуть ли не накануне убийства, по стечению обстоятельств попал к старице Сергии и все ей выложил. Я не знаю как, но матушка Сергия его остановила. И это еще не все. Она вселила мир в его сердце и изъяла ожесточение против врага. Прощались они, как родные, старица благословила брата и сестру.
Моя иноческая половина души возрадовалась тому, что произошло в тот вечер, хотя доиноческая половина души прекрасно понимала, чем это может кончиться для Юры, ведь он жил в мире, где жалость к врагу разворачивает стволы наемных убийц в твою сторону. Да, стволы могут развернуться на тебя, но все же это лучше, чем направить их против своего ближнего. Убив другого, в действительности убьешь себя.
Прошло, может быть, еще полгода. Я опять был в Питере. Мы встретились с Ирой в потускневшей квартире Юры. Денег у нее уже не было (то есть от мужа-математика были, но она привыкла жить широко на деньги брата), и уже почти полгода не было и самого брата. Юра уехал с подельником на машине в Европу, кажется в Италию, и пропал. Должен был вернуться через месяц, но не вернулся. Сразу после отъезда позвонил несколько раз, а потом звонки прекратились. Для Юры это было нетипичное поведение. Ира плакала и просила меня молиться за Юру. Мы надеялись, что он еще вернется.
Когда я приехал в Питер еще через полгода, то в квартире Юры уже жили другие люди, которые почему-то ничего не знали про прежних хозяев. Следы Иры я потерял…
Иногда моя доиноческая часть души чувствует, что с Юрой тогда могло случиться что-то плохое именно из-за того, что он отказался убить человека. Но моя иноческая часть души твердо уверена, что в этом случае «плохое» может быть названо только хорошим.
Умирать всем когда-то придется, вопрос – в чем застанет нас смертный час. Да и старица схимонахиня Сергия, конечно же, молится за всех нас: за Юру, Иру и за меня, грешного. Уж она-то знала, на какой путь благословляла.
Кратко скажу о матушке. Старица Сергия с детства была слепой. Родители за то, что она сама уверовала в детстве в Бога, отказались от нее. Впоследствии более десяти лет она провела в тюрьмах за веру. Последние годы жила в Вильнюсе. Скончалась около 1996 года в почтенной старости.
Необъявленная война
У нас в Джорданвилле на днях украли с могилы брата Иосифа Муньоса (хранителя Монреальской Мироточивой иконы) большую деревянную лампаду на подставке.
Это была особая лампада – она точно такая же, какие стоят на могилах монахов-мучеников в Оптиной пустыни, убиенных там сатанистом. Оптинские монахи эту лампаду специально передали в Джорданвилль на могилу нашего мученика. И что же? Лампада украдена в дни, когда мы отмечаем двадцатилетие явления Монреальской Иконы и пятилетие со дня кончины Иосифа.
Воистину – между землей и Небом война.
Если мы на стороне Неба, то наше оружие – смирение, терпение и любовь.
Ничего сверхъестественного или О природе ведьм
Сначала два распространенных взгляда:
1. «Ведьмы – это порода такая. Ведьмин час обычно наступает в полнолуние, берегитесь женщин тогда!».
2. «Ведьмы – самые замечательные женщины».
С православной же точки зрения дело обстоит так. Человек до падения имел тонкое тело. Доверившись падшему архангелу Сатанаилу, люди пали и стали пленены бесами. Дабы избавить человека от прямого плена и влияния бесов, Господь облек людей в грубую плоть. Именно эта наша плоть и есть те «кожаные одежды», о которых идет речь в Библии. Таким образом, отнятие у нас после падения наших естественных способностей (которые можно назвать экстрасенсорными) есть великая милость Божия к людям, ибо иначе люди были бы, как мухи, уничтожаемы многоопытными, льстивыми, беспощадными бесами…
Однако у некоторых людей прежние естественные способности (именно естественные, а не сверхъестественные) хотя и не полностью раскрыты, но имеются. Душевная оболочка таких людей утончена от рождения. Также утончают защитную оболочку различные восточные йоги (практики), а также наркотики и т.п. Никакой заслуги или избранничества в этом нет, скорее наоборот. В определенном смысле утончение защитной оболочки души – это беда. Большинство экстрасенсов или, как их раньше называли, ведьм и ведунов (от слова «ведать» – знать нечто не общеизвестное) подтвердят, что хотя они и могут «помогать» людям, но сами от этого ничего доброго не имеют. Это люди со сложными судьбами, несчастной любовью, разбитыми семьями и т.д.
Мы не будем говорить о причинах, по которым Бог попускает то, что у некоторых людей защитная оболочка утончена от рождения. Тут могут быть разные причины. В том числе – это своеобразный Божий призыв к этим людям… призыв к жизни в Церкви и к покаянию-перерождению. Выход один: нужно жить в Церкви. Замечено, что у бывших ведьм, которые участвуют в жизни Церкви, принимают крещение, чистосердечно исповедуются и причащаются Святых Даров, все их прежние, ненужные «дары» пропадают.
Свою утонченную душевную оболочку можно использовать на добро, если духовно возрасти в меру православного старца (старицы), каковой, например, была схимонахиня Сергия Слепая, ведавшая сокрытое от других (о ней я уже писал), или даже будучи светским, но светлым психологом. Так что ни бояться, ни хвалить ведьм не нужно, и особенно не нужно сжигать их на кострах, чем отличилась инквизиция. Их нужно понять, пожалеть, объяснить им ситуацию, а дальше предать дело в руки Милосердного Бога.
Впрочем, для выведения ведьмы из общения с темными духами необходимо ее собственное желание и решимость.
А примеры есть. Хотя бы святой Киприан, до покаяния – величайший колдун своего времени.
Дорогие ведуньи, пожалуйста, станьте мудрыми старицами и православными душеведами-психологами, а если получится, то и святыми женами!
В Царствии Небесном наши тела будут преображены, и к нам вернется утраченная утонченность и сверхспособности даже в большей мере, чем до падения людей. Духи злобы тогда уже не будут страшны спасшимся людям, так как снизойдут во ад на постоянное место жительства.
Глава двадцать шестая
СИНИЛЬГА И МУЗЫКАНТ: ИЗ ПЕРЕПИСКИ (III)
Снилось мне, что печали кончаются,
люди одинокие встречаются.
Встретятся, молчат и улыбаются.
Жаль, что это только снилось мне.
(«Воскресение»)
Завтра что-нибудь случится,
завтра то, что нынче снится,
может сбыться в настоящем.
(«Воскресение»)
From: [email protected]
Subject: Олбани
Date: August 14, 2007 03:14:00 РМ
здравствуй, Иличка :-)
какие новости? я пока еще в Олбани, но скоро собираюсь двигать, а то засиделся.
готовлю новый концерт, думаю дать его в Нью-Йорке, наверное, как обычно, в клубе «Тип-топ». приглашаю! придешь? позже уточню дату.
написал для концерта несколько новых песен, вроде ничего, но не мне судить…
тут вчера была интересная встреча, заехал я в клуб, про который тебе писал, где собираются местные неформалы, у них там намечался показ фильма, ко мне подходит парень и говорит: «ты же русский?! иди сюда, тут один, кажется русский, по-английски плохо говорит».
смотрю, сидит детина под два метра ростом, волосатый, бородатый, в коже – наш человек :-) лет около сорока с виду.
поговорили, он оказался не рокер, а – байкер :-) что касается музыки, то он не в теме :-( он решил покататься по США, но неудачно, что-то у него там с мотоциклом случилось и он возвращается транспортом в Нью-Йорк, попал проездом в Олбани, случайно увидел этот клуб, понял, что «свои», и зашел.
зовут его интересно – Лазарь, я уточнять не стал, настоящее это имя или кличка.
я ему помог, чем мог: подвез к вокзалу, купили ему билет на утро в Нью-Йорк, потом перекусили и еще поговорили. он – дядька с душой, расспрашивал меня про православные места Америки, я ему рассказал, между прочим, он очень жалел, что не знал, что недавно проезжал рядом с Джорданвиллем… зато, когда мы катались по городу, я ему показал олбанскую православную церковь, она была закрыта, но снаружи посмотрели.
потом еще заезжали в магазин «Харлей-Дэвидсон», он себе купил новую куртку, солнечные очки и черный бандан на голову (получился настоящий пират! ;-), а свою куртку оставил мне на память.
в общем, потусовались, приятно встретить на чужбине своего человека :-) а с другой стороны, чувствуется, непростой он человек, чего-то не договаривает. что ж? у каждого свои тайны…
ночевали у одного парня из клуба, утром я посадил Лазаря на поезд, он еще своих планов точно не знает, я сказал, что если будет в Нью-Йорке, пусть приходит на концерт, оставил ему номер телефона.
непредсказуемая штука – жизнь, казалось бы, многие люди – никогда не пересекающиеся параллельные прямые, и вдруг эти прямые пересекаются, и уже такое впечатление, что был знаком с человеком всю жизнь.
ну, бывай!
твой друг Музыкант
* * *
Синильга получила э-мейл Музыканта. Открыла, прочла. Мысль о непересекающихся-пересекающихся параллельных прямых заставила задуматься.
Бывают в жизни события или просто мгновения, часто мимолетные, с виду ничего не значащие, но, словно заветный знак, что-то говорящие сердцу…
Синильге показалось, что она получила такой знак.
Глава двадцать седьмая
БЕДА
Застоялся мой поезд в депо.
Снова я уезжаю. Пора…
На пороге ветер заждался меня.
На пороге осень – моя сестра.
…
А мне приснилось: миром правит Любовь,
а мне приснилось: миром правит мечта.
И над этим прекрасно горит звезда,
я проснулся и понял – беда…
(Виктор Цой)
Поезд мчал Лазаря в Нью-Йорк. Американский вагон оказался похожим на сидячие вагоны поездов «Москва – Санкт-Петербург»: мягкие откидные сиденья, по два в ряду, с каждой стороны от прохода. Садиться оказалось можно на любое свободное место. Вагон был полупустой. Лазарь устроился у окна, подальше от людей.
День был солнечный. Железная дорога проходила по живописным местам, часто вдоль озер. Инок с интересом рассматривал ландшафт. Овалы озер окаймлял тростник, в желтых зарослях которого чернели охотничьи шалаши-схроны.
План Лазаря был прост, хотя и несколько неожидан. В Америке ему больше нечего было делать, но и в Россию возвращаться не представлялось возможным, в «Шереметьево» его, вероятно, сразу же встретят. Лазарь принял решение вылететь из Нью-Йорка в Турцию (благо страна – безвизовая), а оттуда морем переправиться в Абхазию, скорее к старцу и братии! И в горах лечь на дно. Разумеется, и этот план был небезупречен, потому что хотя Абхазия – не Россия, но если понадобится, найдут и в горах. Зато к тому времени он уже поисповедуется у отца Салафиила, а дальше, – как тот благословит. В конце концов, органам он ничем не навредил, разве что доверия не оправдал; может, и оставят в покое, а нет, так самое большее, что могут, – это убить, но если удастся исповедаться и причаститься хоть раз, то смерть не страшна.
Оторвавшись от этих дум, инок достал «Молитвослов». В последнее время, как он признался отцу Серафиму по телефону, молиться было трудно, почти невозможно: нападало бессилие, усталость и лень. Но сейчас Лазарь решительно взялся за молитву. Он читал «Канон Ангелу Хранителю»:
– «Свете светлый, светло просвети душу мою, наставниче мой и хранителю, от Бога данный ми ангеле… Явися мне милосерд, святый ангеле Господень, хранителю мой, и не отлучайся от мене сквернаго: но просвети мя светом неприкосновенным, и сотвори мя достойна Царствия Небеснаго… Не остави в путь шествующия души моея окаянныя убити разбойником, святый ангеле, яже ти от Бога предана бысть непорочне, но настави ю на путь покаяния».
Окончив чтение канона, Лазарь пришел в умиротворенное состояние и сам не заметил, как задремал.
Во сне он продолжал ехать, за окном все так же стелились перелески и озера с прибрежным тростником. Вдруг, прямо на глазах, природа стала менять свое летнее убранство на осеннее. Вдоль дороги потянулись густые лиственные леса, окутанные золотом и пурпуром. Вокруг было сказочно красиво, а на душе – светло и радостно, но при этом отчего-то немного тревожно. Словно душа страшилась потерять обретенную красоту. Тревога перешла в четкое, почти физическое ощущение опасности.
Лазарь проснулся в полумраке и не мог сразу сообразить, в чем дело. Осенних лесов за окном как не бывало. Поезд медленно двигался по закрытому тоннелю, подъезжая к Нью-Йорку.
«Странный какой-то сон, – пришел в себя Лазарь. – Неважно. Надеюсь, это последний этап моих американских похождений. Скоро – "Гуд-бай, Америка, где я не буду никогда", и домой, к отцам, в горы! – предвкушал он. – Денег хватит. Лишь бы купить билет на любой ближайший рейс в Турцию».
Пока Лазарь спал, пассажиров заметно прибавилось. Вагон наполнили клерки, студенты, не отрывавшиеся от ноутбуков, несколько бабушек – божьих одуванчиков и другие люди неопределенного рода занятий. По Нью-Йорку поезд так и полз тоннелями, изредка выныривая на поверхность. В конце концов он остановился на подземной платформе центрального вокзала «Гранд Централ».
Лазарь собрал вещи, надел рюкзак, надвинул на глаза солнцезащитные очки, завязал бандан и вышел на платформу. Определившись с направлением, поднялся по эскалатору в светлый холл вокзала. Выйдя на улицу, он увидел стоянку такси и направился к ней. Здесь на его пути возник чернокожий полицейский, под стать Лазарю – высокий и плотный. Он чуть ли не в лицо иноку ткнул удостоверение с большой жестяной бляхой. Прежде чем Лазарь отреагировал, его руки сзади оказались в наручниках. Он дернулся. За спиной стояли двое в штатском. Один из них выжидательно заложил руку за борт пиджака, готовый стрелять при необходимости.
Сопротивление было бесполезно. Арестованный послушно пошел к ожидавшей машине. Это был лимузин с затемненными стеклами. Черный полицейский проводил только до автомобиля, а двое в штатском втолкнули Лазаря на заднее сиденье, уселись с двух сторон и приказали шоферу трогать. По дороге к машине Лазарь с досадой подумал о качественной работе американской полиции, но в машине его ошарашил один из сопровождавших, который сказал по-русски: «С приездом в Нью-Йорк! Не устал? Сейчас будешь отдыхать». В этот момент второй сопровождавший резким движением воткнул шприц в бедро арестованного. Лазарь отключился.
Сознание вернулось к нему лишь поздним вечером, в тесной комнате, приспособленной под камеру. Полкомнаты устилал серый палас, на котором Лазарь и очнулся. Мебель отсутствовала. В углу стояла медицинская утка. Под потолком тускло горела лампочка. Обрадовало, что нет наручников. Лазарь приходил в себя тяжело: тело ныло, голова болела, цепь предшествующих событий восстанавливалась в памяти обрывками. Пролежав еще довольно долго, инок наконец заставил себя подняться. Неровной походкой он подошел к окну, наглухо закрытому стальными жалюзи. Все же сквозь щели узник разглядел пустой городской двор и определил, что находится примерно на седьмом или восьмом этаже.
Голова закружилась, он опустился на корточки прямо у окна и в полудреме просидел около часа, пока не почувствовал себя лучше. Тогда Лазарь встал и начал разминаться, делая приседания, боковые и поясные наклоны и другие упражнения.
Теперь его внимание привлекала входная дверь. Она была деревянная, открывалась вовнутрь. Лазарь прижался к ней ухом, никаких звуков с другой стороны не доносилось. Он попытался открыть дверь, но она не поддавалась. Недолго думая, инок уперся ногой в дверной косяк и что было мочи дернул дверь на себя. Вся накопившаяся в нем досада вылилась в этот рывок, дверь затрещала и поддалась – язык замка с мясом вырвал кусок косяка. Однако торжество Лазаря сменилось разочарованием: за дверью находилась решетка с толстыми прутьями и внушительным замком.
В коридоре раздались торопливые шаги; с той стороны решетки появился один из «штатских», задержавших Лазаря на вокзале.
– Зачем ломать двери? – разочарованно развел он руками. – Постучать нельзя?
