Текст книги "Ангелы приходят всегда"

Автор книги: Всеволод Инок (Филипьев)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Так. Все понятно, – перехватил инициативу Сергей Сергеевич, видя, что сестра, после такого разъяснения, готова сорваться. – Можно нам поговорить с Ангелиной? Мы ее знакомые…

– А мне-то что? Говорите, – безразлично пожал плечами мужчина. – Она в комнате. Только обувь снимите. Вот тапки на выбор, – и он двинулся с помойным ведром на кухню.

Сергей Сергеевич и Елена Сергеевна постучали. Никто не ответил. Они приоткрыли дверь. Вошли. На экране телевизора мелькали кадры западного фильма с DVD-приставки. На разложенном диване спала Ангелина, одетая в короткий халатик. За несколько месяцев отсутствия девушка внешне изменилась. Она спала накрашенная, с модной короткой стрижкой. Вид ее был каким-то «использованным».

– Девочка моя, – кинулась к Ангелине Елена Сергеевна.

Та проснулась, села, сообразила, в чем дело, и резко отпрянула на край дивана, к стене.

– Что с тобой? Как ты сюда попала? Тебя не выпускают? Поедешь домой? – наперебой спрашивали Сергей Сергеевич и Елена Сергеевна.

– А-а-а, нашли, – хрипло сказала Ангелина, потянувшись к подоконнику за сигаретой.

– Ты куришь? – расстроилась Елена Сергеевна. – Милая, поедем домой. Неонилла будет счастлива, что ты нашлась. Представляешь, она еще ничего не знает. Будет сюрприз!

– А я думаю, что за сон… – заплетающимся языком перебила ее Ангелина. – Проснулась сегодня ночью от крика. От своего крика. Снился кошмар. Точнее, мне снился монастырь, в котором я ходила, как потерянная, в страхе. Мне снился какой-то юродивый. Он протягивал ко мне руки, плакал, кричал, чего-то требовал. И когда я ощутила, что он хватает меня за руку, – я проснулась от собственного крика. Куда домой? Мой дом здесь. С вами я не поеду. Неонилла?! А вы знаете, что это я ее сдала? Я! Ха-ха-ха-ха, – залилась она нездоровым смехом. – Я, я, я, я! Меня у дома остановили и говорят: «Заберем или тебя, или Неониллу. Решай! Отвезем туда, где сладко не покажется… Выбирай. Если выбираешь свободу, то заберем не тебя, а Неониллу, но тогда ты должна нам помочь. Когда монахиня пропадет, пойдешь к Серафиму и скажешь, что ее взяли в заложницы за Жана. Пусть священник найдет Жана и все ему передаст». А вы как думали? А-ха-ха-ха! Я так и сделала! Ну, что зырите? Хотите теперь меня домой взять или передумали? ……………!!! – она обрушила на остолбеневших брата и сестру поток отборного мата. – Скажите Неонилле, чтобы не вздумала ко мне приходить! Видеть ее не могу. Меня ее вид разрывает на части. И ваш вид тоже. Я потому от вас и сбежала. Ясно теперь, почему люди без вести пропадают? Вы думаете, я под кайфом все это плету? Не-а. Запомните, каждый пропавший без вести оказывается в том месте, в котором хочет. Как там говорится? «По сердцу его»… Понятно, какая я умная? – она самодовольно улыбнулась. – Пожалуйста, оставьте меня все в покое. Мне здесь хорошо: зажигаю, пользуюсь спросом, рестораны, сауны, дачи, деньги, подарки, весело и жирно. А если загружусь, то пыхну – и опять кайф. Ха-ха-ха, – на этот раз смех перешел в кашель, и девушка долго не могла оправиться. – Это от травки, не обращайте внимания. Я в полной форме и вся в шоколаде. И я свободна. Ура! Freedom!

– Лена, пойдем отсюда, – Сергей Сергеевич потянул сестру за рукав.

– Как же пойдем? Как же? Ангелиночка… Неправду она говорит, Сережа. Нет. Это наркотики, – причитала Елена Сергеевна.

– Неправду!? Я правду говорю! – девушка перешла на визг и закричала на попятившуюся Елену Сергеевну: – Ну-ка, убирайся отсюда, …! Чтобы ноги твоей не было! ………, убирайся! А то я сейчас милицию вызову! А-а-а-а-а… – завизжала она, стуча кулаками по подоконнику.

Глава сорок седьмая

ЖИВОЙ ЖУРНАЛ/LIVE JOURNAL: INOK (7)

Возвращаемся…

(Философское)

Мы спешим, устаем, падаем, встаем, рождаемся, умираем, не спешим, ничего не знаем, вдруг догадываемся о многом.

Идет снег, слепит солнце, наступает ночь, приходит рассвет, сечет дождь.

Мы засыпаем, просыпаемся, прислушиваемся и вновь возвращаемся к этому разговору, все вместе и каждый в отдельности…

«Девочка пела в церковном хоре»

Почему с годами все сильнее тревожит душу блоковское «Девочка пела в церковном хоре»? Впрочем, неважно кто пел, девочка или мальчик, а важно то, что пели они в церковном хоре… Что будет с этими детьми через десять, пятнадцать, двадцать лет? Сохранят ли веру? Станут ли по-прежнему звучать их голоса в гармонии церковного славословия? Или дети устанут, остынут, разуверятся? Уйдут на страну далече и продадутся тем, кто хорошо платит? А если уйдут, их ли вина? А чья? Наша, твоя, моя? Чья?..

Но сегодня вновь дети пели в церковном хоре, и сердце откликалось на каждый звук, радовалось и грустило, молилось и плакало, надеялось, верило и любило. А через цветные витражи узких церковных окон в храм проникали прозрачные, свежие, душистые лучи. Они ласкали лица детей, волосы, плечи, руки, словно здоровались.

А мы – не те же ли дети? Каждый из нас?

Как трудно петь в церковном хоре. Порой невыносимо. Петь изо дня в день, до конца. Но чтобы петь, нужно петь, и нужно быть готовым заплатить за песнь жизнью.

Ради чего петь или ради кого? Ради Бога! А Бог есть Любовь, а где Любовь, там бесполезно зло.

И рушатся мрачные стены, и отпадают засовы, и сквозь асфальт прорастают цветы… оттого, что «девочка пела в церковном хоре». И, верится, девочка будет петь до конца.

Путь к утру

(Читая Пастернака)

Художник слова чувствителен к эстетике Православия. Краткая зарисовка художника может поведать иным сердцам больше, чем тысяча катехизисов…

«В час седьмый по церковному, а по общему часоисчислению в час ночи, от самого грузного, чуть шевельнувшегося колокола у Воздвиженья отделилась и поплыла, смешиваясь с темною влагою дождя, волна тихого, темного и сладкого гудения. Она оттолкнулась от колокола, как отрывается от берега и тонет, и растворяется в реке отмытая половодьем земляная глыба.

Это была ночь на Великий четверг, день Двенадцати Евангелий. В глубине за сетчатою пеленою дождя двинулись и поплыли еле различимые огоньки, и озаренные ими… лица. Говеющие пошли к утрене» (Б. Пастернак, «Доктор Живаго»).

…И без всяких дополнительных убеждений, вдруг захочется встать и пойти с этими людьми навстречу тому самому, заветному и единственному Утру.

Мы вернёмся…

(Читая Пастернака)

Вчера читал главу у Пастернака о смерти доктора Живаго. И мой знакомый доктор написал в интернете (привожу ниже) о кончине его друга, тоже доктора. Особенно тронуло это:

«Присел у могилы, машинально зачерпнул снега… вдруг вспомнил детское: вихрем взлетая по лестнице, сметая обувь в коридоре, бегом к крану на кухне.

– Мам, я попить и обратно!

– Хорошо, только не задерживайся, в девять будь дома.

– Ага! – и кубарем обратно по лестнице.

Конечно же, я загулялся и опоздал, конечно, схлопотал за это. Но вернулся, естественно.

Я вернусь, мама. Погуляю и вернусь.

Мы все обязательно вернемся».

Как это мудро.

Кому в Хеллоуин хорошо?

Отец Вадим из Бруклина рассказал о страшной новости:

«Просим помолиться об упокоении Алексея и Сергея, двух молодых людей, убитых в прошедшую хеллоуинскую ночь в городе Вудбридж.

Убитый Сергей – это девятнадцатилетний племянник наших бывших прихожан Парадизовых. Таня Парадизова, тетя убитого, рассказала, что два друга, благочестивой жизни, провели спокойно этот день и приехали домой. Перед подъездом продолжили разговор в машине. К ним подъехала неизвестная машина. Их расстреляли в упор. Один из них скончался тут же, другой – по дороге в госпиталь. Вот уж, воистину, пасха бесовская!

Верю, что Господь не оставит души убиенных Своею милостию. Отпевание сегодня в 10 утра по нью-йоркскому времени. Помолитесь, дорогие!»

Бесы разгулялись в эти дни…

Вот другой случай. Мне сегодня рассказала сама потерпевшая. Она (Елизавета) возвращалась домой. К ней стал приближаться грабитель с пистолетом. Она испугалась, но стала громко повторять молитву: «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!» Грабитель опешил. Он стал требовать сумку, но не очень решительно, хотя и тыкал пистолетом в горло. Вдруг подскочил его подельник и выхватил одну сумку, вторую схватил грабитель с пистолетом, и они уехали на машине. Слава Богу, Елизавету не тронули, но все-таки стресс это у нее вызвало.

Вполне очевидно, кому в Хеллоуин хорошо…

Связь или За пять минут до побега

Почему так пугали нью-йоркским движением? Просто реагировать нужно быстро :)

Запарковался прямо на Брайтоне и сразу же к океану. Зимой океан там – это то, что нужно. Мощь, ритм, покой, вечность, мудрый хлад, крики чаек, красивый песок, как пепельные волосы под гелем. Я от океана уходить не хотел. Побродил, поразмышлял.

Потом собственно Брайтон-Бич. В «Белых ночах» купил стихи Бальмонта, жизнеописание Гумилева. У дверей магазина меня ждал человек, сообщивший, что ему несколько раз кто-то являлся «оттуда» и что-то сказал… Если бы это была не прелесть, то хватило бы на пять житий. Дал ему наш телефон, пригласил в монастырь. Бог даст, приедет.

Посмотрели на Брайтоне на русских бездомных. В целом в Бруклине их около ста человек. На Брайтоне видели группу, человек десять. Спиваются и умирают. Благодаря отцу Вадиму познакомился с Розой. Она находит в метро и на улице русскоязычных бездомных, дает им еду, устраивает куда-нибудь на ночлег. Говорят, за последний год она истратила на них тридцать тысяч долларов, которые ей, естественно, никто не вернет… на земле. Роза пока еще не крещена (по национальности она еврейка), но думает о крещении.

Роза и отец Вадим уже раньше отправляли к нам в монастырь двух бруклинских бездомных, а теперь вот сдали мне из рук в руки Сергея. В России он был звукорежиссером в питерском театре. Последние десять лет – в США, работал, потом стал бездомным. Мы Сережу покормили в украинском ресторане. Народ, правда, озирался слегка на него, когда я уверенно его усаживал: «Проходи, Сережа. Выбирай место…» Поговорили мы с Сергеем и поняли, что добрый и искренний он человек. Вот они какие, нью-йоркские бомжи. Взяли мы Сережу в Джорданвилль. Пусть отоспится, отогреется, а там, может, исповедуется и причастится.

На обратном пути, поздним вечером, на скоростной трассе, у нашей машины лопнуло колесо. Сзади неслось три дальнобойщика, мы прямо перед ними вынужденно перестроились из левого ряда вправо, на обочину. Запаски в машине не было. Так что мы на обочине отдохнули два часа, пока нас не заметила полиция, и тогда вызванный эвакуатор повез нас вместе с машиной в монастырь (за 400 долларов). Прибыли в обитель около четырех утра. Кто-то сказал, что бесы отомстили за Сергея. Слава Богу, хоть живы остались. А Сережа, поди, спит сейчас в теплой келье и видит добрые сны. «Эх, бедолага, ну спи, Серега!» :-)

«Будьте, как дети»

Только что вернулся с урока нашей Детской школы, у меня класс – 6–7-летних. Давно бы нужно было начать записывать их перлы. Сегодня удержаться не могу.

На уроке дети спросили меня, жил ли я при советской власти.

С широко открытыми глазами слушали мой рассказ о той жизни; я приводил красноречивые примеры – параллели с современной жизнью, чтобы им было понятней. Правда, про мавзолей Ленина на Красной площади я смог рассказать в настоящем времени. Семилетний Андрей поинтересовался, как Ленин потерял веру в Бога, а шестилетний Тихон сказал, что у Ленина были рога, он, дескать, точно знает. Пришлось объяснить, что Ленин был обычным человеком и в детстве – таким же мальчиком, как они…

Потом были такие диалоги:

Я: «Мы сейчас с вами почитаем житие святого Евстафия Плакиды».

Эмилия: «А он называется "Плакида", потому что он всегда плакал?».

Я: «Святой Евстафий Плакида жил в Риме. Вы знаете, где находится Рим?»

Эмилия: «Да, там, где римляне живут».

Я: «… и вот Евстафий Плакида решил отказаться от язычества и принять Христианство…»

Тихон: «А его жена тоже вместе с ним стала русской?»

Я: «Дети, а как вы думаете, в наше время существуют язычники?»

Тихон: «Нет».

Андрей: «Они есть!»

Я: «А где они?»

Андрей: «Не знаю».

Я: «А почему же ты говоришь, что они есть?»

Андрей: «Я так думаю, что они есть, но где они, я не знаю…»

Я: «Много язычников живет в Индии».

Тихон: «А почему русские не пойдут и не расскажут тем язычникам про веру в Бога?»

Я: «А как вы думаете?»

Андрей: «Потому что среди русских, наверное, тоже много язычников…»

Я: «Когда Евстафия Плакиду казнили за Христа, то он стал святым мучеником. Потому что когда человека убивают за Христа, то он попадает ко Христу. А вы, дети, хотели бы стать мучениками?»

И тут я удивился реакции детей, они хором закричали: «Да-а-а!»

«Будьте, как дети» – вспомнилось из Писания.

Не будьте, как дети…

Случай советского времени. Два мальчика в деревне залезли ночью по лестнице к иконе святителя Николая, находившейся над входом в храм. Один выковырял глаза у святителя Николая, а второй тыкал ножом в руки. Утром все в деревне ужаснулись, когда увидели, что случилось.

Вскоре эти мальчики взорвались в лесу на мине, оставшейся со времен войны. Один ослеп, а второй лишился рук.

«The Passion of the Christ», как апокалипсическое явление

«Одиночество Богочеловека, одиночество Христа» – есть ли более странное словосочетание?

Он не искал этого одиночества, напротив, нес Свою любовь людям, «но они не поняли сказанных Им слов» (Лк. 2, 50).

«Они не поняли сказанных Им слов. Мы не поняли слов Любви» – вот красная нить Евангельской трагедии, трагедии, продолжающейся до этого самого дня…

Потому апокалипсическим явлением кажется мне появление фильма Мела Гибсона "The Passion of the Christ" («Страсти Христовы»).

Возможно ли появление такого фильма сегодня, когда в культовом искусстве считается отсталостью говорить о христианской религии? Возможно ли появление такого фильма в Америке – стране подчеркнуто секулярной? Возможно ли вообще появление действительно талантливого и живого слова о Христе на фоне слащавого паразитирования на Евангельских темах? «Христос играет в футбол», «Христос пьет кока-колу», «Христос смеется» – у западного человека оскомина от подобных вариаций.

Но вот осуществляется невозможное: вопреки мощному потоку протестов на экраны выходит фильм «Страсти Христовы», заполняются до отказа кинотеатры, люди плачут во время просмотра, многие начинают задумываться о своей жизни… Внушающие страх обывателям американские подростки ведут себя в зале тихо и смотрят фильм, как откровение. Одна девушка сказала мне, что до фильма не воспринимала Христа, как живого Человека, такого же, как мы (только без греха); после фильма Христос ожил для нее, и она впервые принялась за чтение Евангелия, хотя уже много лет была православной. Молодой человек, недавно приехавший в США из России, даже слышать не хотел о Христианстве, а после того, как посмотрел фильм, пошел в православный храм. Одна женщина умерла после сеанса (не выдержало сердце) – родственники сказали: «Слава Богу, она умерла за Христа».

Есть в фильме и недостатки. Например, римские чиновники и солдаты, приводящие в исполнение пытки и казнь Христа, делают все это в фильме слишком пристрастно. В действительности же самое поразительное и страшное заключалось в том, что Богочеловека мучили и убивали обыденно, бюрократично, «по расписанию», не понимая сути происходящего…

Быть может, есть и другие неточности, но главное – сегодня новой своей гранью открылась людям Благая весть. И грань сия высветила одиночество Христа. А разве не одинок Христос в нашем мире? Даже в среде людей, именующих себя христианами? Разве не оставили мы Его одного, устремившись в погоню за «птицей счастья завтрашнего дня»? Лично мне захотелось поставить перед собой именно этот вопрос после просмотра «Страстей Христовых».

И рвется с уст: «Прости, Господи: вновь я оставил Тебя… Но Ты не оставил меня».

Глава сорок восьмая

ВОЗМЕЗДИЕ

Любимая!

Не смей дрожать.

Не смей дарить им радость.

Всё кончено: окружены.

Не вздумай при них плакать.

Как я люблю твои глаза…

(«Ночные снайперы»)

Всю следующую неделю после поездки в Магопак Синильга не беспокоила Лазаря, хотя ей очень хотелось услышать его голос. Только во вторник вечером она позвонила в пустынь, поздравила инока с днем его святого и узнала, что Лазарь исповедался, причастился и теперь, как он сказал, «заново учился дышать…».

2 ноября, в пятницу после работы, Синильга зашла в Синодальный собор Русской Зарубежной Церкви в Манхэттене, чтобы помолиться о Лазаре и о себе перед Курской-Коренной иконой «Знамение». Часто путешествующая чудотворная икона на счастье оказалась в соборе. Храм был почти пуст, и Синильга, не стесняясь, встала на колени и от души поплакала перед образом Богородицы. Полегчало. На выходе, в холле здания Синода, девушка столкнулась со своим старым знакомым Станиславом Федоровичем, приходившим в Синод по каким-то делам. Синильга обрадовалась встрече и вкратце поведала все новости, в том числе про поездку в Магопак и про то, что Лазарь остался там.

Станислав Федорович пригласил поужинать вместе. Синильга согласилась, надеясь отвлечься от своих переживаний в обществе добросердечного старика. На самом пороге Станислава Федоровича окликнул другой его знакомый еще со времен польской эмиграции. Старик задержался на минуту, сказав девушке, что сейчас нагонит ее на улице.

Когда он вышел из здания Синода, то Синильги не увидел… Вдруг он заметил, как о заднее стекло припаркованной неподалеку машины беспомощно бьется девичья рука. Почувствовав неладное, Станислав Федорович, преодолевая старческую немощь, рванулся к машине. Подбежав, он увидел внутри салона испуганную и возмущенную Синильгу. С двух сторон от нее сидели какие-то люди. В тот же миг машина взревела и, с места набрав скорость, скрылась за поворотом.

Из-за волнения и слабого зрения Станислав Федорович не разглядел номер и марку машины. Он мог с уверенностью сказать только, что это был просторный автомобиль темно-синего цвета.

Буря мыслей взметнулась в голове старика. В его размеренной американской жизни подобных ситуаций не случалось. Пахнуло страхами прошлого, всплыли в памяти образы «черных воронков», забирающих людей врасплох и навсегда. «Но это невозможно! – убеждал себя Станислав Федорович. – Быть может, это ее знакомые. Она просто не успела предупредить. Дело молодое… Вздор! Вот это как раз точно невозможно. Синильга такая предупредительная, внимательная… И эта рука, бьющаяся, как птица в клетке. Нет, здесь кроется что-то дурное. Нужно спасать Синильгу. Немедленно заявить в полицию! А если… Если это как-то связано с Лазарем. Он – личность загадочная, как я понял по намекам Синильги. Прежде всего, стоит поговорить с ним». – Придя к такому решению, Станислав Федорович вернулся в Синод, уточнил у дежурного телефонный номер Магопака и уединился со своим мобильным в один из закутков здания.

Лазарь воспринял весть горячо: нервничал, чуть ли не кричал в трубку, пытаясь выяснить детали исчезновения Синильги. Когда картина стала ясна, он сказал:

– У Синильги не было врагов. Ее забрали из-за меня. Но я найду ее, чего бы мне это не стоило. Поможете, Станислав Федорович? Вы могли бы приехать за мной прямо сейчас?

– А полиция? – растерянно спросил Станислав Федорович.

– Боюсь, в полицию заявлять нельзя. В лучшем случае они не смогут помочь, в худшем – помешают… Или еще хуже.

– Да уж куда хуже? – грустно вздохнул Станислав Федорович. – Понимаю. Послужу, чем смогу, не сомневайтесь. Синильга мне как родная. Сейчас выезжаю, но учтите, годы мои преклонные, я не гожусь для быстрой езды. Вам придется обождать.

– Огромное спасибо, дорогой Станислав Федорович. Жду!

Пока Станислав Федорович находился в пути, Лазарь продумывал возможные варианты происшедшего. Он не сомневался, что Синильгу похитили из-за него по одной из следующих причин: чтобы получить информацию о нем; чтобы шантажировать и влиять на него, спекулируя заложницей; либо чтобы отомстить. Соответственно похищение могли осуществить три силы: или зашевелившиеся криминальные преемники Гретхен и Батона, или российские спецслужбы, или их американские коллеги с подачи русских. С другой стороны, все это выглядело странно. Ведь если на след Лазаря вышли, то Магопак для криминалитета и тем более для спецслужб – место вполне прозрачное. Лазарь – живая мишень. Арестовать, похитить или убить его не представляло труда. «Почерк какой-то у всех одинаковый в последнее время, – зло сетовал инок. – Неониллу украли. Ангелина пропала без вести, скорее всего, тоже похищена. Теперь увезли Илю! Не могли чего-нибудь пооригинальней придумать! Ладно, подождите. Только бы скорее Станислав Федорович приехал, я вам устрою Афганистан!»

Остальное время до приезда Станислава Федоровича Лазарь провел в церкви с отцом Ильей. Священник, как только узнал от инока печальные новости, сразу встал на молитву, начав молебен с акафистом иконе Божией Матери «Знамение», присовокупляя молитвы к святым ангелам и всем святым. Наконец Станислав Федорович приехал на своем стареньком «Форде» и забрал Лазаря из Магопака.

В Нью-Йорке Лазарь прежде всего попросил отвести его в Манхэтген к Синоду. Там инок тщательно осмотрел место происшествия, но никаких следов похищения не нашел. Затем отправились на квартиру Синильги, ключи от которой Лазарь еще не успел возвратить. Там он проверил автоответчик, досконально обследовал письменный стол, телефонную книгу, книжные полки, шкафы и даже мусорные корзины, но опять-таки не нашел ничего, говорящего о причинах исчезновения Синильги.

Потом, на всякий случай, они заехали на квартиру Лазаря. Проверка сообщений на телефоне и там ничего не дала.

– Остается только ждать, – подытожил Лазарь. – Но, поверьте моему чутью, ждать придется недолго. Если это дело не связано с чем-то непредсказуемым, типа действий маньяков, то похитившие Илю в ближайшее время дадут знать, чего они хотят. Мне лучше всего вернуться в Магопак и ждать там.

– Но ведь сейчас очень поздно. Милости прошу отдохнуть до утра у меня. Завтра утром отвезу вас в Магопак, а пока можно предупредить отца Илью, чтобы при первой необходимости звонил нам.

– Согласен. Это разумно, тем более что после того, как поступит информация, действовать, вероятно, нужно будет в Нью-Йорке. Но только я останусь ночевать здесь, у себя, потому что, не застав меня в Магопаке, похитители могут позвонить сюда. А если наши передвижения как-либо отслеживаются, то они уже знают, где я. Ни к чему подставлять вашу квартиру. Отцу Илье скажем, что, если будут новости, пусть обязательно сообщит и мне, и вам. Если информация придет ко мне напрямую, то о своих передвижениях я буду вам сообщать. Если вдруг я пропаду и не выйду на связь, обращайтесь в полицию. Тогда это будет уже не опасно. И обязательно все расскажите родителям Или.

– Но я не знаком с ее родителями.

– Это неважно. Я тоже не знаком, но сообщить нужно. Я запишу вам телефон одного человека, его зовут – Воля, прозвище – Музыкант, позвоните ему, если я пропаду, а Синильга так и не появится. Он знает родителей Или. Музыкант – хороший человек и друг Или, но пока его беспокоить не стоит, он в отъезде и все равно ничем не поможет. Кроме того, я очень надеюсь, что для Или скоро все благополучно разрешится и ей ничто не будет угрожать. По крайней мере, я сделаю для этого все возможное и даже больше. Спасибо вам огромное, Станислав Федорович! Поезжайте домой. Будем на связи. Кстати, вы – свидетель похищения Синильги, поэтому тоже, пожалуйста, будьте осторожны и внимательны. Если заметите что-то странное, например, что за вами кто-то следит и тому подобное, немедленно информируйте меня.

Станислав Федорович уехал, Лазарь остался один. Ему было понятно, что план, который он так бойко изложил старику, вовсе не так уж безупречен: шансов на обнаружение и тем более спасение Синильги – очень и очень мало.

Иноку было трудно дышать, словно он вдыхал разряженный воздух высоко в горах. Сердце замирало и прислушивалось, пытаясь услышать дыхание Синильги, найти ответ, отгадать тайну того, что с ней случилось, почувствовать, жива ли она…

Лазарь позвонил отцу Илье в Магопак, объяснил дальнейший план действий и попросил молитв.

– Сам я молиться не могу, отче, – сетовал он. – Все мысли только о ней. И злость на скрывающих свои лица мерзавцев! Ведь я же прекрасно понимаю, что нам могут и не позвонить. Возможны десятки других схем случившегося. Разве можно все это учесть? Что делать?! Если она не найдется, просто хоть вешайся.

– Ну-ка, брось такое! Ты что? – воодушевленно возразил священник. – Ты пойми, что если умирать собрался, то должон, как солдат – не от петли, а хотя бы от пули. Молиться не могёшь? Так не молись! Просто эта… Просто в небо. Просто выйди на улицу или окно открой и посмотри в небо. Тамо сразу тебя заметят. Но только изо всех сил посмотри. Только Богу в глаза посмотришь, а Он уж все даст. Потому что это мы даем, как будто крадем, а Бог дает, как птица поет! Понял?

– Понял, отец Илья! Спасибо, – ожил от таких наставлений инок.

После разговора Лазарь нашел в себе силы встать на молитву. Он зажег лампаду, бережно достал из конверта фотографию Синильги и изображение ангела, подаренные ему при прощании. Поставил их рядом с иконочками в свой незатейливый иконостас и стал горячо молиться «о спасении рабы Божией Иулии». Потом принялся за чтение «Канона Ангелу Хранителю». Из-за нервного напряжения он так сильно сжимал «Молитвослов» (хотя сам этого не замечал), что на твердой обложке навсегда остались вмятины от его пальцев:

– «Ангела тя суща блага, души моей наставника и хранителя, преблаженне, воспеваю во веки… Буди ми покров и забрало, в день испытания всех человек, в онь же огнем искушаются дела благая же и злая… Яко имея дерзновение к Царю Небесному, Того моли и с прочими бесплотными, помиловати мя окаяннаго».

Глава сорок девятая

ОТКРОВЕНИЕ В СИ-КЛИФФЕ

Научи меня, как выбирать между чёрным и белым,

чтоб чужое добро на твоё и моё не делить.

Но дай мне лезвие мысли – вонзить между частью и целым,

и назови мне высокую цель, научи меня жить…

(«Воскресение»)

После посвящения группе, в которую входила Агния, полагалось что-то вроде «боевого крещения» – совместное общее дело. Маршалл назначил сбор и радение группы 31 октября, в день праздника Хеллоуин. Главная роль в радении отводилась Николаине. Она должна была узнать волю дьявола о благоприятной для него жертве.

Гадание принесло результат. Николаине открылось, что «в жертву нужно принести молодую высокую черноволосую серебряную женщину». Было не ясно, почему «серебряную», но члены группы надеялись, что все разъяснится на месте. Был указан день – пятница, 2 ноября, время – вторая половина дня, местонахождение жертвы – Манхэттен.

К полудню пятницы Том, Карл, Николаина и Агния собрались в особняке мистера Маршалла на Вест 70-й Стрит Манхэттена. Все были приятно возбуждены.

В три часа дня сам Маршалл возглавил собрание, посвященное предстоящему жертвоприношению. На помощь поименно призывались духи преисподней, приближенные Люцифера. Их гордые имена торжественно и зловеще звучали, вибрировали и множились эхом в мертвенной тиши особняка. В завершение Николаина снова гадала, на этот раз – на хрустальном магическом шаре, установленном на специальной подставке. Ведьма долго и пристально вглядывалась внутрь шара. Вдруг она вскинула руки, и восторженно заговорила:

– Вижу здание из красного кирпича. Высокая черная дверь подъезда. Надпись около входа гласит, что это какое-то христианское учреждение.

– Где это? – почти шепотом спросил Маршалл.

– Я не вижу никаких указаний.

– Осторожно поверни шар.

Николаина немного повернула шар и вгляделась:

– Вижу! Здание стоит на перекрестке. Это пересечение Ист 93-й Стрит и Парк Авеню. Вижу четко.

– Видишь жертву? – спросил Маршалл.

– Нет… Вижу редких прохожих, но никого подходящего по описанию.

– Нужно ехать и ожидать там, – распорядился Маршалл. – Жертва придет. Когда возьмете ее, действуйте, как научены. В Си-Клиффе вас встретит индеец. Я буду пока здесь. Руководительницей назначаю Агнию. В мое отсутствие слушаться ее беспрекословно. Если не сложится, возвращайтесь сюда, а если все пройдет успешно, то ты, Агния, займись подготовкой жертвы, а я приеду в Си-Клифф, когда потребуется. Действуйте. Удачи!

Том, Карл, Николаина и Агния быстро собрались и выехали к означенному месту.

– Так это русские! – удивился Карл, увидев на кирпичной стене надпись на английском и русском языках, исполненную церковно-славянской вязью: «Синод Русской Православной Церкви Заграницей».

– Прекрасно. Клирики. То, что нужно, – злорадно отреагировал Том.

Машину запарковали чуть в стороне. Стоянка там запрещалась, поэтому пришлось не глушить мотор и оставаться в салоне. Чтобы развеяться, они по очереди выходили прогуливаться.

Время в засаде тянулось долго. Четыре наблюдателя пристально следили за пятачком перед зданием. Массивная дверь Синода периодически отворялась, входили и выходили люди, одетые в церковные или светские одежды, но высокой «серебряной» брюнетки среди них не было.

Казалось, жертва вообще не появится, как вдруг!..

– Смотрите-смотрите! – встрепенулась Агния.

В здание входила молодая высокая стройная женщина в серебристом плаще. Ее черные волосы были собраны в длинную косу, заплетенную серебряными нитями.

– Она! – уверенно сказала Николаина.

– Отлично, – радостно выдохнула Агния. – Всем приготовиться. Будем ждать, когда она выйдет.

Том, Карл и Николаина встали неподалеку от подъезда, Агния осталась за рулем.

Примерно через полчаса «серебряная женщина» вышла из здания. К ней подошли трое.

– Мы знаем, что вы нуждаетесь в помощи, – проникновенно и ласково обратилась к жертве Николаина на английском языке. – Мы можем дать информацию, которая вам поможет. Поверьте, мы хотим помочь. Здесь неудобно разговаривать. Пожалуйста, сядем в машину только на минуту.

Синильга оторопела и растерянно оглянулась на дверь, из которой вот-вот должен был появиться Станислав Федорович. Почему-то ей было трудно сосредоточиться. Она почувствовала расслабленность и, сама не ожидая от себя, доверчиво пошла к машине. Ей показалось обнадеживающим, что ответ явился сразу после молитвы в храме. Подсознательно Синильга надеялась, что происходящее связано с ней и Лазарем и сейчас она услышит от этих людей что-то очень важное…

Перед ней открыли заднюю дверцу машины. Только она села, как с двух сторон в салон втиснулись Карл и Том. Николаина села на переднее сиденье, повернулась к Синильге, окутала ее своим гипнотическим взглядом и покровительственно сказала:

– Расслабься. Мы отвезем тебя туда, где будет хорошо. Там ты все узнаешь. Здесь недалеко. Сохраняй спокойствие, так будет лучше.