Текст книги "Ангелы приходят всегда"

Автор книги: Всеволод Инок (Филипьев)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Глава шестнадцатая

В СНЕГАХ

Снег. Город почти ослеп.

Свет. Красок на свете нет,

есть только белый цвет…

Я знаю один секрет:

снег скоро сойдёт на нет…

Но я не могу понять,

Кто дарит нам столько тепла,

чтобы растаял снег?

(«Машина времени»)

– А мне отец Мардарий рассказывал, что один раз лавина сошла прямо через его келью! Представляете? Ничего, выкопался. А мы, слава Богу, дождались Рождества и Крещения. Теперь до весны рукой подать. Может, без лавин обойдется, хотя снег валит последние дни. Интересно, в России тоже зима снежная или это только у нас в горах? Хотел бы я на Рождество и на Крещение в Москву или Питер. Вот где праздник, и службы такие красивые, и праздничные трапезы – пальчики оближешь. А елки там какие наряжают!.. Ну, что, батюшка, хватит, или еще дров подкинуть? – хлопотал юный послушник Александр у печки-буржуйки в домике-келье иеросхимонаха Салафиила.

– Хорошо, отченька, пока дров хватит, – дружелюбно ответил старец, перебирая четки и глядя в окно, в котором стекло заменял кусок мутноватого оргстекла. За окном струились бесконечные потоки снега. В это послеобеденное время на улице было еще светло, но в келье приходилось теплить свечу из-за скудости проникавшего сюда света.

– Батюшка, я пойду, снег немного раскидаю и, если благословите, позову братию. Вы говорили, будет беседа. Уже пора по времени…

– Хорошо, Александр, хорошо. Позови братию.

– Эва, набросало снежку! – радостно воскликнул послушник, распахнув дверь. Снег, будто теплое пуховое одеяло, уютно укутывал землю, деревья и монашеские постройки. Холодно не было. Александр прыгнул с высокого порога прямо в сугроб. После полумрака кельи слепило глаза от окружающей белизны. Снежинки густо падали на подрясник, скуфейку и лицо послушника. Не медля, Александр схватил лопату и с воодушевлением принялся за расчистку снега вокруг домика. Через окно на него смотрел старец Салафиил.

«Молодой. Пусть порезвится, – думал старец, неприметно улыбаясь одними лишь краешками губ. – Ишь ты, праздника московского захотел. А я вот старик, а новогодние елки и мне охота посмотреть. В сущности, так до старости мы детьми и остаемся. И благо, если этой детскостью от суеты, своекорыстия и мирского эгоизма удается закрыться. Не все, конечно, такие. Вот Лазарь наш на что серьезен… Как он там? Где и с кем праздновал Рождество и Крещение? И как там Неонилла? Сердце неспокойно…».

Он повернулся к красному углу, доверчивым и открытым взглядом посмотрел на иконы и начал молиться за Лазаря и Неониллу.

Через полчаса в келье отца Салафиила собралась братия: иеромонах Антипа, схимонах Василий, монах Давид, монах Иоанн и послушник Александр. Расселись кто куда: на топчан, на спиленные пеньки, служащие стульями, на пол.

Старец задумчиво провел белой почти прозрачной рукой по седым волосам, перекрестился и заговорил:

– Дорогие мои, когда человек изнемогает под грузом мучительных вопросов жизни, то он с надеждой обращает свой взор на Христианство. Что мучает человека более всего? Бессмысленность суеты и неизбежность страданий… Христианство дает возможность преодолеть и то, и другое. Христос освобождает от рабства суеты и помогает осмыслить и преобразить страдания. Чего человек желает? Любви, истины, света, блага, покоя, красоты. Все это дает Христианство. И, значит, все страдания человечества происходят от того, что Христианство, по большому счету, остается ему неизвестным… Но откуда, в таком случае, миллионы страждущих христиан? Эти миллионы – от неведения истинного Христианства. Большинством современных христиан Христианство остается неузнанным. И это при том, что жизнь христиан проходит в Церкви. Мы исполняем общеобязательные церковные правила, крестим детей, заключаем браки, отпеваем усопших, спорим о церковной политике, но очень часто, как к запретной зоне, боимся приблизиться к самым живоносным понятиям Христианства: к богообщению, умному деланию, подвигу, тайнозрению, обожению, нетварному свету. Об этом я и хочу побеседовать.

Старец обвел братию взглядом. Царило благоговейное молчание. Только оргстекло в окне подрагивало от усилившегося ветра да покашливал болезненного вида монах Иоанн.

– Что есть Христианство и что есть Православие? – продолжал старец. – Многие ли могут убедительно ответить на этот вопрос? Всякий ли способен объяснить, хотя бы самому себе: почему он православный христианин? Не превратилась ли наша православность из огненной веры в привычку? Не плетемся ли мы где-то в хвосте Православия только по той причине, что родились в России, или потому, что так верили наши деды? Да, они так верили; но почему мы так верим? Вот на что необходимо дать ответ самим себе и современному миру. Иначе наша вера уже не вера, а только обряд и привычка, только мертвая зола угасшего пламени.

Как доказать истинность Православия? Разумеется, можно предложить к прочтению тысячи мудрых книг, излагать догматику, опираться на каноны и церковную историю… Все это можно. Но малые дети нас не поймут, они и читать-то не умеют, трудно будет понять нас и многим пожилым людям, и простецам. А люди образованные и интеллигентные представят сотни возражений и сомнений в противовес нашей рассудочной апологии. Как же быть? Как сделать объяснение Православия одинаково доступным и понятным простецу и ученому, старому и малому, логику и лирику? Ведь если вера – истинна, то она должна быть понятна и доступна всем.

Дабы понятно объяснить нашу веру, нужно не доказывать, а показывать ее истинность, нужно показывать Православие. Истинная вера – это откровение Бога о Себе Самом. Бог открывает нам Себя в Своих живых подобиях. Живыми подобиями Бога – преподобными – являются православные святые. Глядя на них, общаясь с ними, узнавая их жития, мы видим Православие. Их свидетельство – одно из важнейших свидетельств истинности Православия. Святые проходят путь своей земной жизни скромно и незаметно, но духовно внимательный взор видит лежащий на них светозарный отблеск иного мира. И уже не требуется слов, логических доказательств и сотен ученых книг: святой видит Бога, мы видим святого и обретаем Православие. Мы верим святым, а для них Православная Церковь – это и есть чистое Христианство; Христианство – это Христос; Христос – это Свет; а Свет постижим только в состоянии обожения, путь к коему – смиренное и всежизненное умное делание.

Умное делание, а в переводе с церковно-славянского «духовное делание», состоит в непрестанной молитве, очищении помыслов, осмысленном терпении скорбей, согласии с волей Божией. Путь духовного делания это и есть путь православного Христианства. Христианство – это духовное делание-действование Церкви Божией на земле. Вне умного делания невозможна христианская церковность. Присутствие или отсутствие живой и здоровой традиции умно-молитвенного делания есть признак жизнеспособности или, напротив, мертвости церковного организма. Умное делание, исихазм или священнобезмолвие – сердце Православия, а Православие – сердце этого бессердечного мира. Православие – чистейший фиал веры Христовой, высшее знание, открытое Самим Богом, а не придуманное людьми.

Православный христианин знает точный путь в Царствие Божие. Он не ищет этого Царствия среди миражей мира сего, он не прельщается обещаниями земли, он не привязывается сердцем ни к одному из земных царств, потому что он знает, что Царствие Божие внутри нас. И он идет в это Царствие путем духовного делания, путем Православия. Умное делание это не уход от реальности, а, наоборот, возвращение к истинному духовному реализму; это отказ от всех подделок и прорыв к Священному Царствию, которое внутри нас.

Православие проникнуто духовным реализмом, а Царство мира сего проникнуто духом лжи, духом абстракции, нереальности. Православие открывает духовному делателю сердечные очи, и он начинает видеть мир таким, каков он есть. Христианин познает себя, видит свое плачевное и жалкое положение, свои грехи, свою испорченность. Он понимает, что нуждается в спасении, и выходит на путь духовного делания, на путь Христианства.

Царство мира сего, напротив, закрывает очи всем смотрящим на него, вводит их в область бесплодных мечтаний и неосуществимых надежд, в область духовного самообольщения – прелести. Земное царство прикрывается абстрактной религиозностью и морализмом. И неудивительно, ибо самый великий абстракционист – это лукавый – сатана. А лукавство – это неправда, ложь, то, чего нет, то, что не соответствует истинной реальности и является сущей абстракцией. И вот эта существующая абстракция, эта нереальная реальность, это лживое царство мира сего ведет войну против Истины, против служителей Истины, против Церкви Истины, – старец Салафиил остановился и сразу из вдохновенного пророка превратился в кроткого чернеца.

– Понятно я говорю? – немного смущаясь, спросил он.

– Конечно, отче, конечно, – поспешил ответить за всех иеромонах Антипа.

– Не Бог воюет против сатаны, – продолжил старец, – а сатана против Бога; не добро против зла, а зло против добра. Божественное добро – абсолютно, и его победа в вечности тоже абсолютна, но во времени зло еще борется против Божественного добра, антихристиане – против христиан. Нам важно осмыслить абсолютность Бога и Его победы, дабы, будучи христианами, приверженцами абсолютного Добра, не тратить свою жизнь только лишь на борьбу с нереальной реальностью, на споры со злом, на исследование глубин сатанинских. Эта полемика изматывающа, и, кроме того, она привносит в сердце тонкое тщеславие, ибо бесы специально время от времени отступают, якобы побежденные нами.

Лучше посвятить свою жизнь самому важному – стяжанию спасения и освящения. Ведь мы, кающиеся грешники, подобны воинам Светлого Царя, находящимся в окружении войск царя темного. Мы – подданные Христа, но окружены воинством сатаны; нам еще только предстоит выйти из окружения. Ночь земли темна, царство мира коварно, враги беспощадны. Как выйти из окружения, как преодолеть рвы, засады, заставы земного царства? Двигаясь только по плоскости, спастись невозможно… Поднимем очи вверх! Между серых силуэтов городов лежит путь к небу – единственно возможный для нас путь. Пойдем по нему. Это путь смиренного и всежизненного умного делания. Этим путем взошли к небесам все святые; этим путем они нисходят к нам, когда мы молим о помощи. Они приходят и учат нас: как побеждать не принуждая, созидать не разрушая, убеждать не досаждая, согревать не обжигая, увещевать сострадая, жить любя.

Прошли столетия, пали величественные империи, погибли герои, разрушились непреступные крепости и изящнейшие дворцы, одно осталось неизменным – православное Христианство. Пройдут годы, падут промышленные империи, умрут кумиры толпы, разрушатся железные занавесы тираний, порвется лживая вуаль атеистических демократий, одно останется неизменным – православное Христианство. Такова реальность: один Бог, одна правая вера, один путь в Царствие Божие, начинающийся внутри нас, – путь духовного делания. Встать на этот путь, ведущий к богообщению, призывается каждый православный. Духовное делание открывает нам путь к богообщению в молитве, ибо молитва есть беседа человека с Богом. И вот мы с вами, дорогие мои отцы и братья, пришли в эти горы, ради покаяния и непрестанной молитвы.

Я открою вам одну тайну: Бог насаждает росток любви к непрестанной молитве в сердце каждого человека. Молитва, то есть богообщение, – это естественное состояние человека. Но это состояние утрачено большинством из нас, и на место молитвы-богообщения у нас поставлено постоянное бесообщение, либо суетное и праздное размышление о тленных земных делах. А сердце, тем не менее, хранит память о Боге и тоску об утраченном богообщении и стремится к молитве. Это стремление иногда находит кажущийся ответ в неправославной мистике, но это еще не истинное богообщение. Наоборот, неправославная мистика часто ведет человека к прелести. Только Православие сохранило веру Христову во всей чистоте. И важнейшая часть этой веры – учение о непрестанной покаянной молитве. Это учение пришло к нам от Самого Господа Иисуса Христа и святых апостолов. Цепочка традиции тянется от старца к ученику, от древности до наших дней. Я – грешный человек, но искренне скажу вам, отцы и братья, благодарите Господа, что он вывел нас из мирской суеты и привел сюда, чтобы мы в трудах и скорбях, но и в радостях духовных, взращивали в себе росток молитвы.

Отец Салафиил остановился и потом кротко, словно действительно виноватый, сказал:

– Простите меня, пожалуйста, за многословие… Теперь, если хотите спросить, спрашивайте.

Монах Давид задал заранее приготовленный вопрос:

– У меня вопрос по молитве Иисусовой. Я все-таки не совсем понимаю. Отцы пишут, что для чистой молитвы нужно сойти умом из головы в сердце, потому что в голове дуют ветры разных помыслов. А как сойти-то?

Старец улыбнулся:

– Видишь ли, аввочка, своим усилием войти в сердце не получится. Ты можешь молитвой крутиться вокруг сердца, а внутрь не попадешь. Это дар Божий. А если все же внутрь сердца самочинно попадешь, то это будет подобно толпе, вламывающейся в грязных сапогах в дом через взломанные двери. Так нельзя. Поэтому хотя святые отцы и говорят, что уму хорошо бы сойти в сердце, но не насильно. При молитве мы должны сосредоточивать внимание не в голове, а устремлять его по направлению к сердцу. Как бы глазами смотреть сверху вниз на свое сердце и сосредоточивать внимание сверху сердца, но не ниже. Когда Богу будет угодно, ум сам сойдет в сердце. Здесь тайна. А если вдруг почувствуем, что при молитве тепло или разжжение или приятность поднимается из-под чрева или из чрева и направляется вверх к сердцу, немедленно нужно остановить молитву и прийти в себя. Потому что эта теплота – плотская и ее часто вызывают демоны, либо она естественно возгорается, и проникновение этой энергии в сердце может привести к прелести, ложным видениям и полной бесовской одержимости. На этой плотской энергии, кстати говоря, держится вся восточная медитация. Причем там специально добиваются выхода плотской энергии из-под чрева и потом загоняют ее в сердце и голову, чем отравляют душу и сознание человека. А изображается эта энергия в виде змея, поднимающегося из-под чрева вверх по человеку. Нам-то ясно, о каком змее идет речь… Это еще одно свидетельство того, что восточная медитация ничего общего не имеет с православным молитвенным деланием. Они прямо противоположны: первое обращено к сатане, а второе к Богу. Вообще всем искателям духовной жизни нельзя забывать, что поскольку существуют сатана и его демоны, то далеко не все, приходящее к нам под видом благодати, откровения и добра, исходит от Бога. Извращенная истина, отравленная молитва и всякая полуправда – намного опаснее, чем явная ложь.

– Отец Салафиил, – слабым голосом обратился к старцу монах Иоанн, – ты про обо́жение упомянул. Об этом встречается у некоторых отцов и современных богословов, но как-то не совсем ясно… А в миру об этом, по-моему, вообще никто не знает, или не говорят.

– Святые отцы учат, что Бог стал Человеком, чтобы человек стал богом по благодати. Вочеловечившись, Сын Божий обожил этим человеческую природу, и теперь есть возможность через Христа восходить в сверхъестественное состояние и становиться сынами Божиими, но не по естеству, а по благодати. Об этом еще в восемьдесят первом псалме предвозвещено: «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы». Обожение – это достижение святости и богоподобия, божественное озарение души, нравственное возрождение и преображение самой нашей природы. Обоженый святой человек, как правило, делатель непрестанной молитвы Иисусовой, иногда сподобляется видеть нетварный Божественный свет, сияющую энергию Божества, зримую благодать. Этот нетварный свет созерцали апостолы во время Преображения Господня на Фаворе. А ныне путем к такому созерцанию служит исихазм – делание непрестанной молитвы Иисусовой. Здесь, правда, есть одна тонкость: чтобы делание непрестанной молитвы было спасительным, нужно искать прежде всего покаяния, а не каких-то благодатных озарений. Озарения придут, если Богу будет угодно, а мы должны стремиться видеть свои прегрешения, никого не осуждать, не превозноситься и не гордиться, смиряться и с радостью терпеть скорби. Это закон подвижнической жизни, без которого нам – духовная погибель. Но иногда, для воодушевления, полезно вспоминать о тех духовных высотах и таинственных созерцаниях, которых сподоблялись святые подвижники.

– Отче, – осмелился спросить розовощекий послушник Александр, воодушевленный повествованием старца, – а вы видели нетварный свет?

– Нет, Сашенька, я не видел… Не достоин. Но знал старцев, которые видели. На их лицах – отблеск этого света, а души их источают добро и любовь. Какая высота! Правда? Какое утешение для нас, современных хилых христиан. За молитвы таких людей Бог милует человечество и продлевает время на покаяние. А когда-то придет духовная весна, и зло мира растает, как этот снег за окном. Как уходит талая вода под землю, так все нечистое и греховное сойдет во ад. А нетварный свет Божества, как солнечный свет, засияет над новым вечным миром.

Глава семнадцатая

«ГДЕ ВСЕ ЭТИ ЛЮДИ?»

Корабли имеют сердце

и возможность выбирать

и погибая улыбаться.

Мы с тобой

ещё немного и взорвёмся.

(Земфира)

В Москву пришло лето 2007 года.

Елена Сергеевна, мать инокини Неониллы, хлопотала на кухне в ожидании возвращения мужа с работы. Нерадостно было на душе. Мало того, что здоровье дочери вызывало все новые опасения – она в очередной раз находилась в больнице, еще и Ангелина в последнее время вела себя странно – отвечала невпопад, витала в своих думах, часто плакала, по дому почти не помогала.

Вот и сейчас Ангелина бесшумно, как тень, встала на пороге кухни и неясным взором наблюдала за хлопотами Елены Сергеевны. Та чуть не вздрогнула от неожиданности, когда заметила девушку:

– Что ты, Ангелиночка? Ты такая бледная… Плохо тебе?

– Тетя Лена, – грустно ответила Ангелина, – я все думаю про нашу Неониллу. А вдруг она умрет. Кто будет виноват?

Елена Сергеевна сверкнула на девушку глазами, но тут же остыла:

– Девочка, ну что ты такое говоришь!? Лечат же ее. Не нужно так думать. Лучше помоги мне. Отвлекись.

– Тетя Лен, ты прости, что я так говорю, но ведь кто-то же виноват… Ведь есть причины какие-то во всем. Почему Неонилла тогда так бесследно пропала? Я купила интересную книгу у метро, там написано, что, оказывается, в мире ежегодно без вести пропадает два миллиона человек! Понимаешь? А в России, например, – сто тысяч человек в год. И где все эти люди? Ведь где-то они есть!

Елена Сергеевна отвела глаза. Она поняла, что опять начались странные разговоры, но смущать Ангелину своей реакцией не хотела.

– Это продолжается с древних времен, – не унималась Ангелина. – Пишут, что в древние века целая армия так пропала, кажется персидская. А еще флот Александра Македонского тоже куда-то делся. Это же целые толпы народа! Понимаешь? И никаких следов. А был знаменитый случай, когда один человек без вести пропал, а через сто лет появился! Ты не думай, что я шучу, там все это доказывается. Я везде, как специально, про это слышу. Вчера видела передачу по телевизору, так это ж надо, сколько людей вот так бесследно пропало в 1937 году в СССР! Уйма. Еще Неонилла мне раньше рассказывала про семь святых юношей, которые в древности пропали. А они в пещере спали и вышли, когда все, кто их знал, уже умерли, и гонение кончилось, и был совсем другой мир. Мне бы так пропасть, – мечтательно вздохнула Ангелина. Потом опять погрустнела и выпалила: – Не обижайся, я в больницу к Неонилле не пойду! Никогда-никогда! Не могу смотреть, как она увядает на глазах, как она… – не договорив, Ангелина сорвалась с места и, давясь слезами, побежала плакать.

И без того изможденное лицо Елены Сергеевны приняло скорбное выражение. Держась за сердце, женщина устало опустилась на банкетку.

* * *

Через несколько дней Ангелина пропала.

Глава восемнадцатая

ЖИВОЙ ЖУРНАЛ/LIVE JOURNAL: INOK (2)

Духовная эмиграция или Как четверых не стало в России…

Нас было четыре друга: Антон, Аркадий, Саша и я.

Жили мы в прошлом тысячелетии, в «брежневско-горбачевские» времена.

Антон сказал: «В наше время нельзя быть не якобинцем», а потом добавил: «Тяжело в России без нагана», – и уехал в Америку.

Аркадий вдохновенно потряс смоляной гривой и продекламировал сочиненное (цитирую по памяти):

Когда мы к власти не придём,

когда с глубокой верой в Бога

мы вдруг споткнёмся у порога

и одновременно уйдём.

Когда мы к власти не придём,

когда в глаза посмотрим власти,

тогда все вместе, вчетвером,

шагнём на клык раскрытой пасти, –

и уехал с родителями за границу… Навсегда.

Как-то мы сидели с Сашей в театре на Таганке (он там работал в администрации), и он сказал мне: «Ну вот и остались мы с тобой вдвоем, зимовать…», – и вскоре уехал в Америку.

Я ушел в российский монастырь и сказал: «Ну уж нет! Я никуда не уеду».

Потом и мне пришлось написать:

Горький привкус утраты,

объясненья в парадном,

бесполезные клятвы

пред отъездом на запад.

Я тоже уехал…

Наш старец митрополит Виталий как-то подметил: «Это мы сначала думали, что мы политическая эмиграция, а потом поняли, что никакая мы не политическая, а самая настоящая религиозная духовная эмиграция».

А хорошо все же будет умирать в России, среди русских берез, за веру…

Как думаете, Антон, Аркадий, Саша?

О маленьких музыкантах

Жили на свете две маленькие девочки – две подружки.

Одна училась играть на скрипке, другая на фортепьяно.

Они обе жили в Советском Союзе и не знали о Боге.

Потом они выросли, стали музыкантами, одна уехала в Америку, другая в Израиль.

Скрипачка, живя в Америке, оставила сцену, ей не удалось добиться славы, но зато… Она поверила в Бога и стала православной. Пианистка, напротив, стала известной, но не верила в Бога, а только в счастье и стечение обстоятельств. Почему-то обстоятельства ее личной жизни «не стекались», и счастье не улыбалось.

Однажды уже взрослая девочка-скрипачка решила написать письмо подруге. Вот что она написала:

«Как это было давно-давно… более тридцати лет назад. Поздний вечер. Опустевшая школа. Все классы заперты, кроме крохотного класса № 5 на первом этаже. Оттуда несутся, наполняя пустынные коридоры, чудесные звуки, удивительные по красоте пассажи первой части концерта Грига. Звуки обволакивают меня своей силой, вырывают сердце из груди…

Уборщица тетя Поля дает мне понять, что пора идти домой. Выхожу из школы, бреду в задумчивости по темному безлюдному пришкольному двору. У единственного во всем здании школы светящегося окна останавливаюсь, не в силах уйти прочь от этих звуков…

Там, за окном, за черным роялем сидела маленькая девочка, и созданный ее руками и душой прекрасный мир музыки, казалось, растворял, поглощал все вокруг: и пустую, темную школу, и меня, стоявшую в блаженном оцепенении. Это была ты.

В те далекие, но незабываемые минуты ты была проводником в мир Божественных лучей вечного Добра и Красоты. Ради таких минут стоит жить.

Проникнись мыслью, что через тебя тогда говорил мне Бог. Так соедини свою волю с волей Творца. Доверься Ему. Поверь. Вознесись при помощи этой мысли над заземленным, тяжелым, пошлым миром. Ты подходишь к роялю. Сейчас ты будешь принимать участие в тайнодействии: ты станешь соучастником творения красоты. Вместе с Богом!

Вспомни об этом, когда вновь войдешь в безбрежный океан гармонии музыкальных звуков – ведь это отсвет того живого, сияющего мира, к которому с тоской стремимся мы и который, если Бог даст, когда-нибудь обретем в Царствии Небесном».

Играйте, играйте еще, маленькие музыканты!

(Благодарю одну из этих девочек за то, что поделилась со мной историей…)

Экран жизни и… смерти

Он долго бежал по пустыне, искал еду. Нашел какие-то съедобные коренья. Чудом выбрался, пришлось пробиваться через отравленные джунгли, душить змей, скрываться от крокодилов.

В городе начал все с начала. Нищенствовал, трудно учился ремеслу, копил деньги, наконец купил домик (потом дом), новые доспехи и стал рыцарствовать. Дрался на турнирах, покорял сердца дам. Ему рукоплескали! Иногда оставался еле живой, уставал, бывал тяжело ранен. Все преодолел, дошел до последнего – пятидесятого уровня.

Устало откинулся на спинку стула, долго тер кулаками слезящиеся глаза. Неохотно вышел из игры, выключил компьютер…

Потемневший экран унес с собой все: и труды, и турниры, и успех, и дом, и доспехи, и деньги. Больше ничего не было. Это показалось страшным…

Но то было еще не самое страшное.

Страшнее, если выключится экран жизни (а ведь для каждого настанет такой час) и поймешь, что эти тридцать, шестьдесят, девяносто лет жизни не оставили после себя ни-че-го!

«Туда» мы не возьмем ни карьеру, ни счет в банке, ни машину, ни квартиру, ни-че-го… кроме того, что дал нам Бог, и того, что мы делали ради Бога и ближних. Бог нам дает любовь. И мы можем дарить любовь людям. Бог дает нам радость и духовное утешение. Но прежде Он дает нам прощение! Только нужно непрестанно просить. Как? Очень просто: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя, грешного».

Пророчество

Пока будете читать, подумайте о возможном авторе. Сказано это было в Лондоне в 1983 году. Лично я бы подумал, что это слова убиенного брата Иосифа Муньоса, хранителя Монреальской Мироточивой иконы, или отца Серафима (Роуза), но это не так…

«Мы ставим перед собой… проблемы, стараемся их решать, и при этом думаем, что спасаем современный мир, который находится в кризисе. Но мы заблуждаемся. По-моему, это даже очень опасно – заниматься такими проблемами, потому что они отвлекают нас от главной задачи, от борьбы за духовность. Борьба за духовность ведется во всех направлениях. Это понимает каждый. Каждый, даже совсем необразованный, но духовно развитый человек понимает… Он бережет свой внутренний духовный мир. Это очень важно. Мы хотим жить, понимая смысл жизни и выполняя свой жизненный долг на этой земле, но часто нам это не удается. Мы еще слишком слабы. Но важно выбрать путь и следовать ему…

Беда заключается в том, что современная цивилизация зашла в тупик. Нам нужно время, чтобы изменить общество духовно. Но этого времени у нас больше нет. Процессы, которые человек уже запустил, технические рычаги, на которые он уже нажал, теперь функционируют сами по себе. Люди, политики стали рабами системы, которую они сами создали. Людьми уже управляет компьютер. Чтобы его выключить, нужны умственные усилия, на которые у нас не хватает времени. Единственная надежда – она остается – заключается в том, что человек в тот последний момент, в который он еще сможет выключить компьютер, будет озарен свыше. Только это еще может нас спасти».

(йерднА йиксвокраТ)

Такая вот прозорливость сердца. Не случайно на каменном надгробии того, кто сказал эти слова, написано: «Человеку, который увидел ангела».

11 сентября: год спустя

Многие американские аналитики многократно повторили, что талибам больше ничего не остается делать, как взорвать внутри Америки атомную бомбу. Средств, чтобы построить внутри страны тайную лабораторию, у них хватит, а дальше дело техники.

Афонские старцы тоже говорили о взрыве в Америке атомной бомбы. Конечно, это не значит, что сегодня что-то подобное случится. И все же как-то очень хочется успеть утром причаститься за литургией Святых Христовых Тайн. Прошу прощения, если кого обидел словом, делом, помышлением…

В интернете много спорили о том, кто виноват, кто прав в трагедии 11 сентября. Кого жалко, кого не жалко.

А мне вспомнились слова кавказского пустынника – очень странного человека по нынешним меркам, еще с советских времен скрывавшегося в горах, ради Христа.

Так вот он мне говорил когда-то: «Наше правило такое: никого не убивать, а всех благословлять. Мы теперь встали на путь Божий, а это значит – всех жалко».

Всех жалко.

Тихая школа

14 сентября (мы живем по старому стилю, и у нас это – 1 сентября) начались занятия в семинарии: кому учиться, а кому учиться у учеников.

Джорданвилльскую богословскую школу иногда называют «тихой школой»… И слава Богу за эту молитвенную и смиренномудрую тишину.

Недавно я понял, ближе познакомившись с некоторыми яркими представителями «компьютерной интеллигенции», что чудовищ рождает не только сон разума, но и его бессердечная неумолкающая работа.

Главное событие

Вспоминается, как в булгаковском «Собачьем сердце» Шариков в цирке спрашивает о себе у прорицательницы-комиссарши, какое главное событие в его жизни. Та невозмутимо отвечает: «Впереди».

Интересно, а какое главное событие в моей жизни?

Тоже впереди. Это событие именуется – смерть.

Кто-то скажет: вот, мол, опять он о смерти. Да не о смерти я, а о жизни… О жизни будущего века.

А какое главное событие в вашей жизни?

Каюсь…

(Взятие заложников в Москве, октябрь 2002 года)

Будем плакать, молиться и молчать. Остальное сделает Бог.

Все, что мы, люди, могли сделать, – мы уже сделали. Плоды налицо во все века и по всей земле, а вот теперь и в Москве…

Поэт Северянин в одной из своих «поэз» некогда написал:

Виновных нет,

все люди в мире правы!

Не пришло ли время произнести обратное? – Все люди в мире неправы. «Несть человека иже поживет и не согрешит».

Это значит – пришла пора покаяния. Покаяния для всех.

Только призыв к покаянию нужно обратить лично к самому себе, а не упрекать других, что у них нет покаяния.

Будем плакать, молиться и молчать.

Они приходят тихо

Они приходит тихо, когда мир спит и видит волшебные сны. Они не верят снам. Они живут среди нас, и мы видим их, и можем говорить с ними, пить кофе, шутить, обсуждать книги…, и мы почти ничего не знаем о них.

«Это люди – от Бога», – так, спустя время, мы говорим о них. Они умирают в душных комнатах, или в пустынях, или их убивают стрелами, мечами и пулями, или… Они приходят тихо и уходят так же, почти незаметно, когда мир видит волшебные сны. Они не верят снам.

А мы заламываем свои руки и запрещаем глазам плакать, и глотаем сладко-горькие слезы, не зная, как благодарить за то, что они были с нами, среди нас, и как просить прощения за то, что мы не узнали их. Божии люди, пожалуйста, не уходите так быстро.

«Mulholland Drive»

Недавно знакомые попросили меня посмотреть фильм «Mulholland Drive» и высказать свое суждение. Они посмотрели и мало что поняли.

Сейчас посмотрел и я. Что сказать?

По сути, фильм о том, что миром правит дьявол. Это он – черная фигура-колдун.

Фильм не оставляет надежды… Он говорит о власти сатаны, но умалчивает о подлинной и высшей власти Света. Не дано никакого самого маленького намека на Свет… Хотя нет, «самый маленький» дан. Дважды в кадре, в квартире, где скрывается один из героев, можно заметить изображение Богородицы. Но это как-то слабо на фоне всего остального мрака. Пусть никто не подумает, что я против жанра трагедии.