Текст книги "Переодетые в чужие тела"

Автор книги: Всеслав Соло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Слишком уж много замысловатости. Не тумань! – коротко и надменно отрезал Маприй, – Говори по существу, Георгио, – раздражительно потребовал он.

– Хорошо, – определился Ворбий, – наша проблема – Гермич.

Наступила осторожная пауза, выраженная со стороны Алекса выжидательным высокомерием, а со стороны Геогио Фатовича подготовкой, молчанием, усиливающим значимость, это должен был понять Алекс, значимость того, о чем намеревался говорить Ворбий дальше.

– В последнее время Гермич меня все больше начинает беспокоить. Мне кажется, что я не исключаю и такого варианта, он способен и на худшее -напасть на меня.

И, хотя я и контактирую с ним всегда под прикрытием надежной защиты генератора и у меня постоянно наготове энергон, готовый в любой момент выстрелить, я все-таки побаиваюсь.

– Этот подлец, – внезапно заерзавши в кре-сле, озадаченно и напуганно, как показалось Ворбию, заговорил Маприй, – не так давно преследовал и меня, отчего я сразу же проснулся посреди ночи и не мог потом толком выспаться, приходилось быть настороже, несколько ночей подряд! А ведь моего адреса у него нет и не могло быть! Откуда? Именно по этому поводу я тебя и вызвал, Георгио. Откуда у него мой адрес?!

– Ну, думаю, что полной картины твоего адреса у него нет, пока нет, иначе бы, кто бы там ни был, сомневаюсь, чтобы он смог от него улизнуть, извиняюсь, уйти.

– Что значит "Пока нет"!? – агрессивно, будто огрызнулся Маприй.

– Это значит лишь только то, что значит. Может случиться, что того, чего "пока нет" у Гермича – он приобретет.

– Выражайся яснее, Ворбий.

– Понимаешь, Алекс, невозможно учесть все. Мы здесь, а Гермич там. И как бы мы не старались и не вооружались управлением его существования отсюда, он все равно в какой-то момент, приобретая свой, неповторимый опыт жития, что далеко отлично от нашего, поимеет в конце концов собственную логику поведения и разума, а значит – ему может открыться способ обвести нас вокруг пальца. Дети глупее нас, но мы живем за пределами детства и потому это справедливо, что ребенок видит как управлять своими родителями, конечно же при условии, если мы не поддерживаем в себе его логику, логику ребенка. Хороший родитель ровно настолько хороший, насколько он и ребенок и родитель одновременно. Вот почему дети чаще поддаются влиянию себе подобных, улице, нежели тому, кто их призывает к послушанию, пытается управлять ими.

– Уж не хочешь ли ты сказать, Ворбий, что нам следовало бы научиться жить еще и так, как он, Гермич?! Абсурд! Больше мне делать нечего, как сидеть взаперти без тела.

– Это не выход, Алекс.

– И я об этом же, Георгио! Поэтому, давай-ка без лирики, конкретно: что и как ликвидировать, шансы и возможности? Говори, – в деловом тоне приказал Маприй.

– Извини меня, конечно же, Алекс, но я вы-нужден тебе сказать, что твоя нелюбовь к, так называемой тобою, "лирике" с моей стороны – отнюдь не в твою пользу, а скорее выказывает тебя человеком, еще раз прошу прощения, но, в довольно губительном смысле для нашего дела – ограниченным.

– Что-то ты разговорился не так? – подозрительно рассматривая Ворбия, прищурившись, сказал Маприй.

– Мы на одном корабле, Алекс, одна ко-манда. Возникла течь... Потому и терять нечего. Надо объединяя усилия, спасаться, а не пренебрегать даже поданной тебе для спасения соломинкой.

– Ладно тебе, душистиком прикидываться, с твоими-то клыками! -немного отступая на попятную, сказал Маприй. – Что делать будем?

– Хорошо, – принимая отступление и получая возможность более уравновешенно и без особых ограничений вести разговор, согласился Ворбий и стал продолжать свои изъяснения: – Ты спрашиваешь "Что и как ликвидировать, шансы и возможности?"... – он сделал замысловатую паузу.

– Ну, не тяни же ты, прошу тебя, – с налетом брезгливости к вынужденному тону поторопил Георгио Фатовича Маприй.

– Согласись, Маприй, что шансы наши, нач-ну с них, я не могу определить, предсказать с определенной точностью... Но то, что они на нашей стороне – это исключено, скорее на стороне Гермича.

Как ты понимаешь меня, Алекс, нулевой ва-риант я уже, по известным причинам тебе, – исключаю.

Так вот, а что касается возможностей... – Ворбий призадумался ненадолго, – в приличной степени наши возможности тебе знакомы, даже такая, как убрать Гермича, но тогда мы практически лишаемся возможности работать, нашей фирмы.

– Ворбий, скажи честно: ты считаешь, что Гермич неминуемо до чего-то додумается?

– Да, Алекс, здесь только вопрос времени, когда это произойдет, и к тому событию мы должны будем готовы во всеоружии наших возможностей: победить или убрать безболезненно для общего дела.

– Но может есть что-то, что все-таки сможет остановить его? Или хотя бы продлить сроки?

– Остановить? – иронично переспросил Ворбий, – это, по крайней мере на сегодняшний день, – он покачал головой, шумно делая глубокий вдох, -абсурд, – немного нараспев проговорил он, производя не менее шумный выдох. – "Продлить сроки" – ты правильно заметил, Маприй, это именно то, чем нам и следует сейчас вплотную заниматься.

– Говори: как? – коротко подбросил фразу Алекс, но она прозвучала доброжелательно.

– Итак, – многозначительно произнес Ворбий, – вначале, расставим все на известные логические места, чтобы иметь возможность базы рассуждения и окончательного вывода, а также кое-каких перспектив и уже реальных, мною воплощенных на сегодняшний день и дожидающихся пуска, дополнений.

У нас имеется в распоряжении главный генератор. Это – основной наш козырь, но теряющий силу для нас каждый день.

Надо спешить.

С помощью генератора я контактирую с Гермичем и управляю его манипуляциями в рамках нашей фирмы.

Гермичу, в последний с ним контакт, я поо-бещал подыскать подходящую "одежду", но, как я понимаю теперь, одного только этого, моего обещания -не достаточно. Не исключено, к этому надо быть готовым, что очердной мой контакт с Гермичем, может закончиться весьма плачевно: в первую очередь для меня, а во вторую для фирмы, а значит для всех нас.

В этот, очередной контакт, на который я отправляюсь сразу же из этого кабинета, Гермич, скорее всего нападет на меня и в срочном порядке потребует уже не обещаний, а действия, то есть – тела, и, так как для того, чтобы его требование выполнилось, он вынужден будет меня отпустить, то он, здесь его можно понять, не пойдет на это. У него останется только два разумных варианта: либо удерживая меня энергозаложни-ком, добиться через это действие желаемого результата, либо... – Ворбий как бы запнулся и замолчал ненадолго, – либо, что крайне не желательно, потому что окончательно худо для меня, Гермич завладеет моим телом. – сказал последнее Георгио Фатович и его довольно заметно передернуло в плечах. – Вот так-то, Алекс.

– Почему ты уверен, – медленно, в сердечном тоне, выражая свое сожаление и соболезнование в адрес предстоящего, заговорил Маприй, – уверен в том, что Гермич обязательно в этот раз пойдет на штурм, ведь, насколько я знаю, ключей от генератора и его кода у него нет, ему остается только помощь накопленной энергии. Я знаю, что он это делает, копит энергию, но...

– Ключи от генератора и код генератора у него имеются, – спокойно, как ни в чем не бывало, сказал Ворбий.

– Но позволь! – возразил Маприй, не понимая, что ему делать, как среагировать на подобное заявление Ворбия: то ли разгневаться, то ли поднять на смех. – Откуда у Гермича ключи и знание кода?!

– Их ему дал я, – все так же спокойно ответил Ворбий.

– Ты шутишь, но если так... – ты сошел с ума!

– Вовсе нет, Алекс. Ты меня знаешь довольно продолжительное время и потому, наверняка, сможешь понять меня правильно. Я не делаю ничего, по крайней мере, стараюсь не делать ничего попусту.

– Я требую объяснений! – еле сдерживая себя от того, чтобы не сорваться в гнев, приказал Маприй, – объяснись, Георгио, – настойчиво определился он.

– Я оставил ключи и код специально в последний контакт, будто забыл их. Естественно, Гермич не ребенок, сейчас он уже наверняка поджидает меня, ну разве что случится невероятное, и у моего подопечного проявится вера, честность и прочие атрибуты всепожирающего социума, но такое исключено у рецидивиста-смертника? Исключено!

– Не понимаю. Но в чем здесь резон, Георгио?! Ведь ты только ускорил конец!.. Всему, – опечаленно произнес последнее слово Маприй.

– Э-э! Вот уж нет, а совсем наоборот, мой друг. Ты должен успокоиться, Алекс, сейчас я тебе все поясню.

Гермич ничего не смыслит в генераторе, у него есть только одна слепая сила и не менее слепое желание и не больше того. Он может только заставить меня произвести с ним то, что ему нужно. Без меня Гермич ноль. Сегодня, прежде чем выйти на него в "контактной", я произведу вперед себя для Гермича информацию, что он дол-жен сделать то-то и то-то, потому что с сегодняшнего дня я приступаю к передаче своего соб-ственного тела в его, Гермича распоряжение, и так, между прочим, напомню ему, что мол, я, в прошлый раз, к сожалению, не предупредил его о том, что именно в этих целях оставляю ключи и код генератора, и тут же поинтересуюсь: нашел ли он их. Сыграю: скажу, что я их оставил, но забыл предупредить об этом, и что это очень жаль, так как, мол, я думал, чтобы ты, Гермич, поработал с этими ключами и кодом до следующего моего контакта с тобой, ну да ничего, мол, страш-ного в этом нет – сейчас я выхожу на очередной контакт и поработаем с ключами и кодом вдвоем – поосваиваешь их под моим контролем, ведь тебе, скажу я, в дальнейшем придется контактировать со мной, ибо я займу твое место, а ты, Гермич, поработаешь в фирме – так нужно.

Естественно, Гермич будет поражен таким доверием.

– А если он все-таки нападет на тебя? Тогда что? – предупредительно поинтересовался о возможном последствии этой авантюры, Маприй.

– Тогда я его законсервирую,– спокойно ответил Ворбий.

– Это что-то новенькое, – насторожился Маприй.

– Действительно так. Моя последняя, точнее..., одна из последних работ. Я завяжу в энергоузел накопленную Гермичем энергию, закольцую его с помощью нового прибора. Гермич окажется во временной западне с ключами и кодом, но применить он их не сможет, тем более без меня, а у нас появится главное: пленник будет безопасен совершенно определенное время – шесть месяцев, именно столько времени ему понадобится для освобождения – это мои тщательные расчеты и обжалованию не подлежат, ты же знаешь, в таких вещах я никогда не оши-баюсь.

Пленник станет продолжать работать на нас, потому что все функции управления им, в случае применения нового прибора, генератор сохраняет, это тоже гарантировано, а потом, по истечении шести месяцев – мы уничтожим Гермича. Вот и все.

– Если этот сценарий сработает, то... гениально, Георгио! Ты умница! – не удержался и воскликнул еще раз Маприй. – Умница!.. Но только не пойму, зачем тебе понадобилось вручать Гермичу ключи и код генератора, можно было бы обойтись и без эдакой жертвы.

– Нет, Алекс, и еще раз – нет. Потому что, во-первых – именно здесь и кроется секрет работы моего нового прибора – он сработает лишь в том случае, если ключи от генератора и код будут находиться в центре будущего энергоузла, ну да это уже мои проблемы, Алекс, технологию – оставь для меня, а во-вторых, конечно же, зона и степень риска, но, да ничего, думаю, что все обойдется, во-вторых, еще почему я отдал ключи и код, это – мой прибор, к сожалению, опытный образец уже имеется, но его не достаточно для применения в нашем случае,.. э-э..., – Ворбий замялся, – короче, – сказал он, – рабочий экземпляр прибора на самой последней стадии сборки.

– Как?! – ошеломленно, будто подавившись, выдавил из себя Маприй. -Прибор еще не готов?

– Через две недели – все будет в порядке. Всего лишь, через две недели, Алекс. Надо было что-то придумывать, потянуть время. Риск действительно есть, но маловероятно, чтобы Гермич мне не поверил. Я слишком хорошо знаю психологию человека, тем более убийцы-смертника, и тем более, я хорошо за это время изучил самого Гермича –должно быть все в порядке.

– Я думаю, что ты, Ворбий, слишком само-надеян! – продумывая что-то про себя, сказал Маприй.

– Но, если я не пойду сегодня на контакт с Гермичем, и не пойду еще две недели до пуска прибора, то наша работа, фирма остановится, черт побери, Алекс, за две недели мы потеряем столько прибыли и потом – времени, я скажу тебе, мой друг, у нас в обрез, надо спешить.

– Знаю, – нервно произнес Маприй. – Из Федеральной Службы Контрразведки интере-суются нами. Надежные данные.

– Да-да, – разочарованно причмокнув языком, сказал Ворбий. – Тем более – надо спешить. Ну..., я пойду! – твердо заявил он и тут же встал и скоро прошагал к двери из кабинета, остановился возле нее и, оглянувшись, широко ос-калил свои зубы.

Маприй продолжал сидеть в задумчивости, он тоже посмотрел на Ворбия, -не волнуйся, мой друг, все будет в порядке! – сказал Ворбий и подмигнувши Алексу, открыл дверь и вышел из кабинета.

Как только дверь за Ворбием закрылась:

– У-а-ха-ха-ии... идиот! – негромко хохотнул в адрес Ворбия Маприй, – иди, иди... к приборам, твою мать! Скоро ты мне не понадобишься, придурок... Однако, не лишне знать было: чем ты занимаешься? И я – теперь знаю. Иди, мой мальчик, иди, – гадливо кривя губами, сказал Алекс.

Миша и Юсман

В это же время, когда в интегральной фирме "Обратная сторона", шла напряженная бе-седа между ее президентом Алексом Маприем и его помощником Ворбием, произошла встреча известного молодого человека с Викторией Леонидовной.

Ситуация разговора этих людей разворачи-валась в помещении кафедры психологии в университете, где до своей внезапной болезни работал профессор философии Аршиинкин-Мертвяк.

Молодой человек и Юсман сидели за столом друг против друга.

– Я пригласила тебя, Василий Федорович... – заговорила Юсман.

– Миша, – молодой человек поправил ее.

– Ну, да... Извини... Конечно же так, – согласилась с очевидным, как-то жалобно всматриваясь в молодого человека и продолжила Юсман, – я пригласила тебя, – она сделала акцент на следующем слове, – Миша..., чтобы обсудить с тобой кое-что очень, действительно, жизненно важное как для тебя, так и для меня. – Юсман, на несколько мгновений задумалась, – это жизненно важно и для твоей дочери, Миша, – решительно добавила она.

– Что ты хочешь сказать, Виктория? Я, то есть мое старое тело профессора, в котором теперь заключен подлинный Миша, находится в доме для душевно больных и никогда оттуда не выйдет, это факт.

Сегодня я, неоспоримо, являюсь Мишей, а Юленька, она тем более в полной безопасности и я снова с ней. Все состоялось, как и должно было быть. Тебе..., согласен – надо побаиваться их, но..., мне кажется, ты можешь, наверное это даже будет лучше, – куда-нибудь уехать, затеряться, даже за границу, с финансами я помогу.

– Нет. Ты, уважаемый профессор... – взвол-нованно заговорила Юсман.

– Миша, – вмешался молодой человек.

– Да, да, Миша... – приняла поправку Юсман, не придавая этому значения, – Так вот, – продолжала говорить она, – ты и в самом деле наивно доверился Ворбию?

– А почему бы и нет?! – довольный собой, возмутился молодой человек, – то, что он обещал – выполнил, и результат налицо! А то, что ты хочешь сейчас сообщить мне, скорее всего, вряд ли будет иметь реальное лицо.

– Ты хочешь сказать, что я намеренно тебе буду лгать?! – в свою очередь возмутилась Юсман.

– Я так не сказал, но..., сама понимаешь, я вынужден относиться к твоим словам с осторо-жностью, – мягко, будто успокаивая младшего, сказал Миша.

– Хорошо! Я буду действовать сама, за свою шкуру, как ты наверное думаешь обо мне, а ты... – Юсман посмотрела на молодого человека с пренебрежением, – можешь убираться в свой временный, подлый рай! -отрезала она.

– Зачем ты меня осуждаешь? – попытался спросить Миша.

– Все. Я окончательно не желаю иметь дело с самодовольным слепцом и даже..., видимо, трусом! Убирайся и погибай, жаль только Юлю, твою дочь -наивную, несчастную девушку, жаль, что и ее как и себя ты погубишь своим недоверием ко мне и доверием к этой скотине, Ворбию, к этому оборотню! -Юсман негодовала, но уже успокаивалась, как человек, понимающий, что ничего изменить нельзя и надеяться, кроме как на себя, не на кого и не на что.

– Извини, если я тебя обидел.

– Не надо извинений. Иди.

– Я никуда не пойду.

– Что еще за очередное хамство?

– Ты должна мне рассказать все, что знаешь, я постараюсь поверить тебе.

– Боже мой! – театрально воскликнула Юсман, – он постарается поверить мне!

– Перестань, Виктория, – мягко попросил Миша, – рассказывай, – в искренне заинтересованном тоне сказал он, отчего Юсман посмотрела на него внимательно.

На этот раз, его лицо убедительно выражало непредвзятость и этим расположило Викторию Леонидовну вернуться к прерванному разговору.

– Хорошо, – тихо сказала она, – слушай меня внимательно. Ворбий задумал и уже при-ступил к выполнению задуманного, не знаю, но не исключено, что по каким-то причинам желая спасти свою задницу, если не так, то, все-равно, в любом случае, ему необходимо жить дальше, он хочет продолжать, разворачивать свои, теперь уже без сомнения – зловещие планы, и у меня имеются подлинные доказательства моим словам.

– Извини, – вмешался Миша, – ты сказала доказательства. Ты можешь их предъявить?

– Да.

– Они при тебе?

– При мне. Куда еще больше! – негодующе воскликнула Юсман и тут же, закативши рукав своей кофточки, протянула к молодому человеку свою оголенную руку и указала нервным кивком головы на место чуть пониже внутреннего изгиба локтя, – убедился? – спросила она.

– В чем? – заинтересованно разглядывая руку, сказал Миша, – я вижу здесь... какой-то бугорок под кожей.

– Пощупай его, только осторожно, он может сработать.

– Да. Там что-то есть, и оно довольно твердое на ощупь, – подытожил Миша.

– Это – ампула смерти. Ее внедрил в мое тело Ворбий, когда не без его же участия я ненадолго впала в бессознательное состояние. Она в любой момент, по желанию ее внедрителя, хозяина, может произвести свое безвозвратное действие – умертвить, при этом, так как она изготовлена каким-то образом из биологического материала, эта ампула очень быстро способна рассосаться и никаких следов убийства не одна комиссия обнаружить будет не в состоянии...

Вспомни, Василий Федорович, извини, Ми-ша..., вспомни, когда ты был еще в своем теле: не было ли у тебя подобного, такой же, где-нибудь на теле припухлости, она должна была быть и ты не мог не обратить на нее внимания?

– Постой, постой.... Сейчас, я, кажется, припоминаю... Как-то я, по непонятным причинам, потерял сознание в кабинете у Ворбия, потом..., когда я пришел в себя, то обнаружил у мочки правого уха, вот здесь где-то, – Миша нащупал пальцами у себя это место, – припухлость, про-исхождение которой я объяснил тогда себе как удар при падении во время потери сознания.

– Она была болезненной? – поинтересовалась Юсман.

– Да, по крайней мере в начале – я помню.

– А потом, перед пересадкой тебя в это тело, припухлость оставалась?

– Я точно не помню сейчас. Во всяком случае, припухлость перестала меня беспокоить, я... Постой... Припоминается... Да нет же, точно! Припухлость была до самого конца: я запомнил это лишь потому, что, когда меня уложили на кушетку возле усыпленного Миши, я стал, нерв-ничал видимо, ощупывать свое лицо.

– Мои доказательства убедили тебя? – по-интересовалась Юсман.

– Если учесть, что ты ничего не могла знать о моей припухлости, но сообщила мне о таковой и даже показала свою, такую же, плюс, обстоятельства появления наших припухлостей практически одинаковы, во всяком случае имеют од-ну и ту же, существенную деталь: потеря сознания в присутствии Ворбия, то, можно сказать о том, что ты говоришь правду, – сказал молодой человек и призадумался. – Но, – оживляясь, снова возобновил он разговор, – тогда почему ты говоришь, что это ампула смерти?

– Ампула может сработать в любой момент по желанию ее хозяина, Ворбия, – сказала Юсман, – твое тело, в котором сейчас заключен в психушке подлинный Миша, скоро умертвят.

– Ты знаешь, Виктория, хоть это и бесчеловечно, жестоко с моей стороны..., но для меня это будет выгодно. Постой... Значит...

– Ты правильно догадался и решил эту про-стейшую задачку: они умертвят и меня, – проговорила опечалено Юсман.

– Послушай, но этого же...нельзя допустить! – возмутился молодой человек.

– Ты еще не все знаешь, Миша. Это еще не все.

– А что еще? – насторожился молодой человек.

– Ты не думал над тем, почему ты сейчас без этой ампулы?

– О чем ты, Виктория? Я тебя перестаю по-нимать.

– Сейчас поймешь, и хорошо поймешь, – раздражительно заговорила Юсман, – Ворбий готовится занять твое место.

Наступила пауза.

– Как? Ворбий станет жить с Юленькой? Бред! – встревоженно вскричал Миша. – Сейчас же перестань надо мной издеваться! – гневно потребовал молодой человек и он озлобленно вскочил со стула и быстрыми шагами подошел к окну, потом резко отвернулся от окна и посмо-трел на Юсман глазами, полными молящей просьбы, глазами, которые будто пытались внушать Виктории Леонидовне: "Забери, забери свои слова обратно".

– Не кипятись. Я же относительно спокойна, хотя моя угроза гораздо ближе. Я все это тебе сейчас говорю, потому что мне нечего терять, говорю, поддерживая надежду: совместно, может нам и удастся вырваться.

– Так значит, Ворбий, – сдерживая нарастающий очередной взрыв гнева в себе, заговорил Миша, возвращаясь к столу и усаживаясь на свое прежнее место, на стул, – Ворбий, – повторился он, – останется с Юлей?

– Нет.

– Ну, ты же только что мне это сказала! – произнес настороженно Миша. Ему ожидалось, что вдруг все-таки все не так.

– С Юленькой останешься ты.

– Нет, Виктория, но ты непременно издеваешься надо мной, – с некоторым облегчением сказал молодой человек.

– Да. С Юленькой останешься ты, а Ворбий останется со своей женой, ложной Верой – это ее не настоящее имя, на самом деле ее зовут Карвелла.

– Вера – жена Ворбия? – удивился Миша.

– А что тебя здесь так удивляет! – восклик-нула Юсман, – я же тебе уже сказала: никакая она не Вера, а Карвелла. Вера – псевдоним, ли-па. Это не так существенно, оставим пока. Ты, наверное, хочешь знать, Миша, каким образом, и почему я так говорю: ты остаешься с Юлей, а Ворбий с Карвеллой, если Ворбий будет на твоем... – недоговорила Юсман.

– Постой! – остановил ее молодой человек, взволнованно вскрикнувши, – Ворбий занимает... мое место..., а... Карвелла... Так? – переспросил Миша.

– Да, – подтвердила Юсман, – Карвелла...

– А Карвелла, – продолжил молодой человек, – Займет...

– Юлино тело, – в свою очередь, не давши договорить молодому человеку, будто подсказала Юсман.

– Ты знаешь, Виктория, это очень похоже на правду, хотя..., я очень бы не хотел, чтобы это было и случилось именно так.

– Сейчас не ныть нужно, а в срочном порядке действовать, Миша, – я устала тебя так называть, я буду говорить нормально.

– Хорошо, – чувствуя себя опустошенно, согласился молодой человек, -только смотри, – будто спохватился он, – не ляпни при Юленьке или еще при ком-нибудь! – предупредил он.

– Не волнуйся, Василий Федорович, к двойственности мне не привыкать.

– Ты говоришь – "действовать", но как? У тебя есть какие-то соображения, план? – печально спросил молодой человек.

– Пока нет.

– Ну, вот видишь, – опечалившись еще больше, сказал профессор, словно укорил.

– Это вовсе не должно означать, что мы будем сидеть сложа руки. Я кое-что знаю о фирме, некоторые нюансы, и потом, я практически без особого труда вхожа в кабинет Ворбия, естественно в его присутствии, но все же. Да, я тебе забыла сказать, что Ворбий это все мне рассказал сам и заставил, как он думает, стать его сообщником за мое право жить, пока существует его соизволение.

– Мерзавец! – печально огрызнулся молодой человек. – И что ты должна делать по его плану? Каким действующим лицом он тебя на-значил?

– Я должна быть всегда по возможности рядом с тобой и Юлей, доносить о передвижениях ваших, так сказать, мыслей, чувств и тел, и прочее, что прикажут.

– Как это гадко и абсолютно без правил, – подытожил профессор.

– Согласна. Ну, да так можно говорить нам долго и безрезультатно. Короче, я предлагаю следующее: так как на сегодня мы не готовы с тобой принять конкретное решение и приступить к его выполнению, то мы должны встретиться, скажем дня через два три, я тебе позвоню, я подумаю за это время и ты подумаешь тоже и тогда что-то решим. Нам не помешал бы для результативности еще бы один человек, это было бы здорово. Конечно же, неплохо было бы, если бы... – посвятить во все это... Юлю.

– Это исключено! – во мгновение взволновавшись, вскрикнул молодой человек. – Мы сами все решим.

– Жаль. Но пусть будет, как ты хочешь.

Ворбий и Гермич

Ворбий находился в контактной комнате интегральной фирмы. Он манипулировал у главного генератора, пощелкивая клавишами его спецпульта, готовясь к очередному контакту с Гермичем, и по лицу Георгио Фатовича никак нельзя было бы сказать, что этот человек чего-то боится или хоть каким-то образом напуган, обременен ожиданием неведомого, остерегается возможного случая – непоправимого. Нет. Его лицо ясно и четко выражало сейчас непоколебимую уверенность, привычное спокойствие и даже, в некоторой степени, приподнятость настроения.

Произведя подготовительные операции, которые занимали всегда не более, чем минут десять-пятнадцать, Ворбий, все так же, улегся в известное контактное кресло главного генератора и вскоре вышел на контакт с Гермичем.

– Адрес оказался неточным, – сказал ему Гермич.

– Да. Я уже знаю об этом, так сказать, из первых уст, Алекс прилично напуган, и он теперь будет осторожнее.

– Ты принес уточнение координат?

– Нет. Да они и не нужны нам.

– Но зачем же тогда я делал это? – удивился Гермич.

– Достаточно, что ты напугал его, ты бы видел, какой он был сегодня почти послушный барашек, – самодовольно сказал Ворбий.

– Хорошо. Что будем делать дальше? Я начинаю всерьез уставать здесь, Ворбий.

– Именно для "дальше" я сюда и пришел, Гермич. Слушай меня внимательно. Итак... Все остается в силе относительно того, что я тебе уже гарантировал в прошлое мое посещение те-бя: ты обязательно займешь одежду Алекса, а он окажется здесь, вместо тебя и будет пахать как папа Карло на нас!

– О-о! Его так! – воскликнул восторженно Гермич.

– Не перебивай меня, – строго предупредил Гермича Ворбий.

– Молчу я. Говори, Ворбий, – заискивающе извинился Гермич.

– Так вот. Ты займешь одежду Маприя, но это все необходимо тщательно подготовить и основательно обыграть, театрализировать. Как ты понимаешь, Алекс не из тех профанов, которые могут сунуться в мышеловку прежде, чем не подставит кому-нибудь подножку, чтобы в мышеловку угодил кто-нибудь другой на его глазах и если обстоятельства будут позволять, брошенный в мышеловку, парализует ее действие или это окажется не мышеловка, только тогда Алекс сунется в нее сам, и вот здесь нам надо будет быть начеку – мышеловка должна оказаться таковой и сработать, обязательно сработать! Это, голубчик мой, наш литературно-поэтический сценарий. Теперь объясняю в первых подробностях.

Как только я сочту нужным, срочно необходимым, а значит возможным по укладке обстоятельств безошибочно, действительно располагающих, выказывающих себя к успеху нашего дела, я выхожу сюда на очередной контакт и делаю посыл Алексу на его энергопейджер, что якобы, я стал пленником Гермича, срочно требуется твое, Алекс, участие и неотлагательная помощь.

Маприй, естественно, придя сюда, в контактную комнату – не поверит, даже энергопейджеру. Он обязательно прозондирует пространство с помощью главного генератора, потому что его, я не думаю, чтобы убедило присутствие моего оставленного тела в кресле генератора. И когда Алекс убедится в том, что в пространстве и в самом деле находятся двое, тогда, он к нам не пойдет – это без сомнения, но войдет информативное общение – обязательно.

Потом я вернусь обратно в свою одежду, но для Маприя, здесь, признаться, я расчитываю на свое знание профессиональное психологии и на свои некоторые актерские данные, слава Богу, что голос менять не надо, а только манеру поведения и логику изложения мыслей, так вот, здесь-то, для Маприя в мою одежду должен вернуться Гермич, то есть ты.

Конечно же, на самом деле возвращусь я, но Алекс не должен об этом догадаться! Видимо, он попытается, ложного, тебя как -то пристроить и лишь только через некоторое время, когда дела фирмы потребуют от него очередного контакта, он пойдет на него сам. Естественно, он не пошлет Гермича, который в этом пока ничего не будет соображать и потребуется время на его подготовку, да еще и не будет достаточного доверия, скорее страх к Гермичу. А больше посылать будет некого. Маприй, обязательно сам, как это ему не противно, но выйдет на контакт, с ложным, со мной, потому что на самом деле ты его встретишь здесь, и вот тогда-то все и решится! Ты займешь одежду Алекса, я тебе помогу в этом, и будешь преспокойненько жить-поживать, как президент нашей фирмы, но тебе не надо будет что-то делать: живи как знаешь, имей что хочешь – работать буду я.

Алекс – трус, и потом, я его прилично напугал новым прибором и прочим – он исправно будет выполнять свои обязанности здесь, вместо тебя. Таковы первичные детали нашего с тобой проекта, мой друг, Гермич. Тебе они нравятся?

– Еще бы! Ты, Ворбий, пройдоха – хоть куда.

– Да, уж наверное, не пройдошливее тебя, Гермич: избежать смертной казни, да еще иметь такую, сверкающую основательным блаженством богатства, реальную и самую близкую, приближающуюся перспективу. Это – не каждому дано!

Потом Ворбий выполнил еще ряд энергома-нипуляций, необходимых для нужд существования интегральной фирмы, и вскоре оставил Гермича и, удаляясь из контактной комнаты, подумал: " Гермич – просто болван! Болванка, легко поддающаяся моей обработке".

У Георгио Фатовича было самодовольно-прекрасное настроение и оттого, он то и дело, как бы сам для себя, оскаливал страшные улыбки, что смогли бы насторожить любого, кто бы увидеть их смог, потому что выглядели они так, будто Ворбий носил теперь на своих плечах невидимого всадника, который поминутно, глубоко всаживал, больно, в своего носильщика – крючковатые шпоры, но они вызывали вожделенный, рабский восторг у принимающего их удары.

Тень, отбрасывает тень

– Внимание!.. Включаю прием, отвечай!

– Я здесь.

– Хорошо. Вы встречались?

– Да.

– Понял тебя. Каков результат?

– Против тебя.

– Против – заметно или открыто?

– Открыто.

– Значит открыто – против меня.

– Да.

– А ты?

– А я – в друзьях и помощниках на той стороне!