Текст книги "Здравствуй, Таити!"

Автор книги: Войцех Дворчик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Риф на краю света

Моя экспедиция по огромному атоллу Рангироа продолжается. Все уже знают, что белый попаа вчера вернулся с пальмовой плантации, а сегодня отправляется на лагуну, чтобы вкусить приключений под водой.

Давно пора! Ведь Полинезия – это не только то, что находится на поверхности, но и то, что под водой. Атоллы Туамоту до сих пор богаты подводными садами, которые придают такой яркий колорит Южньгм морям.

– Страшно хочется съездить на рифы, – заметил я как-то в присутствии таитянина-полукровки Сержа Арну.

– Хочется? Прекрасно. Поедем с одной парой туристов из Бордо.

Серж Арну – мастер подводного плавания. Несколько дней назад он прилетел на Рангироа, чтобы в этом сезоне исполнять обязанности инструктора. По поручению Средиземноморского клуба он сопровождает туристов-аквалангистов, когда тем приходит охота пошнырять среди здешних рифов. С Сержем я познакомился в Папеэте на приеме, устроенном по случаю отплытия «Мейлис» к островам Туамоту. Этот прощальный прием наглядно продемонстрировал мне, что на яхте вполне могут поместиться пятьдесят человек, и при этом так, чтобы можно было разносить вино, бутерброды и пирожные.

Наконец-то он настал, долгожданный день: мы отправляемся на рифы. Выезжаем на моторной лодке. Серж, Жерар, супружеская пара из Бордо и я. Жерар выжимает из мотора все, на что тот способен. Мимо борта проплывает знакомая панорама Типуты. На главной улице деревенские женщины – носят воду, качают грудных детей. Спокойный будничный ритм жизни деревни Туамоту.

В отдалении под тенью мощного дерева сидит у берега полная женщина и плетет циновку из пальмовых листьев для стен будущего дома. Чтобы покрыть стены нового фаре, потребуется около трехсот пальмовых листьев. Все время, пока я жил в деревне, продолжалось строительство бара и бунгало для туристов, а в ближайшем будущем по ту сторону пролива предполагается построить отель. Деревня Типута до сих пор не знала нашествия доллароносных туристов, так как гостей негде разместить. В будущем – а оно вот-вот наступит – атоллы станут Меккой аквалангистов всего мира.

Утратив интерес к деревне, я оглядываю лагуну. Есть на что посмотреть! Метрах в пятидесяти от берега по голубой воде лениво ползают лодки. В них суетятся рыбаки, ловко проверяют сети или опускают в воду очередные металлические клетки – ловушки для рыбы. Такая клетка имеет вход с вогнутой внутрь решеткой, чтобы, оказавшись внутри, рыба не могла выплыть обратно. В центре ловушки есть еще одна небольшая клеточка, в которой находится приманка: рыбный фарш.

– И много они добывают? – интересуюсь я.

– Когда как, – отвечает Серж. – Вообще-то на атоллах рыба клюет хорошо. Попадаются рыбы-попугаи, метровые окуни, жирные тунцы. Животных на наших островах почти нет, зато морская фауна богатейшая.

Лагуна обильна рыбой, осьминогами, различными панцирными, моллюсками, но чтобы отделить моллюска от скалы, приходится нырять, да и рыбу ловить – нужна сноровка. К тому же надо уметь отличать съедобные виды рыбы от ядовитых. Правда, случаи смертельного отравления рыбой в Полинезии редки. Опытный взгляд островитянина мгновенно отличает опасную добычу по ее чуть заметным особенностям строения и сухой печени. Согласно общепринятому мнению, причиной токсичности рыб является живой коралл, моллюск, который в некоторых местах и в определенные периоды времени делается ядовитым.

Старая поговорка Южных морей гласит: «Если дашь бедняку одну рыбу, дашь ему пропитание на день. Если научишь его ловить рыбу, накормишь его на всю жизнь». Поговорка вполне оправдывает себя здесь, на Туамоту. Еще Бугенвиль писал, что достойны удивления искусно выполненные приспособления полинезийцев для рыболовства; перламутровые крючки для удочек выглядят так изящно, словно сделаны совершенными инструментами; сети, сплетенные из волокон агавы, похожи на европейские.

В Полинезии распространено много способов рыбной ловли: сетью, ловушкой с приманкой, удочкой, с помощью патиа – длинного копья и примитивным арбалетом с резиновой натяжкой. Охотник опускается под воду и, придерживаясь за коралловую скалу, ждет, когда появится добыча. Полинезийцы никогда не преследуют рыбу, а ждут, пока она, гонимая любопытством, подплывает сама.

Многие охотятся ночью, с фонарем-морипата, яркий свет которого привлекает рыбу. Из пор в коралловых рифах выманивают осьминогов. Солнце сушит их останки, похожие на бумажных змеев. Я видел в деревенских домах челюсти небольших акул и панцири огромных черепах. Иногда их живьем переправляют в Папеэте. На Туамоту не развито промысловое рыболовство. Здесь нет ни рыболовных судов, ни холодильников или плавучих рыбозаводов. Не видел я и катеров, достаточно мощных, чтобы выходить на них в открытое море на лов крупной рыбы, как это делали древние полинезийцы на своих больших двойных лодках. Тем не менее рыбу отсюда вывозят – небольшими партиями на самолетах.

Однако я собирался рассказать о подводной прогулке на рифах. Итак, мы обходим широким полукругом несколько красных буйков, которыми отмечены опущенные на дно клетки-ловушки. Мы осторожно лавируем между коралловыми скалами, поднимающимися почти к самой поверхности. Наконец находим удобное место для спуска под воду. Бросаем якорь на шестиметровой глубине у края мели, неподалеку от берега.

Стоит чудесное безветренное утро. Лагуна абсолютно гладкая, без единой морщинки. Условия для подводного плавания идеальные. В пасмурные и ветреные дни видимость под водой ухудшается, так же как в период дождей или размножения планктона в океане. Тогда воды лагуны становятся мутными. Очень опасно нырять в непогоду у проливов. Из-за разницы в уровне воды в лагуне и в океане возникают бурные «реки», скорость течения которых достигает восьми узлов. Тут уж любой пловец бессилен. Таким образом, аквалангист полностью зависит от капризов здешней природы.

Нас окружает сказочная зеленая тишь. Яркий утренний свет позволяет видеть подводные коралловые сады, которые разрослись в чистой глубине до самого обрыва в бездну. Вода настолько прозрачна, что взгляд проникает на двадцать метров.

Передо мной картина, не написанная ни одним художником; гигантский коралловый аквариум. Из глубин поднимаются коралловые башни. Гроты, коридоры, ходы рассекают их вдоль и поперек и как бы уходят в бесконечную даль. Сотни колоний коралла: чаши, кусты, бугорки, до удивления напоминающие человеческий мозг. Все эти гигантские постройки возведены без участия человека. Как тут не изумляться?! Архипелаг Туамоту создан трудами биллионов крошечных полипов, погибших миллионы лет назад.

Коралл – живое существо, он любит мелководье и не может жить глубже девяноста метров от поверхности. Это крошечное создание лучше всего чувствует себя на глубине от двадцати до сорока метров, любит тепло, около двадцати градусов (самые красивые кораллы, «цветы моря», образуются при температуре около двадцати пяти градусов), твердое дно, соленую, хорошо освещенную воду и открытое, слегка бурливое море. Вечное движение воды приносит кислород, необходимый для его роста. Полипы – ночные животные, лишь ночью они высовывают свои щупальца, чтобы фильтровать воду, выбирая из нее корм. Многие имеют известковый или роговой скелет, который увеличивается от одного до трех сантиметров в год. Они не поднимаются выше линии прилива. На воздухе могут жить от двух до трех часов, продолжительность их жизни около двадцати лет.

Нам попадаются такие участки лагуны, где колонии кораллов уничтожены на корню. Пустота внутри, ни признака жизни. Безошибочное свидетельство того, что у мадрепоровых кораллов есть свои враги. К ним принадлежат рыбы-попугаи, крабы, черви, морские звезды. Особенно опасный враг – игольчатая морская звезда, именуемая терновым венцом. В шестидесятые годы она уничтожила огромные участки коралловых рифов в Тихом океане. Это сравнительно малоподвижное животное – настоящий разбойник с большой дороги. Она пожирает не только полипов, но и моллюсков.

Всматриваюсь в глубину воды, чистой, как хрусталь, пронизанной светом тропического солнца. Внизу известковый лес, ковры, скульптуры из коралла. Белые, желтые, коричневые мадрепоровые кораллы, похожие на переплетенные ветви, на кочаны капусты или огромные грибы. Там виднеются алебастровые веточки, покрытые застывшими цветами, там коралловые вазы из маленьких чешуек, кораллы древовидные, губчатые, «оленьи рога» – целые колонии кораллов. Однако я не вижу здесь восьмилучевых морских перьев и прекрасных, раскинувшихся, подобно огромным листьям, кораллов-горгонарий, которых называют веерами Венеры. Несмотря на то что рифы Полинезии не стоят на первом месте по богатству кораллов, их число, разнообразие и пышность форм ошеломляет. Можно сказать, они прекрасны до боли. Жаль, что не могу запечатлеть кусочек этого мира в цвете. До чего же серо, однообразно и скудно наше Балтийское море по сравнению с растительным богатством лагуны.

«Седьмая часть света» обладает какой-то магической прелестью, какой-то особой притягательной силой. Один за другим мы спускаемся под воду. Я ныряю вместе с Сержем. Вода совсем теплая, меня окружает зеленый полумрак. Интересно, есть ли здесь акулы? Нет, в поле зрения не видно.

Я рассматриваю все, чем буквально нашпигован риф. Песчаное дно внезапно резко поднимается – гора среди пустыни. На ней кораллы. То, что я вижу здесь, в двух метрах от поверхности, – это какая-то феерия форм, красок, движения. Рыбы – что-то особенное, их неправдоподобное множество, одни красивее других. Они как бы парят поблизости от коралловых цветов, у подножия которых виднеются входы в их гроты. Венцом творения среди всех этих рыб представляются рыбы-попугаи, сжатые с боков, чтобы легче протискиваться между кораллами. Своими крепкими челюстями отламывают они его кусочки или соскребают полипы с отвесных скал. Рассматриваю стайку рыб-хирургов с голубым телом и прекрасными светящимися фестонами плавников. Некоторые рыбы своей пестротой напоминают бабочек тропических джунглей. Они охотятся и среди водорослей, и в коралловом лесу, проносятся мимо меня или танцуют вокруг ветвей кораллов, прячутся в гротах, чтобы мгновение спустя показаться вновь. Многоцветный карнавал всех видов рыб.

Лагуна Рангироа – сказочный мир, где все меняется, как в калейдоскопе. Замурованная в коралле тридакна раскрывает фиолетовые губы, вентилируя свой ротовой сифон.

Это самый крупный моллюск, обитающий в океанических водах. Экземпляры его раковин иногда достигают полутора метров и весят до двухсот пятидесяти килограммов. Говорят, что этот моллюск очень опасен, так как хватает зазевавшихся ныряльщиков за руку или за ногу. В его раковине образуются «жемчужины» до семи килограммов, но они не имеют никакой ценности. Жители хранят в таких раковинах воду и используют в других хозяйственных целях.

В углублениях коралловой скалы притаились малосимпатичные мурены с взъерошенным спинным плавником и разинутой пастью, вооруженной большими зубами. Мурены неядовиты, но тем не менее очень опасны. Они – хищники, подкарауливают добычу – рыб, каракатиц, кальмаров. Иногда нападают на человека. Если мурена что-нибудь схватит, то уже ни за что не отпустит, пока ей не отрежут голову.

Облепленная песком, неподвижно лежит на дне отталкивающая голотурия, называемая морским огурцом. Раздразненная, она приводит «в боевую готовность» щупальца, которые окружают ротовое отверстие. Голотурии способны выбрасывать наружу внутренности. Некоторые виды голотурий, например трепанги, в Китае и Японии употребляются в пищу и являются объектом промысла.

Среди ветвей коралла распростерлась бледно-пепельная актиния, похожая на огромный диск о множеством щупалец. Дальше, в развилке коралловых ветвей, деловито шевеля иглами, прячется крупный морской еж. Неподалеку огромный полип терпеливо дожидается приближения какой-нибудь твари помельче, чтобы обхватить ее своими щупальцами со всех сторон и задушить в смертельном объятии.

В голубой глубине лагуны промелькнула тень акулы. Брюшные плавники, как широкие лезвия косы, неподвижные холодные глаза, каждое движение исполнено скрытой силы. Хищница спешит к раненой рыбе. Любое слабое или раненое существо должно схватить и пожрать – таков закон подводных джунглей.

Начинаю организованное отступление. На глубине трех метров расстаюсь с Сержем, поднимаюсь на поверхность, а затем залезаю в лодку. У меня с собой нет никакого оружия, да и пловец я не первоклассный. Акулы отлично чувствуют, когда человек их боится. Кстати, здешние воды, особенно проливы, буквально кишат ими. Серж утверждает, что нигде в мире он не видел таких скоплений акул, как среди атоллов Туамоту.

Часы бегут между отдыхом в лодке и очередными прогулками под водой в поисках раковин. Атоллы Туамоту – идеальное место для людей, охваченных конхоманией. Раковины моллюсков наряду с бабочками и райскими /птицами являют собой самое большое средоточие красоты и разнообразие красок. Известковые «домики» моллюсков с их немыслимыми формами и оттенками поражают как изяществом витков и спиралей, так и прочностью. Магическая красота раковин покоряет и старых, и молодых, и богатых, и бедных.

Некоторое время спустя на дне нашей лодки, как куча драгоценных камней, возвышается пирамида разноцветных раковин. Здесь есть несколько овальных в точках и пятнышках ципрей, похожих не то на змеиную голову, не то на рысий глаз. Особенно хороша своеобразным точечным узором крупная тигровая ципрея. Когда-то такие раковины служили амулетами рыбакам и мореплавателям.

А вот кое-что и для меня. Смотрю на раковину, в створе которой виднеется бело-зеленое пятнышко вроде «кошачьего глаза». Среди трофеев попадаются раковины с такими оригинальными названиями, как «гребень Венеры», «каменное сердце», «скорпион», «рог тритона». Серж выловил жемчужницу. Когда он подцепляет ножом створки, слышен писк раздираемого моллюска. Мощная мышца, скрепляющая края створок, лопается. Теперь достаточно вычистить розово-серое пульсирующее содержимое, чтобы обе перламутровые половинки засверкали под лучами солнца переливчатым светом.

Обычно жемчужницы попадаются колониями, которые живут на одном месте по два десятка лет кряду, пока не отправятся в путешествие. Ураганы 1903 и 1906 годов оказались их союзниками, так как были причинами обогащения дна лагун органическими и неорганическими элементами, в результате чего в последующие двадцать лет на атоллах Туамоту добыча жемчужниц возросла.

В конце прогулки мужчины решили отправиться в пролив, а я сошел на берег атолла. Мы с прелестной француженкой решили продолжить сбор раковин теперь уже на суше. Приморские пляжи и прибрежные коралловые рифы – истинный рай для коллекционеров. Вечно бегущие волны с незапамятных времен выбрасывают на берег сверкающие сокровища.

Бродим по коралловому песку – одни на этом безлюдном кусочке атолла, выбирая спиральки, конусы, зеленые трохусы. Мелкий песок с приближением к воде переходит в изрезанный трещинами массив коралловой скалы. Повсюду угрожающе острые отростки кораллов. Конечно, кораллы очень красивы, но прикоснешься к ним – и тебе обеспечена глубокая царапина.

Трещин все больше и больше. Я ступаю по мелким моллюскам, ощущая под подошвой скользкую мягкость их тел. С детской настойчивостью продолжаю искать раковины, время от времени бросая в пластиковый мешочек спиральку. Я не вспоминаю о еде, хожу с опущенной головой, упорно всматриваясь в каждый сантиметр рифа, забыв об опасностях, которые подстерегают меня в этих тропических водах.

Теплое море у кромки кишит всякими ядовитыми тварями, поэтому надо быть очень осторожным. Прежде всего это бородавчатка, или так называемая каменная рыба, – самое мерзкое создание, какое сотворила природа, к тому же большая мастерица в искусстве маскировки. Если наступить на нее, она поднимает шипы с сильнодействующим ядом, который может вызвать паралич и даже привести к смерти. Водятся в коралловых джунглях и ядовитые змеи, яд которых в несколько раз токсичнее, чем у наземных змей, и по действию сходен с ядом кобры.

Среди морских сокровищ имеется моллюск с необыкновенно привлекательной раковиной конусовидной формы и потому называемый конусом. Я предупреждаю свою спутницу, чтобы она была осторожна, когда собирает конусы, так как яд некоторых из них опасен для человека.

– Так здесь опасны не все конусы? – спрашивает француженка.

– Конечно, нет. Большинство совершенно безвредны.

На мелководье у рифов мы находим отличные раковины. Многие известковые «домики» давно покинуты своими жильцами. Попадаются экземпляры самой различной окраски, расцвеченные ярко-оранжевыми прямоугольниками, пятнышками, затейливыми узорами, подобие которых можно видеть на древнеегипетских барельефах. Произведения человеческой фантазии не идут ни в какое сравнение с изощренным искусством природы.

Однако пора домой. Отправляемся в обратный путь, и я возвращаюсь в деревню. А дальше? Мне не остается ничего другого, как купить билет на самолет до Папеэте. Конечно, дороговато, зато я смогу взглянуть на лабиринт атоллов Туамоту с птичьего полета.

Праздник фет тиураи

Вершиной моего пребывания в Папеэте стало участие в празднике 14 июля, который отмечается на островах с большой помпой. Раз в году Папеэте охватывает всеобщее безумие. С завтрашнего дня на шесть суток будут забыты сон, еда…

Я чуть было не уехал, не побывав на этом празднике. Говорят, что быть на Таити и не видеть его, – значит, не видеть половины всего таитянского. Можно поехать в Рим и не увидеть папу римского, можно махнуть рукой на корриду, не плавать в гондоле по Венеции, но видеть на Таити фет тиураи надо непременно.

Два столетия прошло с того времени, когда мир познал красоту, музыку и танцы таитян. Минуло более двухсот лет с открытия этих островов Сэмюэлем Уоллисом, сто лет владычества французов. Когда они захватили власть, праздник взятия Бастилии стал праздником и полинезийского народа.

На улицах Папеэте идут повсеместные приготовления. Во всех концах города реют трехцветные флаги, на главной улице – Генерала де Голля – солдаты воздвигают трибуны. Вдоль бесконечного приморского бульвара Помаре выросли многочисленные павильоны и киоски. Не забыли поставить настоящую карусель.

В порт Папеэте прибыли яхты всех стран мира, участвовавшие в регате Южных морей. Экипажи-победители с венками тиаре позируют перед фотоаппаратами туристов. Выражение лиц, как у покорителей семи морей! Памятная фотография для семейного альбома.

Пушечный залп и корабельные гудки возвещают начало великого празднества. Оно открывается демонстрацией. Обычно тихая улица Генерала де Голля сегодня шумит, кипит, до краев переполненная народом. Полицейские в шортах и расстегнутых рубашках наблюдают за порядком, время от времени поднимая фуражки, чтобы отереть пот.

Демонстрацию открывает традиционный военный парад, а заканчивает ее группа таитян в красочных полинезийских одеждах. Вот идет молодежь, представители спортивных клубов в яркой форменной одежде. На сооруженных из машин платформах, осыпанных цветами, сидят девушки – само воплощение здоровья и красоты. В демонстрации принимают участие «мисс Таити» и «мисс Тиураи» (Праздника). В легких ярких одеждах, в цветах, они восседают в раскрашенных пирогах, которые несут на руках мужчины.

«Мисс Таити» – одна из наиболее значительных фигур на празднике в Папеэте. Разумеется, демонстрация – не единственное зрелище, июльский праздник богат развлечениями. Уже в полукилометре от центра запрещено движение транспорта. С трудом прокладываю путь в гуще толпы – и вот я у цели!

Группа юношей с номерами на груди и спине стоит на белой линии. Профессиональных носильщиков бананов легко узнать по огромным наростам от пятидесятикилограммового груза на спине. Задача участников соревнования – добежать до финиша с этим грузом. В такую-то жару! Бедные ребята. Выигрывает номер шесть – он горд и счастлив.

– А теперь, если хочешь, посмотрим соревнования в метании копья, – предлагает Чарли.

Идем. По пути останавливаем машину.

– Oh, oui, Messieurs, avec plaisir. Мы как раз едем в том направлении.

Неплохое начало, удачный автостоп. На дорожке для конных соревнований в Пирае многолюдно. А вот еще одно соревнование для мужчин. Соперники, вооруженные легкими копьями трехметровой длины, ждут своей очереди. Один из местных жителей у черты. Примеривается, отводит правую руку, немного откидывается назад и мягким изящным движением посылает копье. Есть! Попал в самую середину кокосового ореха, закрепленного на верхушке высокого шеста.

Стою рядом с ребятами и с восторгом любуюсь мощной мускулатурой под золотисто-коричневой кожей. «Аита!» (Промазал!), то и дело выкрикивает кто-нибудь из соревнующихся, «Упеупе!» (Мазила!), добавляют другие. Вокруг шумно и весело. Таитяне любят подшучивать друг над другом. И эта постоянная улыбка на губах! Полинезийцы выглядят грустными очень редко, лишь в минуты особо сильных огорчений.

Затем мы спешим в порт Папеэте. Гонки пирог привлекли в столицу огромные толпы. Приморский бульвар кипит от скопления народа. Местные жители увлекаются регатой не меньше, чем французы знаменитыми велосипедными гонками «Тур де Франс». Местные власти стремятся направить темперамент полинезийцев на спортивные занятия.

Участвующие в соревнованиях лодки, выкрашенные в белый цвет, отплывают от берега. Они быстро скользят по прозрачным водам лагуны, гонимые силой мужских мышц. Здешние гребцы настоящие виртуозы. Летят быстрее ветра. Поворачивают. Изящные многовесельные лодки описывают широкий круг около качающегося на волне буя и возвращаются к нам. В регате участвуют как мужские, так и женские команды. Лодки несутся под оглушительные крики болельщиков.

Соревнования пирог очень популярны в столице. Местные гребцы жаждут побить конкурентов из Теапоано. Они дожидались этой возможности целый год. Много недель подряд ранним утром и ближе к вечеру, когда солнце не так печет, жители деревень готовили к соревнованиям команды. Их отцы в далекие времена преодолевали на своих легких челнах огромные пространства океана. Мореходное искусство, многолетний опыт и отвага позволили им добраться до самых мелких островов и атоллов. Их потомкам осталась только одна возможность показать себя в море – в соревнованиях на пирогах в Папеэте.

Следующее развлечение – в Ваиете, другом районе Папеэте. Мужчины соревнуются в вылущивании мякоти из кокосового ореха. Женщины плетут шляпы, корзинки, сумочки. Пальцы таитянок исполняют сложный танец над полосками листьев пандануса. Кто быстрее, кто лучше… Рассматриваю готовые изделия: на циновке разложены мастерски сплетенные соломенные шляпки. Просто удивительно, насколько у этих людей развито чувство прекрасного.

Когда полуденный зной немного притормаживает темп веселья, мы отправляемся в округ Паеа, что в двадцати километрах от столицы. Здесь, у стен единственной реставрированной святыни Араурау, организаторы праздника пытаются воскресить древние полинезийские обычаи и традиции. К великому удовольствию зрителей у подножия трехступенчатой пирамиды идет показ посвящения в вожди…

И вот мы опять на улицах столицы. Теперь таитянская ночь наполняется звуками музыки. Она доносится со всех сторон – из кабаков и павильонов. На бульваре клубится толпа прохожих и туристов. Прогуливаются девушки из соседних деревень. Сияют мужчины, оглядываясь на красивых вахин. В порту рядом с крупными яхтами по набережной шныряют автомобили и мотоциклы.

Кроме туристов, моряков и специалистов, работающих по контракту, а также довольно многочисленных поселенцев в Папеэте можно встретить множество других иностранцев. Откуда они появляются, неизвестно. Их выплевывают пропахшие копрой транспорты, яхты с грязными палубами, приносят пассаты и западные ветры. Еще вчера их не было, а сегодня они уже тут как тут.

Из темноты возникает веселая компания и неверным шагом вплывает в «Зизу бар». Таитянка поправляет платье, приведенное во время танцев в некоторый беспорядок заигрываниями матросов, кокетливо проверяет прическу, приколотый цветок. Улыбается…

– Вот где пульс нашего города, – произносит Чарли, указывая на разрисованные павильоны. – Да, продолжается фет тиураи…

На площадке танцует плотная толпа. На следующей далее – то же самое. Народ стеной стоит по краям, танцует, не сходя с места. Колышут бедрами черноокие девушки, всецело отдаваясь танцу. Пары пришли в полный экстаз, у островитян сохранилась неистребимая потребность в коллективных действиях такого рода. Вот как надо развлекаться, дамы и господа! Танцуют все – коричневые, белые, желтые, деми. Высшие чиновники, портовые торговцы, скупщики, таксисты. Вириаму – победитель в беге. Тетуануи – чемпион в метании копья. Герои праздника 14 июля.

Сегодня узаконено безумство. До полной потери сил. Не напоказ. Каждый безумствует по-своему и для себя, абсолютно бескорыстно, по внутренней потребности – об этом говорят смеющиеся глаза полинезийцев. Жаль только, что праздник тиураи так короток. Во времена Гогена веселились целый месяц!

Веселятся все – смуглые девушки, их парни, обливающиеся потом попаа. Лениво плывут реки пива, кока-колы, красного вина. Множество разнообразных игр, за сто франков можно купить лотерейный билет, сладости, мороженое на палочках, барбекю и даже теленка. Словом – один огромный луна-парк!

Следующие дни приносят новые удовольствия. Повсюду цветет культ Терпсихоры и Полигимнии. Папеэте нравится мне все больше. Туристы съехались в Ваиете посмотреть необычный танец рук, ног, груди и бедер.

Праздник 14 июля – истинный марафон певцов и танцоров Папеэте и островов. Лучшие народные ансамбли съехались в столицу со всех концов Полинезии. Несколько дней они демонстрируют свое мастерство перед многочисленными толпами зрителей в борьбе за денежную премию губернатора. Искусство, поддерживаемое таким «топливом», не ослабляет своего жара ни на минуту. Постоянно обнаруживаются все новые таланты. Так рыбак забрасывает свою сеть в море, чтобы каждый день иметь свежую рыбу.

Концерты под открытым небом продолжаются до позднего вечера. В свете рефлекторов и блеске пылающих факелов танцоры похожи на мифических героев из легенд Южных морей. Их тела, умащенные ароматическими маслами, блестят. В венках из листьев они подобны лесным божествам, когда танцуют на эстраде или прямо на изумрудной траве.

Возле танцоров певцы. Микрофон посылает прямо к звездам звуки полинезийских песен. Гудят большие, сделанные из цельного куска дерева и обтянутые акульей кожей барабаны, то быстрее, то медленнее выбивая ритмы, отработанные столетиями, составляющие канву, на которой гитары, хлопки в ладоши и голоса ткут бесконечный узор ласкающих слух мелодий.

Внимание, гвоздь программы! Несколько пар танцуют тамуре. Юноша кружится вокруг своей партнерши. О чем он говорит девушке, понятно с первого взгляда. А таитянка с пышными, ниспадающими на спину волосами отвечает ему всем телом. Она выделывает бедрами восьмерку, затем круг, все быстрее, все с большей страстью, пока не становится воплощением танца любви. Юбочки девушек надеты низко на бедрах, на головах великолепные украшения, а в руках пучки пушистых волокон (реварева), похожих на веера, которыми они взмахивают во время танца. Тамуре – групповой символ любви Южных морей. Это квинтэссенция женского очарования и высшее достижение танцевального искусства. Таитянский тамуре немного напоминает гавайский хула-хула, но более страстный, эмоциональный.

Другой древний танец – апарима – зрелище, не видев которого нельзя покидать Таити. Танцоры в несколько рядов сидят на траве со скрещенными ногами и делают плавные движения руками, то опуская, то поднимая их, изображая морские волны.

Еще один ансамбль исполняет отеа – более веселый, невероятно быстрый танец. Мужчины склоняются то влево, то вправо до самой земли, а затем крутятся на руках. И наконец, «на десерт» – танец огня, во время которого исполнители делают мостик, опираясь о землю стопами и головой, а в их руках пылают факелы.

Еще немного, и в вихре развлечений я прозевал бы свой корабль, который прибыл в порт Папеэте двумя днями раньше. К сожалению, пришло время расстаться с Таити. Судно итальянского пароходства «Фаирски» уже стоит на швартовых неподалеку от лучших кабаков Папеэте. Вскоре оно увезет меня в Европу.

Мои друзья приходят в порт проститься. Я получаю в подарок от Владека Мухи две упаковки «мануиа», от Чарли – связку тропических фруктов. Друзья идут купить ожерелье из раковин, которое через несколько минут наденут мне на шею. Последние рукопожатия, слова прощания, последние паспортно-таможенные формальности. И вот уже огромный корабль, влекомый буксирным катером, медленно отделяется от пристани.

Последний взгляд на город, все еще бурлящий праздником, на быстро уменьшающиеся фигурки друзей.

Прощай, Таити!