Текст книги "Путь домой"

Автор книги: Вонда Н. Макинтайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Что это?

– Так, всякие мелочи, просто затолкайте их обратно. Я сказала не «дверь», а «Двери». Как Вы могли жить в шестидесятых в Беркли и ни разу не слышать «Двери»?

– Я не говорил, что я был в Беркли. Я сказал, что Спок был в Беркли.

– Да, но всё-таки…

– «Двери» – это музыкальная группа, адмирал, – сказал Спок. – Выступала с середины шестидесятых до…

– Я понял, Спок, спасибо.

– Хотите послушать что-нибудь другое? – спросила Джилиан. – У меня есть Кверн. И где-то здесь должно быть «Всегда возвращаюсь домой».

– Я не большой любитель музыки, – сказал Кирк. – Это больше по части мистера Спока. Вы не могли бы выключить это? Тогда мы сможет поговорить.

– О, ладно. – Она выключила радио. Некоторое время они ехали в молчании. Не дождавшись, чтобы кто-нибудь из мужчин заговорил, она заговорила сама.

– Значит, – обратилась она к Споку с твёрдым намерением получить ясную и чёткую информацию по крайней мере от одного из них, – Вы были в Беркли.

– Нет, – сказал Спок.

– У него ещё и проблемы с памятью, – сказал Кирк.

– Угу, – скептически ответила она. – А как насчёт Вас? Откуда Вы?

– Из Айовы.

– Ну да, деревенский увалень.

– Не совсем.

– Ну, хватит, – сказала Джилиан. – Что, чёрт возьми, вам на самом деле понадобилось в нашем институте? Это что, вступительный экзамен в мужской клуб? Хватит ли у вас духу нырнуть в бассейн к китам? Если в этом всё дело, я буду очень разочарована. Ненавижу мачо.

– Можно, я Вас о чём-то спрошу? – внезапно сказал Кирк.

– Спрашивайте, – пожала плечами Джилиан.

– Что будет с китами, когда вы их выпустите?

Руки на руле заметно напряглись.

– Они окажутся на воле случая.

– Что значит «на воле случая»? Какого случая?

– Это значит, что для них существует опасность погибнуть от рук китобоев. Как и для всех остальных китов.

– Мы знаем о китобоях, – сказал Спок. – Чего я не могу понять, так это что означают выражения «животные, находящиеся под угрозой исчезновения» и «животные, находящиеся под охраной», если охота на этих животных по-прежнему разрешена.

– Эти выражения означают именно то, что они означают, – сказала Джилиан. – Для тех, кто с этим согласен. Проблема в том, что нет никакого способа остановить тех, кто с этим не согласен. Есть целая куча стран, где до сих пор разрешена охота на китов, а наше правительство предпочитает не спорить. – Она пристально взглянула на Спока. –  Что Вы имели в виду, когда говорили в Институте об исчезнувших животных?

– Я имел в виду…

– Он имел в виду, – перебил Кирк – именно то, что Вы говорили экскурсантам. Что если так пойдёт и дальше, горбатые киты исчезнут окончательно.

– Нет, селянин, он говорил не это. Он сказал: «Адмирал, если мы будем считать, что имеем право распоряжаться этими китами по своему усмотрению, мы будем виновны не меньше тех, кто стал – в прошедшем времени –  причиной их исчезновения». – Она подождала. Кирк ничего не сказал. – Вот как он сказал.

Спок повернулся к Кирку.

– Вы уверены, – спросил он, – что это не подходящий случай для идиомы?

Джилиан не обратила на его слова никакого внимания.

– Вы, случайно, не из военного ведомства? – спросила она Кирка. – Не из тех, кто пытается выучить китов отыскивать торпеды и прочую подобную дрянь?

– Нет, мэм, – искренне ответил Кирк. – Никаких торпед и прочей подобной дряни.

– Это уже хорошо, – сказала она. – А то я высадила бы вас прямо тут.

– Грейси беременна, – произнёс Спок.

Джилиан резко затормозила. Спок выбросил вперёд руку и оперся о приборную доску ещё раньше, чем колёса заскребли по асфальту; Кирка же швырнуло вперёд.

– Довольно! – рявкнула Джилиан. – Кто вы такие? И не смейте больше вешать мне лапшу! Я хочу знать, откуда вам это известно!

Кирк откинулся на спинку сиденья. Вид у него был порядком ошарашенный.

– Мы не можем сказать Вам этого.

– Лучше скажите…

– Пожалуйста, дайте мне договорить. Мы не имеем никакого отношения к военному ведомству и не хотим китам ничего плохого. – Он открыл дверцу.

– Но тогда…

– Если уж на то пошло, – продолжал Кирк, – мы можем им помочь – так, как вы даже не можете себе представить.

– Или поверить, бьюсь об заклад.

– Весьма вероятно. Вы застали нас не в самое лучшее для нас время.

– Вот это верно, – сказал Спок.

– Этому я поверю, – сказала Джилиан.

С милю они ехали в полном молчании.

– А знаете что, – сказал Кирк наигранно-бодрым голосом, – мне почему-то кажется, что нам будет намного легче разговаривать за обедом. Что скажете?

Джилиан спросила себя, во что она впутывается. Если они представляют опасность для китов, ей следует вышвырнуть их из машины прямо сейчас – разве что тогда она не сможет следить за ними.

– Вы любите итальянскую еду? – спросила она.

Они переглянулись, словно не понимая, что она имеет в ввиду.

– Нет, – сказал Спок.

– Да, – сказал Кирк.

Джилиан тяжело вздохнула.

Монтгомери Скотт в неподдельном возбуждении мерил шагами приёмную директора завода. Инженер пытался казаться разгневанным, но на самом деле он нервничал не на шутку.

Он поглядел на дверь, ведущую в кабинет директора. С той минуты, как Маккой вошёл туда, прошло ужасно много времени.

Тем временем в кабинете доктор Николс, невысокий, лысеющий человек среднего возраста, в очках с толстыми стёклами и в довольно мятом свитере, всматривался в экран своего компьютера. При этом он передвигал по столу небольшую, размером с кулак коробку с кнопкой наверху, с помощью которой перелистывал файл. Всякий раз, когда он нажимал кнопку, на экране появлялась новая страница. Каждое движение коробки по столу вызывало параллельное движение стрелки на экране. Лицо Николса выражало недоумение.

– Не могу понять, почему здесь нет ни слова о вашем визите, – сказал он. – Обычно ребята из отдела связи с общественностью даже слишком усердны.

– Но профессор Скотт прилетел сюда из Эдинбурга, чтобы ознакомиться с вашими технологиями. Здесь, видимо, какое-то недоразумение; в университете говорили, что обо всём договорено. Мне следовало проверить самому – Вы же знаете этих кабинетных учёных.

– Я знаю кабинетных учёных, – ответил Николс. – Я сам был кабинетным учёным, если уж на то пошло.

– Э… – Маккой попытался загладить промах, изображая чрезмерное волнение. – Профессор Скотт очень вспыльчивый человек, – сказал он. – Не знаю, возможно, в университете произошла какая-то накладка, или же сам профессор перепутал дату. Но я отвечаю за то, чтобы доставить его сюда. И если окажется, что он зря проделал такой путь, мне придётся отвечать и за это. Доктор Николс, он превратит мою жизнь в сплошной ад.

– Мы не можем этого допустить, – промолвил Николс с улыбкой. – Думаю, в управлении смогут часок обойтись без меня. Нехорошо будет, если учёный гость унесёт в Эдинбург неприятные воспоминания об американском гостеприимстве, верно? – Он встал и направился к выходу. Маккой последовал за ним.

– Профессор Скотт, – сказал Николс, протягивая руку. – Я доктор Николс, директор.

Скотт перестал расхаживать и остановился перед ним, уперев руки в бёдра.

– Прошу прощения за это недоразумение, – продолжал Николс, не обращая внимания на его заносчивую позу. – Представьте себе, никто не сообщил мне о Вашем визите.

Скотт грозно взглянул на Маккоя.

– Я пытался всё выяснить, профессор Скотт, – торопливо сказал Маккой. – Оказывается, они понятия не имели, что Вы собираетесь приехать…

– Не имели понятия! – воскликнул Скотт с непередаваемым шотландским акцентом. – Вы что, хотите сказать, что я прилетел за миллионы миль…

– Миллионы? – терпеливо улыбнулся доктор Николс.

– Полноте, профессор, всего лишь за тысячи, – примирительно сказал Маккой. – Ваше недовольство вполне понятно, но не стоит преувеличивать.

– За тысячи миль чтобы ознакомиться с вашими технологиями – по вашему приглашению! - а Вы мне заявляете, что меня вообще никто сюда не приглашал? Я хочу…

– Профессор Скотт, если Вы…

– Я хочу видеть владельцев фирмы! Я требую…

– Профессор, успокойтесь же! – сказал Маккой. – Доктор Николс сам будет нашим гидом.

Скотт оборвал свою возмущённую тираду на середине фразы.

– Правда?

– С удовольствием, – подтвердил доктор Николс.

– Это другое дело, – сказал Скотт.

– Пойдёмте, профессор, – пригласил Николс.

– Отлично, – сказал инженер. – Пошли. И… ничего, если мой помощник пойдёт с нами?

– Разумеется.

Доктор Николс первым направился к выходу. Скотт последовал за ним. Когда он поравнялся с Маккоем, тот тихонько сказал ему:

– Только не слишком входи в роль.

Зулу увлечённо разглядывал принадлежащий фирме по производству пластика большой вертолёт. В его время таких вертолётов не осталось даже в музеях, их можно было увидеть лишь на фотографиях и в старых фильмах. Вертолёты были таким же реликтом, как горбатые киты. Зулу провёл рукой по борту.

Забравшись наверх, он заглянул в кабину пилота – невероятно. Почти никакой электроники, управление либо механическое, либо гидравлическое. Летать на таком вертолёте всё равно, что ездить в шарабане. Зулу не мог представить себя в шарабане.

Послышался шум захлопнувшегося капота. Затем раздались шаги.

– Могу я Вам чем-нибудь помочь?

Зулу обернулся.

– Здравствуйте. – Он указал на вертолёт. – Двести пятый, верно?

– Он самый. – Молодой лётчик вытер руки замасленной тряпкой. – Вы летаете?

– Иногда. – Зулу похлопал вертолёт по борту. – Мне случалось летать на таком, когда был кадетом.

– Для Вас это, наверно, устаревшая модель.

– Старая, это верно. Но интересная. – Спрыгнув вниз, он протянул руку. – Меня зовут Зулу. Вы тоже приехали на международное совещание инженеров?

Лётчик покачал головой.

– Я вообще ничего не знаю о совещании. Мне просто говорят: «Лети туда, лети сюда, да смотри, не растеряй груз по дороге». Международное совещание, говорите? А Вы откуда, из Японии?

– С Филиппин, – сказал Зулу для большей уверенности. Среди его предков были японцы, но больше было выходцев с Филиппин, и историю этой страны он знал несколько лучше.

– А вы там молодцы. Заново взяли страну в свои руки. Только как насчёт награбленного? Думаете, оно когда-нибудь будет возвращено законным владельцам?

– Думаю, да, со временем, – ответил Зулу, стараясь говорить не слишком уверенно. Затем он снова перевёл разговор на вертолёт. – Когда я увидел этот вертолёт, мне захотелось поговорить с пилотом. Можно, я кое-что у вас спрошу?

– Давайте, спрашивайте.

Некоторое время они говорили о вертолёте. Затем лётчик глянул на свои часы.

– Я должен доставить груз. Хотите слетать со мной?

– С удовольствием.

Вертолёт поднялся в воздух с неимоверным шумом. Зулу наблюдал за лётчиком. Ему очень хотелось самому взять штурвал. Молодой человек взглянул на него.

– Если кто-то спросит, – сказала он, – Вы никогда не управляли этой штукой.

– Если кто-то спросит, – сказал Зулу, – меня здесь вообще не было.

Лётчик усмехнулся и передал ему штурвал.

Весь этот день Джэви пытался поговорить с Беном о том, что они видели в парке Золотые Ворота, и весь день Бен старательно делал вид, что они ничего не видели. Он становился глух всякий раз, когда Джэви заговаривал о падающей звезде, или внезапном ветре, или свете, или трапе. После полудня они закончили работу, но Джэви всё никак не мог успокоиться. Он встал в три утра, работал с четырёх. Обычно после работы он возвращался домой, ложился спать на несколько часов, а затем садился за пишущую машинку и пялился на свою неоконченную рукопись. Но в этот день всё шло не так, как обычно.

Окончив работу, он забрался в свой обшарпанный мустанг и включил радио, но оно, по обыкновению, работало через пень-колоду. Джэви вслушивался в новости, едва слышные из-за треска помех, но о странных огнях в парке не было сказано не слова.

Ему необходимо принять душ. И выспаться. Тогда всё будет выглядеть по-другому. Бен, наверно, прав.

Но вместо того, чтобы отправиться домой, Джэви поехал по Ван Несс, свернул на Фелл и вернулся в парк. Он остановил машину рядом с мусорными урнами, и тут только вспомнил, что утром не успел высыпать мусор из всех. При мысли, как бы он стал объяснять их с Беном начальнику, почему, он невольно улыбнулся.

На дорожке, там где Бен утром остановил мусоровоз, остался обрывок резины. Странно, откуда он тут взялся.

Сидя в машине, Джэви смотрел туда, где ранним утром видел… что? В предрассветных сумерках и тумане, он, возможно, не видел ничего. Может, несколько человек выехали на раннюю прогулку, и сквозь туман он заметил свет от фар их машин? Сейчас, при свете дня, он даже не был уверен, где именно видел то, что, как ему казалось, он видел. Что бы это ни было, от него ничего не осталось. Джэви решил понаблюдать немного просто так, ради интереса. Он откинулся поудобнее на спинку сиденья.

Через несколько минут он уже крепко спал.

Следуя за доктором Николсом, показывавшим им завод, Скотт удивлялся, как жившие в этом веке люди вообще умудрялись что-нибудь совершить, не говоря уже о полётах в космос. Сам он лишь с трудом представлял себе, как, используя эти удивительно примитивные технологии, сделать то, что ему надо сделать. Ему хотелось уйти куда-нибудь, где тихо, и хорошенько всё обдумать. На заводах двадцатого века было невероятно шумно.

Во время экскурсии Маккою удалось разговорить доктора Николса, чей острый ум и честолюбие никак не желали мириться с бюрократией руководства.

– Я подал заявление с просьбой снова перевести меня в исследовательский отдел, – говорил Николс. – Они наверху никогда не понимают, если кто-то хочет вернуться к тому, что у него получается лучше всего.

– Это точно, – сказал Скотт, вспоминая, сколько раз его пытались повысить в звании с переводом на другую, не инженерную, работу.

– В особенности если вы работаете в фирме по производству пластика, в то время как ваша первая любовь – металлургия. У меня есть кое-какие идеи о кристаллической структуре металла… – Он остановился. – Но Вас, конечно же, интересует производство акрила, профессор Скотт.

– Профессор Скотт – это слишком официально. Зовите меня Монтгомери.

– Охотно, – сказал Николс, – а Вы зовите меня Марк.

– Отлично, Марк… Маркус? Вы – Маркус Николс? – Он схватил руку Николса и сердечно потряс её. – Я так рад с Вами познакомиться! Ваши работы, Ваши изобретения…

За спиной Николса Маккой предостерегающе замахал рукой. Спохватившись, Скотт резко умолк.

– Мои изобретения? – изумился Николс. – Профессор Скотт, у меня только два патента, и если в Эдинбурге знают хотя бы об одном из них, я весьма удивлён – чтобы не сказать больше.

– Но… э…

– Вы, должно быть, перепутали его с другим Маркусом Николсом, – быстро сказал Маккой. – Это единственно логичное… – И он умолк так же внезапно, как Скотт.

– Понимаю, – сказал Николс.

Он провёл их в обзорную кабину с прозрачными стенами, куда почти не доносился шум.

– Вот и весь наш завод. – Доктор Николс опёрся о спинку кожаного кресла и посмотрел на Скотта долгим, изучающим взглядом. – Должен сказать Вам, профессор, пусть Ваша память на имена и не слишком точна, но Ваши познания в инженерной области весьма впечатляют.

– У нас его называют магом и кудесником, – сказал Маккой.

– Вот как. – Николс сделал жест в сторону бара. – Могу я предложить вам что-нибудь, джентльмены?

Маккой и Скотт переглянулись.

– Доктор Николс, – осторожно начал Скотт, – возможно, я мог бы кое-что предложить Вам.

Николс удивлённо приподнял бровь.

– Слушаю Вас.

– Я вижу, Вы по-прежнему работаете с полимерами.

– По-прежнему? – с недоумением переспросил Николс. – Наша фирма производит пластик. С чем ещё я могу тут работать?

– И правда, с чем ещё? Позвольте мне сформулировать вопрос по-другому. Как Вы думаете, какой толщины должен быть ваш акриловый лист, – Скотт помедлил несколько секунд, мысленно переводя метры в футы и жалея, что в двадцатом веке Америка ещё не перешла на международную систему измерений, – размером шестьдесят на десять футов, чтобы выдержать давление восемнадцати тысяч кубических футов воды?

– На это несложно ответить, – сказал доктор Николс. – Шесть дюймов. Мы производим такие листы.

– Я заметил, – сказал Скотти. – Теперь представьте себе – просто представьте – что я показал Вам, как можно изготовить материал, способный выдержать ту же нагрузку, но при толщине в один дюйм. Заинтересовало бы это Вас?

– Вы шутите? – Скрестив руки на груди, доктор Николс смотрел на Скотта скептически, подозрительно – и с интересом.

– Он никогда не шутит, – сказал Маккой. – Может, будет лучше, если профессор воспользуется Вашим компьютером?

– Пожалуйста. – Доктор Николс указал на компьютер.

Скотт сел в кресло.

– Компьютер.

Компьютер не ответил. Маккой, видевший, как доктор Николс передвигал по столу небольшую коробочку с кнопкой, схватил её и сунул Скотту в руку. Кивком поблагодарив его, Скотт произнёс в коробку:

– Компьютер.

Никакого ответа.

– Просто воспользуйтесь клавиатурой, – сказал доктор Николс, – если Вам так удобнее.

– Клавиатурой, – повторил Скотт. – Ладно.

Он сжал пальцы в кулаки, а затем быстро заколотил по клавишам двумя пальцами.

На экране появились формулы. Работая, Скотт сокращал каждую до нескольких символов. Примерно через полчаса он оторвался от клавиатуры.

– Таким способом Вы сможете изменить кристаллическую структуру металла так, чтобы он пропускал электромагнитные волны видимого диапазона.

На экране появилась трёхмерная модель кристаллической структуры металла. Скотт удовлетворённо откинулся на спинку кресла.

– Прозрачный алюминий? – недоверчиво переспросил Николс.

– Он самый.

– Но ведь на то, чтобы вычислить параметры этой матрицы, понадобятся годы!

– Зато когда Вы это сделаете, – сказал Маккой, – то станете таким богатым, как Вы и мечтать не могли.

Доктор Николс смотрел на экран, и по лицу его было видно, что модель занимает его гораздо больше, чем мечты о богатстве.

– Ну так что, – спросил Скотт, – заинтересовало это Вас? Или же мне её убрать? – И он протянул руку к клавиатуре.

– Нет! – воскликнул Николс. – Нет. – Нахмурившись, он смотрел на экран. – Что вы задумали?

– Пожалуйста, оставьте нас на минутку, – попроси вдруг Маккой. Скотт стал было возражать, но Маккой повторил: – Пожалуйста.

Николс неохотно вышел.

– Скотти, – сказал Маккой, – если мы дадим ему формулу, то от этого изменится будущее!

– А откуда Вы знаете, что не он разработал эту технологию? – ответил Скотт.

– Но …

– Доктор Маккой, как Вы не понимаете? Это он разработал её! Неужели Вы никогда о нём не слышали?

– Я врач, а не историк, – буркнул Маккой. Он согласился на этот маскарад, но чувствовал настоятельную необходимость насколько возможно избегать изменений прошлого. Невольно ему вспомнился спор с Кирком на борту «Баунти».

– Чтобы знать о Маркусе Николсе, не надо быть историком! Это всё равно, как если бы я ничего не знал о… э…

– О Пастере?

– А кто это?

– О Ялов[4]4
  Розалин Ялов – американская женщина-учёный, удостоенная в 1977 году Нобелевской премии в области физиологии и медицины за разработку метода радиоимунного анализа пептидных гормонов. Только не спрашивайте у меня, что это такое.


[Закрыть]? Об Арнеге?

– Ладно, это не важно. Важно то, что именно Николс разработал технологию изготовления прозрачного алюминия! И это была только первая из его разработок! Так что мы вполне можем дать ему формулу – более того, возможно, так и должно быть!

Маккой взглянул на него, чуть склонив голову набок – совсем не по-маккоевски и в то же время как-то очень знакомо.

– Но, Скотти, не значит ли это тогда, что у нас получилось? Что нам удалось найти китов, вернуться в своё время и…

– Нет, доктор. Это значит, что он получил от нас формулу – или же сумел запомнить достаточно из того, что я показал ему, чтобы воспроизвести процесс изготовления. То, что случится в наше время… это зависит от нас.

Маккой кивнул. Расправив плечи, он открыл дверь. Доктор Николс, с явной неохотой оставивший наедине своих непрошенных гостей, стоял спиной к окнам, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Маккой жестом пригласил его войти.

– Итак, доктор Николс – Марк… – начал Скотт.

– Минутку. – Николс перевёл дыхание. – Вы понимаете, что предлагаете мне.

– Да, – сказал Скотт. – Очень хорошо понимаю.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему вы предлагаете мне это?

– Потому что нам кое-что от Вас нужно.

– Что же? Мой первенец? Моя душа?

– Нет, нет, – усмехнулся Скотт. – Всего лишь акриловые листы. Большие листы. Нам нужно, чтобы Вы оплатили эти листы и их доставку.

– То, чего вы просите, стоит несколько тысяч долларов. То, что вы предлагаете взамен – если это правда – намного больше. Не говоря уже о славе и почестях…

– Поймите, Марк, – сказал Маккой, – у нас нет нескольких тысяч долларов. А нам позарез нужны акриловые листы. И срочно.

– Вам знакомо выражение «слишком хорошо, чтобы быть правдой»?

Маккой схватился за голову.

– Самое время нарваться на честного человека!

Николс был явно не в силах оторвать взгляд от экрана.

– То, что вы показали мне, похоже на правду, – сказал он. – Это, конечно, только начало, но начало правильное. Это как ответ – а я последние два года лишь формулировал вопрос. С другой стороны, случалось, учёные и поталантливее меня увлекались идеей вечного двигатели и ещё Бог знает каких абсурдных изобретений. Откуда мне знать…

– Вы думаете, что мы хотим Вас обмануть! – изумлённо воскликнул Скотт.

– Я подумал о такой возможности, – спокойно сказал Николс. – Возможно, вы даёте мне заведомо неправильную формулу. Или пытаетесь заставить меня заняться исследованием, начатым какой-то другой кампанией, чтобы потом обвинить нашу фирму в промышленном шпионаже.

– Об этом я не подумал, – удручённо сказал Скотт.

Криво усмехнувшись, Николс взглянул на Маккоя.

– Кабинетные учёные, – сказал он.

– Что мы должны сделать, чтобы Вы поверили, что мы действуем законно? – спросил Маккой.

– А вы вправду действуете законно?

– Ну… в общем да. Во всяком случае, мы не пытаемся обмануть или оклеветать Вас. Или нанести ущерб вашей фирме.

– Но если это формула правильна, вы могли бы продать её…

– Как Вы не понимаете? – вскричал Скотт. – У нас нет времени!

Николс присел на край стола, намеренно отвернувшись от экрана.

– В обычных обстоятельствах, если Вы хотите продать что-то подобное – нет, дайте мне договорить – вам следует обратиться в фирму и оформить лицензию за царское вознаграждение.

– Но нам не нужно царское вознаграждение. Нам нужно…

– Марк, – вмешался Маккой, – у нас нет на это времени. Мы должны заключить с кем-то сделку. Лучше, если это будете Вы. Не спрашивайте, почему. Если это будете Вы, думаю, мы можем быть уверены, что формула найдёт достойное применение. Если Вы считаете себя не вправе получить вознаграждение, можете пожертвовать его благотворительному фонду или подарить тётушке Матильде – дело Ваше. Но акрил нам нужен позарез, и время поджимает. Если нам придётся обратиться в другую фирму и поискать кого-нибудь менее щепетильного, мы так и сделаем.

Обхватив руками колено и подтянув его к подбородку, Николс внимательно посмотрел сначала на Скотта, потом на Маккоя. Затем он решительно встал, развернулся к экрану, дал команду сохранить созданный Скоттом файл и открыл стандартный бланк заказа. В графе «на счёт» он записал «Маркус Николс».

– Скажите мне, что вам нужно, – сказал он.