Текст книги "Путь домой"
Автор книги: Вонда Н. Макинтайр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
– Предположим, что это так – но как же быть с токсичностью?
– Мы можем сконструировать безопасный накопитель высокоэнергетических фотонов и затем ввести фотоны в дилитиумную камеру, вызвав, таким образом, рекристаллизацию дилитиума. Теоретически.
– Где мы могли бы найти такой реактор? Теоретически?
Спок поразмыслил.
– Земляне двадцатого века размещали подобные реакторы в отдалённых малонаселённых областях. Некоторые военно-морские суда также использовали атомную энергию. Учитывая наш маршрут, я считаю второй вариант более вероятным.
Размышляя над словами Спока, Джим направился назад на мостик.
Сидя за штурвалом, Зулу рассматривал Землю двадцатого века. Он удерживал «Баунти» над Сан-Франциско. Расположенный на подступавших к заливу холмах город сиял огнями. У самого берега огни резко обрывались, словно отгороженные стеной небоскрёбов.
– Он и теперь красив, этот город, – сказал Чехов. – Или был красивым, и будет.
– Да, – откликнулся Зулу. – Мне всегда хотелось, чтобы у меня было больше времени узнать его получше. Я там родился.
– Я думал, ты родился на Джанитсу.
– Я рос на Джанитсу… и на многих других планетах. Я никогда не жил в Сан-Франциско дольше, чем по нескольку месяцев за раз, но родился я здесь.
– Он не так уж изменился, – заметил Маккой.
Джим, вошедший в этот момент на мостик, услышал его слова.
– Будем надеяться, что так оно и есть, Боунз, – сказал он.
Но для Джима город выглядел совершенно по-другому. Он всматривался в открывшуюся перед ним картину, пытаясь понять, отчего она вызывает в нём беспокойство. Непривычные щупальца света тянулись по воде – мосты. В его время был оставлен лишь мост Голден-Гейт – как историческая и архитектурная достопримечательность. Других мостов не осталось. А эти огни, должно быть, были фарами наземных машин – автомобилей, каждый из которых перевозил лишь одного человека. Джим заметил тёмный прямоугольник незастроенной земли в восточной части города.
– Мистер Зулу, – приказал он, – садимся в Голден-Гейт-Парке.
– Есть, сэр. Снижаемся.
«Баунти» заскользил в темноту, и Джим приступил к обсуждению предстоящей задачи.
– Нам придётся разделиться, – сказал он. – Коммандеры Чехов и Ухура, вы займётесь решением проблемы с ураном.
– Есть, сэр, – сказал Чехов. Ухура лишь кивнула и вновь склонилась над панелью связи.
– Доктор Маккой – Вы, мистер Скотт и капитан Зулу займётесь устройством бассейна для китов.
– Вот радость-то, – тихонько буркнул Маккой.
– Мы с капитаном Споком, – продолжал Кирк, – попытаемся проследить источник песни китов.
– Я определила координаты и расстояние, сэр, – сообщила Ухура.
– Отлично, благодарю Вас. – Джим взглядом призвал к всеобщему вниманию. – Теперь послушайте. Мы все должны быть крайне осторожны. Для нас это terra incognita. Многие здешние обычаи, несомненно, нам совершенно неизвестны. И исторический факт, что эти люди никогда не видели инопланетянина.
В первую секунду никто даже не понял, что именно Кирк имеет в виду. Они принадлежали культуре, включавшей в себя тысячи рас разумных существ. До них не сразу дошло, что им предстоит встретиться с людьми, для которых неземлянин будет чем-то странным.
Затем взгляды всех присутствующих устремились на мистера Спока.
Споку, который нередко чувствовал себя чужим даже среди своего народа, замечание Кирка вовсе не показалось странным. Несколько секунд он размышлял над проблемой.
В прошлом, когда ему приходилось, находясь среди примитивных землян, выдавать себя за одного из них, его сложение ни у кого не вызывало подозрений. Брови его выглядели несколько странно и вызывали замечания, но скорее язвительного, чем опасного характера, которые легко было игнорировать. Из всех немногочисленных внешних различий между вулканцами и землянами лишь одно представляло опасность: его уши.
Распахнув плащ, он развязал пояс рубашки и повязал им лоб. Повязка прикрыла его брови и, что ещё важнее, скрыла острые кончики его ушей.
– Полагаю, – сказал он, – североамериканцы двадцатого века примут меня за выходца из дальней, но не инопланетной, страны.
Джеймс Кирк одобрительно кивнул.
– Это чрезвычайно примитивная и параноидальная культура. Мистер Чехов, выдайте каждой группе фазер и коммуникатор. На связь выходим только в самых крайних случаях. – Джим обвёл присутствующих взглядом, убеждаясь, что они полностью уяснили предстоящую опасность. Учитывая страхи землян двадцатого века, будет, пожалуй, лучше, если его люди не будут выглядеть столь официально. – Чехов, Ухура, вам лучше снять эмблему Звёздного Флота.
Они понимающе кивнули и последовали его указанию.
– Есть вопросы? – спросил Кирк.
Никто не произнёс ни слова.
– Отлично. Давайте возьмём то, зачем прилетели, и уберёмся отсюда. Наш мир ждёт нас.
Утро понедельника хуже всего, если дело касается мусора. Скребя толстыми перчатками по асфальту, Джэви сгрёб разбросанный мусор и запихал его в урну. Вообще-то они с Беном должны были только забирать мусор из урн, но Джэви больно было смотреть, как всякий раз после уик-энда Голден-Гейт-Парк захламлён мусором, поэтому он иногда позволял себе нарушить правила.
Изрыгая выхлопные газы в туманный, с запахом моря воздух, мусоровоз задним ходом приблизился к Джэви. Вскинув урну на плечо, Джэви опорожнил её в мусородробилку. В течение первых недель на этой работе он каждый день придумывал для машины другое название, но, в конце концов, не так уж много названий можно придумать для дробящих всё зубов и перемалывающих челюстей. Больше всего ему нравилось сравнение мусороперерабатывающей машины с прессом, давящим брошенные автомобили. Отходы мелкие и отходы крупные. Но эту идею он ещё не отшлифовал как следует. Что бы ещё такого придумать? Он попробовал сравнить неотшлифованную метафору с бесконечным романом, который он писал, точно так же, как пытался сравнить мусородробилку и дробилку автомобилей. Мелкое неоконченное дело и главное неоконченное дело. Может, ему следует выбросить свою рукопись в мусородробилку.
Ты перегибаешь палку с символизмом, Джэви, сказал он себе.
Подняв вторую урну, он опорожнил её в мусородробилку.
Порой Джэви подумывал, а не стать ли ему опять учителем. Но он знал, что тогда не сможет уделять своему роману столько времени, сколько сейчас. Ему нужен именно физический труд. Теперь работа над книгой продвигалась намного быстрее. Но закончить её он всё ещё не мог.
Встав сзади на подножку мусоровоза, Джэви выждал до следующей остановки, где их ожидал целый ряд урн. Бен вышел из кабины и присоединился к нему.
– И что дальше? – спросил он.
Джэви рассказывал ему отрывок из своего будущего романа. Все книги для начинающих авторов, и все известные ему преподаватели, обучающие, как следует писать, в один голос утверждали, что те, кто рассказывают о своих будущих книгах, никогда не могут написать их. Много лет Джэви верил этому и никогда ничего никому не рассказывал прежде, чем написать это. Но недавно он встретил писателя – настоящего писателя, чьи книги издавались и продавались.
«На самом деле всё совсем не так, Джэви, – сказал ему этот писатель. – Никогда не слушай тех, кто говорит тебе делать так же, как они. Не позволяй другим навязывать тебе свои правила. Они норовят тебя зажать. В нашем деле правил не существует». Тот писатель был пьян, так что, возможно, всё это была чушь, но ради эксперимента Джэви нарушил этот непреложный писательский закон и стал рассказывать о том, что собирается написать. Рассказывать Бену. А потом возвращался домой и писал это. Он ещё не продал написанное, но, по крайней мере, он его закончил. Пока что он получил три письма с отказом. Джэви даже привязался к своей коллекции отказов. Порой это беспокоило его.
Схватив с земли скомканную газету, он отправил её вслед за остальным мусором.
– Да рассказывай же, Джэви, что там дальше? – спросил Бен, опорожняя очередную урну в мусородробилку. Джэви постарался не обращать внимания на то, что из этой урны посыпалось. Первые несколько недель он с интересом смотрел, что именно люди выбрасывают, но теперь зрелище мусора раздражало его. Он надеялся, что со временем перестанет замечать его, но тогда, пожалуй, настанет время искать другую работу.
– Так я ей сказал, – сказал Джэви, подражая голосу своего персонажа, – если ты думаешь, что я собираюсь выложить шестьдесят баксов за какой-то паршивый тостер овен, подумай лучше о чём-нибудь другом.
С моря подул ветерок, принеся на смену выхлопам двигателя солоноватый запах. Очень скоро туман рассеется. Джэви нравилось работать в раннюю смену; он любил рассвет даже в туманные дни. Несколько минут назад, перед самым восходом, он и Бен видели падающую звезду, необычайно яркую в тумане.
– И что она ответила? – спросил Бен, будто Джэви рассказывал ему о настоящем споре с настоящей женщиной. Бен был замечательным слушателем. Единственным недостатком его было то, что он никогда не покупал книг. Бен смотрел телевизор. Изредка он ходил в кино. Джэви подумал, не лучше ли ему написать по своей книге сценарий – на телевидение он, конечно же, не пройдёт, для этого он грубоват – и отправиться с ним в Лос-Анджелес.
Ветерок усилился, затем резко стих.
Внезапно разбросанный по земле мусор поднялся в воздух; ветер опрокинул урны, выдул из них содержимое, закружил пыль и листья, задул с такой силой, что Бену пришлось ухватиться за борт мусоровоза, чтобы устоять на ногах. Джэви споткнулся, и Бен подхватил его.
Ветер прекратился так же внезапно, как начался. Он не затих; он именно прекратился.
– Что это было? – спросил Джэви.
Его передёрнуло от резкой боли в ушах. Боль превратилась в высокий, пронзительный, режущий звук. В предрассветных сумерках вспыхнул яркий свет. Джэви взглянул в направлении этого света – и увидел в тумане сверху спускающийся из ничего трап и появляющихся из ничего людей. Он застыл, не в силах произнести ни слова.
Бен схватил его за руку и потащил к дверям машины.
– Убираемся отсюда, быстро!
Слишком ошеломлённый, чтобы сопротивляться, Джэви плюхнулся на место водителя. Бен толкнул его на пассажирское сиденье, захлопнул дверцу, схватился за руль, включил передачу и, отпустив тормоз, вдавил ногу в газовую педаль. Мусоровоз рванулся вперёд.
– Подожди! – закричал Джэви. Он потянулся было к дверце со своей стороны, но Бен схватил его за шиворот и оттащил назад. Джэви пытался сопротивляться, но Бен был вдвое крупнее его. – Ты видел это?
– Нет! – проорал Бен. – И ты тоже ничего не видел, так что заткнись!
У Джэви мелькнула мысль выпрыгнуть из машины, но Бен уже разогнался до пятидесяти миль. Он попытался что-нибудь разглядеть в зеркале заднего вида, но свет и трап исчезли, и он не смог увидеть ничего, кроме теней.
Джим вышел первым и, дождавшись, пока спустятся остальные, дал сигнал убрать трап. Трап исчез в маскировочном поле. Люк закрылся, отрезая их от света внутри корабля.
– Слышите это? – спросил Зулу.
Низкий шум быстро затихал вдали.
– Это их транспорт, – сказал Джим. – Наземные машины с двигателями внутреннего сгорания. В такой ранний час их не должно быть много, но чуть позже все улицы будут забиты ими.
В утреннем воздухе ясно ощущался запах выхлопа. Повсюду валялся мусор. Кто-то перевернул ряд урн, разбросав их содержимое по всему парку. Джим забеспокоился, как он и его люди смогут действовать среди тех, кто так мало заботится о своём мире – мире, который со временем станет их миром. Во время Джима, земля всё ещё хранила следы ран, нанесённых ей в двадцатом столетии.
Рядом Маккой что-то ворчал по поводу запаха. Спок осматривался с отвлечённым интересом, единственной его реакцией на запах было едва заметное трепетание ноздрей.
– Пока не сориентируемся, будем держаться вместе, – сказал Джим. – Ухура, местонахождение китов?
Сверившись с трикодером, Ухура сообщила направление и расстояние. Прежде чем удалиться от корабля, Джим постарался запомнить место. Он мог бы найти «Баунти» с помощью трикодера, но допускал, что возникнет необходимость добраться до корабля срочно, и не будет времени разглядывать показания прибора.
Они направились через газон в указанном Ухурой направлении.
– Запомните все, где мы припарковались, – сказал Джим.
Глава 6
При свете начинающегося дня Джим и его товарищи вышли из парка в город. Туман быстро таял в лучах утреннего солнца, золотящего кирпичные дома. Длинные смутные тени становились короче и чётче.
Джиму уже много лет не случалось ходить по любимому городу. Идя теперь по улице, круто ведущей в гору, он пожалел, что на ногах у него форменные ботинки, а не удобные разношенные кроссовки.
Улицы были заполнены автомобилями и пешеходами. Джим почувствовал облегчение, видя, что никто из прохожих не обращает на него и его спутников особого внимания. Даже Спока почти не замечали. Джима это начало удивлять, особенно когда они очутились в районе, где все прохожие были одеты примерно одинаково – тёмные пиджаки, такого же цвета брюки (или юбки), более светлого оттенка рубашки, кусок ткани, повязанный на шее – и несли похожие чёрные кожаные кейсы. Но тут на Кирка и его группу и вовсе никто не смотрел…
Внезапно какой-то человек остановился перед ними, как вкопанный, и уставился на них.
– В чём проблема?
– Ни в чём, – ответил Джим, подавив совершенно нелогичный импульс сказать ему, что у него за проблема. – У меня нет никакой проблемы.
– Будет, если не будете следить, на кого смотрите. – Он шагнул было дальше, но оглянулся. – И как смотрите! – Он снова отвернулся, едва не налетел на Спока; злобно скривившись, обошёл его и сердито зашагал прочь.
Джим и вправду с интересом разглядывал прохожих, но он не мог понять, почему у одного из них это вызвало такое раздражение. Он зашагал дальше, продолжая рассматривать окружающих, но теперь старался делать это украдкой. Его удивляло, что все одеты так похоже, хотя и не настолько, чтобы их одежду можно было назвать форменной – по крайней мере, в его понимании.
Дойдя до пересечения улиц, он остановился по примеру других пешеходов. Люди стояли и ждали, глядя как ряды машин медленно движутся в одном направлении и застывают на перекрёстке.
На тротуаре выстроился ряд высоких ящиков со стеклянными экранами; каждый был привязан цепью к металлическому столбу.
Отлично, подумал Кирк. Аппараты, передающие новости. Может, тут я и узнаю то, что мне надо. Как бы настроить их на сведения о китах…
Он взглянул на заголовок. «Меня похитили космические пришельцы!»
Джим нахмурился. Неужели он наткнулся на первую встречу землян с представителями инопланетной расы? В таком случае, придётся строго следить, чтобы они ни в коем случае не обнаружили их и корабль. Но он ясно помнил, что первый контакт произошёл в двадцать первом веке. И случилось это, когда земляне совершили полёт за пределы Солнечной системы, а не когда инопланетяне прилетели на Землю. И уж точно он не мог припомнить никаких сведений о похищении инопланетянами землян. Надо будет спросить Спока, знает ли он что-нибудь подобное; но не здесь, в толпе прохожих, где их разговор могут услышать.
Другие заголовки гласили: «Телефонная служба – разоблачение», «Кто заметает следы», «Бык Доу-Джонса превращается в медведя». Первые два были совершенно непонятны. Третий как будто имел отношение к генной инженерии, хотя Кирк совершенно не понимал, зачем Джонсу понадобилось превращать быка в медведя.[2]2
Кирк не понял, а я с помощью словаря разобралась. Слово bull – бык – на биржевом сленге означает маклер, играющий на повышение, или спекулянт ценными бумагами, рассчитывающий на повышение их курса; а bear – медведь – играющий на понижение. Такая вот игра слов. Перевести я её не могу, только объяснить. – Примечание переводчика.
[Закрыть]
«Переговоры об ограничении ядерных вооружений зашли в тупик». Это хотя бы понятно.
– Чудо ещё, что люди вообще пережили двадцатый век, – сказал Маккой.
Джим ждал, чтобы заголовок исчез, уступив место новостям, но ничего не происходило. Он подумал, что эти устройства, возможно, сломаны. Вероятно, эти уличные аппараты новостей ещё не столь надёжны, как аппараты его времени. Он стал смотреть, как бы настроить ближайший автомат на нужную тему, но не нашёл никакой клавиатуры. Возможно, они сложнее, чем выглядят, и управляются голосом.
– Простите. – Человек в квазиформенной одежде обошёл Джима, склонился над аппаратом, опустил в щель металлические кружочки и открыл его. Джим подумал, что сейчас он исправит аппарат, и на экране появятся новости. Но вместо этого человек взял свёрнутую пачку бумаги из стопки таких же пачек, находящихся внутри аппарата. Это был вовсе не электронный аппарат, сообщающий новости, а автомат, выдающий печатные издания. Газеты? Да, именно так. В исторических произведениях, которые он читал, упоминалось о газетах, но ничего не говорилось о подобных автоматах. В книгах молодые разносчики газет бегали по улицам, крича: «Срочный выпуск!» Интересно, как эти люди умудряются следить за новостями. Этим заголовкам, вероятно, уже несколько часов.
Отпустив дверцу автомата, человек зажал газету подмышкой. Дверца захлопнулась. Слышно было, как металлические кружочки со звоном скатились в контейнер.
– Чёрт, – тихонько сказал Джим. – Они тут ещё пользуются деньгами. А у нас их нет.
– Деньги? – переспросил Чехов. – Надо было приземлиться в России. Там бы нам деньги не понадобились.
Несколько стоявших поблизости людей отреагировали на его слова с явным раздражением. Джим услышал чьё-то ворчание: «Чёртов студент из красных, приехал по обмену». Он припомнил, что приостановленные ядерные переговоры, о которых говорилось в газете, велись между американцами и русскими.
– В России, – сказал Чехов, – каждому по потребностям, от каждого по способностям. – И он широко улыбнулся сердито глядящему на него прохожему.
Движение на улице перед ними изменилось. Стоявшие в ожидании люди хлынули на проезжую часть и устремились к противоположному тротуару, пробираясь между остановившимися автомобилями. Поток пешеходов унёс сердитого прохожего. Затем автомобили на перекрёстке снова пришли в движении, сигналя, перестраиваясь и обгоняя друг друга.
– Мистер Чехов, – негромко сказал Кирк, – возможно, будет благоразумнее не распространяться о справедливости в России – по крайней мере, пока мы находимся на улицах американского города.
– Хорошо, адмирал, – ответил явно удивлённый Чехов.
Хотя, подумал Джим, было бы чертовски удобно, если бы мы могли получать по потребностям достаточно долго, чтобы сделать то, за чем явились. Может, нам удалось бы исчезнуть прежде, чем кто-нибудь спросил бы, что мы можем дать взамен по нашим способностям.
В любом случае, им понадобятся деньги, материальные деньги, и скоро. Не имея никаких средств платежа, они не смогут ничего сделать.
Кирк стал вспоминать историю. Электронный кредит, вероятно, ещё не появился или же не получил повсеместного распространения. Мрачно глядя на вывеску на противоположной стороне улицы «Антиквариат. Покупаем и продаём», он припомнил, что в двадцатом веке экономика всё ещё базировалась на купле-продаже.
В коллекции у него было несколько экземпляров, за которые даже здесь, за несколько столетий в прошлом, он мог бы что-нибудь выручить; но коллекция осталась дома. Продать же что-либо из своего времени значит принести в историю анахронизм, а этого ни в коем случае нельзя допускать. Кроме того, он едва ли мог надеяться выдать трикодер или что-нибудь из медицинских инструментов Маккоя за антиквариат.
И тут он вспомнил.
– Подождите здесь, – сказал он. – И не стойте плечом к плечу, а то мы выглядим, как кадеты на торжественном смотре. Спок…
Его спутники немного отошли друг от друга, но вид у них при этом был почти столь же неловкий, как и когда они стояли вместе. Джим, не задумываясь, шагнул с тротуара. Спок последовал за ним.
Пронзительный визг, запах горелого – автомобильные колёса оставили на серой поверхности асфальта тёмные полосы, и автомобиль замер в каких-нибудь нескольких сантиметрах от Джима.
– Смотри, куда идёшь, осёл безмозглый! – заорал водитель.
– Сам ты осёл! – проорал в ответ ошеломлённый Джим, пытаясь понять, что произошло. Стремясь скорее добраться до противоположного тротуара, он двинулся дальше. Водитель дал оглушительный сигнал. Автомобиль рванул с места, оставив на асфальте новый ряд тёмных полос.
На противоположном тротуаре Спок как-то странно посмотрел на него, но ничего не сказал. Пульс у Джима заметно участился. Как нелепо было бы путешествовать по всему космосу, проделать путь через пространство-время, чтобы погибнуть в столкновении с примитивным транспортным средством на улицах своего города.
Надо быть поосторожнее. И не только ему – остальным тоже, в особенности Споку. Если вулканец столкнётся с медицинскими работниками, то сколь бы примитивны ни были их приборы, его головная повязка не сможет скрыть его неземного происхождения.
На другой стороне спутники Кирка вздохнули с облегчением, когда он и Спок благополучно достигли противоположного тротуара.
Как же это сбивает с толку, подумал Зулу, когда всё вокруг выглядит так знакомо и всё-таки совершенно чужое.
– Ah! Hikaru oji san desu ka?
Ошеломлённый, Зулу резко обернулся, желая узнать, кто это окликнул его по имени, да ещё назвал «дядя». Он увидел подбегающего к нему маленького мальчика, который заговорил с ним по-японски.
– Konna tokoro ni nani o shiteru’n desu ka?– мальчик обращался к нему запросто, как к близкому родственнику, спрашивая, что он тут делает.
-Warui ga, boya wa hitochigai nasaremashita, – ответил Зулу. Чтобы сказать мальчику, что он принял его за кого-то другого, Зулу пришлось покопаться в памяти, припоминая японский, которым он не пользовался уже много лет и который выучил в школе, да ещё по старинным книгам, написанным не триста, а по крайней мере, тысячу лет назад.
– Honto desu ne! – сказал мальчик. – Anata no nihongo ga okashii’n desu.
Зулу улыбнулся. Он, конечно же, прав, и мой японский какой-то странный, подумал он. Я наверняка изъясняюсь, как какой-то герой из «Сказок Дженжи».
Смутившись, мальчик стал отходить.
– Boya’ machina, – мягко сказал Зулу. Мальчик остановился. – Onamae wa ana da?
– Sulu Akira desu. – Мальчик назвал Зулу своё имя.
Присев на корточки, Зулу всмотрелся ему в лицо. Во взгляде маленького мальчика по имени Акира Зулу уже чувствовался юмор, столь заметный на его фотографиях в зрелом возрасте и в старости.
– Ah so ka, – сказал Зулу. – Tashika ni boya wa shogaianraku ni kurasu.
Мальчик удивлённо моргнул, когда незнакомец, так похожий на его дядю, сказал ему, что жизнь его будет долгой и счастливой.
– Ogisamo agirato gozainmasu, – вежливо поблагодарил он.
Зулу встал. Мальчик побежал дальше.
– Что всё это значит? – спросил Маккой. – Кто это?
– Это, доктор, – сказал Зулу, всё ещё глядя мальчику вслед, – был мой прапрапрадедушка.
Маккой тоже посмотрел вслед мальчику.
На другой стороне улицы Джим толкнул дверь и вошёл в антикварный магазин. Уличный шум не доносился сюда. Когда глаза привыкли к неяркому освещению, он стал осматриваться. Увиденное поразило его. В его время такие вещи почти невозможно было найти, ни за какую цену. Время слишком сильно сказалось на них.
– Чем могу служить, джентльмены?
Владельцу магазина на вид можно было дать лет сорок. Длинные седеющие волосы были собраны сзади. Джиму показалось, что одежда его относится к более раннему периоду, чем современный – возможно, тоже антиквариат, для гармонии с магазином. На нём были широкие голубые брюки, выцветшие и в заплатах, кожаные сандалии и жилет, достойный, по мнению Джима, занять место в музее. На лице у него были круглые очки в золотой оправе.
– Что Вы скажете об этом? – Джим вытащил из кармана собственные очки. Они были похожи на те, что носил владелец магазина, но прямоугольные. Блеснули покрытые сеточкой трещин стёкла.
Антиквар благоговейно взял их, осмотрел со всех сторон и тихонько присвистнул.
– Красивая вещь.
– Старинная?
– Да, восемнадцатый век, Америка. Весьма ценные.
– Сколько Вы дадите за них?
– Вы уверены, что хотите продать их?
– Уверен. – В действительности ему совершенно не хотелось с ними расставаться, но у него не оставалось выбора. Сейчас было не до сантиментов.
Антиквар стал осматривать их более тщательно, поднимая дужки и проверяя оправу. Пройдя в угол, он взял лупу и принялся изучать выгравированную на внутренней стороне дужки крошечную надпись.
Спок наклонился к Кирку.
– Разве это не подарок от доктора Маккоя на день рождения?
– И снова станет его подарком, – сказал Кирк. – В том-то и прелесть. – Он направился к антиквару. – Сколько?
– Они стоили бы больше, будь линзы целы, – отвечал тот. – Но, может, я сумею заменить их. Понадобятся некоторые исследования… – Он снова стал смотреть на очки. Джим видел, что он хочет их. – Даю Вам двести баксов. Цена окончательная. Соглашайтесь или отказывайтесь.
– Это много? – спросил Джим.
Антиквар бросил на него косой взгляд.
– Думаю, это честная цена, – сказал он с вызовом. – Но если не хотите… – Он протянул Джиму очки.
– Мой компаньон не собирался ставить под сомнение Вашу честность, – вступил в разговор Спок. – Он… довольно долго… пробыл далеко отсюда, а я только приезжий. Я не знаком ни с ценами, ни с местным диалектом. Что такое бакс?
– Бакс – это доллар. Вы знаете, что такое доллар?
Ни Спок, ни Кирк ничего не ответили.
– Денежная единица добрых старых Соединённых Штатов Америки. На доллар можно купить почти галлон бензина, по крайней мере, в эту неделю; или же буханку отличного хлеба; или же выпить пива, если удачно выберете бар. Либо вы, ребята, долго не бывали в наших краях, либо… мы с вами, случаем, в шестидесятых не встречались?
– Не думаю, – сказал Спок.
Кирк почувствовал, что разговор уходит в сторону.
– Двести долларов нас вполне устроят, – сказал Кирк.
– А вы не хотели бы продать пряжку с Вашего ремня? На ней есть дата, или она сделана сейчас? Я никогда не видел ничего похожего, но она кажется мне интересной.
Предложение было соблазнительным, но Кирк и так уже достаточно рисковал, продавая очки. Маккой в своё время отдал отшлифовать линзы, чтобы подогнать их под зрение Джима. Джим не представлял себе, что может выявить исследование этих линз, но сильно сомневался, что результаты покажут что-либо похожее на технологию восемнадцатого столетия; точно так же, как металл, из которого сделана пряжка его ремня, вряд ли сможет сойти за сплав, употреблявшийся где-нибудь в девятнадцатом-двадцатом веке.
– Нет, – сказал Кирк. – На ней нет никакой даты. Я… не думаю, что она сколько-нибудь ценная.
– Ну, нет так нет. Сейчас я выпишу вам чек.
Джим последовал за антикваром в глубину помещения. Антиквар сел за красивый письменный стол чёрного дерева, вынул из ящика небольшую книжку в металлическом спиральном переплёте и отвинтил колпачок авторучки.
– На кого выписывать?
– Простите?
– Ваше имя, мистер? – антиквар нахмурился. – Мне нужно знать Ваше имя, чтобы выписать Вам чек, для того чтобы Вы могли получить свои деньги.
– А не могу я просто получить деньги? – спросил Джим.
Антиквар повернулся к нему, положив руку на спинку стула.
– Послушайте-ка, у Вас есть на них какие-нибудь бумаги? – с ноткой подозрения спросил он, указывая на очки, поблёскивающие на столе.
– Бумаги? – недоумённо переспросил Джим.
– Ну, расписка от того, у кого Вы их приобрели? Что-нибудь, что доказывало бы, что они принадлежат Вам? Я никогда не имел дел с краденным, и, чёрт подери, не желаю начинать.
– Они не краденные! – сказал Джим. История, придуманная Споком, переставала действовать. – Они… были у меня много лет. Но у меня нет никаких бумаг на них.
– У Вас есть какие-нибудь документы? Удостоверяющие личность?
Кирк покачал головой.
– Я… э… потерял.
– А как насчёт Вашего приятеля?
– Я тоже потерял свои документы, – безмятежно ответил Спок. – Наш багаж был утерян при перелёте, поэтому мы очутились в теперешнем затруднительном положении.
Поведение антиквара резко изменилось.
– Что ж вы сразу не сказали? – уже другим тоном спросил он. – Вы прилетели из Японии? Всегда мечтал там побывать, да так и не собрался. Я долгое время жил в Азии – Непал, Тибет, ну и Вьетнам, только я стараюсь об этом не рассказывать, а то люди так и ждут, что я вот-вот достану из кармана косяк, понимаете? Ладно, – коротко оборвал он сам себя, завинтил колпачок ручки, спрятал чековую книжку в ящик стола и пристально взглянул на Джима. – Знаете что?
– Что? – переспросил Джим, отнюдь не уверенный, что хочет это знать.
– Лучше этим очкам не быть краденными, мистер, потому что я не хочу никаких проблем ни с копами, ни с наркоманами. Ни с федералами. Федералы хуже всего, и я не желаю больше иметь с ними никаких дел. Так что если вы пудрите мне мозги и на самом деле вы двое – любители кайфа из высшего общества, грабящие своих богатых друзей, чтобы раздобыть очередную дозу, это на вашей совести, вы меня поняли?
– Я Вас понял, – сказал Джим. Он уловил основной смысл сказанного, хотя детали и были непонятны. – Эти очки не краденные. – Джим надеялся, что это правда. Ему вдруг пришло в голову, что на протяжении своей долгой истории очки вполне могли когда-нибудь быть украдены.
– Отлично. – Встав, антиквар прошёл к кассе. Она открылась со звоном. – Вот вам деньги, и я ни о чём вас не спрашивал. – Он вручил им пачку бумажных прямоугольников зелёного и серого цвета. – Мелкие купюры. – Он неожиданно улыбнулся. – Думаю, во мне ещё живёт былая анархия.
– Думаю, да, – сказал Джим и взял деньги. – Благодарю Вас.
Когда они вышли на улицу, Джим глубоко, с облегчением вздохнул.
– Благодарю Вас, мистер Спок, – сказал он. – Не уверен, что мы сумели не вызвать подозрений, но, по крайней мере, мы выбрались.
– Я всего лишь сказал правду, адмирал, – отвечал Спок. – Практически все мои вещи находились на «Энтерпрайзе» и действительно были безвозвратно утеряны при перелёте.
– Да… – Джиму не хотелось думать об «Энтерпрайзе». – Спок, в настоящее время я ничем не командую. Тебе надо привыкнуть называть меня Джим – по крайней мере, пока мы здесь. Если ты будешь называть меня адмиралом, это может привлечь внимание.
– Хорошо. Я постараюсь выработать у себя новую привычку.
Перейдя улицу – в этот раз куда более осторожно – они присоединились к остальным.
– Мы уж собирались высылать на помощь кавалерию, – сказал Маккой.
– Кавалерия перестала существовать несколько десятилетий назад, доктор Маккой, – сказал Спок.
– В самом деле? – воскликнул Маккой. – Я в отчаянии!
Джим прекратил начинающуюся перепалку, показав всем деньги и объяснив, насколько знал сам, их ценность. Он разделил их между тремя группами поровну, насколько позволяло достоинство купюр. Семьдесят баксов – долларов? – он дал Ухуре, семьдесят – Зулу, а шестьдесят оставил себе и Споку. Возможно, ему следовало руководствоваться званиями и дать деньги, предназначенные для группы сооружения бассейна, Скотту или Маккою; но за все годы, что он знал Скотта, инженер совершенно не умел считать деньги, что же до Маккоя… Джим не понимал, что происходит с Маккоем. Он почти пожалел, что не включил доктора в группу, которой надлежало заняться поисками китов – так он мог бы присматривать за ним. Но тогда Джиму пришлось бы играть роль буфера между Маккоем и Споком, а он не знал, как долго сможет это выдержать.
