Текст книги "Обманутая жена дракона (СИ)"

Автор книги: Властелина Богатова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Обманутая жена дракона
Властелина Богатова

1. Госпожа, вы куда?

О том, что муж мне изменяет, я узнала из разговоров слуг.

Острая, словно ледяная игла, боль пронзила низ живота, выбивая воздух из легких. Инстинктивно сгибаюсь, хватаясь за живот. Холодный пот мгновенно покрывает виски, сердце сильно бьется.

– Госпожа, с вами всё в порядке, может, остановить карету? – беспокоится служанка.

– Нет! Никаких остановок.

Кармен замолкает, но тревога не пропадает из её глаз.

Спокойней, Шерилин.

Срок ещё совсем маленький – два месяца. Я не могу во второй раз потерять ребёнка.

Прикрываю веки, чувствуя, как карета мерно покачивается, потом берусь за ридикюль из дорогого изумрудного бархата с цепочкой и достаю круглое в металлической оправе зеркало.

Я должна выглядеть хорошо перед мужем. Но увы, мою тревогу не скрыть, лицо такое бледное, что сапфировые глаза, обычно искрящиеся, кажутся особенно большими и печальными. Но в этой хрупкости есть своя красота. Моя гордость – это густые и блестящие золотистые локоны. Ройнхард обожает пронизывать их пальцами.

Воспоминания о его порывах страсти проступили на щеках легким румянцем.

Карета наконец въехала на закрытую территорию, проезжая пост, где нас по гербам впустили без лишних вопросов. Проехав по вымощенной камнем площадке, мы наконец останавливаемся перед главным зданием-штабом. Место мрачное, обнесенное высоким каменным забором по всему периметру.

Тишина на миг зазвенела в ушах, пока за дверкой не мелькнул курсант в форме. Дверь щелкнула.

Выбрав в лёгкие воздуха, я выбралась наружу, опираясь на предложенную мне руку. Подобрав подол дорогого, из синей парчи платья, я направилась к парадной.

– Госпожа, вы куда? – останавливает стражник, когда я повернула к главному кабинету.

– К Дер Крэйну, разумеется.

Стражник побелел.

– Госпожа… – нервно облизывает губы. – Господин Дер Крэйн занят, у него возникли неотложные дела.

– Хорошо, я подожду, – складываю перчатки вместе.

– Госпожа, это займёт много времени, – растерянный взгляд мечется в сторону другого стража.

Сердце ухнуло.

– Что за противоречивая чушь? Отойдите, я пройду, – цежу сквозь зубы и, не задерживаясь, направляюсь к лестнице.

– Госпожа! – догоняет возмущение, но я его уже не слышу.

Взлетаю по лестнице, миную длинный коридор когда-то пышущего роскошью дворца, сейчас переделанного на армейский лад. Я оказалась перед массивной дверью. Створка была приоткрыта, и звуки, донесшиеся до моего слуха, пронзили острыми клинками самое сердце: это были чувственные женские стоны.

Замираю, не в силах пошевелиться. Но что, если я ошибаюсь и за дверью окажется не Ройнхард?

Онемевшими пальцами берусь за прохладную ручку двери, медленно открываю и вхожу.

В кабинете полумрак, лишь полоска света, просачивающаяся между задернутых штор, падает на массивный письменный стол с гербом страны, на котором разместилась длинноногая шатенка. Её волосы красиво рассыпаны по спине, платье бесстыдно задрано до пояса, открывая кружевные резинки нейлоновых чёрных чулок, и между её ног ритмично вклинивался высокий роскошный темноволосый мужчина – Ройнхард. Мой муж.

Оцепенение и холод сковывают.

Ройн обратил на меня тяжелый, ещё затуманенный страстью взгляд пронзительно-синих глаз, превращая секунды в вечность. Даже сейчас он был неимоверно мужественен, сексуален и красив. Волевой подбородок с темнеющей щетиной, чувственная линия губ с ледяной ухмылкой… О, мне известно, как эти губы могут доставлять удовольствие. Мне одной. Как они шепчут непристойности, как искусно ласкают, выжигая на коже следы вечной принадлежности. И сейчас… они целуют другую. Не меня.

Стою как в бреду, сливаясь с тенью, пропахшей парфюмом и чужой близостью. А после замечаю детали: дорогой шелк дамского нижнего белья, порочно брошенный на спинку его кресла, полупустой бокал на краю стола и… бархатный пустой футляр из-под драгоценностей, которые теперь украшают тонкое запястье и мочки ушей соперницы, сверкая между полных грудей каплей крови.

В животе разливалась тупая боль, лишая способности дышать, магия горячим гейзером выплеснулась из тела и хлынула на него. Ройн, конечно, успел среагировать, выставив щит, и горячее пламя, ударившись о преграду, жидким огнём разбрызгалось по сторонам. Бесстыдница вскрикнула.

Ройн выпрямился во весь свой могучий рост, сильный, опасный, матёрый дракон.

– Я вижу, что ты не контролируешь свои силы, Шерелин, – запахивает брюки. – Говорил, что тебе нужна помощь в управлении ими. Но в следующий раз, прежде чем обрушивать на меня свою… ярость, попытайся объяснить, что ты тут делаешь, – пугающе спокойно говорит предатель, ледяной тон тяжёлым клинком рассёкает моё сердце надвое.

Кровь отлила от лица. Как же так⁈ Значит, это правда. Слухи, шепот за спиной, его странное поведение в последние недели – все сложилось в эту ужасную неоспоримую картину предательства. Он спит с другой.

Меня трясло, а глаза щипали подступающие слёзы, застывая комом в горле.

Я просто смотрела на него, пытаясь найти во взгляде хоть какое-то оправдание, хоть искру раскаяния. Но видела лишь ледяную ярость и… презрение. И это добило окончательно.

Шатенка обернулась, и мир вокруг утонул в боли и несправедливости.

– Беттис? – хрипло шепчу одними губами имя своей сестры.

Оцепенение. Шок. Неверие, пронзающее насквозь. Но это была она.

Я замерла, воздух словно выкачали из лёгких.

Высокая, ослепительно яркая, с вызывающе малиновыми губами и хищными раскосыми зелёными кошачьими глазами, точная копия матери… Сейчас она казалась мне воплощением порока. Эта стерва… в постели моего мужа!

– Ты… как ты мог⁈ – вырывается у меня сквозь стиснутые зубы, а предательская пелена уже застилае глаза. Нет, никогда они не увидят моих слёз.

Ройнхард отстранился от неё и двинулся ко мне. Сестра же, с ленивой грацией одёрнув короткий подол платья, прикрывавший бёдра, соскользнула со стола. Презрительно. Лениво. Победно. Я зажмурилась, судорожно сжимая кулаки, чувствуя себя раздавленной, униженной, ничтожной.

– Как ты мог лгать мне⁈ – голос всё-таки предательски дрожит, выдавая всю глубину моей боли. Где-то внутри голос разума кричит молчать и покорно принять всё, но боль рвётся наружу.

– Тебе не следовало приходить сюда, – его красивый, обычно такой холодный голос вдруг опасно понижается на градус, скользнув по нервам ледяным холодом, заставляя невольно отступить. Ройнхард сейчас чужой, пугающий, опасный.

– Я… – я запинаюсь, пытаясь собраться с мыслями, пересилить нарастающую истерику. – Я хотела сказать тебе… – подбородок дрожит, и я не могу остановить эту предательскую дрожь. – Я беременна.

Секунда тягостного, давящего, сокрушительного молчания, казавшаяся вечностью. И затем Ройнхард шумно, с каким-то болезненным надрывом выдохнул.

– Ты опять за своё? Хватит врать мне, – он делает шаг ко мне, но я отшатывааюсь, словно от удара. Меня тошнит. От него пахнет другой женщиной.

– Признайся, что ты бесплодна, так будет лучше для тебя же, – его взгляд вдруг становится каким-то жадным, голодным, болезненным, скользнув по мне, обжигая ледяным жаром презрения.

Я дышала часто, поверхностно, но казалось, что задыхаюсь. Воздух словно превратился в вязкую удушающую массу.

– Что ты такое говоришь? Я не бесплодна.

Беременность… выдумка? Я почувствовала, как его слова бьют меня словно пощечины. Сердце бешено колотилось, а в горле стоял ком. Больше всего ранило даже не его неверие, а то, как Беттис злорадствовала, наслаждаясь моим унижением.

– Возвращайся домой, – продолжает он холодно, словно отчитывая непослушного ребенка. – Займись своими игрушками, заройся в книгах, пока меня нет. Считай это моим великодушием, Шерелин. Я закрываю глаза на твою очередную глупость.

В его голосе не было ни капли сочувствия, только снисходительное презрение.

– Но когда я вернусь, – его тон становится угрожающим, – подумай хорошенько над тем, что ты собираешься сказать. Хватит испытывать мое терпение. И признай уже наконец, что твоя магия бессильна в этом вопросе. Ты не сможешь выносить ребенка.

Слова жгли как кислота. Неужели он действительно считает меня такой лгуньей и дурой? Неужели он совсем не верит в то, что я говорю? Он ведь знал, как мне было плохо, сколько я переживала! Да, у нас не получалось зачать ребёнка в первый раз, и вот спустя два года я снова беременна, но он не верит, думает, что я лгу. Что с ним?

А Беттис… ее ликующая ухмылка говорила о том, что они все эти месяцы вместе.

Сердце бешено стучит от обиды. Семья разбилась, и боль от осколков ранила меня.

– Я ухожу от тебя, Ройнхард, – слова срываются с дрожащих губ словно чужие, те, что я никогда бы не посмела произнести даже в самых страшных кошмарах.

В ответ Ройнхард резко сжал мою шею своей пятерней, перекрывая доступ кислорода. В глазах потемнело.

– Шерелин, ты, кажется, забываешь, – рычит он сквозь зубы. – Я осыпал тебя драгоценностями и артефактами. Ты получила лучшее место в жизни, влияние, ресурсы… А как насчет защиты? Ты забыла, как тебя хотели выдать замуж за старика? Где бы ты была сейчас, если бы не я?

Его слова были правдой. Мой брак должен был стать политическим союзом, но метка истинности все изменила. Я верила, наивная, что истинность – это прежде всего верность. Как же я ошибалась! Упустила из виду, что суррогатом может стать даже родная сестра.

Холод сковал меня изнутри. Все это время он делал это не ради меня, а ради контроля. Драгоценности, статус – все это оказалось лишь золотой клеткой для драконицы. Наш брак был шахматной партией, где я – всего лишь пешка, жертва в его игре за власть. Мои крылья, когда-то сильные и свободные, теперь опутаны золотой паутиной обязательств и смирения. Я – трофей, выставленный напоказ, символ его триумфа, а не любимая жена.

– Ты должна быть благодарна мне, Шерелин. Не забывайся, кто здесь главный. То, что я вообще выслушиваю твои сопли после твоего внезапного появления – это уже великая милость. И не смей больше выкидывать такие фокусы. Особенно это касается твоего недовольства. Забудь, что видела. Всё до последней секунды. Или я помогу тебе это сделать, и поверь, тебе не понравится.

Меня затрясло от осознания: Ройн – собственник, чудовище.

Воспоминания проносились лихорадочным сном: как он выбирал мне платья, как указывал, с кем мне общаться, как контролировал каждый мой шаг. Я всегда думала, что это забота, что он просто хочет уберечь меня. Но теперь я понимаю – это была клетка.

По позвоночнику стекает жар, а затем ледяной ужас сковывает всё тело, и внизу живота снова режет.

– Отпусти меня, мне больно, – хриплю я, силясь вдохнуть. В лёгких жжёт, а перед глазами плывут чёрные точки. Запах мускуса и горечи черешни, когда-то любимый и родной, смешался с приторной тошнотворной сладостью.

Вырываюсь и выбегаю из кабинета, больше не в силах вынести это.

По щекам текут горячие слёзы, больше я их не сдерживаю. Сбежав с последней ступени лестницы, я падаю, вскрикнув от острой пронизывающей боли внизу живота, сжимаюсь, сворачиваясь клубком, но легче не становится. Паника оглушает, а вместе с ней приходят страх и внезапное облегчение от мук.

Кажется, вместе с очередным выкидышем я умерла…

2. Не прикасайся ко мне!

Каждый сильный размеренный толчок окатывает меня жаром внутри, разжигая сумасшедший пожар. Ритмичное покачивание и влажные звуки в темноте обнажают самые сокровенные желания, а властные прикосновения словно выжигают на коже метку.

Ройнхард присваивал, брал, и я полностью отдалась ему. Прикушенные губы горят от страстных поцелуев, тело ноет от следов пальцев сильных рук. Меня подбрасывает и опрокидывает в водоворот ярких сладострастных ощущений. Стремление слиться, почувствовать его глубже захватывает и взрывается гейзером внутри, заставляя обхватить его бёдра ногами. Процесс завершается парой сильных толчков и жарким дыханием в мои губы.

Ройнхард застывает на несколько секунд, даря ощущение наполненности и наслаждения, а потом горячо впивается в губы, проникая в рот языком, и отстраняется, ложится рядом.

Прихожу в себя. Секунды текут, в животе дрожь, воздух сладко льётся по горлу, между ног горячо, а вершинки грудей ноют от жестких ласк.

Только что мы занимались любовью.

Что⁈

Резко открываю глаза.

Несколько секунд смотрю в полумрак, в котором мерцает позолота лепнины потолка. Горячие ароматные свечи, источающие густой запах цветочных прерий, смешанный с тонким ароматом мускуса, заполняют голову и будоражат.

Моргаю, ничего не понимая.

Тяжелые портьеры на окнах, за которыми едва занимается холодный рассвет, остывшие угли в камине, столик с пустыми бокалами и горой фруктов. Дорогой ишевский ковёр…

Это была наша супружеская спальня. Наша…

Но как это возможно⁈

Прислушиваюсь и немею. Размеренное дыхание Ройнхарда рядом.

Медленно поворачиваю голову.

Сердце бешено колотится в груди.

Он даже во сне прекрасен: загорелая кожа литого тренированного тела контрастирует с белоснежной постелью, чёрные как смола волосы рассыпаны по шёлковой подушке. Тени от длинных чёрных ресниц мягко падают на щёки, чётко очерченные скулы, губы, которые так хочется целовать, притягивают. И я целовала совсем недавно!

Ощущение тяжести и стеснение внизу живота красноречиво говорили о недавнем произошедшем соитии.

Подскакиваю в постели и чувствую характерную влагу между ног.

Ройнхард повернулся.

– Что такое, Шерелин? – хрипит муж и усмехается: – Приснился кошмар?

Кошмар? Что вообще происходит? Я ведь только что была в генеральном штабе. И…

Потеряла ребенка и умерла!

Хватаюсь за живот, скольжу рукой по тончайшему некфирскому шёлку своей пыльно-розового цвета сорочки.

– Ложись спать, Шерелин, ещё несколько часов до утра, завтра визит твоей матери. Отдохни.

Завтра? Что он несёт? Это было два месяца назад!

Так, стоп.

– Шерелин, – напрягается Ройнхард и тянется ко мне.

Я подпрыгиваю как разъярённая дикая кошка.

– Не прикасайся ко мне!

Ройнхард напрягся, черты его лица заострились, а взгляд потемнел и стал мгновенно опасным. Предатель, из-за которого я потеряла ребёнка! Чувствую, как в груди поднимается залегшая плотным слоем волна боли и гнева.

– Ты думаешь, я позволю тебе так поступить со мной?

Голос сорвался, и я отвернулась, чтобы он не увидел брызнувших из глаз слёз.

– Какого черта, Шери? – басит голос Ройнхарда, называя меня так ласково.

Лживый мерзавец!

Он поднимается с постели, и я соскальзываю с края и отбегаю от супружеского ложа.

– Я понимаю, что ты нервничаешь из-за приезда матери, но это уже ненормально.

Ненормально? А нормально то, что ты спишь с моей сестрой⁈ Нормально, что ты не верил, что я беременна, и делал вид, что обеспокоен, на самом деле считая меня лгуньей⁈ О, как же мне хотелось взорваться яростью. Это мне не приснилось, не приснилось! Я не знаю, что произошло, но меня откинуло назад! Кто? Для чего? Ещё предстоит выяснить, но сейчас… Сейчас сердце разрывается от боли.

– Ройнхард, скажи мне правду, ты… – мой голос дрожит, сердце ноет, – ты веришь, что я была беременна?

Ройнхард каменеет.

– Шерелин, – жёстко обрывает он, – давай не будем это вспоминать.

– Ответь мне!

– Не кричи и ложись спать, – грозно рычит он и отворачивается, взяв с кресла халат, накидывает на широкие плечи и покидает покои, хлопнув дверью.

Вздрагиваю и поджимаю дрожащие губы. Он не верит мне. Два года я жила во лжи. Ройнхард давно потерял надежду, что я смогу подарить ему наследника.

Моя жизнь раскололась, как хрупкая хрустальная ваза об пол, на тысячи острых холодных осколков.

Разворачиваюсь и, опираясь о край туалетного столика, дышу часто и глубоко, но всё-равно не хватает дыхания, отчаяние накрывает. Всё эти два года я думала, что обрела своё собственное счастье. Разве семья не должна строиться на доверии? Его нет с самого начала.

– Какая же ты дура, Шерелин.

Судорожно вдыхаю.

Так. Соберись немедленно.

Смахиваю с лица золотистую прядь волос и осматриваюсь. Если я здесь, то нужно что-то поменять, решить, исправить.

Ройнхард спит с моей сестрой, которая уже месяц в столице вместе с матерью. Мы до сих пор ещё не виделись, я всё откладывала встречу. С мамой у меня всегда были сложные отношения, а сестра… Она от другого мужчины, родные мы по матери, и, разумеется, ближе мы от этого так и не стали.

Я видела её лишь несколько раз в жизни, но мне хватило, чтобы понять, как они похожи с госпожой Амалиен Декар.

Встреча произойдёт сегодня, и она будет не из приятных. После этого сестра станет частой гостьей моего дома.

Какая ирония, а я ведь в самом деле поверила, что она хочет наладить со мной отношения! Как бы не так, теперь её планы у меня как на ладони.

И никто об этом не знает.

Сон как рукой сняло, хотя никакого сна и не было. Пять минут назад я стала свидетельницей измены мужа. И это понесло за собой страшную трагедию…

Разворачиваюсь, бросая взгляд в сторону двери, куда удалился Ройнхард. По внутренней стороне бедра стекает результат бурного акта, напоминая о том, что именно эта ночь принесла мне радостную новость.

И что теперь делать?

Немедленно выпить горькую настойку. Но разве невинная частичка виновата в том, что его отец – бессердечный негодяй?

Мысли путались в голове. Минувшие события как пушечные выстрелы чередой взрывались один за другим.

Я так свыклась с тем, что во мне зародилась жизнь, пусть и небольшой срок, но это уже случилось. Одна мысль, что я держу кроху на руках, растапливает сердце и обиду. Заставляя сердце жить…

Я сохраню ребёнка вопреки всему.

И Ройнхард об этом никогда не узнает.

Как он сказал? Моей магии недостаточно, чтобы выносить ребёнка?

Ха!

Мы ему ещё покажем! Он пожалеет, что предал нас. Очень сильно пожалеет.

Снова в груди защемило, снова потекли слёзы, как бы я ни держалась, боль разрывала.

И всё-таки как я перенеслась на два месяца назад? Для этого нужно иметь мощной силы дар. Другого объяснения я не могу дать. Только магия способна это сделать. Редкая и запретная магия.

Несколько секунд я смотрю в собственное отражение, и тут меня просто оглушает собственной догадкой.

Ну конечно… Мой ребёнок! Он настолько сильный, что своей магией почувствовал смертельную опасность и откинул нас назад.

Ошеломленно смотрю в свои пылающие магией огня глаза, в груди не хватает дыхания от страха и восхищения.

Если это так, то я просто обязана выносить моего малыша и родить. Он подарил мне вторую жизнь.

Судорожно обдумываю всё, время от времени подавляя приступы отчаяния. Разум буквально был в неравной схватке с эмоциями. Только боги знают, какая борьба происходит внутри меня.

Ройнхард так и не вернулся в спальню, и блеклый рассвет я встретила одна. Сегодня он останется в нашей резиденции и вместе со мной встретит гостей. Боги, как я радовалась такому событию, Ройнхарда сложно уговорить остаться на тесном семейном торжестве, он обычно оставлял это всё на меня. Но в этот раз я знаю почему, знаю истинную причину такого снисхождения. Он остался из-за моей сестры.

Сердце снова кольнуло и горячо забилось, слезы застилали глаза, хотя всё это время щёки оставались влажными, я даже не заметила, как непрерывно плачу. А осознание, что я была бы сейчас мертва, выбивало воздух из легких.

Вряд ли бы Ройнхард долго печалился по такому недоразумению. Его бы наверняка утешила Беттис, и он быстро бы забыл обо мне. О нас…

Яркий луч света пробился в окно и ослепил, я болезненно поморщилась, за дверью послышалась возня слуг. Отрываю взгляд от скомканной постели со следами страсти, на которую пялилась оставшиеся часы, и смотрю на настенные массивные часы, показывающие семь утра.

Надо приводить себя в порядок.

Как же невыносимо оставаться здесь, рядом с ним. Хотелось прямо сейчас собрать вещи и исчезнуть, спрятаться и зализывать собственные раны, но не могу. Ройнхард здесь, он не отпустит. Я нужна ему как изысканная брошь на лацкане дорогого камзола – деталь, подчеркивающая его положение, но никак не согревающая его сердце. Как редкая картина в его галерее – предмет восхищения для гостей, но не источник личного вдохновения. Как дорогая ваза на столе переговоров – символ достатка, но не сосуд для живых цветов. Ею стала Беттис.

Судорожно делаю вдох.

– Потерпи ещё немного, Шерелин, всего один день.

Я приму мать и её , а после сбегу из этой клетки, когда он уединится с ней .

Я помню его долгое отсутствие… тогда я была слепа.

Но не сейчас!

Поднявшись с кресла, направилась в ванную комнату. Кармен как всегда была рядом и не задавала лишних вопросов, хотя видела моё состояние. Хочу припереть её к стенке и выбить из неё всё, что знает. Но зачем? Теперь нет в этом смысла.

Пришлось долго возиться со своим внешним видом, чтобы убрать припухшие от слез веки и красноту глаз.

– Что наденете, госпожа?

Поворачиваюсь к гардеробу. Все эти безумно дорогие наряды в одночасье поблекли, какая разница, что надеть. Для кого? Мужа-предателя? Это потеряло смысл.

– Без разницы, – бросаю хрипло.

Кармен теряется, но быстро соображает.

Нет, Шерелин, ты будешь выглядеть сногсшибательно, несмотря ни на что!

– Вот это давай, – указываю.

Уже вскоре на мне оказалось нежнейшее шелковое платье персикового цвета. Оно струилось по фигуре, подчеркивая талию и мягко обнимая бедра. Вырез деликатно открывал ключицы и приподнимал грудь. Невероятно элегантное и вкусное. Персиковый – любимый цвет Ройнхарда…

Уже через пару часов в зеркало на меня смотрела прежняя Шерелин, роскошная блондинка, Золотая драконица и жена самого богатого дракона в столице.

Только не хватало одного – улыбки и блеска в глазах.

Но это ведь не страшно, правда ведь?

В приёмный зал я спустилась в гордом одиночестве. И не ожидала увидеть там Дер Крэйна, ведь согласно событиям настоящего я встретила гостей одна: Ройн присоединился немного позже.

Видимо, моя утренняя истерика поменяла ход событий. Но теперь поменяется всё, сегодня я не лягу в супружескую постель.

И как бы я ни держалась, стараясь не выдавать поступающих к горлу эмоций, а меня пробила дрожь. Хотелось кричать: «Как же так⁈ Как ты мог, любимый? Ты ведь давал клятвы перед всеми.»

Но я смолчала, проглотила обиду.

Ройнхард был при параде, синий цвет мундира ему к лицу. Судя по тому, что в его руках книга, а сам он расслабленно восседает в кресле, положив щиколотку на колено, в приёмной он уже давно.

Меня опалило жаром, когда его грозовой взгляд пал на меня.

Вся моя выдержка, все мои попытки казаться сильной рухнули в одно мгновение! Его взгляд… Этот пронзительный, изучающий с ног до головы взгляд словно кинжал вонзился в самое сердце.

Оказалось, я не готова оставаться с ним наедине.

Замерла на пороге, не в силах пошевелиться. Каждая клеточка тела кричала от боли и предательства. В голове пульсировала лишь одна мысль: нашему браку конец. Я не смогу быть с ним и делать вид, что ничего не замечаю. Не смогу.

Я разворачиваюсь, чтобы выйти, понимая, что веду себя странно, но не могу ничего поделать, слезы душат.

– Стой, – гремит голос дракона, отдаваясь эхом по холодному помещению, вызывая внутри меня тревогу. – Вернись.

Это были не просьбы – приказ.

Потерпи, Шери, скоро тебя здесь не будет.

Медленно разворачиваюсь.

Ройнхард наблюдает за мной, не двигаясь. В его глазах не было ни ярости, ни подозрений – только холодный изучающий взгляд. Он казался отстраненным наблюдателем, словно анализировал сложную математическую задачу, в которой я – ключевая переменная. Он всегда был таким, но сейчас для меня бесконечно чужой. Невидимая стена встала между нами.

– Твоя реакция предсказуема, – наконец произносит он спокойно, словно комментируя погоду. – Я привык к твоей импульсивности. Но всё жду, когда ты предпочтешь более рациональный подход. Объяснение возможно? Что с тобой?

– Объяснение? Какое ты требуешь от меня объяснение? Я хочу получить ответ на свой вопрос, и только, – леплю на губы улыбку.

Ройнхард пристально смотрит, потом откладывает книгу и медленно поднимается.

Каждая клетка моего тела превращается в натянутую струну. Хотелось прижаться к стене и не двигаться. Он подходит почти вплотную. Замираю, ощущаю исходящую от него волну власти и незыблемого авторитета, чувствую себя каплей в этом океане, ничтожной и зависимой. Неспособной выйти из этого омута. Любая попытка – гибель. Смогу ли я вообще уйти от него? Забыть? Мой распалённый ум сходит с ума от одной мысли.

– Ты опять об этом?

Тело отзывается на его грудной голос, купается в этой стихии, млеет от недавних жестких ласк, растекающихся сладким ядом по венам. Злюсь ещё больше, что поддаюсь этому.

– Меня это уже порядком утомляет. Прекрати за это цепляться.

Он снова уклоняется от ответа. А значит, я должна смириться с тем, что никогда не стану матерью? Поджала губы, с трудом сдерживая рвущийся наружу крик. Дыхание стало шумным, прерывистым.

Я так не могу! Мне нужно знать, как долго он с Беттис, иначе просто умру.

– Как продвигается работа с артефактами? Нужно что-нибудь еще? Просто скажи, и я доставлю все, что потребуется, – он резко меняет тему, не отрывая от меня взгляда.

Кривая усмешка тронула мои губы. Вот оно что! Ему просто выгодно, чтобы я была занята и не лезла не в свое дело. Чтобы не заметила, как он развлекается с другой женщиной, осыпает ее драгоценностями, шепчет непристойности, а она… раздвигает ноги.

Почему именно она⁈

Сердце пропустило удар, забилось где-то в горле.

– Пока ничего не нужно, – выпаливаю я. Мне уже от тебя ничего не нужно.

Терпи, Шерелин, терпи! Нельзя показывать слабость. Но как же это сложно! Это самый ужасный день в моей жизни.

Он склоняется, сокращая дистанцию до предела. Я отшатнулась, не в силах себя контролировать.

Взгляд Ройнхарда стал хищным, пронзительным. Он видел меня насквозь, давил своей силой, пытался подчинить. Это была настоящая пытка.

– Не играй со мной, Шерелин, – его голос становится ниже, опаснее. – Ты знаешь, что я терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают. Особенно ты.

Да как он смеет вот так мной манипулировать⁈

Чувствую запах его кожи, мускуса. Мне нельзя приближаться к нему, тело становится непослушным, а мысли вязкими.

– Ты действительно думаешь, что я настолько глупа? – спрашиваю с болью в голосе.

В его глазах мелькнуло удивление, но тут же сменилось холодной непроницаемостью.

– К чему ты клонишь?

Это было последней каплей, видимо, я не настолько сильна, чтобы выдержать его напор. Я сильно переоценила себя, думая, что смогу молча уйти. Не получится. Ураган бился в груди несправедливостью.

– Я знаю, что у тебя есть другая, – твёрдо заявляю.

Ройнхард каменеет.

Секунды молчания тянутся невыносимо бесконечно.

– Я всё знаю, – повторяю. – Ты думаешь, я не слышу шепот слуг?

Жаль только, я слишком поздно об этом услышала.

– Думаешь, не почувствовала твоего холода по ночам? Думаешь, посадил меня в клетку, и я стану закрывать на всё глаза? – голос срывается на хриплый шёпот, ком подкатывает к горлу, не давая говорить, гнев звенит в каждом нерве моего тела, оглушая.

Нет, я больше не хочу молчать, не хочу делать вид, что всё в порядке! Я хочу, чтобы он знал, как больно мне, как унизительно осознавать, что меня предали.

– И что ты собираешься с этим делать? – в его голосе нет ни капли раскаяния, лишь холодная циничность, уверенность в том, что эта правда не делает мою жизнь легче. – Уйдешь? Ты думаешь, я тебя отпущу?

Его слова прозвучали опасно, я сжалась.

– Я не твоя собственность, Ройнхард. Я не вещь, которой можно пользоваться, когда захочется.

Ройнхард склоняется, и я чувствую его мятное дыхание на своей коже. Мое тело дрожит, охваченное диким страхом и каким-то болезненным желанием.

– По мне, так ты, кажется, совсем не против.

Мерзавец!

– Ты моя законная жена, Шерелин, – жёстко говорит он, будто надоело играть. – И ты останешься ею, пока я этого хочу. Моя личная жизнь не должна тебя касаться.

Он хватает меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. В его взгляде нет добра, лишь властное желание обладать.

– Ты можешь злиться, можешь ревновать, но ты никогда не уйдешь от меня. Никогда. Так что выкинь эту идею из своей светлой головки как можно быстрее.

Значит, он не отрицает, что спит с моей сестрой.

Миг отчаянной борьбы сменяется полным крахом.

– Герцогиня Амалиен Декар и госпожа Беттисия Декар! – громогласно произносит дворецкий.

– Почему? Что я делала не так? – голос дрожит.

Зачем я это спросила? Не нужно было, но так хочется узнать правду. Я была верна ему, исполняла все обязанности, старалась, выкладывалась, в конце концов, готова была родить от него детей, рискуя собой. Где я свернула не туда, в каком моменте наши пути разошлись? Да, мы вместе три года, не много, но где я сделала ошибку? Почему не сложилось? Почему она, а не я⁈

Мой вопрос как мыльный пузырь повис в воздухе, и он не значил для него ничего.

– Ты знала, что брак со мной будет непростым, – сухо отвечает он, смотрит сверху вниз. В его глазах ни капли тепла, лишь холодный расчет, анализирующий ситуацию, словно раскладывая её на составляющие. Лёд, который никогда не растопить.

– Ты действительно не понимаешь, Шерелин? – его голос полон снисходительности. – Ты полезна. Идеальная супруга для поддержания статуса. Дорогая, красивая. Драконица. Но ты не смогла дать мне наследника. Ты лжёшь мне, придумала эту небылицу с потерей ребёнка, устраиваешь по ночам истерики, обвиняя меня в том, что я не верю тебе. Назови хоть одну причину, по которой я должен выбрать тебя дальше? Хотя бы одну. Секс? Нет, я могу его получить по щелчку пальцев, и поверь, он будет гораздо приятнее. Знаешь почему? Потому что я не чувствую себя виноватым в чьей-то неполноценности. Меня просто хотят, от меня текут, я могу просто трахать другую бабу, не задалбливаясь чужой проблемой. Что ещё? Комфорт? У меня достаточно денег, чтобы это себе обеспечить на десять жизней вперёд. Хозяйство? Для этого есть слуги. Престиж? Пожалуй, немного, совсем чуть-чуть, именно поэтому ты ещё со мной. Маленькая доля того, что я получаю от тебя.

Он делает паузу, словно давая время осознать всю глубину моего ничтожества в его глазах. Истерики? Я? По его мнению, мои душевные переживания – это истерики? Я же думаю о нём!

– Не усугубляй, Шери. И не зли меня. Недостаточно быть хорошей для меня. Недостаточно! Мои амбиции требуют большего. Моя власть требует большего. И другая может дать мне это «большее» А ты – нет. Три года – это долгий срок для проверки. Я правда ждал. Ты провалила её.

Его слова как ледяной ветер пронизывают до костей. Жестко. Жестоко осознавать, что я всего лишь инструмент в его руках, ступенька на пути к его величию. И теперь, когда появилась возможность подняться выше, он без колебаний отбросил меня в сторону.