Текст книги "Interbellum (СИ)"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Ты когда-нибудь бывал в Южной Америки? – на всякий случай спросила Патриция. «Пристрелить его я всегда успею».

– Не самый идиотский пароль, – заметил Джек. – Он даже почти смахивает на естественный вопрос, который девушка как бы между прочим может задать парню. Да, бывал, неоднократно. В Бразилии, Чили, Гондурасе...

Это был правильный ответ. То есть отзыв.

– Гондурас не в Южной Америке, – машинально заметила альбионская шпионка.

– Пусть он тебя не беспокоит, – отмахнулся Джек Спринг, американский шпион. – Не забудь потом поделиться снимками, союзница.

– Мы можем сделать кое-что получше, – внезапно сообразила Патриция. – Гораздо лучше! Слушай внимательно...

– Отличный план, – охотно согласился Джек Спринг несколько минут спустя. – Вперед!

Еще через несколько минут они вернулись в бункер. Патриция тащила за собой складные носилки. Ракету – металлический цилиндр около метра в длину и диаметром в тринадцать сантиметров – осторожно уложили на носилки и бережно укрыли одеялом. Бросили критический взгляд на «пациента» и остались недовольны.

– Не годится, – Джек снова заговорил первым. – Давай что-нибудь добавим. Или кого-нибудь.

Идеальный раненый нашелся совсем рядом, больше того – в самом бункере. В другом углу, разумеется. Девушка в китайской униформе – она была вся в крови и без сознания, но судя по пульсу и сердцебиению – жива. Ее положили прямо на ракету и снова накрыли одеялом.

– Вот теперь в самый раз, – удовлетворенно кивнула Патриция. – Вперед, марш!

На самом деле Мэгги Хан была в полном сознании, она просто притворялась. В бункере она оказалась не случайно – где еще прятаться от обстрела? Форму добыть было нетрудно – она зарезала первых двух китайцев, которые сунулись в бункер, и раздела того, который больше подходил по размеру. Живописно размазала по лицу кровь – и свою, и чужую – устроилась поудобнее и принялась терпеливо ждать. И дождалась, благо ее ранение было совсем несерьезное. Наоборот. Царапина.

Конечно, лежать на трофейной ракете было неудобно, но уж лучше так, чем под землей, или без головы, или в родной маньчжурской униформе.

Потому что китайцы не брали пленных.

«Черт побери, а этим бледнолицым дебилам не пришло в голову, что даже неисправная ракета может в конце концов внезапно взорваться?!»

На самом деле пришло, но сладкая парочка заморских шпионов считала, что риск оправдан, а богатая добыча того стоит. Ничего не поделаешь – война!

Мэгги все еще притворялась потерявшей сознание, когда ее грузили в санитарный бронетранспортер. Она не смела открыть глаза, когда Джек и Мэгги перекладывали ее на кровать в ближайшем полевом госпитале. Разумеется, она просто умирала от любопытства – «куда эти шпионы потащат трофейную ракету?» – но в конце концов решила, что лучше умереть от любопытства, чем на самом деле умереть. На каком-то этапе она даже перестала притворяться, и просто-напросто заснула. От усталости, наверно. В конце концов, это был очень длинный день.

Проснулась утром – перевязанная, чистая, в чистой пижаме, под теплым одеялом. В госпитальной палатке было шумно, в проходе между кроватями толпились люди с золотыми погонами, шевронами или как минимум золотыми пуговицами. Трещали фотоаппаратные вспышки.

Едва Мэгги Хан открыла глаза, как на нее тут же обратили внимание:

– Как ваше имя, отважная девушка? – спросил один из гостей, почему-то по-русски. Стоявший рядом тайпинский офицер тут же перевел его слова на мандарин.

– Рядовая Ли Фан! – рявкнула принцесса. С таким же успехом она могла сказать «Мэри Смит» или «Маша Иванова». Никто ничего не заподозрит.

– Поздравляю с высокой наградой, товарищ Ли Фан! – отозвался высокий гость и немедленно облапал ее левую грудь. Мэгги решила отомстить как-нибудь потом, а до тех пор покосилась налево и обнаружила на своей пижаме Боевое Красное Знамя. «Круто, такого ордена у меня еще не было! Весь имперский генеральный штаб лопнет от зависти!»

– Служу великому Китаю!!! – послушно отвечала принцесса под гром апплодисментов.

– Это была победа, великая победа! – важный гость, очевидно, продолжал речь, прерванную торжественным награждением. – Маньчжурские империалисты и их японские пособники получили хороший урок! Недалек тот час, когда братство свободных народов Евразии бла-бла-бла-бла-бла!!!

«...Конфуций, Будда и Золотой Император, помогите мне достойно принять и пережить эти мучения!!!»

 

-

 

Глава 9. И скучно, и грустно, и некому.

 

После некоторых колебаний Фамке приняла ответственное решение и отказалась от поста министра иностранных дел. Ее вполне устроило звание контр-адмирала и должность главкома Индокитайской Морской Авиации.

Уже в первые дни пребывания на посту она неизбежно столкнулась с целым рядом трудностей – а иначе и быть не могло, так всегда и бывает. Традиция, освященная веками.

Самолетный парк молодой империи пребывал в самом печальном состоянии. Похоже, на материке был добросовестно собран весь белголландский летающий металлолом. Самые лучшие машины остались на островах – от ост-индских до японских, где они должны были противостоять той или иной внешней угрозе. Больше того, решительно было непонятно, где начинается морская авиация и заканчивается обычная, «сухопутная» – а у летающих сухопутных крыс был совсем другой начальник.

– Генерал Франсуа Приветт, – представил его дядюшка Преториус. – Вы отлично поладите.

«Бельгиец», – предположила Фамке – и жестоко ошиблась. Кто может быть хуже бельгийца? – только француз. Генерал Приветт был родом из уважаемой семьи французских колонистов – тех самых, что боялись и презирали всех прочих обитателей Индокитая, а своих белголландских завоевателей по-прежнему недолюбливали, поэтому охотно примкнули к мятежу Преториуса. Где-то здесь скрывалась глубокая внутренняя логика, но Фамке решила оставить ее поиски на потом. На повестке дня столи куда более срочные, важные и насущные проблемы.

Едва они остались вдвоем в генеральском кабинете на втором этаже министрества обороны, как Франсуа Приветт тут же проявил свою подлую сущность и заговорил с Фамке по-французски. Не просто заговорил, а произнес средних размеров речь о грядущем плодотворном сотрудничестве – и только несколько минут спустя небрежно поинтересовался, понимает ли его собеседница.

– Корсикан, – немедленно ответила юфрау ван дер Бумен.

– Прошу прощения? – презренный лягушатник приподнял бровь.

– Of course I can, – раздельно и по слогам, не моргнув глазом сказала Фамке. – Простите, я задумалась, а в последнее время мне так часто приходилось пользоваться английским...

Приветт благодушно кивнул и продолжил нести какую-то чепуху про светлое будущее Великого Индокитая в целом и его военно-воздушных сил в частности.

«Корсиканец», – повторила Фамке, но уже про себя.

Природа обидела генерала Приветта ростом – на какой-то сантиметр выше коротышки Фамке. Возможно, именно поэтому он выбрал карьеру летчика. Молодец, все правильно сделал. Но кое-что он сделал неправильно.

– Простите, что перебиваю, – снова заговорила Фамке, – но этот ваш мундир...

«Манжеты, эполеты, отвороты – чистый Наполеон, только треуголки не хватает».

– Мы теперь независимое государство, и потому должны носить собственную оригинальную униформу, – охотно пояснил месье Приветт. – Я дам вам адрес моего портного, он берет совсем недорого...

«А еще усы и бородка. Стопроцентный Наполеон, только третий. Или четвертый?»

– Большое спасибо, – кивнула Фамке, – но в ближайшие дни я все равно собираюсь носить грязный промасленный рабочий комбинезон.

– Не смею вас задерживать, – нахмурился галльский петух. – Можете начать прямо отсюда и постепенно двигаться на север. Или на запад, в сторону Камбоджи. Полагаю, у вас есть приказ, подписанный императором, и прочие все необходимые полномочия.

– Разумеется.

– Желаю удачи, – сухо добавил Приветт, и Фамке поспешила откланяться.

 

В последовавшие дни юфрау ван дер Бумен только и делала, что перелетала с аэродрома на аэродром – от сиамской до китайской границы и обратно. Фамке была так занята, что даже пропустила пресловутую императорскую свадьбу. При этом она ухитрилась разбить всего два самолета, но спасти гораздо больше. Некоторое время спустя Фамке могла гордиться собой, а придворные журналисты успели ообозвать ее крестной матерью индокитайской морской авиации. На улицах Сайгона, Хюэ, Ханоя и Пномпеня одновременно появились плакаты от министерства пропаганды, на которых была изображена юная контр-адмирал ван дер Бумен – на фоне бурных волн, летящих самолетов и рассекающих слов, что-то вроде «Небо и будущее принадлежат нам!» Жизнь удалась.

Она удалась еще больше, когда Фамке получила секретный пакет с приказом немедленно явиться в Сайгон для участия в важном правительственном совещании.

В бункере на минус первом этаже дворца собралась целая толпа министров, генералов и адмиралов. Все офицеры и сам император щеголяли в новеньких «наполеоновских» мундирах. Кроме Фамке, разумеется – она, как и обещала Приветту, заявилась на совещание в промасленном рабочем комбинезоне. Министры и фельдмаршалы поджимали губы и неодобрительно косились.

– Дамы и господа, – объявил церемониймейстер в откровенно попугайской ливрее, – Его Величество Император!

Все торопливо привстали (кроме Фамке, которая покинула свой стул крайне медленно). Где-то в соседней комнате заиграл государственный гимн: «Индокитай, я люблю твои горы и речные долины, и все такое прочее». Император занял свое место и окинул верных и преданных соратников долгим, пронзительным взглядом. Был он при этом бледен, суров и подтянут.

– Дамы и господа, – без всяких предисловий начал Джерард Первый, – рано или поздно это должно было произойти. Мерзавец Альберт одержал несколько мелких побед над Юлианой, и теперь стремится закрепить успех. Мои агенты докладывают, что к нашим берегам движется австралийский флот.

«Австралийский» – именно такое прилагательное согласно текущему политическому курсу получил Альберт и его фракция. «Австралийская империя», «австралийская армия», «австралийские агрессоры», «австралийцы». Ну да, так гораздо проще, чем каждый раз говорить «ново-голландцы» или «ново-кейптаунцы».

– Минимум шесть линкоров, одиннадцать крейсеров, пятнадцать эсминцев, неизвестное число фрегатов и корветов, – принялся перечислять император, – а самое главное – десантные суда, которые несут минимум три дивизии морской пехоты и легион австралийской национальной гвардии. Это не просто атака, это полномасштабное вторжение. Я не стану рисовать вам возможные последствия их успешной высадки на нашей земле. Хотя нет... все-таки нарисую. Как вы должно быть уже слышали, китайцы разгромили японскую группировку в Маньчжурии – именно по этой причине юлианская партия пала духом, прекратила дальние операции и сосредоточилась на обороне своих берегов. После этого негодяй Альберт вступил в переговоры с китайцами, и, как мне стало известно, заключил с ними тайное соглашение. Если австралийский флот успешно покончит с нашим и высадит десант, китайцы признают режим Альберта как единственное законное правительство всей Белголландии и откроют против нас второй фронт на севере – потому что Альберт обещал уступить им несколько вьетнамских провинций. Можем ли мы допустить такой поворот событий? – можете не отвечать, это был риторический вопрос. Дамы и господа, я готов выслушать ваши предложения.

– У нас всего четыре линкора и восемь крейсеров, – немного неуверено начал гранд-адмирал Антонис, главком новорожденного индокитайского флота. – Но наши моряки добросовестно выполнят свой долг...

– Пусть высаживаются, – неожиданно перебил его полковник Лол Нон, командир кхмерских гвардейцев, – пусть! Мы встретим их на берегу, и их кости останутся белеть на пляже!!!

– Да, пусть высаживаются! – неожиданно поддержал его генерал Тран – начальник 1-й вьетнамской дивизии. Разумеется, он никак не мог уступить инициативу своему кхмерскому коллеге. – Мы заманим их в джунгли – и уже не выпустим обратно!

– Неприемлемо, – отрезал император. – Это крайняя мера. Так что вы там говорили, гранд-адмирал?

– Мы постараемся подпустить их поближе, – столь же неуверенно продолжал Антонис, – и атакуем, когда они окажутся в зоне действия наших береговых батарей. Так мы сможем совместить огневую мощь флота и крепостной артиллерии...

– Неприемлемо! – перебил его Джерард. – Да что это с вами со всеми?! У нас было несколько месяцев на подготовку – и это все, что вы можете мне предложить?!

– Возможно, нам стоит вступить с Альбертом в переговоры, – подал голос министр иностранных дел, – и оттянуть... – министр закашлялся и таким образом прервал самого себя на полуслове.

В бункере воцарилось нехорошее молчание. К счастью для кого-то – ненадолго.

– Мы забросаем их бомбами и пустим на дно, – спокойно сказала Фамке. – В любой точке океана по нашему выбору.

– Это безумие! – одновременно воскликнули сразу несколько адмиралов и маршалов. – Возможности современной авиации и огневая мощь флота...

– Наша авиация уже доказала обратное, – хладнокровно парировала Фамке. – Это были наши самолеты, которые четыре года назад заставили капитулировать мятежный броненосец «Восемнадцать провинций» – хотя скептики вроде вас утверждали, что это невозможно.

– Один устаревший броненосец! – одновременно воскликнули Антонис и Приветт.

– За последние четыре года мы заметно продвинулись вперед и теперь способны на большее, – решительно заявила контр-адмирал ван дер Бумен. – А еще больше – за последние четыре месяца. (Именно столько Фамке находилась на своем нынешнем посту). В отличие от некоторых, я не сидела сложа руки...

– Да как вы смеете! На что вы намекаете?! – одновременно зашипели сразу несколько индокитайских полководцев, но Фамке не удостоила их ответом.

– Мои самолеты и экипажи готовы, – продолжала она. – Я могу собрать их в любой точке, встретить вражеский флот вдали от наших берегов – и уничтожить его за несколько часов максимум. Потерь не избежать, но они будут минимальны. Ни один линкор, даже самый современный, не устоит против дюжины крупнокалиберных бомб, которые лягут на палубу одна за другой.

– Вам остается только попасть, – усмехнулся Антонис. – Я хорошо знаю адмирала, который командует австралийской эскадрой – он не будет стоять на одном месте и ждать ваши самолеты...

– Это не имеет значения, – ухмыльнулась Фамке. – Пусть стоит, пусть плывет, пусть наступает, пусть бежит – в любом случае конец будет один и тот же. Дядюшка Джерард... ой, прошу прощения, ваше величество – решение за вами.

– Да будет так, – не задумываясь ответил император, внимательно наблюдавший за перепалкой своих полководцев. – Но флот и авиация должны действовать вместе и поддержать друг друга. Полагаю, это значительно повысит наши шансы. О, я вижу недовольство на ваших лицах – но я не потерплю возражений.

– Полагаю, командовать операцией буду я? – невинным тоном поинтересовалась Фамке.

– Да как вы смеете, я старше по званию! – взорвался Антонис.

– Этого еще не хватало, – пробурчал Джерард Преториус. – И я уже вижу, как добросовестно вы собираетесь сотрудничать. Поэтому командовать операцией будет генерал Каппель.

– Да он же сухопутная крыса! – удивилась Фамке. – Что он понимает в современной воздушно-морской войне?!

– Вот именно, – неохотно согласился с ней Антонис, и даже Приветт одобрительно кивнул.

Генерал Каппель, со своей стороны, даже не обиделся, поскольку на данном совещании почему-то не присутствовал.

– Генерал Каппель – начальник разведки, – напомнил император. – Именно благодаря его трудам нам стало известно про австралийское наступление. Достаточно. Ничего не хочу слышать. Я не потерплю неповиновения! Это все, дамы и господа. Все свободны.

«Да, – мысленно согласилась с ним Фамке. – Небо, облака, штурвал, машинное масло, дизель, „кольт-браунинг“... наконец-то свобода!!!»

 

-

Глава 10

– Маленький переполох в большом Китае -

 

Вместо эпиграфа:

 

"Остап сразу понял, как вести себя в светском обществе. Он закрыл глаза и сделал шаг назад.

– Прекрасный мех! – воскликнул он.

– Шутите! – сказала Эллочка нежно. – Это мексиканский тушкан.

– Быть этого не может. Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы".

* * * * *

 

Фронт был прорван, а отборные дивизии разгромлены, поэтому маньчжуры поспешили предложить прекращение огня. Китайцы не возражали. Прекращение огня превратилось в мирный договор, и солдаты потянулись домой. Тайпинское правительство спешило демобилизовать как можно больше людей. Крестьяне должны были вернуться на поля, рабочие – на заводы. Война отразилась на китайской экономике не самым лучшим образом. Кредиты пришлось брать у всех, кто готов их был дать – в России, в Германии, в Англии, в Америке и даже в Белголландии, как ни странно это звучит. Одной рукой белголландские властелины отправили на войну против Китая целые легионы ниппонских «добровольцев», а другой рукой щедро предоставляли низкопроцентные займы. Ничего личного, чистый бизнес!

Так или иначе, среди прочих бойцов Народно-Революционной Армии демобилизационное предписание получила «рядовая Ли Фан».

Патриция так и не узнала ее. Неудивительно. Тогда, в столице Ост-Индии, на торжественном приеме во дворце вице-короля, Мэгги носила парик, тяжелый грим и говорила с карикатурным японским акцентом. Она едва перекинулась с альбионкой парой слов, когда их знакомила Юлиана – «Очень приятно. – Очень приятно». И вообще, это было давно и неправда. Джек Спринг тем более не узнал снайпера, стрелявшего в него с дистанции в две сотни метров, поэтому с этой стороны Мэгги ничего не угрожало. Она могла и дальше прикидываться простой крестьянской девушкой из дальней провинции.

Как-то раз ночью Мэгги выскользнула из госпитальной палатки и забралась в штабную канцелярию. Немного покопалась в бумагах, а утром снова появилась в штабе и рассказала слезливую историю о гибели всей своей роты. Штабной писарь на всякий случай уточнил имена погибших командиров (разумеется, «Ли Фан» охотно перечислила их), покосился на Орден Боевого Красного Знамени, по-прежнему украшавший пижаму героини и с превеликим удовольствием выписал новые документы. Отличные документы, езжай куда хочешь – от Запретного Города до Внутренней Монголии.

Примерно так Мэгги Хан и сделала. Попрощалась со своими спасителями, Патрицией и Джеком (она так и не смогла разузнать, что они сделали с трофейным ракетным снарядом), закинула за спину вещевой мешок и двинулась в путь.

Железная дорога привела ее в Шанхай, где принцесса на горошине решила перевести дух.

Логика подсказывала, что следует возвращаться домой, в родную Маньчжурскую Империю, по ту сторону Великой Стены. Но не сразу. Вернуться надо. Но прямо сейчас возвращаться нельзя.

Да, она член правящей династии, внучатая племянница императора и генерал-капитан имперской армии. По ту сторону границы остались друзья, родственники, союзники и верные люди, которые считают ее то ли погибшей, то ли пропавшей без вести, но все равно ждут.

А с другой стороны – она полководец, проигравший сражение, потерявший армию и оказавшийся в руках противника. По ту сторону границы Восточную Жемчужину ждут тайные недоброжелатели и открытые враги, которые не станут уточнять степень ее вины.

То есть может быть повезет, а может и нет. Может быть простят, а может и нет. Может быть сошлют в дальний гарнизон, а может предложат шелковый шнурок. Или пистолет с одним патроном – двадцатый век на дворе, надо идти в ногу со временем.

Уж кто-кто, а Мэгги Хан прекрасно знала обычаи и традиции своего родного маньчжурского гадюшника.

Нет, прямо сейчас нельзя возвращаться. Возвращаться следует медленно и неторопливо. Например, выбраться из Китая в какую-нибудь нейтральную страну. Снова перевести дух. Послать тайную весточку домой; уточнить положение вещей и расстановку фигур. Да, именно так.

– Все в порядке, солдат? – поинтересовался незаметно подобравшийся к ней полицейский. Очевидно, его заинтересовала одинокая девушка в униформе, вот уже добрый час торчавшая столбом на перроне шанхайского вокзала. Фетишист, наверно.

– Так точно, господин капрал, – пискнула «Ли Фан». – Я просто жду своих друзей, они отстали от меня и должны прибыть следующим поездом. Или через один.

– Очень хорошо, – кивнул полицейский, – но ты не обязана стоять здесь. Вон там зал ожидания, можешь устроиться на лавочке...