Текст книги "В его глазах (СИ)"
Автор книги: Владислава Кадочникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Последующие пятнадцать минут мы носились друг за другом по всему источнику, пытаясь не то утопить, не то спасти друг друга. Потом родители Юри едва ли не силой вытащили нас на сушу, заявив, что долго в горячей воде нельзя, и отправили в здание, где мы решили посидеть в сауне.
– А после следующего захода сходим на массаж? – он сидел на верхней полке и перебирал мои волосы, а я лежал головой на его коленях и кайфовал. Радовало, что кроме нас в сауне была лишь женщина в полотенце, и я мог беспрепятственно растянуться чуть ли не на всю ширину полки.
– Если ты хочешь, – пробормотал Юри. Я открыл глаза и взглянул на его лицо снизу вверх. Какие потрясающие у него ресницы…
– Почему только я? Свои желания ты в расчет не берешь?
– Мне важно, чтобы тебе понравилось, – мягко объяснил он и погладил меня по волосам, словно ребенка. – Тебе же нравится?
– Еще бы… А ты что-то вроде джинна, исполняющего мои желания?
– Точно, – он улыбнулся. – Что прикажете, господин?
– Тогда… Массаж, потом, эм… – интересно, если я попрошу вторым желанием поцелуй, он тоже исполнит его? Но, пожалуй, не стоит, мало ли, еще удар хватит. – Тут есть бассейны, где голыми купаются? Ну, типа онсена в твоей Японии.
– Виктор! – он подавился смешком. – Ты решил податься в нудисты?
– Почему сразу в нудисты, просто хочу попробовать, каково это – купаться вообще без всего. Ну так что, есть?
– Есть… Ох, зря я тебе сказал, наверное. Это и есть твое драгоценное второе желание?
– Самое драгоценное – третье, и я его еще не озвучил! – поправил я. – Да, и я хочу, чтобы ты пошел со мной. Это все еще второе, если что.
– Голый?
– Голый.
Он спрятал лицо в руках и застонал.
– Ты не можешь просить меня об этом!
– Почему?
– Потому что! – он, все еще не отнимая рук, покачал головой.
Я вздохнул и поднялся с его колен, садясь прямо и поворачиваясь к нему:
– Твоя проблема в том, что ты стесняешься купаться нагишом при людях, или в том, что я пойду с тобой?
– И то, и то, но больше, пожалуй, второе, – признал он. Я взял его за руки и опустил их вниз, с нежностью вглядываясь во вновь покрасневшее лицо. Это запрещенный прием, сколько раз он собирается его использовать?
– Юри, я же твой друг, между нами должно быть доверие, правда? Мы не должны стесняться друг друга. И уж тем более ты не должен стесняться собственного тела! Я, конечно, его не видел, но думаю, что оно замечательное, – и, сам не осознавая, что творю, я поднес одну из его рук к губам и поцеловал костяшку среднего пальца.
Теперь запунцовели мы оба.
– Прости, я… Не знаю, что на меня нашло. Я, эээ, успокаивал так двоюродную сестру раньше, просто привычка… – неловко соврал я. Само собой, никого я так не успокаивал никогда, но ему об этом знать было необязательно.
Да уж, Виктор.
Ты просто гений.
К вечеру мы, разумеется, проголодались, и взрослые потащили нас в местное кафе. Выбор еды был не особо-то велик, но я заказал салат, булку с чаем и котлету с макаронами и схомячил все это за милую душу. После еды полагалось поспать – родители Юри четко последовали этому указанию и ушли в комнату, пожелав нам спокойной ночи и взяв обещание вести себя прилично и не подвергать свою жизнь опасности.
– Что они имели в виду под опасностью?
– Может, подумали, что мы будем нырять с бортика в бассейн вниз головой? – предположил Юри, и мы захихикали, представив такую картину.
За последующие три с половиной часа мы обследовали всю территорию здания – поиграли в бильярд, где я наконец-то сумел выиграть у Юри хотя бы пару партий, поплескались в воде, поторчали во всех видах сауны, сходили еще раз на массаж, посидели в бочках и даже вылакали бутылку пива на двоих, взяв с кассира обещание не говорить об этом ни одной живой душе. Затем, заскучав, мы поднялись наверх, в свою комнату, и еще пару часов валялись в кроватях и смотрели смешные видяшки, пока не отрубились едва ли не в обнимку.
Плюс еще один прекрасный день в мою копилочку… Нет. Еще одни прекрасные выходные.
========== Глава 10. О доброте ==========
Во вторник после тренировки с Яковом я застал Юри у входа в здание. Он ходил вперед-назад и с кем-то беспрерывно болтал, улыбаясь так, что я ревниво надулся и, подкравшись сзади, своим любимым приемчиком, который раньше использовал лишь на Миле, ткнул его в ребра.
Ой, да он и визжит точь-в-точь как Мила!
– Виктор! Я чуть не умер! – воскликнул он, чудом подхватывая выпавший из руки смартфон. – Не делай так больше никогда!
– От тычка в ребра еще никто не умирал…вроде, – хм, а вдруг умирали? – Если это не нож, конечно. С кем ты говоришь?
Нет, я вовсе не хотел, чтобы у меня получился тон ревнивой женушки. Честно.
Юри подозрительно взглянул на меня.
– Пхичит, мой друг, – пояснил он и вернул мобильник к уху. – Это Виктор, он испугал меня, и я выронил телефон. Извини, мне пора. Поговорим завтра?.. Да. Нет, Пхичит, ни за что!
Я навострил ушки. От чего он там так открещивается? О, даже покраснел!
– Все не так… Ох, пока. Да, я тоже по тебе скучаю. До завтра.
– Нет, Пхичит, ни за что! – передразнил я его, скрещивая руки на груди. – Судя по твоему румянцу, он предлагал как минимум тройничок.
Юри вспыхнул еще сильнее и пихнул меня.
– Ой, заткнись!
– Но Юри, мне любопытно…
– Виктор. Нет.
Я никогда не смотрел прогнозы погоды.
Мама делала из этого почти культ, даже записывала показания в толстую тетрадь и сверяла с тем, что происходило в реальности, радуясь, словно ребенок, когда они совпадали, а я лишь фыркал на это.
Ничего странного, что дожди для меня обычно были неожиданностью – когда все окружающие еще после первой капельки доставали припрятанные зонты, я лихо накидывал капюшон и бодро семенил домой по лужам, мокрый как мышь.
Дурацкое выражение.
Видимо, Юри был таким же. Не успели мы сделать и пары шагов, как совершенно без предупреждения словно бы небесная дамба рухнула – на нас хлынул нескончаемый поток воды.
Мы одновременно натянули капюшоны. Дождь, словно стена, отгородил нас от окружающих зданий, превратив их в какие-то смутные силуэты.
– Надо под навес! – крикнул мне Юри, пытаясь перекричать дождь. Я кивнул, покрутил головой по сторонам, смаргивая с ресниц влагу, а потом вспомнил, что рядом находится магазин, куда, видимо, и устремились почти все находящиеся на улице в этот момент люди. Я сообщил об этом Юри, и мы поспешили в указанном направлении.
Однако на полпути к магазину мне в голову пришла неожиданная идея. Я посмотрел на Юри. Тот взглянул на меня в ответ, не произнеся не слова, но я почувствовал всем нутром – он понял меня.
И мы так же одновременно, как и натянули, мы скинули капюшоны.
Холодная вода тут же залила лицо. Волосы превратились в мокрые пакли, и, чтобы увидеть хоть что-то, мне пришлось часть зачесать назад, а особо непослушные пряди заправить за уши. Юри, судя по всему, занимался тем же.
Я взглянул на него, промокшего, но улыбающегося, и залип. С забранными волосами и без очков он казался совершенно другим человеком: взрослым, уверенными и невероятно привлекательным. Я, улыбаясь в ответ как идиот, протянул ему руку, и он без сомнений вложил в нее свою.
И мы побежали.
Мы неслись под дождем без особой конечной цели, хохоча и поднимая ногами фонтаны брызг из луж, почти не говоря друг с другом, наслаждаясь звуком ливня. Охреневшие лица людей под козырьками магазинов и остановок глядели нам вслед, и от этого было еще смешней. Юри крепко сжимал мою ладонь и уверенно вел меня за собой, а я дергал головой, откидывая с лица непослушные мокрые волосы, и верещал о том, как жизнь прекрасна.
Мы прошли мимо какого-то кафе, из окон которого лилась музыка.
– Погоди… – пробормотал я и остановился, усмехаясь. Он обернулся. – Не хочешь потанцевать?
Пару мгновений он смотрел на меня, после чего, улыбнувшись кончиками губ, кивнул, подошел ближе и, не отпуская моей руки, положил другую мне на плечо, а я в ответ опустил ладонь ему на спину, не удержавшись, конечно, после спустить ее ниже, почти на поясницу. Нет, ну а что такого, мы тут все взрослые люди! Всегда можно отмазаться, что это случайно получилось.
Начав неуверенно, спутанно, наступая друг другу на ноги и хихикая, словно дети, со временем мы почувствовали ритм, начали подстраиваться под движения друг друга – и все пошло как по маслу.
Мы танцевали под музыку из кафе под дождем, мокрые насквозь, улыбаясь и глядя друг другу в глаза, не отводя взгляда. Его рука на плече буквально жгла кожу, несмотря на дождь.
Да, если я после этого слягу с простудой – это того стоило.
Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Особая атмосфера исчезла, и мы, стоящие так близко, что я чувствовал, как его дыхание опаляет мои губы, разочарованно вздохнули, посмотрели друг на друга и засмеялись.
– У тебя грязь на носу, – заметил Юри, с улыбкой вытирая ладонью текущую по лицу влагу. Я фыркнул и послушно потер кончик.
– Мама точно подумает, что мы ненормальные, если увидит нас в таком виде.
– Тогда давай сделаем так, чтобы не увидела?
Сегодня мы собирались выполнить тот давний план Юри – проникнуть ко мне домой, собрать ненужную одежду, которую я после той уборки послушно отложил от основной массы, и отнести ее туда, где она может пригодиться.
С незаметным проникновением не вышло еще на походе – мама как раз выглядывала в окно и заметила нас издалека.
– Что у вас за вид? Два дня подряд обещали, что сегодня будет дождь, неужели нельзя было подготовиться? Витя, я же положила тебе зонт в рюкзак.
– Да? – я приподнял брови в искреннем удивлении, скинул рюкзак со спины и раскрыл его. Темно-зеленый зонт укоризненно заблестел спицами на свету. – О, ну да. Забыл, извини.
– Я тебе раз пятьдесят об этом напомнила утром, – мама смотрела на меня взглядом Горгоны.
– Ну… бывает, мам! Это было утром, а ты же знаешь, что сонные люди плохо воспринимают информацию. Мы пойдем, у нас важное дело.
– Важное дело для вас сейчас – не заболеть, поэтому взяли полотенца и чтобы были идеально сухими и отогревшимися!
И вот хрен поспоришь ведь…
– Я набросал список семей в округе, которым могут понадобиться твои вещи. Также часть мы отложим для детского дома, – рассуждал Юри, сидя за моим столом и подписывая бумажки фамилиями, указанными на экране его смартфона. После эти бумажки мы должны были приклеить скотчем к пакетам, чтобы не перепутать, какие вещи кому везти. Я же в это время, высунув кончик языка от усердия, аккуратно расчесывал ему волосы.
– И сколько их? Я достал из гаража еще кучу ненужной одежды, которую некуда девать, и даже попросил у родственников, но, боюсь, попросту не хватит на всех.
– Должно хватить, судя по моим расчетам.
Он подписал последнюю фамилию и потянулся, разминая мышцы. Я благоразумно отошел и оглядел свои труды.
– Вот, хоть на человека похож стал. Ну что, кто первый? – я взял один из пакетов, лежащих на кровати. Юри порылся в листочках.
– Детский дом №7.
– Вот эта кучка?
Он держал пакет раскрытым, пока я опускал в него стопку подготовленной одежды, после чего мы завязали его и приклеили листочек.
– Следующие – семья Лукашенко. Пятеро детей, мать и бабушка.
– Где ты вообще нашел этих людей? – не удержался я от любопытства, запихивая поверх одежды старую куртку. – Вряд ли твоя семья с ними как-то контактирует.
– Порылся в группах, где семьи просят материальной помощи, и выбрал несколько действительно нуждающихся, где дети по возрасту подходят под твой размер одежды, вот и все. Ну… парочку знаю лично, у них все и правда плохо.
Я взглянул на него, почесывая спину под рубашкой, и вновь вернулся к пакету.
– Силич. Трое детей и мать – вдова-инвалид.
– Жалко их, – вздохнул я. Юри кивнул, соглашаясь.
– Мне всех жалко. Но что теперь поделать… Интернат №49.
Стопки на кровати стремительно уменьшались, а пакетов посреди комнаты становилось все больше и больше. Когда мать, вернувшаяся с улицы, заглянула к нам, чтобы узнать, чем мы заняты, то в удивлении замерла на пороге:
– Это еще что? Ты что, тайком переезжаешь?
– Если бы я переезжал, то первым забрал бы комп, – закатил глаза я. – Мы с Юри хотим отдать мою старую, маленькую и ненужную одежду нуждающимся.
– А вот та толстовка синяя с каких это пор стала «старой, маленькой и ненужной»? Я же тебе ее купила в начале месяца!
Я замялся, не зная, как объяснить то, что толстовка эта мне не нравится от слова совсем, и при этом не обидеть маму. Как и любая женщина, она очень остро реагировала, когда кто-то не ценил ее вкус.
– Ребенок плакал и очень ее просил, – мяукнул Юри за моей спиной. – И Виктор, как щедрый человек с большой душой, буквально от сердца ее оторвал, чтобы его обрадовать.
Что за бред он несет? Мама в жизни в такую ерунду не поверит!
Она расплылась в улыбке:
– О, как мило. Ты такой молодец, Витюша!
Эм…
Поверила.
С вопросом о средстве передвижения проблем не было – Юри позвонил домой и попросил машину с самым большим багажником. Ему в ответ предложили не маяться и просто заказать грузовик, и мы решили – почему бы и нет?
Пока ждали грузовик, мама, растроганная моей неслыханной щедростью и «большой душой», почти силой всунула в нас по куску пирога с яблоками. Нет, не то чтобы я был против, пироги – это прекрасно всегда.
Затем с помощью водителя и мамы мы загрузили внутрь кузова все мешки и запрыгнули в кабину, чуть потеснившись на сидении. Наши бедра соприкасались почти полностью, и от этого меня буквально в жар бросало.
– К кому первому?
– Давай к Лукашенко, – решил Юри, листая список адресов и фамилий. – Они ближе всего живут.
– А они хоть знают, кто мы? – забеспокоился я. – Вдруг не пустят, подумают, что грабители?
– Я обзвонил их всех вчера, предупредил, что мы приедем, – успокоил меня он, и остаток пути мы провели, составляя последовательность остальных адресов в зависимости от их расположения.
Указанная семья и правда жила совсем близко. Поблагодарив водителя и взяв с него обещание ждать, мы, пыхтя, вытащили из багажника пакет, подписанный «Лукашенко», и потащили его к дому под удивленными взглядами сидящих на скамейках бабулек.
В подъезде было грязно, накурено и пахло чем-то отвратительно кислым. Мы поднялись по лестнице, стараясь не дышать, и разглядывали по пути старательно изрисованные и исписанные матерными словечками стены. Я даже немного пополнил свой словарный запас, никогда бы не подумал, что буду делать это в таких условиях.
На пятом этаже Юри остановил меня и указал рукой на крайнюю дверь слева.
Даже по двери, грязной, ободранной и старой, было видно, что семья эта явно лишними деньгами не обладает. Я, перехватив пакет поудобнее, смотрел, как Юри стучит. Никто не откликнулся. Он постучал еще раз.
За дверью послышались шаркающие шаги и хриплое «Хто там долбится?». Я мысленно дал пинок своему живому воображению.
– Добрый день, это Юри, я звонил вам вчера по поводу вещей для ваших…внуков?
С той стороны защелкали бесконечные замки и зазвенела цепочка. Я закатил глаза – сколько предосторожностей, было бы еще что красть!
Дверь приоткрылась, и наружу высунулось личико пожилой женщины, изборождённое морщинами.
– Юрий?
– Юри. Это я, – он помахал рукой. Она, прищурившись, оглядела сначала его, а потом меня.
– А это кто?
– Это Виктор, я говорил вам о нем.
– Тебя пущу, а его нет, хто знает, что за человек, вдруг преступник какой.
Мы с Юри недоуменно переглянулись. Ну да, преступник, конечно. Мечтаю украсть эту славную дверь, которую словно сто котов месяц драли!
– Я за него ручаюсь, он не преступник. Это его вещи.
– И чо? – бабка, кажется, была нерушима, аки скала. Юри вздохнул и виновато посмотрел на меня, забирая пакет.
– Извини, – шепнул он. – Я быстро.
Пока хозяйка закрывала передо мной дверь, я слышал, как Юри спрашивает ее:
– Ваши внуки дома?
Дверь захлопнулась перед моим носом, не позволив услышать ответ.
Неужели для бабок я и правда похож на преступника? Или это у нее просто паранойя?
Я покусал нижнюю губу, пожал плечами, спустился на пролет ниже, оперевшись поясницей о перила лестницы, и вошел в режим ожидания.
Дверь открылась спустя минут пять, и Юри вышел на лестничную площадку, держа в руках полиэтиленовый пакет. Суровая бабка выглянула следом.
– Храни вас Бог, мальчики, чтоб все такими добрыми были, как вы! – прошамкала она и скрылась внутри квартиры. За дверью снова зазвенела цепочка и забряцали засовы.
– Ну что? – нетерпеливо спросил я, глядя на спускающегося Юри. Тот неловко пожал плечами, улыбнулся и протянул мне пакетик.
– Она нам шанежек дала, представляешь. Сказала, чтобы я передал тебе, чтобы ты не обижался, что она тебя не пустила, – путано объяснил он. Я засунул нос внутрь пакета – выпечка была еще горячей и аппетитно пахла.
– Жаль, что внутри меня еще живет пирог, который не терпит соседства. Хотя… – я достал одну шаньгу, разломил ее на две части, пачкая пальцы пюре, и протянул одну половинку Юри.
Еще пару минут мы сосредоточенно и молча жевали.
– Если нам каждая семья будет давать еду в благодарность, мы точно обеспечим себе сытую старость, – выдал я, докончив свою половину, и под смех Юри начал спускаться вниз.
В следующей семье нам открыла замученная жизнью молодая мать, от которой, судя по информации Юри, ушел мужчина, оставив при этом детей и выселив из своей квартиры, и теперь она перебивалась по съемным. Она, по крайней мере, пропустила нас в квартиру обоих. Пока дети, две девочки и пацан, носились вокруг нас, радостно пища, она, как я и предполагал, сунула нам дешевых конфет, извинившись, что ничего получше нет пока. Мы поблагодарили, пожелали удачи и ушли.
Затем были еще одна бабушка с внуками, трое матерей с детьми и одна старшая сестра, которая в одиночку воспитывала двух братьев, пока ее отец и мать где-то шатались пьяными. Ей Юри, не сдержавшись, отдал свой дорогой шарф, сняв его с шеи.
Нам встречались разные истории: смерть кормильца; развод и потеря имущества; уход из дома по причине нежеланной для родителей беременности; рождение детей малоимущей малолеткой; просто слишком много малышни по идиотскому принципу «Бог дал зайку – даст и лужайку»; мать, свалившая за границу и оставившая детей бабушке… Я слушал это и понимал, как же мне, черт возьми, повезло, что я живу в нормальной семье.
И лужайку, судя по всему, этим зайкам никто еще пока не предоставляет.
В интернатах нас встречало руководство – туда ушло больше всего одежды, но, глядя на счастливые лица детей, я не ощущал сожалений. Юри стоял за моим плечом, и, переглядываясь с ним, я чувствовал, что делаю что-то хорошее.
Делаю вместе с дорогим человеком.
И это было прекрасно.
========== Глава 11. О подарках ==========
Соревнования были назначены на середину января, и чем ближе становился декабрь – а с ним и мой день рождения – тем больше я нервничал. Тренировки занимали все больше времени, но результат был виден налицо – Яков даже хвалил меня.
Иногда.
После того, как прекращал ругать.
27 ноября, когда я почти задремал на перемене в школе, ко мне подошла Мила. Обычно это уже символизировало проблемы.
– Витя, ты спишь? – промурлыкала она мне на ухо. Я нервно дернул рукой и утвердительно промычал.
– Точно спишь?
– Мгм.
– Хочешь, я расскажу тебе кое-что интересное?
Теперь мое мычание стало отрицательным.
Мила вздохнула и быстрым движением растрепала мои волосы.
– Ну ладно тогда. Я думала, тебе интересно узнать, когда день рождения у Юри, вы же вроде такие друзья, но раз так…
Я подскочил над своим стулом едва ли не на метр, сон слетел, и я схватил ее, уже собирающуюся уходить, за рукав красного джемпера, почти сливающегося по цвету с ее волосами.
– Когда у него день рождения?
– Ух ты, сразу проснулся! Он тебе не говорил, да? – хитро спросила Мила. Я задумался – а ведь и правда, Юри никогда не упоминал о своем дне, а когда я спрашивал, то ловко уводил тему в сторону.
– Почему он не хочет, чтобы я узнал?
Мила дернула плечом.
– Не думай, что ты особенный. Он никому его не говорит, но все близкие люди все равно знают. Я и сама в свое время узнала от его мамы, а не от него самого.
Я знал, что есть такие особи, которые по каким-то причинам не любят свой день варенья и не празднуют его чисто из принципа, но никогда не понимал этого. Для меня это тот день, когда вся семья уютно собирается за столом, а я получаю целую кучу халявных подарков, льгот и поздравлений. А тот факт, что он еще и с Рождеством, правда, не в России, совпадает…
– Ладно, ты скажешь мне дату или мне ее из тебя пытками выбивать? – нетерпеливо спросил я.
– Ты нетерпеливый, вредный и совершенно не романтичный! – заявила мне эта девушка, но потом, увидев мой готовый убивать взгляд, смилостивилась: – 29 ноября.
– Это же послезавтра! Ты не могла раньше сказать?
– Скажи спасибо, что вообще сказала! – обиделась Мила и, развернувшись, гордо пошагала к своей парте.
Ну да, надо бы ее отблагодарить.
Позже.
Числа никогдацатого.
Извечный вопрос – что подарить человеку, у которого есть все?
Я, недолго думая, зашел в инет и так и вбил в поисковую строку, но все варианты были либо какими-то неподходящими, либо слишком дорогими. Я бы, разумеется, не пожалел для него ничего…если бы у меня были эти лишние «ничего».
Поэтому, промаявшись целую ночь, на утро я решил пойти простым путем и написал ему: «Что тебе подарить на ДР? Я не могу придумать».
Ответа пришлось ждать несколько часов, но на третьем уроке мой мобильник завибрировал.
«Покажи мне полностью свою программу».
И всего-то?
Через минуту пришло дополнение: «И покатайся со мной. Просто так, без прыжков».
Вау, Юри.
Этот человек просто сводил меня с ума. Серьезно.
«И все?»
«И все».
– Ты же понимаешь, что День рождения – это прикольная штука. Почему ты не говоришь о нем?
Он смущенно повел плечами, засовывая руки в карманы куртки поглубже.
– Я как-то не привык превозносить его над остальными днями. Это просто день, когда родился я, один из нескольких миллиардов человек на планете. В этом нет ничего особенного.
– Это все потому, что тебя разбаловали, – авторитетно заметил я. – Если бы ты не мог иметь любую вещь буквально по щелчку пальцев, то радовался бы хотя бы тому, что тебе подарят что-то, и твоей семье не придется тратить на это деньги.
– Для тебя важны лишь подарки? – покосился на меня Юри, кусая губы. – Это не слишком правильная позиция.
Я лишь пожал плечами в ответ.
29 ноября, словно чувствуя ситуацию, встретил нас относительным теплом и солнцем с самого утра. Я долго не мог заснуть, волнуясь – а вдруг ему не понравится, а вдруг это слишком простой подарок? Какое преимущество вообще имеет мое катание перед, например, путевкой за границу? Глупость какая-то. Только Юри мог такое придумать.
Однако мысль о том, что мы сможем потом покататься вместе, радовала – вспоминалось детство, те дни, когда я еще мог просто так гонять по льду с родителями или друзьями, не беспокоясь о программах или том, как выглядят мои движения со стороны, когда мог падать просто так, и это было нормально. Сейчас, даже когда я пытался просто расслабиться, в голове крутились прыжки и дорожки, а тело постоянно само напряглось, словно готовясь к тому, что сейчас будет что-то сложное. Что-то, на что потребуются усилия. Какой уж там отдых…
Когда мы, оставив вещи в раздевалке, вышли к самому катку, я глубоко вздохнул, стараясь успокоить сердце и себя самого. Юри сиял – мне было почти больно смотреть на его счастливое лицо. Он всю дорогу дергал меня за рукав и улыбался, когда я поворачивался – и я так и не сумел понять, чему он так радуется.
– Давай, Виктор, – подбадривающе сказал мне он. – Ты еще не начал, а я уже готов стать твоим самым преданным фанатом.
– Серьезно? – я усмехнулся, снял блокираторы, вышел на лед и сделал пробный круг. Юри внимательно наблюдал за мной широко раскрытыми глазами, словно боялся что-то упустить. – Тогда мне придется выложиться. Короткую или произвольную? Или обе?
– Давай короткую, – решил он. – Произвольную я хочу увидеть на самом соревновании – чтобы это стало для меня сюрпризом.
– Надеюсь, приятным.
– Я тоже на это надеюсь.
Я встал в начальную позицию. Он включил на моем телефоне нужную мелодию, убедился, что она идет через беспроводной динамик как надо, и устремил взгляд на меня.
И я бросился в танец как в омут.
Короткую программу, созданную чисто с нуля, я не показывал еще никому, кроме Якова, с которым ее и поставил, но он не считается. Тренер – это как врач, стесняться его глупо. Откатывать перед ним или перед посторонним человеком – совершенно разные вещи, ощущения совсем другие, а если учесть, что к Юри я испытывал что-то, чему сам не мог – или боялся? – дать четкое определение, я честно был удивлен тому, как гладко все прошло. Не знаю, какой магией Юри обладал, но все, что происходило со мной рядом с ним, становилось прекрасным. Даже те моменты, в которых я мог налажать во время тренировок, сейчас поражали своей идеальностью.
Черт возьми, ну где Яков или хотя бы камера, когда они так нужны? Я бы ткнул его носом в то, что могу! Могу и все тут.
Когда я встал в финальную позу и скосил взгляд на Юри, то едва сдержался, чтобы не броситься к нему – он стоял в странной позе, вцепившись в край бортика и чуть согнувшись, словно чувствовал себя нехорошо, и закрывал нижнюю часть лица сложенными в лодочку ладонями.
– Юри? Ты как? – спросил я, не сумев сдержать тревогу в своем голосе.
Он кивнул и распрямился. Лицо его пылало.
– Прости. Мне казалось, у меня сердце остановится, – признался он и нервно улыбнулся. – Я… Я не знаю, что сказать. Я поражен. Я сведен с ума. Я влюблен… в твою программу. Я действительно теперь твой фанат, – он понизил голос и с невероятно серьезным лицом добавил: – Ты выиграешь, Виктор, клянусь тебе, ты возьмешь первое место на чертовом соревновании!
– Так что ты там говорил про «покатаемся вместе»? – вспомнил я, когда выслушал поток его восхищений и слегка перевел дух. Вымотался я, пожалуй, даже не столько из-за отката, сколько из-за нервов и напряжения.
Юри кивнул.
– Сейчас, подожди меня. Я забыл их в раздевалке. Оставайся на льду!
– Кого забыл? – уточнил я в воздух – он уже унесся. Пожав плечами, я оперся о бортик и выпрямился только тогда, когда увидел возвращающегося друга.
О, а вот это интересненько…
– У тебя есть коньки? – спросил я, глядя на то, как он подходит, держа их в руках.
– Разумеется, я же говорил, что занимался когда-то. Теперь иногда хожу на городской каток, а родители покупают мне новые каждый год, потому что из старых я вырастаю. Погоди, надену… Только не смейся, если рядом с тобой буду выглядеть деревом!
Наконец, спустя пару минут он вышел ко мне, сначала держась за бортик, словно не был уверен в том, что не упадет, но после, сделав несколько пробных шагов, уверенно проскользил мимо, набирая скорость.
– Эй, меня-то подожди! – я кинулся следом. Он, обернувшись, рассмеялся и дал стрекача, и последующие минут десять мы носились друг за другом на невообразимой скорости, играя в некое подобие салочек. Затем, чуть замедлившись, мы просто начали нарезать круги, стараясь держаться рядом. Я, не удержавшись, прыгнул пару раз и сделал бильман. Юри с улыбкой захлопал в ладоши, словно тюлененок.
Я подъехал к нему и, взяв за руку, крутанул, словно во время вальса. Нет, я вовсе не планировал делать из расслабленного катания что-то подобное, просто… захотелось.
Он поддался моей игре и сделал это так легко и красиво, что у меня сердце екнуло. Я отъехал к бортику и включил на телефоне музыку из произвольной.
– Что ты делаешь?
– Просто держись за меня, – посоветовал я и закружил его в танце. Юри, покрасневший от смущения и невероятно очаровательный, таял в моих руках, гибкий и послушный, понимал меня без слов и делал все именно так, как нужно.
Я, кажется, не дышал.
Мы чертили на льду невероятные узоры, кружились, отталкивали друг друга, сходились снова, цеплялись за руки друг друга – это был только наш танец, личный, интимный, волнующий. Лед скрипел под коньками, а вокруг, помимо музыки, царила тишина.
На последних секундах мелодии я придумал кое-что еще.
– Держись! – приказал я Юри и, поднатужившись, приподнял его надо льдом и закружил, молясь лишь о том, чтобы не упасть. Он удивленно ахнул и вцепился мне в плечи.
– Виктор, опусти, тебе же тяжело!
– Но ведь круто? – подмигнул я, опуская его на лед, но обнимая за талию. Мы стояли почти впритык друг к другу, я видел его расширенные зрачки и пересохшие губы, которые страшно хотелось поцеловать
– Да, – тихо сказал он, разглядывая мое лицо и даже не пытаясь отстраниться. Мне казалось, что я слышу, как быстро бьется его сердце. Он, помедлив, поднял руку с моего плеча и погладил кожу на задней стороне шеи. По спине пробежал, кажется, целый табун мурашек. – Очень круто.
Он, кажется, очень хотел сказать что-то еще, но не решался.
– Что? – почти шепнул я, придвигаясь ближе.
Интересно, чувствовал Юри то же, что и я, в этот момент?
– Ничего, – ответил он еле слышно и, запустив мне пальцы в волосы на затылке, потянулся к моим губам. Я, почти дурея от нахлынувших эмоций, склонился навстречу. Наши губы едва коснулись друг друга, как…
– Вы что, целуетесь? – прозвучал в тишине зала колокольным набатом звонкий детский голос.
Время, за которое мы отлетели друг от друга, можно было заносить в книгу рекордов Гиннеса.
– Господи… – Юри, выдохнув, спрятал лицо в ладонях.
Это что, какой-то блядский фильм, где главным героям никак не дают нормально остаться наедине?!
– А Юри целовался! – завизжала обладательница голоса. Теперь я ее увидел – мелкая девчонка с ужасно хитрой мордахой, выглядывающая из заграждения. Да, теперь она с нас не слезет в прямом и буквальном смысле – я знал это точно, потому что сам был таким же.
– Целовался? С кем? – теперь мордах было аж целых три, но, что самое страшное – они были абсолютно одинаковые. В смысле, вообще. Одинаковые прически, одинаковая одежда – я тут же потерял среди них первую увиденную. Матерь божья, неужели нельзя надевать на близнецов разную одежду для того, чтобы люди их не путали? Как их различают собственные родители?
– Девочки, замолчите!– страшным голосом сказал Юри за моей спиной. Я обернулся – он был красным, как помидор, но глазами мог, пожалуй, убивать.
Близняшки одинаково ухмыльнулись. Ох, сейчас что-то будет…
– Мама, папа! А Юри тут целуется! – завопили они хором. Юри подавился своим возмущенным воплем, а я расхохотался, согнувшись пополам. Ну, это какая-то абсурдная комедия, и раз уж я в нее попал – почему бы не сделать это с удовольствием?
– Что? Где? – теперь за ограждением торчало пять человек – количество росло буквально на глазах. К концу что, весь город подтянется на нас поглазеть?
Родителями вредных девчонок оказалась молодая парочка – симпатичная большеглазая девушка-шатенка и мощный чувак с широким квадратным лицом, огромными бровями и ухмылкой точь в точь как у своих дочерей. Красавица и чудовище, ни дать ни взять. Серьезно, что эта милашка в нем нашла?..
