Текст книги "В его глазах (СИ)"
Автор книги: Владислава Кадочникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
Ехали мы недолго, минут двадцать, и когда машина, разгоняя сумерки светом фар, остановилась возле моего дома, кажущегося после роскошного особняка Кацуки совсем скромным, я настолько разомлел в тепле и разговорах, что даже вылезать не хотелось.
– Тебе пора, – пихнул меня Юри со смехом. – Виктор, не притворяйся спящим, ты разговаривал со мной полминуты назад.
– Можно я просто останусь тут жить? – пробормотал я. Он фыркнул:
– Было бы лучше, если бы ты остался жить у меня.
– Ты бы мог представлять, будто я твой братишка…
Наш разговор прервал стук в окно. Я повернулся и еле сдержал крик ужаса – через стекло на меня, близко-близко, в упор смотрела мама, кажущаяся в темноте призраком смерти, по меньшей мере.
– До встречи? – робко спросил Юри. Я кивнул.
– До встречи, Юри. Сегодня было очень круто… И еще раз спасибо, что вступился за меня тогда.
Я вылез из теплого салона, ежась от прохладного ветра, и мило улыбнулся маме, после чего помахал вслед отъезжающему авто. И, хоть этого нельзя было увидеть за тонированными стеклами, мне показалось, будто Юри помахал в ответ.
========== Часть 7. О дружбе и чистоте ==========
Замкнутый круг, и кто из нас сумел бы это разорвать?
И почему предпочитали мы молчать?
Без твоей дружбы
Я безоружен.
За последующие две недели я понял одну простую, но в то же время странную вещь – мне стало скучно со своими друзьями. Не считая Криса, разумеется, с ним скучно не бывает в принципе, да и нас связывала долгая дружба и множество общих секретов. А вот со всеми остальными я попросту не знал, о чем говорить, чем заниматься. Они казались мне пресными, неинтересными, поверхностными – что мы обсуждали раньше, то, сколько кто девчонок натянул или заработал баллов в игре на приставке? Мне действительно когда-то нравились такие бессмысленные разговоры?
С Юри я понял, что такое настоящие развлечения. С ним я мог говорить на любые темы, и он поддерживал их все, соглашаясь со мной или нет, приводя аргументы, споря и давая мне интересную информацию для размышления, о которой я раньше и понятия не имел. Мы говорили о книгах, музыке, искусстве, политике, науке, космосе, животных, играх, планах – и любой разговор становился отдушиной. Я спорил с ним до хрипоты, обсуждая фильмы и клипы, сюжеты сериалов, отличия или сходства вещей в самым различных областях; он рассказывал мне про созвездия по скайпу, заставляя выходить на улицу и искать их; говорил про свои путешествия в другие страны и показывал потрясные фотографии; давал полезные советы и поддерживал меня во всех начинаниях. Встретились мы за все это время всего один раз, но несколько часов подряд сидели в антикафе на диване, прижавшись друг к другу, и он читал стихи английских классиков в оригинале, а я слушал его приятный голос с легким акцентом, нежился в нем, заворачивался в него, словно в мягкое, теплое одеяло. Я учил английский еще с начальной школы несколько лет подряд, поэтому понимал почти все, что мне говорят, и запоминал особо понравившиеся фразы, а некоторые даже пытался оспаривать. Юри смеялся, а я, смущаясь отчего-то, утыкался лбом в его плечо и ворчал.
Мне ни с кем не было так спокойно и уютно.
После той встречи я пошел в магазин и купил еще одну книгу, желая еще раз услышать, как он выразительно, мягко выговаривая буквы, читает для меня. Хотя бы по телефону.
Когда я узнал, что он отличник и пример для гордости в своем классе, то впервые критично взглянул на свои оценки, где тройки скакали ленивыми зайцами между редкими соснами четверок и пятерок, а иногда попадались даже озера с двойками-лебедями – учиться мне было крайне лень, хоть все и говорили, что есть задатки, – устыдился и решил, что должен соответствовать. Мама, заглядывая ко мне в комнату, каждый вечер ошарашено наблюдала за тем, как я сижу либо с учебником, либо с какой-нибудь интересной прозой, чтобы позже обсудить это с Юри, и тихонько закрывала дверь, не говоря ни слова. Учителя довольно кивали на мои поднятые руки и широким жестом ставили пятерки за примеры, ответы у доски и сочинения, по поводу которых я тоже часто советовался с Юри. Мы обсуждали, как лучше сформулировать, какой пример привести, а дружескими спорами и ловкими вопросами он вытягивал из меня мнение и доказательства моей позиции, словно заправский рыбак.
Мои оценки улучшались так же стремительно, как портились отношения со старыми приятелями.
Когда однажды в разговоре я завел речь о подготовке к соревнованию, он оживился:
– У моих старых друзей есть отличный крытый каток, думаю, если я попрошу, они могут сделать тебе большую скидку или вовсе разрешить тренироваться бесплатно. Я же могу приходить посмотреть? Пожалуйста, Виктор!
Я не нашел сил ему отказать.
– Программа у меня сырая, говорю сразу. На школьных я занял седьмое место из 12, и то, может, пожалели. Если честно, я ожидаю провала. Я сейчас просто на дне, понимаешь? Буду рисковать своим имиджем перед всем городом, и если не выйдет…
– Когда ты достигаешь дна – ниже уже опускаться некуда, так что остаётся только один путь – наверх, – спокойно заметил Юри, и от его уверенного голоса мне стало как-то спокойнее. И правда, чего распереживался? И не из таких проблем выползал. – Виктор, стоит ли жить, если боишься рисковать? У тебя все получится. Я точно знаю.
В тот день, когда Юри впервые пришел ко мне в гости, для меня это стало сюрпризом.
Это была самая что ни на есть обычная пятница. Вплоть до того момента, как я услышал мамин голос.
– Витя, это к тебе! – крикнула она снизу. Я в этот момент как раз пытался отредактировать свою программу для соревнований и был весь на нервах, поэтому отреагировал на новость не особо радостно.
– Кого черт принес? Я занят!
– Спустился сейчас же! – в тоне мамы зазвенели стальные нотки. Интересненько, раньше она никогда так не настаивала. Видимо, пришел либо кто-то важный, либо у меня какие-то серьезные проблемы, о которых я не в курсе.
– Да сейчас, сейчас… Поработаешь тут с вами!
Я вышел из комнаты, хлопнув дверью, и начал спускаться по ступенькам, уже заготавливая сердитую речь, как увидел гостя и, споткнувшись самым позорным образом, едва не слетел с лестницы.
Юри стоял рядом с мамой и закрывал рот рукой, чтобы не рассмеяться.
Моя злость тут же потухла.
– Почему ты не предупредил? Я бы хоть подготовился.
– Подготовился? Я что, социальный работник или полицейский-детектив? – усмехнулся он. Поразительное дело, но мама рядом с ним была какой-то крайне довольной. Я перевел взгляд на ее руки. А, ну да, теперь понятно – она держала в руках огромную коробку дорогих конфет.
– Если ты и дальше будешь так ее баловать – она тебя силой к нам затаскивать начнет, – предупредил я. Мама возмущенно показала мне кулак. Я, убедившись, что Юри рассматривает прихожую и не видит, сделал большие глаза и дернул подбородком в сторону кухни. Она понимающе кивнула.
– Ладно, развлекайтесь, а я пока что-нибудь приготовлю на ужин. Надеюсь, ты останешься, Юри. Впрочем, я тебя в любом случае голодного не отпущу, хочешь ты этого или нет, – выдав сию угрозу, она отчалила, прижимая конфеты к сердцу, как любимого ребенка. Интересно, если бы ей предложили выбор – конфеты и деньги или я, что бы она выбрала?
– Добро пожаловать в мою святыню! – торжественным жестом я распахнул перед ним дверь. Юри резко замер на пороге.
– Боже мой! Виктор, тебя ограбили! – испуганно вскрикнул он, хватаясь за мобильник. Что он собирался сделать? Звонить копам или сфотать и выложить в инсту в тегом #мои_розовые_очки_треснули?
Я смерил его скептичным взглядом. Ну да, у меня небольшой бардак, ну и что?
– Моя комната всегда так выглядит.
– Боже мой, как тут мило! – тут же исправился он, осторожно, слово по минному полю, проходя внутрь. Я закатил глаза и закрыл за ним дверь. Он вздрогнул и глянул на нее с таким отчаянием, словно я его в одной клетке с тигром сейчас запер.
– Слушай, я понимаю, что одна твоя кровать наверняка размером с две мои спальни, но ты можешь не так явно это показывать? Извини, не все родились с золотой ложкой во рту, кто-то должен стараться, чтобы получить хотя бы это.
– Я вовсе не… Ох, Виктор, я не имел в виду ничего такого, – его лицо мгновенно стало как у человека, который сейчас расплачется. Хотя, может, он и правда мог расплакаться сейчас, я бы не удивился. – Я прекрасно все понимаю, твой дом замечательный, а комната очень уютная, честно. Просто… Тут не мешало бы прибраться,– он приподнял мой носок, висящий на торшере рядом с кроватью. – Извини. Он очень мозолил мне глаза.
Я лишь смущенно пожал плечами и отобрал носок, запнув его под кровать.
– Мы можем сделать это вместе, – продолжил воодушевлённо Юри. Я покосился на него, потеряв нить разговора.
– Что сделать вместе? Запнуть носок? Без проблем, могу достать снова.
– Да нет же, прибраться! Правда, ты просто не узнаешь свою комнату, если она станет хоть немного чище, и я хочу помочь тебе в этом.
Он смотрел на меня глазами кота из Шрека, а я удивленно пялился в ответ. В жизни не мог предположить, что кто-то когда-то будет умолять меня разрешить прибраться у меня же в спальне. Чудеса да и только, наверное, Кацуки-старшие нарадоваться не могут на такого сынишку.
– Гм. Ну… Хорошо. И с чего начинать? Мне принести тряпку и все такое?
– Погоди с тряпками. Для начала мы начнем с разбросанных вещей. Например, вот тот очень живописно лежащий на шкафу кроссовок, мне кажется, должен быть совсем не там и очень хочет найти свою семью. Зачем ты вообще его туда забросил?
Я лишь пожал плечами и, вздохнув, пополз доставать беднягу. Действительно, найти семью – это очень важно.
Юри попросил разрешения воспользоваться моим компьютером и врубил какую-то заводную музыку, под которую дело пошло куда веселее. Мы кидались друг в друга носками, правда, потом поднимая их и отправляя либо к чистым, либо к грязным, дрались на дуэли пультами, били друг друга подушками… Я умудрился даже связать его свитером пару раз, а он в отместку нарисовал мне закрученные усы вчерашним вареньем. Было действительно круто, если бы все уборки проходили так, то я, пожалуй, мог бы их даже полюбить. Побросав в огромный пакет весь мусор, мы в четыре руки взялись за покрывало, высунули его в окно и потрясли, вытряхивая крошки. Затем та же участь постигла остальное постельное белье, после чего оно отправилось в стирку, а мне наказали принести новое. Мама, готовящая на кухне, проводила меня с кипой белья в руках таким взглядом, словно перед ней инопланетяне приземлились.
– Говорю сразу – я ненавижу пододеяльники, поэтому оно тебе, а мне все остальное, – предупредил я, опустил белье на стол и расстелил простынь.
– Без проблем. Смотри и учись, – усмехнулся Юри и заправил одеяло в этот адский кусок ткани с такой скоростью и ловкостью, что я даже понять ничего не успел.
– Оху…Охренеть, то есть! Ты чертов маг, тебя храмовникам отдать надо!
– Кто-то явно переиграл в компьютерные игры! – дразнясь, он показал мне язык. Вновь в ход пошли подушки, завязалась битва.
Когда с постелью было покончено, а плед висел в саду на веревках и проветривался, мы принялись за одежду.
– Брюки, рубашки, брюки, брюки, брюки… Сколько у тебя брюк вообще, и почему при таком выборе ты почти постоянно ходишь в одних и тех же?
– Они мне нравятся, самые удобные. Эти стремные, но выкинуть жалко, эти малы, эти тоже стремные, вот у этих цвет не очень, у этих дырки какие-то не такие, эти зимние… – начал перечислять я, но Юри остановил меня, замахав руками.
– Погоди, не путай меня. Просто отложи в сторону те, которые тебе малы и которые ты точно не будешь носить никогда и ни за что, я потом отдам их в приюты или раздам бездомным и многодетным семьям.
Вау.
Я с уважением глянул на него.
– Серьезно? Ты первый из моих знакомых, кто это делает. Очень круто, правда. Я могу пойти с тобой, когда будешь их раздавать?
– Разумеется, – он протянул руку и с улыбкой легонько ткнул меня в щеку. – Сделаем добро вместе. А теперь тащи ведро и тряпки.
Спустя примерно три часа мы, потные и уставшие, оглядели идеально чистую комнату и, переглянувшись, одновременно рухнули на аккуратно заправленную кровать, сминая все к чертям.
– У меня руки трясутся, – шепнул я. Юри что-то проворчал рядом – я слышал, как дыхание со свистом выходит из его рта. – Как женщины делают это каждый день, да еще и во всем доме? Им нужно дать медаль, и начну я, пожалуй, со своей мамы.
– Ну, разве что шоколадную.
В повисшей тишине, разбавляемой лишь звуком дыхания и проезжающих мимо дома машин, четко слышно было, как скрипит лестница под чьими-то ногами.
– Мама, – загадал я. – Идет позвать нас есть. Спорим на сотку?
– А больше некому, кроме нее. Ты хитришь, Виктор, – я даже не глядя чувствовал, что Юри улыбается. – Но это хорошо. Хитрым людям всегда легче выжить. Спорим.
– Ты же знаешь, что я выиграю, да?
– Разумеется.
Сидя за столом, мы поглощали обалденно вкусный борщ и не менее обалденную свинину с апельсинами и медом. Накалывая мясо на вилку, я следил за Юри – когда перед нами только поставили тарелки, он смотрел на них очень странным взглядом. Видимо, отвык уже от простой еды, ему дома изыски готовят каждый день, рассудил я и сунул вилку в рот. Он нерешительно сделал то же самое.
– Ну как? – поинтересовался я, пережевав и проглотив. Помню же, что он любит кацудон. Кацудон – это, по сути, свинина, следовательно, свинина на ужин в тот самый день, когда он пришел в гости – далеко не совпадение, а мой с мамой хитрый план. Я так ей и заявил однажды – когда придет Юри, приготовь свинину, а я его как-нибудь задержу на это время. – Извини, японские рецепты нам пока неподвластны, так бы сделали твое любимое блюдо.
Кажется, он разгадал наш план, потому что посмотрел с благодарностью.
– Это потрясающе, спасибо. Вы готовите невероятно вкусно.
Мама засмущалась. Стоп, что? Она и так умеет?
– Вы сегодня прибирались, ребята, или это у меня были галлюцинации от запаха?
– Так точно, сэр, – отрапортовал я. – Зайдешь в мою комнату – упадешь, отвечаю. И на этот раз вовсе не из-за жирного пола!
– Жирного пола? – медленно повторил Юри. – Кажется, мне лучше об этом не знать.
– Мне тоже так кажется.
– Эй! Ты должен реагировать, когда другие люди плачут!
– Я отреагировал: закатил глаза.
Главная героиня на экране билась в истерике от горя, а я – от смеха. Юри ворчал под боком, хлюпал носом и втихую подъедал мою часть мороженого.
– Ты знаешь, что ворам раньше руки отрубали? – поинтересовался я, перехватывая его ладонь и щипая кожу. Он ойкнул и выдернул ее.
– Подумай, хочешь ли запачкать свой впервые чистый пол моей кровью, а потом оттирать ее. Предупреждаю – она очень нелегко оттирается.
– А ты знаешь по личному опыту?
– Виктор, ты балбес. О господи, нет, она не может умереееть…
И да, он снова умудрился подарить мне один из лучших дней в моей жизни. Чертов маг!
Утро началось с того, что какой-то придурок решил резко тормознуть прямо перед моим окном, и от этого мерзкого визга мои глаза распахнулись сами собой.
– Шесть тридцать, и день начинается с тебя! Нивея мэн, бла-бла-бла, – продекламировал я сонным голосом и, вытянув пятку из-под одеяла, пару раз поднял ее в воздух, после чего решил, что зарядки с меня на сегодня хватит, и спрятал обратно. Сладко зевнув, я повернулся набок и уставился на чужое спящее лицо.
А, ну да. Юри же остался у меня на ночь.
Вчера у нас разгорелся нешуточный спор по поводу того, кто же будет спать на полу, а кто на кровати. Кровать была маленькой, и мне казалось, что вдвоем на ней никак не уместиться, да и Юри наверняка чувствовал бы себя неудобно со мной в одной постели. Мама притащила непонятно откуда добротный матрас, мы застелили его мягким пледом, накидали подушек и замерли в нерешительности. Я утверждал, что Юри гость, а гостей спать на пол ссылать нехорошо, он спорил, что вполне неплохо поспит на полу и вовсе необязательно ради него идти на такие жертвы, но в итоге все оказалось бессмысленным – мы так увлеклись просмотром фильмов на ночь, что оба задрыхли на кровати прямо поверх одеяла. И теперь я лежал и смотрел на его спокойное, умиротворенное лицо.
Оказывается, он дергает носом во сне. Какая прелесть, хах. Будет, чем его подколоть. Не удержавшись, я осторожно взял мобильник и, отключив звук, сфотал его пару раз, после чего лег обратно и продолжил наблюдать.
И как-то непроизвольно с ресниц мой взгляд уполз на губы. Интересно, если я его сейчас поцелую – просто ради эксперимента, разумеется, – он проснется? Я приподнялся на одной руке и навис над ним, уже морально настроившись…когда в мою дверь громко постучали.
– Ты вставать собираешься? – мама, судя по голосу, проснулась только ради того, чтобы сказать мне это. Я еле слышно чертыхнулся и откатился от Юри подальще. Момент был упущен.
Несмотря на то, что сегодня царствовала суббота, мне пришлось взять утреннюю рабочую смену, чтобы подменить одного из коллег, поэтому и пришлось вставать в такую рань. Впрочем, лишние деньги никогда не помешают, а за помощь тот обещал поделиться процентом со своей месячной выручки.
Теперь на повестке дня был лишь один вопрос – что делать со сладко спящим Юри? Не будить же его так рано, но и проснуться в одиночестве в чужом доме – тоже так себе удовольствие, по себе знаю. Впрочем, выбора не было, и я решил, что, если он сам не проснется к половине восьмого, я напишу записку, предупрежу маму и оставлю его досыпать.
Мама ушла спать дальше, поэтому завтрака явно ждать смысла не было. Пришлось разбираться самому. Зевая, я включил чайник и заглянул в холодильник, за неимением лучшего вытаскивая вчерашнюю свинину и сыр, ломтики которого уложил на кусок батона. Чем не завтрак?
За час я успел поесть, побриться – хоть мои почти невидимые белесые волоски и так росли невероятно медленно, я все равно чувствовал себя крутым, когда делал это, -одеться, пожаловаться Крису в ВКонтакте на то, как же не хочется на работу так рано, и даже поиграть в игрушку на телефоне – а Юри все продолжал спать. Ладно, сам виноват.
Я достал из письменного стола стикер, быстро написал о том, что ушел на работу и скоро вернусь, приклеил его на дужку очков этого сони и вышел из комнаты, обернувшись на пороге.
Идиллическая картина.
Все же люди похожи на снежинки – каждый особенный и уникальный, но по утрам нужно счищать их со своей дороги.
Я ненавидел эти утренние толпы спешащих куда-то людей. Радовало лишь то, что я пока еще не опаздывал.
На работе меня ждал сюрприз, и не сказать, что приятный.
– Витюша, наконец-то ты пришел! Не могла дождаться момента, когда увижу твое обалдевшее лицо!
Мила была одета в точно такую же, как и моя, униформу, только с юбкой, и ожидала меня почти у самого входа, лучась довольством. Нет, нет, это не может быть правдой, не так ли?..
– Что ты тут забыла?
– А ты не видишь мой супермодный наряд, что ли? – она цокнула языком и крутанулась вокруг своей оси. Я наблюдал, как юбка колышется вокруг ее бедер. Со стороны столиков раздался пошлый свист.
– Прекрати, ты нас всех позоришь! – зашипел я, дергая ее за руку и утаскивая в помещения для персонала, не обращая внимания на выкрики за спиной в стиле «Настоящий самец, взял и унес!».
Впихнув ее внутрь, я скрестил руки на груди, стараясь выглядеть как можно более угрожающе. Но на Милу никогда такие штучки не действовали. Иногда казалось, что она не боится никого.
– Почему ты пришла работать именно в это кафе? Почему не в какое-нибудь другое?
– Если ты не заметил, Витечка, это кафе находится ближе всех к школе и моему дому, – снисходительно пояснила она, разглядывая свои ногти. – Еще вопросы?
– Начерта тебе работа, если родители и так тебя неплохо обеспечивают?
Она вздохнула и поправила юбку.
– Что за анорексичка носила ее до меня?… А, ну да, работа. Видишь ли, у меня в жизни наступила черная полоса – с парнем рассталась, поссорилась с родителями, и они заявили, что теперь я должна вносить вклад в общий бюджет, раз такая умная. Вот и… Пришлось. Ну как, жалко тебе меня? Мне вот себя – очень.
Я пожал плечами. История меня не впечатлила.
Мила ударила меня по руке.
– Когда я страдаю, мне нужно утешение.
– Когда ты страдаешь – это и есть моё утешение, – парировал я и, увернувшись от ее пинка, вылетел наружу.
– Паразит! Ничего, мне еще повезет – и тогда отольются кошке мышкины слезки! – крикнула она мне вслед.
– Нет такой штуки как везение, есть только действие. И прямо сейчас ты действуешь мне на нервы.
Да уж, утро добрым не бывает.
– Заказ на третий столик… О, опять она. Витя, как раз для тебя работенка.
Я повернулся – посетительница за столиком у окна грустно пила кофе и складывала из салфеток оригами.
Эта женщина, Марта, приходила сюда почти каждый день, брала одно и то же и вечно ждала своего друга Романа, с которым, как она сама говорила, у них был головокружительный роман, после чего смеялась со своей шутки минут пять. Насчет романа я не был уверен, но то, что этот парень вечно опаздывал – неоспоримый факт.
Сегодня она была какой-то подавленной и даже вместо своего привычного омлета с ветчиной взяла кусок Наполеона.
– Торт? Как же ваша диета? – улыбнулся я, расставляя перед ней тарелки. – Хотите что-то еще или подождете друга?
Она приуныла еще больше и, схватив кусок торта руками, буквально вгрызлась в него.
– О, знаешь, тут грустно вышло… Он бросил меня и ушел к другой женщине.
– Сочувствую.
– И у нее есть член. Да, тут мне нечем крыть.
Я даже не нашел, что ответить, и лишь молча смылся с горизонта.
– Эй, официант, – за пятым столиком сидел мой школьный знакомый Дима. Его длинные волосы, вечно собранные на макушке в дурацкий хвостик разноцветной резинкой, я узнавал буквально за километр. Мы не то чтобы были неприятелями, но и особой любви друг к другу не водилось – когда-то он встречался с Софией, за что я сломал ему нос, который сросся криво и до сих пор напоминал об этом всем своим видом.
Он щелкал пальцами поднятой в воздух руки, словно пытался что-то вспомнить.
– Официант! Мой лосось по вкусу как курятина!
– Очень странно, потому что это свинина, – заметил я, подходя и скрещивая руки на груди. Слишком много свинины в моей жизни последнее время.
Он сдулся. Я мысленно показал ему средний палец.
– Чего ты тут делаешь в субботу утром?
– А что еще я могу делать в кафе? Где мой тост? Я уже придумал, как лучше сформулировать это в книге жалоб. Я сижу и жду, ты забыл про меня? Память подводит? – кажется, он был чем-то раздражен. Да что за день такой сегодня? День ужасного настроения и стремных вестей?
– У меня плохая память на лица, которые я больше не хочу видеть, уж звиняй, – развел я руками и уже привычно дал стрекача.
Время тянулось невероятно долго.
Двери в очередной раз открылись. Я оторвался от написания заказа, посмотрел на порог – и едва не выронил ручку.
Юри, помахав мне, совершенно спокойно сел за свободный столик в углу. Удачный выбор для человека, желающего видеть всех, но в то же время для остальных не быть на виду. Мила, протирающая задницу у кассы, тут же ринулась к нему.
– Эй! – вскинулся я и успел ухватить ее пояс. – Помедленнее, дамочка, это исключительно мой клиент!
– Твой клиент перед тобой, сидит и ждет, когда ты запишешь его заказ. Кто успел – тот и съел. И не хватай девушек за одежду, извращенец, – мило улыбнулась она, нарочито аккуратно освободилась от моей хватки и походкой от бедра направилась к Юри. Сучка.
– Ох уж эти женщины, – вздохнул посетитель, про чей заказ я почти забыл. Я кивнул.
– И не говорите. Так, значит, поменьше бекона?
К Юри я сумел пробиться лишь после того, как отдал Молочнику бумажку с заказом, разнес три подноса на разные концы зала и заменил упавшую вилку у ребенка, отчитываемого за что-то родителями. Подойдя к нему и опершись о стол, я слегка перевел дух. Юри с интересом смотрел на меня, покачивая кофе в чашке.
– Тебе идет эта форма.
Ок, это определенно было совсем не то, что я ожидал услышать. Наверное, надо было начать с «привет», нет? Но так мне нравилось даже больше.
– Эм, спасибо?
– Не смущайся, я не заигрываю с тобой, просто констатирую факт, – он улыбнулся и склонил голову набок. – Ну, может быть, совсем чуть-чуть заигрываю. Самую капельку.
– О да, теперь я точно не стану смущаться. Но мне понравилось, – усмехнулся я. – Я задал этот вопрос уже трем людям за сегодня и он мне ужасно надоел, но все же – что ты тут делаешь? По-моему, это кафе немного… – я замялся, пытаясь подобрать определение.
– Не моего уровня? – угадал он. Я кивнул. – Виктор, ты постоянно пытаешься выставить меня каким-то снобом. Я такой же обычный человек, что и ты.
– Не считая того, что тебе на обед подают фруктовое парфе, а твоя комната размером с это кафе? Разумеется, ты точно такой же, как я, – я заметил, что он начал хмуриться, и поспешил разрядить обстановку:
– Извини. Надеюсь, Мила не сильно тебе докучала?
– У нас вполне теплые отношения, так что нет, всего лишь пожаловалась на тебя и свою жизнь.
– Как вообще получилось, что вы знакомы? Я был в шоке, когда увидел ее на фото в твоем инстаграме.
– О, ты смотрел мой инстаграм? – он удивленно округлил глаза и отпил кофе. – Я тут же начал вспоминать, нет ли там чего-нибудь неприличного… А Мила – моя старая знакомая, наши семьи тесно общались раньше, но сейчас их дружба как-то охладела, и мы с ней редко видимся. Она хорошая, правда, влюбляется постоянно в каких-то идиотов, а потом расстраивается.
– Действительно, – пробормотал я. – Видимо, это единственное, в чем мы с ней похожи.
Юри помолчал, глядя на свою чашку. Когда я уже хотел извиниться и отойти, чтобы работать дальше, он перевел задумчивый и какой-то грустно-усталый взгляд на меня.
– Ты все еще о ней думаешь?
– Прости?
– О той девушке, про которую ты мне рассказывал. Которая поступила с тобой как последняя тварь – ты все еще любишь ее?
Я задумался и поймал себя на мысли, что за последние недели вспоминал о ней всего пару раз, и то – вскользь, без особого тепла, и уж точно не думал в романтическом плане, как когда-то. Если честно, это было облегчением. Я хотел забыть о ней. Действительно хотел.
– Думаю, нет. Я вспоминал ее пару раз, но без какого-то… такого умысла. Пожалуй, даже наоборот.
– Наоборот? – уточнил Юри. Мне показалось, или он был доволен?
– Ну, что-то вроде «Я выиграю соревнование, и пусть она локти от досады кусает!».
– Подсознательно ты все еще хочешь привлечь ее внимание.
– Вовсе нет!
– А если привлечешь, и она попросит у тебя второй шанс – кто знает, что ты ей ответишь.
– Разумеется, я ей откажу! – я сердито хлопнул ладонью по столу. – Она буквально вытерла об меня ноги, а у меня тоже есть гордость.
– И только поэтому? – Юри вздохнул. – То есть, если бы не твоя задетая гордыня, ты бы согласился?
С каждой секундой этот разговор раздражал меня все больше.
– Я не понимаю, чего ты хочешь добиться. Я действительно любил ее, и теперь мне сложно перестать это делать, не думаешь? Если бы она не оказалась такой… То есть… – я запутался в словах, вздохнул и замолчал, чтобы не сделать ситуацию еще более неудобной. Но, кажется, Юри все додумал за меня.
– Просто разберись в себе, Виктор. Пожалуйста. Я пойду, спасибо за кофе, сдачу можешь оставить себе, – он, не дожидаясь счета, кинул деньги на стол, резко поднялся и, не оборачиваясь, прошел к выходу, перебросившись по пути с Милой парой слов. Я стоял, глядя ему вслед непонимающим взглядом, и чувствовал себя так, словно он выплеснул этот чертов кофе мне прямо в лицо.
========== Глава 8. О предательстве и гордости ==========
Притворюсь, что ты совсем неинтересна мне, и отведу свой взгляд.
Я понимаю,
Что рискую всем.
Лишь окинув тебя взглядом, о да,
Я понял, как ты отличаешься от других.
Оглядываюсь
и понимаю, что удача улыбнулась мне.
Мы больше не будем сталкиваться взглядом?
Не будем общаться? Не будем любить?
Возвращение к реальности причиняет боль, рвет на части.
Это все изменится? Это возможно изменить?
– Жизнь становится хуже всякий раз, когда может. У жизни в резюме среди особых умений сказано: «Отлично умею делать хуже».
– Ты, как всегда, ждешь самого худшего!
– Да? В моём резюме сказано: «Отлично умею ждать худшего».
Географичка что-то монотонно бубнила – кажется, про конец света. Какое отношение это имеет к теме занятия? Ой, даже не спрашивайте. Но плюсы в этом определенно были – Крис всегда приходил на географию в мой класс, мы садились на задние парты и развлекались как могли, а преподавательница не заметила бы, даже если на ее пару пришел бы медведь, какой уж там один левый ученик.
Но сегодня мне было не до развлечений. После ссоры с Юри прошло два дня, и я никак не мог отделаться от мысли, что потерял что-то очень и очень важное – что-то, делающее меня мной. Никак не мог полностью смириться с тем, что больше не будет многочасовых разговоров по телефону, шуток, подсказок и советов, рассказов и прогулок, мягкого голоса Юри, его улыбки и смеха. Его присутствия.
Вик-чана я тоже вряд ли увижу, и уж тем более не поеду с ними на горячие источники. И план мой, само собой, тоже разрушился под корень.
Но самое обидное – я даже не понял, из-за чего все это произошло. Пытался и звонить, и писать – Юри упорно отклонял все мои попытки с ним связаться, адреса его я не знал – когда в первый и единственный раз ехал к нему – был в отключке, назад – думал о чем-то и не глядел на дорогу. Даже названия гимназии он не говорил, а их в городе насчитывалось несколько.
В общем, полнейший тупик.
Кто бы мог подумать, что такая глупая, по моему мнению затея станет едва ли не делом всей жизни, а такой раздражающий до скрежета в зубах в начале общения человек – тем, без кого жизнь поблекла и потускнела.
География, к счастью, была последним уроком, и после нее нам с Крисом пришлось разойтись – его ждал электив, а меня – мама дома, чтобы пройтись по магазинам и присмотреть мне новую одежку. Однако этим планам не суждено было сбыться – когда я получил куртку, мобильник звякнул оповещением о новом сообщении.
Я покосился на экран и едва не выронил рюкзак. С номера Сони, который я когда-то выучил наизусть до последней циферки, было отправлено всего одно предложение. Юри бы назвал это безграмотностью: «Привет я хочу поговорить это очен важно приходи к моему подезду после школы целую».
Я проморгался, но сообщение не исчезло. Она хочет поговорить? Сейчас? Неужели решила вернуть отношения?
А ведь с Юри мы поссорились как раз из-за этого… Он словно чувствовал, что произойдет что-то подобное, и теперь я стоял на перепутье, не представляя, что же мне делать.
Впрочем, чего я беспокоюсь, решил я, возможно, она и правда хочет поговорить, а я хотя бы смогу спросить ее, почему она так поступила. С этой мыслью я надел куртку, закинул рюкзак на плечо и, откопав в памяти нужный адрес, быстрым шагом покинул территорию школы.
