Текст книги "Омут. Книга третья. Круговорот"

Автор книги: Владислава Черкашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Я честно делала попытки освоить физику, но точные науки определенно не для меня. Или я не для них.

Почти перед самым звонком Артем возник близ моей парты.

– Не против, если я сяду? – деликатно попросил.

– Нет, – как-то безразлично пожала плечами.

По правде говоря, мне было глубоко фиолетово, что творилось вокруг – лишь бы до вечера дотянуть. Как странно. Появился шанс прожить жизнь совсем по-другому, причем в прямом смысле этих слов. И от меня одной зависело как именно я собиралась прожить ее. Что обычно делают люди, если все их прошлое стирают ластиком и говорят: «Эй, ребята, вот вам белый лист – пишите на нем что хотите»? Выбор тяжел.

Последним уроком была литература. На этот раз Артем без лишних слов уселся рядом. У него как-то незаметно вошло в привычку всегда быть поблизости. Не представляю, кем он себя возомнил.

По дороге домой, а Артем естественно провожал меня, парень стал рассказывать о группе, в которой играет. И даже пригласил меня на ближайшую репетицию – сегодня вечером. Мне всегда нравилось общаться с деятелями культуры в живую, так что, с секунду подумав, я согласилась, но с условием, что должна вернуться домой до девяти часов.

– Комендантский час? – недоверчиво усмехнулся он.

– Ну, что-то типа того, – ответила я и скрылась в подъезде.

На репетиции меня познакомили с полным составом группы, стоит заметить, он почти не совпадал с тем, что был в той реальности. Да и играли они не только панк-рок, а в принципе жили одними экспериментами, все время сочиняя что-то новое. Сперва, казалось бы, каламбур или сочетание не сочетаемого, но как только они собрались и принялись хвастаться своими песнями, я реально в них поверила. Итак, знакомьтесь:

1. Под этим номером я самовольно решила поставить Артема, который играет на бас-гитаре.

2. Петр – классный барабанщик. Его я помню, это тот самый парень с большим тоннелем в правом ухе и дредами на голове, а смуглая кожа делала его еще больше похожим на африканского мальчика.

3. Санек, как звали его все вокруг, играет на сентизаторе. Специально для меня сыграл «Лунную Сонату».

4. Дэн – один из вокалистов, поет в стиле гроув???????????????????????????????????????????????????????

5. Роман играет на соло-гитаре.

6. Стас – очень любопытный экземпляр, так как играет на аккордеоне, не во всех, конечно, песнях, но все равно крут.

7. Кира стояла у истоков группы, играет на скрипке и учится на джазовой трубе.

8. Кристина – призванная оперная певица, к тому же занимается пением с самого детства.

9. Светка – ее не было, говорят, она вообще любит прогуливать.

Вместо этой самой последней участницы, чье место почти вечно являлось вакантным, с ними пела я. Ребята намучились в поисках новой солистки, но место будто проклято.

И все же было приятно, когда мое непрофессиональное пение похвалили. Мне импонировало то, что их песни были на английском языке. Время пролетело незаметно. Проведенные с ребятами часы показались секундой – бывает же такое. Но вдруг мой взгляд случайно упал на наручные часы Стаса, и меня словно обухом по голове шандарахнуло. Срочно бежать домой, уже без десяти минут девять.

Мое молниеносное появление бабуля восприняла нормально. Она свыклась с мыслью, что каждый день я закрываюсь в комнате в районе девяти часов и, по собственной выдуманной легенде, смотрю любимый сериал или телешоу. После я выхожу из спальни и желаю своей старушке спокойной ночи. Так что в этот раз она ни капельки не удивилась, что я примчалась. Скорее, была поражена тому, что я чуть было не опоздала.

Парень сидел в кресле, что стояло в самом углу у окна. Это было старое кресло, которое переезжало с нами не помню сколько раз… Ха, а ведь точно – откуда мне помнить. В любом случае, Тим сидел как каменный Давид Микеланджело??????????????, который в принципе стоит, но сходство с живым парнем однозначно присутствовало. На мое появление он слабо отреагировал, будто спал с открытыми глазами.

– Прости, я опоздала, – замялась на пороге собственной спальни, на ходу бросила сумку близ стола.

– Важные дела? – поинтересовался он.

– Да не очень, – призналась я.

– Что ж, тогда и не будем об этом, – мощно выдохнул и встал, – куда сегодня? – обожаю его таинственное и одновременно игривое лицо в такие эпизоды.

– Как на счет Лас-Вегаса? – у меня было непривычно хорошее настроение.

– Хм, – театрально задумался он, – а какой день?

– Конец восьмидесятых, – начала я, – шестнадцатое апреля, – сказала наугад.

– Один момент.

С последним звуком исчез, но тут же появился с шикарным черным платьем в чехле и пакетом с косметикой, как-никак я же должна выглядеть старше своего возраста. После минут колдовства, я стала похожа на двадцатипятилетнюю мадам.

– Прекрасно, – я впервые в жизни накладывала себе такой грим, притом, что за мной пристально наблюдал Тим, словно изучая каждый жест.

На протяжении всей ночи мы кутили, скорее, просто развлекались только с безалкогольными напитками в различных казино. Я выиграла кучу денег на рулетке, потому что Тим останавливал время, перемещал шарик в нужную ячейку, и я становилась победительницей. За ночь я ни разу не вспомнила об Артеме, его группе, лицее и прочих одноклассниках, зато помнила о милой бабуле, которая к моменту моего возвращения будет сидеть дома и заниматься мирскими делами. Естественно, выигранные деньги домой я не взяла, Тим пожертвовал их в фонд защиты дикой природы. В мою коробку попала лишь одна фишка из казино.

В сокровищнице, что таилась под моей кроватью с каждым разом становилось все больше и больше маленьких и не очень мелких деталей. Казалось бы, крошечная мелочь, а посмотришь на нее и все сразу же вспоминается. И одновременно с этим, все, что у меня осталось от прошлой жизни – кошмары вместо снов.

9

Я стояла перед руинами Академии, жалкое зрелище. В стенах, где раньше в юные головы методично вкладывались знания, сейчас процветали плющ и сорняки. Один плюс – появилась территория для жизни всяких зверюшек. Только одна из башен стояла, фактически не тронутая временем. Я встала на первые ступени, оглянулась назад. Вспомнилась строчка из первого стихотворения цикла «На поле Куликовом» А. Блока – «закат в крови».

В помещениях закат смешивался с грязными оттенками коричневого – конечный цвет скверный. Ноги сами завели в ту самую комнату, где когда-то жила Шарлиз. Я осмотрелась по сторонам. Уныние охватило меня с головой. В одной из стен была прорешина, сквозь которую пробивался грязный бежевый свет. Собственно, он был единственным источником освещения.

Посреди комнаты стояла старенькая стремянка. А прямо над ней с ржавого крюка свешивался вполне новенький канат, выполняющий функцию виселицы. Неведомая доныне внутренняя сила управляла всеми моими движениями. И эта энергия подталкивала изнутри вперед. Какое-то спокойствие поглотило меня. Осторожно, никуда не торопясь, я стала подниматься по ветхим, но достаточно крепким ступенькам. Шаг, скрип, шаг, скрип, шаг, петля… Мощный грохот со стороны лестницы.

Я резко подпрыгнула и проснулась. В этот раз без криков или воплей, даже бабуля с утра удивилась, что ночь прошла спокойно. Вместо завтрака я взяла несколько бутербродов с собой в комнату и кружку зеленого чая, но есть не стала.

Однако же такими темпами у меня все шансы сойти с ума. Некоторые ученые считают, что сны это отображение желаний, которые скрыты в подсознании. Не знаю, так это или нет, но моими пора научиться управлять.

Весь долгий день я провела в тщетных попытках найти способ управления. Потом вдруг вспомнила, что в прошлый раз моя способность перешла на новый уровень благодаря… жалкому камешку, который был искореженной фигуркой, изображающей меня. Здесь все намного сложное. Я старалась сделать так, чтобы бабуля уснула, но она это сделала своими силами, когда легла в свою кровать ближе к ночи.

Боги, кто я теперь? Или что. Моя кровь здесь имеет какое-нибудь значение или это просто кровь? На днях бабуля упоминала, что планы родителей изменились и они приедут только к середине октября. Не страшно с одной стороны, а с другой – кто они здесь? То, что обычные люди, это и ежу понятно, но кем у них родилась я? У меня всегда было много вопросов, а ответы давать по большинству некому.

Я продолжила тренировать способность и на следующий день прямо на уроках. На первом уроке – истории – мне и стараться особо не надо было, все и так спали как суслики. Более или менее проснулись на ОБЖ, когда учительница заставила нескольких парней примерить противогазы и весь класс смеялся до коликов в животе да валялся под столами. А вот на литературе, когда Юльча вышла к доске читать биографию Чехова, я сосредоточила все свое внимание на ней. И вдруг в какую-то долю секунды я почувствовала, что начинаю засыпать, но и объект – Юльча начала кумарить прямо стоя у доски. Что ж, это уже что-то. Так просто я не сдамся. Я решила представлять, что некая энергия находится между моими ладонями, когда я друг напротив друга в вертикальном положении – так стало намного проще. Все же самовнушение – великая вещь!

На биологии наша молодая, но до ужаса скучная учительница, заснула, когда вела перекличку. В этот раз я отключилась всего на полминуты. За короткий срок я умудрилась показать ей фейерверк на карнавале Рио-де-Жанейро. Последней у нас была математика, на которой Аня уснула, сидя перед преподавательницей. И в этот раз мне не понадобилось засыпать, я просто представила, что вот она сейчас уснет и будет видеть статую Свободы. Глаза закрыла на секунду, резко сомкнула ладоши, что находились в вертикальном положении, затем открыла очи, а Аня продолжала спать, как бы Лизхен ее не щипала. Наконец Екатерина Андреевна громко хлопнула классным журналом о парту. И тогда девушка встрепыхнулась и быстренько отошла от сна. Пожалуй, желание нагадить подходящий стимул для развития и управлением «ненормальности».

Вечером Тим появился как обычно. Я решила не посвящать его в мои успехи. В этот раз мы путешествовали на воздушном шаре в середине XIX века. Ветер дул в нужную сторону. Шифоновый шарфик на моей шее чудесно развивался. В корзине были только мы вдвоем, но больше никого и не нужно было. С собой у нас было немного съестных припасов. Давно известный факт – на свежем воздухе аппетит обостряется. Тим успешно справлялся с управлением. А я жалела только об одном – фотографировать нельзя было, только смотреть.

Закономерность действительности – чудный вечер, кошмарная ночь. «Принцесса днем, в ночи урод» – как в мультфильме про огров.

По ночам мне стали снится целые циклы. Будто я иду по коридору, но одновременно с этим возникают параллельные сновидения. Как только я чувствую, что нахожусь на грани, моментально просыпаюсь. Без криков. Наконец-то научилась себя контролировать.

Сентябрь подходил к концу. То был поистине тяжелый и насыщенный месяц. Кошмары, лицей, путешествия во времени с Тимом. Где мы только не были… Мой некровный старший брат давал мне полную свободу выбора. Премьера мюзикла «Кошки» на Бродвее, купания с дельфинами во Флориде, час на Лондонском Колесе обозрения, прогулки на лодке по полузатопленной Венеции, и вновь жареные каштаны, итальянское мороженое, бразильские карнавалы и прочее и прочее.

В лицее прошел праздник «Мисс Осень». Мероприятие максимально подходило для тех, кто давно не высыпался… Не без моей помощи, конечно. Знаю, жульничество – это не хорошо, но иначе мерзкая Юльча бы выиграла. К тому же она танцевала вальс с Артемом, который строил из себя Отелло каждый раз, когда близ меня появлялся Егор. А последний только из-за того, чтобы позлить кого-нибудь, ошивается вокруг либо делает гадости. Новой мисс стала ученица десятого класса, а Юльча заняла четвертое или пятое место – не призовое. Через полторы недели предстоял День Учителя. Забавно, что я знала весь сценарий заранее. Артем долго уговаривал принять участие в празднике, но у меня не было настроения веселиться. Скоро должны были приехать мои родители, и я еще пока не знала, какую стратегию выбрать в общении с ними.

Как-то вечером я приняла оживляющий душ, высушилась и переоделась в ночную сорочку, поверх надела халат, мягкие бежевые тапочки на ногах. Моя старушка смотрела какую-то мыльную оперу по телевизору.

– Спокойной ночи, – пожелала я.

– Спокойной, дорогая, – молвила она, лениво зевнув.

В моей комнате на своем привычном месте – в кресле в углу у окна – в ожидании меня сидел Тим. Он был в несколько раз мрачнее, чем обычно. С первых секунд во мне поселилась тревога, которую парень развеял своей новой задумкой – я ему дату, а место он выбирает сам. Я легко согласилась. Задумалась всего на долю секунды, а затем назвала дату. Молодой человек исчез, но, как всегда, тут же вернулся с необходимой одеждой.

Он переместил нас на величественный корабль, который отправился несколько часов назад, мы же появились ближе к вечеру. Живая музыка, хорошо одетые люди, мы находились в первом классе, остальных я попросту не видела, так как они размещались на нижних палубах. Пару часов я допытывалась у Тима, на каком мы корабле или лайнере – я слаба в мореходной терминологии. В любом случае, парень упорно не говорил названия. В конце концов я бросила всякие надежды узнать истину и просто наслаждалась всем от всей души.

Мы ужинали. Блюда были неописуемо вкусные, сейчас даже тяжело рассказать, из чего они были. За соседним столиком две дамы преклонных лет обсуждали «Титаник» и все последние новости да слухи. Мне эти слухи не казались свежими, однако же уши я навострила, пока невольно не поинтересовалась у них.

– Простите, леди, вы не подскажите, на каком мы корабле? – мое обращение сильно напрягло Тима.

В ответ дамы кокетливо захихикали. Но я объяснила, что слова мои вполне серьезны.

– Милая, мы на «Титанике», – дружелюбно, но при этом как умалишенной, промолвила одна из женщин.

– Что?! – вопросила я у Тима.

Его лицо неприятно исказилось и в мгновение ока мы оказались в моей спальне.

– Что это было? – я была потрясена.

– Ты меня спрашиваешь? Между прочим, дату ты назвала. И уж прости, что ассоциировалось, то и вышло, – шепотом негодовал он.

– Мы должны вернуться обратно! Мы должны спасти их, – вопила я.

– Тише, – широкой ладонью заткнул мне рот, – их не спасти. Они встретились с айсбергом почти сто лет назад, а ты говоришь спасти.

Отдернула его руку от своих губ.

– Но мы же можем спасти их, – упрямо настаивала я.

– Нет, не можем, – сказал, как отрезал.

– С твоей способностью мы можем все, – упрямая, как баран.

– А ты не думала, что все те люди были на корабле не случайно? Ведь из них выживут только единицы. Испытания нужны…

– Но не такие же! – перебила.

– Согласен, но я ничего не могу…

– Как так случилось, что ты принадлежишь им? – я многозначительно посмотрела вверх.

– Хороший вопрос, но знаешь, у меня тоже вопросов хватает, – увильнул от темы.

– Какие же? – а я и купилась.

– Ну, вот тебе пример. На протяжение прошедшего месяца я наблюдаю за одним человеком, – активно помогал себе жестикуляцией, – как ты объяснишь, что ты выбираешь те же самые дни, которые и он?

– А что он такого делает в эти самые дни? – решила уточнить.

– Меняет историю. Спаси мы пассажиров «Титаника» кто знает, как бы потом все сложилось. А здесь один человек делает так, что молодая пара погибает, не успев родить на свет Божий человека, который мог стать отличным ученым.

– О ком ты говоришь?

– Ты возможно не помнишь, но была в Академии очень хорошая преподавательница по физике и астрономии. Помимо всего прочего она была немецким Профессором и Михаэль с Эйвери были под ее присмотром. В этой реальности она не родилась, по причине, которую я тебе уже объяснил.

– И это сделал какой-то человек – кто он? – я все еще была мощно поражена.

– Я не могу сказать. Не сейчас.

– Я все равно считаю, что мы могли… можем, – исправилась, – им помочь… – тихо пролепетала я.

– Боже, Эля! – взвыл парень, – сейчас мы говорим на разных языках.

Он вздохнул и собрал в охапку вещи, которые я нехотя стянула с себя.

– Куда ты деваешь всю эту одежду?

– Складываю в твой шкаф в Академии, – на автомате ответил он.

Я видела, что он готовился уйти, но этот раз отличался от предыдущих.

– Ты вернешься? – как-то вяло, обиженно и испуганно в один момент.

– Не знаю, – жестко бросил он и исчез.

Это было начало конца.

10

Обычно окружающим плевать на остальных. То есть не так. Нет. Не окружающим, а просто людям. Их не волнует никто, кроме них самих. Разве что мать может переживать за свое дитя да и то не понаслышке знаю, что не всякая мама способна на такие чувства и эмоции. Отчасти я тоже становлюсь такой – в этой неправильной реальности.

С того дня как Тим ушел – если так можно выразиться – прошла неделя. Все семь дней я не ходила в школу, я заболела. И не подумайте, я вовсе не симулировала. Просто во мне словно выключили что-то: я не ела, не спала, не меняла пижаму на другую одежду. Все, что я делала – бесцельно сидела в том самом кресле в углу у окна, что так любил Тим. Время от времени ко мне заглядывала бабуля, приносила пищу и воду, но я только пила – не потому что хотела пить, а потому, что нужно было поддерживать организм иначе бы моя старушка насильно впихивала в меня еду.

Мой взгляд устало лежал на подоконнике, а там за окном продолжалась жизнь. Прошедшую неделю я думала. Думала о многом и малом, разном, чужом, далеком и близком, родном… Никак не могла поверить, что все настолько изменилось, что теперь я чужая среди своих, но не своя среди чужих. Так как «чужих» здесь в принципе нет. Есть только я. Бабуля, родители, одноклассники, кто-то еще, быть может, целая планета. Каждый день кто-то умирает, а кто-то рождается, кто-то женится, а иные разводятся. А я сижу, как монумент, в кресле в углу у окна и думаю обо всем этом – ради чего стоит жить и какова конкретная цена.

На исходе дня жизнь и смерть сближаются сильнее, чем в любое другое время суток. Так день переходит в ночь, огонь в пепел, солнце заменяет луна. Вечный двигатель в действии, он никогда не остановится. Прогресс с регрессом будут продолжать идти рука об руку. Как говорится, ничто не стоит на месте. И мне нельзя.

Я встрепенулась, со смешанным выражением лица обвела комнату глазами, словно слепой стал зрячим. До этого я сидела в положении таком: прижатые к груди колени, обвитые кольцом рук. Но тут я очнулась и встала. Конечности слегка затекли и плохо слушались. Однако ближе к выходу из комнаты ноги окрепли, так что до зала, где шила бабуля, я дошла нормально.

– Твоя клиентка ушла? – охрипшим голосом спросила я.

Сегодня вечером у нее опять была та полная дама, которая кормит бабулю обещаниями об оплате, а сама только заказывает да забирает вещи – видимо, деньги отдавать не собирается. В любом случае, от адресованного ей вопроса бабуля вздрогнула, явно не ожидая моего появления перед ней.

– Да, – тихо и немного удивленно ответила она.

– Я завтра, наверное, пойду в школу, – неуверенно то ли предположила, то ли известила я.

– Хорошо, – все тем же тоном молвила бабуля.

Отчего-то между нами была неловкость. Я неопределенно покивала головой и поковыляла обратно в свою спальню. Из-за бессонных ночей под моими глазами пролегли приличные тени. На свой страх и риск в эту ночь я решила поспать.

Все было как и раньше. Я шла по пустому коридору, причем все вокруг было как-то смазано, словно на моих глазах были мощные линзы. Параллельно с моими шагами шли другие сновидения. Сперва, как я поднимаюсь по стремянке к петле. Шаг. Лежу в ванной с холодной водой и заношу бритву над левым запястьем. Шаг. Обрыв близ водопада, я подхожу к нему все ближе и ближе, но остаюсь стоять сверху, глядя вниз, будто решая падать или нет. И вот вопрос – сама ли я это решала?

Пробуждение. Утро. Одела черные слегка сужающиеся книзу джинсы, черную футболку и на нее темно-синюю толстовку. День предвещал быть холодным, потому поверх толстовки одела черный жилет с капюшоном. Естественно, кеды и сумка были выдержаны в черных тоннах.

День недели был вторник. Среди всех уроков значился английский. Еще на первом уроке Артем поинтересовался, как мое здоровье и не рано ли мне выходить в школу, мол, выздороветь надо. Так же он спросил, почему я не отвечала на его звонки. Глупец. Я ни на чьи звонки не отвечала. Как и сейчас, вместо каких-либо ответов парень получил тяжелый взгляд из-под бровей. После он сидел рядом молча. Пожалуй, я походила на зомби.

– Гримлена?! Соизволила появиться, – с этих слов начался английский язык, причем заметьте, Елена Аркадьевна всегда говорила только по-русски.

Я молчала, просто не реагируя на нее. Уставилась в спину впередисидящего Евгения и хранила тишину, скрестив руки на груди.

– Покажи свою домашнюю работу, – велела женщина без тени усмешки, лишь гневные огоньки плясали в глазах, безразличие ее бесило.

Даже и не знаю, за что она на меня взъелась. Без каких-либо слов передала вперед тетрадь. Учительница даже не взглянула на нее.

– Решила в молчанку играть? – я не то что не взглянула на нее, но даже ни один нерв не трепыхнулся, – поздравляю, Гримлена, скоро ты вылетишь из нашего лицея за неуспеваемость, – моя правая бровь взметнулась вверх, – поражаюсь, как ты в другой-то школе училась, ты же ничего не знаешь, – это было открытое издевательство, которое я игнорировала, – дневник передай! – наконец рявкнула она.

– Зачем? – глухо спросила я.

– О, так ты не глухонемая, – съехидничала она, а Юльча демонстративно захихикала в ладошку.

Помнится, Артем говорил, что учительница по английскому близкая родственница с жирафихой – родная тетя. Однако же милая у них семейка, страшно подумать, какие еще скелеты в их шкафах.

– Дневник давай, – нетерпеливо повторила повеление.

– Зачем? – более громко задала вопрос.

– Затем, чтобы я поставила в него твою отметку.

– Какую? – безразлично, но уточню, что всегда только на английском языке.

– Ту, которую ты заслуживаешь, – ехидно отвечала она.

– Какую? – повторила я.

– Естественно, двойку! – не выдержала Юльча.

– Почему? – все тем же тоном.

– Потому, что я учитель и мне решать какие оценки ставить своим ученикам, – лицемерно произнесла Елена Аркадьевна.

В этот момент я очнулась, будто от клинической смерти. Пусть я по-прежнему не чувствовала физической боли, хоть сверните и вырвите мне руку, я даже внимания не обращу, просто внутри меня – психологическая, если хотите, – боль была в миллиарды раз мощнее. И все же на фоне всего этого, моя гордость взметнулась на поверхность. Я презрительно глянула на женщину, стоявшую у первых парт.

– Вы учительница? – окрепшим голосом начала я. – И что же вы преподаете? Русский язык?

Не знаю, что больше взбесило Елену Аркадьевну – то, что я упорно говорила на английском или то, что я открыла ей глаза. Как бы то ни было, в фурию она превратилась мгновенно, при этом старалась делать вид, что едва сдерживает себя. Впрочем, может оно так и было взаправду.

– А ну сейчас же собрала вещи и пошла вон! – с последними словами указала рукой на дверь.

Не дура, поняла. Встала, закидала учебники, тетрадки и прочее в сумку. К моменту, когда сие действо совершалось, на улице, как говорится, распогодилось. Иными словами, солнце пекло пуще прежнего и воздух был настолько знойным, что люди буквально молили о дожде. Окно, возле которого я сидела, было открыто. Всегда мечтала уйти, эффектно хлопнув дверью. Но здесь было не до спецэффектов. Под пристальными взорами одноклассников и взволнованным – Артема я ловко встала на стул, на котором еще секунду назад сидела. Удивленный вздох замер и с шумом вылетел из уст общественности совместно с моими последними действиями – со стула на подоконник, с последнего на траву под окном. А там дорога домой. В устном народном творчестве было рождено множество поговорок да пословиц, многие из которых сейчас безупречно подходили под ситуацию: «поминай как звали», «скатертью дорожка», «прости-прощай» и так далее и тому подобное.

В общем, в этот день я в лицей больше не вернулась. Вечером классная руководительница позвонила бабуле, но моя старушка, терпеливо все выслушав, объяснила, а, точнее, частично наврала, что у меня большие проблемы, в семье шаткая ситуация – родители то сходятся, то разъезжаются и я, дескать, эту самую ситуацию очень тяжело переживаю. Все-таки у меня золотая бабуля, даже в этом мире. После долгого разговора она не стала у меня допытываться, чего ради ей пришлось лгать. Она вообще не задавала вопросов и меня это вполне устраивало.

Во мне постепенно стал развиваться панический страх ночи. Что скрывает темнота, когда ничего не разглядеть, когда вся грязь и похоть вылезает на поверхность и смешивается с самыми черными желаниями людей…? Страх очень умело парализует. Никогда не знаешь, с чего он начнет – с рук и ног или с головы – остановит мысли, убьет их. Если знать, чего человек боится, из него можно сделать раба до конца дней либо его, либо своих. Пометка моим врагам – я боюсь ночи и тех сновидений, что Морфей не приносит мне, а заставляет делать их самой против моей воли. Как бы сильно я ни хотела остановить их, ничего не получалось. В лучшем случае, в моих снах появлялись другие персонажи, и видение становилось их. В худшем – я просыпалась под собственные не контролируемые крики. Знаю, бабуле это уже надоело, но ни я, ни тем более она абсолютно ничего не могли с этим поделать. Оставалось только ждать, когда придет спасение. Но проблема в том, что я не имела ни малейшего, ни крошечного понятия откуда ждать помощи и ждать ли ее вообще. Сложилось ощущение, что меня просто бросили.

Мой сегодняшний сон был посвящен тому, что меня и вправду бросили, как мешок картошки, в яму. Вокруг были черви, шорохи, чьи-то шептания, мольбы. Вверху оставили небольшое отверстие, в которое светило луна-насмешница. Я была вся в камках грязи, но ни слова об этом кошмаре больше, иначе… Проснулась. Бабуля в кресле за моим столом восседала напротив меня.

– Сегодня у тебя рекорд, – уставшим голосом молвила она, – ты проспала ровно две минуты.

Что хуже: когда ненавидят тебя или когда ты сам не выносишь себя до такой степени, что всеми фибрами своего тела желаешь своей смерти?

– Иди спи, я сегодня больше не засну, – прошептала я.

– Солнышко, согласись, так больше продолжаться не может, – говорила твердым уверенным голосом, – я договорилась со своей знакомой, она психотерапевт…

– Мне не нужен врач, – перебила я, от изумления даже села в один рывок.

– Прошу, не перебивай, – велела, сомневаюсь, что уже моя старушка, – в следующий четверг она выкроила для тебя окно.

– Она что, еще и швея? – дыша, как бык на красную тряпку.

Глупая бабуля – неужели она и вправду верила, что кто-то мне может помочь? С другой стороны, я сама хранила подобные надежды, но в данную минуту, здесь и сейчас я больше чем уверена, что никто, совершенно никто, не способен понять то, что со мною случилось. Возможно, я сама до конца этого не понимаю.

– С каких пор ты стала грубиянкой? – повысила голос, ее спокойствие исчезало, как алиби виновного убийцы.

– Мне не нужен врач, – упорно повторила.

– Эля, я вижу, что с тобой что-то случилось, но не могу понять что именно, – искренне промолвила, – надеюсь, что Софья сможет тебе помочь.

Вместо ответа я, поджав губы, просто покачала головой из стороны в сторону. Но бабуля не обратила на это никакого внимания. Она встала, выключила свет и закрыла за собой дверь. Вот тебе и поддержка родственников в тяжелые времена. Сначала психотерапевт, а потом что – психушка? Ну, спасибо, Тим, ты был так добр ко мне, что не оставил на «Титанике». Уж лучше там, чем здесь.

В лицее с самого моего появления народ беспрерывно шептался за моей спиной. Да и плевать мне на них было. Как я уже говорила, боль физическую я не испытывала, потому, когда Юльча якобы случайно залепила в меня учебником, который она по идее кидала Денису, что стоял в противоположной стороне, я даже не повернула в их сторону головы. Парень, конечно, извинился, мол, недоразумение. Но с каких-то пор я перестала верить в недоразумения, уж простите.

Как ни странно, Артем был рад моему появлению. Быть может от того, что я знала конец этой истории раньше, во мне н даже не колыхнулось желания сходиться………….. с парнем. И опять же, я помнила Джея, каким бы гадом он ни казался, я всячески искала объяснения его поведению. Жизнь – это паутина, что без перерыва вьет паук, и в которую время от времени попадаются мухи, мотыльки и прочие создания.

– Слушай, мы тут с ребятами посоветовались, – прямо на уроке приступил к делу, говоря полушепотом, – Светка у нас вечно прогуливает, искать новую солистку мы уже замучились, может, ты захочешь с нами петь?

Слушала невнимательно, потому до меня не сразу дошло, о чем он ведет речь.

– Ладно, – просто согласилась я.

– Здорово, сегодня у тебя первая репетиция, – широко улыбнулся.

В принципе, Артем ведь не виноват, что в том мире он оказался мягкотелым, что говорится, «ни рыба, ни мясо». Кто знает, может, здесь он нормальный?

– Да, здорово, – согласилась я.

После уроков Артем задержался на другую репетицию – к празднику Дня Учителя. А я пошла домой. Правда, мой путь был не без препятствий.

– Эй, Гримлена! – с левой стороны коридора позвала Юльча, стоявшая с парой девчонок из «б» класса.

На секунду я остановилась, медленно повернула голову и измерила их взглядом.

– У-у, как страшно, – усмехнулась девушка.

Тогда я повернулась к ним целиком. Нас разделяло около десяти шагов. Гнев, злость, отвращение и презрение одновременно затмили мое зрение. Я слышала издевки Юльчи, мерзкие шуточки, касающиеся не только меня, но и моей семьи в целом, а это уже было недопустимым оскорблением. Ее подпевалы посмеивались, но скорее, чтобы ублажить ее, нежели от того, что им реально было смешно. Всевозможные эмоции закипали во мне, как в электрическом чайнике вода.

– Вот интересно, если посадить в одну клетку тебя и обезьяну, кто быстрее сойдет с ума? – вопросила она. – Ставлю сотню, что обезьяна, она ведь умнее.

– Юльча, может хватит, посмотри на нее…

– Согласна, Таня, – сказала она девочке с белесыми волосами, похожими на солому, – большей идиотки я в жизни не видала. Но ничего, общими стараниями она скоро вылетит из нашего лицея. Позор нации! – буквально выплюнула слова.

– Ты наконец-то увидела свое отражение в зеркале? – холодно произнесла я, ухмылки подпевал замерли, словно их пришили…………….

– Глядите-ка, наша глухонемая заговорила, – ехидно засмеялась жирафиха, повторив свою тетку.

– Юльча, Таня права, может, уже хватит, – вставила другая девочка.

– Ой, да брось, Кать, что она может сделать? – надо полагать, вопрос был риторическим.