Текст книги "Запах костров - 1 (СИ)"

Автор книги: Владислав Верницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Альберт отвлёкся от мрачных мыслей, искоса, посмотрев на ручку металлической двери. Весь коридор, в котором ребята остановились, блёкло освещался через одну лампочку под потолком с осыпавшейся штукатуркой. Некоторые лампочки уже перегорели совсем. Стены покрашены в тёмно-зелёный цвет. Пол выложен плиткой цвета морской волны. Чем-то коридор похож на польские барокамеры Биркенау. «Не удивлюсь, если следственный изолятор окажется точной копией барокамеры, из которой мы с Максом вытаскивали Марину, чёрт её подери. Кстати, где она? Тоже в эту жопу попала или у какого-нибудь царя Харимандкора трахается с его холопами? Я бы на это посмотрел?! – подумал Альберт». Ну, конечно, чёрным юмором паренёк подбадривал себя, как мог, потому как, скорее всего ему светит не менее десяти лет наблюдать за небом в клетку и кушать местную баланду.

Конвойный старался грубо не обращаться с юношей – резко повернул его в сторону и со всей мощью своего мускулистого тела прижал Альберта так, что у того вывернуло язык наружу и глаза чуть ли не поприветствовали горбинку носа. Жутким скрипом, будто тысячелетняя ржавчина, открылась дверь.

Комнатка – три на три метра – впустила в свои прохладные от частых сквозняков объятия. Она дышит едким дымом палёных сигарет наподобие «Тройка» или чего ещё хуже «Радопи» – кстати, вторая марка сигарет был очень популярной в конце 1988 года, когда наши прадеды ещё были молодыми (Видимо, у курящего эти сигареты не такая большая заработная плата, чтобы купить посолиднее для очень солидной профессии с высшим образованием по юриспруденции). Посередине комнаты стоит стол, усыпанный по всей поверхности пеплом. По центру стола лежит пачка сигарет и алюминиевая пепельница, слегка забитая окурками. Рядом – папка с кипой бумаг. За столом сидит внешне привлекательный, в сером костюме, молодой человек, которому очень шла редкая седина. За его спиной, насупив нос и сморщив лоб, стоит уже знакомый Альберту мужчина. Запястья перестали чувствовать тяжесть наручником, но это на время.

– Здравствуйте, Альберт! Меня зовут Михаил Сергеевич Ладогин! Я буду курировать ваше дело на судебном заседании, но всё сейчас зависит только от тебя! Если ты расскажешь всё, как было, обещаю вытащить тебя отсюда! Чтобы нам понять мотивы исчезновения твоего друга, нам с его отцом надо знать абсолютно всё! Что эта за дыра в несущей стене квартиры твоих родителей? – начал допрос следователь.

– Я не имею ни малейшего представления, как она там оказалась! Только дыру мы сами пробили! На самом деле это заложенный дверной проём! Мы с Максом и Мариной прошли внутрь непонятного коридора! Там находится лестница, ведущая вниз. Сверху, откуда мы собственно и пришли, обнаружили открытую дверь! Вошли внутрь и оказались в каком-то доме! Хозяйкой этого дома оказалась милая старушка! Кажется, Панвотрубой её зовут! Вот! Она познакомила нас с неким Валерьяном, фермером! Мы с ребятами придумывали разные планы действий, осознав, что находимся не в своём времени и надо пристраиваться к обычаям того! Кривая дорожка довела нас до Освенцима, который являлся главным лагерем фашистов! Там решались все вопросы, как фрицы это называли «решение основного еврейского вопроса»! Подружившись с заместителем главаря, нам начали поручать более сложные задания в Биркенау! – начал рассказывать Альберт.

– Стоп! Извини, но мне не понятно – что повело вас в Освенцим? Причина? – перебил следователь.

– Ах, да! В десяти километрах от города Краков мы напали на дежурный лагерь! К нашему с Максом сожалению, нашу подругу смогли-таки увезти на мотоцикле! Транспорт уехал в том же направлении, где находится их основной лагерь, как мы поняли позже, только появившись в стенах Освенцима!

– Спасибо! Извини, что отвлёк! Продолжай!

– Так вот! Мы сжигали в основном евреев в газовых барокамерах Биркенау! Да, было противно убивать, потому что убивали мы ни в чём не повинных женщин и детей, морили их голодом, расстреливали советских солдат! Мы это делали не для прислуживания этим поганым кровососам! Мы сами жили в том же рабстве, боясь сдохнуть – если узнает кто про нас! В последнее время мы с Максом придумали план побега! Мы должны были прикинуться, что проводим допрос, подозвать смену охраны, вырубить её, присесть в грузовик и унестись к порталу! Мы так думали, но прозвучала сирена тревоги, макс махнул нам в сторону и убежал куда-то! Я довёл Марину до машины, сам же вернулся и стал искать друга! Нашёл в одном из бараков с проломленной крышей на чердаке раненым и без сознания! Повесил на плечо! – парень взял из пачки сигарету и прикурил от горящей спички, что зажёг для него Михаил Сергеевич; слегка закашлялся и продолжил. – Добравшись до грузовика, положил друга в прицеп! Мы уже отъехали на достаточное расстояние от Освенцима, но заметили погоню! Отстреливались! В конце стычки в наш автомобиль летит ракета из базуки, мы выпрыгиваем, и последнее что я помню о том событии так это то, что я падаю на колени! Горит грудь, лёгким не хватает воздуха и... теряю сознание! Помню, как потом на время приходи в сознание! На своей повозке меня вёз тот самый фермер, что и Вас, Керсан Данилович, ко мне привёз! Валерьян лишь сказал, что везет меня к вдове, чтобы поухаживала, раны смывала и семь раз на дню кормила! Прошёл месяц! Раны затянулись! Люди Керсана Даниловича забрали меня с силой! Привезли, когда в отключке был! Очнулся в СИЗО! Ну, вот собственно и всё! – затянувшись сигаретой, Альберт посмотрел недоверчивым взглядом на Керсана, но ничего не сказал.

– Довольно насыщенные у Вас приключения, однако! – слегка позавидовал следователь. – Откуда взялся этот, чёртов, портал?! Или скажешь, что ничего об этом не известно?!

– Да не знаю я! Всё ковром было сокрыто! Если бы не смекалка Макса накрыть Маринку, мы, наверное, и не узнали б о нём! Он говорил иногда про какую-то книгу, семейную реликвию вроде!

– А что он говорил про эту реликвию? Детальнее? – полюбопытствовал Ладогин.

– Ну, говорил, что «сводный» братец что-то при жизни напортачил, что не по ту сторону баррикад встал – вот время и раздавило его судьбу! Якобы от этой глупости и открылись порталы по всему современному миру! Ну, а я додумался на счёт этого до того, что кому не отдай эту книгу, ошибки людей будут только сгущать краски! Есть только один выход – уничтожить и уничтожить зло можно только огнём! – докурив сигарету, Альберт затушил её в пепельнице.

– Вот как! Интересно и какую же он глупость сотворил?

– Про то Вам, Михаил Сергеевич, пусть он сам Вам расскажет, если пожелает! Если у Вас ко мне всё, позовите конвойного! Соскучился по его мордастой роже! – посоветовал паренёк.

– Конвойный! Уведите товарища в его камеру! – приказал следователь.

– Да и напоследок! – Альберт обратился к Керсану, когда подошёл к появившемуся в дверях конвойному. – Не ищите Макса сами! По его следам пошла Марина! Она не даст ему пропасть в неизвестном мне мире! Переживайте, но не ищите! Он сам придёт! Не будьте глупцом! Чао!

Прежде чем выйти из переговорного пункта, конвойный вновь накинул на запястья парня, сведённые за спину, металлические наручники, сковавшие движения кистей. Вновь грустные мысли лезут в уставшие от допроса мозги Альберта, а сколько таких – не знает даже он сам. Только звуки собственных и конвойного берцовок разлетаются по всему коридору. Возле камеры Альберта вновь прижали к стене могучие пальцы конвойного. Дверь открылась. Парень заходит внутрь, ложится на скамью. Вытянувшись во весь рост, подкладывает под голову левую руку и не замечает сам, как проваливается в сон.

Там ему снится девушка Елена. Она не знает, во что вляпался её суженный. Или уже знает?! Девушка подходит к красному углу в чёрном махровом платке и начинает что-то читать, периодически поглядывает на цветную фотографию и наносит на неё животворящий крест, то и дело произнося только одно в конце каждой молитвы:

– Господи! Ты всевидящий и милостив к странникам, заблудшим в дорогах русских! Так и милому, моему, Альберту укажи мягкий путь! Сердечко моё бередится по нему! – прошептала девушка.

* * * *

Вечереет. Солнце уже, наверное, на половину склонилось за горизонт в полях, а в лесу уже ночь, но звёзд на небе ещё не видно – красное небо. Прохладный морозный воздух оповещает о приближении зимних холодов и снега с дождями. Скоро слякоть и снежное месиво. В отличие от Руси, во Франции русская зима бывает раз в двести лет. Скорее всего, почва будет мягкая, не мёрзлая. Не привычно для северянина. В округе пахнет хвоёй и тишиной. Сосны стоят в безмолвном спокойствии. Возле ног моих пробежал ёжик в сторону леса. Где-то взвыл волк, предчувствуя время своего правления.

Я подошёл к амбару, где хранили сено для лошадей. Возле сарая услышал какие-то голоса, пошёл в ту сторону не забыв оголить жало меча. Подойдя ближе, остановился у входа и прислушался. Изнутри раздавался громкий голос старца, плачь какой-то девушки и периодический выкрик незнакомого голоса. Кажется, кого-то приняли за ведьму. Не повезло же девушке. Ну, да ладно, пора решить спор.

– Так что тут за шум, а драки нет?! – саркастически поинтересовался я.

– А-а-а, это ты, мил человек! – узнал воина старец. – Дык, полюбуйся, кого мы тебе привели? Ведьма?! Побаловать с ней сперва желаешь, али сразу шейку проткнуть?!

– Почто ж так то! Милое создание! Да и не похожа она на ведьму?! В рабынях её при мне оставим! Нам в скором походе как раз ручки умелые пригодятся! Дадите ей распоряжения, чтоб баньку истопила да вина креплёного принесла мне в опочивальню опосля купальни!

– Да как же не ведьма?! Прямо возле моего дома по окнам выглядывала кого-то! Не иначе дочке моей али вам с Серафимом порчу шептала! – испуганно вскинулся мужчина средних лет с коротко постриженной седоватой бородёнкой. Тот повёл богатырскими плечами. Его серые глаза смотрят прямо на Макса.

– Говорю вам, не ведьма она! Оставьте нас! Я один допрос закончу! А тебя, стало быть, Святогором матушка нарекла?!

– Да! Серафим обо мне вновь рассказал! Вот он пёс шелудивый! – усмехнулся мужчина.

– Ладно! Иди в дом отдохни! Ты по боле моего коня устал! Серафима и девчушку свою придержи, чтоб чего не так помыслила! – попросил я, косясь на «ведьму».

– Хорошо! Позже договорим!

– Ты что творишь, дура?! – когда Святогор вышел из предбанника, я схватил девчонку за волосы, но спохватившись, отпустил. – Как ты попала сюда вообще?!

– Значит, я рабыня, да?! – не поверила своим ушам девушка.

– Марин! Ау! Опомнись! Мы находимся не в нашем мире, чтобы собачиться! Нам главное закончить эти исторический цикл и потом ори на меня, сколько захочешь! Я вновь задаю вопрос – как ты попала сюда?! – меня распирала ненависть, словно у голодного медведя, завидев подраненную лань.

– Шла за тобой! По твоим следам, по звуку отдалённого голоса твоего! А что не нужно было?! Я подумала, что тебе нужна будет моя помощь! Теперь я здесь для тебя, а ты грубишь! – девушка всплакнула.

– Зачем?! Я тебе что сказал, когда мы шли до Кракова?! Я тебе сказал идти за мной! Я приказал, чтоб ушла в квартиру Альберта, дождалась его родителей и мягко пояснила им о гибели их сына! Потом вы должны были заложить этот проход и навсегда забыть об этом случае!

– Я позвонила твоему отцу, сообщила всё как есть ему с твоего телефона в квартире Альберта и… вернулась за тобой!

– Что?! Ты с ума сошла! Ну почему ты так всё усложнила! – ещё больше вскинулся я и дал девушке пощёчину.

– Ну не могла я просто так взять и закрыть портал, зная что ты где-то там, живой и невредимый!

– Блин! Ты молодец, Мариночка! Всё супер!

– Да что такого? – никак не могла понять Марина.

– Ничего! Забвенье! Ты просто взяла всех нас и похоронила вот здесь, за тысячу лет от дома! Ты понимаешь, что если отец узнает про наши неприятности, он нас найдёт со своими орхаравцами и просто в землю затопчет! Теперь поздно говорить «гоп»! Будем жить по новой легенде, пока не вернёмся домой!

– По какой ещё легенде? – Марина смахнула рукой слезу с ресниц.

– Я воин! Заплутал в этих землях, спасаясь от вражеской дружины! Тут под руку мне попался тот старец с посохом! Я его спасаю! Следовательно, вхожу к нему в доверие! Твоя роль – рабыня, выполняющая все мои прихоти и прихоти во время похода! Эта роль заключается так же в том, что ты держишь язык за зубами по поводу гибели друга в 1944 году, и вообще играй так, будто ты из этого времени! Сбежала из разорённого крестоносцами кочевья! Искала город, но в лесу наткнулась на дом! Бродила возле окон, потому что не решалась постучаться! Всё понятно! Ты холопка! – описал легенду я.

– Поняла! Только не пойму одного – долго мы так, легендами, жить будем? Не проще ли во всём сознаться и жить как все? – девушка даже не почувствовала, что её идея полный бред.

– А вот этого даже не вздумай делать! В этом времени только кол нам суд, а оправдание – жалость прохожих! – предупредил я. – Всё! Пошли! Мы итак тут засиделись! Не дай Бог зазнобушка моя чай не то подумает!

– Зазнобушка?! Это тоже часть твоего коварного плана по выживанию?! – Марина ехидно вгляделась в мои глаза.

– Я тоже сперва так думал, пока не напоили, не сосватали и не оставили наедине! Всё может быть фальшивым, кроме рождения твоего чадо! – не скрывая радостной вести, сообщил я.

– А ты меня разве не любишь? – чуть не плача, прошептала Марина.

– Как повезло жителям этого тысячелетия! Они даже не знают, что такое «Любовь»! Для сего населения не чувства важны – оставить след после себя, а девушкам просто стоять у печи и хранить уют! Я даже подумываю даже здесь остаться! С наречённой вернёмся на Русь и заживём в шоколаде!

– А как же отец с матушкой? Ты о них подумал? – не унималась девушка.

– Красавица! Открою тебе свою тайну – моего отца забрали в 1308 году из нашего дома, а мать сгорела на инквизиционном костре! Я тогда только родился и совсем её не помню! Керсан и Пельсо пожалели меня и забрали в ваш мир лжи, коррупции, подкупа и предательства! – кулак непроизвольно ударил по стенке. – Поэтому мне в принципе нечего! Что можно было – потерял! Объясню всё опекам! Знаю – поймут, отпустят! Ведь лучше воину держать меч, а не сорванную палку и водить живую лошадь с ветерком по пушистому мягкому белому снегу Руси, нежели жестянку без всякого кайфа!

– Я тебя понимаю! Теперь понимаю! Я отпущу тебя тогда к ней! Тебе с ней будет лучше намного в этом мире! Ты знай, прежде чем выйти, скажу одно – если вдруг забеременею, не буду тянуть к себе и ходить ни по ком не буду! У меня будет ради кого жить! Вырастет когда, отведу его или её к тебе! Покажу дорогу так сказать! Ну, теперь пойдём! – выдохнула подруга.

– Пойдём! – согласился я.

Девушка не спорила со мной. Она вышла во двор, заплаканная и обиженная. Её можно понять – ещё надежда на счастье ускользнула прямо из рук. Только суть Марина поймёт позже, отпустив меня от сердца или тихо любя – каждому своё время и… рано или поздно, но всё встанет на круги своя. Всё пройдёт будто сон, когда книга наконец-то будет уничтожена. Мёртвые вернутся к жизни, а старики – молодыми; реки из нового русла перельются в старое; изменится всё в обратную сторону, что изменит чёрный витязь, повелевающий судьбами и времёнами – Керсан. Это понимаю только я, но одному до книги теперь просто так не добраться. Значит надо нанимать воинов в этом времени. Надо ждать. Кто знает, что ждёт меня за следующим поворотом воздушной каравеллы. Только время вершит судьбами. Она – царица всего мироздания.

Я открыл дверь, поставил ступню на порог, развернулся к Марине, одним мановением руки подозвал к себе и пригласил внутрь дома. Девушка кротко вошла, пододвинулась в сторону, пропуская меня к остальным. Стол оказался уже давно накрыт. На его поверхности несёт радость буженина, крольчатина в горчичном соусе с поджаренными помидорами, белорыбица со свининой, мясо по-охотничьи. Ну, и конечно же графин с вином. Все расселись трапезничать.

– Мариэль! Принеси всем тряпицы, дабы никто в жиру не заляпался и присаживайся сама! – приказал Марине я.

– Слушаюсь, мой господин! – послушно склонилась в поклоне девушка.

– Везёт тебе, мил человек! Собственная холопка облегчает жизнь! Мне тут если честно самому тоскливо стало! Когда мы с дочуркой сюда сбежали, думал, вот оно счастье! Никто не трогает и оброками не осыпает, ан всё от тоски хочется взвыть! Вот «спасибо» хочу Серафиму сказать, что не забывает и раз в год пусть, но приезжает! Теперь мыслим мы с Русланой на Русь возвертаться! – поделился своими мыслями Святогор.

– То, что вернуться хотите – мудрое решение, а что до оброков… так всё терпимо и отец Серафим, думаю, Вас поддержит во всех параметрах! Если что, я тоже поддержу и помогу чем надо! – посмотрев на старца, я развёл руками.

– Ах, спасибо юнец! Только я хотел бы попросить тебя об одолжении! Поскольку ты являешься теперь моим родственником, хочу попросить тебя поехать с нами на Русь-матушку! Девушка без тебя теперь дыхнуть не сможет! Она у меня принимает всё слишком близко к сердцу!

– Точного ответа я дать не в силах на сие предложение, но до Руси провожу! Там и посмотрим, как дальше дела пойдут! Считайте, что я согласился! – поддакнул Святогору я.

– Вина? – предложила Марина, сидящим на скамьях мужчинам.

– А почто не отведать?! – усмехнулся хозяин и протянул свой стакан.

– Мариэль! Дитя моё! Пойди пока, наложи в печь дров и подожги! Пущай банька чуток нагреется! – попросил девушку Серафим.

– Иди! Иди! – заметив её вопросительный взгляд, я кивнул, разрешая выйти.

– Добродушен ты с ней! Всем бы рабам таких хозяев в далёком Хорезме! – заметил подвох Святогор.

– Откель не знаешь, кто такие холопы?! Ай-яй-яй, дорогой! Это ж не рабы, а служка?! – ехидно посмеялся я.

– Тогда ясно! Добротная у тебя холопка! Симпатичная!

– Ну-ну! На чужой кузовок не разевай роток! – зашёлся в смехе я.

– За что пить будем, други?! Максим, ты у нас самый красноречивый на хвалебны?! Ну-ка блесни?! – предложил Максу старец.

– Ну, что ж! – я встал из-за стола и кашлянул в свободный кулак. – Я предлагаю выпить за короткий поход мой в этой стране и долгую счастливую жизнь на Руси с Русланой! Пусть родит она своему отцу от меня двух внучек и трёх внуков! Хочу выпить так же за то, чтобы дом его наполнен был всегда детским смехом и улыбками его любимой дочери! За лесного князя! Будет! – стукнувшись со стаканами мужчин, я выпил красное терпкое виноградное вино и присел на своё место, вытерев губы рукавом руки.

– Ну, коли так! Буду! – улыбнувшись, выпил вино так же до дна Святогор.

– Будет! – повторил за всеми Серафим.

– Ну и что ты намерен делать, когда вернётесь на Русь? – спросил у меня старец.

– Не знаю! Пойду к князьям в дружину, наверное! Ратное дело мне по душе! Как кровь врага мне в лицо хлынет, так такой адреналин ловлю!

– Чего ловишь? – не понял Святогор.

– Силу души! – перефразировал я.

– Теперь то понятно! Это ты правильно думаешь! Мужику али в поле соху тянуть, али в бою славушку получать!

– Я именно так и мыслю! – откусив очередной добротный кусок крольчатины, пробубнил я.

– Хозяин! Банька истоплена! – сообщила только что появившаяся на пороге Марина.

– Хорошо, девочка моя! – кивнул я девушке и обратился уже к товарищам. – Ну, что товарищи?! Гулять, так гулять! Всем париться! – вновь обратился к девушке, ожидающей нового приказа. – Мариэль! Позови мою зазнобушку в баню, собирай тут всё со стола и приходите туда со всем добром!

Трое мужчин зашли в предбанник, разделись донага. В парилке присели на полки. Тело сразу отреагировало на накалённую жаром полку приятным покалыванием в самое мягком месте. Полки прибиты с двух сторон по три на каждой. У центральной стены стоит каменка, напротив которой возвышается вырубленный из сосны столик. По сути, здесь всё сконструировано Святогором из сосны. Всё, кроме печи. Она выложена из камней. Вместо цемента здесь используется торфяник с глиной вперемешку. Если она их растопить под определенными градусами, то эта смесь превращается из жидкости в твёрдую массу. Оттого при набеге татар на Рязань весь город сгорел дотла, оставив целиковыми русские печи.

Мужчины слегка разомлели в банном пару. Кожа на теле каждого начало розоветь. С волос ручьём стекает пот. Грязь в области груди и плеч сходит, давая место раскрытым порам. Моя плоть волей неволей начинает поднимать бунт. Мужики, увидев такое зрелище, захохотали пуще всем своим басом. От стыда я просто развалился на одном из самых верхов, покрываясь краской. В парную скрипнула дверь. Минутное молчание. После чего мне послышались чей-то возбуждённый возглас и шлепки веничком вдоль голенькой спинке. Вдруг, то же самое я почувствовал на собственной спине. Горячий, но довольно нежный, веничек прошёлся по моему распаренному телу от шеи до пят. Расслабился так, что умудрился заснуть.

– Можешь переворачиваться! – услышал я до боли знакомый голос.

– Руслана! Единственная моя!

– А ты кого ожидал увидеть?! Свою холопку?!

– Наверное?! Я просто думал, что ты не захочешь чужеземца омывать! Просто так подумал! Ревнуешь? – ответил я.

– Конечно, ревную! Вдруг она тебя ахомутает! Не отдам! Понял!

– Да понял я! Понял! У меня в сердце только ты, звёздочка моего небосклона! – я сказал комплимент и замолчал, наслаждаясь ласкам листьев веничка.

Девушка помогла мне присесть. Сама плеснула на камень воды и присела рядом. Мужики тоже присели на полки, налили в стаканы вина из глиняного графина. Мы дружно по очереди говорили тосты, здравицы пожелания и претензии к «местной» власти. Разгорячённые все идеей пойти на охоту среди ночи, чтоб заколоть лося, бабы как обычно взяли власть в свои руки. Одели мужиков и проводили встречать сонтренаж. Вот чем, а в подобной ситуации и в двадцать первом веке ничего не изменилось. Часто дарим нашим женщинам под пьяный разум богохульный букет русского фразеологизма, а им хоть бы что – поплачут, простят и снова всё в порядке. Но никогда не было понятно – откуда в мягкой хрупкой женщине столько силы, что и на абордаж их не возьмёшь. Одним словом – бабы.

Утро настало для меня внезапно. Казалось, будто задремал всего на пару минут. Проснулся от шума во дворе. Еле разлепив глаза, свесил с кровати ноги и осмотрелся. Я нахожусь в доме, а точнее в опочивальне Руслане да ещё на её кровати. Постель смята, но хозяйки не было видно в радиусе видимости. Опёршись ладонями на бортик кровати, встал и пошаркал в сторону сеней, где за дверкой серванта оставались остатки вина.

– Очнулся?! Давай садись?! – увидев меня, кивнула на стол Руслана.

– Жёнушка! Вина чуть-чуть! – жалостливо попросил у девушки я, схватившись одной рукой за лоб.

– Никакого вина?! Эка тебя расплющило! Всё лицо опухло! Я тебе отвар из мяты приготовила! Немного горчить будет, но, то из-за перца! Немного продерёт – сразу у меня как огурчик будешь! – улыбнулась девушка, поставила воду с зелёными лепестками мяты и поцеловала мужа в щёку.

– А где холопка? Почто ты её работу выполняешь?

– Так ведь Серафим наказал от твоего имени лошадей запрягать и в торбы им сена из амбара натаскать! Мол, овса им и там и так полно!

– Ну, так это правильно! – согласился я. – Сильно мы вчера отоварились?

– В смысле?! – не поняла девушка.

– Говорю, сильно напились?

– Вы хотели на охоту средь ночи податься! Как мы с Мариэль вас успокаивать начали, так вы все нас злыми словами одарили! Девчонке больше чем мне досталось, отец её под этим делом с одного удара к полу приложил! Ты уж не докучай её в пути особо!

– Хорошо! Не буду! – пообещал я.

– Ты откушай завтрака моего, любый мой! Отцу по нраву моя готовка! Я тут подогрела вчерашнее мясо да поджаренного лука добавила! Придёшь с похода, угощу честь по чести! Я уже скучаю по тебе! – сказала Руслана.

– Я тоже не хочу от тебя уходить в разлуку, но так надо!

– Ты кушай! Времени у тебя нет! Вон пироги бери!

Марина пришла через десять минут, чтобы сообщить о полной готовности к отъезду. В это время я как раз закинул последний кусок пирога, оказавшегося с начинкой земляники, и побежал в опочивальню одеваться. Натянув рубаху и брюки, вышел во двор и положил плащ на седло своей лошади.

Руслана выбежала на крыльцо и чуть не налетела на валун, лежащий чуть в стороне. Девушка нависла на мои плечи с горючими слезами, извиняясь и вновь заходиться навзрыд. Я пообещал, что вернусь к ней назад живым и невредимым. Внушил, что до замка осталось всего сутки пути, несколько дней передохнуть там и можно будет поворачивать лошадь домой. Жена отступила, слегка успокоившись.

Я бросил левую ногу в стремя, опёрся руками за шею животного, вторую ногу перекинул через его спину, всунув носок сапога во второе стремя, посадил свой зад в седло и слегка стукнул пятками лошадь по брюху, чтобы та заковыляла к воротам. Святогор, Марина и Серафим также присели поверх лошадей, и пошли конным шагом вслед за мной. Жена выбежала на прощание. Макс напоследок обернулся, почувствовав холодный взгляд всеми фибрами души. Подмигнул. Повернул шею вперёд и стеганул гнедую посильнее, разгоняя её в галоп, и скрылся из виду Русланы. Путники повторили его действие и через пару минут нагнали паренька.

Лошади скачут формой ромба. Над головами чирикают разные птицы. По веткам сосен веселятся озорные белки, указывая нам обратный путь. Сами сосны стоят величественно. Только их макушки слегка покачиваются от лёгко дуновения ветерка. Спустя четверть часа путников остановила одна забавная лесная сцена. Зверь накинулся на раненую жертву, разрывая лохматое брюхо. Куски мяса летят то вправо, то влево. Жуткий предсмертный рёв жертвы и она мгновенно затихает. Рог оказался окровавленным после долгой и изнурительной схватки. Невиданный мной ранее зверь пал оземь перед сильнейшим врагом. Волк ещё постоял немного и ушел в чащобу леса. Он никогда не сможет стать отшельником собственному роду волков, как это сделали его сотоварищи, став простой городской псарней. Победа над лосем оказалась самой сладкой не только для волка, но и для его стаи, которая придёт через пару часов.

Так целый день мы скакали до самого Монсегюра без происшествий. Святогор, проводил нас из своего леса и уехал куда-то в сторону. Каждые мы три часа давали лошадям роздыха – попить воды и травки пощипать. В эти моменты каждый рассказывал какую-нибудь интересную историю, кто пил воду из реки, кто проверял зажимы между уздечкой и ремнями седла. Я пару раз купался, дабы остудиться от палящего солнца. Останавливались на обед и полдник. Питались белорыбицей, подогревающейся в котелке с кипящей водой. Время отдыха заканчивалось, и вновь путь начинал петлять пыльными дорогами, которые то и дело выводили на поля. Побывали проездом в Лангедоке.

Город большой – по территории ничем не уступал Рязани двадцать первого года. Мы случайно заблудились на торгу, где Серафим купил для меня карманный нож у одного кузнеца. Французское качество товаров спокон веков славится. Особенно валирийская сталь с окантовкой яшма золото. С городской площади послышался горн. Люди начали убирать свои товары с лотков и скрываться в своих будках. Через рынок пробежало несколько дружинников – похоже, сотников – в полном обмундировании. Троица села на коней и поскакала в сторону горна, где собралось немало народа. Оратор, стоявший на выступе, прокричал, что к городу подступили войска крестоносцев.

Серафим позвал нас за собой и погнал лошадь в галоп прочь из центра города к северным воротам. Возле забора мы нашли лаз, открыли его и вошли внутрь с лошадьми. Прошли около четырёх часов пути по таинственным поворотам и перекрёсткам пока не вышли к границе леса, возле которого возвышается многометровая гора. На вершине её возвышается могучий Монсегюр. Прошли, миновав Тулуз, Русельон, Гаскони и один из аристократических город Комменж после Лангедока.

Осень продолжает ликовать. В Пиренеях уже прохладно, но пот ручьём заливает глаза и щёки. Мы приблизились к подошве горы, спрыгнули с лошадей и принялись лезть в подножие. Ноги гудят, и карабкаться по этой невысокой, но крутой горе становится всё труднее. Чуть ниже меня пыхтят Марина и Серафим. Минута на передышку. Эта минута показалась незаметно пролетевшим часом. Мышцы уже сковывает от тёплой боли и натуги, протянув троицу на немалое расстояние по склону. Связки коленей слегка ноют от усталости. Передохнув и отдышавшись, мы наши головы вновь поползли вверх. Рывок. Рывок. Ещё рывок и ребята оказались на вершине. Я посмотрел вниз. До подножия примерно тысячу метров, но ввиду слишком крутого склона – земля кажется, немыслимо далеко, будто гора вместе с замком летит где-то в небесах.

Такие горы, как Монсегюр, здесь, на юге Франции, невысоки, скорее похожи на большие сопки, но склоны их круты. Не случайно именно на таких горах местные сеньоры закладывали свои неприступные замки. По-французски, на классическом диалекте, оно должно звучать как «Мон-сюр» – Надёжная гора.

Вершина горы почти целиком занята длинной серой стеной замка. К узкому входу ведёт деревянная лестница, по которой путники и поднялись, покорив высоту. Внутри Монсегюр производит странное впечатление. Он напоминает выполненный из камня макет корабля – галеона или огромной каравеллы. Низкая квадратная башня на одном конце; длинные стены, выгораживающие узкое пространство посередине и тупой нос, напоминающий форштевень корабля. Двор оказался довольно узким. Прямо напротив главного входа во второй стене пробит такой же узкий и низкий переход. Он ведёт на противоположную оконечность площадки, венчающей гору. Здесь едва хватит места для узкой тропинки, которая вьётся вдоль стены и обрывается пропастью. Именно к этой тропинке и крутым склонам горы, около вершины лепятся каменные и деревянные домики, в которых обитают защитники Монсегюра, избранные катары, члены их семей и крестьяне из лежавшей у подножия горы деревушки. Не меньше пятисот метров отвесной скалы отделяют героев от первого порога, с которого затем можно спуститься к подошве горы.

Посередине небольшого дворика стоит мужчина старческих лет в белом платье с нашитым красным крестом. На поясе старца, в ножнах, красуется нехитрый кинжал, рукоять которого сверкает блеском золота. В правой руке он держит посох, что много лет таскал за собой по разным землям.

Его окружают несколько воинов. Кто держит в руках меч из доминиканской стали, а у кого с плеча свисает яблочный лук. Третий ратник при себе не имеет ничего. Старец что-то показывает на пальцах рук и время от времени указывает на стену крепости. Его седая борода трясётся от надрыва голосовых связок, словно ядовитая змея, извивающая свою жертву. Троица подошла ближе к старцу.