Текст книги "Журнал «Если», 2001 № 02"

Автор книги: Владислав Крапивин

Соавторы: Олег Дивов,Евгений Лукин,Любовь Лукина,Дмитрий Володихин,Лоуренс Уотт-Эванс,Андрей Синицын,Маргарет Болл,Брайан Уилсон Олдисс,Дмитрий Байкалов,Евгений Харитонов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

– Неплохо. Я гуляла и пыталась придумать, почему мне не следует иметь с тобой дела… но так ничего и не придумала. Должна сразу предупредить: я не верю во всякие ауры и в деревья, из-за которых люди влюбляются друг в друга. Просто хочется побольше о тебе разузнать.

– Взгляни-ка вот на это, – предложил я, показывая на пояснения в ботанической книжке.

У нее расширились глаза. Я наблюдал, как ее убеждения трещат по швам. То было чуть заметное изменение в окружавшем ее многоцветном свечении.

– Надо же, дерево действительно имеет отношение к Луне!

– Как видишь. А теперь оно влияет на каждого, кто к нему приблизится.

Она прыснула.

– Меня всегда радовала дружелюбная атмосфера нашего университета. Теперь я знаю, в чем дело! – Она склонила голову. – Наверное, ты считаешь, что «свободная любовь», расцветшая в шестидесятые годы, имела те же корни? Все дело во внимании, которое тогда вся страна обращала на Луну?

Я опустил глаза.

– Мне хочется думать, что это был сознательный выбор жизненного стиля, вызванный уважением к Земле и населяющим ее людям. Но если на нас как-то повлияла Луна, я не возражаю.

Ее взгляд сделался задумчивым.

– Может, поэтому все астронавты как на подбор такие молодцеватые на вид?

Я пожал плечами.

– Тебе виднее. Но в твоих словах есть смысл. Те, что были самыми молодыми, когда туда слетали, нынче выглядят лучше всех. Наверное, Луна сильнее влияет на молодежь.

– Ну да: семена, младенцы… – Она нахмурилась. – Вот, значит, что такое астрология! Наверное, люди еще в древности заметили связь между тем, под каким небесным светилом рождается ребенок, и тем, как он растет. Связи наслаивались, как снежный ком, и в итоге мы имеем кучу противоречий.

– Большинство мифов имеют в основе хоть что-то реальное. – Я отхлебнул кофе. – Если люди вернутся на Луну и построят постоянную базу, то там будут рождаться потрясающие дети. Появится совершенно новая раса.

– Представляю, какие из них получатся кинозвезды! – подхватила Меган. Потом она откинулась на спинку стула и вздохнула. – Увы, в ближайшее время новых экспедиций на Луну не предвидится.

– Разве? Даже когда войдет в строй орбитальная станция?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Власти задумали продать публике еще более захватывающее зрелище, поэтому теперь они планируют экспедицию на… – Она прикусила губу. – На Марс!

Я вспомнил красную ауру вокруг сердитого студента, собиравшегося поколотить меня несколько минут назад. Может, на него влияет Марс? Для продуманной гипотезы у меня не хватало информации, но мне стало нехорошо, когда я представил, как могут подействовать на человечество образцы, доставленные с планеты, отождествляемой с богом войны!

Собственно, образцы марсианского грунта на Земле уже имеются, и в немалом количестве, но все это метеориты, а им тысячи, может, даже миллионы лет. За это время их сила поубавилась, однако по-прежнему ощущается: вон, как кидаются друг на друга ученые, стоит какой-нибудь лаборатории объявить, что на одном из метеоритов обнаружены следы жизни! Не хотелось думать о том, к чему приведут свежие образцы тамошней породы; тем более о том, какие будут последствия появления в Вашингтоне какого-нибудь Марсианского дерева…

– Необходимо что-то предпринять! – воскликнул я.

Меган вытянула руки.

– Что мы можем?

Я встревоженно на нее посмотрел.

– Честное слово, не знаю.

– А что если показать американскому президенту, как Лунное де рево влияет на людей? Если он поймет опасность марсианской экспедиции, проект положат под сукно.

Я покачал головой.

– Президента сюда не заманишь. А если бы мы его убедили, ему бы еще больше захотелось осуществить проект. Под нашим деревом он бы временно размяк, но потом, вернувшись в Вашингтон, снова стал бы самим собой. Представляю, какие у него появятся мысли: например, усеять кусочками марсианского грунта весь Ближний Восток, чтобы спровоцировать массовый конфликт и положить конец неопределенности.

Она прищурилась и закусила губу.

– Ты прав, конечно, но, может быть, найдется хотя бы одна светлая голова? Что скажешь о руководителе НАСА?

– Его сюда тоже не затащить…

В следующую секунду я вспомнил, с какой целью пришел в университет, и громко расхохотался.

– Ты что?

– Просто вспомнил одного человека, которого можно было бы сюда заманить. От него, между прочим, больше пользы, чем от самого президента.

– Кто же это?

– Дон Рейвон! Главный проповедник нетерпимости и ненависти во всем Орегоне.

– Это чудовище? Он еще хуже президента.

– Вот именно! Потому-то он – главный претендент в кандидаты от республиканской партии на следующих президентских выборах. Если бы нам удалось до него достучаться…

Но жизнь – сложная штука. Сенатора просто так не пригласишь на пикник в университетский городок. Рейвон к тому же раскручивал свою избирательную кампанию, напряженно обдумывая наиболее эффективный способ уничтожения оппонентки-либералки.

Мы навели подробные справки об обоих, прежде чем начать действовать. Ведь существовала опасность пропихнуть в Белый дом еще более зловещую личность, чем сам Рейвон. Но оказалось, что позиция Айрин Молдоя в области развития космических исследований отвечает нашим интересам, так что мы с чистой совестью закрыли глаза на прочие ее недостатки. Она предлагала осторожно достраивать орбитальную станцию, потом приступить к сооружению базы на Луне, используя залежи льда южной полярной шапки, и только потом, в будущем, обратить взоры на Марс. В случае осуществлении ее плана о воздействии Луны на живые организмы стало бы известно задолго до начала освоения других планет.

Остаток октября и ноябрь мы с Меган готовились, не поднимая головы. Дважды в неделю мы раскрывали зонты и садились на кусок брезента под Лунным деревом, наблюдая, как оно действует на других: студенты, бежавшие через парк, замедляли вблизи дерева шаг и брели дальше с улыбкой. Нередко они сбивались здесь в пары, подтверждая то, что мы уже и так знали.

В начале декабря мы перешли к делу. Как я уже говорил, неизвестный срубил верхушку Лунного дерева. Спустя несколько дней, когда скандал утих, двое людей (как значилось в сопроводительном письме, лесопромышленник с женой) сделали взнос в предвыборный фонд сенатора Рейвона. В качестве личного подарка они привезли в избирательный штаб рождественскую елку. Было известно, что Рейвон и его добровольные помощницы – в основном, молодые учащиеся колледжей, поющие в церковном хоре, – будут вместе праздновать Рождество.

Мы решили не ставить в известность прессу. Скандал все равно не мог не разразиться, ведь умудренные политические противники Рейвона и без нас сумели бы извлечь пользу из разнузданной оргии, в которую обязано было теперь превратиться невинное торжество.

Тем временем мы спокойно предались собственным радостям. У меня есть за городом кое-какая землица – раньше тут была коммуна хиппи, потом она развалилась. Сомневаюсь, что сенатор Рейвон заметит отсутствие шишек на елке в своем избирательном штабе, мы же нашли им самое разумное применение. В наших местах выращивание рождественских елок – серьезная отрасль хозяйства, вот я и решил разбить на своей земле (теперь это наша с Меган земля) елочный питомник. Пройдет несколько лет, прежде чем питомник сможет поставить на рынок первую продукцию, но нам не к спеху. Мы все рассчитали. Даже если противница Рейвона на выборах не сумеет помешать американскому рывку на Марс, ко времени старта первой экспедиции люди на Земле успеют по-настоящему друг друга полюбить. Чуточку везения – и любовь одолеет все прочие чувства, которыми попробуют отравить нацию образцы марсианского грунта.

Как скандировали мы в годы нашей юности: «Make love, not war».

Перевел с английского Аркадий КАБАЛКИН

Публицистика

Дмитрий Байкалов, Андрей Синицын
Истина где-то рядом?

(Опыт экзистенциального анализа российских конов)

Данный текст каждый желающий может прочесть по-своему. Но вообще-то авторы пытались написать о фантастических премиях.

Человек должен обращаться к цели,

когда он ставит вопрос об истине.

Здесь и далее Мартин Хайдеггер.

Собрались мы как-то вместе почитать Хайдеггера, что с успехом и осуществили, причем не без удовольствия. Хайдеггер, надо сказать, оказался очень даже правильным, качественным и добротным, так что в «пограничное состояние» мы вошли довольно быстро и стремительно начали приближаться к конечному пункту онтологической триады – трансценденции. Необходимо отметить: нас было всего двое, что, вообще говоря, не совсем соответствует национальной традиции прочтения Хайдеггера, поэтому, обнаружив на месте «зияющей пустоты ничто» некоего третьего, мы даже обрадовались, чем заведомо нарушили процесс и немедленно вывалились в мир – арену обезличенного, неподлинного существования.

Между тем некий третий, окинув нас горящим взором, протянул два ярко-оранжевых прямоугольника. «Московский Кремль – Твин Пике. Маршрут № 88» значилось на билетах. В ответ на немой вопрос гость, неестественно жестикулируя, прошептал: «Нас ждет агент Купер (не путать с агентом Малдером) для изучения феномена сов». Мы переглянулись. «Там карлик гадко танцует перед алыми гардинами» – менее уверенно произнес он. Тут уж мы не сдержались. Оранжевые клочки полетели по закоулочкам. «Дорогой друг, да будет вам известно, что у каждого уважающего себя субъекта есть свое представление о том, что вы хотите нам навязать. Так, один из нас навсегда принадлежит Полдню, он вот уже несколько десятков лет лежит там, на травке, рядом с Леонидом Андреевичем и, соответственно, недалеко от речки. Другой же живет во Внутренней Монголии с женщиной по имени Анна, и каждое утро они поливают желтую розу, стоящую в бутылке с золотой этикеткой, сделанной из квадратика фольги. Understand?»

Некий третий отнесся к этой тираде с пониманием, пожевал губами, закатил глаза и изрек: «Так в этом и состоит ваша экзистенция?» Мы мгновенно успокоились, прочитали еще по паре страниц и подробно изложили свои соображения по этому поводу на бумаге.

Соображение первое: Мир

Любая эпоха становления Мира

есть время человеческих ошибок.

Для лучшего понимания нашей позиции начнем с нескольких обобщающих тезисов. Во-первых, мир несовершенен (взять хотя бы персональный состав Российской Государственной Думы). Во-вторых, мы в этом несовершенном мире осознаем себя в качестве любителей фантастики, т. е. особойкатегории людей. Для грезящих фантастикой несовершенство мира представляется еще более вопиющим, ведь в повседневной жизни им приходится играть роли, навязанные обществом (семьей, работой, политикой и т. п.). Отсюда со всей неизбежностью вытекает необходимость построения такой среды, в которой происходило бы духовное общение «немногих» – в противоположность массовому общению.

У любителей фантастики такая среда получила название Конвент.

Конвент, таким образом, является полем битвы с всемирным абсурдом, бунтом против рутины, мятежом против судьбы. Подавляющее большинство участников конвентов действительно свободны. Каждый из них раскрывает себя в качестве актера, который самостоятельно исполняет все роли.

Казалось бы, чего проще – выбрать путем дискуссии объективно лучшего из лучших и провозгласить его своим королем. Ан нет. Короли-то, конечно, провозглашались и не всегда были голыми. Но вот насчет объективности выбора вопрос отдельный.

История проведения российских (советских) конвентов насчитывает чуть более двадцати лет. (Для сравнения скажем, что церемония вручения премии «Хьюго» в сентябре 2000-го года прошла в Чикаго уже 58-й раз.) Старейшим отечественным конвентом по праву считается «Аэлита», которая проводится с 1981 года. Сотни и сотни любителей фантастики съезжались в Свердловск буквально отовсюду. На «Аэлите-90» только официально было зарегистрировано около полутора тысяч человек; этот рекорд не удалось превзойти и по сей день.

Но, несмотря на внешне демократические атрибуты проведения фестиваля фантастики, сам приз «Аэлита» долгие годы оставался официозным, нивелирующим все индивидуальное, навязывающим фэндому усредненный вкус. Так, братья Стругацкие, хоть и получили свой приз первыми еще в 1981 году, но только в непременной компании с А.Казанцевым, без которого не могло обойтись руководство Совета по приключенческой и научно-фантастической литературе Союза писателей РСФСР.

В последние несколько лет авторитет самой старшей отечественной литературной премии стал падать, и организаторы конвента, надо отдать им должное, пошли на радикальные меры: изменили систему голосования, расширили состав и региональное представительство жюри.

В начале 90-х годов в нашей фантастике произошли серьезные изменения. Роль лидера взял на себя Санкт-Петербург. В феврале 90-го прошел семинар, посвященный фэн-прессе, получивший соответствующее название «Интерпресскон». Этот конвент на долгие годы стал центром притяжения как писателей, так и читателей. Еще бы: теперь каждый участник встречи чувствовал себя приобщенным к таинству выбора, причем выбора свободного, не ограниченного ничем (практически – «зову экзистенции»). А если добавить еще Улитку, тихо ползущую по склону Фудзи, то становится абсолютно ясной престижность премий, вручаемых на «Интерпрессконе».

Однако время показало, что фантасты «четвертой волны», провозгласившие целью сближение фантастики и литературы, не слишком приблизились к последней, но значительно удалились от первой. Издательства стали выпускать больше фантастики, много хорошей, но в основном разной. И как-то незаметно мнение Б.Стругацкого, прежде довольно часто совпадавшее с мнением участников конвента, стало заметно с ним разниться. Так, выбор Борисом Натановичем лучшим фантастическим романом года «Generation «П» В.Пелевина вызвал, по меньшей мере, недоумение…

Все это происходит на фоне того, что номинационная комиссия «Интерпресскона», а соответственно, и «Бронзовой улитки» из года в год не включает в списки для голосования лидеров продаж.

Словом, последние годы публика съезжается, по инерции голосует, неформально общается в баре и удовлетворенно разъезжается. Попытка прорыва в «Лес» обернулась новым «Управлением».

Там же, в городе на Неве, с 1996 года проходит Конгресс фантастов России. В его рамках вручается премия «Странник», задуманная и присуждаемая, как озвучил в свое время Б.Стругацкий, «по гамбургскому счету». По своему статусу премия напоминает американскую «Небьюлу» (и ту, и другую присуждает жюри, состоящее из профессионалов), но серьезно отличается по сути. В SFWA – профессиональную ассоциацию англоязычных фантастов, которые и производят голосование, входит несколько тысяч (!) человек, причем не только писателей, но и художников, критиков, литагентов и т. п., а в жюри «Странника» – всего 11 членов, которые, как показывают последние годы, явно не желают расширять состав. Кроме того, на фестивале стал заметен серьезный уклон в коммерческую сторону, назначен приличный оргвзнос (до 160 долларов США). Собственно, ничего ужасного в этом нет, но, простите, это и не «гамбургский счет»…

Ведущие конвенты «старого фэндома» пребывают в кризисе, одни в более глубоком, другие – менее. У любителей же ролевых игр внешне все намного благополучнее. В Казани на «Зилантконе-2000» собралось около 1200 человек. После раскола начала 90-х годов два фэндома развивались в противоположных направлениях. Одни были в основном направлены в будущее, другие – в прошлое. Но при кажущейся демократии происходящего на «Зилантконе» – спальники, гитары, хайратники – буквально всюду виднелась жесткая, практически феодальная пирамида. Мастера игры, старые заслуженные бойцы – это повелевающая элита, остальные – чернь, готовая есть, спать и жить в пропахшем потом зале на сто топчанов. Если кому-то такая жизнь нравится – нет проблем, но и провозглашаемого светлого утонченного сообщества, занимающегося постижением высших истин, пока не наблюдается.

Соображение второе: экзистенция

Свобода человеческой экзистенции часто находится в рабстве у мнения толпы.

Куда же податься бедному фэну? Да все туда же – на конвент. Главное – быть самим собой, не поддаваться влиянию среды. И не важно, куда она тебя влечет: голосовать за не интересного тебе писателя (не бойся показаться глупым) или в лес – размахивать деревянным мечом (не бойся показаться слабым). Наслаждайся мудростью «Аэлиты», бесшабашностью «Интерпресскона», сервисом «Странника», прекрасными семинарами и шумным балом «Зиланткона». Тем более, что полку конвентов прибыло: заявили о себе и харьковский «Звездный мост», и томская «Урания». Приезжай и наслаждайся общением, ибо никакой Интернет не заменит блеска человеческих глаз, тепла человеческих рук. Только в процессе общения появляется возможность обрести собственное «я». Остальное зависит от организаторов: позволят ли они проявить это «я» в качестве чистой, как первый снег, экзистенции – или загонят в рамки догм, решат все сами и этим все разрушат.

Очень многое зависит от того, какую систему голосования изберут на конвенте.

Собственно, если отвлечься от нюансов, таких систем две – открытого и закрытого типа. Что есть «закрытый тип»? Это когда в голосовании принимает участие ограниченный круг личностей, выделяемый по какому-либо признаку, будь то профессиональный, географический или просто тусовочно-клубный. В голосовании открытого типа, напротив, может участвовать любой желающий, а единственным ограничителем в подобных системах становится, как правило, лишь вопрос финансовый. Например, если право голосовать имеют только участники конвента, заплатившие специальный взнос, – это голосование открытого типа, ибо доступно любому действительно желающему, а если для того, чтобы выразить свое мнение, тебя кто-то должен посчитать профессионалом и милостиво дать тебе такую возможность – тут уж никакие деньги не помогут.

Впрочем, иногда «выборщики» подобного рода сорганизовываются сами. Главное – объединиться по какому-либо признаку: по принадлежности к имперцам или демократам, патриотам или космополитам, гуманистам или турбореалистам – и шумно вручать премии за лучшее произведение в данном «жанре» или по данной тематике авторам, доселе не подозревавшим, что принадлежат к такому «литературному направлению».

Подобные попытки привлечения известных авторов для пропаганды своей тусовки – одна из самых неприятных тенденций среди премий закрытого типа. Как, впрочем, и довольно мощные возможности лоббирования из-за небольшого количества решающих голосов.

С другой стороны, в премиях открытого типа тоже не исключено эффективное применений «PR-технологий». Кроме того, как показывает практика, произведения – лауреаты премий открытого типа носят гораздо более массовый, даже «попсовый» характер по сравнению с имеющими более «элитарный» уклон победителями голосований противоположного вида. Естественно, это опять же никак не отражает ни объективность, ни собственно экзистенциальность или трансцендентность каждой премии. Но голосования закрытого типа субъективны априори, хотя зачастую весьма престижны, в то время как общедоступные выборы отражают лишь взгляды читательского большинства.

Кроме того, все премии, вне зависимости от типа, можно разделить по двум признакам, касающимся непосредственно технологии принятия решений. Это наличие или отсутствие номинационных списков и/или номинационной комиссии: то есть имеет ли место выбор из ограниченного числа или он полностью свободен. Наличие номинационной комиссии, особенно в премиях закрытого типа, говорит, как правило, о лишнем этапе голосования и лености жюри. Заметим, что в самых известных мировых премиях окончательные номинации составляет само жюри, а посему даже участие в финальной стадии является весьма престижным фактом.

В дальнейшем при сравнении систем голосования нам неизбежно придется ссылаться на так нелюбимый ныне зарубежный опыт. Хотя бы потому, что этот опыт огромен, и за долгую историю существования западных премий учтены, пожалуй, все тонкости и недостатки выборных технологий.

Самой знаменитой премией закрытого типа является «Небьюла». Голосовать имеют право лишь члены SFWA. Голосование ведется в несколько этапов, номинационная комиссия отсутствует, произведения для предварительных списков выдвигаются самими членами ассоциации. Однако председатель ассоциации назначает несколько дополнительных комитетов, в состав которых входят самые уважаемые писатели, издатели, критики. Эти комитеты имеют право добавлять по одному произведению на свой выбор в окончательные номинации. Премии вручаются, как правило, на специальной конференции, обычно в мае.

Наиболее известная из премий открытого типа – «Хьюго», названная так в честь «дедушки» американской фантастики Хьюго Гернсбека. Номинационная комиссия присутствует, отбор финалистов идет с учетом предварительных голосований. На последней стадии свой голос может подать любой из тысяч участников конференции «WorldCon» (проходящей в разных странах обычно в третьем квартале года), заплативший соответствующий взнос. Также принимаются бюллетени, присланные по почте. В обеих премиях голосуемые произведения делятся на четыре категории в зависимости от объема текста.

Однако вернемся к нашей реальности и попробуем разделить по классам и оценить все плюсы и минусы большинства современных российских литературных премий в области фантастики (только в части художественных произведений). Начнем с премий закрытого типа.

«Аэлита»(вручается с 1981 г.) – ранее вручалась специальным московско-свердловским комитетом за лучшее произведение последних двух лет. Писатель, получивший приз из уральских самоцветов, по уставу больше не имел права на премию. В результате «Аэлита» стала восприниматься, скорее, как приз «за заслуги». В конце 90-х престиж премии несколько повысился, особенно в связи с тем, что ныне шансы получить старейший российский фантастический приз имеют не только пенсионеры. Номинационная комиссия отсутствует – как правило, предварительные списки составляет некая инициативная группа из членов жюри; любой из выборщиков имеет право добавлять свои кандидатуры.

«Бронзовая улитка»(вручается с 1999 г.) – самая закрытая из всех закрытых премий. Членом жюри является один человек – Борис Натанович Стругацкий, номинационная комиссия та же, что и у премии «Интерпресскон». Произведения поделены на три категории, в зависимости от объема. Престижность этой премии в том, что ее вручает человек высокого литературного вкуса. Но вкус, как известно, далеко не всегда совпадает с литературными (социальными, политическими и т. п.) взглядами. Таким образом, есть ряд известных писателей, которые никогда не получат этой премии.

«Странник»– в 1994 и 1995 гг вручение происходило на «Интерпрессконе», с 1996 г. – на Конгрессе фантастов России. Эта премия – главный претендент на звание русской «Небьюлы», стать которой мешает немногочисленность состава жюри (что, естественно, подразумевает возможность лоббирования). Кроме того, некоторые члены жюри «Странника» неоднократно высказывались в том смысле, что давно уже не пишут фантастику. Тогда возникает вполне закономерный вопрос: как в таком случае премия может считаться «профессиональной», если ее вручают самодекларированные «не фантасты»?

Голосование ведется в три этапа. Номинационная комиссия при участии жюри определяет финальные семерки, далее из семерок отбираются по три кандидата, окончательное решение жюри принимает во время Конгресса фантастов России (обычно проходит в сентябре в Санкт-Петербурге). Литературных номинаций три – роман, повесть и рассказ. Кроме основной премии «Странник» раз в два года вручаются жанровые «Мечи». Произведения разделяются на четыре жанра, номинационные списки составляются секретарем «Странника», право голосовать имеют все приехавшие на конвент писатели.

«АБС-премия»или Медаль имени Стругацких – сравнительно молодая петербуржская премия, вручаемая с 1999 года. Принцип голосования отдаленно напоминает «Странник», однако прозаическая номинация одна – за произведение вне зависимости от объема. Единственная новация – это анонимные (точнее, известные лишь Б.Н.Стругацкому) составы жюри и номинационной комиссии, что теоретически должно исключить возможность лоббирования. Премия вручается каждый год 21 июня – в день, равноотстоящий от календарных дней рождения Аркадия и Бориса Стругацких.

«Большой Зилант»– вручается с 1995 г. оргкомитетом казанского фестиваля «Зиланткон» с довольно оригинальной формулировкой: «За лучшее произведение, не завоевавшее другой престижной премии». Принцип: «Всем сестрам по серьгам, или пусть никто не уйдет обиженным».

«Филигрань»– новорожденная премия, впервые вручалась в 2000 году в Москве во время Чтений памяти Аркадия Стругацкого. Члены жюри – только жанровые критики. Состав: не менее 9 и не более 13 человек, причем предполагается ежегодная ротация членов жюри. Голосование заочное, чтобы опять-таки исключить лоббирование. Основной критерий – «За литературное мастерство». Номинационная комиссия, как и номинационные списки, отсутствуют (предполагается, что критики должны сами знать, из чего выбирать).

Существует еще несколько премий закрытого типа, однако их локальность и ограниченный объем статьи не позволяют остановиться на них подробнее. Стоит упомянуть приз, вручаемый литературно-философской группой «Бастион»(с 2000 г.) за лучшую фантастику имперского направления, питерскую «Беляевскую премию»(с 1990 г.) и, в качестве анекдота, премии «Фанкон»(с 1995 г.), предлагаемые на одесском коне анонимным жюри практически всем прибывшим на фестиваль и хоть что-то до этого написавшим (а иногда и не написавшим – даже номинация такая была: «За лучшее недописанное и неизданное произведение» – воистину экзистенциальная премия!).

Теперь перейдем к премиям открытого типа.

«Великое кольцо»– первая ласточка среди подобных премий. С 1982 по 1984 год голосование проводилось среди клубов любителей фантастики по системе «один клуб – один голос» в номинациях «Крупная форма» и «Малая форма». В 1987 году была реанимирована омским КЛФ «Алькор» с новой схемой голосования: номинационная комиссия из числа наиболее авторитетных фэнов и профессионалов (коих тогда еще было немного) составляла номинационные списки (в трех категориях), являющиеся на тот момент еще и своеобразным рекомендательным списком для чтения, затем бюллетени рассылались по КЛФ, принять участие в голосовании мог любой желающий. Прекратила существование в 1994 г., после возникновения премии «Интерпресскон».

«Интерпресскон»(вручается с 1994 г.) – самая стабильная и престижная на сегодняшний день премия открытого типа. Голосуют участники одноименной конференции, ежегодно проходящей под Питером в начале мая. Номинационные списки составляет комиссия.

Неоднократно дискутировался, решался и отменялся вопрос о праве голосовать всем желающим, посетившим конференцию в день голосования. Были случаи, когда в этот день на фестивале оказывалось в полтора раза больше участников – естественно, местных, – что серьезно сказывалось на объективности результатов. В итоге пришли к выводу, что система полностью открытого голосования дает преимущество местным авторам, и было решено вернуться к схеме, принятой в премии «Хьюго»: бюллетени заполняют официальные участники конференции и все желающие, заплатившие некую сумму за право голосования.

«Звездный мост»(с 1999 г.) и «Урания»(с 2000 г.) – харьковская и томская премии, принцип голосования коих почти аналогичен интерпрессконовскому. Из новаций стоит отметить приз за лучший литературный сериал в Харькове и приз за «гуманистическую фантастику» в Томске. Количество голосующих здесь существенно меньше, чем на «Интерпрессконе», поэтому результаты, как правило, больше поддаются влиянию тусовки.

«Сигма-Ф»– самая открытая премия. Вручается с 1998 г по результатам голосования читателей журнала «Если». Нет ни номинационной комиссии, ни списков. Эта премия наиболее полно отражает мнение «профессиональных» читателей фантастики, ведь для того, чтобы проголосовать, не надо никуда ехать и ничего платить – достаточно лишь отправить письмо. При такой системе проблемы лоббирования исключены, а большое число голосующих, в принципе, должно нивелировать субъективность выбора.

Однако абсолютно объективной можно считать лишь «Сигму» в номинации «Роман». Именно потому, что журнал романов не печатает. При голосовании же по малой и средней форме статистически почти неизбежно выигрывают произведения, опубликованные в самом журнале.

…В последнее время в околофантастической среде бытует мнение, что в премиях открытого типа следует вообще отказаться от номинационных списков. В частности, с довольно резкими заявлениями по этому поводу постоянно выступает один из создателей премии «Интерпресскон» питерский писатель Андрей Легостаев. А раз такое мнение существует, то, с точки зрения субъективной реальности, оно должно быть реализовано в Мире. Попытку подобной трансцендентной реализации предприняли организаторы первой конференции в третьем тысячелетии «Роскон-2001», на котором будет использована принципиально новая для России система голосования: двухэтапная, без номинационных списков, без разделения по объему и жанру. Подождем результатов…

Многим может показаться, что авторы статьи слишком заострили внимание на минусах премий. Однако о преимуществах той или иной премии неоднократно говорилось, а о недостатках и несовершенстве практически любой системы голосования деликатно умалчивалось. Авторы сами являются членами жюри или номинационных комиссий многих из этих премий и потому отнюдь не имели целью обидеть кого-либо, они просто попытались острее поставить вопрос и выступить согласно своей экзистенции.