Текст книги "Курьер. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

– Ты не заболел, прелесть моя? – тревожным тоном спросила моя "тридцать три несчастья", подойдя ко мне.

– Да нет, – я пожал плечами и недоумённо уставился на неё, – не заболел. А с чего ты вдруг спрашиваешь?

– Ну как "с чего"? Ты молчишь, не огрызаешься, не строишь из себя великого юмориста всех времён и народов, не язвишь, не умничаешь… Ты не заболел часом?

Я посмотрел в её лучистые прекрасные глаза, окунулся в них, побултыхался там немного, затем вынырнул и вдруг произнёс:

– Я люблю тебя…

Она стояла как громом поражённая, слабая улыбка играла на её губах, а в глазах замерло выражение нежной беспомощности, они распахнулись, и донельзя удивлённый взгляд упёрся в меня. Она стояла так довольно долго, своим пристальным хоть и удивлённым взглядом изучая моё лицо, затем удивление погасло, в глазах заплясали игривые искорки, слабая улыбка сменилась лукавой, и тут Шела прямо с каким-то садистским чувством ущипнула меня за голый живот, да так, что у меня глаза полезли из орбит. Я захватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, по которой вдобавок ещё и саданули сапогом.

– Ну тебя нафиг с такими шуточками, – фыркнула она, полюбовавшись на неземное выражение моего лица.

Она вдруг закинула мне руки на плечи, и тут её лицо оказалось совсем рядом, мягкие, чуть влажные губы коснулись моих, и мы слились в крепком страстном поцелуе…

– М-м-м… – промычал я.

Меня потрясли…

"Что за…", – мелькнуло в голове.

Ещё одна встряска, посильнее предыдущей…

"Ну какого?..", – успел подумать я, и тут лицо Шелы стало стремительно удаляться от меня, в никуда провалились комната и рубашка на люстре, яркая красочная картинка сменилась непонятными тёмными тонами, которая вдруг вспыхнула аляповато-яркими красками, чей-то красивый мощный звучный глубокий голос торжественно назвал моё имя, прибавив к нему пару метафор, и… тут я проснулся. Меня трясла и немилосердно швыряла из стороны в сторону моя собственная кровать, причём так сильно, что я едва удерживался на ней в горизонтальном положении.

– Доброе утро, – раздалось вдруг над головой.

– А?.. Что?.. – встрепенулся я и диким взглядом посмотрел по сторонам.

– Доброе утро, говорю, – спокойно повторил Грэй, нахально меня разглядывавший с экрана на потолке.

Я сфокусировал взгляд, два лица слились воедино, я узрел знакомые черты и тут вдруг до меня дошло, что тряска, хвала Космосу, прекратилась. Взбултыхав мне мозги, равномерно провибрировав всё серое вещество, она ушла в никуда, что я с удовольствием и отметил.

– Здрасьте, – машинально поздоровался я и тут меня как молнией вдруг поразило.

– А что это ты тут делаешь, друг мой? – спросил я жутко подозрительным тоном.

– Бужу тебя, – коротко и ясно отозвался Грэй. – Где твой будильник? Почему не отвечает?

– В унитазе утонул, я же не знал, что он плавать не умеет, – огрызнулся я – спросонья у меня характер мерзкий, тяжёлый и отвратительный, Шела уже успела как-то в этом убедиться, и если мне не сделать ритуальное жертвоприношение в виде чашечки ароматного чая, то… за последствия утреннего общения со мной я не отвечаю. – Теперь мне всякий раз оттуда напоминания приходят, из глубины… сибирских руд… М-м-м, да…

Грэй фыркнул и улыбнулся, я же усиленно заморгал, прогоняя… эх, какой же мне замечательный и прекрасный сон снился…

– Извини за фокусы с кроватью, – вздохнуло это рыжеволосое чудовище, – сам знаешь, терпеть не могу будить кого-либо, по мне так пусть лучше слюни и дальше пускают, но мне тут Старик внушение с утра сделал – ты ему срочно понадобился по делу – и теперь вот через каждые пять минут об этом напоминает.

– А в чём дело? С чего бы это я ему понадобился? – вяло поинтересовался я.

– Действительно, с чего бы? – весьма натурально изумился Грэй. – Ты его полноценный подчинённый, на работу постоянно опаздываешь, заказы первым выхватываешь, хорохоришься, не слушаешься начальства…

– Что опять подслушивают? – перебил я его.

– Да нет, – ухмыльнулся он, – просто давно мечтал позудеть у тебя над ухом с самого утра. Так вот, у Старика к тебе дело есть – один весьма крупный заказ как раз для твоего уровня. Детали он мне не сообщал, но, судя по одолевшей его трясучке и обильному слюноизвержению, заказ действительно жирный…

– Падр-р-робности давай, не томи душу, – прорычал я, лениво потягиваясь и изгибаясь.

– Откуда я их тебе возьму? – фыркнул Грэй. – Я бы сообщил, если б знал…

– Ты у нас добываешь информацию, и ты не знаешь деталей?! – изумился я.

– Андрей, проснись! Информационные блоки и все сведения поступают в закрытом и закодированном виде, а что полагается за несанкционированное вскрытие и расшифровку? Помнишь?

– Помню, – проворчал я и сел на кровати. – А ты чего так… официально, что ли… говоришь?

– Да просто голова у меня болит от всех проблем со Стариком, – отмахнулся он нетерпеливо. – Это ты у нас в реанимации в кольто валялся и балдел, а мне кучу отчётов и бланков пришлось писать и заполнять, кучу объяснительных отправлять… Ладно. Будешь на фирме, зайдешь? Посмотреть на тебя хочу, да и Элечка наша по тебе соскучилась…

– Пусть перетопчется – я замужем, – буркнул я, пытаясь вспомнить, куда сунул одежду.

– Замужем? – Грэй иронично приподнял бровь. – И когда уже успел? Да ещё и без меня?

– Ну то есть не замужем, а женат… В смысле в кавычках женат… Короче! – я запутался в словах и в мыслях – слишком много всего на мою бедную голову да ещё и с утра пораньше. – Короче, передай этому старому костотрясу, что за заказ я возьмусь, если только не понадобится никого опять спасать.

О, Триединый, где же мои носки?!

– О заказе сам со Стариком договоришься, – спокойно ответил Грэй, задумчиво наблюдая, как я прыгаю в штанах по комнате – спросонья у меня хватило ума засунуть обе ноги в одну штанину. – Только забеги ко мне обязательно, хочу на тебя посмотреть…

– Дело есть? – я сделал ужасно таинственный и загадочный голос. – Или ты меня просто любишь?

– Может быть, – зевнул он. – Отбой, Андрюха.

– До встречи, рыжий, – бодрым голосом попрощался я.

Потолок-экран замигал и погас, после чего вернулся к своему стандартному цвету. Я зевнул и удивлённо посмотрел на него: интересно, как это Грэй смог дозвониться до меня, если вызов я не принимал… Мистика какая-то… Я зевнул ещё раз и чуть ли не с волчьим подвыванием и с истинным наслаждением почесал голую грудь, после чего огляделся и поёжился – чего-то явно не хватало. Мой взгляд упал на пульт от кондиционера (пульты от бытовой техники – вещь нынче недешёвая, сейчас немногие их приобретают, потому что большинство компаний выпускают потоком технику со встроенными пси-кристаллами Альба?ра, которые ориентируют выполнение операций на мысли человека, это дешевле и проще в изготовлении; ну а что поделать, если я актёр, пусть даже бывший, и мысли у меня как вспугнутые тараканы бегают внутри головы всякий раз разные; что же мне теперь ходить по комнатам и от тостов с вилками уворачиваться?), я тупо смотрел на него секунду-другую и вдруг понял, чего мне не хватает: в это время марсианских суток, на которые ориентируют и время Деймоса, Солнце находится на другой стороне и довольно холодно становится даже в утеплённых квартирах.

Я взял пульт, посмотрел на кондиционер и вдруг увидел свои носки. Палец на автомате коснулся сенсорного экрана. Мощно дунул тёплый воздух, и оба носка отправились в свободный полёт… Один долетел вполне нормально и шлёпнулся аккурат возле моих ног, второй же пошёл по синусоидальной кривой, подгоняемый струями воздуха, и ляпнулся в аквариум, перепугав при этом рыбок. Я вздохнул и покачал головой – во всём этом чувствовалась шкодливая рука Шелы…

Уладив все проблемы с собственным организмом, искупав его в тёплом утреннем душе с массажными струями, расчесав свою буйну головушку и закутав себя, любимого, в чёрный с золотом халат, я уселся на балконе в кресло с чашечкой чая. Вид с балкона открывался восхитительный: берег моря, песчаный пляж, на котором в соответствии с моими тайными пожеланиями не было ни души, рокочущие волны, неторопливо ползущие на берег и бессильно откатывающиеся в своё царство воды и света; седые тяжёлые тучи; лёгкий ветерок, забавляющийся и играющий с пеной морской, и меж двумя царствами неба и воды лёгкими белыми лепестками скользящие чайки… Я люблю море… Люблю смотреть на его тяжёлую поступь, когда оно неспешно облизывает берег; люблю его дикие танцы, когда бешеные порывы ветра заставляют волны вставать на дыбы, когда солёные брызги полосуют лицо и растягивают в кривой ухмылке губы, когда от кромки волн тебя отделяют лишь десять сантиметров специального укреплённого пластика и толика благоразумия… Люблю ночь, когда она своим тёмным бархатом накрывает морскую гладь, и кажется будто небо обнялось с водой, когда не видно почти ничего, и лишь свет невыразимо далёкой Луны, неподвижным белым глазом висящей высоко в небе над горизонтом, ложится на воду, освещая её немного, и создаётся впечатление, что если сильно захотеть, то можно пробежаться по этой лунной дорожке навстречу горизонту и неизвестно чему… Я пригубил чай и улыбнулся своим мыслям, вспомнил, как плыл когда-то по этой лунной дорожке вместе с Шелой и всякий раз, останавливая на ней свой восхищённый взгляд, мне казалось будто вся она блистает золотом на чёрном бархате волн… А потом был берег и яркий костёр на берегу, и звёздное небо над головой, и мы занимались любовью под мягкий шёпот и шелест волн…

Я вздохнул, вспоминая всё это и многое другое… Та ночь под звёздным небом на берегу под музыку моря и багровый жар углей от костра нам безумно понравилась, и мы поклялись её когда-нибудь повторить, но спустя некоторое время я понял, что лучше не стоит… Не стоит портить очарование ночи и воспоминаний повторением прошлого, иногда это приносит совсем не те результаты, которых ожидаешь. На что дано воображение человеку? Вот-вот…

Я допил чай и встал, с наслаждением потянувшись. Есть мне не хотелось, да и перед заказом наедаться совсем не желательно. С сожалением отключив голограмму, я с унылым видом поглядел на непрезентабельный сероватых оттенков пейзаж за окном, после чего вышел в главную комнату и сел за компьютер. Пролистав полученные сообщения и письма, я недовольно поморщился: опять эта реклама никому не нужных товаров созданных в стиле той самой печально известной "суперхренорезки".

– Вот ведь незадача, – пробормотал я, высунув кончик языка от усердия и удаляя рекламу, – чем меньше берут эту дрянь, тем больше её рекламируют.

Удалив все рекламные сообщения, я оставил остальные на разбор ЭлИн, а сам вылез в Галанет, решив зайти на парочку своих любимых сайтов. Перед моими глазами замелькали знакомые музыкальные каталоги, и вот уже в который раз я убедился, что незабвенная и величайшая музыка Бетховена, Баха и Глинки всё ещё закодирована администраторами сайтов и скачать её для прослушивания, не заплатив при этом энную сумму, никак невозможно. Бесплатными были уже немного поднадоевшие мне симфонии Моцарта и Скарлатти, музыка Мусоргского, Шопена, Берлиоза и Боккерини, однако я их если и не знал наизусть, то уж точно очень хорошо помнил. Я надулся и обиженно запыхтел, не люблю, когда перед носом висит груша и бесплатно её никак нельзя скушать, а платить пятьсот кредитов за сборник классической музыки меня жаба давила. Хотя нет, я оговорился – всем величайшим композиторам древности я бы без лишних слов отдал бы сумму в десять, двадцать, даже сто раз большую, чтобы только оказаться на их концертах, услышать как льётся река божественной мелодии из-под рук самого Вивальди, Рахманинова и Штрауса, Римского-Корсакова и Паганини, Франца Гайдна и Ференца Листа… Я бы не торговался и честно выложил бы любую затребованную сумму в разумных пределах, разумеется, однако платить неизвестным личностям за возможность получить права доступа к файлам неизвестного качества я не стану ни в коем случае.

Я пошевелил извилинами и тут вдруг вспомнил кое-что: на последней нашей вечеринке, посвящённой какому-то гремучему празднику народов Востока Земли, разумеется, приглашённый Грэй оставил у меня на компьютере универсальный декодер; тогда мы как раз поспорили, сумеет ли он написать программу, которая расшифровала бы пароль на компьютере Капитошкина. Грэй написал… Программа расшифровала… И мы из вредности и веселья ради накидали этому динозавру вирусов на компьютер в обход антивирусного программного обеспечения.

Старика тогда чуть удар не хватил, когда он узнал, что его компьютер забарахлил, а восстановление и наладка стоит денег, а Грэй тогда очень удачно и вовремя ушёл в отпуск. Мы неделю наблюдали, как этот старый костотряс метался между двумя огнями: с одной стороны, его поджимали вирусы, с аппетитом поедавшие биты информации и электронное нутро его компьютера, с другой стороны, его грызло самое обыкновеннейшее скупердяйство. Это было загляденье просто…

Так, где же этот декодер?.. Я пошарил по папкам, зашёл в поисковик, потом напряг память, пытаясь вспомнить, куда же я мог его засунуть, и тут мне вспомнился случай, когда Шела, решившая ни с того ни с сего вдруг блеснуть передо мной интеллектом, как-то сообщила мне, что установила новое программное обеспечение, а оно оказалось платным, она, естественно, воспользовалась декодером и… А вот "и…" пришло чуть позже, когда срок пробной лицензии закончился, и Шела вновь воспользовалась декодером, чтобы продлить срок договора, однако воспользовалась им неумело, приехали представители фирмы-разработчика, был немалый скандал и крупный штраф, а меня вдобавок ещё и дома не было. Словом, Шела каким-то образом "договорилась", в результате чего у меня со счёта сняли около трёх тысяч кредитов, и меня чуть весёлый старик Кондратий повторно не посетил. В отместку я ей тогда сообщил, что новая косметика и вечернее платье, которые она приобрела "через знакомых" якобы за полцены, оказались дешёвой подделкой местных гастарбайтеров с Юпитера, вдобавок стоили они в три раза дороже тех, что продавались в фирменных магазинах. Видимо, тогда я переборщил с язвительностью, так как Шела неделю со мной не разговаривала, а от меня ушла вся в расстроенных чувствах…

Совсем отчаявшись на халяву получить сокровенные мелодии, я вдруг наткнулся на случайную ссылку, выползшую откуда-то сбоку, которая после нескольких проверок "на жадность" провела меня в настоящий Золотой Рай, у меня просто слов других не было… Миллиарды альбомов классической и современной музыки, не скажу сколько внеальбомных песен, ибо таких больших цифр я просто не знаю, и всё это богатство абсолютно бесплатно?! Великий Космос, где я был раньше?! Нет, тут что-то не то… Я насторожился и поискал взглядом название сайта, через секунду-полторы взгляд мой наткнулся на эмблему, я рассмотрел её повнимательнее и… расслабился, мигом всё поняв. Даже рассмеялся от удовольствия – на эмблеме было красиво выведено одно слово "СоХаР" (так называемый Союз Хакеров России), название легендарной пиратской организации, чьи идеи и взгляды на жизнь описывать – всё равно, что сборник анекдотов писать.

Я торопливо – следовало поспешить – вставил плеер в разъём, быстренько закачал на него несколько альбомов классической инструментальной музыки и пару десятков песен ритмичной, в стиле древнего "Диско 80-х". Меломан я, что тут поделаешь. Зато они мне бодрости прибавят, если я не забуду взять с собой плеер.

Я отсоединил плеер, затем прыгнул к своему шкафу, открыл его и застонал от неудовольствия – Шела опять навела порядок! Ох, сколько же мне мучиться?! Сколько её просил, сколько упрашивал, уговаривал, убеждал, даже угрожал – она лишь мягко улыбалась и снова наводила у меня в шкафу порядок. Один раз я даже ловушку на него поставил, на дверь, ничего страшного, просто безобидный разряд тока, как мне объяснили в магазине, потом я о ней забыл, разумеется, и попёрся одеваться. Из отключки меня вытащила Шела, когда пришла ко мне и увидела, как я, по её выражению, дрыгаюсь, лёжа на полу. Нифига себе безобидный разряд я тогда получил, а я-то, дурак, думал, чего это его по инструкции на тюремные блоки ставят и чего это продавец на меня так удивлённо косился, когда узнал, что я его в квартире хочу установить…

Я быстро натянул на себя броню и провёл подушечкой большого пальца правой руки по боковому шву, которым броня закреплялась, закрывая и блокируя замок. Шов за моим пальцем закрылся и исчез, по нему пробежали огоньки, и я почувствовал лёгкую вибрацию в районе рёбер – щит активировался и настроился. Я попрыгал, помахал руками, наклонился в разные стороны, как и всегда броня из пластистали, внешне похожая на шерстяную кольчугу, никапельки не стесняла движений, гравитационные компенсаторы, встроенные в районе рёбер и плеч, работали безукоризненно, усиливая мышечный предел, а какая она лёгкая, эта "фуфайка", и гибкая, я вообще молчу.

Штаны улетели куда-то в угол, там их подберёт робот-уборщик и выстирает; попрыгав ещё немного в броне и в трусах, привыкая к ней, я быстро скользнул в другие штаны и затянул потуже ремень и тесёмки на щиколотках. После этого я пулей накинул на себя рубашку и застегнул пуговицы.

Плеер лёг во внутренний карман рубашки, оба беспроводных наушника я сразу же прицепил к ушам, после чего причесался. Рубашка у меня была с короткими рукавами, активатор находился в персональном ящике на фирме, подумав немного, я решил дополнительные крепления с собой не брать, надел цепочку, которую мне подарила Шела, на шею, на глаза нацепил солнцезащитные очки, после чего глянул в зеркало – вполне красивый пельмень получился… Ну и ладушки. Можно было ехать. Оставалась одна мелочь.

– ЭлИн, – позвал я, – номер Старика набери, пожалуйста, видеовызов, объёмное звучание, вывод контакта на компьютер.

– Сделано, – промурлыкал женский голосок.

Изображение на мониторе исчезло, экран потемнел, на нём появился логотип нашей фирмы, послышалось несколько гудков, и на экране появилось лицо Капитошкина, нахмуренное, а значит озабоченное проблемами.

– Доброе утро, Зизольдий Гурабанович, – приветливо поздоровался я, скривившись при этом внутри.

– Доброе утро, Андрей. А что это ты на ногах уже? Встал ранёшенько?

– Что вы, Зизольдий Гурабанович, какое там встал? Я ночь не спал, всё делами да работой занимался, – вдохновенно соврал я. – Хоть и не спал, да ничего – много зато всего сделал, учился тоже вот, образование третье хочу получать, – я наморщил лоб и почесал в затылке, вспоминая, – или четвёртое… Вот к поступлению заранее готовлюсь.

– Умно, юноша, умно. Похвально, что не на глупости время расточаешь, если только ты не врёшь мне часом.

– Зизольдий Гурабанович, – я вспыхнул от неправедной обиды, – какое там врать?! Да пусть Инквизиция меня покарает, если я вру вам, да не сойти мне с этого места…

На самом деле я не врал, а фантазировал, в конце концов Старику вовсе не обязательно было знать, что вчера я свалил пораньше с работы, после чего на пару с собственной совестью обежал все местные притоны и ночные клубы, перезнакомился с кучей миловидных и сексапильных барышень нетяжёлого поведения, после чего всех отшил, индивидуальные контактные номера стёр и в гордом одиночестве улёгся спать, непосрамлённая совесть кружила над головой и вместе с ангелами посылала хорошие сны.

– Ладно, ладно… Андрей, когда ты будешь на фирме?

– Да хоть сейчас, – восторженно подлизался я к нему, – ибо уже собран, готов и, как там говорится, кони бьют копытом звонко, сбруи их звенят…

– Прекрасно, Андрей, просто прекрасно. В таком случае, когда прибудешь на Марс, не поезжай на поезде, а давай на скутере добирайся – ты мне срочно нужен!

– Слушаюсь, Зизольдий Гурабанович! Уже лечу!..

– Погодите, юноша, не суетитесь, – он поднял ладонь, остужая мой пыл. – Андрей, ты осведомлён о деталях заказа?

– Никак нет, – отчеканил я. – А откуда я мог бы их знать, Зизольдий Гурабанович? Мне позвонил Гр… виноват, мистер Аластор, сообщил, что у вас для меня есть заказ и… всё. Более ничего я от него не услышал.

– Хм, – он поплямкал губами и нахмурил брови, – но ведь факт же имеет место быть…

– Простите?..

– Приезжай на фирму, Андрей. Заказ тебя ждёт, детали оговорим у меня.

Экран замерцал, на нём снова появился логотип нашей фирмы, после чего потух – звонок завершился, свёрнутая картинка вернулась на экран, и я снова увидел рекламу этой клятой "суперхренорезки".

– И чего это Старик вдруг стал так быстро соображать? – пробормотал я, призадумавшись.

Быстрые, точные, а главное умные и логичные реплики меня весьма удивили, уж от кого-кого, а от Старика я такого никак не мог ожидать. Или он всё это время притворялся? Жаль будет, если он вдруг исправится в лучшую сторону, когда он плямкает губами, сопит, гоняет мысли-улитки, плюётся, что-то бормочет, хмурит брови, он становится таким смешным…

– ЭлИн, обработай, пожалуйста, почту и, я тебя прошу, поищи на том сайте, где я был, музыку Бетховена и Рахманинова и, если она там будет, то скачай её, пожалуйста. И ещё: достань мне самый свежий каталог зоозон Земли.

– Желаете слетать с Шелой?

– Пожуём – увидим, – я пожал плечами и вызвал лифт. – Сделаешь?

– Конечно, сэр, – спокойно ответил милый слуху женский голос, и я шагнул в открывшиеся передо мной двери лифта.

Может быть я и перегибал палку вежливости, говоря простому искусственному интеллекту слова "пожалуйста" и "спасибо", однако после той памятной встречи с Элечкой в гостях у Грэя я не мог вести себя иначе. После того раза ЭлИн стала для меня не просто электронным информа?рием, наверное, я уже стал считать её полноценным человеком, раз уж стал вести себя с ней по-другому… Даже Шела поражалась моей привычке всегда, везде и во всём быть максимально вежливым, однако с ЭлИн я сам себе удивлялся. Но… Зато чувствовал себя человеком, когда в кои-то веки даже с невидимой женщиной-прообразом искусственного интеллекта стал вести себя как уважающий себя и других мужчина.

Лифт остановился, дверцы растворились в воздухе, и я вошёл в свой личный гараж, на ходу снимая ментальную блокировку с выбранного скутера. Покрутив головой, придирчиво осматривая его корпус, я пальцем демонстративно стёр пыль в самом неприметном месте, мысленно устроив нагоняй роботу-уборщику – ишь, разбаловались! – после чего уселся в кресло и мысленной командой активировал систему. Вспыхнули экранчики мини-компьютеров, колпак кабины выполз из-за головы и, мягко чмокнув, изолировал меня от окружающей среды, на экранчике в центре высветился логотип фирмы "Старлайт", помигал и сменился информацией о состоянии скутера. Прямо перед лицом сантиметрах в тридцати от глаз развернулась как свиток бумаги сенсорная голографическая панель старта, я пристегнулся и набрал на ней комбинацию символов. Генератор тихо загудел, прогреваясь, скутер еле ощутимо завибрировал, удерживаясь от взлёта грави-скобами. Я осмотрелся – на экранчиках вокруг каждого параметра загорелась зёлёная галочка, панель старта как свиток свернулась и, померцав секунду, исчезла, я коснулся пальцами шарика управления и отдал мысленный приказ убрать грави-скобы. Скутер плавно взмыл над полом гаража и десятком своих собратьев, я легонько двинул шарик в нужном направлении, и сквозь открывшийся шлюз гаража мы выскользнули наружу.

В голове всё крутились последние слова Грэя, сказанные им перед прощанием: "Забеги ко мне обязательно, хочу на тебя посмотреть…". Чего на меня смотреть? После реанимации и заживляющего кольто у меня никаких следов на теле от той переделки не осталось, и Грэй это хорошо знает. А чего ещё на меня смотреть? Другое дело, что это может быть связано с "деталями заказа" и с тем, как моим знанием их интересовался наш штатный старый хрыч. К чему вся эта беготня вообще? Что за суета вокруг дивана? Я сердито пожал плечами и прибавил скорости: надо было поспешить на стоянку транспортников и прицепиться к ближайшему, уходящему на Марс, – прыгать через космос на лёгком скутере, который даже слабые магнитные бури качают так, что создается впечатление будто плывёшь в шлюпке по бурному морю, мне совершенно не хотелось, не знаю как вы, а я ещё жить хочу…

Глава 10

Мягкий чуть приглушённый свет, который тихим потоком изливается из-под абажуров ламп, хитро распределённых по углам комнаты именно для того, чтобы создать вот такое вот освещение, романтичную вечернюю обстановку даже в яркий солнечный день с тенями, прячущимися в уголках и за немногочисленными шедеврами мебели, выполненными в стиле эпохи позднего Ренессанса, завораживает меня, заставляет отрешиться от мирских проблем, вздохнуть полной грудью и ощутить вселенское спокойствие… Это моя любимая комната у Альберто Танзани, где я просто обожаю отдыхать от всего на свете: от своих личных дел и от несуразиц этого мира, от бесконечных сплетен и высасывающей все силы и здоровье работы, от конфликтов разного уровня и от простого присутствия большого количества людей в моей жизни, наконец, в этой комнате я отдыхаю от его многочисленной и шумной родни, от вечных посиделок за кружечкой домашнего вина со специями – у Альберто свои плантации на Марсе – от повышенного внимания со стороны окружающих (как же, сам когда-то Великий Андрей Преображенский по прозвищу «Первозванный», первый кутила, бабник и лицедей Первого объединённого театра Федерации). Не люблю я этих торжеств, когда они постоянны, а у Танзани они каждый день, нужно когда-то и отдыхать от развесёлых компаний. Так вот эта комната – моё истинное спасение…

Я сижу в удобном и мягком кресле, вытянув ноги к горящему напротив камину, рядом со мной журнальный столик, на нём рюмка с моим любимым коньяком, дольки лимона на тарелочке и сигара в пепельнице. Я сижу, смотрю в пляшущие язычки огня и душевно расслабляюсь, наслаждаюсь этим крошечным моментом блаженства, который подарил мне Альберто, когда тебя никто не дёргает, когда никто не зовёт работать, когда Шела не теребит, пытаясь выяснить, какое из её платьев не так ужасно на ней смотрится, когда можно вздохнуть полной грудью, сделать глоток коньяку, ощутить на губах его терпкий и горький вкус и обонять носом букет, смотреть в огонь и наслаждаться покоем… Хотя бы несколько мгновений, которые мне столь любезно подарил Альберто. За что он меня терпит и периодически приглашает на обеды? В память о былой славе? Или всё ещё не верит в то, что я до сих пор как-то умудряюсь жить без театра, это я то, король масок и лицедейства? Ни доли сомнения, господа, или же пустого бахвальства – из Театральной академии кого попало в Первый объединённый театр Федерации не провожают всей коллегией…

Я пригубил коньяку и задумчиво посмотрел на тихо-тихо сидящую рядом со мной Шелу, похоже атмосфера всеобщего покоя захватила и её – её изумительные губки обычно упрямо сжатые сейчас приоткрыты, чуть припухли, она не отрываясь смотрит в огонь, как и я заворожённая игрой язычков пламени и быстрых как огненные феи искорок, её глаза чуть прикрыты веками, ресницы еле заметно подрагивают, в такие моменты мне неудержимо хочется поцеловать её. Но вместо этого я произношу вдруг:

– Я люблю тебя…

Она поворачивает голову, не отрываясь прямым долгим взглядом буравит мои глаза, затем чуть слышно произносит:

– Ты мне это уже говорил сегодня…

– И что с того? – я пожимаю плечами и отворачиваюсь к огню. – Я готов повторять это снова и снова хоть каждый день, хоть каждую минуту…

– А можно ли верить человеку, который в прошлом был актёром и сыграл немало ролей? – чуть слышно шепчет она, её рука нервно поглаживает подлокотник кресла.

– А можно ли верить нераскаявшемуся преступнику, которого приглашают вдруг в правительственный совет? Понятно, что он продолжит врать и воровать, зато как преданно он будет лизать руку начальства, которое его протолкнуло туда… Я честен с тобой, Шела, пусть я и бывший актёр, а значит лицедей. Моя прошлая жизнь давно закончилась и ушла, теперь я живу этой жизнью… Я живу тобой…

Я поворачиваюсь к ней, смотрю в её бездонные лучистые глаза, и всё внутри меня обмирает от восторга и от осознания того, что я сейчас держу в руках нежные пальчики моей сбывшейся мечты, вдыхаю аромат её тела, волос. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь ещё, но её палец вдруг касается моих губ – я умолкаю, чувствуя, как он дрожит.

– Я верю тебе, – шепчет она и глубоко вздыхает. – Просто всё как-то так быстро и неожиданно развилось, я не успела ни привыкнуть, ни свыкнуться с мыслью, что я теперь не одна… Ты очень шустрый тип, Андрей, несмотря на кажущуюся медлительность, впрочем как и все русские… Возможно, я и ошибаюсь, возможно я когда-нибудь пожалею об этом, но… – она делает глоток коньяку и прерывисто вздыхает, я молчу, ожидая развязки. – Но… Я тоже люблю тебя… Вот.

Она смотрит на меня повлажневшими глазами, и я вижу, что она не врёт, что она действительно верит мне, а это значит… Да! Великий Космос! ДА!!!

– Я никому никогда не говорила этого, – она ещё раз прерывисто вздыхает и отворачивается к огню. – Можешь считать меня дурой, можешь – стеснительной идиоткой, но ты первый, кто вызвал во мне эту бурю чувств и эмоций. Первый и наверняка единственный… Вот…

Я ничего не говорю, а лишь беру её двумя пальцами за подбородок и наклоняюсь. Наши губы сливаются в поцелуе, её сильная рука обнимает мою шею, наши души раскрываются навстречу друг другу, и я чувствую, как жаркая волна страсти захватывает меня всего с головой…

Мягкая медвежья шкура на полу у камина даёт нам приют…

– Как это у тебя так получается?..

– Что именно? – спрашиваю я лениво, лёжа на шкуре рядом с ней.

Волна страсти, огня, безумства, порождённая любовными признаниями и огнём в камине, нахлынула, захватив нас целиком, и через пару часов ушла, сменившись ленивой безмятежностью. Никто нас не тревожит, остались позади будоражащие воображение и плоть стоны, горячечный шёпот, безумные ласки и дикий жар объятий, я, кажется, слышал, как пару раз открывалась дверь, но занятый своей любимой не обратил на это внимания.

– Я имею в виду твои фокусы с ножом, – нетерпеливо поясняет Шела, отодвигаясь подальше, а я только сейчас замечаю, что вот уже некоторое время кручу в пальцах небольшой обрезочный ножичек для сигар – лезвие как рыбка пляшет, скользит, кружит в моих пальцах, отблёскивая то красноватым отсветом камина, то серебристым сиянием ламп, переворачивается, кружит, подталкиваемое и направляемое выверенными осторожными движениями. – Где ты им научился? У нас таким фокусам не учат, я бы знала…

– У нас нет, – спокойно отвечаю, продолжая подбрасывать, переворачивать, прокручивать лезвие между пальцами, перехватывая его то так, то эдак. – Это всё моё творческое наследие. Перед поступлением в Академию я несколько лет кем только не батрачил: и клоуном, и фокусником, и метателем ножей в разных цирках, пару раз даже укротителем выступал… А в любом цирке работает такой принцип: либо ты показываешь три уцелевших пальца на руках и всем громогласно заявляешь, что ты уже сорок лет метатель ножей, либо ты ведёшь себя тише воды ниже травы, учишься потихоньку и через некоторое время действительно становишься настоящим профессионалом, при этом сохраняя все пальцы в целости и сохранности.