Текст книги "Курьер. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Я быстрым шагом покинул сад, прошёл по нейтральной "приёмной" территории, пересёк её и вышел за ворота, где помахал водителю машины, показывая, что вот он я, а не абы кто другой, иду и машу ему рукой. Было, конечно, дикое желание покуражиться, незаметно подкрасться к машине, незаметно выкрасть нужный документ и тихо убраться, заодно вытащив из-за пазухи водителя штурм-пистолет, а с пояса – "конвертер", а потом гордо всё это ему предъявить, чтобы видел, какие асы на фирме работают, но… Вздохнув, я подавил в себе это воистину детское желание и, специально погромче топая и шаркая, подошёл к машине и заглянул в приоткрывшееся окошечко.

– Витя, привет, – приветливо поздоровался я с усатой озабоченной всеми проблемами на свете, а оттого хмурой физиономией, – меня Старик послал документ один забрать. Пустишь?

Цербер по имени Витя недоверчиво на меня покосился, повёл носом туда-сюда, будто принюхиваясь ко мне, кончики его усов воинственно поднялись, потом вдруг сразу опустились, и он кивнул, пропуская меня и давая возможность порыться в документах Старика.

– Вы там долго ещё? – как-то безнадёжно и тоскливо спросил он.

– Откуда же мне знать, родной? – удивился я, копаясь в бардачке и перебирая бумаги. – А ты куда-то торопишься? Работа у тебя не бей лежачего, знай бублик крути, куда начальство укажет, а в остальное время от мух отплёвывайся.

– Больше всего утомляет именно безделье, – занудно ответил цербер как раз в тот момент, когда я, наконец, под грудой бумаг откопал вроде бы нужный документ, всмотрелся – да, похоже, действительно он. Ну и хвала звёздам!

– Знаешь, Вить, в мире есть такие удивительные и неповторимые вещи как книги, – сообщил я ему на ухо доверительным шёпотом. – Как раскроешь одну, так сразу перед тобой уникальный мир открывается, который завораживает тебя с головой, затягивает, заставляет погружаться всё глубже и глубже, пока ты не достигаешь самого дна… – я вдруг осёкся, потому что увидел, как глаза цербера от моих слов стали голубыми-голубыми, а лицо утратило жёсткие черты, расслабилось, как-то добрее стало, что ли, одухотворённей…

– В общем, почитаешь – сам узнаешь, – я похлопал его по плечу, высунулся из машины и закрыл дверцу. – Только ты, Вить, фантастику не бери для начала. Не советую – сейчас фантастика изрядно опошлилась, ни грамма интеллекта, возвышенности, одухотворённости, одни голые фантазии и эмоции, разобраться в которых сможет и первоклассник. Ты лучше классику почитай, из того, что сохранилось, – вот, где сокровищница мысли и знаний.

Посмотрев в его обалдевшее лицо и затуманившиеся глаза, я вздохнул тихонько – с ещё одним "мыслителем" из "бочки сокровенной мудрости" я знанием священным поделился, хоть бы мне карму за это почистили, до блеска, так нет же на том свете ленивые сидят, ну да ничего, я туда попаду, я там всех строем ходить заставлю – развернулся и пошёл, от души надеясь, что хотя бы каких-то церберов в Академии ЦеЗИТек учат читать и писать – как-то неудобно им, беднягам, ставить крестик вместо подписи. Хотя умный цербер для меня – это то же самое, что качающий штангу очкарик-отличник.

Отойдя от машины на несколько метров, я развернул бумагу, пробежал её глазами и, убедившись на все сто процентов, что не ошибся, вприпрыжку побежал к дому, где уже успел, наверное, остыть мой настой, который мне так понравился. "Нейтральную" территорию и сад я пересёк за несколько секунд, ещё мгновение, и вот я уже на пороге дома, открываю, дверь, вхожу внутрь и иду прямиком в комнату для гостей. Где за время моего отсутствия ничего не изменилось, никто на мою чашку не покусился – убил бы! – разве только что Грэй сидел уже в другом кресле, прежнее стояло, прислонившись к косяку, в паре метров от него, на роже у него удивлённо-испуганное выражение, а Капитошкин, насупившись, смотрит на него.

– Ну наконец-то, – ворчливо заметил Старик, когда я вошёл в комнату и протянул ему лист, – не прошло и полугода! Что ты там делал? С Виктором в ларст играл?

– Вы же знаете, Зизольдий Гурабанович, – возразил я, усаживаясь в кресло и пробуя настой – нет, не остыл, а я боялся и переживал, – мама запретила мне до конца жизни играть в азартные игры.

– И именно поэтому ты часть своей жизни провёл в "Лукулле", якшаясь неизвестно с кем? – фыркнул Капитошкин, угодив плевком себе в чашку.

Я проигнорировал его замечание – между прочим, мог бы сейчас и не хаять меня, я же принёс эту бумажку, хотя мог честно забыть, за чем шёл…

– Я выслеживал там всякий системный сброд, – грозным заунывным загробным завывающим голосом мрачно и трагично произнёс я, потом скосил взгляд в сторону облокоченного о косяк кресла и спросил, кивая на него: – А что, собственно, произошло?

– У своего приятеля спроси, – отозвался старый птеродактиль. – Чего он с утра сегодня такой хмурый? Альберт Станиславович даже не понял сразу, думал, что это стандартная реакция на визит к нему…

– Зизольдий Гурабанович, – виновато прогудел Грэй, сжимая своей гигантской волосатой лапищей кажущуюся в ней крохотной чашечку с настоем.

– Молчи уж, – отмахнулся Старик.

– Так что произошло? – спросил я, повернувшись к Грэю.

– Комплекция у меня… м-м-м… неподходящая для мебели столь тонкой работы, – виновато проговорил Грэй, осторожно ставя чашку на стол. – Поёрзал немного во время разговора и… вот и получилось.

– А-а… – только и смог произнести я, стараясь не засмеяться.

– Тише, – шикнул вдруг Капитошкин, – Директор идёт.

Мы подобрались, вытянулись в креслах по струнке, в комнату неторопливым шагом вошёл Директор с подносом, на который сноровисто убрал все пустые чашки с настоем и отставил его на дальний стол, после чего уселся в кресло и вздохнул.

– Ага, – кивнул он, когда Капитошкин протянул ему бумагу с прогнозируемым списком и анализом заказов, – хорошо… Ах, даже так?.. Ого!.. О, а вот это не очень хорошо… А где же?.. Ах, да – вот оно…

– Так, – скатав лист в трубочку и похлопав ею по колену, Директор нахмурился, – получается, что в грядущем месяце работы у нас будет достаточно, заказы пойдут крупные, денежные, для нас это с одной стороны хорошо, с другой – как бы не очень. Погибли курьеры высокого уровня мастерства, сейчас их заменить молодняком не получится? – Директор посмотрел на Капитошкина, однако тот лишь молча покачал головой. – Плохо! Значит придётся разрываться и работать на износ. Господин Андрей, – колючий пристальный взгляд Директора вонзился в меня, – если проводить в жизнь ваше предложение, то нужно делать это сейчас, пока есть возможность высвободить пару-тройку курьеров, потому что потом такой возможности уже не представится, заказы – я по своему опыту знаю – пойдут ещё большим потоком, чем это спрогнозировано, потому что на очереди выборы Генерального Директора и Круга управляющих, а это значит, что клиентам понадобится любая информация, и за эту информацию они заплатят любые деньги. Этими заказами мы привлечём внимание Центра, поэтому наверняка следует ждать появления этих неизвестных в чёрных костюмах. Поэтому, – его палец вонзился в меня, – будьте готовы в любой момент и… действуйте сразу. Зизольдий, – Директор посмотрел на Старика, – будь так добр, предоставь господину Андрею золотой пропуск в мастерские Кузьмы Вячеславовича, пусть берёт все, что посчитает нужным. Мистер Аластор, – Директор посмотрел на Грэя, – с этого дня работать чётче, докладывать обо всём Зизольдию Гурабановичу.

– Сделаю, Альберт Станиславович, – весело кивнул Грэй, и я подивился этому: куда подевалась его хмурость и явная обречённость во взгляде… Или падение с кресла реанимирует человека?

– В таком случае прошу вас приступать к выполнению своих обязанностей, господа, – Директор встал, все вскочили вслед за ним, я, помедлив мгновение, с тяжким вздохом отклеился от кресла и закачался на своих ходулях, которые упорно не желали держать мой вес. – План действий обсуждён; Зизольдий, при необходимости действуй, как договорились, или напрямую связывайся со мной; мистер Аластор, прошу вас в кратчайший срок произвести все изменения, о которых я с вами говорил, проанализировать все материалы по делам погибших курьеров и действовать в соответствии с оговоренными моментами. Добро?

– Да, Альберт Станиславович, – кивнули оба синхронно, я даже подивился такой слаженности.

– Что касается вас, господин Андрей, готовьтесь – ваши услуги понадобятся сразу, как только кто-то из курьеров окажется под ударом "чёрных", – Директор внимательно посмотрел на меня, и я снова почувствовал, как будто меня сканируют рентгеном.

– То есть? – нахмурился я.

– Планы на ваш счёт несколько изменились, – мягко пояснил Директор. – Слишком опасно и глупо – использовать вас в роли "живца", хотя здесь наши мнения с Зизольдием Гурабановичем и разошлись, вы лучший из курьеров, поэтому ваша потеря будет совсем неудобна и нежелательна. Если я, Зизольдий, мистер Аластор – все мы правы, и "чёрных" подсылает Центр, то разумнее будет использовать вас в роли своеобразного "карателя". Поэтому я требую, чтобы в случае чего вы были на подхвате и были готовы сразу нырнуть в темпоральный поток.

– А как же поимка пленника? – тупо спросил я.

– Вы этим и займётесь, – лучезарно улыбаясь, объяснил Директор. – Экономически и технически невыгодно бросать вас на заказы, ожидая, что где-то клюнет, и они придут, а потом ещё и искать свободных курьеров-профессионалов и отправлять их вам на подмогу. Выгоднее будет, если вы будете готовы отправиться сразу за любым курьером и там поможете ему отбиться. Вы согласны?

– Да, Альберт Станиславович, – прикинув палец к нос и как следует подумав, ответил я. Ну что ж быть на подхвате – дело, действительно, не столь рискованное, чем путь в заранее уготованную петлю, в объятия к "чёрным".

– Но даже и не думай, что всё это время ты не будешь работать, а будешь висеть у всех нас на шее, – зловеще предупредил меня Капитошкин, и Директор улыбнулся. – Как миленький будешь работать!

– Как скажете, о, повелитель, – я сложил руки на груди и поклонился. – Я раб вашей лампы.

– Убереги меня Триединый от такого джинна! – зафыркал испуганно Старик, а я бросил быстрый взгляд на Грэя из-под полуопущенных век – беседа, судя по всему, подходила к концу, а ничего особо страшного, за исключением падения с поломавшегося под ним кресла не произошло. Это что же получается: ошибаются даже боги и умнейшие из смертных? Впрочем, похоже правило: "Кто не ошибается, тот не работает" срабатывает во все моменты жизни, включая даже самые идиотские.

– Ну что ж, пожалуй, это всё, – неспешно и задумчиво произнёс Капитошкин, разминая пальцы и массируя ладони. – Мы ведь всё обсудили вроде бы… Альберт Станиславович?

– По-моему, да, – кивнул Директор и обвёл взглядом всех нас. – Я буду надеяться на вашу исполнительность и ответственность, господа, постарайтесь не подвести меня. Зизольдий, я жду твоего доклада ровно через неделю. Меня интересует, как пойдут дела, какие произойдут происшествия и как всё будет обстоять с… – Директор кивнул в мою сторону, и Капитошкин понимающе качнул головой. – Связь как обычно по гала-каналу.

– Будет сделано, Альберт Станиславович, – отчеканил Старик.

– Добро, – вздохнул Директор и как-то по-отечески посмотрел на нас. – А теперь, господа, я вынужден с вами со всеми проститься – дела ждут. Мне было очень приятно видеть вас всех здесь сегодня, наши разговоры, несмотря на официальный вид и деловую направленность, доставили мне истинное удовольствие.

– Нам всем тоже было очень приятно оказаться у вас в гостях, Альберт Станиславович, – едва не в пояс поклонился ему Капитошкин. – Вы уж простите, что мы доставили вам некоторый дискомфорт, – Старик свирепо посмотрел на Грэя и зло засопел, взглядом показывая ему на сломанное кресло.

– Ничего-ничего, – замахал руками Директор, – признаться честно, без определённого дискомфорта жизнь давно стала бы серой и тусклой.

– Мистер Аластор, – спросил вдруг он, увидев, что сжимает в руке листок с прогнозируемыми заказами, – я надеюсь, что у вас имеется копия этого документа?

– Конечно, Альберт Станиславович, – бодро кивнул Грэй, и Капитошкин как-то непонятно посмотрел на него.

– В таком случае я оставляю её себе, проанализирую ещё раз на досуге, – решил Директор, убирая бумагу за пазуху. – Всего вам доброго, господа. Мне был очень приятен ваш визит. Вы уж простите: не провожаю – дела срочные ждут.

– Не теряйте времени на нас, Альберт Станиславович, – успокаивающе поднял руку Капитошкин. – Мне с Андреем и Аластором как раз поговорить нужно было с глазу на глаз.

– В таком случае прощайте, господа, – Директор подождал, пока мы выйдем в коридор, обуемся – Капитошкин успел даже выкрасть пару сигар из личных запасов своего непосредственного начальника – после чего собственноручно проводил нас к выходу в сад и, притворив за нами дверь, растворился в глубине дома.

По саду мы шли, молча, вдыхая ароматы девственной флоры, обитающей в нём, нашедшей здесь свой приют, обжившейся и привыкшей. В голове у меня от увиденного и услышанного мельтешила целая куча вопросов, задавать которые я то ли стеснялся, то ли подсознательно не хотел; мне, например, казались ахинеей многие оговоренные сегодня во время визита к Директору вещи и события, однако Грэй – я видел по его довольной роже – и Капитошкин – я просто знал его характер и примерные стремления – в них почему-то поверили; кто-то понятно почему, потому что это его устраивало, а вот ещё кое-кто по причинам, мне лично насквозь непонятным. В голове как будто рой шмелей дискотеку устроил или на брачные пляски собрался – мыслей разных и разнообразных было столько, что я даже не знал, с какой следует начать и какой закончить последующий вдумчивый допрос либо Грэя у него в кабинете, либо Старика. Впрочем, почему обязательно последующий? Можно ведь и прямо сейчас…

– Зизольдий Гурабанович? – позвал я его тихо, когда мы уже подходили к садовой калитке и по одному выходили на "нейтральную" территорию.

– Чего тебе ещё? – буркнул он недовольно, закрывая за нами калитку и направляясь к автоматическим воротам, которые выводили непосредственно на дорогу.

– Скажите, – пропыхтел я, приноравливаясь к размашистым шагам своих спутников, – неужели Альберт Станиславович прав, и все случаи гибели курьеров происходят по вине Центра?

– Преображенский, тебе жить надоело? – сердито фыркнул он. – Ты думай, прежде чем такие идиотские вопросы задавать! Нашёл место – здесь камер наблюдения побольше, чем во всех магазинах Айзиса вместе взятых. Поговорим в машине.

– Простите, – вякнул я слабо, чувствуя, что в очередной раз сглупил. Эх, лишали бы меня премий за подобные ляпы, я бы очень быстро исправился, а так стимула нет, прям таки критических условий тоже нет, посему исправляться и работать над собой я не спешил. Потом… Годам к трёмстам.

Через десять минут мы уже сидели в машине, я как и по дороге сюда бок о бок с Грэем, Капитошкин на переднем сиденье, судя по его ожесточённой мимике и жестам, он что-то горячо втолковывал Вите, который лишь кивал в ответ и озабоченно хмурился. Наконец, машина мягко тронулась, нас с Грэем несильно качнуло, чуть втопило в сиденья, и мы покатили вперёд, осторожно объезжая придорожные клумбы и горшки с цветами. Я посмотрел на Грэя, его лицо было спокойным, ни грамма не осталось от утренней хмурости и плохого настроения – интересно, с чего бы? – он скучающе наблюдал за меняющимся за окнами пейзажем и любовался, судя по всему, природой. Я вздохнул незаметно: ни поболтать, ни посплетничать – неужто так и будем до самой фирмы трястись, ни слова не говоря друг другу? Я надулся и засопел, недовольно уставившись в окно, – мне было скучно…

– Преображенский! – рыкнул Капитошкин, вместе с сиденьем разворачиваясь к нам, за его спиной с тихим шипеньем выдвинулась звуконепроницаемая перегородка, надёжно отгородившая нашу часть салона от водительской. – Скажи мне на милость, подчиняясь каким таким правилам игры, ты умудряешься задавать всё время ненужные вопросы, да ещё и не в лучшее для этого время?

– Откуда я знал, что у него везде камеры понаставлены? – пожал я плечами.

– Это загородный дом одного из крупнейших предпринимателей на всём Марсе, который финансирует, вдобавок, некоторые правительственные и прочие акции, – заявил Старик, сидя – хвала Триединому! – на достаточном расстоянии, чтобы не заплевать меня в столь возбуждённом состоянии. – Естественно, он охраняется как сама Белая Башня! Или ты и этого не знал?!

– Не довелось как-то, – в очередной раз пожал я плечами – полезная физическая процедура, между прочим, стимулирует кровообращение, разминает мышцы, снимает нагрузку с позвоночника и укрепляет поясницу.

– Вы поглядите на него, – всплеснул руками Капитошкин. – Андрей, тебя хоть что-то в этой жизни интересует?

– Да, – твёрдо ответил я, глядя ему прямо в глаза. – Мне очень интересно, как в гибели курьеров может быть замешан Центр?

– Очень просто, – взглянул на меня Грэй, отвернувшись от заоконного пейзажа, который всё это время созерцал. – Центр обучает курьеров, готовит их… Разве ты забыл?

– Нет, не забыл, – фыркнул я, вспоминая те кошмарные денёчки, которые я впоследствии занёс себе в память в папку "Не влезать – убьёт!", в которой хранились и воспоминания о той кошмарной Великой Зиме и о тех деньках, что наступили после неё, и ещё какие-то моменты жизни.

– Раз Центр готовит курьеров, то у него возникает предложение, точнее его переизбыток. Образно говоря, товар залёживается на складах, – совсем просто пояснил Грэй. – А как быть, когда спрос неизменно низкий и нет тенденций к его повышению? Создать искусственно условия, которые привели бы к его увеличению, если нет возможности переориентировать или дифференцировать производство…

– Так мы же нанимаем людей на работу! – не угомонился я – слова Грэя сильно меня зацепили – я и сам не во все моменты жизни пылко люблю человечество, но чтобы так прямо высказаться о цене человеческой жизни… Пусть она стоит сейчас совсем недорого, но… должны же быть какие-то моральные принципы! Или это просто я такой устаревший?

– Мы не нанимаем людей на работу, – покачал головой Старик и поудобнее устроился на сиденье. – Мы лишь размещаем кандидатуры, которые выдвигает Центр и которые впоследствии проходят тщательную подготовку. Понимаешь?

– А как же дело обстоит со мной?

– Ты у нас случай редкий, но не исключительный, – зевнул Капитошкин. – Было дело, мы устраивали людей по блату, это было ещё в те светлые времена, когда Центр ещё не взял окончательно поводья в свои цепкие руки… Мы все им скованы по рукам и ногам, – пожаловался он вдруг. – Это только кажется, что вести дела сейчас легко, а на самом деле: отчисления за работу – в Центр, вся кадровая информация – в Центр, копии заявок заказов – в Центр, наём сотрудников – опять Центр над душой стоит. Без его жёсткого контроля не будет лицензии, а не будет лицензии – всех нас разгонят к едрене фене.

– Понятно… – пробормотал я, пытаясь обдумать и осмыслить услышанное. Чёрт, но почему же Грэй меня предаёт, высказываясь за ту ахинею, которую битых два часа нам бубнил Директор?!

– А что касается твоего несколько несвоевременного но вполне обоснованного вопроса, – Капитошкин вздохнул и пощёлкал суставами пальцев, – мы сегодня говорили на эту тему СЛИШКОМ, – он выделил это слово, – я бы даже сказал, ЧЕРЕСЧУР откровенно. В возможность такого косвенного воздействия на нашу работу со стороны Центра я верю – благо стимул у них есть: необходимость пристроить переизбыток подготовленных кадров. Вдобавок твоя фраза насчет того, что эти "чёрные" не дышат, не мигают и вообще похожи друг на друга как близнецы, если принять её на веру и вообразить, что они клоны… – Старик помедлил и пожевал губами. – Знаешь, Андрей, как-то в одном информационном блоке, который шёл через нас под грифом "Особо секретно", я успел прочесть, что планируется размещение генной лаборатории и репликаторов в Центре и его филиалах с целью восстановления генетического кода сотрудника особой службы доставки, клонирования его организма в случае его смерти, произошедшей от несчастного случая, – процитировал Капитошкин, нахмурившись, и зачем-то опять пощёлкал суставами пальцев, видимо, собираясь с мыслями.

– В общем, всё решено, – подытожил я.

– Ещё ничего не решено! – свирепо рыкнул он на меня. – Всегда удивлялся твоей привычке говорить глупости с умным видом, абы лишь бы сказать. Я в своих подозрениях уверен и… не уверен. Директор приказал рубить сплеча в ответ на малейшую провокацию, но я так делать не собираюсь. Не по мне это…

– Как насчёт моего участия в охоте на охотника? – напомнил я.

– Поглядим, – отмахнулся Старик. – Не в моих правилах бросаться, очертя голову, на мины. Посему поработаешь пока как обычно, как всегда, а потом… Посмотрим. В случае чего будем импровизировать.

– Но ведь Директор дал чёткие недвусмысленные указания, – удивился я. – Разве мы не должны их придерживаться?

– Андрей, – возвёл очи горе этот лысый Микки-Маус, – не будь ребёнком! Вся существенная разница заключается в том, что он у себя ТАМ, а мы ЗДЕСЬ, и у нас разное восприятие и реакция на ситуацию. Если бы я был столь категоричен как Альберт Станиславович, то меня давно бы уже не было на этом месте и свете.

– Кстати, чтобы развеять последние твои сомнения, – вставил вдруг доселе молчавший Грэй, – не только на нашей фирме гибнут курьеры. Я справлялся по конкурентам – та же ситуация: из-за атак неизвестных убийц в чёрных костюмах погибают курьеры из особого списка, причины смерти остальных, как правило, стандартны. Здесь явно чувствуется чья-то организованная рука.

Я с удивлением посмотрел на него – похоже, падение с кресла меняет не только настроение человека, но и его взгляды на происходящее вокруг. Помнится, вчера он мне за столом лепетал совершенно другое, и глаза так и бегали, потому что не решались, видимо, сказать правду, которая оказалась вовсе не правдой, точнее не совсем правдой, а полуправдой, смешанной с полунамёками… Великий Космос, я окончательно запутался! Впрочем, суть понятна и без этой болтологии, а суть здесь такова: Грэй резко поменял своё мнение, не знаю, уж с чем это может быть вызвано, но… Грэй как и я, и многие хорошие и замечательные люди на свете ничего не делает просто так с бухты-барахты, как и я он всегда ищет причину фактора, если уж требуется его оценить по-новой. А раз так… Что ж доверюсь ему, благо события последних дней прямо-таки рвут нашу теорию в клочья. Но всё равно как-то непонятно: так быстро взять и изменить своё мнение… А может он прикидывается? "Ай!" – я мысленно махнул на всё рукой и решил принимать таким, каким оно есть – мозги закипали от обилия предположений.

– Что дальше? – задал я, как мне показалось, не самый умный на свете вопрос, лишь бы разрядить обстановку, однако Капитошкин отреагировал на него благосклонно, даже, казалось, с некоторым оживлением.

– Дальше… работать будем, – просто объяснил он и сразу же подвёл черту: – Работать долго и упорно, благо наконец блеснул лучик света в этом проклятом бесконечном туннеле.

– А я? – тупо спросил я, а Грэй на этот мой вопрос почему-то неопределённо хмыкнул.

– А ты? – удивился Капитошкин. – Ты… Ты сейчас поезжай-ка домой, когда вернёмся на фирму – сегодня утро выдалось хлопотное, неспокойное, а вот день как раз наоборот: слишком тихий. Я связался с Мариком, он сообщает, что пока что ни один потенциальный клиент на связь не выходил, соответственно, работы, кроме той, которая уже выполняется, нет. Так что вали-ка ты домой, пока я добрый, а я на фирме всех курьеров свободных тоже по домам отпущу, чего им время зря просиживать.

Капитошкин помолчал, глядя на меня в упор, а я в свою очередь не знал, как поступить: радостно заорать: "Ура! Я еду домой!" или просто вякнуть в сторону а-ля контекст-реплика: "Ура… Ура… Ура…".

– Молодец, – с какой-то непонятной интонацией произнёс он, загадочно улыбаясь каким-то своим мыслям. – Рад, что ты не выпрыгиваешь из штанов от восторга – это хорошо.

Он почесал подбородок и поглядел куда-то мимо меня.

– А вот нам с Аластором придётся поработать, – пробормотал он негромко, Грэй как-то настороженно посмотрел на него. – Придётся нам вместе с Бенефициусом поднять клиентскую базу и архив заявок на доставку информации – будем выяснять, кто были те клиенты, на заказах которых погибли Шамрин, Ковалёв, чуть не погиб Побережный. Заодно по поводу Асахиро разузнаем…

– Моя помощь потребуется? – коротко спросил я.

– Хочешь поработать? – удивился Старик.

– Нет, – честно ответил я.

– Я бы весьма удивился, если бы услышал "Да", – вздохнул он и помрачнел. – Нет, твоя помощь не понадобится, если ты только не специалист в области программного инжиниринга и системного администрирования. Нет? В таком случае нечего проедать задарма хлеб фирмы!

– Минутку, – я поднял ладонь – меня вдруг осенила, наверное, гениальная мысль, – Зизольдий Гурабанович, скажите, какой смысл Центру организовывать подставные заказы, намеренно губить курьеров, если по законодательству за трагическую смерть положена выплата грантами фирме, на которой этот курьер работал?

– Этим вопросом ты признаёшь, что Центр теоретически может вести двойную игру? – приподнял бровь Капитошкин.

– М-м-м… – неопределённо промычал я.

– Я так и думал, – кивнул он. – Андрей, фонды Центра являются государственно резервируемыми, все выплаты пособий, дотаций, субсидий, грантов лишь проходят через счета Центра, источником является Главное управление казначейства Федерации. Понимаешь разницу?

Я мотнул головой – в экономике, признаюсь, я разбирался слабо.

– Понятно, – вздохнул Старик, подняв очи горе. – Представь, кому-то в Центре захотелось икры настоящей осетровой, стоит она по-моему что-то около шести-семи тысяч кредитов за килограмм. Нужны деньги, не так ли? И он организовывает ситуацию, в которой Центр имел бы право обратиться в казначейство и затребовать энную сумму в виде гранта, который впоследствии пройдёт через счёт-посредник Центра, там часть "потеряется", потом в соответствии с Предписанием Центра грант будет переведён на счёт фирмы, которая должна будет распределить его так, как это указано в Предписании. Возможно, часть средств вернётся в Центр, возможно и нет, но принцип примерно таков… – Капитошкин устало вздохнул и посмотрел на меня умоляюще: – Андрей, прошу тебя, сделай вид, что тебе понятно.

– Мне всё понятно, – спохватился я, вдруг заметив, что сидел с открытым ртом и внимал сему откровению. – Не переживайте, Зизольдий Гурабанович, схему я уяснил.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнул он и перевел дух. – Не знаю, как вы, а я наговорился на месяц вперёд. Хвала звёздам, сейчас на фирму, там можно будет поработать без лишних вопросов и отвлечённых рассуждений.

Он нажал на кнопку внутренней связи:

– Витя, долго ещё ехать?

– Ещё двадцать минут, Зизольдий Гурабанович, – раздался его спокойный голос.

– Прекрасно! – спохватился Старик. – Как же это я сам не заметил? Заболтал ты меня, Андрей.

– Зизольдий Гурабанович, вы ещё не передумали насчет того, чтобы отпустить меня домой? – быстро спросил я, вытягивая шею и глядя в окошко.

– А в чём дело? – недовольно удивился он.

– Здесь остановка поезда неподалёку, – пояснил я, привязываясь к местности: улочка, по которой мы ехали, со всех сторон была зажата невысокими двух-, трёхэтажными домами из красного камня, иногда вплотную к ней примыкавшими, иногда отстоящими и окружёнными в таких случаях небольшими палисадниками и садами. – Если выйду здесь и успею на поезд, то до Айзиса минут за двадцать доберусь, а там сяду на шаттл и… домой.

Ага! Я вспомнил! Эта улица, точнее проспект, по которому мы ехали, называется, кажется, проспект Независимости, от него можно пройти дворами и выйти на рыночную площадь Героев, на которой как раз и находится остановка поездов. Вот только выходить надо либо здесь, либо ехать до самой фирмы, а уже от неё добираться до соседней площади Звёзд – от неё через площадь Героев идёт междугородный магнитный монорельс прямиком до Ликсора, на его протяжённости городских остановок практически нет, скорость развивается до тысячи километров в час.

– Ты прав – тебе лучше тут выйти, – кивнул наш лысый фантомас, быстренько сориентировавшись, – от фирмы далече добираться будет.

– Вот-вот… Остановите?

– Что за вопросы? – буркнул он. – Пользуйся, пока я добрый. Только учти, я очень скоро выздоровею.

– Витя! – рявкнул Капитошкин в небольшой еле заметный микрофон. – Останови здесь где-нибудь!

– Как скажете, – пробубнило в ответ, и машина начала сбавлять ход, прижимаясь к обочине.

– Получается до завтра? – деловито спросил я, пожимая руку Грэю и протягивая её Старику.

– Да, – ответил он, пожимая мне руку на прощание. – Завтра не опаздывай, возможно, предвидятся заказы для особого списка, так что будь начеку. Кстати может что-нибудь и тебе подберём…

– Ну тогда всего доброго! – попрощался я и вылез из машины, Грэй проводил меня каким-то странным взглядом, после чего захлопнул аккуратно дверцы.

Отойдя на обочину, я помахал рукой растворяющемуся в общем потоке автомобилю, развернулся и пошёл в направлении станции, шаркая ногами и пиная лёгкую невесомую пыль – домой мне не очень хотелось ехать прямо сейчас. Делать там было решительно нечего… "На Землю что ли слетать?" – вяло подумал я и оживился, окрылённый идеей, надо будет не забыть попросить у ЭлИн новый каталог зоозон, авось что-нибудь новенькое подвернётся.

На поезд я успел перед самым моментом его отхода. Перед этим мимо меня беззвучной молнией промелькнул междугородный, не остановившись на площади, и растворился в начавшем сгущаться тумане. Рутина дороги заволокла меня с головой, я погрузился в свои мысли и почти полностью отключился от реальности, реагируя лишь на периодические сообщения бортового компьютера о времени прибытия и том времени, которое до него осталось. Как робот бродил я рядом со станцией шаттлов, по Айзису, размышляя, раздумывая, обдумывая, прикидывая, пытался анализировать события и факты, однако получалось туго – я каждый раз упирался и натыкался на то, что верны как раз таки предположения и догадки Директора и Капитошкина, а наши с Грэем теории хороши для бульварного или туалетного чтива. Как зомби шатался я на автопилоте везде и повсюду, пока вдруг не обнаружил, что сижу за стойкой в баре "Лукулл", поглощаю маленькими глотками "Рокко", а у моих ног корчится здоровенный мужик, прижимающий одну руку к груди другой. Я посмотрел на батарею опустошённых рюмок, быстренько проанализировал собственное состояние: не пьян, а бок, в который меня пихнул сей грубиян, уже почти не болит, расплатился с барменом, который с уважением прикоснулся двумя пальцами ко лбу – ишь, помнит меня, стервец! – и вышел из бара, попутно отметив для себя, что обстановка в "Лукулле" почти не изменилась, что одновременно и радовало, и удручало – хотелось бы всё-таки, чтобы менялись не только люди, но и окружающий нас мир. Я глубоко вдохнул вечерний воздух Айзиса, постоял так немного, закрыв глаза, и понял, что пора домой. Погуляли и хватит.