Текст книги "Курьер. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Владислав Покровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Нет-нет-нет, что ты?! – затараторил я испуганно, прижимая руки к груди и делая испуганное выражение глаз – не доиграл, наверное, её глаза сверкнули пламенем.

– Значит, я толстая! – всплеснула она руками. – Булочка я у тебя! Пышечка! А может планетообразная?! Или во мне вообще может уместиться вся Галактика?!

– Да нет! – рявкнул я, начиная сердиться.

– Так да или нет?!

– Ну конечно же нет! Вовсе ты не толстая!.. И не тощая!

– Значит, я некрасивая, да?! Признайся честно, я некрасивая! Мужчины! – возопила она, едва не потрясая демонстративно руками над головой. – Всем вам только одно и нужно! Из-за этого и ради этого гребёте под себя всех! А ты такой же как все! А я думала – нет! А ты…

– Да вовсе не в сексе дело! – бездна всех поглоти, я что оправдывался?! Вот уж никогда не думал, что я, Андрей Первозванный, король сцены и император масок, буду оправдываться. И перед кем?! Перед женщиной?!

– Ага! – довольно загорелась она. – Значит, я такая уродина, что не подойду даже самому последнему самцу с самыми пошлыми и грязными помыслами на свете?! Так, да?!

– Великий Космос! – заорал я, потеряв терпение, и тут же был вознаграждён долгим страстным поцелуем, в который Шела вложила, похоже, всю свою душу и бурлящий внутри неё яростный огонь.

Обняв её за шею, я не отпускал её долго время, пока не почувствовал, что начинаю задыхаться, а до тех пор её ногти словно маленькие кошачьи коготки рисовали свои узоры на моей коже, покалывая и царапая её, чёрт подери, КАК ЭТО БЫЛО ПРИЯТНО! М-м-м…

Я вдруг понял, что никакой другой женщины мне и не надо, что все прошлые и возможно, будущие мои пассии – лишь слабый отблеск, отсвет её огня и сияния, которое невидимым нимбом окружало её, заполоняя собой пространство, в котором она находилась, освещая даже души и самые мрачные уголки сознания. И ещё я вдруг с потрясающей чёткостью и ясность понял, что… Понял, что… Великий Космос, Триединый и вся твоя мистическая и метафизическая компашка в придачу, неужто я?.. Три тысячи чертей и старая дохлая крыса, похоже, что да… Пропал, мужик. Пропал, и перед окончательным падением и поднятием белого флага над головой остался лишь последний, я искренне надеялся, несокрушимый бастион мужской чести и добродетели для себя, любимого. После него вздыхаешь, смиряешься и… идёшь в Галактическое агентство по венчаниям (интересно, мужики, а ведь оно не зря называется "ГАВ"!). А там уже всё, обратной дороги нет, в моём времени от паспортов давно отказались, сожрать больше нечего за секунду до окольцовывания. Увы…

– Ты откуда такая сильная? – спрашивая первое, что в голову пришло, чтобы только она не заметила, да и я не ошибся, приняв одно за другое: любовь, увы, слишком легко перепутать с влюблённостью.

Она проводит кончиками ногтей по моим рукам, по груди, постепенно выпрямляясь и откидываясь назад, то мягко, то с нажимом, и тогда я чувствую, как они царапают мою дублёную шкуру, они скользят по животу, я инстинктивно напрягаю мышцы и одновременно пытаюсь расслабиться – до чего же хорошо…

– Там, куда ты только устроился, я отработала уже без малого пять лет, – сообщила она шёпотом, проводя кончиком язычка по губам и ведя ноготками вверх. – А до этого прошла курс специальных тренировок, который не всякие и выдерживают…

– То есть? – я нахмурился.

– Милый, – она вдруг моментально посерьёзнела, из её голоса напрочь ушли игривые нотки, – я не хочу тебе сейчас всё это рассказывать, потому что напрочь отобью охоту к этому делу, а я бы хотела, чтобы ты остался…

– Та-ак, – протянул я, стараясь выглядеть при этом грозно, а не как всегда – добродушным Винни Пухом, – рассказывай подробнее!

– Нет, – она сложила руки на груди и выпрямилась, меня моментально пробрал смех, потому что обнажённая женщина, сидящая сверху на голом мужчине и пытающаяся состроить серьёзное выражение, выглядит весьма оригинально и экстравагантно.

– Шела, – я положил руки ей на бёдра и несильно похлопал по ним, – я обещаю тебе, что не обдумав всё хорошенько и не решив всё с тобой я не откажусь от чего бы то ни было. Поэтому секретничать со мной сейчас не нужно, я уважаю в людях искренность и честность и люблю их за это, стараюсь во всяком случае любить. Давай рассказывай всё как на духу.

– Разве тебе Зизольдий Гурабанович не рассказал ничего? – она посмотрела на меня одним глазом, будто прикидывая, что мне можно говорить, а о чём можно и соврать.

– Зи… Зо… Гура… Кто?! – я напряг память и наморщил лоб.

– Зизольдий Гурабанович, – терпеливо повторила она. Как у неё это получается, это ж язык сломать можно над таким имечком! Подарили же ФИО человеку…

– А кто это?

– Начальник всего нашего отдела, он тебе проводил первичный инструктаж, объяснял о требованиях и условиях труда, – произнесла Шела и, немного подумав, поправилась: – Должен был во всяком случае рассказать.

– Это тот, который плюётся через каждое слово и всё время жуёт свой язык? – брезгливо передёрнувшись, уточнил я. – Что он мне мог рассказать? Он мою фамилию три раза пытался произнести, причём постоянно путал с каким-то Малышевым…

– Его можно понять – он старенький уже, – вздохнула Шела. – Именно из-за его этих маленьких недостатков…

– Маленьких?!

– Маленьких, маленьких, – подтвердила она. – Вот начнёшь работать плотнее, узнаешь о его больших недостатках.

– Что-то уже как-то не хочется, – пробормотал я, представляя будущие собеседования с начальством. – Чем я хоть заниматься буду?

– Курьерские доставки заказов, – ответила она.

– И всё?! – не на шутку удивился я. – Зачем же тогда вам люди? А Линия Доставки на что? А Галанет?

– У нас особые заказы, милый, – спокойно объяснила она, глядя на меня так нежно и чарующе, что я сразу почувствовал себя последним идиотом не понимающим самых примитивных вещей.

– Что за особые заказы такие? – насторожился я. Надеюсь, убивать не пошлют? А-то мало ли… В жизни своей никого не убивал. Ну кроме того случая зимой. Слишком уж люблю я жизнь, чтобы с почтением к ней относиться.

– Ты всё узнаешь сам, пока что это коммерческая тайна, – вздохнула она и захихикала вдруг: – А то вдруг ты негодяй из фирмы конкурентов, специально подосланный, чтобы влезть в святая святых, вызнать все секреты и смыться потихоньку, оставив бедную женщину одну… На сносях… – всхлипнула она.

"Из-под тебя смоешься… – подумал я и тут же испугался: – Как на сносях?!".

– Впрочем, конкурент ты или нет, но сразу тебя к работе всё равно не пустят, придётся пройти особый курс подготовки. Вот как раз там я и работаю одним из инструкторов, натаскиваю новичков вроде тебя, тренирую их.

– Тренировки… – я покачал головой – ёлки-моталки, как всё серьёзно, оказывается. Особый курс, особые заказы… Что это за фирма такая? Негосударственное учреждение по подготовке киллеров экстра-класса? Да и название у неё подходящее: "Альтаир", в переводе с арабского то ли "Летящий ветер", то ли "Летящий с ветром" или"… по ветру", Безымянный его знает. – Какие тренировки? Зачем тренировки?

– Особая подготовка, – теперь её глаза уже с жалостью и какой-то мягкой грустной тоской смотрели на меня, изучая моё лицо. – Увы, она необходима.

– Но зачем? – любопытство терзает меня всё больше и больше, не просто высовывает свой дёргающийся носик из-за угла, а уже нагло машет пушистым хвостиком у всех на виду.

– А чтоб не помер ты через секунду после принятия заказа, – честно отвечает она, и вдруг её руки снова касаются моего живота, почему они так тяжелы? Я поднимаю глаза, смотрю на неё в упор, пытаясь отыскать хоть миллиграмм иронии в последних сказанных ею словах и к своему вящему ужасу и паническому страху своего добродушного любопытства не нахожу. Вот это да… Влип, очкарик!

Я поджимаю губы и начинаю легонько похлопывать её по бёдрам. Крыть мне нечем, а потому… Занавес опускается, господа, артисты могут разойтись. Интересно начинается новая жизнь!

И в полном молчании я нежно касаюсь её мягких изумительных губ своими губами…

* * *

Тихие голоса… Они негромко звучали вокруг меня, не собираясь, однако, утихать, не умолкали, но и не разгорались со страстной силой, просто что-то бормотали на периферии моего сознания, которое так же как и я находилось в полудрёме. Щекой я ощущал невероятную твёрдость и крепость плеча Грэя, к которому привалился, подо мной было, наверное, одно из самых мягких сидений, какие только могли существовать в природе, а ласково и нежно обдувавший меня из приоткрытой форточки ветерок доставлял ни с чем не сравнимое блаженство. Тряска почти не ощущалась, машина шла удивительно ровно – это по нашим-то марсианским дорогам! – вот только два голоса, тихо жужжащих о чём-то у меня над самым ухом, доставляли определённое неудобство и несколько раздражали.

Закрыв глаза и отрешившись от всего, я вновь и вновь уносился в свои воспоминания, которые так любил заново представлять перед глазами, не потому что живу ими – нет! – просто люблю вспоминать всё хорошее; они горели в моей памяти ярко, словно жарким огнём и крепкой сталью были выплавлены на долговечном материале, они не угасали со временем, не исчезали, не растворялись; я хорошо помнил даже мельчайшие детали, впрочем, заслуга в этом скорее всего принадлежит не мне, а тому самому специальному курсу, через который я был вынужден пройти, потому что подсознательно, каким-то мистическим шестым или седьмым чувством понимал, что в случае отказа потеряю Шелу, которая так быстро и так неожиданно легко стала значить для меня очень много. Даже слишком много, я бы сказал. Надо было остаться, чтобы быть с ней, вопреки всему моему здравому смыслу и всем привычкам, которые верещали, что хотят жить как и прежде: сладко, вкусно и неторопливо, чтобы по мановению царского пальчика ко мне спешил десяток холуёв с почтительными рожами а-ля "чего изволите-с…". Но… привычкам пришлось заткнуться, потому что на них вовремя рыкнуло мудрое сердце. И вот я здесь, веду рабочий образ жизни, не впервые, но это вовсе не значит, что мне это нравится, впрочем, иногда и нравится, зарабатываю средства для существования кровавым тяжёлым трудом. Действительно тяжёлым. И действительно кровавым. Вспомнить хотя бы те тренировки… Не зря нам потом – именно потом, когда уже почти всё закончено! – доверительным шёпотом говорят, что через этот курс проходят в среднем трое-четверо из десяти, остальные… Ну что ж, чего мямлить, я сам видел, как погибло двое молодых здоровых парней, чьи сердца не выдержали страшных перегрузок, которые едва не раздавливают тебя в лепёшку. А те, кто проходит, тех уже не назовёшь обычными людьми. Генетические мутации и результаты работы ДНК-инженеров практически незаметны, их почти невозможно обнаружить, но они есть. Они есть…

Плечо подо мной вдруг задвигалось, я недовольно замычал, не понимая, что за жестокость – меня будить, потом что-то обиженно буркнул себе под нос, с трудом отклеился от плеча Грэя, разлепил глаза и посмотрел по сторонам, выглядывая в окна.

– Но ведь мы ещё не на месте, – ляпнул я первое, что в голову пришло, осмотревшись и душераздирающе зевнув, потом посмотрел на сидящего на переднем сиденье Капитошкина, и повторил: – Нам же ещё ехать и ехать…

– Это я знаю, – ворчливо отозвался он. – Удивительно, что ТЫ это знаешь, не думал я и не надеялся, что ты окажешься способен запомнить дорогу с моих кратких объяснений. Ты меня удивил, Андрей. Во второй раз уже за сегодня.

– А первый раз когда был? – машинально спросил я.

– А ты на себя посмотри, – посоветовал он, кивая куда-то мне в сторону груди.

– А что не так? – я вопросительно посмотрел на занявшего чуть ли не половину салона нашего колоссальных размеров умника и в очередной раз постарался не рассмеяться: элегантный костюм с бабочкой и рыжая бородища производили то ещё впечатление.

– А у тебя нормального костюма не было? – ехидно осведомился Капитошкин.

Я покрутил головой, осматривая себя со всех стороны, не нашёл в себе ничего потустороннего и паршивого и удивлённо посмотрел на невесть зачем придравшегося ко мне Старика. Что значит "нормального костюма"? Чем ему этот плох? Я стряхнул с рукавов несуществующие пылинки и недовольно надулся.

– Нормальный костюм, Андрей, это смокинг или его заменитель костюм-тройка, – воздел очи горе наш лысый птеродактиль, как и его животный представитель каркающий столь же уныло, – а не театральный фрак с кружевной рубашкой и длинными фалдами, украшенными рюшечками.

– Это не рюшечки! – возмутился я, защищаясь.

– Да мне по барабану, – фыркнул Капитошкин, заплевав мне грудь. – Вон там справа за углом фирменный магазин находится. Сейчас идёшь туда и выбираешь себе костюм. Ясно?!

– А?.. – я очумело открыл рот, подумав, что ослышался.

– А поскольку я знаю, что свой ключ-счёт ты как всегда дома оставил, то можешь воспользоваться моим, – он протянул мне свой ключ-счёт и вздохнул, скорбным взглядом провожая его до моего кармана. – И учти, Преображенский, – он ткнул пальцем в мою сторону, ещё раз заплевав мне грудь, – я хорошо знаю стоимость костюма, посему быстро узнаю, если ты вдруг решишься скупить весь магазин. А теперь марш отседова и оденься как джентльмен, а не как Белый кролик из "Алисы в стране чудес"!

– Грэй, пойдём со мной, – взглянул я на нашего гиганта и в очередной раз поразился тому, как он постарел и осунулся, будто подменили человека, забрав у него вполне приличную неплохую отягощённую лишь периодическими разногласиями на работе жизнь и заменив её на судьбу человека, отягощённого и озабоченного всеми проблемами на свете, у которого вдобавок по сценарию уготована в конце пьесы смертная казнь, да вот только не указаны ни время, ни место действия.

– Это так необходимо? – скривился Капитошкин, а Грэй лишь молча посмотрел на меня, взгляд его был какой-то пустой, отчуждённый, такой я видел лишь у безумцев или стоящих в шаге от безумства гениев.

– Необходимо, – твёрдо заявил я, выходя из машины и выволакивая этого здоровенного лося за собой. – В противном случае с моим умением выбирать костюмы вы меня на приёме у Директора увидите в балетной пачке.

– Убереги Триединый! – замахал Старик руками. – Ладно, если нужно, идите, только быстро! Времени мало! – добавил он без особой надежды.

Выбравшись из машины, я под руку с подозрительно молчаливым Грэем отправился в магазин, о близости которого знал очень хорошо – когда-то именно в нём мы закупались всем необходимым, а заодно шили костюмы на заказ. Правда, с моим опытом, богатейшим лишь в одной сфере, я старался не соваться в те дела, о которых знал мало, а потому и специально взял с собой сейчас подозрительно молчаливого как триста партизан героя всего на свете, разбирающегося почти во всём, начиная со структуры компьютерных биопроцессоров и кончая сакральным знанием того, как следует правильно завязывать галстук. О том, что это символическая удавка на шее отныне знали все – были в своё время просветительские акции – однако полностью отказаться от них мы всё равно так и не смогли, нет вещи хуже привычки.

– Что произошло? – спросил я его тихо, когда мы входили в магазин под приветственное "Здравствуйте, господа! Мы рады видеть вас в нашем магазине!" небольшого синтетика-швейцара, который наверняка выполнял в этом респектабельном заведении ещё и функции охранника-вышибалы.

Грэй как-то удивлённо посмотрел на меня, затем повертел головой по сторонам и вдруг ни с того ни с сего приложил палец к губам. Я окончательно перестал что-либо понимать и, пожав плечами, молча прошёл в центр круглого помещения магазина, у стен которого стояли стеллажи, а в них разнокалиберные по размерам и фасонам костюмы: простые и вечерние, для отдыха и рабочие, строгие и с некоторой вольностью в виде – моделей и вариантов было столько, что у меня глаза разбежались и обратно сбегаться не торопились. Я даже не представлял, что такое количество костюмов бывает на свете, куда там нашему Старику-костотрясу с его требованиями касательно "смокинга"…

– Выбирай, – каким-то безжизненным голосом произнёс у меня над ухом Грэй, и я подивился тому, насколько тускло это прозвучало, раньше даже тихий его рык, звучащий из-за спины, заставлял меня вздрагивать и нервно внутренне блеять, ожидая, пока вернутся испугавшиеся и разбежавшиеся по дальним углам мысли. А теперь же… Эх, Грэй, Грэй… Критические дни у тебя начались, что ли?

– Да… – только и смог произнести я в ответ на его предложение, обозревая растерянным взглядом узревшего неприятельскую орду у себя под носом одинокого старенького богатыря столь разнообразный, мягко говоря, выбор.

– Вам что-то подсказать? – раздалось откуда-то справа. Нежный? Симпатичный? Мягкий? Да ещё и такой завлекательный! Женский голосок… Это я удачно зашёл!

Я круто развернулся в ту сторону – глаза увидели, нос обонял, уши как локаторы настроились и запеленговали, руки сразу задергались, порываясь обнять и прижать к груди – мозг отреагировал молниеносно и… я как-то сразу взыграл, губы попрыгали на месте и выдали "обаятельную улыбку номер 3" из моей весьма обширной коллекции. Результат не замедлил себя ждать.

– О, Триединый, Великий Космос, это ВЫ?! Это Вы?! Правда?! – захлопало в ладоши и запрыгало рядом со мной весьма очаровательное миниатюрное изящное существо женского пола, и я моментально размяк и вспомнил о своём почти забытом амплуа. Ну как же… "Король сцены, император масок, загадочный факир и гений любой роли, маг и кудесник… Андр-р-рей… Пер-р-рвозванный!!! Встречайте!". Мои губы подумали и быстренько сложились в "обаятельную улыбку номер два".

– Неужели, неужели это Вы?! – щебетало это милое создание, восторженно глядя на меня своими огромными глазами и заламывая в экстазе обожания руки. – Но как?! Откуда Вы здесь?! Ой, ничего не говорите, ничего не говорите! – замахала она руками и, сияя от восторга, сложила их на груди молитвенно. – Скажите, скажите, пожалуйста! – вдруг перешла она на доверительный шёпот, оглядываясь по сторонам, – можно мне Ваш автограф?! Можно?! Можно?!

Грэй за моей спиной как-то безнадёжно вздохнул и, судя по нечаянному скрипу и тому, как прогнулся пол, потоптался на месте и отвернулся. Я задрал подбородок – ничего он не понимает в этом, тоже мне… Никогда у меня не было "звёздной" болезни! И вообще я самый скромный и ни разу не наглый тип в освоенном уголке нашей Солнечной системы. А девушка уже совала мне в руки, восхищённо и восторженно улыбаясь до ушей, свой коммуникатор, потом, спохватившись, приподняла блузку, я зачарованно проследил за её движениями, и вытащила из-за пояса коротенькой белой юбочки блокнот со светопером.

– Пожалуйста, пожалуйста! – умоляюще произнесла она, глядя на меня снизу вверх, её губы задрожали, как будто она была уверена, что я окажусь вот такой вот свиньёй и откажу ей в столь малом удовольствии – лобзать после остаток жизни мою закорючку, которую я гордо именую подписью.

– Я Вас сразу узнала, – щебетала она, глядя, как я пристраиваюсь. – Вы такой узнаваемый, такой красивый, такой замечательный!..

Я гордо надулся и нацелился светопером, продумывая в голове поздравительные слова.

– Мистер Крампф, скажите, почему Вы перестали сниматься в этом сериале? – жалобным голосом вдруг спросила она, и её глазки вдруг наполнились слезами, а моя рука замерла на полпути к блокноту – что?! Какой такой нафиг "Крампф"?!

– Вы ведь в нём так прекрасно, так замечательно играли, – всхлипывала она, нервно теребя пальцами многочисленные ленточки, украшавшие её блузку, – я даже поверила в серьёзность ваших намерений жениться на Хуаните Гонсалес, но вы ушли… Почему?!

– Мистер Виктор Крампф, – вдруг раздался за моей спиной едва удерживающийся от хихиканья знакомый полурык, полурёв. – Почему вы отказались жениться на Хуаните?

Я замер, горячая волна крови ударила в голову, и я, быстренько вынырнув из океана себялюбия, торопливо выбрался на берег, вытряхивая остатки "звёздного" моря из ушей, встряхнулся и посмотрел на застывшую в трагической позе девушку-продавца, скептически поджал губы: слишком маленькая, слишком тощая – не люблю таких…

– Мне бы это… – я кашлянул, привлекая её внимание. – Костюм прикупить…

За моей спиной раздалось истерическое ржание, больше похожее на то, какое издают мустанги в брачный сезон, и я сердито пихнул локтём этого расшалившегося слонопотама, однако в ответ услышал лишь тихие всхлипывания и бульканье.

Девушка встрепенулась, вынырнув из озера трагических воспоминаний, в котором успела искупаться с головой, посмотрела в блокнот, затем намекающе заглянула мне в глаза – я упрямо помотал головой – и, вздохнув, направилась к стеллажам.

– Какой Вас интересует костюм, мистер Крампф? – спросила она тоненьким голоском, остановившись возле стеллажей и повернувшись ко мне.

– Вы знаете, – я повертелся на месте, ища место, куда бы приткнуть блокнот, тут из-за моей спины вдруг высунулась мощная волосатая рука и забрала его себе, я кивком поблагодарил эту ученую – и нефиг ржать надо мной! – гориллу, – меня зовут Андрей Преображенский. А костюм меня интересует такой, чтобы в нём не стыдно было перед самым главным начальником показаться.

– Простите меня, пожалуйста, – она опустили ресницы и покраснела, пряча взгляд. – Могу посоветовать Вам эту модель, она изготовлена специально для деловых приёмов и встреч на любом даже самом высоком уровне. Она весьма элегантна и благородна, и не лишена тенденций самой последней моды, это выгодно отличает её от других. Прошу Вас, подойдите и посмотрите.

Бросив взгляд на Грэя и увидев, что он всецело погружён в изучение светопера, я вздохнул, стараясь привыкнуть к мысли, что консультант меня бросил, променяв на очередную тайну – секрет изготовления фирмы упорно не разглашают – и подошёл к ожидавшей меня девушке; осмотрев со всех сторон костюм, на который она мне указала, я нашел его весьма неплохим, и тут мой взгляд упал на его цену. Секунда размышления, и я понял, почему она так мастерски прятала взгляд – это был её реванш за неудачу с Виктором Крампфом, на которого я действительно был немного похож, но спутать меня – меня! – с каким-то бездарным убогим исполнителем сериальных ролей?! Чёрт… Ну почему я ушёл из театра?!

Я присвистнул – отдавать восемь тысяч кредитов за умело скроенную и сшитую ткань… Даже по меркам моего славного прошлого, когда я сорил деньгами направо и налево это было бы слишком. Если бы я покупал костюм за свой счёт, я бы уже бежал по улице с истерическими воплями и бешено бы махал руками, а так… А так меня всё равно давила жаба! Хоть это и был ключ-счёт Капитошкина, у которого я давно уже собирался брать компенсации за то, что до сих пор работаю на него. Наши взгляды в этом плане с ним были немного схожи. Он считает, что работник должен умирать от счастья оттого, что ему предоставили возможность работать, а я считаю, что работодатель должен целовать пыль под моими пятками за то, что такой исключительный во всех отношениях человек как я соизволяю являться на работу. В итоге все довольны.

– Давай бери и пойдём, – прогудел над ухом угрюмый бас, и Грэй взял меня за локоть.

– Нас ждут, – пояснил он извиняющимся тоном девушке-продавцу.

– А примерка? А выбор? – возмутился я, высвобождаясь. – Надо ведь подобрать так, чтобы сидел как влитой.

– Поверь мне этот костюм великолепен, он будет сидеть на тебе просто прекрасно, – успокоил он меня, после чего добавил тихо: – Нас действительно ждут, Андрей, если ты не помнишь…

– Да помню я, – сердито огрызнулся я и взглянул на девушку, решаясь. – Давайте, пожалуй, примерим.

Она коснулась стекла витрины камнем одного из колец, украшавших её нежные тонкие изящные пальчики как капельки росы траву, стекла стеллажа, и оно испарилось, после чего сняла костюм с вешалки и торжественно вручила его мне.

– Примерочная там, – указала она на дверь позади стеллажей.

Из примерочной я вышел через пять минут, Грэй в одиночестве топтавшийся по залу взад-вперёд, посмотрел на меня, оценивающе кривя глаза, и уважительно присвистнул. Пожалуй, здесь я мог ему поверить – я сам себе понравился, когда приоделся. Активная ткань костюма быстро оценила контуры моего тела и немного великоватый пиджак чуть стянулся, облегая меня так, будто на меня его и шили, свободнее стало в одних местах, в других местах легло идеально по фигуре, костюм ещё пару оценивающе сдавил меня в плечах и в поясе, после чего лёг именно так, как и должно быть в соответствии с классическим стилем. Я не особый его любитель и последователь, но… Обозревая самого себя в зеркале, я не смог не признать, что мне это очень идёт.

– Хорош, – одобрительно кивнул Грэй, разглядывая меня со всех сторон. – Как-то на человека стал похож даже…

– Грешно смеяться над теми, кого молния в детстве ударила, – парировал я и повернулся к девушке-администратору, успев заметить её восхищенный взгляд, которым она буквально обняла меня. Моё сердце потеплело, и я подумал, что, в принципе, могу изменить своё мнение касательно миниатюрных женщин – в чём-то они как и все остальные безусловно хороши.

– А это уже подарок от магазина, мистер Преображенский, – мягко произнесла она, ставя передо мной на стойку коробку с парой таких шикарных туфель, что я простил ей даже то, что она присвоила мне чужую славу.

– Спасибо, – выдавил я, принимая этот поистине царский подарок – обувь была, я успел рассмотреть, лучшей из всего того, что мне когда-либо доводилось и видеть, и носить, и она была по-настоящему стильной и элегантной, оставаясь при этом строгой и классической.

– Не за что, – улыбнулась она. – Вы прекрасно выглядите, Андрей! Успехов Вам на сцене!

Я обалдело уставился на неё. Неужто узнала? Или этот ходячий сюрприз проболтался?

– Всего доброго! До свидания! – расшаркался и раскланялся вдруг Грэй, прервав нашу молчаливую романтичную сцену – глаза в глаза – она заулыбалась в ответ, я уже почти готов был очароваться её улыбкой, как он вдруг схватил меня за руку и чуть ли не насильно вытолкал меня из магазина.

– До свидания! – едва успел крикнуть я под мелодичные "Всего Вам доброго, господа!" синтетика-швейцара, за мной захлопнулась дверь магазина, ещё секунду я позволял себя тащить, однако во мне вдруг взыграло моё знаменитое ослиное упрямство, и я вырвался из хватки Грэя, чувствительно заехав ему по рёбрам, на что он лишь скривился но не более.

– Да что с тобой такое?! – крикнул я ему в лицо, отряхиваясь – хвала звёздам, не помял костюм!

– Вообще-то мы опаздываем, Андрей! – рыкнул он нетерпеливо и вдруг сунул мне в руки бумажку, одновременно забирая у меня коробку с обувью.

Машинально я схватил бумажку – это оказался выдранный с корнем листок из блокнота девушки-администратора – развернул её и вдруг заметил размашистую надпись, сделанную светопером. Я удивлённо посмотрел на Грэя – почерк явно был его и ничей другой – а тот вдруг сделал страшное лицо и кивнул на бумажку – дескать, смотри и изучай!

– Давай, Андрей, поскорее – некогда мне с тобой тут возиться, – произнёс он громко, и я, окончательно перестав что-либо понимать, всмотрелся в криво написанные слова.

"Если после визита к Директору, ты обнаружишь в моём поведении странности, которые не сможешь объяснить, обратись к Элечке. Она знает ответы на многие мучающие тебя вопросы. Только не медли с этим, если со мной что-то случится, иначе в какой-то момент ты вдруг поймёшь, что уже не можешь объяснить некоторые свои странности. Запомни это. А теперь порви эту бумажку на мелкие клочки и ни слова на эту тему!!! Нас очень внимательно слушают. Ты сам знаешь кто…".

Нет, это уже переходит всякие границы! В бешенстве я топнул ногой, как рыба раскрывая рот и задыхаясь, не в силах сказать ни слова от обуревавшего меня гнева. Опять?! Только на этот раз Грэй! Странности, да?! А чем это не странности: оставлять вот такие записки?! Я не забыл, между прочим, твоё выражение лица, Грэй, когда Старик сказал о визите к Директору! Что оно тогда означало?! Что это всё означает?! Ты мне сказал о том, что это просто борьба двух людей за место и за деньги, но, кажется, всё происходящее давненько уже вышло за рамки этой игры! Великий Космос и камень тебе на макушку, Триединый, ну как во всём этом разобраться?!

Я посмотрел на Грэя, он мне ответил сочувствующей улыбкой и кивнул в сторону терпеливо дожидающейся нас за углом машины. Я вздохнул, покорно кивнул и двинулся к нему, однако его рука, накрепко вцепившись в моё плечо, внезапно остановила меня. Я поднял взгляд, Грэй хмуро покачал головой и ткнул пальцем в бумажку, жестами доходчиво показав, что с ней нужно сделать. Я сердито засопел (Ненавижу! Всё! Шпионское!!!), Грэй умоляюще пихнул меня локтём, и я, разозлившись, не только порвал листок на мелкие-мелкие клочки, но и даже яростно втоптал их в плитку мостовой, после чего разъярённо взмахнул руками – это все?!

– Пойдём, пойдём, чего ты так долго копаешься? – облегчённо вздохнул Грэй, показывая мне большой палец.

– На себя, красивого, налюбоваться не могу! – зло огрызнулся я, разворачиваясь и направляясь к машине. – Ибо я в этом костюме прекрасен, обаятелен и обворожителен!

– И хвала Космосу, – вздохнул он, шагая рядом со мной, – я уж боялся, что тебе не понравится…

Выйдя из-за угла, мы увидели автомобиль и Капитошкина, вышагивающего, заложив руки за спину, возле него куриной походкой и, казалось, отыскивающего золотое зерно истины, которые спасло бы мир и накормило бы всех страждущих, среди хаотично переплетения узоров тротуарной плитки.

– Где вы так долго шатались?! – возопил он гневно, завидев нас. – Молчать, когда вас спрашивают! А ну марш в машину, мы опаздываем из-за этой непростительной задержки, в который виноват ты, Преображенский! Молчать! Бегом, улитки, бегом!

Стряхнув пену со рта, он беззлобно, будто бы в дань традиции, выругался и нырнул на своё место, мы с Грэем торопливо уселись на свои, дверцы мягко защёлкнулись, и мы покатили, плавно взяв с места.

– Преображенский, – Старик обернулся к нам и сердито нахмурился – видимо, за наше отсутствие он сильно по нам соскучился и теперь его распирало от желания пообщаться и в который раз обвинить нас во всех смертных грехах, – в кои-то веки ты нормально выглядишь, а не как вечный студент-оболтус, примерно раз в год посещающий стены родного учебного заведения. Верни немедленно мой ключ-счёт и… даже не говори, сколько этот наряд стоит, я догадываюсь, судя по марке, что ты специально выбрал самый дорогой!

– Что вы, Зизольдий Гурабанович? – я обиженно надулся. – Этот наоборот ещё самый дешёвый оказался, остальные костюмы в этом магазине в цене стартуют с десяти тысяч кредитов. Я же знаю – в своё время частенько тут бывал.