Текст книги "Враг моего врага (СИ)"

Автор книги: Владислав Добрый

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Только глупцы могут ненавидеть наших врагов за их злобу. Они же лишь пытаются выжить, не понимая, что я Хранитель Сердца, и мои поступки, мой путь, и моё рвение лишь отражение воли Императора!

Я понял, что начинаю загоняться. Ладно, хватит. Люди тут темные, о гуманизьме я им рассказывать не буду. А вот апеллировать к религиозности и суевериям, самое то. Это я еще из «Дюны» знаю. Пока я говорил свою короткую речь, я успел дойти до Гвены. Она зажала рот допрашиваемому. И стыдливо шаркнула ножкой, отправив кусочки отрезанных пальцев в темноту. И едва заметно мне кивнула. Я оглянулся, ища возможность с ней поговорить. Но вокруг плотной толпой собрались мои люди. А чуть дальше стонал раненый.

– Ладно, пустите меня к раненому! – велел я. Люди расступились. – И не мешайте, мне надо сосредоточиться!

Так, отогнав толпу, я опустился на колено рядом с раненым. Пара его друзей, под моим пристальным взглядом, поспешили ретироваться. Я протянул в сторону руку, и догадливый Сперат вложил в неё кувшин с вином. Я поднес горлышко к губам умирающего. То что он умирал, сомнения не было – я понял это, едва егокоснувшись. Хрен там знает весь ливер, но кроме печени сильно изрезано было еще и селезенка. Или поджелудочная? И, главное, кишки. Больше всего проблем создало их содержимое, которое вылилось в полости тела. Ему требуется операция по очистке кишечника или что вроде того. Наложи я руки сразу, может и был бы очень хороший шанс избежать заражения крови и перитонита, но сейчас… Мой лечение только продлит агонию, которая и без того обещает затянуться на пару дней. Поэтому рассусоливать некогда. Я положил руку на кинжал.

– Прости, – сказал я. – Но я не могу тебе помочь…

– Ничего, сеньор, я ни о чем не жалею… – сказал умирающий. В полутьме и из-за бледности, и выражения страдания на лице, я узнал его только сейчас. По голосу. Голос у него остался тот же, удивленно-веселый. Вроде как и удивляется и радуется, что с ним заговорили. Это был тот самый мужичок, с которым я говорил перед ночной битвой. Один из тех, кто пропустил всадников из вражеского лагеря в мой. К своему удивлению, я даже вспомнил его прозвище.

– Грач⁈ – я неожиданно расстроился. – Ну как же ты так.

Он рассеянно отмахнулся.

– Да тяжко, мне, мойсень, в длинной кольчуге-то с непривычке ходить было. Ну, так я её на тачку и погрузил… Кто ж знал… Да ладно, чего уж там. Я хорошо с вами походил.

Рядом присела Гвена.

– У подземников тут поселение недалеко, но внизу…

– Подожди, – велел я. – Грач, ты говори.

– Хорошо, грю, все. Видит Император, последние дни, прямо как человек пожил. И ел досыта, и спал на мягком. Об одном жалею… Очень уж хочется Караэн увидеть. Вы простите уж, но не вериться мне, чтобы прям люди сами, а не…

Он замолчал, а потом застонал, скрывая неловкую паузу. А потом, немного испуганно, добавил.

– И земли бы, конечно. Хотя в это я, уж простите великодушно, тоже так и не верю…

– Эх Грач… Честное слово, дал бы тебе югеров пять. А то и десять. У меня бы не убыло. Я бы тебе поклялся, что правду говорю но… Люблю делом доказывать, – я приподнял умирающего. Дал ему еще вина. – Клянусь улыбкой Великой… Императором, точнее. Если бы я или кто из моих людей мог тебя излечить, то я бы…

Я убрал кувшин от его рта и, продолжая придерживать его за плечи, отдал кувшин Сперату обратно. И потянул освободившейся рукой кинжал. Такие вещи следовало решать сразу. Тащить Грача с собой трудно, спасти нельзя, остается только… Надо мной гулко прокашлялся Сперат. Я посмотрел на него. Он сказал.

– Мой сеньор, кажется у меня есть способ…

Под моим удивленным взглядом, он сгорбил могучую спину, стараясь прикрыть свои действия от людей вокруг. Впрочем, пехотинцы лишь бросали на меня осторожные взгляды. Моя речь их явно удивила, и они рассосались по углам, подсвеченные только крохотными огоньками ламп-непроливаек, и оживленно её обсуждали. Сперат достал жадносумку, теперь больше похожую на занимательное украшение на поясе из-за множества разноцветных шнуров уходящих в горловину. Долго их перебирал, пока не нашел нужный. Ему было неудобно делать все одной рукой, ведь на второй по прежнему дремала фея. Но он справился. Потянул за шнурок и вытащил на свет здоровенную куриную лапу.

Артефакт, которым лечился Ректор Фро в ту ночь, когда он чуть не убил Эглантайн. Как давно это было. Я совсем о нем забыл.

– Вот, – сказал Сперат.

– Это же лапа Кокатриза! – ахнула рядом Адель. Оказывается, она тоже была рядом.

– Кокатриз Гриммонтов, – веско сказала Гвена. – Я прочитала о нем все, что только можно!

Зачем Гвена об этом говорит? А! Женская конкуренция намечается.

– Может, Кокатриз Гриммонта? – уточнил я. – Его же некий Гриммонт нашел, полагаю?

Сперат опустился на колено, перехватил лапу и занес её над Грачом, как для удара.

– Да, Гриммонт… – согласилась Гвена. – Но везде пишут Гриммонтов…

Кокатриз Гриммонта правильнее. Но вступать в лингвистические споры я не стал.

– Кокатризы жили в Темнолесье и до и после Гриммонта. Этот ваш университетский мужик просто пытается себе присвоить то, что не его! – завелась Адель. Может, просто пыталась оставить за собой последнее слово.

– Тихо, – погасил я женский спор, так часто разгорающийся вовсе не из-за того, о чем он, зато имеющий куда более серьезные основания, чем мужские. – Сперат, ты умеешь этим пользоваться?

– Меня три дня Эля с этим сумасшедшим алимиком травами поили, чем-то обмазывали, колдовали вокруг и кровью на эту штуку заставляли капать! – обиженным голосом зашептал Сперат. Прорвалось. – Уж надеюсь, не зазря.

– Элька велела тебе не говорить. Сказала, рано или поздно ты допрыгаешься, вот тогда и пригодиться, – ехидно вставила Гвена. И тут же наябедничала. – А Фарид эту лапу вообще отнять хотел!

– А я о ней совсем забыл, – удивился я своей дырявой памяти. – Сперат, что ж ты меня тогда, перед ночной битвой не подлечил?

Я передернул плечами, вспомнив острую боль от арбалетного болта в спине.

– Так тогда я о ней забыл, – бесхитростно ответил Сперат. Лицо у него было сосредоточенное, брови сдвинуты, как будто он тугой тюбик выдаивает. Я присмотрелся к лапе и увидел что и сама штуковина, особенно когти, светится магией, и от неё словно распространяется облако золотистого цвета прямо на Грача. Тот дернулся, а потом удивленно застыл. – Я бы и сейчас не вспомнил, только вы поклялись, про своих людей упомянув. Тут и вспомнил.

А эти вбитые на меня формулы клятв куда больше, чем просто традиции. Продуманные. Надо будет впредь говорить их осторожнее.

– Легшает! – поделился пациент.

– Да и попробовать надо, – тихо шепнула мне в ухо Гвена. – Старонот говорит, там эти, вбоковые… как же там он сказал…

– Побочные эффекты? – предположил я.

Демоница кивнула. Я присмотрелся к действию артефакта. Он работал не так, как моё лечение. Золотистое сияние распалось на лучи-нити, пронзив всего Грача. И действовало не столько и не только на поврежденные участки, сколько на все тело подопытного целиком. Я осторожно опустил его на землю и убрал руки.

– Легшает! Легшает! Полегшало! – запричитал Грач. И рывком сел. А потом настороженно потрогал себя за рану. Потом ткнул сильнее. Помял живот. – Нету боли! И даже нога не болит! И бородавки в промежности отошли, чую как в штаны высыпались! Спасибо, спасибо! Век тебя помнить буду, сеньор Сперат!

Грач потянулся к моему оруженосцу, но тот резво отскочил, разбудив фею. Та проснулась, увидела Грача и замерла, удивленно тараща глазки. Как, впрочем, и все мы.

– Передержал, – прокомментировал я.

Грач покрылся перьями. Куцая бороденка и шевелюра с проплешинами теперь обернулись глубоко черными, по крайней мере в этом скудном освещении, и небольшими, мягкими перьями. А ещё у него глаза стали явно больше, и какими-то плоскими. И нос, вроде, стал гораздо длиннее.

– Может, пройдет? – несмело предположил Сперат.

– Нет. У нас на границе с Темнолесьем пара родов таких есть, – сказала Адель. – Теперь понятно, откуда. Ничего, люди благородные, а у внуков останется только пара перьев в волосах, да видеть вдаль будут лучше прочих.

Последнее объяснение пришлось очень кстати. Произошедшие изменения явно насторожили людей. Но объяснение Адель, сказанные холодным, уверенным голосом, сломали недобрую стену молчания, которая вдруг появилась вокруг, и к Грачу бросились его друзья, обнимать. Главное, мол, жив остался. А что чародейство оно обычно такое, с подначкой – местные лучше меня знали.

Вскоре я обнаружил, что пленников перевязали и даже остановили кровь. Я велел их отпустить, и никто не стал мне прекословить. Даже удивленные взгляды кидать. Впрочем, одного, того кто поцелее, я все решил придержать в качестве проводника. Я спросил, не хочет ли он сам остаться с нами и показывать дорогу. Давая иллюзию выбора. Он оказался умным парнем, думал не долго, согласившись почти сразу. Я полечил его сломанную руку, чтобы меньше болела, остальные раны у него уже и так были закрыты. Ноги у него почти не пострадали, идти он мог, что было очень удачно, ведь именно на него, как на самого знающего «местность», указал и пленник которого «расспрашивала» Гвена. Это было бы удачное совпадение, если бы его не имя – Горун Гнилой. Возможно, это из-за зубов.

Мне было плевать на его имя, я случайно подслушал, когда ему пожимали руки остальные израненные пленники.

– Я больше никогда не назову тебя Гнилым, Горун! – сказал один из подземников на прощание нашему проводнику. Так тихо, чтобы никто не услышал. Но я слышал.

– Я отведу их в самый низ, поведу через Водный зал, так чтобы они не наткнулись на наши стоянки, сады и жилища, – тихо ответил Горун. – Если я хоть что-то понимаю, этот маленький элементаль на руках великана ведет их к Вратарному камню.

Меня удивило, что подземники имеют представление о том, чем может быть фея. И о том, куда она нас ведёт. Я был слишком далеко, чтобы меня можно было заподозрить, поэтому позволил себе остановиться и прислушаться. Постоянно воровато озирающийся Горун заметил это, и прервал разговор. Впрочем, главное, что он не планирует завести нас в ловушку. Навьючив на него поклажу, состоящую в основном из трофейных доспехов, я старался держать его рядом. Позже его немного расспрошу.

По дороге Гвена доложила мне и Адель обстановку. К моей радости, битвы не по плану случаются не только у меня. Подземники предполагали навалиться толпой рыл в триста. Но у них не было единого командования – на резню моего отряда, ради добычи, сбежалось больше десятка разных шаек. И как только стало ясно, что резня как-то не задалась, большинство даже не стало показываться, тихонько ускользнув обратно в тьму коридоров.

И все же это феодализм – больше всего досталось самым сильным и самым одоспешенным отрядам подземников, потому как они, как самые доблестные, шли впереди. Погибло и несколько местных вождей. Всё это вместе резко повышало шансы на то, что подземники не попытаются устроить нам партизанскую войну с выстрелами из-за угла и ловушками на пути, а начнут резать друг друга. Перекраивать свои подземные владения, выяснять кто новый вождь и все в таком духе. И все же, следовало держаться настороже.

Глава 14

Короткая дорога

Когда мы спустились в самый низ лестницы, я посмотрел на самый вверх колодца. Если смотреть снизу, световое пятно ночного неба казалось на высоте примерно двадцатиэтажного дома. Нет, глубоко, конечно… Но не совсем уж бездонная пропасть. Среди груд упавших с неба каменных обломков мы нашли раздетые догола трупы нашей белошвейки и тех троих бедняг, которые на нас напали. Выходит, падение одного я пропустил. Иронично, что это они пытались нас скинуть, а место этого оказались тут сами.

Их тела лежали аккуратно в ряд, выставленные на камень отрезанные головы сохраняли на себе выражение печального спокойствия. Что странно, я бы ожидал увидеть гримасу ужаса. Впрочем, люди часто умирают с выражением крайнего изумления на лице, но потом мышцы лица расслабляются и кажется, что человек просто приуныл.

А вот белошвейке досталось. Голову ей раздробили камнями, поленившись отрезать, досталось и остальным частям тела.

Леонхарт и половина пехоты сгрудилась вокруг её трупа. Адель своим незнакомым мне командным голосом, начала было их разгонять, заставляя идти дальше. Но я поднял руку, прося её помолчать. Надо дать им время. Видно же, что тетка что-то значила для коллектива. Впрочем, затягивать прощание мужики и сами не стали. Аккуратно сложили изломанные руки на когда-то пышной и привлекательной груди, прибрали тело чуть в сторону и пошли занимать своё место в колонне. Проходя мимо меня Леонхарт украдкой вытер набежавшую скупую слезу. Это меня поразило.

– Терять друзей больно, – сказал я. – У меня нет для тебя слов утешения, но знай, я понимаю твою скорбь.

– Эх, мойсень, Лиля такая баба была! – внезапно растрогался Леонхарт. Да и не он один. Со всех сторон послышались возгласы.

– Не помню, шоб хоть бы единождый раз отказала!

– И в долг давала, добрая была!

– И обязательная, покуда хоть один страждущий перед палаткой стоит, спать не шла!

– Лилией звали? А я и не знал. Все ж её «Тройкой» кличкали…

На последнего зацыкали.

Я неуклюже похлопал Леонхарта по плечу и тот, расстроенный, но обязательный, пошел раздавать бестолковым точечные указующие пинки и изрекать всеобщие мотивирующие ругательства.

– Видать, это была достойная женщина. Раз даже стирая одежду оставила след в стольких сердцах, – проронила Адель.

– О, да, а как она выжимала! Досуха! Сразу трем за раз, бывало! Вам бы и самой хоть раз не помешало посмотреть, графиня… – тут же встряла Гвена. Адель подняла бровь, явно подозревая насмешку, но Сперат уже технично оттолкнул демоницу в темноту.

– Полагаю, она этим мужчинам не только бельё стирала, – сказал я жене вполголоса. Та секунду размышляла, прежде чем снова, в этот раз удивленно, поднять брови.

– Что, всем⁈

– Полагаю, даже не только всем этим, но и половине лагеря, – осторожно подсказала ей одна из её телохранительниц.

– А… О… Но… – Адель пораженно оглянулась на тело труженицы тыла.

Дойдя до самого низа лестницы мы оказались среди явно естественных полостей. Я, конечно, не спелеолог, но даже мне бросалось в глаза некоторое отличие местных пещер от тех, что я видел по телевизору. В основном, живностью. Голые камни тоже были в наличии. Однако, местами стены и валуны были покрыты мхом разных цветов не хуже, чем некоторые деревья в лесу. В воздухе постоянно носились крупные светляки, на стенах и камнях попадались светящиеся бледным грибы. Да и сам мох, если присмотреться, светился в темноте. Грибов было немало, и чем дальше мы углублялись, тем больше их попадалось.

– Не трожь, ядовитые они. Видишь, с зеленою каймой! – подал голос Горун, когда один из пехотинцев попытался отодрать от камня гриб, похожий на чагу. – Руки терь мыть надо, а то кожа гореть будешь, а коли пальцы оближешь, продрищишься!

Взять с собой проводника оказалось очень не плохой идеей. Едва мы отошли от лестницы и углубились в подземелья, он стал посматривать на нас с явным превосходством. И, даже, начал было говорить резкости. Впрочем, он тут же перестал, как только получил за это только пару подзатыльников. Но морда у него презрительно-надменной осталось, живо напомнив мне Гонората. Сперат бы обязательно отвесил ему и за хамскую рожу сильную, но аккуратную, пощечину. Отчего Горун, несомненно, бы тут же пришел в себя и осознал свое место. В любом деле нужен профессионал. Но Сперат шел впереди, вслед за своей феей. Он за ней, остальные за ним. А Горун периодически давал дельные советы, поэтому его терпели.

Совсем уж необжитым подземелье не было. Постоянно попадались следы человеческой деятельности. Как основательные, вроде вырубленных среди на крутых спусках ступеней, так и мелкие, вроде остатков от собранных грибов или привалов. А в одном место обнаружилось, внезапно, россыпь чешуи.

– Тут что, рыба есть? – удивились в колонне.

– По Таэну течет одна река, под ним четыре, —тут же отозвался случившийся поблизости Горун.

– А рыбные места покажешь? – тут же включились местные остряки.

Местечко для моих людей было непривычное. Даже мне, хоть я в свое время и походил по подземельям. Люди все время были настороже и быстро уставали.

– Надо хорошее место для ночевки, мойсеньор, – сказал подошедший Дукат на коротком отдыхе. – Надежное. Чтобы люди поспали спокойно. А то все им мнится, что в темноте шорохи.

Им не мнилось. Видя в темноте лучше остальных, я минимум четыре раза замечал разведчиков, которые следили за нашим отрядом из темноты, прячась в ответвлениях и за камнями. Подземники за нами присматривали.

Я задумчиво кивнул. Сколько нам идти неизвестно. Но силы надо беречь.

– Слышь, местный, – тут же сориентировался Дукат.

Мои слуги привели нашего пленника.

– Тут местечко есть одно, – сказал Горун, после того как Дукат велел ему подсказать место для лагеря. – Там и свет есть.

Несмотря на возмущенное попискивание феи, мы повернули в сторону. Пройдя по широкому тоннелю, по центру которого тек ручеек с кристально чистой и вкусной водой, мы дошли до стены. Стена была так себе. Чувствовалось, что сложившиеся её люди не умели толком работать с камнем, да и раствора у них не было. Стена была в полтора человеческих роста и могла бы всеравно стать проблемой, но её никто не охранял.

– Увидели сколько вас, да и сбежали, – объяснил Горун. И добавил, с заметным раздражением. – Клан Тардада Тени тут живет. Трусоватые они. Ушли в дальние пещеры, видать.

Перебравшись, не без труда, через стену, мы увидели впереди свет. Со всеми предосторожностями, выпустив вперед Гвену, мы двинулись вперед. Вскоре мы оказались в гроте, приспособленном под жилье. Кто-то, упорно и долго вырубал в стенах комнаты, кровати, столы. Не могу сказать, что объем работ поражал – мой отряд разместился с трудом. Зато поразило меня другое – в центре грота, на живописном островке, который огибал ручеек, рос цветок. Цветок был высотой метра три, и сильно напоминал подсолнух. Но все эти его приметы были не так важны, как то, что он испускал яркий свет. Как огромная настольная лампа. Под цветком был разбит небольшой огород, вокруг, по краю светового пятна расставлены каменные лавки.

– Беру свои слова обратно, – тихо сказал я. – Тут могут быть крестьяне.

– Цветосвет, – пояснил Горун. Его аж распирало от гордости. К тому же я, зачем то, срастил ему сломанную руку. И он теперь старался держаться поближе ко мне и казаться полезным. Получалось плохо, мои слуги то и дело со смехом прогоняли его пинками. но подземник был настырен. – У нас тоже такие есть. Аж четыре!

И он тут же закаменел лицом, сгорбился. Явно лишнего сболтнул. Видать, эти цветы тут ценность.

– Нам надо обязательно взять с собой отросток! – очень по женски всплеснула руками Адель.

– Помрет, – не удержался от комментария Горун. – Чародейный он. Знающего человека надо.

Под землей трудно определить течение времени. Очень скоро стало ясно, что с привалом я поторопился. Люди, слегка отдохнув, вскоре начали веселиться. Оставшиеся «белошвейки» принялись за работу – кто стирать белье в ручейке, а кто и принимать пехтуру в отдаленных комнатах. Остальные смеялись, пили и орали песни. Впрочем, я не сильно расстроился. Пусть отдохнут. Наш путь был извилистый аж сразу в трех измерениях, но даже если посчитать, что нам придется пройти под землей втрое дольше чем поверху, чтобы выйти за стены Таэна, это все равно от силы пару дней. Куда важнее, чтобы люди были не вымотаны и готовы к бою, когда мы наконец дойдем до того места, куда ведет нас фея. Я нашел взглядом Сперата, который, вместе с Гвеной, как раз проверял посты. Я быстрым шагом направился к нему. Волшебная злобная тварь зашипела на меня, когда я подошел к Сперату, и даже вспорхнула, в знакомом мне пируете, явно готовясь выстрелить в меня магией так же, как тогда, у Пана. Сперат ловко её перехватил двумя пальцами за тельце, и спрятал в ладонях.

Я расспросил Сперата, тот сказал, что мы прошли уже треть пути. Но, это если по прямой. А сейчас двигаемся в сторону от того места, куда тянет мелкую. Он так её и называл, «Мелкая»

– Свои, свои, – строго заговорил он.

– Я тут ни разу не была, хотя в той, большой пещере была, – Гвена хмуро посмотрела на Горуна. – Странно, что он показал нам это место. Обычно подземники свои лёжки даже под пытками не сдают.

– Хотел навести нас на конкурентов, – кивнул я.

Горун издалека поймал мой задумчивый взгляд. И крикнул:

– Сеньор Золотой Змей! – Горун, видимо, спросил у пехтуры как меня звать. Ну что же, не самое плохое прозвище. – Простите великодушно, велите сказать!

Я кивнул свите, разрешая пропустить к себе подземника. Тот избавился от корзины, подошел ближе и согнулся в неумелом поклоне.

– Вы, сеньоры, за своей волшебной зверюшкой идете, – сказал Горюн, не поднимая лица. – А так она ж вас напряму тянет. Ну дык, как же бы сказать. Вы ж Вратный камень ищите? Я сам не видел, но тех,кто видел, знавал. Большие такие, неровные, с белыми рисунками?

– Да, – неожиданно пробасил Сперат, пока я раздумывал над ответом. – Их! Откуда знаешь?

– Так вы не первые, – Горун опять поднял рожу и самодовольно хмыкнул. Меня он стал раздражать.

– Говори, что хотел, – процедил я. – Ты тратишь моё время.

– Так я ж о том жеж! – отозвался подземник. Он растерянно оглянулся. А потом оборвал нитку, торчащую из рукава. Один конец зажал в кулаке, и спрятал за спиной. Потянул за неё другой рукой.

– Вот так зверюшку вашу, значит, тянет. И она ходы ищет, все углы собирая, – и он медленно обвел вокруг себя рукой со вторым концом нитки. – Так мы тут долго ходить будем. Нет, дойти-то дойдем, не сомневайтесь. Подземье как, оно как кротом накапано. Входов мало, а ходов полно, в нужную сторону завсегда найдется. Но я короче ход знаю!

Он наклонился ниже, пропустив нитку между ног.

– Ежели вниз спуститься. И по Старому Городу напрямик пройдем, – он подвигал нитку вперед-назад между ног. – Опять же, тут и рядом и скатник есть. Крот зажариться не успеет, как мы дойдем!

Я прикинул. Если он о гигантском кроте, который размером с гуся, то это часа два. Соблазнительно.

– Тебе то с этого что? – спросила Гвена. Подозрительная она. Спросила в своем стиле. Скользнула к Горуну, схватил за промежность и сжала. Тот взывал. – Говори, крот вонючий!

– С собой меня возьмите! – завопил Горун, отчаянно пытаясь избавиться от захвата. Извиваясь всем телом, отталкиваясь руками, бился как гусеница на булавке. – С вами хочууу…

Вопли Горуна окончательно перешли в вой. Я не отказал себе в удовольствии послушать его пару секунд, прежде чем остановить Гвену. Горун упал, свернулся в плотный калачик и тихонько подвывал. Когда подземник отдышался, я наклонился над ним и спросил:

– Зачем тебе наверх?

Горун скосил на меня глаза. Ответил тонким голоском:

– Не наверх, сеньор Змей. С вами хочу. Ваши горлорезы говорят, мол землю даете. И деньги.

– Это надо заслужить, – покачал головой я.

– Заслужу, – ответил подземник и закрыл глаза. И даже улыбнулся, преодолевая боль. – Ох и заслужу…

Спускник оказался лифтом. Он и в самом деле находился недалеко, буквально в ста метров пути по одному из широких проходов. В глубину уходила наклонная шахта, примерно три метра шириной и два высотой. Наверху находился треугольный блок, верхняя часть которого, параллельна полу, напоминала каменный бассейн и тщательно отполировано. Немного сколов, но в общем конструкция впечатляла.

– Тут крови надо. Ща покажу, – Горун запрыгнул в каменную ванну. И яростно укусил себя за палец. До крови. Похож, часть зубов у него сколота с одной стороны, вот их обломками себе кожу разрезал. Иначе я этот фокус объяснить не могу. Посмотрел на нас.

– Так покажи, – велел ему Дукат.

Горун кивнул и приложил окровавленный палец к небольшому символу-петроглифу. Платформа дернулась, и плавно поехала вниз по проходу. Горун остановился, нажал на другой символ и платформа вернулась. Все, как по команде, сделали шаг назад.

Честно говоря, я разделял опасения своих людей. Но я, в конце концов, в прошлой жизни и не такое видел. И даже, случалось, в поездах ездил. Мне ли лифтов бояться. Я шагнул вперед. Вскоре со мной обнаружились Сперат и Гвена. Вот уж правду говорят, самые преданные друзья, они из юности. Правда. Адель тоже порывалась, но я махнул ей рукой, чтобы осталась на месте.

Горун уверенно ткнул «кнопку» и многотонная плита заскользила вниз. Внутри чувствовалось, что она скрипит и вибрирует, царапая днищем пол. После томительных минут, во время которых я пытался смириться с этим ощущением, мы выскочили из тоннеля. Я охнул. Горун, впрочем, тоже. Даже Гвена едва заметно взвизгнула. А фейка вырвалась из ладони Сперата, но побоялась улетать, оставшись сидеть у него на плече, крепко вцепившись в края шлема. Мы неслись по косой стене. Вокруг было гулко и темно – свет факела Сперата сдувало потоком воздуха, но я и без нег мог видеть в темноте метров на сто. И видел только по настоящему огромные, циклопические формы.

– Старый город, – тихо сказал Горун. – Тот, что был еще до Таэна. До людей.

«Причальная» Площадка собирала в себя три 'лифта. Сама была широкой, окруженной высокими, голыми стенами. Знакомая утилитарность без надписей, знакомая мне по поземельям Древней Империи по Волоком. Скорее всего, все же это построила Древняя Империя, просто Горун не может в это поверить.

Фея Сперата быстро пришла себя. Взлетела повыше, и с пищащим возгласом кинулась в один из темных проемов. Впрочем, Сперат смог её вызвать назад. Быстро осмотрев все вокруг и не обнаружив ничего, кроме нескольких пятен слабо фосфоресцирующих мха, мы прошли метров сто пятьдесят в ту сторону, куда вела нас фея и нашли совсем уж неприличный проход среди огромных руин. Фея вела нас туда. Из тьмы доносился тихий плеск, а в воздухе пахло сыростью. Я заметил, что Горун приотстал. Я оглянулся.

– Вот, там… Водный зал. Через него пройти, так же второй спускник будет. И прямо к Вратному камню поднимет. Вода в зале хорошая, чистая, пить можно.

Горун явно нервничал. Больше, чем когда ехал на «лифте», хотя и тогда он явно трусил.

– Чего ты боишься? – спросил я прямо.

– Да подумал вдруг, – он в первый момент отвел глаза. Потом потер место перелома на руке и заглянул в глаза. – А не обманете? Не бросите меня тут?

– Я даю тебе слово Итвис. Я не брошу тебя и буду оберегать тебя по мере сил, Горун Гнилой. Если я благополучно выберусь из Таэна, – сказал я официальным тоном. – И ты будешь при мне, то обещаю воздать тебе по заслугам.

– Хорошо, – кивнул он. И твердым шагом направился вперед. – Не отставайте, верховики!

– Нет, – остановил я его. – Надо вернуться за остальными.

– Тоже верно! – чему-то улыбнулся Горун.

Перевезти вниз весь отряд оказалось не трудно. Уложились в несколько рейсов, и то, только потому, что я со Сператом и Горуном катались туда-сюда, занимая место. Если сначала народ очень боялся лезть в каменную ванну, то уже вскоре, когда надо было идти дальше, все жаловались, почему бы не сделать такой же, только по земле. Подозреваю, хитрая магия которая приводит в действие этот «лифт» весьма дорогая штука.

Когда весь отряд был в сборе, мы двинулись вперед. Облазившая все вокруг Гвена успела проверить и Водный зал. И вполголоса сообщила мне, что он очень похож на тот, который мы нашли под Волоком. Не у меня одного флешбеки.

Я оказался готов к огромному помещению и сравнительно тонкой дорожке, окруженной темной водой. Как и Сперат. А вот остальные нет. Пришлось мне пойти вперед, рядом со Сператом. Гвена уже ждала нас впереди.

Я нервно поглядывал на потолок, в десяти метрах надо мной. Зал был, по моим ощущениям метров сорок в ширину и около ста в длину. И ни одной колонны. Магия-магией, но все же как-то неосновательно Древние строили. Без запаса прочности. Не считая узких, двухметровых дорожек по бокам и по центру, в середине была довольно просторная квадратная площадка со стороной метров двадцать. Наверное, для обслуживания элементалей. Вода тут подходила к самому краю и настороженно всматривался в темную воду. Но никаких признаков элементалей не было. Мы остановились и крикнули остальным, чтоб шли к нам. Пришлось Адель грозно прикрикнуть, прежде чем люди преодолели свой страх перед водой и потянулись редкой цепочкой по узкой тропинке, окруженной водой. Дождавшись, пока на площадке соберется примерно половина отряда, я со Сператом двинулся дальше, сопровождаемые моими тяжело вздыхающими щитоносцами. Прихватив с собой Горуна. Раз уж обещал за ним присматривать. Гвена усвистела на разведку еще раньше. За нами потянулись остальные.

Но до выхода из Водного зала мы не дошли. Сначала я услышал плеск воды. Потом увидел, как через край дороги перехлестнуло водой. Будто что-то огромное ворочается на глубине.

Я отступил в сторону, давая дорогу тем, кто идет за мной, отодвинул в сторону и тупящего Горуна, и щитоносца, хорошохоть Сперат сам сообразил к краю встать, его тяжело сдвинуть. Фейка металась над ним, опасно близко к факелу. Ей так недолго крылышки подпалить. И пищит что-то Похоже, тоже элементаля чует. Я повернулся отряду и крикнул:

– Быстрее! Быстрее! Шевелите задницами! Кто последний, ноги сломаю, залечу, и снова сломаю! Бегом, Сердце Императора вам в задницу!

– Не успеееют, – протянул рядом Горун и гнусненько хихикнул. Он мелко дрожал, но продолжал улыбаться. А потом поднял на меня взгляд. В его расширенных, как у наркомана глазах, плескался ужас. – Хозяин боли достанет всех.

И, завопил, заикаясь.

– Вы все у-умрете!

А потом вцепился в меня и попытался столкнуть в воду.

Глава 15

Хозяин Боли

Горун был отчаянный. Кидаться на человека в латах с голыми руками. А может, просто он просто плохо меня знал – удар латной перчаткой в лицо едва выбил из его головы все иллюзии, а его самого чуть не отбросил через залитую водой дорожку в воду, но я успел той же рукой схватить его за куртку и дернуть назад. Толстая, грубая ткань его одежды выдержала, но сам он безвольно мотался в моей руке, как набитая ватой кукла. Я небрежно бросил его на мокрые камни – у меня были срочные дела.

Как это часто бывает, стремление к лучшему само по себе не делает ничего лучше. Мне следовало сохранять спокойствие и подгонять людей более размеренно, идя вдоль строя. Вместо этого мой окрик, подхваченный ревем Сперата, скорее всех переполошил. Если идущие впереди и смогли ускориться, то остальным для этого пришлось бы бежать, расталкивая остальных. К счастью, вместо этого все скорее растерянно замерли – колонна практически остановилась. Люди испуганно прислушивались к плеску воды, недовольно ругались, когда волны захлестывали им ноги и спрашивали друг у друга, что происходит. Пока еще они не успели испугаться, но я кожей чуял, как нарастает напряжение, готовое вылиться в панику.