Текст книги "Философский камень (СИ)"

Автор книги: Владислав Афинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

– Да уж, ну и история… – произнёс я, закрывая книгу. – Ну и фрукт этот Эдмонт Дантес, да?

Но ответа не последовало, как и всегда. Впрочем, я не унывал, ведь всё понимал. Поэтому молча достал портсигар и закурил.

– Аня до сих пор тебя посещает. Мне сначала казалось, что ей это надоест за пару дней, максимум месяц. Но дворецкий сказал, что она приходит минимум раз в неделю. Иногда с учебниками, всё же обучение в академии сложно. Хотя ты и сама об этом знаешь.

Я выдохнул дым изо рта и тут же напряг два ментальных канала. Одним за другим клапаны боевого костюма, закреплённые на лопатках, раскрылись, выпуская кучу энергии и пара. Костюм я никогда не снимал, слишком долго его надевать и снимать. Кроме того, этот процесс невозможен без специального оборудования и специалистов. Руны ещё накладывать… проще не снимать его.

Также этот костюм мне очень сильно помогает. Моё тело продолжало меняться, улучшаться, энергии я выделял очень много, и она порой скапливалась в чудовищных объёмах. Происходил процесс обратный дефициту энергии, о котором знает каждый одарённый. Меня буквально разрывало изнутри, а подраться здесь же не с кем. Фронт далеко.

Поэтому через костюм часть энергии сбрасывалась, будто бы я использовал заклинание. Удобно, однако меня это угнетало и напрягало. Ведь я понимал, что за силу нужно платить. Даже регенерация… думаете тело просто так исцеляется? Покушал потом и всё как раньше? Нет, клетки не делятся бесконечно.

А сколько раз регенирировал я? Как скоро моё тело достигнет предела? От инфаркта я не умру, однако такие нагрузки точно дадут о себе знать. Вспоминается и мастер, который отошёл от дел, ведь ещё одна битва может стать для него последней. Не из-за того, что он умрёт, просто время уже прошёл, тело не то. Оно не восстановится, достигнут предел выносливости. Разум ещё функционирует, если бы не битвы, то он прожил бы и тысячу лет, но… стресс забирает года жизни. А война – это сплошной стресс. Речь не столько про психику, сколько и про физические аспекты стресса, а также магические.

– Шведский король оказался не таким уж и сильным. Мне кажется его бы и Самсонов одолел в одиночку. Куда сложнее оказалось справиться с полчищами солдат. Всё же с тобой в этом плане было проще, каждый слабак – источник дополнительной силы. Теперь же каждый рядовой на моём пути – лишний геморрой. Особенно когда этот геморрой прыгает на тебя с гранатой и кричит: «ЗА КОРОЛЯ!!!». Порой мне бывало даже их жалко… они не были плохими людьми, просто их король совершил глупость и заставил расплачиваться за неё весь народ. В этом и заключается минус монархии.

Я рассказывал одну историю за другой, ведь в следующий раз приеду сюда не так скоро. Уже сейчас дивизии по железным дорогам мчатся в сторону фронта. А ещё в этот раз Соколовы выделили мне несколько кораблей из личной флотилии. Воздушных кораблей. Так что могу пока что посидеть здесь, не боясь опоздать.

– Турки там с ума посходили… по донесениям офицеров, война там имеет мало общего с войной в Европе. То что они устроили на Кавказе даже в голове не укладывается. Такая жестокость, они захватили территории и вырезали всех несогласных. Просто вырезали. Армянам больше всех досталось. Боялись, что они на нашей стороне будут воевать, решили сразу устроить геноцид.

– Господин Лебедев, – раздался тихий шёпот, служанка не вошла внутрь мавзолея, лишь приоткрыла дверь и говорила в щель. – Господин Соколов хочет с вами поговорить.

– Ага, сейчас, – ответил я, после чего служанка зашла, не закрывая дверь. – Ладно, пойду уже. Не скучай тут. Как закончу войну, то перевезу тебя в более приличное место. Нет, кладбище Соколовых хорошо, но это… кладбище Соколовых. Пришлю тебе пару писем через Аню, думаю она будет не против.

Я встал, махнул рукой Кристине, скрытой за иллюзиями и кристальным барьером, после чего отправился обратно в особняк к Олегу. А то я ему обещал ещё утром заехать, но засиделся аж до вечера, читая книги Дюмы. Но хоть и сам расслабился, да Кристина не так скучает теперь.

– Всё хорошо? – поинтересовался дворецкий, встречая меня у дверей.

– Всё просто отлично.

Дворецкий кивнул, на его лице не появилось ни одной эмоции. Однако ментальный контур он замаскировать никак не мог. В нём я видел грусть и печаль, даже жалость, которая способна отравить любую душу сильнее всевозможных ядов. Наверное, меня считают сумасшедшим. Или просто глубоко несчастным человеком, которому некуда больше прийти кроме как на кладбище из-за того, что он не находит в себе сил расстаться с прошлым.

Как хорошо, что мне плевать на чужое мнение.

– Олег, ты хотел меня видеть? – я уже давно говорил с Соколовым на «ты».

– Да, у тебя всё в порядке? Как себя чувствуешь?

– Не переживай, турки своё получат.

– Разумеется, но мне хотелось бы убедиться, что ты…

– Я в порядке.

Олег смотрел на меня и тоже не верил не единому моему слову. Однако всё же спорить он не стал, просто кивнув, после чего достал из стопки документов листы и протянул мне некоторые экземпляры.

– Ты же собрался менять полностью доктрину войны, не так ли?

– Я ничего не меняю. Она уже изменилась. Нет никакого смысла увеличивать калибры и количество артиллерийских орудий, когда немецкие танки рвутся вперёд и берут нас в клещи. Будущее за манёвренностью и будущее уже наступило. Будем окапываться – будем проигрывать.

– А проект царь-танка…

– Нет, сразу нет. Ты же сам видел эти чертежи, это бред полный.

– Ты видел модифицированную версию?

– Ещё хуже. Пустая трата металла. Нам нужна лёгкая бронетехника. Быстрая и манёвренная. И когда я говорю лёгкая, я имею в виду не отсутствие брони, а вес. Сам знаешь какая у нас погода и что случилось недавно с немецкими танками на фронте.

– Да уж, никогда не думал, что главным врагом этих громадин станет грязь…

– Ага, а ещё авиация, а точнее ракеты, – напомнил я, изучая документы, которые касались всего и сразу: от правок «моей» новой книги до планов Соколовых касательно промышленного расширения, которого они хотят достичь через помощь «Долга и право».

– Да, про ракеты я помню. Мы над этим работаем. За основу взяли французскую реактивную артиллерию. Однако мне нужен ответ от тебя касательно проектов Синициных, это бумаги после синий закладки.

Я кивнул и сразу переключился на новые чертежи, к которым шли краткие пояснения.

– Что думаешь? – спросил меня Соколов. – Синицины мне каждый день что-то присылают, просят финансирования. Должен признаться, половина из их предложений вообще никак в реалии войны не вкладываются. Однако может ты найдёшь что-то для себя? В плане, ты не очень признаёшь сегодняшнюю доктрину, за это я постоянно выслушиваю на собраниях военного совета при Государе, отстаиваю тебя, но… судя по твоим результатам… и по этим траншейным ружьям… да и результативность твоя поражает. В общем, хочется узнать твоё мнение.

– Это двигающиеся мины? – удивился я, глядя на один из чертежей.

– Да. Колёса, паровой двигатель, артиллерийский снаряд, запускается из траншеи в сторону врага.

– И выходит из троя на первой же воронке?

– Да, проходимость низка, как и управляемость.

– В топку, пустая трата времени.

– А семнадцатый лист?

– Химическое оружие жестоко, но лучше пусть оно появится у наших солдат первым, – произнёс я, после чего взял ручку и ставил ставить подписи на то, что мне нужно. – И алюминиевые протезы. Простые, но… они очень помогут. Готов оплатить половину или даже всё.

– Серьёзно? Эти простые…

– Простые значит дешёвые. А то что человек сможет с помощью них зафиксировать хотя бы один предмет уже сильно облегчит жизнь нашим солдатам, которым предстоит вернуться с войны и занять своё место в обществе. Калек же сам знаешь сколько… а будет ещё больше. Пластическую хирургию тоже нужно развивать. Британцы и французы с немцами вовсю это делают. Чем мы хуже?

– Деньги…

– Пару дюжин практикантов мы можем себе позволить. Экономика не накроется. Наверняка многие студенты найдут для этого свободное время.

– Хорошо, я поговорю об этом с Государем. Но пластическую хирургию протащить будет очень сложно.

– Будет хорошо если практика начнёт сейчас. Тогда у нас будет хоть какой-то фундамент для решения послевоенных проблем.

– Я тебя услышал.

– Отлично. Всё, подписи поставил. Остальное меня не интересует. Синицины, конечно, у нас прорывные, но порой их заносит. Паровые зубные щётки? Презервативы? Серьёзно?

– Презервативы помогают бороться с венерическими болезнями в армии. Британцы уже начали эту практику, это их проект, – нахмурившись произнёс Олег Соколов, после чего пояснил: – Алёна Синицина пока что не так часто работает над своими проектами, а готовится взять управление отделом по адаптации и заимствованию зарубежных аналогов.

– Не знаю, с этим разбирайтесь сами. В моих дивизиях у солдат венерических заболеваний нет. А если они попробуют шляться по бабам, вместо того чтобы громить врага, я их на губу отправлю.

Наш диалог с Соколовым продолжался довольно долго, требовалось многое обсудить. Большую часть дел он вёл с моим другом Виктором, однако некоторые моменты требовали личного обсуждения. Всё же Виктор действовал довольно… осторожно и консервативно, предложения с высокими рисками он оставлял, чтобы я сам принял решение. Кроме того, не нужно забывать, что у меня тоже растёт бизнес. Оружейный завод расширяется, цеха по производству игрушек впахивают без устали.

Деньги же я все отправлю либо в фонд «Долга и право», либо вкладываюсь в малых дворян или вовсе не дворян. Иногда прогорает, но в целом я как с фронта вернулся, проехался, посмотрел на «Долг и право», на своих коллег, партнёров, быстренько провёл кадровые перестановки и всё идёт отлично. У руля уже стоят грамотные люди, попавшие на свои места не по праву рождения.

Что уж там, часть трофеев с войны я забрал себе, открыв собственную военную почту и также занялся логистическим обеспечением. Я развиваюсь и расту, если нужно могу достать даже очень крупную сумму опять же через «Долг и право». Так что Соколов со мной вот, даже лично общается. И в тайне боится, что я его превзойду в будущем. В экономическом плане.

К утру же прямо к имению Соколовых подлетел их же корвет, на котором уже помимо гербов их рода находилась геральдика воздушного имперского флота. Несмотря на то, что корветы являлись самыми малыми судами, они всё ещё были огромны. Ведь малыми они являлись лишь относительно эсминцев, крейсеров и линкоров. А так экипажи даже гражданских корветов составляли по меньшей мере сотню матросов и офицеров.

Спускаться такая махина также не стала, лишь зависла в воздухе, после чего с неё был спущен металлический трос. Я за него взялся и был довольно грубо поднят. Простые люди для такого подъёма использование специальное снаряжение, для распределения нагрузки по всему телу. Я же мог себе позволить просто ухватиться рукой, не боясь лишиться кисти или что-то себе вывихнуть из-за рывка.

С корвета меня доставили уже на флагманский крейсер, который находился ещё на большей высоте. Пушки на нём стояли большей дальности, что позволяло вести обстрелы с относительно безопасной дистанции. Также имелись ангары для пилотов бипланов, с помощью которых проводилась в первую очередь разведка, во вторую бомбардировка, как правило ночная.

– Добро пожаловать на борт, – поприветствовал меня капитан, после чего лично провёл меня в мою каюту, где уже всё было обустроено как я просил, а также принесены все необходимы книги и документы.

Турецкое командование недооценивать нельзя. Они куда сильнее шведов, кроме того им помогает Германская Империя, которая послала своих генералов для помощи союзникам. И как показывает практика один немецкий генерал, тот же Гинденбург, стоит, наверное, двух королей Швеции. Наверное, потому что Гинденбург профессиональный военный, который громит врагов своей империи, а шведский король… не знаю, чем он занимался, но точно не войной.

Кроме того, немцы далеко не дураки, они меня активно изучают и готовят ответные меры. Вполне возможно в Османской Империи меня будет ждать ловушка. Для её реализации Германская Империя вполне может найти силы, ведь западный фронт пал, французы разбиты.

Часть дивизий уже переправилась через Босфор и укрепила армию турков. Наших же сил там мало. Всё же французы что-то раньше времени сдались, это плохо, но как есть. Придётся делать всю работу самим, как и всегда.

Я же изучал все имеющиеся разведданные. Каждый немецкий генерал, каждый элитный солдат, все именитые рода вражеских империй – я читал каждый доклад, некоторые повторялись, но я всё равно продолжал изучать. Я хоть и силён, но должен быть готов, что на меня набросятся все сразу.

Кроме того, в Османской Империи есть ряд реликвий, хранимый ещё со времён павший Византийской Империи. Вроде как это артефакты, о которых мне лучше выяснить всё заранее, а не когда их применят против меня, как это было с духом Орлова.

– Генерал Лебедев, разрешите? – ко мне в каюту вдруг кто-то постучал.

– Разрешаю.

– Константин Олегович, – представился довольно молодой юноша, после чего выполнил воинское приветствие и уставился на меня, видимо, чего-то ожидая. – Жду указаний.

– Указаний? – я, конечно, был рад пояснению, но совсем не понимал, что происходит.

– Да, чем я могу вам помочь?

– Зачем вы сюда пришли? – прямо в лоб спросил я.

– Кхм… а вас разве не предупреждали?

– Кто и о чём должен был меня предупредить?

– Олег Михайлович Соколов. Мне сказали, что вы согласились принять меня к себе в качестве адъютанта.

– А-а-а… кажется я стал припоминать, что-то такое мелькало не то в документах, не то в разговоре… Так значит ты его сын? Какой по счёту?

– Тринадцатый.

– Да уж, Олег времени зря не терял. А Екатерина…

– Моя сестра по отцовской линии. Она от первого брака.

– А ты…

– От третьего.

– Да уж, с наследованием всё грустно наверное?

– Я занимаюсь место согласно своим способностями и полезностям. Старшие братья обладают большим опытом и знаниями, поэтому…

– Не-не, не нужно меня грузить. Я тут и так документы изучаю. Можешь сказать, что-то касательно Османской Империи?

– Опасности не представляет.

– Обалдеть…

У меня аж челюсть отвисла, я тут значит сижу, думаю, чем крыть немецкие подкрепления и пытаюсь понять сидит ли там в кустах Гинденбург и играет ли он на рояле. А мне вот адъютант говорит, что никакой опасности. И ведь по ментальному фону вижу, что он не шутит. Дурак получается? Или просто ничего не изучил?

– Почему? – терпеливо спросил я, пытаясь понять ход мыслей своего адъютанта. – Ты ознакомился с донесениями перед отправкой? Ты же офицер. Должен уже знать, что туркам прислали огромные подкрепления. Треть западного фронта после падения французов сюда отправилась.

– Да, я знаю. Однако… – Адъютант подошёл ближе, гляну на мои бумаги и произнёс. – Кажется вам принесли не самые актуальные сведения.

– Да ну?

– Именно. Немецкие дивизии уже пытались пойти в наступление. Их на голову разбили наши войска, несмотря на превосходящую численность противника.

– Разбили?

– Да, соотношение было один к семи.

– И мы разбили? Немецкие дивизии? Ветеранов прошедших Вердан в лучшем снаряжении, которого у наших солдат нет? При этом ещё нас меньше в семь раз?

– Верно.

– Каким образом?

– Я не знаю, но так заявил главнокомандующий.

У меня даже слов не нашлось чтобы ответить. Чудеса средь бела дня прямо. Интересно даже, что это за главнокомандующий такой.

Глава 13

– С прибытием, господин Лебедев! – на турецком фронте меня уже встречал лично главнокомандующий.

В это же время разгружались штурмовые группы. Самые бесстрашные и отчаянные солдаты были собраны мной для ведения манёвренной войны. Также сюда приехала и Изабелла Баторе со своими штрафниками, которые умрут героями, смыв с себя позор кровью. Ну и ещё в довесок свежий преображенский полк служил резервом. В основном там сейчас кадеты, но даже они являются грозной силой, особенно после относительно безболезненного крещения на шведском фронте и как не крути качественном обучении в Петрограде.

Главнокомандующий же начал задавать вопросы, но я не отвечал, изучая сразу весь фронт через свою ауру. Она разрасталась, а моё присутствие уже ощущалось каждым солдатом. Вместо меня же начал говорить мой адъютант, юноша несмотря на свой возраст уже имел весьма подвешенный язык. Чувствовалась в нём рука отца.

Один вопрос за другим, Константин Соколов бил точно и каждое его слово, каждая интонация словно выпад рапирой. Главнокомандующий держался, отвечал, как мог, однако его позиция изначально была проигрышная. Каждый последующий ответ касательно его удержания фронта – очередной гвоздь в крышку гроба.

– Храбрость наших солдат и жёсткая дисциплина позволили нам отразить очередную атаку. Турки и до этого уступали нам, а подключение дивизий рейха не смогло исправить ситуаций. Всё же турки являются сбродом, овцами, – с лёгкой ухмылкой говорил главнокомандующий. – И даже немецкие орлы в командовании не смогли этого исправить. К тому же…

– Хватит, – резко оборвал я, после чего махнул рукой бойцам позади. – Вы обвиняетесь в измене. Не сопротивляйтесь.

Гвардейцы позади меня без страха вышли вперёд, направляясь к главнокомандующему, который так-то являлся весьма сильным одарённым. Он легко мог бы обезглавить всех и попробовать сбежать. Меня бы он не одолел, но гвардейцев бы перебил точно. Так что хладнокровность гвардейцев была оценена мной, как и их беспрекословное исполнение моего приказа. Впрочем, я же представляю лично Государя, ещё бы они посмели мне перечить.

Сам главнокомандующий напрягся, но в конечном итоге сдался. Затем та же участь ждала и всю ставку, которую собрали в одном месте. Я же пошёл проверять штабное командование, в частности собрал полковников и ротных, после чего начался допрос всех и каждого. Кто-то пытался врать, кто-то прикидывался дурачком, у кого-то резко появились проблемы со зрением и слухом, но в конечном итоге нашлись и те, кто сразу всё выложил, дабы не пойти под трибунал.

Так что правду я выяснил довольно быстро и без поглощения их разумов. Кроме того, моя ментальная магия позволяла видеть каждую эмоцию допрашиваемых. Обмануть меня они бы не смогли никак.

А затем обстановка резко накалилась. Мои подчинённые испытали откровенный ужас, адъютант так и вовсе потерял дар речи, а верные мне генералы уже требовали жестокой и показательной расправы. Также кто-то вне моего ведома отправил телеграмму в Петроград. Мне пришлось жёсткой рукой остановить воцарившуюся в миг смуту.

– Но господин Лебедев это нельзя так оставлять! – возмущался в штабе мой адъютант.

– Я не допущу раздора! – тут же рявкнул я, осаживая забывшегося юношу.

– Ваш адъютант говорит то, что велит ему офицерская честь! – на ноги поднялся один из генералов старой гвардии. – Когда Государь узнает…

– То через час к нему придёт новое послание, от меня. А если вы ещё раз попробуете выкинуть нечто подобное в тайне от меня, то отправитесь к госпоже Баторе!

– Юнец, да как ты смеешь! Я защищал нашу державу, когда тебя ещё в планах даже не было!

– Господин Багратион, прошу вас, успокойтесь, – вмешался ещё один офицер.

– Да мой род всё нашей Родине отдал, гремя французов! Мой отец погиб, защищая наши земли, я отдал руку в битве с Гинденбургом! А меня поставили подчиняться какому-то наглому выскочке!

– ХВАТИТ!!! – залпом артиллерии прогремел мой голос, погрузив весь штаб в мрачную ауру.

И все офицеры вернулись на свои места, вспомнив что именно я убил Орлова, вырезал бессчётное число шведов и заставил их короля сдастся, после чего вынудил немцев отступить. Силу мою признал даже мастер, который учил ещё отцов многих сегодняшних генералов. Кроме того, шутить я не любил, как и не терпел неповиновения. Угрозы же мои были также отнюдь не пустые.

– Господин Лебедев! – в штаб вбежал одарённый солдат, который чуть не перегрел свой экзоскелет, столь быстро он примчался сюда. – Всё, как и говорили солдаты! Они пришли! Появились из неоткуда и… желают встречи с вами.

– Приведи их сюда.

– Они желают встречи на нейтральной территории.

– Передай им, что в таком случае встречи не будет.

– Так точно!

– Это измена, господин Лебедев, – процедил генерал Багратион. – И участвовать я в ней не буду.

А затем он встал и покинул штаб, вместе с ним удалилась ещё часть офицеров, примерно четверть. Переглянувшись с Баторе, я лишь кивнул ей, после чего штаб покинула и она, дабы проконтролировать действия потенциальных мятежников.

Конечно, мне бы не хотелось отправлять их под трибунал, однако если они попробуют устроить переворот… лучше будет пресечь всё на корню. Хотя они максимум просто откажутся подчиняться мне. А так скорее всего остынут, после чего мы с ними поговорим отдельно. Впрочем, возможно, придётся устроить небольшую перестановку кадров. Главное, чтобы в гражданскую войну всё не вылилось.

А через считанные минуту к нам в штаб зашли старые знакомые. Две самые большие занозы нашей империи. Один уже сел за стол, гремя своим экзоскелетом, а другой стоял позади, не отпуская своей руки с плеча товарища.

– И двух лет не прошло, Саш. А ты уже вон, из простого студента вырос до аж личного советника Государя, генерала и главнокомандующего фронтом. Сила же твоя поражает. Я удивлён.

– Я тоже удивлён, увидев вас здесь, товарищ Сталин, – ответил я, держа эмоции под контролем.

– Будь ты достаточно силён тогда, то глядишь бы Орлов и не успел убить твою подружку, – ухмыльнулся лидер красного движения, который готов был сидеть в тюрьме, лишь не сбегать из своей страны на манер других революционеров. – Коришь себя за это?

– Ни капли. Совесть меня мучает по совсем другим причинам, – честно ответил я, не собираясь врать или юлить, ведь в этом нет никакого смысла. – А вы что здесь забыли?

– А-а-а… – горько ухмыльнулся Сталин, потирая подбородок. – Многое произошло за год. Слишком многое.

– Например?

– Большевизм сдох, благодаря твоим стараниям. Мы делали ставку на произвол, угнетение и унижение, а ты каким-то образом сумел образумить императора, чтоб он сдох, сукин сын. Затем реформы, изменения и вот уже… наши идеи не актуальны.

– Вы не выглядите расстроенным. Вернее, выглядите, но не по этой причине, – произнёс я, читая ментальную ауру своего оппонента, впрочем, он не особо маскировался.

– Мы с товарищем Ленином никогда не могли найти общего языка. Я говорил ему, что пора менять тактику. Кроме того, второе дыхание получил меньшевизм. Правда меня там… после некоторых конфликтов уже не ждали, переговоры провалились и…

– И?

– Я оказался здесь.

– Почему?

– А что мне ещё делать? Большевики сдулись и сидят в Швейцарии, ожидая, когда из прижмёт Кайзер, у которого на нас тоже зуб. Он же империалист. Меньшевики меня ненавидят, зелёные теперь презирают только нас, сам я вне закона, прятаться мне негде, рабочих на стачках не расстреливают, условия у них улучшаются, а ваши речи даже среди моих людей уже процветают. Боже, каждый день мне кто-то припоминает стратегию «пораженчества», хотя это была идея Ленина, как и возможность отделения территорий.

– Это я понял. Однако, что вы делаете на фронте?

– Воюем, что ещё.

– И как вы смогли договориться с главнокомандующим?

– А что сложного? Пока вы там со шведами мясились, у него тут снарядный голод начался, людей не хватало, ещё и австрийцы на помощь пришли, теперь немцы. У меня же под началом как раз достаточно людей для диверсий, плюс есть маг способный телепортировать нас в тыл.

– Товарищ Сталин забыл упомянуть самое главное, – вдруг произнёс одарённый телепортатор, держащий руку на плече своего лидера. – Турки устроили геноцид на наших землях. Из-за того, что фронт дрогнул пострадали не только армяне, но и многие другие народы. В том числе родные…

– Лишнее говоришь, – рыкнул Сталин, заставив замолчать своего подчинённого. – Но в целом он прав. Что мне ещё оставалось? Сбежать как трус? После всего, что сделал ради своей страны? Императора не сверг, так хоть воюя здесь помогу народу. Главнокомандующий ваш вон, с нами даже согласился сотрудничать, тоже победить очень хочет. Снаряжением нам помогает, а мы диверсии устраиваем. А ты чего хочешь, Лебедев? Мести? Моей смерти? Может быть славы и почестей? Или сам желаешь сесть на трон?

– Для начала победить.

– И даже готов ради этого объединить усилия со мной? Террористом, что забрал столько жизней?

– За это ты ответишь, на честном народном суде. Но сначала нужно выиграть войну.

– Твои офицеры вон как косо на меня смотрят… ненавидят меня. Возможного чьих-то родственников я убил, как когда-то полковника Андрусенко.

– Живи и оглядывайся теперь. Это твои проблемы. Как вы проводили диверсии, что можете рассказать, какой у вас потенциал?

– Потенциал в прошлой битве упал почти до нуля.

– Это как? Неужели…

– Да, они научились крыть нашего телепортатора. Да и не только его. Немцы совершили очередной техномагический прорыв. Они создали нулевое магическое поле. Оно делает одарённых бесполезными. Из-за этого многие наши полегли, при этом сам Гиндебург дрался в полную силу, будто бы на него аура не действовала или действовала частично.

– Расскажи подробнее.

– Что тут рассказывать? Для тебя ловушку готовят. Турки собрали армию, превосходящую наши силы в пять раз, а также австрийские и баварские полки уже занимают позиции. Мы проиграем войну. Надежда разве что на Романовых, может они как-то, Кайзера остановят, но даже так… немецкая ставка куда сильнее.

– У нас есть философский камень.

– Тот мифический источник бесконечной энергии? Пока мы мечтаем, над нами весь мир смеётся. А немцы уже делают прорывы и скоро будут брать Минск и Киев. Турки же отправили весь свой флот к Крыму, дабы отомстить за давние поражения. Австрийцы также двигаются к нам со стороны Балкан.

– И что? Сдаться предлагаешь? – спросил я.

Сталин лишь усмехнулся, доставая трубку и начиная забивать её табаком, а затем закурил и произнёс:

– Не дождёшься. Есть у меня один очень безумный план.