Текст книги "Философский камень (СИ)"

Автор книги: Владислав Афинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Как зовут второго менталиста?

Глава 3

– Так-с, Женю сегодня подменяют я, снова, – в лабораторию вбежала Алёна, быстро поставила стопку книг на стол, накинула фартук, взяла инструменты в руки, а чертёж в зубы. – Сейчас быстренько управимся.

– Давай лучше без быстренько, но с надёжненько.

– Не переживай! Я такое уже раз… э-э-э… в первый раз делаю, но тут ничего сложного. Всё ложись.

Я покачал головой, но всё же лёг лицом вниз, после чего моё тело прочно закрепили. Ещё в зубы должны были дать кляп, но как показывает практика я и так особо не двигаюсь, а боль не такая уж и высокая. Обезболивающие препараты своё дело делают на все сто.

– Чувствуешь что-то? – поинтересовалась Алёна.

– Нет, можешь начинать.

– Я уже начала и вскрыла тебе спину. Но раз ты этого не заметил, то продолжаем. Регенерация у тебя, конечно, что надо… как бы в процессе всё не зажило.

– Не заживёт, я контролирую процесс.

– Да и если заживёт ещё пилой поработаю. А вот отверстия которые сверлила Женя в позвонках… Придётся расширить. Твоя регенерация даже раствор вытолкнула. Как только ты не сгнил заживо? Это же дрянь и в кровь могла попасть, да уж, тебя бы в лаборатории на год-другой закрыть и эксперименты ставить.

– Ага, размечталась, – усмехнулся я, после чего слегка искривился лицом. – А вот сейчас больно было. Мы там полегче, не повреди чего.

– Терпи, я просто соединяю рунические обручи с твоими позвонками. Они хоть и маленькие, совсем крохотные, однако сам понимаешь, процесс вживления подразумевает не только физическое соединение, но и ментальное, – бурчала Алёна, аккуратно набивая мне руны прямо на кости. – Как там у тебя обучение? Я слышала ты победил наставника своего. Пётр Алексеевич был одним из сильнейших в свои годы. Сейчас, конечно, хватку потерял, но всё ещё. Какая у него кстати стихия?

– Никакая. У него только дар к ментальным техникам. Да и тот раскрыть не удалось.

– Да ну? Так значит он без ярко выраженного дара всех врагов громил. Чудеса, да и только.

– Ну не совсем без дара, всё же да бесконтрольный ментальный шторм может свести с ума целую армию. Правда и союзникам тогда достанется. Возможно, и сам ты откинешься, но полезных применений уйма.

– А как он тебя учить будет? Ты же вроде контролируешь свой дар куда лучше. Понимания, наверное, тоже больше.

– Есть в Российской Империи ещё один уникум со схожими способностями.

– Кто?

– Догадайся.

– Дай подсказку.

– Он отошёл от дел.

– А он генерал? В плане, был может им раньше?

– Да, был, ещё каким! Перед ним даже император Александр голову разок склонил. По крайней мере так говорят. А ведь они чуть ли не врагами были.

– Так-с, Александр значит… а какой? У нас их несколько было.

– А вот сама думай.

– Генерал, настолько великий, что сам император голову склонил… ещё и Александр… – задумалась Алёна, но довольно быстро обдумала все варианты и вдруг её глаза округлились. – Да ну, неужели он? И ты будешь у него учиться? А разве он вообще жив?

– Ага, именно он. И да, буду. Соответственно он жив, стар конечно уже, всё же столько времени прошло. Однако как ты можешь видеть, мы менталисты, весьма живучие одарённые. Кроме того, всякие старческие болезни вроде деменции и слабоумия обходят нас стороной.

– Нет, вообще одарённые могут жить и больше трёхсот лет, здесь ничего удивительного нет. Только вот они же сражаются часто, а сражения выматывают. Особенно военные сражения. И все императоры, если их не убьют раньше, обычно умирают со старости в районе ста лет. Всё из-за напряжения. И тот же Кайзер после того заклинания наверняка силёнок много потратил. И главнокомандующих это касается. В общем, если бы они тихо сидели, то прожили бы дольше, а так… я очень удивлена, что наш главный герой ещё жив. У него же вроде даже памятник есть и могила, разве нет?

– Могила есть, но если ты внимательно изучишь историю, то туда он не лёг. Её просто Александр вырыл, прямо на кладбище Романовых, в знак чести своему генералу и другу. Да, они стали друзьями под конец.

– Это я знаю. Но в могилу он не лёг? Пережил значит императора.

– Ага, всё верно.

– Слушай, а передашь ему от меня подарок?

– Нет, я не буду твои изобретения проталкивать ему. Тем более он уже ничего не решает. Он же даже на Великую Войну не отправился. Устал он, дай человеку отдохнуть.

– Так ты сам к нему в ученики напросился.

– Не напросился. И меня ещё не взяли. Мы с Петром Алексеевичем разрабатываем план «Убеждение». А Государь пообещал съездить и лично с ним поговорить. Но… сама понимаешь, много времени прошло. Слишком много. Да и не только времени, всякого много произошло. А то как он ушёл… об этом не принято говорить, но историю мы все знаем.

– В лучах славы он ушёл, столько учеников продолжают его дело! Даже до сих пор в его честь…

– Ай, твою мать! Алёна, осторожнее!

– Ой, извини…

– Ладно, это я тебе зубы заговорил.

– Сейчас будет ещё больнее.

Я приготовился и стиснул зубы после чего чуть не потерял сознание. Однако на этом сюрпризы закончились, и установка слотов для экзоскелета была закончена. Алёна дала команду «регенерировать», после чего поверх костей и металла наросла плоть.

– Вроде всё отлично, всё прижилось и отторжения не будет. Теперь вставай, будем надевать на тебя сердце будущего экзоскелета. Смотри какой плоский, меньше пальца в глубину и довольно лёгкий! А энергии там… о-о-о, это штуковиной можно питать небесный крейсер, без шуток. Нам для его разработки даже разрешили императорские чертежи использовать.

Прямо в созданные слоты, мне к позвоночнику начали присоединять первую часть экзоскелета. Металлическая пластина легка вдоль спины, покрыла лопатки и вот уже штыри вонзались прямо в спинной мозг, соединяясь с ментальным контуром.

– Я… я что-то чувствую… будто…

– Да-да, броня будет буквально частью тебя. Холодное или горячее?

– Тёплое и нежное, хотя тебе не помешало бы пользоваться какими-нибудь кремами, – ответил я почувствовав, как на пластину легла рука Алёны.

– Ой, вам мужчинам вечно не угодишь.

– А если меня пырнут в броню? Или скажем пуля прилетит? Я в агонии корчится не буду?

– Не будешь, слишком яркие чувства гасятся, над одной этой пластиной сотня рунологов трудилась. Так что не переживай, качество на императорском уровне. Буквально, мы же многое стянули с их личных экзоскелетов. Без обид, но прямо под заказ у нас не было времени что-то делать. Впрочем, некоторые уникальные фишки мы протолкнули и интегрировали.

– Например?

– Узнаешь потом. А сейчас… – Алёна вогнала последний штырь в шейный позвонок. – Вставай и иди. Нужно дать время твоей нервной системе привыкнуть к новым ощущениям.

– Я чувствую себя превосходно.

– Да-да, ты это каждый раз говоришь. Но лучше перестрахуемся. Не нужно всё в один день устанавливать.

Я молча кивнул и отправился на выход, покинул особняк и сел в уже ожидающий меня автомобиль.

– На оружейный завод? – спросил меня шофёр.

– Верно.

– А к своей подруге сегодня заходить не будете?

– Сегодня её посетит Анна. Тем более я успел заскочить с утра.

– Анна, это та молодая девушка, как я полагаю.

– Так.

– Видел её позавчера, и ещё на прошлой неделе. Она носит цветы и какие-то колбаски. Слуги это всё убирают, после чего сами и кушают. Если нужно, я могу поговорить с ними.

– Зачем? Думаю, Анна прекрасно понимает, куда исчезает еда. Для неё это больше обряд, таким образом она справляется с болью. А то что слуги покушают, так даже лучше. Не пропадать же добру. Может ещё кто добрым словом её помянет.

– Признаться, странно слышать от вас подобное. Вы ведь не религиозный человек.

– Да, а вы тоже?

– Никогда не понимал этих жирных попов. Переплавить бы эти колокола на пушки, да фронту помочь.

– Что-то в этом есть, да только люди сами несут туда свои деньги, решая, что они там нужнее. Не мне, и не вам решать, как им распоряжаться со своими финансами.

– Резонно, господин Лебедев, но… всё равно не понимаю какой толк в том, чтобы кто-то поминал вашу подругу? Тем более вы и сам не религиозный человек.

– Вера и религия разные слова. Не отождествляйте их.

На это шофёр ничего не ответил, а до центра Петрограда мы ехали в тишине. Только когда уже начали подъезжать к оружейному заводу, то вдруг прямо на проезжую часть выскочили какие-то люди с плакатами. Тут же шофёр замедлил ход, а затем и вовсе нажал на тормоза.

– Эй, вы что творите⁈ – шофёр открыл окно и начал требовать уйти с дороги и не мешать движению транспорта.

Однако люди не расходились, их, наоборот, стало больше. Кроме того, большая часть из них были юношами и девушками, не старше двадцати лет, а многие и вовсе младше. И так выскакивать на дорогу! С ума сойти можно.

– Господин, пожертвуйте пожалуйста, на нужды фронта! – к окну подбежал мальчишка, которому пришлось встать на носочки, чтобы достать до окна автомобиля. – Копейка – патрон, рубль – шашка!

– Ох ты ж… а вы эти значит… я вас не признал что-то… – пробурчал шофёр, после чего достал монетницу. – Держи.

– Спасибо!

– Проехать дайте, мы спешим.

Однако толпа не разошлась, а к моей двери подошла уже юноша лет шестнадцати, начав настойчиво стучать по окну.

– Да? – спросил я, опустив окно.

– Нужды фронта, – мрачно произнёс юноша. – Солдаты умирают, снарядов не хватает, ещё и северный фронт открылся. Машину свою в армию не передали, так хоть рублём помогите.

– Ага, секундочку… – я с трудом нашёл в кармане одну купюру в десять рублей, после чего передал юноши, который с кислым взглядом принял деньги.

Да, шофёр дал меньше, но у него и зарплата куда более скромная. Я же был принят за хозяина автомобиля стоимостью в тысячи рублей, а тут протянул какую-то десятку… смешно просто. Но у меня больше ничего не было на данный момент.

– Ваш купон, – произнёс юноша, ставя подпись и печать, после чего протянул мне бумажку.

Затем толпа разошлась, пропуская наш автомобиль. Я же посмотрел на этот купон. На нём я увидел собственный герб, а также символ «Долга и право». На нём красовалась цифра десять, а обменять его можно будет в любом месте, что существует под эгидой «Долга и права», получив эту же скидку в десять рублей. Но только после конца войны.

– Приехали, господин Лебедев. Хорошего вам дня.

– И вам.

Я вышел наружу и отправился на завод. Моего прихода никто не заметил, более того меня вахтёрша даже внутрь не впустила. Затем она позвала охрану, охрана тоже была новой, меня не узнали. К тому же и рука у меня на месте, а если кто-то ещё смутно помнила господина Лебедева, то уж точно, как однорукого.

Впрочем, и прогнать меня никто не мог, ведь я был одет как аристократ, плюс дворянские повадки и магическая аура. Так что вскоре ко мне вышел секретарь, а им уже оказался Бородач.

– Иван Терентьевич, дворянин тут пришёл, хочет дела с господином Карповым обсудить, – на ходу поясняла вахтёрша, сбегавшая за Бородачом. – Но он не записан, а там же совещание сейчас.

– Здравствуйте, господин Карпов сейчас вас принять не может, он очень занят. Можете обсудить детали вашего визита со мной, тут через дорогу как раз кабак есть, давайте там посидим, обсудим, а после уже Виктор Карпов вас лично примет. Как вам… – Бородач вдруг осёкся на полу слове, после чего наконец-то меня узнал. – Господин Лебедев⁈

– Ну наконец-то, а то я уже думал, что прошлый год мне приснился.

– А рука… и сами вы… где полгода были? Эй, сбегай к господину Карпову, скажи пусть совещание переносит.

– Ой, да ладно, я подожду. Пошли в кабак, выпьем как раз, заодно расскажешь, как у вас тут дела идут.

У вахтёрши отвисла челюсть, охранник побелел, но, а я уже покинул свой завод и пошёл в кабак. К слову, кабатчик меня сразу узнал, он видимо моё лицо после нашей первой встречи хорошо запомнил. Ещё бы.

– Господин Лебедев! – тут же прокричал кабатчик на всё своё заведение. – Рад вас снова видеть! В честь вашего прихода всем по бесплатной рюмке Шустова за счёт заведения!

Все сразу же обрадовались, а через секунду столик с гвардейцами уже делал тост в мою честь. Да, помимо работников здесь пили даже гвардейцы. Конечно то «Медведя» на Конюшенной или до «Кюбы» на Морской этому кабаку далеко, однако всё порой сюда заходил и гвардейцы, ведь это заведение самого Лебедева, которого в армии знали чуть ли не все.

И оставляли здесь гвардейцы огромные суммы, попутно оттачивая французский и решая, стоит лишь их брату-офицеру выходит замуж за ту невесту. Это может показаться странным, однако полк играл в жизни каждого гвардейца очень огромную роль, а многие моменты регламентировались целыми сводами неписанных законов. Например, меньше бутылки заказывать нельзя, как и пить с простой солдатнёй.

– Ну, Иван Терентьев, рассказывайте! – заявил я, пока кабатчик лично разливал нам красноголовку от Шустова.

– Ох, значит дело мы ваше продолжили…

– Про себя сначала расскажи. Смотрю, дела у тебя в гору пошли.

– О, это да. Как вспомню прошлый год… ух, за светлое будущее.

– За светлое будущее, – согласился я и поднял рюмку.

– Спасибо вам, вы меня из такой задницы вытащили…

– Ты сам себя вытащил, я лишь дал возможность. Вспомни, многие другие бомжи на бухло всё тратили. А ты всегда в долю вкладывался, под проценты, копил, пить бросил в конце концов! Это твоя заслуга. И фамилию уже взял небось?

– Да, Государь реформы провёл, теперь у каждого мужика фамилия своя, свой род так сказать. Дворяне возмущались, но в конечном итоге Соколовы активно поддержали все реформы и уже как-то… нормой потихоньку становится. Иван Терентьевич Бородовой. Как вам?

– Вполне себе.

– Военную аристократию тоже с одной стороны усилили, а с другой упразднили. Государь вознамеривался стереть грань между простым солдатом и гвардейцем. Это сначала последним не понравилось, однако никто не говорил же, что простых солдат начнут офицерами поголовно делать. Просто сформировали комиссии отдельные, чтобы и офицеры не по рождению, а по становлению могли стать полноценной частью гвардейского общества, несмотря на отсутствие громкой фамилии. Сам Николай, да славится его имя в веках, уже несколько раз посещал солдатские полки и лично общался с простыми солдатами, дабы и другие гвардейцы не считали это чем-то зазорным.

– Ого, значит Государю понравилось быть рядом с народом.

– Да, вполне. И народу тоже понравилось. Тем более сейчас… – Бородач махнул рукой. – Вон, турки блокаду сделали, французы потерпели поражение, немцы наступают, австрийцы не дремлют, шведы новый фронт открыли… Одни мы остались, можно сказать. Да и, как говорил покойный Александр Третий, у России только два верных союзника. Это её армия и флот. На себя нам можно только надеется. Если мы не объединимся, то просто сгинем. Вот и всё. Все это уже понимают. Даже революционеры. Риторика красных и вовсе сдохла. Реформы проводится, всё идёт к улучшению, а квартиры пораженцев всё чаще горят. Только вот всё равно тяжко. А станет ещё тяжелее, если нашу связь с Владычицей Морей накроют шведы.

Так мы и сидели, обсуждали, а затем к нам явился и Виктор Карпов, усевшись за наш столик. Тут же он поставил чемоданчик на стол и произнёс.

– Саш, все документы здесь. Мы выросли вширь и вглубь, твои предприятия тоже расцвели, возвращаю, так сказать, бразды правления, – произнёс Витя и протянул мне ручку, а также печать. – Ещё твоя доля в нашем общем бизнесе сильно выросла, нужно будет отдельно её на тебя переоформить в банке, а то там… сам знаешь, нюансы некоторые, в общем, часть твоих денег на моём имени пока что, чтобы легче было дела вести. Можем поехать в банк прямо сейчас, как разберёшься с частью документом.

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать, – с улыбкой произнёс я, но ручку не принял. – Однако боюсь у меня другие планы. Надолго в Петрограде я не останусь. Бородачу я передам свой бизнес, а все деньги вложу в «Долг и право», чтобы оно быстрее развивалось, как и отдельные дела. Представителем «Долга и право» будешь ты. Тем более у тебя вполне неплохо всё получается.

– Но… а ты чем займёшься? – Виктор задал вопрос, но тут же ухмыльнулся, ведь здесь было и так всё очевидно.

Глава 4

– Приехали, здесь живёт мой наставник, – произнёс Пётр Алексеевич и автомобиль остановился.

Пришло прилично так отъехать от Петрограда. Само же имение оказалось довольно скромным, особенно учитывая тот факт, что имя хозяина этих владений в мире известно даже лучше, чем имена многих императоров.

Особнячок, скромненький, три этажа, метров пятьдесят в длину, пристройки по бокам, прелестный внутренний двор. Ограждение в виде каменного забора, метра два в высоту. У ворот на страже стоит лишь один дворецкий. Гвардейцев нет.

Зато совсем рядом дежурят…

– Ученики, многие хотят у него учится, но он последние лет пятьдесят никого не брал, – пояснил Пётр Алексеевич. – Однако они продолжают здесь стоять в ожидании личной беседы с наставником. Кажется, вон тот тип стоит здесь с тех пор, как я с позором покинул это место.

– А мне стоило так наряжаться? – поинтересовался я, поправляя свой очень странный мундир.

– Одежда на прусский манер ему всегда нравилась. Как и в принципе пруссов он всегда уважал за их любовь к своим солдатам. Удобная и комфортная форма, а также… ой, ну ты сам видел, они своим солдатам даже блиндажи обогревают. И никак же, зараза, экономика у них схлопываться не хочет. Ещё и танки эти начали массово производить. В общем, наставник это оценит.

– А подарок?

– Я долго думал, что может понравиться моему наставнику и почти уверен, что эту шашку он оценит по достоинству. Лучшие мастера.

– Ох, даже не знаю, Пётр Алексеевич, не хочу вас обидеть, но…

– Что?

– Мне кажется вы тоже живётся прошлым.

– Саш, моему наставнику скоро двести лет стукнет. Он и есть прошлое. Ладно, с Богом, иди. Вручи подарок дворецкому и передай письмо. Слов наставник не любит, совсем неразговорчивый стал на втором столетии своей жизни.

– Хорошо, спасибо за помощь, Пётр Алексеевич.

Я вышел из автомобиля, после чего направился к воротам, где стоял седой дворецкий, смотря вперёд. Рядом своей очереди ждали потенциальные ученики. Некоторые из них тоже были седые, другие – молодые. Судя по палаткам напротив, они тут действительно круглые сутки дежурят, в ожидании минуты времени наставника.

– Здравствуйте, я бы хотел поговорить с…

Но дворецкий не стал меня дослушивать, просто протянул руку. Я дал ему письмо, затем футляр с шашкой, после чего дворецкий ушёл. Кто-то из ожидающих хмыкнул, Пётр Алексеевич показал мне большой палец из-за стекла автомобиля. Я же лишь вздохнул.

Через пять минут дворецкий неспешным шагом вернулся, после чего встал на своё место у ворот. Он ничего не сказал.

– Подарки ему не нужны, – с улыбкой произнёс один из ожидающих. – Не знаю, чего вы все добиваетесь этими подачками. У него есть всё.

– Это жест уважения, без него даже не стоит сюда приходить, – тут же парировал потенциальный ученик, стоящий в очереди первый.

Затем началась перепалка, в которой каждый демонстрировал свои лучшие стороны. Я же лишь отвернулся от них, после чего спросил дворецкого:

– Что он сказал?

– Ничего. Я оставил подарок и ваше письмо в гостиной, – сухо произнёс дворецкий. – Ждите, как только мой господин соизволит, то обязательно даст вам ответ.

– Нет, ждать я не собираюсь.

– Какой хам! – засмеялся кто-то в конце очереди.

Затем я сделал шаг вперёд, уже начав тянуть руку к воротам. Дворецкий не собирался меня останавливать. Все взгляды легли на первого в очереди, а тот стоит и ухмыляется, не собираясь мне мешать. Они это поняли и тогда вперёд вышел второй, тот самый наглый юноша.

– Эй, куда лезешь? – он схватил меня за кисть. – Лучше других думаешь?

– Я очень спешу.

– Все тут спешат. Жди ответа господина.

– В конце концов врываться так в его владения – вопиющее неуважение, – добавил третий в очереди мужчина. – Ты ничего этим не добьёшься.

Однако у меня были другие планы, поэтому я тут же схватился за рукоять своего меча на поясе. Второй кандидат быстро смекнул к чему всё идёт и решил бить первым. Шашка его вылетела быстрее ветра, преодолевая звуковой барьер. Лезвие мчалось прямо к моему лицу, но я вовремя подставил свою левую руку.

В последний момент конечность покрылась тенями и барьерами, поэтому и выдержала удар. Я же пропахал ногами двадцать метров, после чего остановился. Второй кандидат тут же рванул ко мне, продолжая развивать свою инициативу.

Он двигался быстро, его магия воздуха подняла пыль и скрыла его движения, однако такие дешёвые фокусы на меня не сработали. Весь мир находился передо мной как на ладони, я не видел движений, я видел мысли и намерения, по которым было легко предсказать следующий шаг врага.

Кроме того, моё тело укрепилось до невероятных масштабов, а в моменты подпитки энергии… мне кажется моя кожа даже пулю остановит. Однако потенциал куда больше, ведь пули остановить можно и барьером. Укрепление же физического тела позволяет теперь совершать более опасные манёвры, не боясь навредить самому себе.

И вот уже второй кандидат почти приблизился ко мне, как моё оружие выскочило из ножен. От шашки я отказался, выбрав парные прямые клинки. Второй меч пока что оставался в ножнах, а первый с лёгкостью преодолел звуковой барьер, пока импульс развеял всю пыль.

Затем столкновение клинков и оружие врага просто ломается. Моё силовое поле на лезвии с без особо труда пробило его барьеры, как это множество раз со мной делал Владимир. Через секунду и сам второй кандидат упал на землю, с рассечённой грудью. Даже кости оказались разрезаны. Будучи сильный одарённым, он не умер, но боеспособности лишился.

В этот же момент другие кандидаты смекнули, что нужно что-то делать. Пропускать меня вперёд они не хотели, поэтому бросились толпой. Кто-то сразу создавал заклинания, другие усиливали фронтальные барьеры и шли на сближение. Один мужчина сорвал с себя шинель, обнажая покрытую странными татуировками грудь.

Каждый из них был одарённым, кто-то являлся потомственным дворянином из знатного рода, другие являлись язычниками, как Орловы, третьи были бывшими офицерами, а четвёртые думали, что таким образом защищают честь хозяина, во владения которого хочет ворваться какой-то бесстыдник.

Я же просто обнажил второй меч. Будучи уже на совершенном ином уровне относительно простых смертных мне не составляло труда следить сразу за несколькими целями. Мечи же мои не являлись одним целым, как про это рассказывают мастера мечника. Каждый из них пел свою песнь смерти, ведя своё сражение и свою битву, за которую отвечали разные части сознания.

Они нападали одновременно, наши клинки сверкали. Левым я отвёл атаку и тут же сделал выпад, пока правый меч обманным финтом заставил врага отступить, после чего последовал укол в лицо, едва не забравший жизнь слишком дерзкого четвёртого кандидата.

Я затем я резко пошёл в прорыв, легко оттеснил противника передо мной, развернулся и вот уже четверо атакуют по одному направлению. Мастера фехтования всегда говорят, что на пути твоего удара должно находиться как можно больше целей. Атакуя врага в плечо, режущий удар должен пройти дальше по диагонали и возможно задеть бедро.

Этому же принципу придерживался и я, только с моей силой на пути моих ударов могло находиться сразу два противника, а за считанные мгновения напряжённое тело слегка двинется в сторону, после чего траектория движения клинка изменится, устремляясь к новой цели.

В это же время ещё часть моего сознания создавала барьеры от заклинаний, другая отвечала за слежением за полем боя, чтобы ко мне не подкрались сзади. Многозадачность наше всё, однако это требует огромной концентрации, впрочем, мне не привыкать. Лишь бы энергии магической хватило, а её более чем хватает, даже с учётом ранений моего ментального тела. Более того, мне в позвоночник же вживили дополнительный генератор, из которого уже шёл пар.

Очередная атака, я отступаю назад, самый дерзкий снова рвётся вперёд. Мои противники одарённые, однако они не являются слаженной командой. Каждый из них сражается сам за себя, это видно и это существенно.

Двумя клинками я перехватил шашку врага и резко сделал шаг вперёд, давя своим оружием на клинок врага. И вот острия моих мечей оказались на уровне шее, шашка прижата к груди кандидата, после чего резким движением я ломаю клинок и вскрываю глотку. Противник падает, хватается за горло и теперь всё его внимание приковано к тому, чтобы не сдохнуть, вся энергия уходит на исцеление, не боец.

Сразу же рывок к следующему. Их стало существенно меньше, мой правой меч пронзил живот, после чего левый меч отрубил руку ещё одному кандидату. Последний в ужасе сделал шаг назад, после чего обернулся, дабы посмотреть, что стало с магами, которые сражались дистанционно.

А они уже попадали на землю, кто-то потерял сознание, другие оказались в плену теней и разлагающих душу мыслей. Они были сломлены и изолированные от магической энергии с помощью всё тех же ментальных барьеров.

– Сдаюсь, – произнёс последний боец и бросил свою шашку.

Я же вернул мечи в ножны и направился обратно к воротам. Тем временем засранец выхватил из-за пазухи пистолет и уже почти навёл дуло мне на спину, как вдруг замер, начал дрожать и падать на колени. Естественно, я видел его насквозь и знал, что он так поступит. Медленно его рука переводила дуло на собственное тело, а после ствол начал опускаться ниже пояса.

– Я пройду, – снова подойдя к дворецкому произнёс я.

– Мой господин никого не ждёт, вы можете оставить…

– Это был не вопрос, – добавил я, после чего отварил не запертые ворота.

Первый же кандидат всю драку стоял и лишь наблюдал, после чего ещё раз ухмыльнулся, глядя на меня.

– Удачи, – произнёс он, после чего на третьем шаге по дороге к особняку меня тут же пронзила адская боль.

Весь мир исчез во тьме, под ногами моими появилась бездна, где чудища, состоящие из глаз и щупалец устремлялись ко мне, желая захватить мою душу. Стенания грешников из самой преисподней заставили меня замереть, холодный пот начал стекать. Боль же вырастала, но вопреки всему я сделал ещё один шаг, после чего мои кости хрустнули и открытый перелом голени заставил меня упасть.

Ужасное чувство полёта поглотило сознание, словно вернувшись в детский кошмар я летел в огненную бездну, думая, что вот-вот проснусь, но кошмар лишь схлопнулся ещё раз. Падение, всё тело превратилось в мешок с трухой, однако сознание я не терял, всё ещё чувствовал каждым сантиметром тела боль.

Мои же мечи вонзились в моё тело, моя же магия вдруг обернулась против меня и перед глазами застыли худшие события моей жизни. От смерти до смерти, я переживал потери семьи, а затем и Кристины, в промежутки чувствуя горечь многочисленных поражений и не имя даже малейшей возможности как-то сконцентрироваться на чём-то положительном.

А затем боль исчезла, оставив лишь опустошающую скорбь и сожаления. Нет ничего более мерзкого и ужасного чем жалость. Она отравляет душу, делает тебя слабым, беспомощным и уязвимым, после чего уже скорбь заставляет опустить руку, ведь умирает даже надежда.

И всё же я сделал ещё один шаг, ведь не забывал о своей главной цели. Тогда песчаный ураган начал разрывать мою плоть. Песчинки на чудовищной скорости срывали кожу, затем кожа исцелялась и снова срывалась. В какой-то момент песок забил мне лёгкие, не давая возможности дышать, всё тело было иссушено, я хотел пить и есть.

Тогда в голове появилась идея сделать шаг назад, чтобы всё это закончилось. Однако вместо этого ослабленное тело подчинилось моей воле, чёткому приказу идти дальше, который звучал из центра разума, отделённого от естественных желаний.

Иссушение сменилось гниением заживо, черви начали сжирать мои мышцы. Сквозь бездну ударил огненный град, заставляя червей ползти вглубь, пожирать мои органы. Но нервную систему они почему-то не трогали, затем за мои ноги начали хвататься мертвецы.

Я взглянул вниз и увидел лица убитых мной. Мне пришлось многое сделать, многих убить. Даже если не брать прошлый мир, а только эту войну…

– У меня были дети, как они без меня…

– Моя больная мать…

– За что отнял у меня отца…

Их голоса звучали и требовали ответов. Мне едва хватило сил снова поднять голову и сделать следующий шаг, который оторвал мертвецам кисти. А затем одним за другим они начали подниматься, вставать передо мной, чтобы сразиться снова и умереть. Ноги мои начали вязнуть в трупах, зловоние забило нос, а удары мои не успевали сносить головы.

Тел стало настолько много, что казалось двигаться уже было невозможно, но вопреки всему очередной шаг обрушил гору и тела покатались вперёд вместе со мной прямо в бездну. После чего упал в озеро из крови, из которого было не выплыть.

– Предатель, почему ты не помог мне? – под толщей багрового озера был хорошо слышен один единственный голос.

Трупы тянули меня всё ниже, я отрывал их руки, вырывался и пытался всплыть. Но в какой-то момент озеро начало замерзать. Сверху образовывалась корка, а затем словно молнии ледяные пальцы смерти касались дна. Холодные потоки уходили всё ниже.

Словно сосульки они росли вниз, а когда касались дна, то начали сковывать льдом мертвецом. Я старался выплыть, бился и взбирался по трупам, но в какой-то момент мои лодыжки оказались скованы.

Вырваться не получалось, багровый лёд был слишком прочным. Тогда решено было отрезать себе ногу. Аккуратно двигая мечом, я прошёл вдоль сустава, после чего то же самое пришлось сделать со второй ногой. Голыми руками я схватился за ледяную сосульку, начиная взбираться по ней к поверхности. Вокруг неё лёд не формировался из-за большего уровня соли.

Пальцы мои начали неметь, температура очень низкая, но вот уже я добрался до верха. Прочная корка отделяла меня от поверхности. Я бил её, колотил мечом, пытаясь создать трещину, но получалось лишь немного поцарапать кровавый лёд. Но одна царапина ложилась на другую, затем ещё на одну.

В какой-то момент мой меч сломался и приходилось бить кулаком, царапать ногтями, а когда слезла плоть, то уже костями. Моё тело содрогалось в судорогах, воздух давно кончился, но не наступала смерть или потеря сознания, расстёгивая адскую агонию. Я же продолжал царапать и бить, в какой-то момент лёд пошёл трещиной, а затем он взорвался, утягивая меня вверх, будто всё это время я пробивался на ещё большее дно, которое наконец-то прорвалось.

– Ох… – вздохнул я, открыв глаза.

Я лежал прямо на дорожке, в метрах пяти от ворот. Вполне живой, не искалеченный, разум, конечно, ходуном пошёл, но в целом… я справился, дав неравный бой всем возможным эмоциям. Даже чувство вины не смогло меня остановить. А ещё удалось лишний раз убедиться в том, что приехать сюда не являлось ошибкой. Наставник чудовищно сильный менталист.