Текст книги "Проклятие болот (СИ)"
Автор книги: Владимир Микульский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
И вот, ровно через полную зиму от начала строительства, последний кусок крыши занял свое место в грандиозной постройке. Величественный дворец был виден за сотни полетов стрелы – золото сияло так, что на него было больно смотреть.
Все это время Дивиола не выходила из своей комнаты, а князь не заглядывал к ней.
Наконец, подошло вожделенное время. Старый князь Ампара зашел в ее комнату. За ним вошли служанки, несущие подвенечное алое, как свежая кровь младенца, платье.
– Все сделано, моя дорогая, так, как ты хотела. Нам пора. Гости ждут.
Дивиола спокойно смотрела на князя.
– Это хорошо, – сказала она ровным голосом, – гости будут кстати.
Спустя некоторое время три большие колесницы в сопровождении многочисленной охраны отъехали от родового дворца князя Ампара. В одной из них находился сам князь, в другой его красавица невеста, не расстающаяся с небольшим сундучком, в третьей, как великую драгоценность, служанка везла ее свадебное платье. Путь был неблизкий. Но лошади бежали резво, быстро заменяясь новыми на заранее установленных станциях. Хорошо сработанные колесницы не доставляли никаких неудобств. Вскоре впереди в лучах светлоокого Нин-Нгирсу ярко зажглась звезда. Она становилась все ярче и ярче, пока ее отраженный свет не затмил самое светило. Чудесный сверкающий золотой дворец представал во всей своей красе.
Множество приближенных князя толпилось у его входа. Но первыми порог должны были переступить сам князь и его невеста.
Когда она в алом подвенечном платье, блистая красотой, появилась из кареты, все присутствующие словно онемели, настолько они были сражены. Женщины завидовали ей черной завистью, глядя на юное свежее лицо, мужчины мечтали заполучить ее хотя бы на одну ночь.
Что ж, все мужчины одинаковы, это понятно и старо, как мир.
Князь Ампара, разодетый в парадную форму, подошел к ней, хотел было взять ее за руку, но она убрала ее за спину. Старый князь хищно улыбнулся – это было уже не столь важно. Он добился своего: как он и предсказывал, плод созрел и упал. Осталась самая малость – раскусить и насладиться им.
Князь и его красавица-невеста рядом с ним первыми переступили золотой порог. Вслед за ними повалила наряженная толпа сановников и придворных, размещаясь у стен. Вслед за невестой служанка, весь прошедший год неотлучно находящаяся при ней, бывшая кормилица княжича, незаметно пронесла ее заветный сундучок и затерялась в толпе.
Князь и Дивиола сели на два рядом стоящих трона лицом ко входу. На высокий столик, стоящий немного в стороне, видный со всех сторон, поставили закрытые искусно вышитыми накидками свадебные короны, которые должен был надеть на них распорядитель церемонии. Надевание свадебной короны было венцом бракосочетания – только после этого молодожены считались мужем и женой. По большому счету, свадебную церемонию можно было и не проводить, а часто в бедных семьях и не проводили – просто надевали на брачующихся свадебные короны. Этого было достаточно. Бывало, что церемония проводилась с одними участниками, а свадебная корона насильно одевалась другим.
Началась свадебная церемония. Церемонимейстер, ближайший приближенный князя, произнеся полагающуюся по такому случаю длинную хвалебную речь, превознося в ней заслуги князя и красоту невесты, подошел, наконец, к главной части церемонии.
– Князь Ампара, согласен ты взять в жены девицу Дивиолу? – громогласно вопрошал церемонимейстер.
– Да, согласен.
– Девица Дивиола, согласна ты взять в мужья князя Ампара?
Дивиола хранила спокойное молчание. Однако церемонии, когда невесту насильно выдают замуж, проводились слишком часто в этих кругах, поэтому никто и не ждал от нее ответ на вопрос.
– Зачем спрашивать? Конечно, согласна, – закричали несколько голосов среди присутствующих.
– Тогда я объявляю вас мужем и женой.
Под одобрительные выкрики присутствующих церемонимейстер направился к столику со свадебными коронами и снял накидку с короны невесты. Серебряную корону торжественно поднесли к невесте и аккуратно возложили ей на голову. Украшение сделало и без того привлекательную невесту еще краше. Она улыбнулась, вызвав еще большие одобрительные выкрики из окружающей толпы.
Князь как на иголках прыгал на своем троне от нетерпения, проклиная медленное течение церемонии, мечтая поскорее закрыться с невестой в спальне и сдернуть все ее ненужные украшения. Однако до этого было далеко – предстояло еще принять подарки от приближенных, их поздравления. Церемония грозила затянуться, но ничего сделать было нельзя. Оставалось терпеть и ждать.
Наконец церемонимейстер направился к заветному столику за свадебной короной для князя. Когда же он сдернул накидку с короны, то отпрыгнул в сторону, зацепился за ножку столика и растянулся на полу. Крики ужаса раздались из толпы. Затем наступила мертвая тишина – люди онемели от неожиданности. На столике лежала голова молодого княжича, на которую была надета свадебная корона князя Ампара. Мертвые глаза головы медленно открылись, красные огни зажглись в них, и они чудесным образом заглянули в глаза замерших людей. Свой смертный приговор прочитал каждый из присутствующих здесь в этом взгляде. Волна ужаса накрыла находящихся во дворце людей. Женщины завизжали, толпа шарахнулась к выходу, но ноги будто приросли к полу. Никто не сумел сделать ни шагу.
Молнии вырвались из глаз лежащей головы и с грохотом ударили в крышу дворца. Та отлетела, развалившись на куски.
Толпа вопила, ревела, выла.
И лишь один человек спокойно с торжествующей улыбкой смотрел на творящееся перед ним безумие. Этим человеком была Дивиола. Перепуганный, объятый смертельным ужасом князь Ампара случайно взглянул в ее сторону, и вдруг все понял. Он понял, почему она год просидела взаперти и для чего ей потребовался золотой дворец.
Только сейчас до него дошло, что строительством дороги она обезлюдила его земли, а строительством золотого дворца она лишила его всех богатств, и что весь прошедший год она заклинаниями вызывала могучие колдовские силы, которые сейчас сметут с лица земли его самого и его царство. Он самой дорогой ценой расплачивался за убийство ее любимого.
Глаза лежащей на столике головы померкли и закрылись. Люди, находящиеся в стенах дворца, уже без крыши над головой, бились в истерике.
– Ведьма! – переполненный страхом, завопил князь, – убейте ее!
Его никто не слушал, и он понял, что наступает развязка, но того, что случилось далее, даже он не мог себе представить.
Дивиола встала с трона и сквозь вопящую толпу направилась к столику. Неведомая сила отшвыривала в сторону людей, стоявших у нее на пути. Она взяла голову любимого и подняла на ладони над толпой.
– Смотри на это, – воскликнула она, и ее голос перекрыл вопли находящихся здесь людей, дойдя до сознания каждого из них, – это моя месть за твою смерть. Но это только часть мести!
Толпа в ужасе, помимо воли, внимала громкому голосу Дивиолы.
– У князя Ампара и его солдат нет сердца, так пусть они навсегда лишатся его!
Князь почувствовал, как затрепетало в груди его сердце, а затем, разорвавшись на куски, вырвалось из тела, прорвав грудную клетку и парадную одежду, и свалилось на пол, где на куски набросились и сожрали их бегающие под ногами собаки. Кровь хлынула из образовавшегося пролома, заливая все вокруг. То же самое произошло и с его солдатами, находящимися в замке. Но, как ни странно, князь не умер и продолжал слышать то, что говорила прекрасная ведьма.
– Но ты не умрешь, князь Ампара, нет! Это было бы слишком просто для тебя! Лишенный сердца, со своими бессердечными солдатами будешь ты вечно находиться в заточении. Раз в тысячу лет темница твоя будет открываться, и ты будешь со своей сворой выходить на поверхность, ища смерти и не находя ее. И будет вечно безжизненно княжество твое, ибо будешь мчаться ты по своей проклятой земле, снова и снова опустошая ее, пока опять не опустишься в темницу. И лишь тогда придет к тебе избавление смертью, когда поразит тебя вот это лезвие, – и Дивиола подняла над головой клинок из серебра, покрытый запекшейся кровью, тот, которым князь убил ее любимого.
– Но никто и никогда не получит его в руки!
Дивиола с жуткой ношей в руке уже не стояла, а парила над головами присутствующих. Голос ее громом отражался от золотых стен и серебряного убранства, уносясь ввысь. Освещавшие дворец многочисленные факелы и свечи погасил ворвавшийся через проломы в крыше ветер. Небо покрылось налетевшими черными тучами, стало темно. Но дворец все же был освещен – глаза Дивиолы горели неземным пламенем, потоки зеленого света лились из них, и обернутые к ней искаженные страхом лица казались лицами мертвецов.
– Я проклинаю вас за то, что вы сделали со мной! Я проклинаю вашу землю и ваши леса! Да будет так!
Заблестели молнии, ужасный удар грома сотряс стены дворца. Дивиола исчезла, будто ее не было. Люди, внезапно получившие свободу действий, с воплями выбегали из золотого дворца, хватали первых же попавшихся также перепуганных лошадей и по новой дороге что есть силы мчались прочь.
Так закончилась эта свадьба, где красавица ведьма все же обручилась со своим любимым, убитым жестокосердным князем, но месть ее только начинала претворяться в жизнь.
Еще один раскат грома потряс землю до основания. С этим раскатом весь остров, на котором стоял золотой дворец, исчез в глубоком провале под землей, унося с собой дворец и лишившихся сердец князя и его верных солдат. Следом за ним провалилась и исчезла в бездне построенная на костях дорога вместе с мечущимися на ней княжескими приближенными. Одновременно с этим пришли в движение могучие колдовские силы, вызванные мщением красавицы ведьмы. Родовой дворец князя Ампара, в котором совершилось убийство, исчез под вздымающимися дыбом обширными пластами земли.
Сейчас на этом месте находится Персидский горный массив, начинающийся сразу за болотами.
Остальная территория княжества жестокого князя опустилась вниз, начав постепенно заполняться водой и заболачиваться, превратившись в болото, где мы сейчас и находимся.
Затем задул неизвестно откуда берущийся горячий ветер пустыни. И дул ровно в пределах проклятого княжества. Шаг в одну сторону – обычный воздух, шаг в другую – обжигающий ветер пустыни, дующий в лицо. Удивительное явление, созданное колдовством мстительной прекрасной ведьмы. Десять раз зима должна была сменить лето, но не было никакой перемены на этой земле. Был только горячий ветер – и ничего более. Один за другим сдавались перед ним дремучие леса, заполнявшие эти территории. Не выдержало ни одно дерево, ни одна травинка. Часть княжества, не занятое болотами, превратилась в пустыню. За прошедшие тысячелетия природа все же взяла свое, теперь сухие места покрыты степной травой. Как знать, может, через другие тысячи лет и здесь будут шуметь ветры, расчесывая листву дубрав?
Говорят, что проклятие ведьмы в точности выполняется, и что раз в тысячу лет можно увидеть призрачных всадников в запекшейся крови с дырками в груди. Размахивая мечами, несутся они на людей, случайно забредших в болото на их пути. И вид их настолько страшен, что люди умирают на месте от ужаса. И тогда исторгает их невинные души жестокий князь Ампара и мучает их там же, в болотах.
Говорят также, что где-то в глубине болот стоят развалины золотого дворца, на высоком серебряном столике среди развалин стоит сундучок, в котором вечным сном спит голова возлюбленного Дивиолы. Рядом с головой лежит серебряный кинжал. И сама прекрасная ведьма изредка появляется в болотах. И помогает выйти из них тем, в ком есть любовь, которой ее когда то жестоко лишили, и за что она отплатила полновесной местью.
21.
До конца дня люди отдыхали. Двигались мало, если только подбрасывали в костер дров, которых в достатке заготовили еще с утра. Все разговоры вертелись вокруг услышанной легенды. У каждого было свое мнение о ней. Более суеверные Ридон, Над и некоторые из гвардейцев считали, что это вполне могло бы быть. Другие начисто отвергали такую возможность.
– Ей надо было сразу же превратить князя в жабу, – горячился Пирт.
– Но тогда все его блюдолизы остались бы на своих местах, – возражал Олион, – что бы изменилось?
Споров хватило до вечера.
Незадолго до темноты до слуха уже уставших спорить людей донесся какой-то шум в стороне недавней битвы. Схватив оружие, все ринулись на берег. На остров никто не нападал. Шум шел со стороны лежавших на боку чудовищ. В полусотне шагов от них в сторону болота, так далеко, насколько доставал взгляд, и так же далеко влево и вправо поверхность болота ходила ходуном. С удивлением рассматривали люди необычное явление.
Тысячи, миллионы гигантских червяков по одним им ведомым законам пришли в движение, то ли мигрируя из одного места в другое, то ли спасаясь от неведомых врагов. Длиной с десяток, а то и два десятка шагов, толщиной с бочонок, они непрерывно изгибались, свивались в кольца, снова распрямлялись, сталкиваясь друг с другом, издавая при этом глухие звуки и поднимая фонтаны грязи. И вся эта потрясающая масса широкой рекой медленно двигалась мимо замерших на берегу людей. Этому потоку не было видно ни конца, ни края.
Люди медленно возвращались к костру.
– Да-а, – протянул кто-то, – стоило хоть на день задержаться – и все, пошли бы на корм этим ползучим гадам.
– А размеры-то какие! И сколько их! Откуда-то набралось столько?
Вечером скандинав снова назначил дежурных. Опасался, чтобы болотные черви не полезли на огонь костра. Всю ночь сменяющие друг друга дежурные не спускали тревожных глаз с болот, откуда доносился все тот же шум гигантского болотного переселения. С первыми лучами солнца шум на болоте стал затихать, и вскоре поверхность его успокоилась. О происшедшем напоминало лишь то, что на гигантском пространстве, где ночью двигались болотные гады, не было ни единой травинки. Всюду была только болотная черная вода. То ли черви за ночь прошли мимо, то ли залегли на дневку. Кто знает? Ни у кого не было желания проверять это. Соваться в болото в той стороне от острова не хотел никто.
Да и вопросы, в какую сторону двигаться дальше, отпадали сами собой. К тому же надо было искать хоть какие-то источники чистой воды. Если без еды можно было протянуть неделю-другую, без воды лишь несколько дней.
Скоро увеличившаяся на шесть человек цепочка людей вновь оказалась в болоте. На сей раз у всех были не хлипкие палки, а прочные длинные копья. Передний, получив указание о направлении, непрерывно копьем промерял глубину. Сменяли его часто, так как он уставал быстрее тех, кого вел за собой. Ориентировались по расположению солнца на небосводе. К тому же скандинав всегда слушал подсказки своего северного инстинкта, не потерянного за много лет проживания в цивилизованных условиях.
Иногда он вдруг без видимой причины командовал свернуть в сторону. И точно, в том месте, которое они обходили стороной, вдруг поднимался пузырь болотного газа, указывая на огромную глубину, или болото вдруг начинало бурлить от гоняющихся друг за другом неизвестных болотных обитателей.
– Откуда ты знал? Увидел что-то?– поначалу допытывался любопытный Орагур.
– Не видел. Но знал. Не знаю, откуда, – отвечал скандинав, пожав плечами.
Скоро подобные вопросы ему перестали задавать. А указания и без того выполнялись, как говорится, с полуслова.
Водяных разводий стало встречаться все больше и больше. И болото становилось глубже. Все больше брели по грудь в воде. По счастью, в этой части болот, судя по всему, пиявки почти не водились. За весь день перехода лишь дважды эти кровососы аккуратно присасывались: одна к Орагуру, другая к одному из гвардейцев.
Обнаружили их случайно: гвардейца она схватила за руку, находящуюся под водой. А он даже не почувствовал этого. Пиявка как пиявка – в меру длинная, черная, тонкая. Ее аккуратно срезали и выбросили подальше. После этого последовало распоряжение внимательно осмотреться, что и сделали на первом же более-менее высоком месте. Пиявка обнаружена была только на Орагуре. Но какая! Раза в три-четыре длиннее других, она уже успела высосать немало крови и была уже толщиной с палец. И видно было, что это далеко не предел.
Насмешливый Олион немедленно нарек ее «царской пиявкой», так как она пила кровь будущего энси, и предложил короновать ее. Насмешку подхватили. Из болотной травы тут же сплели небольшую корону и, засунув в нее пиявку, торжественно преподнесли Орагуру, назвав их братьями по крови. И действительно, и в одном и в другом была кровь Орагура.
Это развеселило людей и придало им сил. Даже отдельные смешки стали звучать в воздухе.
В полдень зоркие глаза идущего впереди Гардиса разглядели далеко впереди что-то, похожее на деревья. На них и стали держать направление. По мере приближения стало понятно, что это очередной остров. Но, судя по всему, очень большой остров. Вправо и влево очень далеко разворачивалась панорама кустов, за которыми видны были деревья.
Путешественники утроили усилия и вскоре с удовольствием ступили на твердую землю. Лишь только кусты скрыли первых из них, как сзади раздался приглушенный свист, которым обычно гвардейцы сообщают друг другу об опасности.
Шедший в хвосте гвардеец замешкался на берегу, выливая болотную воду из сапог, а когда случайно обернулся, сначала не поверил своим глазам. Затем припал к земле, ужом скользнул в ближний куст и подал сигнал тревоги.
Все, хватаясь за оружие, немедленно поспешили на зов, стараясь все же ступать как можно тише и аккуратнее. Лежа на земле, гвардеец, оглянувшись, увидел высовывающихся из-за кустов скандинава и Орагура и тут же сделал знак, чтобы они ложились и ползком пробирались к нему. Те тут же скрылись, и вскоре и они, и все остальные уже лежали за ближайшими кустами, глядя в болото.
А далеко в болоте, на фоне синего безоблачного неба, четко выделялись фигуры четырех людей, двигающихся вдоль острова. Они, как призраки, не проваливаясь, довольно быстро скользили по поверхности, пока не скрылись за зарослями дальнего мыса.
22.
Болото оказалось насыщено загадками. Вскоре путешественники шепотом вовсю обменивались впечатлениями, пробираясь по зарослям деревьев и кустарника и стараясь производить как можно меньше шума. Появление людей внесло новую тревогу в их и без того насыщенную неожиданностями жизнь. Кто эти болотные люди, откуда, какова их цель, каким образом так быстро идут по болоту – вопросы без ответов повисали в воздухе. Теперь приходилось опасаться не только болотных чудовищ, но и самого хитрого из них – болотного человека.
Скоро стоявшие у кромки болот кусты окончательно перешли в лиственный лес. Путешественники пошли более осмотрительно. Впереди, на расстоянии десятка шагов, шла
группа из трех человек. Они просматривали дорогу, смотрели по сторонам и вверх.
В основной группе каждый получил направление для наблюдения – через одного смотрели по сторонам и вверх. Замыкающий одновременно наблюдал за тылом. Конечно, по всем правилам надо было бы организовать и боковое охранение. Но людей было мало, и скандинав при всеобщем одобрении решил отказаться от него. Во всей немногочисленной группе лишь один Олион до этого времени никогда не участвовал в боевых стычках. У всех же остальных боевого опыта хватало с лихвой. Каждый знал, как действовать в случае чрезвычайных обстоятельств, учить никого не надо было. Это до предела облегчало задачу. Олион же, быстро смекнув, что требуется от него в дальнейшем переходе, не доставлял никаких дополнительных хлопот.
Здесь, в лесу, впервые за несколько дней пути встретились птицы. Нескольких из них удалось подстрелить. Путешественников ожидал щедрый ужин, тем более что их обычная сухомятка, которую приходилось к тому же ограничивать, здорово всем надоела. Оставалось найти воду.
Однако вскоре сияющие лица идущих в авангарде повернулись к основному отряду и они призывно замахали руками. Путешественники бросились к ним.
В просвете между деревьями виднелось небольшое, шагов двадцать в поперечнике, лесное озеро.
Не сговариваясь, люди бросились к нему и, как были, в одежде окунулись в его воды. И сразу же выскочили из них. Потому что, несмотря на стоящую целыми днями жару, вода была исключительно холодная, как после таяния снега.
– Ничего себе, – удивился Ридон, стягивая рубашку, – как будто с гор течет.
Однако затем все снова начали запрыгивать в озеро, смывая запекшуюся грязь. За чистоту воды опасаться не приходилось – с одной стороны озерца журчал ручеек, вливающий в него воду, с другой стороны также вытекал ручей, уходящий далее в глубину леса.
На ветвях деревьев вскоре повисли промытые впервые за все время штаны и рубашки. Люди расположились у озерца, наслаждаясь чистотой, и без конца пили чистую, сводящую скулы холодом воду. У каждого гвардейца в мешке нашлась острая бритва, и скоро все расстались с многодневной щетиной.
– Не мешало бы перекусить, – мечтательно произнес кто-то.
– А где же мальчишка? – встревоженный голос Орагура моментально поднял всех на ноги.
Его нигде не было видно.
– Он отошел по исходящему ручью сразу же, – словно оправдываясь, проговорил один из гвардейцев, – я и подумать ничего не мог.
В это время небольшая фигурка вынырнула из леса прямо на встревоженных людей. Это был Олион. В выстиранной одежде, чистенький, он казался слишком нежным для юноши.
– Ты где был? – набросились все на него.
– Так, прошелся вниз по ручью. А что?
– Послушай и запомни, – грозно обратился к нему скандинав, – если ты хотя бы куда-нибудь еще раз сунешься без команды и без спроса, я так всыплю тебе, что три дня сидеть не сможешь. Понял?
– Понял, грозный папочка, – весело ответил Олион, вызвав взрыв всеобщего смеха и ловко уворачиваясь от руки скандинава, намеревавшегося схватить его и сделать выволочку.
– Ох, будут у тебя проблемы с девушками, вешаться будут через одну, – засмеялся Лептах, глядя на веселое лицо Олиона, – а еще лучше было бы тебе девушкой родиться. Все бы парни твои были.
– Это точно, – засмеялись путешественники, готовя костер и обдирая дичь, заставив Олиона покраснеть.
– Вот видишь, покраснел, как девица-красавица, – общий смех усилился.
– Да хватит вам, зубоскалам, – пришел на помощь Олиону Орагур, – вам бы только поиздеваться над парнем, – пойдем, помоги мне.
Олион тут же ушел помогать Орагуру рубить ветки для костра. Уже заметили, что мальчишка во время схватки старается быть возле Гардиса, а все остальное время – возле Орагура. Этому не придавали особое значение, даже были довольны – несмотря на молодость – а Орагур был моложе любого из здесь находящихся, кроме, разумеется, Олиона – он обладал острым аналитическим умом и исключительной храбростью, не раз доказав это за время перехода по болотам, и ничему плохому Олиона научить не мог. Наоборот, общение с Орагуром сделало прежде колючего парнишку много мягче.
– Я прошел примерно десяток полетов стрелы по ручью, – рассказывал Орагуру Олион, обрубая и складывая в кучу ветки, – далее ручей сворачивает в сторону, а впереди находятся какие-то развалины.
– Что ты сказал? Развалины? – сразу стал серьезным Орагур.
– Иди сюда, – позвал он скандинава.
– А ну-ка, расскажи поподробнее, что ты видел. Он видел какие-то развалины, – сказал он, обращаясь к скандинаву, – какая-то новая напасть.
Олион в подробностях рассказал, как он шел по берегу ручья и как вышел к развалинам.
– Они не высокие, с три-четыре моих роста, поросли лесом и кустами. Я ударился ногой обо что-то. Думал, о корень, а это оказался обломок кирпича. Так их и обнаружил. И сразу назад убежал.
– Это ты правильно сделал, – задумчиво проговорил скандинав, – и надо бы проверить, что это за развалины такие. После ужина пойдем, пока светло, покажешь свои находки.
– Пойдем вчетвером, – предложил Орагур, – возьмем с собой Пирта. Ловкий парень, как знать, может пригодиться. Остальные будут ждать. Мало ли, помощь понадобится. Будут наготове.
Скандинав согласно кивнул, поставив в глубине себя очередную зарубку в графе ума и сообразительности воображаемого листа советника.
Ужин или обед, как кому нравится, о чем, ко всеобщему удивлению, вышел спор между Ридоном, утверждавшим, что это обед, и Надом, утверждавшим, что ужин, был на славу. Люди просто объедались свежим мясом. За едой скандинав объявил, что маленькая группа уходит исследовать обнаруженные Олионом развалины. В оставшейся группе за старшего остался Гардис. Ему поручалось организовать охрану бивака и быть наготове, если разведывательной группе потребуется помощь.
Путь к развалинам замка не занял много времени. Маленькая группа шла очень осторожно, просматривая окрестности. Никаких следов, ведущих к развалинам, по пути заметно не было.
И действительно, только уткнувшись в сами развалины, с то стороны, откуда пришли
разведчики, можно было определить, что здесь раньше было какое-то строение. Снаружи все поросло кустами и закрывалось корнями деревьев. Преодолев, как оказалось, первое нагромождение корней и кустов, группа вышла к широкому рву, наполовину заполненному болотной водой.
Невдалеке от разведчиков через ров когда-то был переброшен широкий каменный мост. Дороги на мост с внешней стороны уже не было видно – лес подступал вплотную ко рву. С другой стороны рва руины также заросли кустами, но не так сильно, как снаружи, и деревьев почти не было. Сам каменный мост потерял половину проезжей части, но вторая половина еще была на месте.
Теперь разведчики переговаривались только знаками. Пирт первым вышел на уцелевшую часть моста, медленно перебрался на другую сторону его, пробуя, выдержит ли он более тяжелого скандинава. Мост показал себя как нельзя лучше. Пирт сделал несколько шагов вперед и замер, держа лук наготове и оглядываясь по сторонам. Затем, махнув рукой, призывая всех к себе, начал что-то высматривать на земле, присев на корточки.
Разведчики перебежали мост и направились к Пирту. Тот, подняв голову, вопросительно взглянул на подходивших, затем так же молча указал на следы, отпечатавшиеся на земле.
Скандинав, Орагур и Олион также присели, рассматривая их. На небольшом участке песчаной земли, не заросшем травой, видны были два четких следа, ведущие из развалин наружу. Отпечаток представлял собой некое подобие треугольника, в котором просматривались треугольная глубоко отпечатавшаяся центральная часть и треугольные же боковые части, наполовину меньше по величине центральной части. Три острых борозды сверху указывали на наличие длинных острых когтей. По длине отпечаток раза в полтора превосходил немаленькую ногу скандинава. Второй отпечаток принадлежал второй ноге неизвестного существа. Расстояние между шагами также в полтора раза превышало расстояние между шагами при ходьбе скандинава.
– Получается, этот кто-то раза в полтора выше скандинава, – негромко заключил Орагур, – прошел совсем недавно, еще края земли не успели подсохнуть и упасть.
– Куда же он ушел и где сейчас? – спросил Пирт.
Олион только крепче сжимал лук, готовый выпустить стрелу при малейшей опасности.
– Спокойнее, – заметил скандинав его состояние, – еще ничего не случилось. Мало ли какая курица здесь бродила. Это еще не повод для тревоги.
Разведчики один за другим продолжили движение вперед, взобрались на верхнюю кромку достаточно высокого остатка широкой стены и залегли, всматриваясь в развалины центральной части дворца. С этой высокой точки стал понятен план дворца. По внешнему периметру его когда-то окружала стена. Возможно, перед ней когда-то были какие-то защитные сооружения вроде рва, волчьих ям, крюков и прочее. Внутри, перед первой стеной, шел широкий заполненный водой ров, через который разведчики только что перебрались по остаткам моста. За ним снова шла стена, на обломках которой расположились разведчики. Удивительно, что через ров был перекинут стационарный каменный мост. Возможно, ворота этой части стены было настолько прочными и охрана настолько сильная, что хозяева не опасались иметь здесь через ров каменный мост без подъемной части.
Сразу же за нагромождением обломков стены, облюбованных наблюдателями, шла относительно свободная площадка, лишь кое-где накрытая накатившимися на нее обломками и камнями.
– Очевидно, площадь, – тихонько произнес скандинав, указывая на это место.
За площадью располагалась мешанина из руин главной цитадели, центральной части дворца.
Небольшая зеленая ящерица взобралась на соседнюю часть стены и растянулась, греясь в закатных лучах.
– Что это? – спросил Пирт, показывая рукой на кучи, разбросанные в разных местах площади.
Олион напряг зрение, внимательно всматриваясь в эти кучи и, внезапно почувствовав тошноту, испуганно отпрянул назад. Ящерица юркнула в щель, затем, высунув голову и как бы с укоризной посмотрев на Олиона, снова заняла свое место. Множество костей и черепов были составной частью этих куч. Сотни их разбросаны были по всей площадке и собраны в отдельные кучи.
Разведчики переглянулись. Олион по-прежнему зажимал рот. Вдруг ящерица метнулась в сторону и скрылась в глубокой щели. Разведчики замерли. Тихий всплеск воды раздался сзади, там, откуда они пришли.
23.
Из болотной воды вынырнули два существа. Они вытащили из-под воды человеческое тело, один из них взвалил его себе на плечо, и они направились в развалины, к площади, пройдя совсем близко от наблюдающих за ними разведчиков, которым удалось детально рассмотреть их.
Без одежды, с отливающей зеленым оттенком кожей, высокие, с выступом в виде киля на грудной клетке. Трехпалые ноги с перепонками между пальцами; пальцы сейчас были сжаты и перепонки сложены, не мешая ходьбе. Длинные руки с цепкими пальцами, между которыми также были заметны перепонки. На боках под руками висели непрерывно раздувающиеся и опадающие кожаные мешки.
Они сбросили свою ношу на землю и остались стоять, повернув конусообразные головы без ушных раковин в сторону разведчиков. Большие, занимающие пол-лица глаза, под которыми находился широкий рот, не мигая, также уставились в их сторону. Ничего напоминающего нос под глазами не было. Олион готов был пустить стрелу, но Орагур погрозил ему кулаком.
Новый всплеск раздался во рву. Из-за поворота выплыл грубо сделанный плот, подгоняемый десятком плывущих по сторонам таких же, как эти двое, ожидающих на площади, существ. Перепончатые руки мощно загребали воду. Видно было, как вздувались и опадали мешки под их руками.
– Это же они так дышат, – на ухо Олиону, еле шевеля губами, прошептал Орагур.
На плоту лежали три человека, настолько обмотанные длинными болотными стеблями, что имели вид кокона. Двое из них еще шевелились. Существа подтолкнули плот к берегу и вылезли на сушу.
