Текст книги "Битва за Дарданеллы"

Автор книги: Владимир Шигин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

– Предупредительный под нос! – скомандовал Броневский, держа рукой шляпу, чтобы ту не сдуло ветром.

Коротко рявкнул носовой фальконет, и ядро с посвистом легло у самого форштевня неизвестного судна. На капитана тартаны это, однако, никакого впечатления не произвело. – Отдать рифы! – велел Броневский.

Косой латинский парус сразу же вздыбился тугим пузырем, и баркас пошел значительно быстрее. Дистанция понемногу начала сокращаться. Однако мичмана теперь волновали быстро сгущающиеся сумерки. Оказаться ночью среди моря и скал на заливаемом волнами баркасе перспектива не из приятных, но не бросать же из-за этого погоню!

– Ночью ожидается шторм! – подал голос дотоле молчавший лоцман-бокезец.

– Ничего! – отмахнулся от него Броневский. – Засветло успеем и тартану взять, и к берегу пристать! – Не успеем! Я лоцман и я лучше знаю!

– А вот и успеем! Я командир, и лучше знаю я! После недолгого, но жаркого спора лоцман все же от ступил и,вздохнув, замолчал.

– Еще один предупредительный! – скомандовал Володя, понимая, что медлить больше нельзя. – А потом будем уж бить на поражение!

Словно услышав его слова, шкипер тартаны поднял полосатый рагузский флаг и лег в дрейф. Спустя несколько минут баркас подошел к тартане и, гордый важностью момента, Владимир Броневский вскарабкался по веревочному трапу на борт. Следом за ним несколько матросов с ружьями за плечами. В каюте мичмана ждал перепуганный шкипер, худой и совершенно лысый старик.

– Ваш пашпорт! – потребовал Броневский, стараясь держаться как можно более сурово.

– Пожалуста! Пожалуста! – засуетился шкипер и вытащил из шкатулки на столе сложенную в несколько раз бумагу.

В паспорте черным по белому значилось, что судно загружено французскими товарами. То есть однозначно подлежит конфискации как военная добыча!

– Судно и товар арестованы! Документы и оружие сдать! – торжественно объявил Броневский. – Баркас на бакштов! Команду на тартану!

Гардемарин Миша Баскаков да матрос Егор Трофимов подняли над судном Андреевский флаг и что есть силы три раза прокричали: «Виват!» Матросы с радостью исполняли приказы. Еще бы, взят богатый приз, а поэтому каждому теперь причитается своя доля добычи. Володя же был просто счастлив, но не из-за денег, а оттого, что исполнилась его самая заветная мечта: он сам командует каперской операцией и ему сопутствует удача!

Солнце к этому времени уже село за горизонт, а ветер все сильнее и сильнее гудел в снастях. Начался дождь. Предостережение лоцмана сбывалось: надвигался шторм, и шторм нешуточный.

– Курс в залив! – скомандовал Броневский, стараясь не замечать упрекающего взгляда лоцмана.

Нельзя было терять ни минуты: опоздаешь – окажешься на скалах, и тогда успех обернется несмываемым позором! На руль Владимир встал сам. Семь бед – один ответ! Держа, несмотря на ветер, все верхние паруса, тартана мчалась почти лежа на боку. Трещали мачты. Клочьями летела пена. Шкипер, простившись с жизнью, шептал: «Аве Мария». Матросы крестились. Но русский Бог любит храбрых, а потому несущаяся на всех парусах тартана каким-то чудом проскочила мимо всех оскаленных каменных клыков и спустя час уже бросила якорь возле фрегата.

– Браво, Броневский! – только и сказал Развозов, выслушав рапорт мичмана об обстоятельствах захвата приза.

Не откладывая в долгий ящик, тут же допросили шкипера, который рассказал, что вся Далмация захвачена французами. В портах они разыскивают суда, годные к боевым действиям.

– Теперь тебе надо быть поосторожней и не удаляться далеко от фрегата! – резюмировал командир «Венуса».

С восходом солнца Броневский снова повел свой баркас к наблюдательному островку. Следующие несколько дней прошли безрезультатно. Море было пустынно, не переставая хлестал дождь. Все вымокли насквозь, но радость первого дня засады не пропала, и Володя с удовольствием слышал, как в матросской палатке ночью распевали песни. Причина столь большой веселости стала ясна Броневскому утром, когда обнаружилось, что его бравые подчиненные за ночь выпили четырехдневный запас вина. Теперь, коротая время, матросы собирали местные кисловатые ягоды. Пытались было охотиться на коз, но те разбежались по всему острову. Вокруг охотников бродили истошно кричащие ослы, но не питаться же ослиным мясом! Пришлось довольствоваться надоевшей солониной и сухарями, которые теперь тоже приходилось экономить. Песни стихли, не слышно стало шуток, да и кому придет в голову шутить на голодный желудок, к тому же будучи насквозь вымокшим. Сильный накат исключал возможность добраться до «Венуса». А дождь все лил и лил, не переставая.

– Когда ж там, на небе, водица-то кончится! – бурчали матросы, поддерживая то и дело затухающий костер. – Так всю землю затопить можно! Будем потом, как первоотец Ной, к горе Араратской плавать!

На шестые сутки, когда за завтраком был поделен последний кусок солонины, а очередная попытка поохотиться на коз не увенчалась удачей, Броневский решился на попытку вырваться с голодного острова. Матросы единодушно поддержали:

– Не подыхать же нам тута с голодухи. Авось повезет, прорвемся!

Броневский уже давно заприметил домик на другой стороне залива и теперь решил попытаться пересечь залив, чтобы добраться хотя бы до него, потому что до фрегата было слишком далеко и опасно. Но едва, несмотря на сильный накат, отвалили от берега и поставили зарифленный парус, как резким порывом ветра баркас завалило на борт и, наверное, перевернуло бы, если бы в этот же момент не порвало парус. Баркас все же встал на ровный киль. Кое-как добрались до противоположного берега, нашли спокойную бухточку, зашли в нее, вытащили баркас на берег. Оставя на берегу караул, Броневский водрузил на плечо тяжеленный мушкет и возглавил свой маленький отряд. Когда моряки в тягостном молчании взошли на прибрежную возвышенность, то замерли от неожиданности. Прямо у их ног в долине раскинулось большое селение, окруженное виноградниками. Все об-радованно закрестились:

– Господь за голодуху нашу и изобилие послал! Не зря, видать, постились!

Сразу прибавив шагу, двинулись к домам. Внезапно Броневский остановился. Следом за ним встал и весь отряд.

– Чтобы поесть, надо купить еду, а чтобы ее купить, нужны деньги! – сказал он как бы самому себе и принялся ожесточенно рыться в карманах.

Вывернули свои карманы и матросы. Однако ни один не нашел у себя ни копейки. Кто думал, отправляясь в каперство, что надо захватить с собой деньги? Радости заметно поубавилось.

У крайнего дома моряки нашли старика, который объяснил, что селение это зовется Жупано. А правят здесь канцлер, губернатор, сенатор и помещик.

– Не много ли для одной деревни? – удивился Броневский. – Нам в самый раз! – возразил старик.

Решив, что лучше всего дело иметь с губернатором, мичман послал к нему гардемарина Мишу Баскакова. Вскоре тот вернулся и сообщил, что Броневского ждут. Едва войдя в дом губернатора, Броневский с удивлением узнал, что канцлер, губернатор и сенатор с помещиком – это все одно и то же лицо.

– Для чего вам столько титулов? – не удержавшись, спросил мичман.

– Для солидности! – важно ответствовал хозяин. Затем канцлер-губернатор ни с того ни с сего завел нескончаемый разговор о проблемах франко-российских отношений. Голодный мичман, кивая головой, думал только об одном: когда же ты иссякнешь и предложишь мне хотя бы кусок хлеба! Но собеседник был явно неиссякаем. Положение неожиданно спасла губернаторша, миловидная дама средних лет. Войдя, она предложила Броневскому чашку кофе.

– Конечно! – торопливо кивнул тот, густо покраснев за свою неучтивость. Служанка принесла чашку кофе, но к кофе больше ничего не подали.

Делать нечего, пришлось пить пустой кофе под разглагольствования об осложнениях австро-французских отношений. Наконец, вернулась хозяйка и сказала, что она уже распорядилась покормить матросов, а господина русского офицера через десять минут приглашают к столу. Володя, встав, подошел к зеркалу. Глянул на свое отражение и мысленно ужаснулся. С зеркала на него смотрел рыцарь плачевного образа с небритой и закопченной от дыма костра физиономией, в измятом и грязном мундире, в изодранных сапогах. Но на войне, как на войне!

Все оставшееся время нахождения «Венуса» на позиции погода стояла солнечная и маловетренная. Будучи по-прежнему с баркасом и тремя десятками матросов на передовом острове, Володя Броневский сумел захватить еще три требаки с грузом не меньше как на сто тысяч рублей, отчего стяжал славу удачника-капера. Этим он весьма и весьма гордился.

Вскоре, закончив переговоры с рагузским сенатом, на фрегат прибыл граф Войнович, и «Венус», сдав дозор, пришедшему с Корфу фрегату «Михаил», взял курс на Фиуме.

***

Возвращаясь из Катторо на Корфу, Сенявин чувствовал, что там его поджидает весьма неприятный сюрприз. Эхо Аустерлица наконец докатилось до Средиземноморья. Император Александр выражал свое возмущение медлительностью и вновь в самых сильных выражениях требовал от командующего возвращения в черноморские порты.

– Думал, что, может, все же обойдется, ан нет, не хотят думать у нас в столице государственно! – вертел в руках вице-адмирал уже десятки раз перечитанное письмо. – Неужто мы тащились сюда из пределов Балтийских лишь для того, чтобы затем прозябать в пределах черноморских!

Снова перед командующим вставал вопрос исполнять приказ или как-то еще повременить. И то и другое было чревато самыми непредсказуемыми последствиями, а потому Сенявин терзался сомнениями и очень переживал. Однако какое-то решение принимать следовало, и оно было принято. Сидя в каюте своего нового флагмана «Святая Елена», вице-адмирал поделился соображениями с командиром линейного корабля Бычен-ским:

– Приказ, разумеется, есть приказ, тем более высочайший. Но во всем этом есть одно маленькое «но»! Дата письма 14 декабря восемьсот пятого, а сейчас на дворе уже март восемьсот шестого! Времени прошло уйма, а потому, пока письмо шло к нам через города и веси, все могло уже десятки раз поменяться и измениться. По этой причине я решил все же не торопиться и ждать новых указаний столько, сколько это будет возможным! Сложив в несколько раз уже изрядно затертое на изгибах письмо, он сунул его в конверт. Сам же конверт спрятал в ящик письменного стола:

– Пусть полежит хорошенько под сукном! Слушая командующего, Быченский лишь качал головой:

– Такое решение достойно победной баталии! Сенявин невесело усмехнулся:

– Или непременной отставки! Но сдается мне, что это всего лишь начало. Высокая политика преподнесет нам еще немало всяческих пакостей, а потому будем относиться к ней по возможности философически и стоически!

«Елену» качало на набежавшей волне. Вдалеке в раскрытых окнах кормовой каюты голубели берега Албании. Вот корабль развернуло на якоре, и стали уже видны гранитные форты Корфу. Над фортами развевались бело-голубые Андреевские флаги.

Корфу – главная опора русского флота в Средиземном море, здесь важнейший перекресток Адриатики, где сходятся все политические интересы и торговые пути, Корфу – ключ к морскому господству, и ныне он в руках русских моряков! Присутствие России здесь завоевано многими поколениями, оплачено тысячами жизней. Неужели все это можно бросить и отдать вот так сразу, даже не пытаясь сопротивляться?!

Спустя несколько дней Сенявин получил еще одно письмо. На этот раз от министра иностранных дел Адама Чарторыского. Министр к моменту получения письма был уже уволен в отставку, но об этом в Корфу, разумеется, никто не знал. Министр давал Сенявину всяческие наставления и советы, но об уходе в Черное море не упоминал вообще! Сенявин сразу глянул дату отправки послания – 8 февраля! Значит, с декабря по февраль что-то в нашей политике уже изменилось к лучшему, а значит, можно похвалить себя за терпение и, запасшись им еще больше, снова ждать.

Но ждать вовсе не означает бездействовать! Почти сразу после занятия Катторо вслед за «Венусом» вдоль всего далматинского побережья разошлись отряды российских кораблей. Началось повальное истребление французских судов. В какие-то недели всякое сообщение Лористона морем было парализовано. Попытался было Лористон организовать доставку подкрепления и припасов караваном из Неретванской бухты, но об этом стало известно вице-адмиралу. Вызвал он к себе капитана 1-го ранга Митькова. Сказал кратко: – Чуть из пролива высунутся, топи!

Французы из пролива так и не высунулись. Особенно успешны были действия линейного корабля «Елена» с фрегатом «Венус», полностью перекрывшими линию Венеция – Истрия и захватившими немало груженых транспортов.

Пришло известие и от Белли. Он занял остров Курца-ло. Положение еще более улучшилось. Французы занервничали и начали требовать от австрийцев, чтобы те заставили Сенявина уйти из Северной Адриатики. Последние оправдывались: что мы можем с ним поделать! Пакостить австрийцы начали почти сразу после окрика из Парижа. Первым делом они в отместку за потерю Катторо арестовали в порту Триест все находившиеся там бокезские купеческие суда, несмотря на то, что большая часть последних была под российским торговым флагом. Это уже граничило с войной! Командир «Елены» Бычен-ский с попутной фелюгой известил вице-адмирала о случившемся. На сообщение из Триеста Сенявин отреагировал сразу.

– За подобные дела будем лупить нещадно! Чтобы в другой раз неповадно было!

Корабли стали готовиться к выходу в море. Триест нуждался в отмщении немедленном. К тому же, сидя на Корфу, Сенявин обо всем узнавал с известным запозданием, а надо бы быть поближе к европейским событиям. Волновали Сенявина и насущные эскадренные проблемы. Их тоже хватало с избытком! Вконец прохудились корпуса той же «Елены» и «Параскевы». Чинить их силами маленького местного адмиралтейства не было никакой возможности. Корабли следовало готовить к отправке в Севастополь. Да дойдут ли! Разумеется, что пока не будет ясности в дальнейших планах Петербурга о высадке десанта в Далмации не могло быть и речи. Коротая время на рейде Триеста, Сенявин ждал политических известий. Время шло, и каждый потерянный день был на руку французам, которые, торопясь, перебрасывали новые и новые войска на берега Адриатики. И все же Сенявин ждал не зря. Он дождался того, о чем так мечтал! Новое письмо от Александра было совсем иным, чем предыдущее. Император в самых лестных словах выражал командующему свое благодарение за занятие Катторо и за невыполнение своего же собственного приказа об уходе из Средиземного моря!

– Чудны дела Твоя, Господи! – только и сказал Сенявин, прочитав письмо.

Но император не только благодарил, он требовал немедленно вернуть обратно все войска, ранее отправленные по его же собственному распоряжению в Севастополь!

– Командира «Летуна» ко мне! – приказал вице– адмирал.

Едва капитан-лейтенант Бутаков взобрался по штормтрапу на борт «Елены», на палубе его встретил сам командующий.

– Гони, милый, на всех парусах прямо в Константинополь. Попытайся догнать Ласси и вернуть его обратно! Действуй!

Спустя час бриг «Летун» уже резал форштевнем пенную адриатическую волну. Бутаков одним духом домчал до Константинополя, но Ласси там не застал. Транспорта с генералом и солдатами уже убыли в Россию…

Сенявин тем временем, закрепляя успех в Катторо, срочно перебросил туда из Корфу шесть егерских рот. Старый потемкинец Марко Ивлич передал: французы за последнее время в Далмации усилились чрезвычайно. С имеющимися силами их оттуда сейчас не вышибить!

– Ладно, – решил Сенявин. – Покамест сосредоточимся на защите Катторо да лежащего против него островка Курцало, а там видно будет!

На выходе из Керкирского пролива уже ждали «Святой Пётр», «Селафиил» и «Москва» с шестью ротами егерей.

***

Фиуме встретил «Венус» дождем и туманом, но загостившихся на фрегате Поцци-ди-Борго, Козена и Макен-зи уже ничто не могло удержать. Они съехали еще до того, когда «Венус» встал на якорь. Офицеры фрегатские поспешили в местную ресторацию, чтобы там отметить призовые успехи фрегата. Хозяин, думая, что это французы, перепугался, а потом, поняв, что перед ним русские, обрадовался. Дело в том, что французы никогда не платили денег, а если кто требовал с них платы, сразу хватались за сабли. Одновременно с офицерами в ресторане обедали два французских генерала. Завидев русских, они поспешили завершить обед и велели запрягать лошадей.

– Слава Богу, что смотались, а то бы кусок в горло не полез! – обрадованно заметил мичман Насекин.

Но едва расселись за столами, как снизу послышался шум. – Что там такое?

– Там ваши матросы, кажется, прибили француза! – с милой улыбкой сообщил хозяин ресторана.

В одно мгновение господа офицеры скатились с лестницы. Фиуме – нейтральный порт, а потому если что здесь случится, то сразу будет форменный международный скандал. Возле шлюпок толпился народ. Едва протолкались. Драка уже кончилась, и кривоногий ротмистр венгерских гусар руководил наведением порядка.

– Ваши были правы! – помахал он прибежавшим офицерам рукой.

Как оказалось, трое русских гребцов пошли прогуляться по порту. Навстречу им откуда-то из кабака вырулил не совсем трезвый французский сержант-мажор. Проходя мимо, он закричал: «Аустерлиц!» – и столкнул ближайшего гребца с тротуара. Естественно, этого было вполне достаточно, чтобы француза тут же положили в ближайшую лужу. Однако сержант не успокоился: очухавшись, он выхватил тесак и кинулся в погоню за обидчиками. Матросам пришлось забрать тесак и приложить строптивца еще раз. Сержант поднял крик. Сбежалось до полусотни французов. К русским тоже подошло подкрепление. Побоище намечало быть весьма массовым, если бы не вмешались гусары, которые конями оттеснили дерущихся друг от друга. Инцидент был исчерпан, хотя обе стороны расстались, весьма недовольные тем, что им не позволили разобраться между собой до конца. Несмотря на то, что стычек больше не было, обстановка оставалась очень натянутой.

Поэтому, когда спустя несколько дней, дождавшись прибытия из Петербурга с депешами к командующему титулярного советника Ласкари, «Венус» снялся с якоря и взял курс на Катторо, а не слишком гостеприимный Фиуме остался за кормой, все вздохнули спокойно.

На переходе «Венус» перехватил еще два тяжело нагруженных итальянских судна, пополнив ими список своих призов. У рагузского берега попали в противный ветер, и пришлось завернуть в одну из маленьких бухточек, чтобы переждать непогоду. Там застали австрийскую тартану и, проверив груз и документы, отпустили. В благодарность шкипер-бокезец сообщил, что на берегу в деревне имеются французские продовольственные магазины, и вызвался быть проводником. Раз-возов, подумав, решил магазины брать. Спустили пять шлюпок с восьмью десятками матросов. Естественно, что десант не обошелся без Броневского. Веря в его удачу, командир поручил ему даже возглавить авангард «венусцев». На берег высадились без происшествий, однако долго не могли найти дом, где квартировал французский капитан с солдатами. Вошли в первый попавшийся. Там за столом пили четверо стариков. Увидев людей с ружьями, они насмерть перепугались. Когда же шкипер крикнул:

– Не страшитесь, братико, то су наши мошкови! Разом бросились целоваться и наливать вино. Деды вызвались показать, где живут французы. Едва вышли, раздались выстрелы. Один… Второй… Третий… Оказалось, что это стреляли сбежавшие через окна французы. К счастью, никто не пострадал. Сбежавших решили не искать. С помощью жителей погрузили в шлюпки и баркас вино, водку, сухари и муку. Часть продуктов раздали жителям, чему те были весьма рады.

На следующий день, едва отойдя от берега, «Венус» захватил сразу четыре судна. Теперь к призам уже попривыкли, а потому особых восторгов не было.

– Кто у нас готов командовать трофеями? – грозно сдвинув брови, осведомился Развозов и тут же сам себе ответил: – Броневский, а в помощь ему гардемарин Баскаков!

После недолгих сборов Владимир с несколькими матросами перебрался на плененную требаку. С собой прихватили два фальконета да несколько ружей. От хорошего корсара таким оружием, конечно, не отбиться, но с ним все же как-то спокойней. Для поддержки с Бро-невским пошел старый лоцман Спиридаро, неплохо знающий местные воды. Вместе наскоро, оглядели требаку.

– Корпус прочный, доползем! – решил Спиридаро, крутя свои сивые усы. – Лишь бы на французов не нарваться. – То-то и оно! – кивнул мичман.

Матросы с помощью старой команды поставили парус и пошли догонять успевший уйти далеко вперед «Ве-нус». Погода постепенно испортилась, и перегруженное бочками с деревянным маслом судно едва всходило на волну. Но всему плохому когда-то приходит конец, стих и ветер. Вскоре на медленно качающейся требаке все спали, кроме молодого командира и стоявшего на руле матроса-итальянца. Не тратя время понапрасну, Володя тут же на ходу учился у рулевого итальянскому языку. Немного позади от первой требаки тащилась требака гардемарина Баскакова, который сейчас был важен и горд не меньше, чем командующий флотом. За ней еще две. За неимением офицеров этими требаками командовали матросы. Концевую вел Егор Трофимов.

– Обед! Обед! – высовываясь из люка, кричал кок-итальянец. – Любимое блюдо нашего короля!

«Королевское блюдо» было, увы, не слишком изысканным: бобы на лампадном масле, приправленные горьким уксусом, сухари и сладкие рожки. Единственно, что радовало, – это хорошее вино. Жуя прогорклые бобы, Владимир обдумывал, как ему плыть далее, не имея карт, а ориентируясь лишь по береговой черте и компасу. Пока, впрочем, все получалось не так уж плохо. Баскаков тоже не отставал, и маленькая флотилия мичмана Броневского медленно, но все же продвигалась вперед.

Ветер был хоть и слабый, однако попутный. Усевшись на опрокинутую бочку из-под масла, Володя вел длинный разговор с лоцманом Спиридаро об особенностях плавания в здешних водах, когда внезапно у собеседников за спиной со зловещим посвистом пролетело ядро. Лишь затем донесся раскатистый пушечный выстрел. В одно мгновение лоцман оказался распластанным на палубе, а мичман, вскочив, схватил подзорную трубу. В это время над головой пронеслось еще одно ядро. Но кто стрелял, понять было невозможно. Море оставалось совершенно пустынным. Итальянцы, попадав на палубу, явно не собирались ничего предпринимать для своего спасения. Рассчитывать Броневский мог лишь на себя и бывших с ним шестерых матросов. Те уже заряжали ружья и два фальконета.

– Бона! Бона! Вражина! – кричали мичману. – Мал клоп, да вонюч!

Броневский глянул по направлению, куда ему показывали. Из-за прибрежной каменной гряды показалась небольшая лодка с косыми парусами. Флаг ее за парусами не был виден. Капитан лодки настроен, видимо, был решительно и выруливал навстречу каравану требак. Броневский почесал затылок, надо было что-то предпринимать, и как можно быстрее.

– Стрельбу отменить! – велел он матросам. – Драк на наш век еще хватит, пока же нам надо в целости при везти адмиралу захваченные призы!

Над головной требакой он велел поднять австрийский флаг, а лоцмана Спиридаро послал шлюпкой к лодке, чтобы заверить тамошнего капитана: перед ним мирные торговые суда, идущие из Триеста в Рагузу. Спиридаро отправился в путь без особого энтузиазма, а пройдя всего половину пути до лодки, стал разворачиваться обратно.

– Что там происходит? – заволновался Броневский, силясь разглядеть то, что обнаружил лоцман.

Внезапно порыв ветра донес до него обрывок фразы: «Наши! Наши!»

Почти одновременно над лодкой развернуло родное сине-белое полотнище.

– И впрямь, кажись, наши! – осенил себя знамением мичман. – Вот злодеи, напугали так напугали!

На лодке оказалась бокезская команда, которая с явным сожалением узнала, что столь богатые призы уже захвачены до них. Капитан корсара, с ног до головы увешанный оружием, поднялся на борт требаки. Он чинно раскланялся и поцеловал руку русскому офицеру. Остальные касались руками его мундира и кланялись. После этого капитан принес тысячу извинений за ошибку, так как, не видя флага, посчитал, что суда идут из Кур-цало, а потому они неприятельские.

– Какие могут быть извинения! – пожал плечами Броневский. – На войне, как на войне!

Затем капитан корсара сообщил, что неподалеку бродят и французские корсары. Оба начальника выпили по стакану вина и расстались. При этом бокезец взялся сопроводить караван до Рагузы.

Еще день плавания, и снова караван попал в полосу противного ветра. Решив не рисковать, Броневский завел свой флот в бухточку. На берегу удалось подстрелить двух коз и барана, кроме этого, нарвали каштанов, которые матросы нашли похожими на горох, так что пир получился на славу. Ветер переменился. Вскоре открылась и Рагуза. Корсар приблизился к корме, отсалютовал из всех пушек и ружей, а затем ушел на свой пост. Караван же требак начал медленно втягиваться в рагузскую гавань. Прибывших встречал сам градоначальник. Перво-наперво он пригласил российского мичмана выпить с ним кофе в местной кофейне. К немалому удивлению Броневского, испив по чашке кофе и выкурив по трубке табаку, каждый из присутствующих расплатился сам за себя, причем, когда хозяин кофейни узнал, что молодой человек в мундире является русским офицером, он взял с него вдвое. Когда вернувшийся к себе на требаку Владимир рассказал о рагузском гостеприимстве лоцману, Спиридаро от души посмеялся:

– У рагузцев воды морской не выпросишь в море, а ты думал, они тебя кофе угощать станут! Здесь каждый грызет свой кусок в своем углу! Это же не мы, славяне, это венецианцы!

– Что ж, – пожал плечами мичман. – Теперь буду знать!

На следующий день, пользуясь попутным северным ветром, Броневский вывел свой караван в море и через пару дней уже был в Кастель-Ново, где сдал суда под роспись в Призовую комиссию.

– Камень с шеи сбросил! – обрадованно сообщил он Спиридаро.

– Куда теперь? – поинтересовался старый лоцман. – Отдыхать?

– Как получится! Своих буду ждать, а там, наверно, опять в море! – Это каких же «своих»? – «Венус»!

Мичман сошел на берег с настроением Колумба, открывшего Новый Свет. Еще бы, за его плечами было самостоятельное командование пусть на самом маленьком, но все же судне. Теперь он уже настоящий моряк, знающий, почем фунт лиха!