Текст книги "Срочно требуется лох"

Автор книги: Владимир Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11

Тихий решил обойти территорию поселка, чтобы проверить наличие подозри-тельных личностей. Всякие там седые деды, живые покойники и прочие непонятки, попадающиеся по пути, могли уже не трепыхаться и не пытаться бежать. Их без лишних разговоров решено было класть на месте с помощью бесшумных видов оружия, коих у Тихого имелся целый арсенал: глушак на ствол, финский нож, кастет и даже удавка. Всеми этими приспособлениями он владел в совершенстве. К тому же никогда не задавался пустяковой мыслью о таких незначительных вещах, как грех убийства или кровь на руках. Руки можно легко отмыть, всегда считал он.

Нагрузившись стволами и финками, Тихий с Димоном отправились на разведку. Для начала они пошарили с другой стороны забора, окаймляющего участок. Но, конечно, никого не обнаружили. Мощный фонарь в руках Толяна высветил в одном месте вроде бы свежие следы возле забора. Но в этом месте кто только не ходит, и принимать их серьезно в качестве вещественного доказательства загробной жизни было никак нельзя. Потом они прошлись по улочке между рядами заборов и тоже ничего подозрительного не обнаружили. Потом прошлись по соседней улочке.

За заборами кое-где раздавался шум и гам, в одном из особнячков крепко кутили, где-то бешено играл рок. Но все это были признаки цивилизованной жизни, никак не указывающих на появление в поселке посторонних личностей, а тем более духов. Проехали две иномарки, в темноте даже трудно было разглядеть, какие, тормознули возле своих особнячков и скрылись за плотными воротами. Так что поход не увенчался успехом. Все было, как обычно в поздний вечер – тихо, спокойно, пусто. К тому же они были одеты довольно легко, поскольку приехали на машине, и изрядно продрогли на холодном промозглом ветру. Тихий почем зря крыл Мишаню с Валерой и грозился лишить их причитающейся доли.

– Все, урки, больше я вас не слушаю! – кричал он в столовой, разогреваясь крепким чаем, который спешно приготовила разбуженная Наташка. – Вам тут делать нечего, вы и забавляетесь придумыванием всяких чудес.

– Да это толстяк панику поднял! – оправдывался Мишаня. – Обиделся на меня за Наташку, ну и решил отыграться!

Тихий грубо схватил Наташку за руку, притянул к себе, усадил силком на колени. Она даже испугалась такого обращения, со страхом ждала любых последствий, даже и в форме насилия. Мужские ласки они любила, но насилия боялась, как огня. Потому как была когда-то по молодости изнасилована компанией дружков.

– Что, не поделили тебя? – усмехнулся он. – А ты хорошая телка, пышная баба. С тобой любой позабавился бы. Пойдем наверх?

Она бы отказала ему, потому что боялась этого жестокого и страшного человека, способного убить с легкостью и без всяких сожалений. Но прекрасно понимала, что не сможет этого сделать. И просто чувствовала, что он по-другому не умеет – только силой сломить человека, подавить его волю, заставить подчиниться. Психология садиста. И, как ни странно, тот, кто ему подчиняется, уже для него не интересен.

– А что скажет Миша? – Она попыталась выдавить льстивую улыбку. – Это ему не понравится.

Тихий скорчил недовольную гримасу, обернулся, исподлобья взглянул на Мишаню.

– Кому, этому?

Тот готов был провалиться сквозь землю. Побледнел, как покойник, и застыл на одном месте, боясь шелохнуться. Верхняя губа поползла в бок, изобразив жалкое подобие усмешки. Попробуй высказать недовольство, и узнаешь, что такое мощный кулак, или того хуже, холодная сталь.

– Она не в твоем вкусе, – пробормотал он, превратив все в шутку. – Хотя я не против.

Тихий отпустил Наташку от себя. Похоже, она нужна ему была только как повод. Как повод к крупной ссоре. А такая ссора могла закончиться только одним – мокрухой. Одного убрать, уже хорошо – больше бабок достанется. Все равно от Мишани уже никакого толку. Только панику наводит.

– Еще бы ты был против, – зло выдавил Тихий. – Ты же не дурак. Прекрасно понимаешь, что тот, кто против меня – мой враг. Вообще-то, мог бы и сам мне её предложить.

Вот до этого Мишаня как-то не додумался. То, что у Тихого нет друзей, это ясно, как дважды два. У него одни враги. Причем, самые лютые враги как раз те, кого он называет своими корешами. Не дай бог записаться в его кореша. Можешь считать, что ты у него уже на мушке. Но отдавать любимую женщину такому чувалку выше его сил.

– Я же не чукча, чтоб это…свою женщину всем предлагать, – проворчал он. Совсем обнаглел Тихий. Сегодня ему любимую женщину отдай, а завтра что, свою задницу подставишь. Ничего он не сделает, только пугает. Без них с толстяком он тоже никто. Кого ему мочить, если они поставлять клиентов не будут? Все повязаны одной веревочкой. Вместе чалиться будут, если живы останутся.

– А разве она твоя? – удивился Тихий. – Вот уж не думал! Мне казалось, она общая.

Про Наташку уже забыли. Она переводила взгляд с одного на другого и никак не могла понять, что они делят. Если её, то тут и делить нечего. Она же не отказывается от того, чтобы доставить им удовольствие. Сначала одному, потом другому. А можно и обоим сразу. Как захотят. Тогда чего выясняют? Уже на личности перешли, вот-вот вспыхнет искра, и дело закончится дракой. Что-то мужички стали чересчур вспыльчивые, так и норовят друг другу глаз подбить. Наверное, настала пора делить бабки, поэтому все на взводе. Когда собираются на дело – лучшие друзья, а когда надо делить наворованное – сразу лютые враги. Таков человек…

– Так ведь это я её привел, – уперся Мишаня. – Своим кровным поделился, можно сказать. И если она ложится с другими, так это для дела.

– Так делом и занимайся! – зло проговорил Тихий. – А то только панику наводишь! И ещё долю свою требуешь!

Мишаня сразу понял, из-за чего киллер затеял склоку. Не бабы ему захотелось. Бабок! Он, мол, делает всю грязную работу, а они с толстяком только сачкуют. Неправильно, мол, поделен барыш, не по понятиям. До этого было дело, они поделили все поровну, но Тихий остался в обиде. Он сразу сказал, что за мокруху надо платить серьезно. Это не развлечение на досуге. Что ж, законное требование. Но они уже договорились обо всем. Шеф утвердил свой процент каждому из участников сделки. Чего теперь спорить и выяснять? Но если Тихий попер напролом, может быть ой как горячо! Против киллера ему не устоять. Сметет, не глядя. Так, что теперь делать, идти на уступки и отдавать свою долю?

– Передел устроить хочешь, Толян? – тихо спросил он. – Тогда давай шефа спросим, кто из нас сколько должен получить.

– Дойдет очередь и до шефа, – мрачно проговорил Тихий, ухватил Наташку за талию, поволок к лестнице. Она даже не сопротивлялась, такого страху он на неё нагнал. Пропустил её вперед, хлопнув по мягкому заду. Она взлетела по лестнице на второй этаж, он не отставал.

Мишаня дернулся было за ними, но уперся в плечистую спину Димона. Помощник киллера развернулся и молча посмотрел Мишане в глаза. Его правая рука пошла вверх и легла за отворот кожаной куртки, туда, где болтался в наплечной кобуре ствол.

– Отдыхай, – спокойно проговорил он, словно дал Мишане хороший добрый совет. Постоял так немного, повернулся и стал подниматься по лестнице следом за Тихим.

– Хозяин и его пес, – сквозь зубы процедил Мишаня, упал в кресло, схватил бутылку пива, откупорил, присосался к ней, словно это было спасительное лекарство от страха.

– Зачем ты его вызвал? – тихо проговорил Валера. – Без него спокойней.

Мишаня молча пил пиво, не обращая внимания на нытье толстяка. Допил до донышка, медленно повернул голову, процедил:

– Зато с ним надежнее. Не нравится мне этот дед.

– Какой ещё дед? – недоуменно пробормотал Валера. Он немного протрезвел, слушая перепалку своих компаньонов, очухался и мог уже ясно понимать, о чем идет речь.

– Такой! Старый, седой, в задрипанной куртке.

Валера испуганно напрягся, внимательно посмотрел на Мишаню, переспросил:

– В старой коричневой куртке, с цигейковым воротником?

– Ага!

Глаза у Валеры поползли вверх и округлились, как у рыбы. Он прошептал побелевшими губами:

– Это его отец…

– Да неужто! – усмехнулся Мишаня. – Ты его узнал! Вот радость-то! Откуда он только тут взялся, интересно?

– Не знаю. Надо его найти и убить! Убить! Чтобы он на нас не навел ментов…

Мишаня чуть не рассмеялся. Ишь, как затряс поджилками толстяк! Так перепугался, словно и в самом деле духи с того света пожаловали.

– Ты сам будешь это делать? Или попросишь Тихого? Иди, попроси. Он как раз сейчас наверху развлекается с Наташкой.

Валера решил, что этот совет надо принять к сведению, поднялся и, шатаясь из стороны в сторону, поплелся к лестнице, чтобы вскарабкаться на второй этаж. Мишане стало интересно, чем все это кончится, и он двинулся следом за толстяком, но благоразумно держался в нескольких метрах позади. Черт его знает, Тихий может и пальнуть, если его отвлекут в ответственный момент попадания в самое мягкое и темное место наташкиного тела.

Толстяк прошел по короткому коридору и уперся в дверь одной из спален. Схватился за ручку, прислушался. За дверью были слышны скрип кровати и негромкий мужской голос. Валера толкнул дверь внутрь. Она распахнулась.

Тихий сидел на кровати в одних брюках и пытался раздеть Наташку. Она слабо сопротивлялась, скорее для виду, чтобы подзадорить мужчину. Он уже стянул с неё платье и теперь расстегивал бюстгальтер самого последнего размера. Из него вывалились объемистые наташкины груди.

– Тебе чего? – рявкнул киллер, обернувшись.

– Эта…в общем… – забормотал Валера. – Деда мочкануть надо… Это его отец… Точно… Я уверен…Он наведет… Как пить дать…

Тихий высвободил руку из наташкиных одежд, нехотя поднялся с кровати, подошел к двери, проговорил зло:

– Уже мочканули. Иди спи. И смотри, пиво из живота не расплескай.

И захлопнул дверь перед самым носом толстяка. Тот хотел ещё что-то сказать, но тут отворилась дверь соседней комнаты, и на порог вышел Димон. Он мрачно смотрел на толстяка. Ни слова, ни жеста. Валера его и так понял, нервно засуетился, повернулся и пошел обратно к лестнице. Мишаня так ничего интересного и не увидел.

Корнюшин сообщил Самохину по мобильному телефону радостное известие – банкир прокололся. Так крупно прокололся, что теперь не отмажется вовек. Ежу понятно, он давал указания своей банде. Кто-то рассказывал ему о каком-то трупе, пальбе из пистолета и деде, который может накрыть всю малину. Спрашивал про какого-то Тихого. Очевидно, ихнего силовика, который может прибегнуть к крайним мерам и навести порядок. Банкир все проглотил и дал «цеу».

Полковник приказал не прекращать наблюдения. Пан Разумовский может куда-нибудь намылиться среди ночи, поэтому лучше сидеть на посту до утра, несмотря на холод, голод, естественные надобности и отсутствие газет.

– Пускай хоть минус двадцать, хоть ливень с градом, – категорически высказался полковник. – Сидите, пока мне не высидите этого субчика. С кем общается, куда ездит, кто к нему приезжает. Каждый его шаг мне на пленку.

– А если он больше никаких контактов..? – проворчал Костя.

– А если никаких, так и доложишь – никаких! Утром подъедет смена, будут пасти его дальше.

– Утром он, скорее всего, на работу поедет. Обратно в город.

– Значит, проводите до банка, там сменят. Все ясно?

– Ясно…

Костя отключился. И остался недоволен. С одной стороны понимал, что глаз с банкира спускать нельзя, с другой, что сидеть тут бессмысленно. Никуда он ночью не денется, тоже ведь человек, будет отдыхать себе и наслаждаться прелестями жизни. А они тут бди всю ночь! Им тоже надо отдыхать, они не железные, сломаться могут. Подъехали бы с утра пораньше и проводили бы его на работу. Эх, лучше бы Самохин распорядился поставить в его особняке прослушку. Вот тогда были бы результаты. Наверняка, он будет обсуждать с кем-нибудь создавшееся положение. Не один же он там, в доме.

– Шеф приказал тут ночевать, – устало и с долей грусти сказал Костя. Вынул сигареты, закурил, стал ловить приличный музон. Он не любил современный рок, тяжелый не только по названию, но и по восприятию. Предпочитал что-нибудь задушевное и мелодичное.

– Тут ночевать! – изумился Тарасенко. – Да где ж..?

Костя пожал плечами.

– Если сиденья откинуть, два места есть. Третьему придется спать в багажнике.

Они с Тарасенко повернули головы назад и пристально посмотрели на Гешу.

– Я знаю, на кого ты намекаешь, – обиженно сказал тот. – Вообще-то, я могу и уехать. На электричке. Мне тут делать больше нечего. Частоту я вам словил, все…

– Сидеть! – Костя резко обернулся. – Лучше я сам залезу в багажник. Ты нам ещё нужен.

– Зачем это?

– Потом узнаешь, – отмахнулся Костя, хотя и сам не знал, для чего ему нужен радиотехник. Нужен и все. Пригодится.

В салоне заиграла нежная мелодия. Корнюшин забалдел и прикрыл глаза. Хотя и свербела мысль, что придется куковать тут всю ночь. Об этом думали все.

– Вот несправедливость… – вздохнул Тарасенко. – Мы мерзнем на улице, а вор загорает в особнячке, пьет коньячок и смотрит порнушку. Хотя он должен сидеть в тюрьме, как говорил один всем известный капитан.

– Ничего, сядет! – неуверенно проворчал Костя. – Всему свое время.

– Ни хрена он не сядет! Откупится. Сейчас сажают только карманников, которые тащат лопатники прямо под носом ментов, и алкашей, которые по пьяни тюкнули своих жен подушкой. А воровские банкиры гуляют на свободе.

– Точно! – обрадовался Геша. – Значит, бестолку тут сидеть. Поехали!

– Я те поеду! – Костя показал ему кулак. – А если сейчас кто-нибудь из его шайки припрется? Ты что!

Корнюшин даже сам удивился, насколько оказался прав. По подъездной дороге тихо прошелестела черная иномарка. Если бы не светящиеся габаритки и притушенные фары, она бы потерялась в ночной тьме. Костя едва успел приглушить музыку и загасить сигарету. Они замерли в безмолвии и тишине. Кажется, их не заметили.

Машина остановилась перед воротами особнячка, в котором уже несколько часов развлекался банкир. Костя бесшумно открыл дверцу и выпал со своего сиденья, чуть не свалившись на землю. Только так он и смог разглядеть номер иномарки, слабо освещенный задним фонариком. Тем временем кто-то изнутри открыл автоматические ворота, ночной гость въехал на территорию участка, и они бесшумно встали на место.

– Семь, два, шесть, эр, эм, – доложил Корнюшин, поднимаясь с земли.

Тарасенко быстро записал номер в записную книжку. Костя, не говоря ни слова, передал ему мобильный телефон. Юра понял его и так. Набрал по памяти номер гаишной справочной, запросил справку. Получил её буквально через минуту – там полковника Самохина уважали и помогали в случае чего его группе.

«Фольксваген-пассат» с таким госномером принадлежал управляющему делами мэрии Игнатию Ковалеву.

– Да-а, – печально протянул Юра. – Теперь банкира точно не посадят.

– Вот бы сейчас их послушать, а… – мечтательно проговорил Корнюшин, глядя на Гешу.

– Ага, щас! – обиженно огрызнулся радиотехник. – Только волну настрою!

– А если подумать?

Костя пристально смотрел на него, ожидая какого-нибудь решения. Геша поймал на себе его взгляд, отвернулся, посидел так немного, не выдержал взгляда и все же решился. Открыл свой баул, покопался в нем, вынул махонькое подслушивающее устройство размером с пуговичку, протянул Косте. Тот даже не увидел его между пальцев.

– Вот тебе жучок, – сказал Геша. – Ты и думай!

Костя взял пуговичку, с трудом рассмотрел её в тусклом свете приборной панели.

– Ты предлагаешь мне его подсунуть под кресло, в котором сидит чья-нибудь задница? Я же не фокусник!

– Я тебе предлагаю его на стекло прицепить.

– В комнате, где идет серьезный базар?

– Именно. Отклеишь бумажку, а под ней липкая полоска. Усек?

Костя подумал совсем немного. Он всегда решался на любую авантюру, не особенно раздумывая. Любил он их, авантюры. Они разгоняли немного скуку повседневной оперативной работы.

– Ладно, я пошел. Все равно делать нечего. Юрик, идем, подсадишь.

Он открыл дверцу, выпал наружу и проскочил к забору. За ним метнулся Тарасенко. В самом темном месте он подставил плечо, и Костя легко взобрался наверх. Одним движением перемахнул забор и скрылся на чужой территории.

В доме горело три окна на первом этаже. Похоже, это была гостиная – оттуда лилась музыка, и доносились всхлипы телевизора. Даже если прилепить на стекло жучок, все равно ни хрена не услышишь. На втором тоже горели два окна, и там было тихо. Косте почему-то показалось, что именно там идет важный разговор двух хозяев жизни. Что они там решают, может быть, судьбу одного из неугодных конкурентов, может быть, делят деньги, пришедшие по кредиту из центра. Что бы они ни обсуждали, запись такого разговора имела бы весомую цену на рынке оперативных разработок.

Пригибаясь, Костя быстро проскочил к дому. Встал под освещенными окнами второго этажа. Да, если подставить лестницу, прилепить жучок пару пустяков. Но где её взять и как подставить незаметно? Можно, конечно, спуститься с крыши на веревке. Но как на неё залезть? Все, остался только один вариант – проникнуть в дом и подложить жучок под дверь.

Костя пробрался к освещенному крыльцу, дернул ручку входной двери – заперта. А если бы была не заперта, то что, можно свободно разгуливать по дому и при этом остаться незамеченным? Наверняка где-то внизу сидит тот мордоворот, который охраняет неприкосновенность банкира. Он сразу ухлопает Костю из «макара», а уж потом будет разбираться, кто таков незваный гость.

Корнюшин понял, что больше вариантов у него нет. Он пробрался к освещенным окнам гостиной, достал из нагрудного кармана жучок и прикрепил его на стекло – в самом низу, так чтобы было незаметно. И сиганул обратно к забору, чудом отыскал какой-то ящик, взобрался на него, с трудом достал до верхушки забора, подтянулся на руках, перемахнул на ту сторону и был таков.

– Что слышно? – спросил он, усаживаясь на свое место в машину.

– Ничего, – грустно ответил Геша, снимая наушники. – Только слабая музыка и чей-то отдаленный голос.

– Это телевизор. Я налепил на стекло гостиной. Но они, как пить, сидят наверху. Так что, облом. Ничего не услышим.

– Если только они не выключат ящик… – вздохнул Тарасенко. – И не перейдут в гостиную.

– Поближе к нашему жучку, – ехидно добавил Геша.

– Слушай, слушай! – прикрикнул Костя. – Пропустишь ведь!

Геша сделал кислую мину и надел наушники. Но ему так и не удалось услышать ни слова.

Всю ночь они пилили по южной трассе, делая короткие остановки на бензоколонках. Серега с Ильей по очереди менялись за рулем, а папаня отсыпался на заднем сидении в свое удовольствие. Казалось, он был способен спать в любых походных условиях, и даже, наверное, маршируя в строю. Только на рассвете они прибыли в Тучково, любимую деревню Терентича, где он жил последние двадцать лет.

В виду отсутствия въездных ворот машину пришлось оставить на улице рядом с калиткой. Бодрый старик, выспавшийся и отдохнувший, тут же принялся наводить порядок в саду, словно забыл, зачем сюда приехал. С искренним огорчением на лице он поправлял покосившиеся подпорки, подбирал залетевший мусор и поломанные ветки и начал было накачивать воду. Илья, невыспавшийся и бледный, минут пятнадцать смотрел на все это действо с откровенным недовольством и все-таки решил высказаться. Времени в обрез, надо забирать все, что есть, и назад. Бандюганы их ждать не будут – примут оборонительные меры или вообще сгинут без следа.

– Пап, долго будем фигней заниматься?

Терентич на секунду оторвался от своего занятия, посмотрел на сына хмуро, проговорил внятно и доходчиво, тоном, не допускающим возражений:

– Пока не закончу. – И принялся за дело с не меньшим энтузиазмом.

У него была скважина, из которой он помповым насосом лихо накачал ведро мутной ледяной воды. Именно на этой воде он готовил себе пищу, и сейчас хотел вскипятить чайку, чтобы немного отойти с дороги.

Илья с Серегой плюнули на все и пошли в дом. В сенях их встретила крышка от гроба, очень доходчиво напоминающая гостям, что они тоже смертны. Илья отнесся к ней совершенно безразлично, словно она стояла тут всегда, а Серега затормозил на пороге, удивленно уставился в угол.

– Это чего она здесь? – спросил испуганно.

– А-а, – зевнув, отмахнулся Илья. – Осталась от последних похорон.

И дернул дверь в комнату. Протопал к кровати у дальней стены, не раздеваясь, улегся на неё и сразу провалился в сон. Серега, так и не поняв назначения крышки, пристроился на продавленном диване, стоящем рядом с дверью. Через пять минут они оба спали, как убитые, несмотря на собачий холод в доме.

Илья снова увидел свой сон, который смотрел в последнее время. В принципе, его можно было поздравить с успехом – научный эксперимент удался, голографическое изображение стало четким, и на экране теперь словно двигались реальные люди, осязаемые во всем своем объеме и полноте. Он легко узнавал их. Там были все, кто окружал его в эти дни произошедшей катастрофы, и мошенники, и родные, и друзья. Но самое главное, они были как живые. Если человек смотрел прямо, а зритель заходил сбоку, то он мог легко увидеть профиль головы. Это было удивительно и непонятно. Илья восторгался этому во сне, а когда проснулся, все равно чувствовал, что остается таким же беззащитным, каким и был. Несмотря ни на какое голографическое изображение.

Ровно через час их разбудил отец.

– Рота, подъем! – гаркнул он на пороге комнаты, и Серега, лежащий рядом с дверью, свалился с дивана на пол. – Собираем манатки и в путь! Нас уже ждут эти бандиты.

Илья проснулся мгновенно. Странно, но он почувствовал прилив сил, как будто хорошо отоспался и отдохнул. И был готов к решающему бою.

Терентич задумчиво стоял над диваном и терпеливо ждал, когда художник очухается, придет в себя и поднимется на ноги. Наконец, Сереге это удалось, и он тупо моргал сонными глазами, пытаясь осознать, где он находится и что это за изба, в которой он проснулся. Неожиданно Терентич нагнулся и подхватил диван под низ.

– Ну-ка, подсоби, – сказал он и запыхтел, отодвигая диван от стены.

Серега ухватился с другой стороны, а подоспевший Илья навалился сзади. Втроем они с трудом отодвинули тяжеленный диван на метр от стены.

Под диваном оказался слой пыли в палец толщиной, а под пылью прорисовался квадратный люк с металлической ручкой. Терентич ухватился за ручку, поднатужился и откинул дверцу люка в сторону. Под ним образовался квадратный лаз. Изнутри пахнуло сыростью и дохлятиной. Терентич уселся на пол, спустил ноги в лаз и спрыгнул вниз. Пол находился на уровне его плеч, и из дыры торчала одна его седая голова.

– Илья, за мной! – скомандовал он и нырнул в подпол. Но вынырнул через секунду, положил на пол перегоревшую лампочку. – Ну-ка, Серега, там, в шкафу, должна быть целая.

Художник отправился на поиски лампочки, отыскал её довольно быстро на одной из полок шкафа в коридоре, вернулся, протянул Терентичу. Старик снова исчез в подполе, но на сей раз не возвращался, а производил там какие-то манипуляции. Вдруг оттуда полился свет.

Илья спрыгнул вниз. Серега за ним. Они пригнули головы, осмотрелись и двинулись за стариком. Но все же художник умудрился пару раз стукнуться лбом о мощные лаги, подпирающие половые доски. Подпол производил сильное впечатление, от которого у такой впечатлительной натуры, как Серега, просто стыла кровь.

Нехоженая земля продавливалась под ногами. Паутина свисала клочьями с потолка, цепляясь за волосы и плечи. Сырость стояла неимоверная. Единственным украшением этого мрачного подземелья являлся кованый сундук в самом дальнем углу. На его боку красовался огромный амбарный замок.

– Вот чего у меня нет, так это ключа, – удовлетворенно сказал Терентич, словно радовался этому обстоятельству. – Давно потерял.

– Ну и что теперь? – спросил Илья.

– Ничего. Дуй наверх, где-то там был молоток. И найди какую-нибудь железяку посолидней.

Илья отправился обратно к люку, вылез наружу, поискал инструменты на веранде, нашел молоток и железный прут, непонятно для каких целей оставленный отцом. Вернулся в комнату, спрыгнул вниз.

Терентич долго не колдовал, вставил железный прут в ушки замка, дернул на себя. Илья долбанул сверху молотком. Замок отлетел в сторону. Терентич откинул крышку. В сундуке лежало все его богатство, завернутое в промасленные тряпки. Терентич принялся вынимать по одной каждую завернутую вещь и передавать Илье прямо в руки. Илья оттаскивал их к лазу, а Серега выкладывал все это на пол.

Когда все было вынуто, Илья с отцом выбрались из подпола наверх. Серега уже нетерпеливо разворачивал свертки. Здесь оказались новехонький автомат Калашникова, два карабина Симонова не первой свежести, два пистолета «ТТ» и один «макаров», три полных рожка для «калаша», восемь ручных доисторических гранат и целый мешок разнокалиберных патронов.

– Да, отец, хорошо затарился! – не мог сдержать восхищения Илья.

– Так не для себя, для детей старался, – скромно пожал плечами Терентич. – Вот оно и пригодилось.

– А я и не догадывался, что ты здесь хранишь.

– Так я тебе и не показывал.

– Прямо как в старой пьесе, – присвистнул Серега. – Если в первом акте на стене висит «калашников», значит, в последнем акте из него убьют какого-нибудь мерзавца.

Они перенесли все оружие в машину, предварительно завернув его обратно в промасленные тряпки. Благо на улице никого не было – деревенский люд не любит прогулки на холодном осеннем ветру. Впрочем, попался бы случайный свидетель, подумал бы, что Терентич собрался на зиму в город, и собирает манатки. Оружие уложили на дно багажника, сверху накидали ещё тряпья. А на них радостный дед насыпал в три слоя яблок для внучки. Яблоки были наливные, с красными боками, одно к одному. Просто загляденье!

– Все равно здесь есть некому, а Ленка стрескает, – по-хозяйски распорядился он. – Да и менты не догадаются, если что.

После чего Терентич запер дом, положил ключик под коврик на крыльце. Они погрузились в машину и на всех парах двинули обратно. Путь неблизкий, когда ещё доедут. К тому же с таким грузом «тойота» изрядно просела, и на колдобинах деревенской дороги то и дело цепляла брюхом за кочки. Зато, выехав на шоссе, пошла, как тихоходный лайнер по водной глади, плавно, ровно и не торопясь.

Весь путь прошел без приключений, и только на подъезде к Белокаменску их остановил дорожный патруль. Пока один гаишник проверял у всех документы, другой – молоденький лейтенант, попросил открыть багажник. Серега снялся со своего места и на ватных ногах поплелся назад, с трудом засунул ключ в замок. Сил открыть багажник у него уже не было. Но тут подоспел Терентич. Он приподнял крышку багажника и жизнерадостно улыбнулся.

– Угощайся, старший лейтенант!

Гаишник уставился на раздолье яблок. Он такое видел редко, а если видел, то хотел извлечь из этого максимум выгоды.

– Спасибо. Я пока просто лейтенант.

– Ну, будешь старшим. – Старик хлопнул его по плечу. – Обязательно будешь.

Летюха попытался сохранить строгость в голосе.

– На продажу везете?

– А то как же! – Терентич скорчил жалостливую физиономию. – Сейчас разве на пенсию проживешь! Я сам всю жизнь под погонами, а тепереча и на кусок хлеба не хватает.

И он довольно правдоподобно хлюпнул носом. После чего стал насовывать лейтенанту в руки наливные яблоки. Летюха зарделся и попытался отказаться. Он предпочитал брать деньгами, особенно с торговцев всех мастей. Но Терентич об этом не догадывался. Нагрузив гаишника яблоками, старик захлопнул крышку багажника, плюхнулся на свое место и грохнул дверцей.

«Тойота» чихнула в лицо летюхе зеленоватым дымом и ушла на сверхзвуке вперед. А замученные бесконечными осмотрами гаишники ещё долго пялились ей вслед.