Текст книги "Срочно требуется лох"

Автор книги: Владимир Рыжков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11

– Из этого ресторана, Наташ, голодным уйдешь, – жаловался он, уплетая картошку с мясом. – Какое-то все несъедобное, не поймешь, из чего.

– Зато там хоть посидеть можно, – с завистью говорила Наташка.

После ресторана Илья решил заехать к ней, чтобы рассказать о том, как он ловко обвел банкира вокруг пальца, представ перед ним в роли крутого бизнесмена. Он даже не подозревал, что способен на лицедейство, да ещё с таким успехом. Главное, что зритель ему поверил сразу. Правда, он был один, но это был такой зритель, от которого не только зависел успех постановки, от которого зависело все дальнейшее благополучие. Ему дают кредит – вот успех, несравнимый с жалкими аплодисментами зрительного зала, которые получает нищий актер.

Сразу ехать к Феде и возвращать ему машину жутко не хотелось. Илья ещё пребывал в эйфории от своего успеха и хотел побыть в шкуре «нового русского» как можно дольше. Единственным человеком, кто может оценить его успех по достоинству, была она, Наташка. Папаня бы его просто не понял, а по жену и говорить нечего. Если бы она узнала, на что он потратил семейный бюджет, перестала бы его кормить следующие полгода.

Они сидели в кухне за обеденным столом. Илья был голоден, как черт, ресторанная еда только растравила аппетит, и он попросил Наташку дать чего-нибудь более существенного.

Илья проглотил кусок вкуснейшего мяса и решил ответить на её последнюю реплику. Похоже, она бывала в ресторанах нечасто и думала, что там можно классно отдохнуть. Илья же был уверен, что отдохнуть там довольно трудно, зато с легкостью можно отдать последние сбережения.

– Не скажи, Наташ. Одно напряжение для нервов. Вот, до сих пор руки дрожат. – Он положил вилку, протянул руку, показал ей дрожащие пальцы. – Все время думаешь, как бы не сделать неловкого движения или не сказать какую-нибудь глупость.

– И что, банкир заметил твою неловкость?

– Ничего он не заметил! – уверенно высказался Илья. – Банкира я положил на обе лопатки! Столько лапши ему на уши навешал. Говорю, мои ребята вагоны техники по всей стране гоняют. У меня, мол, крупная фирма по торговле компьютерной техникой!

– И он поверил? – искренне удивилась Наташка.

– А то как же! Дает мне кредит. Пятьдесят пять тысяч баксов.

Наташа всплеснула руками.

– С ума сойти! И что ты с ними делать будешь?

Илья доел картошку с мясом и потянулся за недоеденным салатом из свежих помидоров и огурцов. Все же зря эта ресторанная кухня отказалась от таких простых и доступных вещей. Вкус натурального продукта не заменишь никакими кулинарными изысками. Вроде бы прошел добротный ужин ценою в несколько тысяч, а такое ощущение, что и не ел.

– Как что? Возьму партию оргтехники, продам и наварю на этом процентов тридцать. Тысяч двадцать баксов чистой прибыли получу. Гульнем потом с тобой!

Он приобнял её за спину, притянул к себе и чмокнул в щечку. Наташка затрепетала от возбуждения. Ничто ведь так не возбуждает, как чужой успех. В женщинах он порождает ответные чувства, в завистниках – глухую ненависть, в стане друзей – преданность и верность. Правда, пока успех не остается в прошлом. Женщины, вообще, любят тех мужчин, кто чего-то добивается. И чем большего добивается, тем сильнее любят, независимо от возраста, физиономии и вредных привычек. Слабаков и неудачников женщины обходят стороной. Впрочем, их можно понять – свяжешься с неудачником, горя не оберешься.

– Да кому же ты продашь? Кто на такие цены клюнет? – изумилась Наташа, хотя гордилась поистине невероятному взлету своего любовника. Илья заметил, что она искренне рада – его успех отчасти и её заслуга. Ничего, потом он отплатит ей сполна – любовью, подарками, шикарной одеждой. И она, конечно, об этом догадывается. Потому и рада, как дитя.

– Найдутся желающие, – уверенно сказал Илья. Он уже нисколько и сам не сомневался, что они найдутся. – Какой-нибудь лох из провинции, который рынка не нюхал. Федя обещал подыскать. Он мужик сообразительный.

Наташа усмехнулась и покачала головой, вспоминая что-то забавное из своей биографии.

– Мне ли не знать. Он уже в институте соображал, как деньги делать. То джинсами спекулировал, то магнитофоны какие-то перепродавал. Деловой был, жуть! Жаль только, не доучился. С третьего курса вышибли за хвосты. Он на всю эту учебу плевал.

Илья нахмурился и бросил вилку. Напоминание о прошлом было неприятно. Он старался его забыть и гнал от себя, но оно шло за ним по пятам.

– Зато я доучился! Диссертацию писал эту долбанную! Дифракция, понимаешь, лазерного луча. Кому она на хрен нужна теперь, эта дифракция!

Наташка пожала плечами.

– Тебе нужна, Илья. Ты же сам говорил, что тебе она по ночам снится.

Илья тяжело вздохнул и отмахнулся.

– Забудь об этом. – Он взял трубку, набрал номер, который уже хорошо запомнил. – Федор, это я, Илья. Ну все, можешь меня поздравить! Банкир дает кредит. Хоть завтра! Только надо все оформить, как полагается. Залоговое обязательство, оценка стоимости квартиры. Что там еще! И потом могу товар брать! Сейчас приеду, верну тачку. Что-что! Уже есть покупатель? Ага, записываю!

Илья схватил ручку и записал в блокноте название гостиницы и номер, где проживает приезжий. Положил трубку, радостно вскочил из-за стола.

– Все, Наташ. Дело пошло! Федя подкинул мне одного покупателя. Какого-то простака с Кубани. Вроде бы ему нужна оргтехника! Федя говорит, что надо выходить на него побыстрей, а то он в другую фирму сунется. Так что я побежал!

Илья вылез из-за стола, поблагодарил за ужин, двинулся в прихожую. Наташа огорченно побрела следом. Илья почувствовал, что её такое молниеносное развитие событий не устраивало. Он влез в это дело с её подачи и теперь завязнет в нем, как в тине. И она его больше не увидит. Во всяком случае, в ближайшие дни.

– Сейчас-то уже поздно, Илья. – Она лукаво улыбнулась и приоткрыла халатик на груди. Там засветился соблазнительный сосок. – Может, посидишь еще?

Но Илье уже было не до женских прелестей. Они не уйдут никуда, а покупатель может исчезнуть в любой момент. Ищи потом другого. Это у Феди связей немерено, он знает всю клиентуру – кто что хочет купить, а кто продать. Его дилеры работают по всей стране и знают российский рынок вдоль и поперек. Вот кто может продать хоть Луну. Он же пока никто, связей никаких, дилеров ноль, и достойного покупателя с хорошими бабками будет искать полгода. Пока не прогорит окончательно.

– Извини, Наташ. Он уже ждет меня в гостинице «Центральная». Если сейчас его не ухватить за яйца, он уйдет, как пескарь в песок. И все! Ищи другого!

Наташа печально покачала головой.

– Я-то думала, ты у меня останешься. Может, встретишься с ним и вернешься?

– Не могу, Наташ. И так жена уже обо всем догадывается. Если домой не приду, потом вообще на порог не пустит.

– А я тебя ещё пускаю. А ты забежал на час и пошел…

Но он уже напялил куртку, сунул ноги в ботинки.

– Не обижайся, Наташ. В другой раз. Правда, сейчас не могу. Потом…

– Все потом… Опять потом… – вздохнула она. – Когда это потом? Я уже устала ждать, Илья. Все сижу одна, чего-то жду.

Илья открыл входную дверь, задержался на мгновение.

– Еще немного подожди, Наташ. Хорошо? – И выскочил из квартиры.

В гостиничный коридор выходили двери номеров, из-за которых доносился гул голосов, звуки телевизора, пение под гитару и звон посуды. Приезжий люд оттягивался, как мог. В меру своих пристрастий и материальных возможностей. Илья прошел по коридору, остановился у двери под номером «53», постучал. За дверью стояла тишина, наконец, послышались тяжелые шаги, и дверь отворилась. На пороге номера стоял крепенький невысокий мужичок с хмурым загорелым лицом. Въедливый взгляд хитрых глаз пронизывал насквозь. Его рубаха была расстегнута на загорелом пузе, мятые брюки, не первой молодости, сползали с пояса, ноги были босы. От мужичка разило перегаром, но не сильно. Видно, он только начал застолье, хлопнул стакан, и сейчас находился в раздумье, что ему делать дальше – пить одному или пригласить кого-нибудь для компании. Но компаньон нашелся сам.

– Анатолий Еремеич? – спросил Илья.

– Ага. – Кивнул мужичок. – А тебе чего?

– Это вы хотели бы приобрести партию оргтехники, да не знаете, где купить?

– А, ты из фирмы? Проходи, проходи…

Анатолий повернулся спиной, протопал босиком к столу. На столе стояла бутылка водки, была разложена примитивная закусь: стеклянная банка с солеными огурцами, открытая консервная банка шпрот и нарезан черный хлеб.

Илья огляделся, шагнул в номер и закрыл за собою дверь. В комнате был полный бардак. На креслах и на полу валялась одежда, на кровати лежал раскрытый чемодан. Похоже, человек только обосновался в номере, приехав вчера. Либо в жуткой спешке собирает манатки, чтобы оставить этот прекрасный город навсегда и больше сюда не возвращаться.

– Может, водочки? – добродушно предложил Анатолий и сбросил вещи с кресла на пол. – Вот, садись.

Не дожидаясь согласия гостя, он налил водки в два немытых стакана, выловил пальцами два соленых огурца и положил их на расстеленную газету, заменявшую скатерть. Схватил стакан и широким жестом предложил другой Илье, словно стол ломился от яств и никто не смог бы устоять при виде такого угощения.

– Спасибо, я за рулем, – брезгливо отказался Илья и опустился в кресло. – Лучше потом обмоем сделку.

– Ну, извини, – обиделся Анатолий. – Я по-простому. Думал, за знакомство. А что у тебя есть-то?

Он хлопнул свой стакан, зажевал хлебом и засуетился, подбирая с пола вещи и швыряя их в чемодан. Илья вынул из внутреннего кармана куртки прайс-листы, любезно переделанные Федей, развернул, протянул ему.

– Вот вся наша техника: компьютеры, мониторы, принтеры, сканеры, копиры, факсы. Здесь вы найдете все, что вам нужно. На любой вкус и цвет. Все самое лучшее, до чего в настоящее время додумалось человечество.

– Ох, как у вас тут в Белокаменске холодно, – поежился Анатолий, хлопнул пол-стакана, быстренько зажевал кусочком черного хлебы, сел в другое кресло и принялся изучать прайсы, перелистывая их по несколько раз туда и обратно. По выражению его лица можно было понять, что он разбирается во всем этом так же, как в японском языке.

– Все сплошь новые модели, – убедительно сказал Илья. – И заметьте, цены очень невысокие. Дешевле нигде не найдете.

– Да я вижу, техника хорошая, – согласился Анатолий. – И цены тоже.

Он выскочил из кресла, порылся в чемодане, выудил откуда-то снизу листок с записями, сел обратно и принялся сравнивать оба списка. Похоже, эта бумажка была для него чем-то вроде японского словаря.

– По правде говоря, я не ни хрена в этом не разбираюсь, – наконец, признался он. – Шеф послал. Говорит, вынь да положь. Вон, такой список написал. А где её искать, эту технику, не сказал. Мне бы сразу все купить и домой!

– По этому поводу не беспокойтесь, – оживился Илья. – Здесь полный набор техники и любых комплектующих. Больше вам ничего искать не придется.

– Правда! – искренне обрадовался Анатолий. – Тогда это мне подходит. И когда можно будет все это посмотреть?

Он ухватил Илью за слабое место. Больно ухватил. Посмотреть-то как раз пока нечего. Нет, конечно, теоретически можно посмотреть, но фактически у него товара кукиш с маслом. Илья ощутил вдруг глубокое чувство собственного ничтожества. Он со всеми договорился, вошел в доверие к Феде, выпросил кредит у банкира, наобещал Роману, посулил этому простаку, даже подготовил жену к свершению важной сделки, а на деле все это – мыльный пузырь. Один маленький вопрос, и пузырь лопнул. Да он просто крутится на пустом месте! Он – материальный импотент. Есть физические, а он материальный. Хочет сотворить крупную сделку, но не может. И в этот момент Илья решил для себя, что он провернет эту сделку, чего бы это ему ни стоило. Даже ценой самого дорогого, что у него есть. Что для него самое дорогое, он, конечно, так сразу не скажет, но что-то дорогое у него непременно есть. В общем, если сейчас упустит удачу, то потом никогда никому не докажет, что он настоящий бизнесмен. И, прежде всего, самому себе.

– Вы сколько здесь ещё пробудете? – Илья решительно хлопнул себя по коленкам.

– А как куплю все, что нужно, так и поеду. Мне тут делать больше нечего. – Мужичок не утерпел, схватил стакан с остатками водки, опрокинул его в рот, заглотнул одним глотком, крякнул и отправил следом огурец. – Все зависит от тебя.

– Договорились! – сказал Илья и вылез из кресла. – В ближайшие дни можно будет посмотреть товар и, я надеюсь, оформить сделку.

И он покинул одинокого труженика снабжения отсталых районов.

Федя ждал его в баре «Катрин» недалеко от гостиницы. Илья поставил машину на стоянку, передал Феде ключи от неё и мобильник. Сердечно поблагодарил за помощь. Федя отхлебнул коктейль из высокого стакана и снисходительно похлопал его по плечу.

– Я, что? Я тут вообще посторонний. Ты должен провернуть все сам, Илья. И тогда я в тебя поверю. Но теперь тебе нужно сделать главное! Получить бабки!

Илья это и сам понимал. Теперь все дело за ним, вернее за Мариной. Даст ли она согласие на эту сделку, ведь без её подписи никто квартиру в залог не возьмет. Илья на этот счет уже поинтересовался у нотариуса. Сделки с недвижимым имуществом должны быть заверены у всех взрослых жильцов, являющихся совладельцами. Илья решил, что приложит все усилия для того, чтобы её уговорить. Глотнув коктейля, который ему заказал Федя, Илья поделился с ним своими сомнениями.

– Ерунда! – бросил Федя. – Ты ей скажи, сколько ты получишь в результате сделки, и она согласится заложить даже душу.

– Ну, душу может, и не заложит… – с сомнением сказал Илья. – Но от денег не откажется.

– Ну, вот видишь! – Федя окинул презрительным взглядом проходящую мимо них девицу в мини-юбке с длинными ногами и круглым, как помидор, задом. – Женщины, они корыстны и порочны. Впрочем, как и мужчины.

По части провокаций полковник Самохин был большой дока. Уж скольких подозреваемых он брал на понт и выводил на чистую воду, подсовывая им липовые документы, прямо или косвенно обвиняющие подозреваемых в преступлении, – не сосчитать. Сила документа у нас во все времена была убойной, ему верили сразу и окончательно, не сомневаясь в подлинности, даже если он был написан простым карандашом на обертке от сыра. Особенно эффективно липа работала в куче с подлинными документами, которые, к тому же, проходили через руки подозреваемых. Не узнать бумажки, которые составляли своими руками, они просто не могли. А вместе с ними «узнавали» и липу. «Лепили» и фотографии. Умельцы из техотдела кроили групповые портреты на заказ под любого фигуранта, порой склеивая его физию с теми, кого он в жизни не видел. Подозреваемые делали удивленные глаза, мямлили про то, что никогда не встречались, но все же соглашались с тем, что были тогда-то в такое-то время в таком-то месте. А как отказаться, если на самом деле были? Мало ли, что вот этого, который рядом, они не заметили. Надо быть внимательней и запоминать, с кем проводишь время.

Попадались, правда, крепкие орешки, которым все эти писюльки были до фени, и стояли они насмерть, потому как были действительно невиновны. Но многие, очень многие из числа тех, кто был причастен к преступлению, поддавались на провокацию и раскалывались. Просто не выдерживали нервы. Начинали оправдываться, юлили и выкручивались, придумывая какие-то несуразные легенды, которые рассыпались на глазах во время допросов с пристрастием, оговаривали других, врали, клеветали, стараясь обелить себя, и ещё больше запутывались. Скольких таких повидал и послушал Самохин за тридцать пять лет службы! Ну, бывало, получал он по шапке от начальства за такие художества, но все сходило ему с рук. Раскрываемость-то росла.

Ларионова вызвали в управление для дачи показаний, чтобы предъявить ему документы, изъятые из домашнего сейфа Кизлякова. Помимо залогового обязательства, подрядного договора с фирмой «Лика-строй», других бумаг и документов убитого директора в папку подсунули липовую справку из регистрационной палаты, которая извещала, что одним из учредителей и владельцев данной строительной фирмы являлся некий Маркелов Виктор Александрович. Этот самый Маркелов действительно работал когда-то с Ларионовым в одной фирме по торговле сантехникой и стройматериалами. Фирма самоликвидировалась, Ларионов ушел к Кизлякову, а Маркелов якобы утонул в пучине отечественного бизнеса. «Экономисты» из управления проследили послужной список Ларионова и вытащили на свет божий его бывшего сотрудника.

Игра была рискованной. Если Ларионов не причастен к строительной фирме, он поверит, что её владельцем был Маркелов, и начнет рассказывать про своего бывшего сослуживца. Но если все же причастен к фирме, а значит, и к афере с подрядным договором, то он тут же поймет, что его берут на понт, потому как в этом случае будет уверен, что никакой Маркелов в афере участвовать не мог. Он тут же закроется и не скажет ничего. Но риск стоил свеч. В любом случае он как-то проявит свою истинную сущность – бросит неосторожное слово, расскажет что-то такое, чего ещё не знают оперативники, назовет какие-нибудь фамилии. Опасность разоблачения часто заставляет человека делать неадекватные, непродуманные поступки. На это и рассчитывал Самохин. Но реакция Ларионова удивила даже его.

– А кто такой, этот Маркелов? – невинно поинтересовался Ларионов, когда ему назвали эту фамилию.

«Понятно, – ехидно подумал полковник. – Сейчас начнет от всего отпираться. Даже от очевидных фактов». Но на всякий случай спросил:

– Совсем его не помните?

– Нет. – Ларионов смотрел на Самохина чистым невинным взглядом, так что полковник даже начал сомневаться в его знакомстве с Маркеловым. Может, они чего напутали, и не было никогда такой фамилии в биографии Ларионова. Трудно представить, чтобы человек забыл того, кто работал в его фирме.

– Вы с ним работали в одной фирме лет пять-шесть назад. Кажется, эта фирма продавала унитазы.

Ларионов даже вспыхнул, словно его обвинили в том, что он продавал не обычные унитазы, а ворованные. Мол, лазил по квартирам, снимал это самое и тащил на базар.

– Да, у меня была фирма, которая торговала сантехникой, в том числе и унитазами. Что здесь зазорного? Если бы все считали для себя недостойным торговать унитазами, то, простите, на чем бы люди сидели?

– Да нет, ничего в этом зазорного нет, – согласился полковник. – Торгуйте себе, чем угодно. Конечно, кроме наркоты и оружия. Дело ведь не в этом. Нас интересует другое. Маркелов-то у вас работал или нет?

– Кажется, работал, – начал вспоминать Ларионов. – Да, работал. Такой шустрый парень, оборотистый, говорливый. Я его давно не видел.

– И после развала фирмы вы никаких отношений с ним не поддерживали?

– Нет. Фирма развалилась, все разбежались. Так что мы разошлись, как в море корабли. А зачем он вам, собственно?

Полковник насупился и сурово сдвинул брови, пытаясь одним этим запугать Ларионова ещё до того, как начать предъявлять ему обвинение. Ларионов, тем не менее, не задрожал и не стал каяться и бить себя в грудь. Никто не заметил на его лице ни малейших признаков страха. Похоже, хорошим актером оказался этот коммерческий директор. Даже не занервничал.

– А затем, что у нас есть данные, что вы продолжаете поддерживать с ним не только личные, но и деловые отношения, – пригвоздил Костя. Конечно, никаких сведений на этот счет не было, но на всякий случай стоило проверить реакцию.

– Разве? – искренне удивился Ларионов. – А у меня таких данных нет.

– А как вы можете объяснить такое странное обстоятельство? – Самохин пристально смотрел ему в глаза, пытаясь уловить малейшее изменение его поведения. – Кизляков заключает договор с фирмой, совладельцем которой является ваш знакомый Маркелов, и даже выплачивает ей аванс в сто шестьдесят пять тысяч долларов. Сумма немалая, заметьте. После чего благополучно отправляется в мир иной.

Наверное, Ларионов понял, что все ждут от него раскаяния, он поджался, и взгляд его стал какой-то затравленный. Казалось, он подумал о том, что ему придется провести эту ночь в камере. Во всяком случае, он стал нервно переводить взгляд с одного опера на другого, надеясь уяснить, кто из них самый доброжелательный.

– Никак не могу объяснить, – наконец, прошептал он. – Это совпадение. Случайность. Я здесь не при чем. Вы что, подозреваете меня в сговоре с ним?

– Мы подозреваем всех, – резко бросил Костя. – Всех сотрудников фирмы поголовно. Даже уборщицу, которая появляется с утра на час. Поэтому проверять будем тоже всех. Начали с вас. И первое, что мы обнаружили: главный кидала – ваш знакомый. Невольно напрашивается вывод.

Ларионов заметно нервничал. У него забегали глаза, он зашевелил руками, не зная, куда их девать, завертел головой. Вынул пачку сигарет, закурил без разрешения. Полковник не стал делать ему замечания, боясь спугнуть страх, который может заставить Ларионова развязать язык.

– А что, вы полагаете, Кизлякова кинули перед тем, как убить?

– Именно это и полагаем, – кивнул Костя. – Во всяком случае, деньги, которые он взял в качестве кредита, растворились в небытие.

– И это сделал Маркелов? – испуганно прошептал Ларионов.

– Он самый, – подтвердил Костя.

По всему поведению Ларионова было похоже, что он к фирме «Лика-строй» не имеет никакого отношения. Если бы имел, то удивился бы не тому, что Маркелов – главный кидала, а тому, откуда он-то взялся в их компании. Скорее всего, он задал бы вопрос иначе. Наверняка, спросил бы про то, с какого боку тут Маркелов. Он же спрашивает так, словно не сомневается в причастности бывшего сослуживца.

– Я встречался с ним полгода назад, – вдруг признался он.

– Зачем?

Ларионова понесло на признания. Он понял, что если не расскажет все, как есть, его точно отведут в камеру и станут бить, пока не признается. Лучше сразу сказать правду, чем потом эту правду из тебя будут выбивать силой.

– Случайно, в ресторане. Он подсел за мой столик, я был с подругой. Начал расспрашивать, где я работаю. Я рассказал про нашу фирму, про генерального директора. Он очень подробно все расспрашивал. Я просто забыл об этом.

«Так, кажется, началось, – подумал Самохин. – Теперь начнет все валить на Маркелова. Нашел козла отпущения. Вернее, они нашли ему козла. Кинули приманку, он заглотнул. Значит, причастен и хочет отмазаться от всего. Даже таким дешевым способом. Осталось поймать его на вранье».

Ларионов стал рассказывать, как и что выспрашивал Маркелов, о том, что он интересовался планами шефа, финансовыми успехами и перспективой роста. И под конец монолога подвел черту, что, мол, все ясно, как божий день – вот этот мерзавец Маркелов устроил аферу и грохнул Бориса Кизлякова.

Самохин внимательно слушал его восклицания и решил прекратить спектакль.

– Маркелов не мог заказать Кизлякова, – отчетливо сказал он.

– Почему? – удивленно спросил Ларионов, словно нисколько не сомневался в том, что заказал именно Маркелов.

– Потому как он не является совладельцем фирмы «Лика-строй» и к этому делу не имеет никакого отношения.

Ларионов удивился ещё больше, нежели когда впервые услышал знакомую фамилию.

– Это он вам так сказал?

– Это нам сказал один из действительных владельцев фирмы. Точнее, он нам перечислил всех так называемых сотрудников этой фирмы. И фамилии Маркелова среди них нет. Мы хотели вас просто проверить. Брали на понт, как говорят в камерах нашего изолятора. Так что вам остается только сознаться во всем.

На Ларионова нельзя было смотреть без слез. До того он стал испуганным и жалким.

– В чем?

– Вы хотите, чтобы мы провели очную ставку? Можем устроить?

Ларионов испуганно переводил взгляд с одного на другого. Лица оперативников были спокойны и хмуры, как у родственников покойного на похоронах. Он тяжело сглотнул.

– Но я не имею никакого отношения к этой строительной фирме, – забормотал он. – Я вам говорю истинную правду. Борис сам мне прожужжал все уши насчет кредита и сам вляпался в это дело. Почему вы думаете, что это я устроил аферу с кредитом?

– Потому что больше некому! – мрачно высказался Костя. Это был его любимый довод, и в принципе, возразить ему было нечего.

Ларионов посмотрел на него жалостливо, как будто Корнюшин тот самый судья, который назначает ему количество лет для отсидки.

– Но я не убивал Бориса! – выкрикнул он. – Это было совершенно не нужно. Мне даже и в голову такое не могло прийти!

Самохин поймал его на слове. Это он делать любил, и делал мастерски.

– Для чего было не нужно? – осторожно спросил он.

Ларионов испугался и занервничал. И хороший артист иногда фальшивит. Особенно на допросе. Коммерческий директор не обладал даром лицедейства, и поэтому не мог разыграть из себя невинную овечку. И, похоже, сболтнул лишнее.

– Для того чтобы… – он замолчал, придумывая отговорку, – чтобы стать хозяином фирмы. Я ведь совсем не хотел этого. Мне достаточно своей доли. Зачем взваливать на себя гору технических и производственных проблем. Мне вполне достаточно коммерческих.

– Плох тот солдат, который не хочет стать генералом, – пробормотал Костя.

Ларионова окончательно выбили из колеи. Он начал запинаться, путаться. Начал убеждать, что ничего не знал про кредит, поскольку Кизляков брал его для личных нужд, потом стал говорить, что знал, но не прикладывал к нему руку и даже отговаривал Кизлякова его брать, и, в конце концов, ещё больше запутался. Самохин понял, что Ларионов всеми силами пытается скрыть какое-то серьезное нарушение, а может быть, даже преступление. Но пока предъявить ему было совершенно нечего. Ведь дрожащие руки не присобачишь к обвинению. Хотя, как известно из новейшей российской истории, и такое возможно.

– Если он преступник, то должен иметь сообщников, – сказал после ухода Ларионова полковник. – В одиночку работают только сексуальные маньяки, и то не все. Надо установить за ним слежку и желательно с помощью прослушки. Он должен с кем-нибудь из них встретиться. И проговориться.

– Есть! – с готовностью кивнул Костя. Хотя заниматься наружным наблюдением ему не особенно и нравилось.