Текст книги "Дедские игры в двух измерениях (СИ)"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– На счет администрации хорошо придумано. Вдруг получится, как и тогда, с Домом Культуры? Будет куда штекер воткнуть...

В ответ на это Сергей сказал:

– О! Тогда давайте еще вот что обсудим. Название.

Мы спустились в подземный переход и жара сменилась прохладой.

– КПВТ тебя не устраивает?

Мы не сговариваясь пошли медленнее, наслаждаясь гулявшим внутри перехода ветерком.

– Думаю, что оно уже занято...– погрустнев сказал Никита. – Давайте, чтоб не путаться, да и Мироздание в вводить в заблуждение, назовемся как-нибудь по-другому.

Навстречу нам шли люди. Колоритный толстяк с бородой скатывал вниз по пандусу коляску. Мы посторонились, пропуская деда. Его борода подкинула мне идею.

– С целью привлечения зрителей отпустим бороды и станем клоном группы «ZZ TOP». Хорошая идея? – предложил я.

– Плохая. – Остановил разгон моего вдохновения на взлете Никита. – Их там двое бородатых, а нас трое.

– А мы назовемся «ZZZ TOP»! – не сдался я.

– Нет уж. Не будем никого копировать. Меня жена из дома погонит за такую бороду, – окончательно зарубил идею Сергей.

– Тогда может быть «Три плюс два»?

Сергей посмотрел на меня, почесал голову.

– Что такое тут «три», я догадываюсь… Но что такое «два»? Ты что имел в виду?

– Да ничего,– пожал я плечами. – Ничего! Ты не догадался, так пусть и слушатель не догадается. Может быть тогда придет к нам из любопытства.

Никита поморщился.

– Давайте, продолжая линию фонетического минимализма, назовемся просто «ТВД»?

– Просто? -Я попробовал название «на вкус» и удивился. – Этот как тепловоз, что ли? Твой МИИТ из всех щелей лезет!

– Почему «как тепловоз»? – удивился в ответ Никита.– Никакой не МИИТ...

– Потому что «Тепловоз Всесильный Дзержинский» – расшифровал я. Подумал и поправился. – Или «Вездесущий» или «Впередстремящийся».

– Нет,– возразил Сергей. – «ТВД» – это «Тепло-Вентиляторный Двигатель» … Или нет!

Он обрадованно поднял палец.

– Это – «Театр Военных Действий»? А что? Подходит. По крайней мере, в той же военной струе, как и «КПВТ».

– Нет, – возразил Никита. – Никакой не тепловоз и не «Театр военных действий».

Он посмотрел на нас с долей высокомерия.

– «ТВД» – это «Три Веселых Дедушки». Нас трое. Мы– веселые. И все дедушки....

Мы с Сергеем переглянулись и скорее из вредности, а не по существу возразили.

– Ну как-то так… – Я пошевелил пальцами в воздухе.

– Не зажигает, – добавил Сергей. – Подумаем еще. До афиш нам еще далеко.

– Афиш может быть и вовсе не будет – времена не те, – не согласился Никита. – Времена-то не бумажные, а вот для интернета название нужно будет.

Так вот строя оптимистические планы мы дошли до загодя присмотренного мной одноэтажного домика, укрытого от посторонних взглядов рядами акаций.

– Это вам не поликлиника,– сказал Никита. – Никаких очередей... Надеюсь, что нам тут обрадуются...

Из-за двери пахнуло жарой. Кондиционерами тут и не пахло.

– Каприз Мироздания! – сказал Никита.

– Это ты о чем?

– Вокруг август, а тут, похоже, июль задержался. – поворчал наш поэт, крутя головой и оттягивая ворот рубахи. – Хорошо, что мы без галстуков.

Я прикинул как бы мы смотрелись в костюмах и при галстуках. Солидно бы выглядели. Во всяком случае внушали бы доверия больше.

– А это мы посмотрим хорошо это или плохо, когда выйдем.

– Тут проще вытечь, как второй Терминатор. Давайте побыстрее все сделаем и сбежим.

За дверью с табличкой «директор» температура держалась чуть не на десяток градусов меньше и присутствовала женщина. Внезапно захотелось спросить: «А что, тётенька, вам ансамбль не нужен?», но я сдержался.

– Добрый день... Мы к вам с вопросом...

Директор отставила в сторону чашку с чаем.

– У вас претензия? – настороженно спросила она.

– Нет, что вы,– лицо дамы заметно расслабилось. – У нас вопрос.

– А! – Наша внешность подтолкнула её сообразительность, но, правда, не в ту сторону, куда нужно. – Группы «Активное долголетие» занимаются в парке по своему расписанию. Оно вывешено в коридоре.

– Мы из без этих ваших групп достаточно активны, – осознавший за кого нас тут приняли вмешался в разговор Сергей. – Передвигаемся без посторонней помощи и при этом не скрипим при ходьбе. Скажите лучше, вам ансамбль не нужен?

Эта фраза выбила её из колеи здравого смысла.

– Вы коллектив ветеранов сцены? – наконец неуверенно уточнила хозяйка. Сразу стало видно она уже представила, как к сцену во время нашего выступления подъезжают вереницы машин «Скорой помощи» и этого ей не понравилось.

– Мы ветераны рок-сцены,– скорректировал её я. – А зашли для того, чтоб узнать можно ли использовать для выступления те площадки, что расположены на территории парка?

– Так вы самодеятельность! – сообразила она. Это слово все расставила по местам. Она оживилась.

– О! Эти площадки совершенно свободны. Занимайте любую, играйте.

Она потянулась к чашке, обозначая конец разговора. Мы все поняли правильно и ретировались. Лето за стенам этого домика показалась нам еще более привлекательным. Мы отошли в тень и нашили свободную скамейку.

– Чувствую себя животным, выпущенным из загона...

Сергей не то хмыкнул, не то хрюкнул.

– Точно. У меня еще название родилось. Рок-группа «Вольный выпас».

Последнее слово натолкнуло меня на добрую мысль.

– Кстати о выпасе… Как считаете Контора нас пасет?

– Можешь даже не сомневаться,– выдал Сергей наше общее мнение.

– Тогда, когда будем о себе заявлять в Интернете, то обязательно надо будет указать, что мы осуществляем прямую связь с 1974 годом. Пусть локти кусают!

37.

Дождь налетел как-то неожиданно. Вроде бы не было его по прогнозу, но у Природы свое расписание. Пережидая непогоду мы встали под козырёк какого-то магазина и смотрели как по асфальту побежали ручейки. Воздух стал прохладнее и порывы ветра морщили мгновенно образовавшие под ногами лужи.

– Как я понимаю, с новыми песнями старики нам теперь особенно помогать не будут... – сказал Никита. – Нужно будет как-то самим выкручиваться.

Я вздохнул.

– Могу их понять. Пока мы были вместе наши радости были и их радостью, а теперь...

– Да. – согласился Сергей. – Трамплин они нам дали очень приличный. А теперь уж давайте сами.

Дальше мы шли молча. То, что хотим мы этого или нет, но теперь нам, придется резко повзрослеть, понимал каждый из нас. Помочи, на которых нас водили старики, небыли оборванны Мирозданием. Если бы случилось именно так, то с этим можно было бы смириться, но Деды просто бросили эти помочи и занялись своими делами. Понимать это было обидно, но опять-таки, каждый из нас понимал детскость этой обиды.

– Держись за кисточку... – сказал Никита и засмеялся.

– За какую кисточку?

– Да вспомнил детский анекдот. «Маляр стоит на лестнице, красит потолок в сумасшедшем доме. Прибегают двое психов и спрашивают маляра: «Ты за кисточку хорошо держишь? Тот отвечает: Ну, да. А ему в ответ: – Держись крепче, мы лестницу уносим...»

Аналогия была на мой взгляд очень уместной.

– В нашем случае психов на одного больше,– сказал я.

– В нашем случае они, слава Богу, не психи,– поправил меня Сергей.

– Это ничего не меняет. Песен новых не будет...

– Их не будет от них. А мы-то сами на что?

Порыв ветра бросил мне в лицо водяную пыль. Я поморщился.

– И не надо рожи корчить,– гордо сказал Никита. – Будем сами писать, тем более...

Он вздохнул и не очень уверенно закончил.

– Я вот тут вспомнил, как ты перед Юрием Владимировичем пошутил... Про прокурора...

Я пожал недоуменно пожал плечами.

– И что?

– Да вот подумал, что может быть где-то внутри нас остались не только блатные поговорки, а и еще что-нибудь? Деды-то у нас музыкальные...

– Внутричерепные раскопки? Это после психиатров из «Дальрыбы»? – Сергей с сомнением покачал головой. – Если б там что-то и было, то уж наверное уже всплыло бы...

– Во всяком случае, не будем терять надежду.

– Будем надеяться.

– Надеяться и работать. И вот еще что… До начала учебного года всего ничего осталось. Давайте на учебу начнем ориентироваться. Не будем забывать, что у нас теперь нет не только дипломов о высшем образовании, как деды сокрушались, но и сами этих образований. Вот за учебу-то нам придется браться всерьез.

38.

Начало реализации планов мы решили не откладывать в долгий ящик.

Мы обошли парк, присматривая место, откуда начнем восхождение к славе и деньгам. В итоге присмотрели три площадки, на которых можно было бы организовать небольшой концерт, и начали поочередно обживать их. Первое свое выступление мы организовали так, чтоб его было и видно и слышно из административного домика. Разумеется, все это было сделано без благословения властей, но эффект возымело исключительно положительный.

Нас услышали, оценили и признали невредными. После этого мы не то что бы обрели официальный статус, но при встрече нам улыбались и приветливо кивали головами. Еще одним плюсом стало то, что нам позволили репетировать в одном из помещений парка и дали возможность разместить на сайте парка деморолик и вывесили расписание наших парковых выступлений. Вдобавок, Сергей создал страничку в интернете, где мы рассказали о нас.

Сказать, что наша слава росла и ширилась, было бы слишком смело, но это все-таки первый шаг в этом мире.

После очередной репетиции мы уселись на качелях и принялись разглядывать виды. Отсюда хорошо видны были и деревья, и озеро и вдалеке – новостройки с элегантно-прозрачными подъёмными кранами между ними.

С минуту мы сидели молча, наслаждаясь тишиной и свежим воздухом с пруда. Под ногами, в траве прыгали кузнечики. Над яркими кустиками цветов сновали не менее яркие бабочки. Конец лета выдался жарким. Хотелось сидеть и есть мороженное. То самое, из «Детского Мира». Наверное, этого захотел не только я.

– По мороженому? – предложил Сергей.

– Да какое тут мороженое,– отозвался Никита. – Так… Одно название…

Мы замолчали, погрузившись в воспоминания.

– А для чего это все,– Сергей обвел рукой мир вокруг нас. – Какова стоящая перед нами в этот момент задача?

– Мороженое? – осторожно уточнил я, но Сергей только головой махнул. Настрой стал серьезным.

Мы с Никитой переглянулись.

– Глобально?

– Нет. Конкретно… Для чего же мы сейчас этим занимаемся? Или все это и есть наша цель? Играть?

– Задача? – задумался. – Я вижу задачу совершенно тривиальной. Она уже не раз нами обозначена. Мы же хотели заработать денег?

– Музыкой? – с улыбкой уточнил Сергей, но я отмахнулся.

– Музыкой мы много не заработаем…

– Если вообще что-нибудь заработаем.

Я кивнул Никите, соглашаясь с его словами.

– Там,– я махнул рукой за спину назад, где, по моему мнению, где-то находился 1974 год,– мы монетезировали знание новой музыки и умение играть, а тут мы можем монетезировать умение передавать информацию в прошлое. Все просто…

– Ну да. Осталось только найди покупателей на это…

– Покупателя то мы уже нашли. Осталось только уговорить его платить за это.

– Ты о ФСБ?

– Да. О местных чекистах. Надо молодым сказать, пусть еще одно письмо напишут.

– Ну, а если там облом? Снова писать письма?

Никита хмыкнул.

– Не хотелось бы на старости лет стать похожим на отшитого дамой поклонника.

– Никто этого не хочет,– согласился я.– Но пока остаётся надежда начать сотрудничать с Властью мы этот вариант отбрасывать не будем.

– С другой стороны,– рассудительно сказал Сергей, – мы должны иметь «План Б». Нужен еще какой-то вариант. Может быть, в эту сторону подумаем?

– Да тут особенно и думать не над чем. У нас один товар– ход в 1974 год… Надо искать тех, кому это нужно…

Никита начал раскаиваться и мы волей-неволей присоединились к нему. Качели взлетали все выше и выше.

– У нас товар-невидимка. Кто его купит?

– Надо в Интернете поискать курсы «Как продать товар, который невидно»… Может быть все вопросы уже до нас решены?

Сергей явно хотел сказать это с юмором, но получилось грустно.

– Может быть, как игру это оформить?

– Как?

– Не знаю пока. Но думать над этим нужно. Нет у меня уверенности в нынешних чекистах.

– Но еще раз попробовать все-таки стоит. Когда у нас связь?

Вечер был душным и я расслабленно подсчитал.

– Можно будет попробовать завтра вечером.

Никита поднял палец вверх и важно добавил.

– Если не будет возмущений в межмировом эфире…

Возмущений не произошло. Получилось!

В последние дни лето вываливало на москвичей все сэкономленное за последний месяц тепло и вдобавок придавило москвичей пониженным давлением, так что выглядели мы не парадно.

Во всяком случае, молодые сразу обратили на это внимание.

– Ну как вы там? – поинтересовался молодой Кузнецов. – Как-то вы смотритесь… Неправильно.

– Надеюсь, что вам в нашем возрасте, будет лучше, чем нам, – отозвался Никита, машинально потирая поясницу.

– Чекисты?

– Если бы…

– А что тогда?

Я посмотрел на молодого поэта из 1974 года с грустью. Какими-бы там у них не были погода и атмосферное давление, но на них это никак не отражалось. Ну что скажешь – молодые…

– Поймете, со временем… – ответил я за друга.

– Что поймём? – повернулся ко мне молодой Кузнецов. – Вы уж нас не пугайте. Хоть намекните к чему готовиться…

– Ну, только если в двух словах…

Я задумался – как молодости объяснить, что такое старость и метеозависимость? Не поймут же… Это ведь надо понимать на уровне ощущений, а не на уровне смысла слова. Вспомнил, что совсем недавно с Шурой разговаривал по этому поводу. Тот-то понял, ибо старик, а молодость редко понимает старость. Или может быть легкомыслие не в состоянии постичь мудрость?

– А у нас радость… – сообразив, что не дождется ответа, сказал Сергей. – Нам Леннон посылку прислал!

Я ощутил мгновенный укол зависти. Джона-то об грядущих неприятностях предупредили мы, и подружились с ним именно мы, а плоды пожинают они… Хотя… Все естественно. Старики создают задел, которыми потом пользуются молодыми и не важно, что это такое тот самый «задел» – счет в банке или дружба с Ленноном. Что-то похожее почувствовал и Никита.

– И что там?

– Новый диск…

– «Стены и мосты»?

– Да.

Сергей тоже вздохнул, но усмехнулся.

– Какой же он новый? Мы это все уже слышали.

Он улыбнулся с изрядной долей иронии, но получил в ответ не менее ироническую усмешку.

– Слышали, да не все. Нет на нём «Мечты №9»!

– Как? – удивился Сергей. – А что вместо?

– Новая песня. «Лунатик на карнизе».

Мы, старики, переглянулись. Ассоциаций ни у кого не возникло, но с другой стороны никто из нас не был экспертом в творчестве Леннона.

– Вспоминайте, есть такая у Леннона в вашем мире?

Сергей нахмурился.

– Так сразу не вспомнишь… А какая мелодия?

Сергей-маленький начал что-то насвистывать, но я отмахнулся.

– Потом лучше по нотам передадите. Вы там все-таки не мастера художественного свиста и не Курские соловьи.

Все заулыбались.

– Да ладно,– остановил веселье Никита-младший. – Скажите лучше, как у вас дела? Как чекисты?

– Никак,– обрисовал наше настоящее Сергей. – По-другому не скажешь.

– Не поверили?

Я кивнул самому себе.

– Не поверили… Хорошо еще, что не арестовали. Так что… У нас просьба. Теперь вы лучше скажите, сможет ли вы вместе с Андроповым еще одно письмо в ФСБ состряпать?

Молодые переглянулись и пожали плечами. Я расценил это движение как «само собой разумеется».

– И чтоб новым шифром! – вставил Сергей. – Пусть думают, что у них из секретных отделов не капает, а струёй течет.

– Хорошо. Думаю, что получится.

Письмо из 1974-го мы получили через три дня и в тот же день отправили его по знакомому адресу. Оставалось ждать…

Ожидание обещало быть веселым – на Москву надвигался «День Города». Москва праздновала свой день рождения, и мы стали частью этого праздника, так как нас внесли в официальный список мероприятий Парка.

Праздник прошел без приключений.

Мы отыграли на двух площадках. Первый раз днем, а второй– вечером. Программа праздника была скорее традиционной. Зрителей радовали не только профессионалы, но и какие-то народные коллективы. Мы оказались в их числе, но даже на их фоне мы все-таки выглядели экзотикой. Наверное, именно поэтому, после выступления нас нашел корреспондент районной газеты.

Угостив молодого человека пивом, мы уселись на скамейке и приготовились к разговору. В нашем положении пренебрегать даже районной газетой не следовало. Любая информация, вброшенная во внешний мир, могла изменить нашу жизнь в лучшую сторону.

Корреспондент был молод, а у нас за плечами оставалась прожитая жизнь, опыт, но у молодого человека из газеты – редакционное задание и искренне любопытство, а у нас желание засветиться, так что общий язык мы нашли быстро.

Интервью началось, разумеется, с названия. Кто придумал, почему и отчего именно так, а не иначе.

– А название? Это сокращение?

Никита посмотрел на Сергея. Тот пожал плечами, мол как хочешь, так и расшифровывай.

– Мы долго думали над названием. Хотели назвать «Счастливое дедство», – пошутил тот,– но решили все-таки остановиться на «ТВД».

– И что это означает?

– «Три веселых дедушки».

Он рассмеялся. Широко, свободно.

– Да. Название отражает… Вы отлично играете… Наверное когда-то профессионально занимались музыкой?

Пришлось его разочаровать.

– Увы, нет. Мы – крепкие любители… В молодости мы играли, а потом так получилось, что потом жизнь оставила перед выбором– либо играть либо есть… В нужный момент хватило ума выбрать второе. Так что последние лет 30-ть мы больше слушали, чем играли, но вот совсем недавно снова взялись за гитары…

Сергей чокнулся с ним бутылкой.

– Да… Оказалось, что ничего мы не забыли, да и музыка наша оказывается нужна людям.

– Так что теперь мы добираем то, что недобрали в молодости…– добавил я. – Весь букет славы и обожания…

Я ничуть не преувеличил. Люди, что совсем недавно слушали нас ходили вокруг, улыбались, одобрительно качали головами. Это конечно не шквал аплодисментов, не рёв до предела заполненного стадиона, но всё равно приятно щекотало самолюбие.

Он поинтересовался.

– А почему вы 30-ть лет ждали?

– Да вот занимались кто чем… В стороне от музыки. Кто в НИИ, кто в Министерстве.

– А почему вы не скорректировали своё настоящие?

– Это каким же образом?

Корреспондент показал на стоявший рядом с ним плакат. Плакат– Никитина гордость. Он подал эту идею и сам исполнил его. Аккуратным чертёжным шрифтом на листе ватмана было написано: «Имеем устойчивую связь с Прошлым. Отправляем частные пожелания в 1974 год».

– Судя по этому плакату, у вас имеется прямая связь с 1974 годом? Предупредили бы сами себя и посоветовали поступать в музыкальную школу и далее – в консерваторию. Быть у воды и не напиться? Это как-то неправильно.

Его улыбка светилось, словно маленькое солнышко. Он хотел пошутить – хорошее пиво способствовало хорошему настроению, но получил серьезный и правдивый серьезный ответ.

– Никакой машины времени у нас, разумеется, нет. Ну и, кроме того, это ведь другой 1974 год. Там не наше собственное прошлое, а параллельная реальность.

– То есть? – он не понял. Ну сразу видно стало – гуманитарий. Он смотрел, смотрел, смотрел… Но не понимал, не понимал, не понимал… Вмешался Никита.

– То есть там – не мы,– терпеливо растолковал ему он.

– Не вы? – недоверчиво переспросил наш гость.

– Точнее мы, но – другие мы…

Молодой человек пошевелил бровями, укладывая там такую сложную мысль. Он что-то такое осознал. Понял, что речь идет о совершенно ином мире. Только вот физика и философия этого мира его не заинтересовали, зато история….

– Да? – он оживился. – И что там происходит, в вашей параллельной реальности?

Мы с удовольствием переглянулись. Вот про это мы могли рассказывать сколько угодно – настолько свежи были воспоминания.

– В 1974-м? Да примерно то же самое, что и у нас в 1974. СССР стоит на ногах крепко…

– Леонид Ильич – генеральный Секретарь КПСС.

– А в ГУМе и «Детском Мире» продают самое вкусное в мире мороженое...

– О! Вы даже мороженое можете оттуда достать? – сделал удивленные глаза корреспондент.

– Увы – нет.

Моё сожаление было совершенно искренним.

– Принести оттуда ничего нельзя.... У нас есть только возможность перекинуть туда и обратно информацию. Что мы, собственно, и предлагаем все желающим…

– Это каким же образом?

– Через наших аватаров в том мире.

– То есть вы там тоже есть? И тут и там?

– Разумеется. Через наших аватаров в том мире мы и взаимодействием.

– И как они там устроились?

Я вздохнул с дорой завистью.

– Хорошо устроились… С удобствами…

– Играют? – полюбопытствовал корреспондент. Я удивился его недогадливости.

– Конечно, играем! Кобзон наши песни исполняет…

– А это кто?

Я хотел было удивиться, но оглядев корреспондента, решил, что не стоит. Молодой. Слишком молодой, чтоб ощутить гениальность Иосифа Давидовича. Но Сергей нашел нужные слова. Точнее иллюстрацию:

– Кино про Штирлица смотрели? Так вот там песня… «У каждого мгновенья свой резон…»

Телевидение оказалось ему ближе. Так что песню он вспомнил и осознал её громадную важность и в современной музыкальной культуре.

– Понятно.

Парень прищурился.

– И что, там теперь это ваша песня?

– Нет. Мы на такое не решились… Мы в другую копилку руки запустили…

Он вопросительно наклонил голову. Пришлось объяснять.

– Вы не представляете, какой простор там, на тамошних музыкальных пастбищах! Сколько в тамошнем 74-м еще ненаписанных песен!

– Кстати именно из-за этого в том мире многие песни, которые ты сегодня слышали, с нашей легкой руки поменяли подданство и стали советскими хитами! – добавил Сергей.

– А сколько ненаписанных книг! – добавил я, расширяя горизонт возможностей. -Это ведь всё информация, которая легко превращается в деньги! В неподверженный инфляции стабильный Советский рубль!

Это заставило корреспондента смотреть на нас по-другому. С уважением… Как на бизнесменов.

– Фантастика…

– Реальность,– вежливо опроверг его Никита. – Это– реальность… Кстати… У вас лично есть интерес к 74 году?

Наш поэт оглядел корреспондента, словно пытался что-то угадать.

– Хотя…

По возрасту судя, личного интереса у него там никакого и быть не могло. Молод еще. Разве что попросить родителям привет передать.

Глава 18

39.

Через пару дней я обнаружил в почтовом ящике газету «Вестник Митино», наш, районный листок и притащил его на репетицию. Репетировали мы в зале, который Дирекция от своих щедрот выдела нам, посчитав нашу музыку невредной добавкой к перечню парковых развлечениям.

Посмотрев статью, ребята согласились со мной.

– Вроде бы ничего не наврал корреспондент.

– И фотография вполне приличная… Мы тут приличными людьми выглядим...

Корреспондент действительно поймал неплохой момент. Мы на сцене, в руках инструменты… Пред нами головы зрителей, причем мастерство фотографа проявилось и в том, что создавалось иллюзия громадности толпы наших почитателей. В снимке чувствовалось движение, из него было видно, что мы не просто стоим и поем. Мы вместе с толпой живем!!! Таким снимком можно было гордиться всем – и фотографу и, особенно, нам.

– Не могу сказать, что мы были главным украшением праздника,– скромно сказал я. – Но наверняка вполне милым бантиком.

– Другое главное – плакат в кадр попал!

– Ну и здорово, – остановил наши восторги Никита. – Теперь ждать кто на эту заманиху откликнется. А пока – поработаем…

Выполнять любимую работу – что может быть приятнее?

Мы разминались, гоняя туда-сюда обоймы из древних блюзов и рок-н-ролов, когда в зале зашли двое.

Посмотрев на вошедших я насторожился. На любителей ретро-музыки они никак не походили. Во-первых, оба были куда как моложе нас. Да что там говорить – мощные молодые были, максимум полвека на двоих, а во вторых – фигуры и одинаковые серые костюмы просто кричали, что гости чьи-то охранники.

– Мы шансон не играем,– на всякий случай сказал я.– Так что извините…

– А мы его и не заказываем,– раздался голос из-за их спин. Я шагнул в сторону, чтоб увидеть, кто там за ними прячется. Позади молодых людей стоял мужик примерно нашего возраста и внимательно разглядывал нас.

– Всегда хотел поиграть в рок-группе...

Чего ждать можно было от этой компании, я не знал и поэтому ответил предельно корректно:

– А что мешало?

– Да разное,– махнул он рукой. – То времени не было, то...

Он шевельнул рукой, но не стал вдаваться в подробности.

– Короче, не сложилось. А у вас, я смотрю, клавишника нет. Что так?

– Тоже не получилось...

– Не наши единомышленника, – добавил Никита.

Гость подошёл поближе и принялся разглядывать нас. Точнее не нас, а инструменты. Жизненного опыта ему хватило, чтоб оценить качество.

– Да...– сказал он снисходительно. – Пионерский уровень.

Мне стало обидно. Бьёшься тут как рыба об лед, экономишь на всем, чтоб приличные инструменты купить, а кто-то приходит и тебя в твою бедность носом тычет.

– Гораздо ниже! – возразил я.– У пионеров рока инструменты были получше.

– Так они этого заслуживали. Хотите и у вас такие будут?

Сказал он это спокойно, так что сразу стало видно, что если захочет, то так оно и будет. Как Дед Мороз. Только пальцами щелкнуть и– вся сцена с инструментами заставлена.

– А вы, собственно, кто?

– Мееров. Ефим Гдальевич,– преставился гость. Я тут же вспомнил про Сашку Гимейна, нашего с ребятами одноклассника и друга, ныне проживающего в Израиле. Получилась так, что свою советскую фамилию «Гимейн» он по каким-то там внутренним соображениям поменял на «Мееров». Слова гостя как раз напомнили про нашего друга, хотя внешне он походил на какого-то другого моего знакомого. Только вот на какого?

Я улыбнулся, но моя улыбка была истолкована как-то иначе.

– Вы что-то против евреев имеете? – подобрался Ефим Гдальевич.

– Ничего,– честно ответил я.– Ничего я против них не имею, а вот за некоторых лично знакомых даже очень «за». Мы тут вообще собрались люди широких взглядов…

Сергей, похоже, подумал о том же, что и я и поинтересовался.

– А кстати, у вас в Израиле родственники есть?

Тот ответил как-то сухо.

– Скорее всего, да.

– Я тоже так думаю, – кивнул Сергей. – Не исключено, что с одним из них и мы знакомы.

Дверь позади гостя распахнулась. Охранники как по команде обернулись, но ничего неприятного не произошло. В зал влетел кто-то из Администрации парка и налету затараторил:

– Ефим Гдальевич! Добрый вечер! А что вы не к нам? Милости прошу в Дирекцию!

Летун просто излучал радушие и любезность. Видя мои непонимающие лица, объяснил уже нам:

– Господин Мееров – наш большой друг и один из спонсоров!

Прозвучало это крайне уважительно. Спонсор поморщился. Повернувшись к вошедшему, он объявил:

– Я хотел бы переговорить с господами музыкантами с глазу на глаз.

Он только глянул на охранников. Те, не задавая вопросов, развернулись и, подхватив работника парка, пошли из зала.

– У нас есть о чем разговаривать? – спросил Никита. – Неужели вы наш тайный поклонник?

Отвечать сразу тот не стал. Помолчал, собираясь с мыслями, посмотрел на нас, словно пытался отыскать в нас что-то… Мысль мелькнула и пропала, так как пришелец заговорил.

– Я хочу, чтоб вы сыграли на моей вечеринке…

Это меняло и дело и отношение к человеку. Клиент! Гость из простого любопытствующего человека превратился в делового партнера, а визит мгновенно стал деловым.

– Вы знаете наш репертуар? – осведомился Никита. – Он вас устраивает?

– Да, вполне.

Он все еще смотрел на нас, словно мы что-то скрывали.

– Инструменты…

– Инструменты я вам предоставлю,– перебил он меня. – И кроме этого – гонорар три тысячи долларов…

Я смотрел на него и вспоминал, кого он мне напоминает. Пытаясь привязать образ к внешности Сашки Гимейна, я разглядывал его и так и этак и вдруг сообразил. Наш гость походил вовсе не на Сашку, а на завбазой из «Операции «Ы», того самого, которого должны были ограбить Трус, Балбес и Бывалый.

И тут же, автоматом всплыла фраза.

«Триста тридцать! – Каждому! – Согласен…»

И я машинально повторил голосом артиста Моргунова.

– Каждому!

Этот человек был нашим ровесником, а потому понял юмор ситуации и ответил, как полагалось.

– Согласен!

Это прозвучало настолько чудовищно, что никто не удивился. Ну, предложение и предложение…

– Итого, значит 9 000 долларов,– уточнил скучным голосом Сергей. Он посмотрел на нас. Взгляд его трудно было понять. Не то он хотел разобраться, не ослышался ли он или напротив – не продешевили ли мы с таким ценником. Я поднял брови, Никита развел руками. Он нашелся быстрее меня.

– Когда играем? За чей счет транспорт?

– За мной. Ну как, устраивают условия?

В какой-то момент я вспомнил наш визит в Волгоградский РК ВЛКСМ, когда нам предложили ехать на Берлинский Фестиваль и наш ответ. Дружный, хотя и не согласованный. В тот момент возникло то самое единение душ, а вот сейчас… Тогда, можно было сказать, ангел пролетел, осенил крылом… Но тут ничего такого не случилось.

Гость почувствовал заминку.

– Кстати, это не плата. Налоги платить не придется. Это, как говорят, представительны духовенства, – добровольное пожертвование.

Возражать никто не решился.

– Вот и хорошо,– спокойно сказал заказчик. – Молчание – знак согласия. Ваши координаты я взял у администрации парка…

Он повернулся и пошел. Его спина несла выражение уверенности, что его никто не попробует окликнуть и переспросить. Так оно и произошло. Входная дверь скрипнула, выпуская гостя… Он ушел, а мы остались.

Тишина вокруг стала вязкой. Она давила как пресс, но никто не хотел её нарушать. Мы смотрели друг на друга и наконец, Никита решился:

– Что это было? Объяснения есть?

Я немножко «оттаял» и вспомнил старый анекдот.

– Мираж?

Он повернулся ко мне.

– Или сон.

– Нет. – Сергей покачал головой. – Я себя уже ущипнул.

И показал красное пятно на предплечье.

– Тогда фортуна!

Песню про синюю птицу удачи помнили все.

– Гонорар конечно несуразный…. Как ты его вовремя… «Каждому»…

Никита запоздало улыбнулся. Наверное, отошел от шока.

– А мне кажется, что если бы мы потребовали вдвое, то он и это заплатил бы... Кто-то сомневается?

Я посмотрел на друзей. Оба синхронно кивнули. Они что-то такое тоже почувствовали.

– Может сбегать, догнать? – задумчиво сказал Сергей, но шутку не оценили. Что меня, что Никиту придавило славившейся на нас с неба суммой. Все-таки пенсионеры– это не миллионеры хотя слова эти хорошо рифмуются – масштабы финансовых ожиданий у них совершенно разные.

– Да за эти деньги он мог бы к себе кого-нибудь покруче позвать. Типа «Веселых ребят».

– Не смог бы. – Возразил Никита на полном серьезе. – Там половина состава уже покойники.

Сергей отмахнулся и потянулся за сигаретой.

– За такие деньги умерших можно было бы откапать и реанимировать…

Никто не засмеялся. Прозвучавшие цифры отбили чувство юмора, а точнее насторожили. Вспомнилось хрестоматийное про кошку, мышку и кувшинчик сливок. Вывод напрашивался только один.

– Значит, ему нужны не столько музыка, сколько музыканты…

Никита усмехнулся.

– На органы? Нафига ему наше старческое мясо?