Текст книги "Один шанс из тысячи (СИ)"

Автор книги: Владимир Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Как и его начальство, он хорошо понимал, зачем мятежному генералу Ляну сегодняшняя провокация. Россияне должны применить оружие против гражданских, и жертв среди «мирных» китайцев должно быть много. Они требуются не для того, чтобы настроить мировое общественное мнение против России – «международное мнение» сегодня никого не волнует. Они нужны для своих. Чтобы каждый китаец увидел и осознал: русские – безжалостные убийцы. Отрезать пути к примирению. Привлечь на свою сторону всех колеблющихся. Объединить нацию против общего врага. Встать во главе. Обвинить центральную власть в предательстве…

Можно, конечно, плюнуть на эти чисто китайские распри. Пусть гонят людей на убой, нам от этого ни холодно и ни жарко. Так относились к своим соседям израильтяне. Так в свое время российское руководство решило отнестись к Украине. Результаты, и в том, и другом случаях, оказались не совсем те, на какие рассчитывали.

В отличие от «маленького, но гордого» еврейского государства, наступать второй раз на те же самые грабли Россия не собиралась. Полтора миллиарда жителей Поднебесной и несколько тысяч километров общей границы требовали более тонкого отношения. Вменяемые политики там, безусловно, имелись, и ставка делалась именно на таких, готовых к сотрудничеству и не стремящихся к конфронтации. Противостоять «ястребам» они могли только правдой. В борьбе за умы им были нужны железобетонные аргументы. И эти аргументы им предоставляла российская сторона…

Границу толпа пересекла беспрепятственно. Нет смысла протягивать колючую проволоку по реке и размечать контрольную полосу по снегу и льду. Летом на якорь в фарватере вставали пограничные катера, зимой за порядком следили «снегоходные» патрули.

К середине марта Амур и Уссури основательно промерзали, и по ним могли без опаски передвигаться не только люди, но и тяжелая техника. Дойти по ледовой дороге можно было аж до Охотского моря, а до окраин Хабаровска обычному пешеходу хватало трёх с половиной часов.

Путь прущей по льду толпе преградили несколько бронемашин.

После обязательных «Вы нарушили государственную границу Российской Федерации! Требуем немедленно остановиться!» сразу из двух ББМ в сторону нарушителей полетели газовые гранаты. Пространство между людьми и техникой заволокло густыми клубами дыма.

Со смотровой площадки было отлично видно, как человеческая масса словно бы натыкается на дымовую завесу и сразу же начинает рассыпаться на отдельные кучки.

Самые отчаянные пытались пробиться сквозь едкую слезоточивую «стену», но предсказуемо откатывались назад, прикрывая лицо, шатаясь как пьяные, не в силах совладать с продолжающими «взрываться» спецсредствами.

Минут через пять те, кто напирал сзади и еще не вкусил «сладостный» аромат «Черемухи» и «Сирени», попробовали обойти неожиданное препятствие слева и справа.

Этот маневр пресекли новыми гранатными выстрелами.

Последнюю попытку прорваться китайские «демонстранты» предприняли вдоль левого берега. Группа человек триста-четыреста, закрыв лица какими-то тряпками, рванула прямо сквозь дым и почти прорвалась. Почти – потому что на этот раз слезоточивое облако их не задержало. Счастливчиков остановило другое. Толстый короткий ствол, установленный на крыше одной из машин, чуть приподнялся, и в сторону бегущих китайцев ударила мощная водяная струя.

Эффект превзошёл все ожидания. Вода замерзала прямо в воздухе, и до толпы она долетала уже в виде града. Ледяной ураган сбивал с ног, сёк мелким колючим крошевом, приводил в ужас отставших. Даже длинная очередь из сотни резиновых пуль не смогла бы произвести большего опустошения в рядах нападавших. Сначала толпа просто затормозила, потом качнулась назад, а затем, когда в неё плеснули еще одной порцией льда, бросилась наутёк. Не понадобились ни холостые выстрелы из пулеметов, ни – как последнее средство – очереди боевыми поверх голов.

Спустя полминуты обращенные в бегство слились с «главными силами», и уже казалось, что всё – пограничный инцидент завершен, сейчас многотысячную многоголовую массу охватит паника, и она, теряя по дороге предметы одежды и обуви, покатится в обратную сторону…

Увы, планы организаторов провокации этого не предусматривали.

Первый снаряд разорвался прямо в центре толпы. Второй и третий легли с небольшим перелётом. Ещё через миг людское море словно бы рассекла сплошная стена разрывов.

Речной лёд окрасился алым.

Видеокамеры продолжали невозмутимо снимать разворачивающуюся на Амуре трагедию.

Лейтенант знал, что съёмку ведут и с других постов, но лучший ракурс получается именно из часовни. А если произвести полную раскадровку начала стрельбы, то определить, откуда прилетали снаряды, ни для кого проблемой не станет. В том числе, и для «той стороны».

Китайская артиллерия тем временем перенесла огонь на Казакевичево.

Карташов видел, как на том берегу вздымаются вверх столбы дыма и пламени, как разлетаются бревна построенных еще в позапрошлом веке домов, как полыхает рядом с причалом склад ГСМ… Людей из села эвакуировали прошлой ночью. А здания всегда можно восстановить. Рабочие руки даже искать не придется. Вон их сколько сейчас по льду мечется.

Пограничный инцидент окончательно перешёл в стадию «военный конфликт». Чем он закончится, кто победит, лейтенант ни разу не сомневался. Сил и средств к Хабаровску перегруппировали достаточно. Генерал Лян, наверное, сильно удивится, когда ему доложат о результатах «войнушки». И, минимум, чем отделаются соседи – это восстановлением прежней границы, строго по китайскому берегу. Амур и Уссури снова станут внутренними российскими водами, и это не обсуждается. Про иные уступки и преференции пограничник не думал. Пусть об этом болит голова у политиков…

КНР. Провинция Ляонин. Округ Фусинь (17.03.2019 г.)

Лимузин с трехцветным флажком на капоте медленно въехал во двор и остановился перед парадным входом. Выскочивший наружу охранник открыл заднюю дверцу. Исполняющий обязанности российского консула выбрался из авто, мельком глянул, как трое солдат закрывают ворота, и, мысленно усмехнувшись (даже в правительственном квартале трудности с электроэнергией), направился вверх по ступенькам.

– Господин Черников?

Дипломат молча кивнул.

– Прошу следовать за мной.

Стоящий около двери военный распахнул створки. Китайский чиновник вошёл внутрь. Черников, сопровождаемый ещё одним офицером, двинулся следом.

Война войной, сдвиги сдвигами, а протокол нарушать нельзя. Особенно здесь, в древней, пропитанной церемониями и традициями восточной стране…

Сюда, в тихий уезд Чжанъю, Генеральное консульство переехало из Шэньяна в конце декабря. Как, впрочем, и большинство иностранных дипломатических представительств. Не так уж и много их осталось в Китае, поэтому места хватило всем. Небольшие особняки в окружении рощ и садов, с собственными электрогенераторами, водоснабжением и канализацией – что может быть лучше? Только отсутствие войны и вменяемая охрана. Первое местные власти обеспечить, увы, не могли, со вторым худо-бедно справлялись. Ни при мятежном генерале Ляне Вэньбо, ни при центральных властях, выбивших его из провинции, местные уголовники иностранцев практически не беспокоили. Так, шалили немного, но ведь такое случалась и в прежние времена, чего уже говорить про нынешние. Великую страну лихорадило, и что с ней произойдет через месяц-другой, не знали даже сами китайцы…

– Здравствуйте, господин генерал.

– Рад приветствовать, господин Черников.

Зампред Центрального военного совета Китая генерал Чень принял российского гостя, поднявшись из-за стола и сделав пару шагов навстречу.

– Как ваши дела, господин консул? Хунхузы не беспокоят?

– Хунхузы до нас не доходят. Ваши бойцы не дают, – с улыбкой ответил Черников.

– Вот и прекрасно.

Мужчины обменялись рукопожатием, после чего хозяин кабинета указал на чайный столик за ширмой:

– Прошу, Виктор Иванович. И давайте без церемоний.

– Без церемоний, так без церемоний, – не стал спорить консул.

С генералом Ченем Биньтао они были знакомы больше десяти лет. Впервые встретились в две тысячи пятом на полигоне под Астраханью. Черников был тогда подполковником, а Чень – генерал-майором. Первый потом пошёл по стезе дипломатии, второй продолжил карьеру военного. Но оба отлично знали – бывших разведчиков, как и спецназовцев, не бывает.

– Бинь, к чему эта спешка? Зачем было вызывать меня официально?

– У нас мало времени, Виктор. Обычные каналы чересчур долгие.

– Что-то случилось?

– Случилось. Ты, наверное, уже знаешь про бойню на Хэйсяцзы-Дао[1]?

– Ваши поверили Ляну? – приподнял бровь россиянин.

Китаец покачал головой.

– Дело не в этом.

– А в чём?

– Конфликт под Хабаровском – это ширма. Генералу Ляну не нужен ни Большой Уссурийский, ни ваш Хабаровск, ни даже Амур. Точнее, нужны, но это сейчас не главное. Он просто отвлекает внимание. Хочет, чтобы все ваши силы сосредоточились на этом направлении, а сам ударит в другом.

– Где?

– Цзиянь, у излучины. Там до Транссиба рукой подать. Лян перережет трассы, железнодорожную и автомобильную, а потом начнёт развивать успех на восток, чтобы охватить с севера всё Приморье.

– Уверен? Там дорог мало. Перегруппировку крупных соединений скрыть невозможно.

Чень усмехнулся.

– А там крупные соединения и не нужны. Пока не нужны. На эту задачу Лян отрядил полк спецназа. Если ты помнишь, «Дунбэйские тигры» перешли на его сторону в полном составе.

Черников скрипнул зубами. «Тигры» – это серьёзно. Обычное погранотделение против полка «тигров» не устоит. Что есть у России на этом участке границы, консул не знал, но подозревал, что немного.

– Когда?

Собеседник пожал плечами.

– Может быть, даже завтра. Как сложится обстановка. Я сам получил эту информацию часа полтора назад.

Виктор кивнул.

Генерал Чень не был агентом, ни идейным, ни платным. Просто разведки двух стран время от времени обменивались ценными сведениями, к обоюдной выгоде для себя.

Черников понимал: визави его не обманывает. Успех мятежника Ляна приносил немалый ущерб обеим сторонам. Эскалация конфликта могла бы поставить крест не только на нынешнем, но и на долгосрочном взаимодействии России и КНР. Сегодня все русские и все здравомыслящие китайцы меньше всего хотели становиться врагами.

– Если бы я был в столице…

Генерал отодвинул в сторону нетронутый чай и пристально посмотрел на русского.

– Если бы я был в столице, я бы передал эти сведения обычным путем. Но здесь, в Ляонине, надежных каналов нет. Даже в этом уезде у Ляна полно информаторов. Любой может оказаться предателем.

– Даже твоя охрана?

Биньтао едва заметно поморщился.

– Не ёрничай, Виктор. Ты хорошо знаешь, как всё организовано. Моя охрана вынуждена взаимодействовать с местными. Иначе никак.

– Извини. Шутка была неудачная.

– Не страшно, – отмахнулся китаец. – Гораздо важнее, что под удар попадаешь и ты. Так сказать, автоматом.

– Обо мне не волнуйся, – пригубил свою чашку русский. – Кстати, хороший чай. Из довоенных?

Собеседник покачал головой.

– Виктор, ты, похоже, не понимаешь…

– Я всё понимаю, – перебил Черников. – Сведения строго конфиденциальные. Если противник узнает, о чем мы с тобой говорили, их ценность окажется нулевой. Не беспокойся. Я или передам их выше, или они умрут вместе со мной. А к тебе у меня только одна просьба. Вернёшься в Пекин, продублируй обычным каналом.

Генерал насмешливо фыркнул:

– Опять меня учишь? Как в пятом, на полигоне?

– Не без этого, – улыбнулся Виктор Иванович. – Вы ведь тогда нас так и не обскакали…

Информация, полученная от зампреда Центрального военного совета Китая, являлась не просто важной, а архиважной. Провокацию ждали. Знали, что она состоится и, скорее всего, перерастёт в приграничный конфликт или даже небольшую войну с попыткой захвата территории. Не знали лишь, где это произойдёт. Считалось, что генерал Лян двинется на прорыв или в районе Хабаровска, или южнее, в направлении Спасск-Арсеньев. Менее вероятным считался удар в сторону Благовещенска, с развитием наступления вдоль Зеи, к Свободному…

Наряд сил для защиты наиболее опасных направлений Черникову был неизвестен, но он предполагал, что существенных изменений за последние месяцы не случилось. Расстановка войск осталась такой же. Четыре мотострелковых бригады в районе Владивостока и Уссурийска, три недалеко от Хабаровска, еще три в Амурской области, к северу и северо-западу от Благовещенска. Всего около сорока тысяч «штыков». Плюс разнообразные «управленческие», специальные, артиллерийские, радиотехнические, флотские береговые, зенитно-ракетные, «просто» ракетные части и базы хранения вооружений.

Главная проблема заключалось в отсутствии полноценного авиационного прикрытия. Вторая волна сдвигов основательно проредила и без того не великую сеть дальневосточных аэродромов. Из действующих в строю оставались Дзёмги под Комсомольском-на-Амуре, Черниговка и Соколовка в Приморье и «расконсервированные» и частично восстановленные Калинка и Магдагачи возле Хабаровска и Благовещенска. Отдельные эскадрильи и звенья базировались теперь на обычных автодорогах вблизи городов, и использовать их по назначению можно было лишь в ограниченном варианте. Чуть лучше дела обстояли с вертолетами. Длинная ВПП им не требовалась, а задачи они могли выполнять разные, от разведывательных и штурмовых до санитарных и поисково-спасательных.

Вся эта не слишком многочисленная группировка прикрывала огромную территорию от Камчатки до Забайкалья. Со стороны Китая ей противостояли войска генерала Ляна Вэньбо. Больше трёхсот тысяч бойцов, сведенные в четыре общевойсковые и две армии быстрого реагирования, угрожающие подмять под себя весь Дальний Восток и имеющие возможность почти беспрепятственно маневрировать силами и средствами.

В России с этим было несколько хуже. Части в районе Владивостока не могли использоваться на других направлениях. Продолжающаяся мясорубка в Корее и попытки Японии проверить на прочность Приморье, Курилы и Сахалин держали войска в напряжении, заставляя реагировать на каждый шаг, каждый чих, каждую мелкую провокацию. Ситуацию предельно ухудшало и то, что мощный Тихоокеанский флот сегодня уже не мог обеспечить безопасность морских границ. БОльшая его часть сгинула под декабрьскими сдвигами вместе с портовыми сооружениями Владивостока и Фокино…

Выяснить конфигурацию вражеских сил являлось задачей сложной. Спутники отслеживали только места основной дислокации, главные трассы и изменения на важнейших участках границы. Авиационная разведка давала немного. Во-первых, потому что самолеты не могли пока залетать к соседям, а во-вторых, противник применял разнообразные методы маскировки, включая режим радиомолчания и передвижение в тёмное время суток. Максимум, что удавалось – это определять районы усиления ПВО, да и то, при последующей доразведке, некоторые оказывались обманками.

В этих условиях особую ценность приобретали агентурные данные. На «дипломатическом фронте» за них отвечал Виктор Иванович Черников. По крайней мере, в той части, которая касалась маньчжурского направления. Конечно, получаемые от агентов сведения часто противоречили друг другу, а иногда выглядели откровенной дезой, и их приходилось постоянно фильтровать и анализировать.

Главные данные относились к передвижениям боевых частей.

Для российской разведки не стал откровением тот факт, что основные силы генерал Лян перегруппировал на север. Атаки со стороны центральных властей он мог не опасаться. Сегодня те были слишком заняты делами на юге, поэтому нейтральную зону между провинциями Ляонин и Цзилинь с обеих сторон прикрывали поставленные под ружьё ополченцы.

Намерение, в первую очередь, атаковать не Владивосток и Хабаровск, а Транссиб в районе Облучья, представлялось на первый взгляд авантюрой. Тем не менее, Черников практически сразу понял, что это не так. Бросок вдоль Хингана через Пашково – типичный приём китайской акупунктуры. Найти ключевую точку, произвести укол и ждать, что болезнь рассосётся. Нет, это нельзя было назвать главным ударом. Но урон от него мог стать и вправду невосполнимым. А нанести его малыми силами – полк спецназа и части обеспечения и поддержки общей численностью около десяти тысяч – означало, что противник не сразу сообразит, что угроза реальна.

Внезапный и быстрый захват приграничного села, тактический десант на «железку» и последующий ввод в прорыв пары бригад с бронетехникой, артиллерией и противовоздушным прикрытием ставил российскую группировку в достаточно сложное положение. Уничтожение мостов через реку Хинган, подрыв железнодорожных туннелей и выход из строя десятка-другого километров Транссиба и автомагистрали «Амур» обрушал всю логистику ОСК «Восток». При нынешней слабости транспортной авиации одним только БАМом все потребности Приморско-Хабаровской группы не обеспечишь. Так что возможный успех в захвате и удержании главных путей снабжения – если ещё не победа, то, как минимум, весомая заявка на выигрыш.

С другой стороны, парировать неожиданный ход противника было тоже возможно. И тоже малыми силами. Требовалось только время на подготовку. Хотя бы сутки. Хотя бы полсуток…

– Виктор Иванович, а нельзя было без эскорта? Плетёмся, как черепахи.

– Думаешь, быстрее – это безопаснее?

– Не знаю. Просто не правится мне всё это. Объяснить не могу, но чувствую: что-то неправильно…

Колонна на самом деле двигалась медленно. Кортеж возглавлял угловатый БТР, следом шла машина сопровождения, сзади ещё одна. На охране настоял генерал Чень. Мол, до границы недалеко, и агенты мятежников шастают тут, как у себя дома.

По мере продвижения к дипломатической зоне, Черников всё больше и больше мрачнел, понимая, что зря согласился. До этого дня иностранцев, а, тем более, дипломатов, старались не трогать, но сегодня эта «традиция» могла быть нарушена. Приглашение российского консула в правительственный особняк, приватный разговор с зампредом Центрального военного совета, а теперь ещё и охрана просто не могли не насторожить сторонников Ляна Вэньбо, если они действительно чувствовали себя здесь почти как хозяева. Швейцария времен Второй мировой – вот что сегодня представлял собой округ Фусинь. Спецслужбы противников работают фактически бок о бок и совершенно этим не заморачиваются…

Ещё раз глянув в окно, Черников поднял стекло, отделяющее салон от водителя, и вынул из кармана небольшой диктофон. На то, чтобы сжато наговорить всё, что он сегодня узнал от Ченя Биньтао, ушло две минуты. За это время колонна продвинулась только на два квартала.

Консул выключил гаджет, опустил стекло и протянул диктофон сидящему впереди охраннику:

– Дима, держи это у себя. Если со мной что-то случится, обязательно сохрани и как можно быстрее передай Звереву.

– Понял, Виктор Иванович. Сделаю…

Стекло опять поднялось. Консул вздохнул и открыл встроенный в подлокотник бар.

Напитки в баре отсутствовали. Вместо них там лежал АПС, рядом два запасных магазина.

«Стечкин» лёг в руку, словно влитой. Магазины отправились во внутренние карманы…

Предчувствия не обманули.

Нападение на колонну произошло за полкилометра до консульства.

Слева от дороги тянулась роща, среди деревьев виднелась полуразрушенная фанза.

Идущий впереди БТР внезапно «подпрыгнул», а из-под его днища полыхнуло ярким огнём. Буквально тут же под раздачу попали машины сопровождения. Их поразили вылетевшие из развалин ракеты.

– Выворачивай на…!

Предупредительный крик пропал втуне.

Боковое стекло хрустнуло и осыпалось, водитель безжизненно навалился на руль.

– Из машины!

Дверцы авто распахнулись, Черников и охранник выпрыгнули наружу и залегли за остановившимся лимузином.

Через пару мгновений консул вдруг осознал, что практически не ощущает левую ногу.

Судя по разорванной в районе бедра и мокрой от крови штанине, в ногу попал осколок, а не болело, видимо, потому, что перебило какой-то нерв.

– Дима! Уходи, я прикрою!

– Нет!

Черников выставил за капот ствол и несколько раз выстрелил наудачу.

– Да! Это приказ!

Охранник тоже произвёл пару-другую выстрелов и попытался подхватить охраняемого под микитки с явным намерением оттащить его к правой обочине. Метрах в пятнадцати от дороги громоздился какой-то сарай, и если бы удалось до него добежать…

Увы, добежать сам консул не мог, а вдвоем их подстрелили бы без вариантов.

– Дима, б…! Капитан! Я же сказал, это приказ! Вали на… отсюда! Твое дело передать диктофон! Всё! Пошёл!

Ожидания и сомнения длились недолго. Не больше секунды.

Охранник коротко матюгнулся, выпустил консула и рванул вправо от лимузина. Уйдя перекатом от пуль, он резко сменил направление и через пару ударов сердца исчез за сараем…

Черников облегченно выдохнул.

Если бежать напрямик, до консульства отсюда меньше минуты.

Свой бой он вёл почти полторы.

То, что его хотят взять живым, он догадался раньше, ещё когда выпрыгивал из авто.

Бывший военный патроны считать умел.

Последний он сохранил для себя.

Как и обещал генералу Ченю…

Россия. Еврейская автономная область. Пашково-Облучье (18.03.2019 г.)

Ночь. Снег. Мороз.

По амурскому льду дует позёмка. На сопках восточнее поймы гулкая тишина. Ветер путается среди сосен и елей, застревает в свисающих до земли колючих ветвях, стынет в глубоких сугробах.

Раскинувшееся внизу село словно бы вымерло. Не светится ни одно окно, не горит ни один фонарь. Такое бывает. Перебои с электроэнергией тут не редкость.

Где-то воет собака. Жалостливо и заунывно. То ли от какой-то своей, чисто собачьей тоски, то ли просто по зову сердца, запуская в душу диких сородичей, испокон веков рыщущих по здешним лесам.

Луна скрылась за облаками. Темень – хоть глаз выколи.

Единственное, что помогает – это включенный в рабочий режим тепловизор. Да и то, если не знаешь, что скрывается в темноте, то можно искать это что-то вплоть до морковкиного заговения, и всё равно не найдёшь.

На том берегу на вершине холма уже пятый месяц сооружают что-то не слишком понятное, похожее на гигантскую пагоду или ангар для строительства дирижаблей. Любят соседи всё вычурное, огромное и бессмысленное. Великую стену, к примеру, или армию терракотовых воинов. Ни то, ни другое императорам древности не помогло, но – внушает. Так внушает, что кое-кто просто кушать не может: не прекращает строительство даже в самый лютый мороз и греет конструкции так, что наблюдателям на другом берегу приходится понижать чувствительность ПНВ, иначе на них такая засветка, что мама не горюй. А ведь при слабой чувствительности постоянно теряются некоторые детали, не особенно интересные простому зеваке и критически важные для каждого пограничника…

– Ну что, ползут?

– Ползут родимые. Кресты бы сверху поставить, и готовые холмики для могил.

– Кресты – это не по феншую.

– А что по феншую?

– А мне почём знать? Упакуем, спросим.

– Тоже верно…

Холмики на заснеженном льду еле просматривались. В обычное время на них бы не обратили внимания, но сегодня наблюдатели отмечали каждую мелочь.

«Холмики» мелочью не являлись. И не только из-за того, что слегка подсвечивались на экране, как будто были на градус теплее льда, но и потому что ползли. Пусть медленно, словно барханы в пустыне, но ведь ползли же. А сугробы, если они не лавина, по горизонтальной поверхности двигаться не умеют и на ветру рассыпаются…

– Шесть, семь… тринадцать, четырнадцать… восемнадцать… Вроде бы всё.

– А у меня тридцать три.

– Фигасе! Полсотни рыл на двоих. Не, мы столько не упакуем.

– Уже передумал спрашивать?

– Дык, сами же сказали. Не по феншую это.

– Да. Феншуй – это важно. Не по феншую нельзя. Придётся чуток потерпеть.

– Ну, будем надеяться, что только чуток, а не до утра.

– Надеяться мы не будем.

– А что будем?

– Исполнять приказ, товарищ сержант. Выявить, доложить, обеспечить контроль.

– Понял, товарищ прапорщик. Выполняю…

Добравшись до берега, «холмики» и «бугорки» один за другим превращались в белесые тени с оружием. Три с половиной десятка залегли в прибрежном снегу. Остальные, коротким броском преодолев дистанцию до заграждения, принялись резать проволоку и делать проходы в колючке. Примерно через минуту, убедившись, что их «никто не заметил», диверсанты двинулись к ближайшей из сопок…

– Ну вот. Ищи их потом по лесам.

– По следу найдём. Снег там глубокий, – пожал плечами старший по званию.

– Ну, разве что, – не стал спорить сержант.

О том, что их тоже могли обнаружить, пограничники не волновались.

Наблюдательный пост был замаскирован так, что отыскать его равнялось столкнуться нос к носу с каким-нибудь доисторическим мамонтом. То есть, серединка на половинку. Или встретишь, или не встретишь…

На западе, с другой стороны села, такие посты тоже имелись, но там обзор был не в пример хуже.

В самом Пашково население отсутствовало. Эта ночь стала для большинства жителей испытанием. Эвакуироваться требовалось максимально быстро и скрытно. Судя по реакции шифрующихся в потёмках китайских гостей, хозяевам удалось выполнить и то, и другое. Игра в кошки-мышки являлась национальной забавой не только в вымышленной Баккардии, управляемой небезызвестным принцем Флоризелем. В России её уважали не меньше.

– Они там, случаем, не замерзли? Больше часа лежат. Все причиндалы, небось, застудили.

– Нормально. Они так с перенаселённостью борются.

– Ну, тогда ладно. Тогда пусть лежат…

Залёгшие на берегу зашевелились лишь через полтора часа. Видимо, получили сигнал от ушедших в сопки: мол, всё в порядке, опасности нет.

Разделившись на тройки, бедолаги побрели к ближайшим домам.

Всего таких групп было четыре. Одна просачивалась в село с запада, три с востока.

Минут через двадцать на льду появились новые действующие лица.

С китайского берега на российский, урча моторами, понеслись около ста снегоходов. На каждом сидело по два бойца…

– Ишь, до чего техника дошла, – покачал головой прапорщик. – Ножками уже обленились. Обязательно надо, чтобы везли.

– Не. Всё правильно они делают. Ножками долго, ножки могут устать, – не согласился сержант. – Да и потом, нам лишняя техника не помешает.

– Не помешает, факт. Но это если от неё хоть что-то останется.

– Тоже верно. Может и не остаться…

Около четверти часа ни в селе, ни в окрестностях ничего интересного не происходило.

Заняв Пашково без боя и не обнаружив там жителей и пограничников, китайские командиры задумались: а нет ли в этом какой-то подставы и что теперь делать? Продолжать действовать по заранее утвержденному плану или проявить «разумную» инициативу?

Военные знают – инициатива всегда наказуема, а для привыкших к строгой иерархии ханьцев она наказуема вдвойне. Поэтому – пусть решает начальство. Главное – правильно доложить. Типа, Пашково захвачено, темп продвижения выполнен, потерь нет, противник не обнаружен, ждём подкреплений, просим разрешения на дальнейшие действия.

Непосредственное начальство, понятное дело, начинает чесать репу. Что значит «противник не обнаружен» и для чего требуется «разрешение»? Поразмышляв минуту-другую, оно понимает, что донесение следует передать выше. Но сперва его надо немного подкорректировать. Сгладить все острые углы, подчеркнуть свою роль в достигнутом и чуть приукрасить действительность.

Игра в «испорченный телефон» заканчивается на самом верху. Осененный высокими званиями командующий видит в донесении только то, чего ожидает: операция идет с опережением графика, потерь нет, войска ждут новых приказов. Отдать их – секундное дело. Быть победителем легко и приятно. А подчиненные, действительно, молодцы. Знают, что даже победные рапорты и приказы должны проходить через все штабные инстанции. Каждый должен нести свой груз ответственности, а разделить будущую победу на всех – святая обязанность командира…

И вот, долгожданный приказ получен.

Ударная группировка выдвигается на исходные рубежи.

Войска развертываются прямо как по учебнику.

Бронетехника выползает из замаскированных под логистические склады ангаров. Их боевые порядки прикрывают мобильные ЗРК. Машины РСЗО выкатываются на амурский лёд. Ствольная артиллерия занимает позиции между сопками. Первые эшелоны механизированных бригад накапливаются в покинутом российскими пограничниками селе, готовясь к решающему броску к Транссибу. На острие удара полк специального назначения, отличившийся в захвате плацдарма на вражеском берегу. Десяток вертушек уже раскручивают винты и принимают на борт хорошо подготовленные штурмовые группы. Их задача – десантироваться в районе железнодорожной станции и связать боем войска противника, пока основные силы движутся на Облучье.

Цель – войти в плотное соприкосновение с вражескими подразделениями и прикрыться мирными гражданами от авиации и ракет. Русские по своим бить не будут. Китайские генералы на это рассчитывают, и небезосновательно. Российское командование, на самом деле, не собирается бить по своим. Мало того, оно не готово снимать войска с Владивостокского, Хабаровского и Благовещенского направлений. Враг способен нанести удар где угодно, и его активность на разных участках границы может оказаться обманкой, отвлекающим маневром, призванным убрать силы с главного направления. Для парирования этих угроз у ОСК «Восток» имеются другие средства, специальные, предназначенные как раз для подобных случаев…

Даже самые продвинутые китайские радиолокаторы, установленные на возвышенностях, не в силах обнаружить и распознать бреющие над сопками БПЛА, изготовленные по технологии малозаметности. Дроны, работающие в пассивном режиме, похожи на хищных птиц – филинов, сов, сычей, парящих над спящей землёй, выискивающих в потёмках добычу. Их действия контролируют и корректируют наземные наблюдатели, ожидая, когда вскроются все силы и средства, задействованные во вражеском наступлении. А затем наступает момент истины. Когда уже поздно что-то менять, когда даже бегство не может спасти выдвинувшиеся для атаки части мятежного китайского генерала.

Двенадцать пусковых установок ОТРК «Искандер» 107-й ракетной Мозырской ордена Ленина Краснознамённой бригады уже на позициях и ждут только приказа. Координаты целей введены в бортовые компьютеры. Команда на пуск приходит незамедлительно. От Семисточного до Пашково по прямой сто пятьдесят километров. Зона запрета доступа существенно больше. Гиперзвуковые изделия 9М723 летят по баллистической траектории. Скорость – шесть с половиной Махов. Перехватить маневрирующую головную часть практически невозможно. Нет времени даже на то, чтобы осознать эту простую истину.

Двенадцать объемно-детонирующих боеголовок накрывают места сосредоточения войск с поразительной точностью.

За результатами ракетного залпа следят с воздуха и земли.