Текст книги "Война теней (СИ)"

Автор книги: Владимир Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Телеграф всюду протянул свои щупальца-провода. Уж про такие важные места, как стоящаяся железная дорога и тем более. Естественно, ещё до своего сюда прибытия я знал многое, в том числе и в результате беседы по «прямому проводу», благо уж для министра занять линию на некоторое время было делом несложным. По делу, естественно, а не узнать «почём яблоки на базаре». По большей части беседа шла с подполковником Ринальди, но и мэру Антонио Мендосе досталось «от щедрот», и с ним плохим настроением с удовольствием поделился. Осмысленно, конечно, а не тупо срывая злость, только чисто гражданскому чиновнику от этого не особо легче стало. Вот потому он и встречал меня, будучи в ясно взбудораженном состоянии, опасаясь если не за должность, то получить отметку в личное дело. Ага, личные дела на каждого чиновника, военного, просто важную личность из числа не встроенных в уже давно официальный «Табель о рангах» – они давно в архиве хранятся, в папочках. Где? Одна копия на Базе, другая – в Его Величества Императорской кацелярии – этого гибрида архива, статистическо-аналитического ведомства и… ещё одной спецслужбы, начальный персонал которой Владимир I притащил с собой из Санкт-Петербурга. Большей частью из господ жандармов. Подсобил папа сыну – это дело понятное. Однако, что самое любопытное. я не только не возражал против появления своего рода конкурента, но и всячески это приветствовал. Одна спецслужба – штука опасная, способная выйти из-под контроля. Зато если её сдерживает конкурент. А лучше два – тогда ситуация несколько выправляется. Баланс сил и интересов, уж это мы проходили и успели убедиться в истинности подобного. Учиться то лучше всего не на своём, а на чужом опыте. А уж если этот опыт из не то несостоявшегося, не то одного из параллельных вариантов грядущего – оно и вовсе великолепно.

Кстати, вот и вся честная компания собралась, то есть мэр, глава тайной полиции, начальник Восточного Участка Трансконтинентальной железной дороги. Как раз та триада, которая важна, нужна и просто необходима для полного прояснения ситуации.

– День добрый, джентльмены, – приветствую я их и, выслушав ответные приветствия, адресованные как мне, так и спутнице, добавляю. – Полагаю, ни у кого нет сомнения, что близ железной дороги завелась одна большая, разжиревшая, но очень опасная крыса. Может и не одна, а успевшая наплодить некоторое число крысёнышей. Есть сомнения? Возражения?

Оскорблённая невинность на породистом латинском лице мэра. Вина и готовность исправить допущенные ошибки со стороны Джино Ринальди. Внешняя бесстрастность, но гнев Кенига, очень болезненно воспринимающего, что в зоне его ответственности творятся разные непотребства. Столь сильно задевающие склонную к «орднунгу», то бишь порядку, немецкую душу. Вот и прекрасно. Следовательно, не станут пытаться заболтать ситуацию, смягчить или пробовать сделать ещё что-то сейчас неуместное. Разве что мэр… но уж его легче прочих придавить авторитетом. Даже проще, чем своего непосредственного подчинённого. Всё ж чины тайной полиции, они такие, давлению слабо поддающиеся. Не в последнюю очередь эта грань личности являлась важной как для работы. Так и для выживания.

А сейчас… Начнём, пожалуй.

Интерлюдия

Февраль 1865 г, Африка, британская колония Наталь.

Сэр Генри Гаскойн Бульвер был в состоянии, близком к бешенству. И вовсе не из-за того, что бурско-зулусская война проигрывалась дикарями с таким треском, что он не ожидал даже в худших своих прогнозах. В конце концов, негры, они негры и есть, в какой бы части света не находились. К тому же это самое поражение было предусмотрено изначально, уж слишком неравны были силы. Просто он надеялся, что поддержанные оружие и какими-никакими, но инструкторами из числа мулатов-гриква. зулусы смогут показать хоть что-то… Не показали. Да и бог с ними,

Другое дело – неожиданный визит сюда, в Наталь, самого губернатора Капской колонии, сэра Генри Баркли – фигуры куда более весомой и значительной, недели он, всего лишь лейтенант-губернатор маленького Наталя. И приносящего короне совсем незначительные, в сравнении с Капской колонией, прибыли. А прибыли для королевы Виктории и особенно Сити были порой куда важнее всего прочего, даже политических выгод… тем более рассчитанных на длительную перспективу и окупающихся не сразу и даже не за несколько лет.

Ну а какие прибыли с маленького Наталя? Такие же невеликие. Даже учитывая то, что он, лейтенант-губернатор, уже успел сделать, приложив немалые усилия. Посадки сахарного тростника стали давать хороший доход, стоило только сменить ленивых и никчёмных негров на законтрактованных индийцев. Это ему уже поставили в заслугу, но хотелось то большего. Отсюда и затеянная игра с бурами и зулусами, для начала которой он сделал всё, что было в его силах – воспользовался как собственными возможностями, так и попросил поддержки у самого, пожалуй, сильного своего покровителя и союзника, посла в Американской империи. Ведь Генри Бульвер-Литтон был его дядюшкой, а значит… Нет, обычные родственные чувства здесь стояли не на первом месте. Просто дипломат, чья звезда взошла быстро и всего за несколько лет, считал, что иметь своего человека в Африке – а к тому же не чужого по крови – это правильно и полезно. Оттого сперва учил там, в Америке, потом помог с назначением на пост лейтенант-губернатора Наталя, да и затем помогал в меру своих сил, не таких уж и малых. Да, совершенно не малых, ведь усидеть на должности посла, сперва казавшейся малозначительной, зато потом ставшей одной из ключевых для всего министерства иностранных дел Британии – это нужно было постараться. У Бульвер-Литтона получилось зарекомендовать себя незаменимым, ну или хотя бы тем, чья замена станет большей проблемой, нежели оставление на месте не самого родовитого и не обладающего действительно могучими покровителями посла.

Генри Бульвер-Литтон смог усидеть на своём месте. Усидеть, укрепиться, обзавестись связями и должниками. И теперь уже к нему прислушивались, его дружбы и покровительства искали даже те, кто раньше считал его если и фигурой, то далеко не самой важной в британской политике. А причины тому…

Поморщившись от шума, лейтенант-губернатор не то чтобы потерял мысль – причины то он знал, да и как могло быть иначе – просто нарушилась выстраиваемая цепочка, что могла привести к чему-то действительно важному и нужному. А виной тому свара между работниками на плантации того самого сахарного тростника. Что поделать, подобное было обыденностью и вместе с тем иногда забавляло, а иногда напротив, сильно раздражало. Заранее угадать никак не получалось.

Что он сам делал на плантации? Просто прогуливался в сопровождении охраны, смотрел, оценивал… Не работу негров и индусов, конечно, а общее впечатление. Быть ближе к тому, что приносит доход либо способно принести иные, менее материальные плоды – вот что помогало Генри Бульверу думать, а потом принимать решения, большей частью верные.

– Тупые и жалкие ублюдки, – процедил его «тень», с недавних пор ставший личным секретарём, а на деле куда дольше бывший поверенным в самых тайных и грязных делах, Лайонел Палмер. – Без кнута они просто не могут работать.

– Не хотят, Лайонел. Потому и индусы вместо них. Скоро я постараюсь заменить всех местных дикарей. Захотят получать хоть что-то – сами приползут.

– И будут делать вид, что работают, – презрительно скривился бывший капитан, успевший повоевать в самых разных частых света и не только под британским флагом. – Вы же были в Конфедерации, сэр, да и дядя ваш должен был рассказывать и показывать как эти чёрные «работают», если над ними не стоят надсмотрщики.

Бульвер лишь кивнул, смотря на то, как драку между неграми и индийцами – зачинщиками которой стали именно негры, а пострадавшими именно индусы – уже успели прекратить, а виновники получили… Кулаками и прикладами по угольно-чёрным лицам они получили, разумеется, но так, чтобы оставались способными работать. И на попытки криков, что они уволятся… О нет, тут даже тенью угрозы не пахло! Плантаторы Наталя успели сравнить работоспособность и пригодность негров и индусов. Она явно была не в пользу первых. Однако…

– Завезти сюда много индусов можно, – протянул Генри Бульвер, обращаясь не токсекретарю, не то к самому себе. – Но что делать с этими, которых в моём Натале слишком уж много? К нормальному труду и осмысленным действиям они едва ли способны. Глупы, назойливы, агрессивны и в то же время трусливы, едва только чувствуют угрозу.

– Плохие работники, плохие рабы, никакие солдаты, – согласился Палмер. – Они будут хоть что-то делать или из-под палки, или когда нечего жрать. И никакого труда, что сложнее носить или копать. Испортят даже не по умыслу, а по непониманию.

– Это значит…

– Соперничество, сэр Генри.

Интерес на лице. Жест, показывающий, что лейтенант-губернатор желает услышать, что имел в виду его доверенный человек. Ну а самого Лайонела Палмера дважды просить не требовалось, он слишком долго и тщательно подбирался к тому, что должен был стать его покровителем, а заодно защитить от возможных неприятностей, которые тянулись за бывшим капитаном сразу из нескольких мест, где он успел наследить.

– Сейчас у местных дикарей, их вождей или как они там именуются, остаётся главное – земля. Собственность на неё. Они могут улизнуть туда, где хоть и могут голову отрубить или просто съесть на обед, но сильно работать не заставят. Это их родное, естественное, они к нему тянутся. Лишите их этого, сэр. Не сразу, конечно, а постепенно. Земля должна принадлежать только белым. Это просто звучит, но поможет управлять колонией так, как другим губернаторам и присниться не сможет. Да и поддержка вашего дяди… Он может помочь, защищая эту политику, опираясь на происходящее в Американской империи. Её теперешнее сельское хозяйство, промышленность. Их эффективность и уровень доходов уже становятся предметом зависти для Сити и не только.

– Вы предлагаете опасные вещи, Лайонел, – Генри Бульвер не отрицал сказанное, скорее просто пребывал в раздумьях. – Никто не позволит. Стоит лишь открыть рот и… Палата общин, немало из Палаты лордов, крики прессы и критика в салонах либеральной направленности. Опасно!

– А если молча?

При всей простоте сказанного Палмером мысль проникала в разум лейтенант-губернатора медленно. Медленно, зато настойчиво и где-то даже уверенно. Молчание порой действительно золото. Золотом же и оборачивается, если молчать правильно. Далеко не все в Британии приняли новые веяния, заключавшиеся в отмене работорговли, которая и произошла то всего тридцать с небольшим лет назад. И даже немалая часть тех, кто одобрял саму отмену рабства как пережитка прошлого, не собирались предоставлять бывшим рабам и вообще чужакам иных рас какие-либо права, считая это опасным и разрушительным. Что было особенно интересным и потенциально важным для только-только зарождающегося в голове Генри Бульвера плана – именно война между США и Конфедерацией придала оплоту именно того, старого консерватизма новые силы и подарила весомые доводы, которыми его представители могли защищать свои убеждения. Ситуация с неграми до начала гражданской войны в Америке. Случившееся во время войны, особенно выходки аболиционистов и буйство вооружённых негров из так называемых «свободных полков», которые в глазах немалой части европейцев дискредитировали саму идею о каком-либо вооружении туземцев и тем более использования их в качестве вспомогательных войск. А ещё было Гаити, то есть как показательное уничтожение этого как бы государства, так и последовавший за этим публичный процесс, устроенный в одном из городов уже не Конфедерации, но Американской империи. Настолько мерзкие, но в то же время наглядные и запоминающиеся факты из далёкого и не очень прошлого того места, где негры взяли власть в свои руки… Даже самые либеральные из либеральных газет предпочитали стыдливо отмалчиваться и вообще не поднимать тему Гаити и особенно международного трибунала.

Оплеуха – весомая и унизительная. Именно этим стал трибунал. А ещё отрезвляющим лекарством для кое-кого из прогрессивной молодёжи, которые до того момента витали в каких-то невнятных эмпиреях, принимая за реальность свои обманчивые сны.

И теперь – довольно неожиданное, но несущее в себе здравый смысл и немалые выгоды предложение Палмера. Призадумавшись, Генри Бульвер начинал уже планировать, что и как лучше сделать для реализации идеи. Равно как и ту помощь со стороны, которую мог получить без опаски за своё нынешнее положение. И в этом ему мог и даже должен был помочь губернатор Капской колонии сэр Генри Баркли. Друзьями они не были, но вот временными вынужденными союзниками стать были обречены. По какой причине? Положение самого Баркли было отнюдь не таким безоблачным, каким бы тот желал. Очень не безоблачным с учётом резких изменений, которые из Лондона до последнего времени не то не видели, не то просто закрывали глаза, опасаясь замечать.

Зато он, главный человек в Натале, успел заметить может и не раньше других, но вовремя принял меры… те, что были в его силах. У Американской империи возник интерес к бурским республикам? Значит, необходимо постараться помешать этому интересу, но не просто так, а с возможностью усилить значимость Наталя и его лейтенант-губернатора. Не получилось наскоком, чёрными руками зулусов и гриква, причинить вред посланцам из Ричмонда? Перенаправить усилия на разжигание противостояния между бурами и дикарями, рассчитывая, что обе стороны будут таскать каштаны из огня для третьего лица… для него.

Ему это удалось. Не всё получилось идеально, буры, поддержанные из-за океана, оказались куда сильнее, а зулусы с гриква, соответственно, гораздо слабее и бестолковее ожидаемого. Ну так и что с того? В план с самого начала была заложена большая гибкость. Как раз по тем особенностям, коими отличались затеи чёртовых американцев из их конфедерации-империи. Ведь учиться у врагов – это нужно, это правильно. Если конечно, эти самые враги достаточно умны и прозорливы. А в этом дикси из Ричмонда и прочих городов сложно было отказать. Но пока…

– Сэр, – привлёк внимание Бульвера подошедший к нему и Палмеру лейтенант Винстольм. – Губернатор Капской колонии сэр Генри Баркли просит вас о встрече.

– Хорошо, Роберт. Скоро отправимся обратно.

Глава Наталя с трудом мог удержаться от улыбки. Слова, они очень многое значили в Британии. Если уж губернатор куда более большой, важной для Лондона колонии не просто прибыл в гости к нему, но ещё и не требует, а просит о встрече – это не просто так. Письмо сэру Баркли оказалось правильным, нашедшим отклик в его душе. Точнее, вызвавшим серьёзные опасения, что при стремительно меняющейся геополитической обстановке в одной вполне конкретной колонии фамилия губернатора может и поменяться. Быстро. Теперь осталось убедиться, что прибывший в Дурбан гость и впрямь готов к правильному разговору. С ним… ну и его столь полезной тенью, Лайонелом Палмером, без которого Генри Эрнест Гаскойн Бульвер уже не хотел обходиться. Слишком много пользы было от этого мрачного, жестокого, язвительного, но порой незаменимого помощника.

* * *

Генри Бульвер скучал по своему родному поместью в метрополии. Знакомая с детства природа, привычный, хотя и холодный климат, но вместе с тем ощущение родного края, с местной природой не сравнимое. Здесь же, в Дурбане… Ну да, резиденция лейтенант-губернатора и прилегающая к ней территория с растущими на юге Африки деревьями и кустарниками была заметно более впечатляющей, это он признавал. Тепло опять же, слуги… Да, слуги. Часть из них, меньшая, что была привезена из Англии – тут всё в порядке. Обученность, услужливость, чёткое и явное понимание того, чего от них желает хозяин. И часть большая, из даже не местных, а завезённых из Британской Индии. Тут и с сообразительностью куда как хуже, и понимание того, что именно желает благородный джентльмен, близко к зачаточному. Но… у всего и всех есть как достоинства, так и недостатки. В том числе и относительно платы. Индусы, они были откровенно дешевы. К тому же поручать им поддерживать в порядке сад, убирать грязь и пыль – на это они… годились.

– Вы устроили тут словно маленький кусочек родной Англии, дорогой друг.

Слыша это от Генри Баркли, Бульвер лишь улыбнулся, кивнул в знак согласия, после чего предложил тому свернуть в сторону, где был выкопан небольшой пруд, по берегу которого было весьма приятно прогуливаться. Попутно же вновь подметил, до чего явно и показательно демонстрирует свою приязнь губернатор Капской колонии. Всего то и нужно было, что сперва намекнуть в письме о том, что в Лондоне пусть и с некоторым запозданием, оценили высказанные Джорджем Греем, бывшим губернатором. Идеи о создании общего «федеративного южноафриканского государства» во главе с вице-королем. По примеру той же самой Индии, где это было не только реализовано, но и показало свою эффективность. Намекнуть то в письме, а теперь подтвердить и при личной встрече.

Чем подобное пугало Баркли? Казалось бы, он являлся губернатором самой крупной и весомой колонии в регионе, следовательно мог претендовать на пост вице-короля с большей вероятностью. Так? Совсем не так. Сэр Генри Баркли был неплохим управленцем, хорошим экономистом, мог умело управлять уже запущенными механизмами колонии в спокойной обстановке. Тут да, он был на своём месте. В случае же резких изменений, когда требовалось принимать нестандартные, порой рискованные решения – тут он мог растеряться, начать совершать ошибки и, не зная, как выбраться из ситуации, ещё сильнее осложнить своё положение. Это знали как его недоброжелатели, так и союзники. Знал и он сам, хотя пытался скрывать. Да только скрывай, не скрывай, а против истины не пойдёшь.

Единое, но в то же время федеративное государство на манер Индии с вице-королём. Оно ведь должно было вобрать в себя не только Капскую колонию и Наталь, но и иные территории. Джордж Грей это прекрасно понимал, потому и возился с теми же гриква, по сути помогая в создании Грикваленда. Искал подход и к зулусам, свази, иным туземцам, чтобы перевести их сперва в состояние полузависимых, а потом поглотить уже как просто части «федеративного южноафриканского государства». И не туземцами едиными. Грей во время своего губернаторства не пожалел ни времени, ни денег, чтобы установить связи и с Оранжевой бурской республикой, искусно балансируя между интересами собственно Британии, буров и даже туземцев. Цель? Не дать бурским республикам объединиться, держать их в прозябающем состоянии и манить преимуществами вступления в ту самую «южноафриканскую федерацию».

Тогда в Лондоне подобную политику сочли слишком сложной, рассчитанной на избыточно долгий срок и чересчур затратной. Тогда, но не теперь. Усиление буров из-за торговых и готовящихся к подписанию иных, более значимых договоров с Американской империей уже изменило расстановку фигур на шахматной доске. Что уж говорить о том, что в заливе Делагоа, несколько южнее португальского Лоренцу-Маркиша, появился Форт-Тейлор. Законно появился, поскольку эта земля была выкуплена у Португалии за довольно существенную сумму золотом. Не только прибрежный участок, но и «коридор» к Трансваалю.

Коридор, дающий бурским республикам пусть не прямой, но косвенный выход к морю, а значит и возможность получать столь нужные им товары не от нейтральной Португалии, на которую, случись необходимость, Британия легко могла надавить, а от Американской империи. Той, правители которой плевать хотели на желания Лондона, особенно если те входили в противоречие с проводимой ими политикой. И теперь по этому коридору шли караваны фургонов, доверху загруженные ценными для Трансвааля товарами. Отпущенными, понятное дело, в кредит, но на выгодных для буров условиях, под очень низкие проценты. Для экономики Трансвааля, находившейся чуть ли не на последнем издыхании – не в последнюю очередь из-за направленной на поглощение Оранжевой политики Преториуса, что требовало больших расходов – это стало настоящей манной небесной. Война с зулусами опять же, способная стать не только источником расходом, но и настоящим «эльдорадо» при верном подходе. А если рядом с Капской колонией и его Наталем образуется единое бурское государство, опирающееся к тому же на союз с этими проклятыми богом дикси… Тогда у Британии появится серьёзный конкурент в этой части Африки, претендующий на захват территорий, что пока находились под властью туземцев. И малое число собственно буров… Всегда можно найти тех, кто сможет стать им подобными. Если, конечно, в том будет проглядывать очевидная выгода. Это сейчас образ жизни буров мало кого привлекал. Довольно тяжелый труд, ортодоксальная ветвь христианства, предельно консервативный образ жизни. В теперешнее время.

Всё может быстро измениться. Особенно если изменения будут проходить под мягким и ненавязчивым – а ещё очень действенным – присмотром тех, кто уже занимался подобным. Вот это могло оказаться ещё более опасным. Только рассказывать всё губернатору Капской колонии Генри Бульвер не собирался. Не из скрытности, она тут была бы излишней. Не из опасения, что его замыслы будут перехвачены и реализованы конкурентом, ведь тот не был одарён подобным талантом интригана и готового рисковать политика. Просто…. сэр Генри Баркли мог не просто не понять, но ещё и не одобрить столь радикальный подход вместе с чрезмерными опасениями по поводу того, что ещё и произойти не успело. Так что Бульверу оставалось играть лишь на струнах опасений губернатора Капской колонии потерять занимаемое им место. И, разумеется, на страхе перед самым реальным претендентом на должность – сэром Джорджем Греем.

– Да, дорогой друг, возня с этими новозеландскими каннибалами маори уже подходит к концу. Дела Грея там завершаются, и Её Величество может счесть необходимым переместить своего верного слугу обратно в Кейптаун. Лорд Пальмерстон уже намекнул ей на это, да и Дизраэли не высказал возражений. Решение ещё не принято, но оно близится. И если к тому времени, как столь нежелательные слова прозвучат, мы с вами не сможет оправдаться действительно значительными успехами… Боюсь, что тогда проект «южноафриканской федерации» состоится так, как мы бы не хотели.

– Этого не хочу я по понятной причине, – не медля, ответил Баркли. Но добавил то, что вновь охарактеризовало его именно как экономиста и управленца мирного времени. – Ведь вы, Бульверы и Бульвер-Литтоны, давно в хороших отношениях с семейством Греев. Почему тогда всё это?

– Политика, Генри, – развел руками лейтенант-губернатор, изображая пускай и не предельную доброжелательность, но заинтересованность в союзнических отношениях. – Я хочу расширить Наталь за счёт зулусских земель и стать настоящим губернатором, отбросив столь досаждающую «лейтенантскую» приставку. А желаемое Греем создание федерации, образование нового вице-короля… пусть всё это будет, но несколько позже, когда и я достигну своих целей, да и вы укрепите своё положение при дворе Её Величества Виктории достаточно долгим и успешным губернаторством в не самой плохой колонии. Как видите, у нас с вами общие интересы. Но для этого необходимо не сидеть в креслах, почивая на лаврах… если они вообще у нас есть. Необходимы активные и срочные действия, с которыми поодиночке не справится ни один из нас. Вы же согласны с этим?

О да, Генри Баркли был согласен, что и поспешил подтвердить. Точнее сказать, активно действовать он особенно не хотел, зато не возражал, если эти самые действия станут предпринимать другие. Оставив ему то, с чем он умел справляться, то есть экономику. Однако именно это и хотел получить от временного союзника лейтенант-губернатор Наталя. Поддержку финансами, людьми, ну и имеющиеся у губернатора Капской колонии связи должны были усилить имеющееся у него в Лондоне влияние. В основном, конечно, не личное, а дяди, посла в Американской империи, но это уже частности.

– Зулусы разбиты, бегут, их страх перед бурами становится всё сильнее, – раскрывал перед Баркли часть доселе скрытых в «руке» карт лейтенант-губернатор. – Купленные мной дикари в нужное время уже должны были сказать Мпанде и Кечвайо, что единственное их спасение – обратиться к нам, представителям великой и могучей Британии. Что только мы можем спасти их от полного военного краха. Помочь удержать за собой хотя бы часть Зузуленда. Признать, появиться тут, в Дурбане, после чего подписать договора о переходе под покровительство Её Величества. Но не простом, а при котором у этих дикарей останется от власти … Почти ничего от неё не останется. И ещё гриква.

– А что гриква?

– Тоже… как бы независимое их государство, этот Грикваленд, – поморщился Бульвер. – И их лидер или вождь, капитан Кок, он уже полностью покорен и готов делать то, что приказывают. Можем и ещё нескольких туземных корольков добавить, чтобы всё выглядело внушительнее. Дикари сразу нескольких «королевств» в едином желании оказаться под властью британской короны. Это можно и нужно обыграть. Особенно в прессе. И ещё есть Оранжевая республика…

– Это как раз идеи Грея!

– Частью из которых мы должны воспользоваться в своих целях, – расплылся в улыбке Генри Бульвер. – Не зря же именно у вас, в Капской колонии его любили и в бытность губернатором, и сейчас, спустя годы после отъезда. Я слышал даже памятник прижизненный не последние джентльмены колонии в Кейптауне поставить намерены. Деньги собрали, малую модель скульптор создал и даже надпись готова. Как оно там? Ах да! Во славу губернатора, который своими высокими качествами как христианина, государственного деятеля и джентльмена, заслужил любовь всех сословий и который своей глубокой преданностью лучшим интересам Южной Африки, умелым и справедливым управлением заслужил похвалу и признательность всех подданных Её Величества в этой части её владений. Показательно и примечательно, на зависть многим и нам с вами более других.

Зависть. Досада. Готовность из всех имеющихся сил противодействовать влиянию бывшего губернатора. Именно эти чувства легко читались на лице Баркли. Казалось, нынешнему губернатору Капской колонии напрочь изменило всё подобающее джентльмену хладнокровие и выдержка. Только именно этого Бульвер и добивался. Показать себя союзником губернатора. Затем изложить уязвимую позицию последнего, после предложить путь выхода из не самой простой ситуации… ну и как завершение – разъярить собеседника, но при этом перенаправив эту самую ярость на их общего соперника. Смысл именно такой последовательности? Заострить внимания на одних аспектах и как бы убрать в тень другие, внимание к которым от ситуационного союзника на ранних стадиях плана могло оказаться слишком вредным.

Вредным, да. Особенно касаемо нюансов договоров, которые предстояло заключать с дикарями. И относительно осторожных дипломатических танцев с частью буров. Той частью, которая находилась у власти в Оранжевой республике и совсем не хотела попасть под власть президента и самого влиятельного человека в Трансваале, Мартина Вессела Преториуса. Разделяй и властвуй! Эта максима была прекрасно знакома лейтенант-губернатору. Именно её он и собирался применить. Снова… в очередной раз.