Текст книги "Сладкая парочка"
Автор книги: Владимир Гусев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
Глава 4. ВЛАДА
Вернувшись домой, Влада перекинулась с мамой парой дежурных фраз, ушла в свою комнату, бросилась ничком на кровать и зарыдала, стараясь, впрочем, чтобы мама ее не услышала.
Стас не может ей помочь. Ей никто не может помочь. Безжалостные «заказчики» ловко замели все следы. И через неделю или две снова заставят Твиксов убивать, упиваясь своей безнаказанностью и неуязвимостью.
– Ладусик, что с тобой? – спросила заглянувшая в дверь мама. – Что случилось?
– Да так… Грустно что-то… – подняла Влада от подушки зареванное лицо.
– Какая-то отчаянная у тебя грусть. Ты что, влюбилась, что ли?
– Не знаю… Сама не понимаю, – начала Влада лихорадочно искать объяснение своим слезам.
Мать села на постель, положила руку на плечо дочери.
– Этот твой Стас… Он что, посмел невлюбиться в тебя?
– Нет, не посмел… Только он некрасивый, мама! Вернее, красивый, но какой-то не мужской красотой: у него миловидное лицо, как у девочки, мне такие совершенно не нравятся. И узкоплечий, и выше меня совсем на чуть-чуть… Если идти с ним по улице – никто из девчонок на него не оглянется. Наоборот, все будут смотреть на меня и губы кривить: что она в нем нашла?
– Тогда плюнь и забудь, – решительно сказала мать. – Чтобы из-за какого-то недомерка моя красавица дочь плакала?
Влада перестала всхлипывать и посмотрела на мать.
Она что, серьезно? И это говорит человек, который чуть ли не с детства внушал ей, что главное в парне не внешность, а надежность и порядочность?
– Плюнуть-то я могу, а вот забыть… – протянула Влада, добавляя про себя «как поскользнулась в луже крови»…
– Он что, не такой, как твои прежние мальчики? – по-своему поняла ее слова мама.
– Совсем не такой, – подтвердила Влада. – Понимаешь, и Алекс, и Виталик – они, конечно, из породы «заглядеться можно». Алекс танцует бесподобно, а Виталик галантен, как галантерейный магазин. Они все знают и все умеют, причем в постели – тоже. Только я для них – красивая игрушка, средство для подтверждения собственной исключительности, и только.
– Они для тебя – тоже в чем-то подобное средство? – осторожно предположила мать.
– Ну… Наверное… Хотя Алекса я, кажется, любила. Только Стас в этом смысле – в сто раз лучше! – усмехнулась Влада. С мамой всегда так: она умеет завести разговор, от которого слезы сами собой высыхают.
– Потому что для него ты не просто исключительная, а – единственная. Не средство, а цель, так? – четко сформулировала мама то, о чем Влада лишь смутно догадывалась.
– Ну да, типа этого… Он и в постели не трахает меня, изображая Тома Круза или Ди Каприо, а… Ну… Мы как бы вместе это… грешим, – затруднилась Влада в выборе нужных слов. – Стас как бы… ну, типа исчезает, растворяется… Старается угадать, чего именно мне в данный момент хочется… И мне не стыдно ему это подсказать. И хочется самой угадать его «ора роса» – помнишь, была реклама таких колгот, упиравшая на «тайное желание»?
– Помню, – усмехнулась мать. – Я тебе не рассказывала, но папа мне их немедленно подарил. И мне пришлось догадываться, какое же тайное желание у него появилось.
– Ты догадалась?
– Скорее допыталась.
– И какое же?
– Пусть это останется нашим с папой секретом, ладно? – тихо сказала мать, и у глаз ее собрались лучики морщинок. Влада давно уже сидела рядом с нею, прижавшись к теплому плечу.
– Вы с ним как дети, ма! Шепчетесь о чем-то без меня, скрытничаете…
– Просто мы стараемся оградить тебя от своих взрослых проблем. Придет время – у тебя появятся свои. А пока – живи, радуйся жизни. И учись хорошо, – лукаво улыбнулась мама, произнеся начало самой любимой папиной фразы с папиной же интонацией.
– Это – моя главная на сегодняшний день забота! – закончила Влада фразу вполне серьезно, зная, что, если она начнет пародировать голос папы, мама рассердится.
Знала бы вот только мама, какие проблемы возникли у ее единственной дочери… И какая забота для нее стала главной…
На другой день, прямо с утра, Стас повез Владу за город. Вначале они выехали на Киевское шоссе, потом свернули на лесную дорогу и в конце концов остановились на пятачке между деревьев. Не на красивой полянке, не на берегу лесного озера, а чуть ли не в самых дебрях. Влада плотно сжала колени и приготовилась выставить вперед локти. Этот мальчишка что, решил взять ее силой? Почувствовал себя крутым парнем, подумал, что подельница теперь от него никуда не денется… Еще бы: они теперь намертво связаны друг с другом, как говорится – кровью!
Только не своей, а чужой.
– Вот, держи, – протянул ей Стас маленький пистолетик в кобуре. – Будем тренироваться.
– Где ты его взял? – расширила глаза Влада, наблюдая, как Стас надевает наплечную кобуру со знакомым «вальтером».
– Они не настоящие, газовые, но могут стрелять резиновыми пулями и при стрельбе в упор очень опасны: девять миллиметров. Горло могут прострелить насквозь. Твой стоит двести, мой – триста баксов. Мы потом обговорим с тобой финансовые дела, потому что придется купить еще кое-какие штучки, да и машина требует денег.
– Не будем мы ничего обговаривать, – нахмурилась Влада. – Эти деньги – кровавые. Я их просто отдам тебе, а ты трать, как сочтешь нужным.
– Договорились. Но я потом представлю тебе полный финансовый отчет, – очень серьезно сказал Стас. – Между нами все должно быть честно.
– Как хочешь, – не стала спорить Влада, занятая подгонкой ремешков кобуры. – И на предмет чего мы будем тренироваться?
– Выйти на «заказчиков» тихо, стандартными следственными методами…
– Которыми мы не владеем!
– …мы не можем. Единственный способ – захватить Кукловодова. Он, я уверен, и в следующий раз повезет нас на тренировку перед очередным заданием.
– Какую тренировку?! Мы с тобой уже почти профессионалы! Нам просто позвонят по телефону, прикажут убрать того-то и там-то и скажут, где лежит приготовленное для нас оружие. Все! – рассердилась Влада. Стас вроде и не дурак, но иногда не понимает элементарных вещей. Не зря его в университет не приняли.
– Влада, ты сердишься? Значит, ты не права! – перефразировал Стас латинское изречение и улыбнулся. – Тренировка, несомненно, будет. Мы удачно справились с первым – грязным, конечно, – заданием не потому, что за три недели стали профессионалами. Дело в другом: мы много раз, во всевозможных вариантах, убивали «Карлоса» и его телохранителей и были готовы к любому повороту событий. А у наших противников была одна-единственная попытка, к тому же наступившая совершенно неожиданно. Это и гарантировало успех. И «заказчики» прекрасно секут ситуацию.
– Еще бы… Они ее и создали, – вынуждена была согласиться Влада. – Ты, наверное, прав. Мы пришли к финишу первыми, потому что стояли на старте стометровки и ждали сигнала. Противники же… Кто-то шиповки зашнуровывал, кто-то разминался… А ведь «забег» длился десять секунд, не дольше.
– Значит, за нами еще раз приедет Кукловодов. Мы должны захватить его, разоружить и выяснить, на кого он работает.
– Все так просто… – усмехнулась Влада. – Захватить, когда он толще и тяжелее нас обоих, вместе взятых, разоружить – при тех же условиях. И, самое простое, выяснить! И все это – под дулами газовых пшикалок?!
– Резиновые пули – штука серьезная. Ими и убить можно. Кукловодов знает, что нам терять нечего. И что мы хорошо стреляем – тоже знает. Так что захватить его мы – после тренировок, конечно, – сможем. Равно как и разоружить. А вот допросить… Боюсь, без пыток он ничего не скажет.
– Мерзость какая…
– Тебе его жалко? – в упор спросил Стас.
– Нет, – ни на секунду не задумалась Влада. – Он же нас не пожалел.
– Хорошо бы Кукловода как-то вырубить часа на два-три, за это время отвезти в тихое место, связать или сковать наручниками, а потом уже спокойно с ним поработать. Я попробую достать у друзей баллончик с нервно-паралитическим газом, но этой гадостью можно нечаянно и самому надышаться.
Второй вариант – ударить его пистолетом по голове, но я не знаю, с какой силой нужно наносить удар. Как бы не убить ненароком.
– Ты? Кукловода? Убьешь одни ударом? – не поверила Влада. – Да если даже ты изо всей силы звезданешь, он в лучшем случае оглянется на тебя, но скорее всего даже этого не сделает. Сравни себя и его!
– Толщина черепа у всех примерно одинакова, так что перед кирпичом все равны. Ну ладно, критиковать проще всего, а какие-нибудь конструктивные идеи у тебя есть?
– Есть. Его нужно усыпить.
– Решили как-то мышки повесить на шею кошке колокольчик, чтобы, значит, можно было легко от нее прятаться… – начал Стас нараспев рассказывать детскую сказку.
– Я считала, тебе действительно это нужно, – пожала плечами Влада.
– Извини. Я не думаю, что Кукловод захочет добровольно глотать снотворное.
– Кто сказал, что добровольно? И кто сказал, что глотать?
– Я.
– Да будет тебе известно, о темный и нечестивый Стас, что моя мать работает периодически в НИИ фармакологии и медаппаратуры. И у них есть очень интересные разработки. Например, быстродействующее снотворное без побочных эффектов, разработанное для космонавтов, или новая модель инъектора.
– Разобъясни темному и нечестивому, о мудроокая госпожа, как выглядит этот инъектор и что им закусывают, шампанское или коньяк?
– Первые инъекторы – тогда они, правда, как-то по-другому назывались – использовали еще в прошлом веке, чтобы, значит, уберечь все трудоспособное население от заболевания гриппом во время эпидемий. Это такой водяной пистолет с крохотной, только чтобы кожу пробить, иголочкой, а вместо воды – ампула с вакциной. Но потом возникли проблемы со стерильностью – через эти иголочки, хоть они и не соприкасались с кровью, передавался гепатит и другая зараза, – и все перешли на одноразовые шприцы. Но зато на основе первых инвесторов были созданы новые, для космонавтики и армии, более совершенные и удобные. С их помощью солдат может самостоятельно ввести себе противошоковый препарат, а космонавт – какое-нибудь лекарство или то же снотворное. Когда мой отец переходил на работу из института в банк, у него был такой стресс, такая бессонница, что мать принесла с работы и инъектор, и доступное только космонавтам и президентской семье снотворное. По-моему, оно еще у нее есть.
– И как им пользоваться, этим инъектором?
– Очень просто: вставляешь ампулу с лекарством, подносишь к предплечью или, пардон, голой попе больного, протираешь кожу ваткой, смоченной спиртом, и стреляешь в упор из маленького пистолетика. Из него высовывается коротенькая иголочка, пробивает кожу, струйка лекарства проникает в мягкие ткани. Вот, собственно, и все.
– То есть я должен буду снять с Кукловодова штаны, надраить ему до блеска задницу…
– «Стрелять» из инъектора можно даже через одежду, но возможны неприятности из-за нестерильности.
Стас подпрыгнул на сиденье так, что «волга» начала раскачиваться.
– Влада, ты не только прекраснейшая из дев, когда-либо рождавшихся под луной, но также мудрейшая из них! А теперь давай потренируемся. Для начала я предлагаю по пять раз шмальнуть резиновыми пулями, чтобы почувствовать новые пистолеты.
– Почему только по пять?
– Патронов у нас маловато, а где купить, я пока не знаю. В магазине их продают только ментам.
Стас прикрепил к стволу дерева мишень, и они сделали по пять выстрелов. «Рек» показался Владе не таким удобным, как браунинг, но она решила, что это просто с непривычки.
– Огневая подготовка закончена, – объявил Стас. – Начинаем отрабатывать захват. Итак, ситуация: я – Кукловодов, ты сидишь здесь, на переднем сиденье. Я говорю – с заднего сиденья – слово «однако». Ты выхватываешь пистолет, я тоже приставляю свой к затылку Карабаса.
– Кого, кого? – не поняла Влада.
– Карабаса. Жил-был в одной сказке злой кукловод с длинной черной бородой, и были у него куклы – Буратино, Мальвина и другие. Герман Фрицевич думает, что он – кукловод, управляющий нами, как марионетками. Наверняка, кстати, и имя, и фамилия у него вымышленные. На самом деле он – бандит и подонок. У всех бандитов есть клички. Настоящей мы не знаем, пусть будет Карабас. Как ты помнишь, наверное, в конце сказки…
– Буратино и Мальвина избавились от Карабаса и нашли в подвале папы Карло замечательный театр. Но это в сказке.
– А мы ее сделаем былью. Как ни крути, пока мы с тобой действительно куклы. Но куклы, понимающие, что они куклы, и стремящиеся оборвать веревочки, с помощью которых ими управляют, – это уже не совсем куклы! А Карабас – он подлец и бандит и больше никем никогда не будет. Сам выбрал роль негодяя. Что ты на меня так смотришь?
– Да больно мудрено ты говоришь. И почему тебя, такого умного, в университет не приняли?
– Не нравится – не слушай. Хотя нет, слушай, я еще не все объяснил. Так вот, если Карабас дергается в мою сторону – ты стреляешь ему в плечо, если ему покажется мало – еще и в другое, но только не в лицо и не в висок. Если он нападает на тебя – стреляю я. Хоть он и здоровый, одновременно с двумя ему не справиться. Изображать Карабаса буду я, мою роль играть некому, так что придется тебе представить, что я тоже где-то здесь и даже, быть может, могу чем-то тебе помочь.
– Вначале нужно, чтобы Карабас остановил машину где-то на обочине.
– Остановит, – уверенно сказал Стас. – Я еще не знаю почему, но остановит. Ну, начали? Однако!
Они тренировались до обеда. Отрабатывали разные варианты: Влада впереди, Стас впереди, оба на заднем сиденье. После того как Влада выхватывала пистолет, Стас иногда по пять минут изображал недоумение, возмущение или откровенно издевался над «деткой» или «Твиксами» и лишь потом бросался на Владу. «Выстрелить» она успевала лишь в половине случаев. Потом то же самое отрабатывал Стас.
– Я есть хочу, – пожаловалась Влада, когда ей окончательно опротивело выхватывать пистолет и держать под прицелом Стаса.
– Ну что же, будем считать, что людоеда мы сегодня обманули, – вспомнил Стас Игру. В сумке у него оказались бутерброды, фанта, шоколадка и чай в термосе.
– В следующий раз обед буду готовить я, – обиделась Влада. – Бутерброды замечательные, но… Не мужчинское это дело, как говорит мой папа.
– Бутерброды мама готовила, не я. Но предложение принимается с благодарностью! – повеселел Стас. – Кстати, у тебя есть это… косметичка? Большая, роскошная?
– Конечно! Только я редко беру ее с собой. Обхожусь зеркальцем, тушью и – изредка – помадой.
– Тебе и этого в принципе не надо, – усмехнулся Стас. – А вот косметичку ты в следующий раз захвати. Она мне пригодится.
– Ты решил брови выщипать? Или ресницы подкрутить?
– Мне это тоже не надо, – усмехнулся Стас. – Но по другим, совершенно противоположным причинам.
– То есть?
– Ты и ненакрашенная остаешься красавицей. Мне же может помочь только пластическая операция.
– Тогда зачем тебе косметичка? – не стала спорить Влада. Не такой уж Стас и урод. Правда, на девочку похож… Ему бы прыщики вывести, подстричься по-другому и… Странно. Оказывается, никаких других рецептов для парней не существует. Ну, разве что прикид поменять. Хотя нет, можно еще плечи подкачать. Ну хоть чуть-чуть!
– Мобильный телефон из нее сделаю, – серьезно сказал Стас. – Если нам не удастся захватить Карабаса и мы все-таки вынуждены будем участвовать в новых «сборах» – телефон нам может пригодиться!
– А ты сумеешь? – засомневалась Влада.
– Запросто! – тряхнул головою Стас.
И Влада почему-то ему поверила.
Глава 5. СТАС
Косметичку, вместе с вложенными в нее долларами, Влада вынесла Стасу, когда он привез ее домой.
Стас не знал, сколько им отпущено времени, и старался использовать каждый час. Купив в тот же вечер самый миниатюрный мобильник «Моторола», умещающийся на ладони и в сложенном виде похожий на пудреницу, и внеся абонплату за два месяца вперед, Стас, наскоро поужинав, отправился в их с отцом мастерскую, оборудованную в одной из лоджий, которыми была богата их квартира.
Вначале Стас хотел встроить телефон в футлярчик маникюрного набора, выбросив из него всевозможные щипчики, ножнички и пинцетики. Но потом обнаружил, что гораздо лучше телефон вписывается в роскошный макияжный набор. Конечно, при тщательном обыске телефон обнаружат. Но если красивую пластмассовую коробку не станут открывать…
А если станут? Или – засекут телефон при первом же разговоре?
Тренировки на сборах научили Стаса: никогда нельзя рассчитывать только на один вариант развития событий. Вернее, всегда нужно быть готовым к неудаче – и иметь на этот случай отработанный до последнего движения, до малейшего жеста другой вариант. А если и он окажется тупиковым – должен быть еще и столь же хорошо подготовленный вариант третий.
Вполне возможно, что захватить Карабаса им не удастся. Тогда придется тянуть время, участвуя в сборах и готовясь к побегу… в милицию.
Стас криво усмехнулся собственным мыслям, начал раскладывать по местам инструмент – насчет порядка у них с отцом было заведено строго.
Ситуация у Твиксов была как у барона Мюнхгаузена, метавшегося на берегу реки от крокодила ко льву и обратно. Правда, ему удалось добиться того, что один зверь проглотил другого. Здесь почти то же самое: мафия и милиция сейчас примерно равны по силам. Отец, например, считает, что милиция – тоже огромная бандитская бригада, работающая на самую главную мафиозную структуру страны и ее бригадиров-олигархов. Но прием Мюнхгаузена вряд ли сработает. Если натравить друг на друга мафию и милицию, каждый из зверей первым делом подставит другому мелочь по имени Твикс. А потом, порычав для приличия друг на друга, звери мирно разойдутся. При этом один из них будет облизываться…
Подавятся! Оба!
Только нужно тщательно проработать все варианты.
– Мам! Газеты сегодня были какие-то? Я за время сборов совсем от жизни отстал, хочу просветиться.
– Только твоя «Комсомолка» и папины «Известия», – отозвалась мать с кухни. – Возьми в кабинете, на столе.
– А отец где? Учебный год еще не начался!
– На совещании в президиуме РАН. Скоро приедет. Ты же машину забрал?
– Забрал, мать. Думаешь, так просто в наше время работу найти?
Стас взял с отцовского стола газеты, ушел в свою комнату и лег на софу, задрав ноги выше головы. Отчаянно хотелось спать – все-таки потрудились они с Владой сегодня изрядно, – но Стас все равно отыскал статьи про убийство зама генпрокурора.
«Раненый зверь особо опасен» – называлась статья в «Известиях». Автор ее полагал, что после прихода нового министра внутренних дел, перво-наперво проведшего изрядную чистку в своем ведомстве, по организованной преступности был нанесен ряд серьезных ударов. И убийство замгенпрокурора – это месть ему за существенную поддержку, оказанную чрезвычайным следственным группам, и в то же время отчаянная попытка хотя бы на время задержать окончательный разгром.
Статья в «Комсомолке» называлась «Убит заместитель генерального прокурора. Кто следующий?». В ней осторожно – дабы не привлекли к суду – делалось предположение, что практически всю верхушку министерства внутренних дел и прокуратуры ныне контролируют мафиозные структуры. И очередное убийство – всего лишь тайная разборка между двумя мощными группировками за право контролировать не район, не город и даже на область, а всю страну. И хотя явно об этом сказано не было, получалось, что убитый – всего лишь одно из щупалец мафии, дотянувшееся до самого верха пирамиды власти.
Стас, дочитав статью, вначале обрадовался, предвкушая, как завтра объявит Владе, что прикончила она, возможно, высокопоставленного мафиози, но, вспомнив про убитых милиционера, охранника и шофера, помрачнел.
Еще в газетах приводились свидетельства очевидцев. По словам одной старушки, наблюдавшей произошедшее от угла переулка, убили восьмерых человек четверо бандитов в масках и с автоматами. Но тут же говорилось, что стреляли все же из пистолетов, а у бабуси слабое зрение. Какой-то пенсионер видел, как «всех шестерых» убила девочка, явно еще школьница. Но этому, конечно же, никто не верил. Тем более что тут же приводились и слова этой самой школьницы – пенсионер ее опознал, – которая, едва заслышав стрельбу, спряталась за угловой каменный столб ограды, окружавшей особняк, и ничего, по сути, не видела.
Стас обрадовался и огорчился одновременно. Обрадовался – потому что никаких, даже словесных, портретов киллеров у следствия нет и уже не будет.
А огорчился потому, что понял: хотя никаких нитей между убитыми и убийцами нет, их с Владой вполне могли запомнить случайные свидетели, видевшие их до того, как Твиксы надели маски. И тогда «заказчики» могли бы усомниться в своей неуязвимости. Со всеми вытекающими отсюда для киллеров последствиями.
Стас вернул газеты на стол в кабинете и устроился в удобном отцовском кресле. Он любил сидеть в нем, откинув голову на спинку, и скользить взглядом по корешкам книг, прячущихся за стеклами дюжины книжных полок. Думалось в отцовском кресле замечательно. Наверное, потому, что, как говорил отец, это место было «продумано», наподобие того как бывают «промолены» места, на которых стоят или стояли церкви.
Итак, основа успеха любой операции – оперативная связь, – считай, налажена. Правда, у нее имеется два существенных недостатка. Во-первых, она не дублирована. Догадайся Кукловодов обыскать их перед тем, как посадить в свою машину, – и связь тю-тю вместе с «оружием». Оружием в кавычках, конечно, потому что у тех, кто привык к «настоящим» пистолетам, газовые и резиновые никакого доверия не вызывают. Во-вторых, связываться им с Владой на сегодняшний день не с кем. Если не считать родителей, которые о похождениях своих деток не имеют понятия.
Тогда зачем мобильный телефон? Чтобы набрать «02»?
Стас криво усмехнулся и закинул руки за голову.
Еще можно позвонить друзьям-приятелям. Алику Сморыго, вместе с которым поступали в МГУ (в отличие от Стаса он поступил и сейчас на седьмом небе от счастья) или Сашке Гершту, у которого недавно умер отец. Сашка, золотой медалист, не стал никуда поступать и пошел работать продавцом в киоск – семье нужны деньги, чтобы поднимать младшего брата и сестру. Позвонить им и сказать: «Я тут вляпался в мокрое дело, вы потренируйтесь малёхо в тире, а когда я позвоню, добудьте стволы и приезжайте освобождать меня и мою чувиху, адрес я вам сейчас назову…»
Шара не канает. Облом полный.
Да, но можно позвонить Витьке Гультяеву, у которого отец работает в МВД аж полковником. Вернее, имеет звание полковника. Может быть, Витька сможет как-то помочь? Например, попросит предка приехать с оперативной группой, вооруженной автоматами, с заданием перестрелять всех, кроме Стаса и Влады…
Ха-ха.
Впрочем…
Стас расцепил руки, придвинул к себе телефон.
Утопающий хватается и за соломинку.
В комнате у Витьки стояли два стола: один письменный, не единожды поцарапанный и даже прожженный в нескольких местах, другой компьютерный – новенький, аккуратненький, со множеством полочек, отделений и прочих прибамбасов. Этот стол содержался в идеальном порядке: компьютер, компакт-диски, колонки, джойстики…
На письменном столе тоже стоял компьютер, напоминающий подопытного кролика на операционном столе: шкура (то есть кожух) содрана, внутренние органы большей частью вытащены наружу, сердце уже не бьется.
– Ну и что показало вскрытие? – спросил Стас, входя вслед за Витькой в комнату.
– А, это… Один ламер попросил апгрейднуть его таратайку. Вот пытаюсь из телеги сделать лимузин.
Из одноклассников Стаса в компьютерах лучше всех разбирался, конечно, Витька. Все были уверены, что он поступит на факультет вычислительной техники или кибернетики какого-нибудь престижного института и со временем составит конкуренцию Биллу Гейтсу. Но Витька по настоянию и, в чем никто не сомневался, по протекции отца поступил на юридический.
– А я думал, ты уголовный кодекс штудируешь.
– Зачем? Начнутся занятия – тогда и буду штудировать. А пока лишняя двадцатка не помешает. Ты свой комп не собираешься апгрейдить?
– Пока нет. Соберусь – знаю, к кому обратиться.
– Не забудь. Хочу памяти прикупить и винт поменять, пока лето и цены низкие, а бабок нет. Ты садись, не стой над душой.
Сесть на стул перед компьютером Стас не решился – гость не должен занимать любимое место хозяина. Вертящийся стул перед вторым столом оседлал, подогнув ноги, Витька. Стас осторожно устроился на старом подростковом диванчике, на который садился, приходя к Витьке, вот уже много лет. Года два назад диванчик нарастили, и невысокий, как и Стас, Гуля теперь уже не подставлял в ноги на ночь табуретку.
– Слушай, а почему ты не захотел поступать на что-нибудь компьютерное? Сейчас таких факультетов – по три в каждом институте, даже в консерватории, наверно, уже открыли.
– Компьютеры – это хорошо, – снисходительно улыбнулся Гуля. – Только моего отца зовут не Билл и фамилия его не Гейтс. Ну, стану я программистом или сисадмином – и что? Гнуть спину на какого-нибудь провайдера за гроши?
– Ну почему же за гроши? Хороший программист…
– Это на Западе. Для этого нужно уехать, а у меня нет ни малейшего желания.
– Ты всегда отличался оригинальностью.
– Ты тоже вряд ли захочешь принести присягу на верность Америке.
– Я как-то не думал об этом.
– Вот-вот. Даже и не думал. В наше время это очень оригинально, ты не находишь?
Стас решил, что Витька лукавит. В компьютерах Гуля разбирался хорошо, спору нет, но на вступительных пришлось бы сдавать математику и физику, которые Витька знал плохо, и даже по информатике у него была годовая четверка. В бесплатную группу Гуля вряд ли попал бы, оплатить же учебу по контракту у его отца денег не было – сколько там получает полковник милиции, работающий на государство, а не на мафию? Отец наверняка помог Гуле поступить на юридический, это в его силах, поможет и в будущем устроиться в органы или в хорошую фирму.
– Ладно, не будем отвлекаться. Я к тебе по делу.
– Нынче все деловыми стали, по-другому не проживешь. Я тоже при деле, как видишь. Ничего, что я параллельно с разговором винты буду крутить?
– Крути, крути. Можешь даже что-нибудь другое крутить – но только себе, а не мне! – великодушно разрешил Стас. Витька, ухмыльнувшись, немедленно повернул кресло к столу и ткнул отверткой в брюхо несчастного компьютера.
– Так вот, отец очень недоволен тем, что я не поступил, – начал подбираться к главному Стас. – Считает, что я несамостоятельный, маменькин сынок, никакой помощи от него мне отныне не будет.
– Ну и дурак… Извини. Я хотел сказать, что твой предок не прав, причем конкретно. Это в его годы можно было пришкандыбать в Москву из маленького городка, поступить в универ, прожить пять лет на стипендию и еще потом работу в Москве найти.
Гуля открутил пару винтов и принялся за следующие. Похоже, он снимал последнее, чем еще мог гордиться растерзанный компьютер, – жесткий диск.
– Вначале нужно было найти жену-москвичку.
– Это никогда не было проблемой. Зато сейчас без денег никуда не поступишь, а на стипендию и трех дней не проживешь. Твой батя не боится, что ты его под старость пошлешь, причем конкретно?
– Не боится. Я его… – Стас хотел сказать «люблю», но постеснялся, – уважаю, в том числе и за это, как ни странно. Он был self made man – и я хочу таким стать.
– Лучше бы ты стал образованным человеком.
– Одно другого не исключает.
– Если ты насчет денег, то у меня сейчас финансовый кризис. Вот двадцатку получу – и пока все.
Гуля вынул жесткий диск, сдул с него остатки пыли и начал устанавливать в компьютер другой – видимо, большей емкости.
– Я не за этим. Твой отец по-прежнему в отделе по борьбе с оргпреступностью?
– И даже стал его начальником. Слышал, недавно замгенпрокурора грохнули?
– По ящику говорили что-то такое.
– Ну, в МВД немедленно прошла вторая волна чистки, и отец из замов стал начальником.
– Ничего не понял.
– Этот замгенпрокурора работал на мафию. Но его поддерживал один могущественный олигарх, и новый министр ничего не мог с ним сделать. Когда зама грохнули, другие олигархи попытались посадить туда своего человека. Но тут министр подсуетился, к самому Президенту на прием прорвался и через голову премьер-министра посадил в кресло зама своего человека. Не знаю, долго ли он там просидит, но пока ситуация положительная. Раньше ведь как было? Посадят в СИЗО какого-нибудь авторитета, а тот сразу маляву замгенпрокурору – нарушают права человека, дескать, кофе на нары не подают. Пока с жалобой разбираются, одни свидетели отказываются от показаний, другие исчезают бесследно. Дело рушится, словно карточный домик, замнач отдела – мой отец то есть – получает очередной выговор. Короче, положительная волна почти мгновенно докатилась и до моего отца, хоть прокуратура – это одно, а МВД – совсем другое. Мой предок ведь хоть и получше, конечно, чем твой, но ненамного…
Витька попытался завинтить винт в неудобном месте, уронил его и, чертыхнувшись, начал вытряхивать винт из останков компьютера.
– Что ты имеешь в виду? – обиделся Стас.
Витька зажал в кулаке винт, повернулся к Стасу и улыбнулся. Его рот, и без того смахивавший на лягушачий, растянулся до ушей.
– На произвол судьбы сына, как твой, не бросил, но на работе – лох лохом! До сих пор борется с мафией вместо того, чтобы сотрудничать с нею, как делают все нормальные люди. Ну и просидел в замах десять лет.
– Ничего не понял. А теперь что, сотрудничать стал?
– Наоборот! – еще шире, хотя это казалось невозможным, улыбнулся Гуля. – Я же говорю: его начальника вчера турнули из органов без права восстановления. Хотели уголовное дело завести и, может, заведут, но пока отправили на пенсию.
– Что-то я не пойму, ты рад этому или нет?
– Да рад, конечно! Теперь отец хоть работать нормально сможет – пока нового министра не убьют или не уволят. А то раньше батя даже некоторые материалы у себя в кабинете держать боялся, дома хранил. Он ведь профессионал, все знает, все видит, только руки у него были связаны.
Стас замер.
Кажется, он не даром пришел сюда.
– Какие материалы? – равнодушно спросил он. – Уголовные дела, что ли? Так их вроде нельзя выносить.
– Да нет, при чем здесь дела? У отца картотека чуть ли не на весь криминалитет Москвы. Я ее сам в компьютер запихнул и запаролил так, что ни один хакер не взломает, кишка тонка! Пять уровней защиты, представляешь?
– А он не боится, что мафия узнает об этом и…
– Он боялся, что его начальник узнает. А мафия… Чихать она на это хотела, мягко говоря. Картотека – это ведь не улики, не доказательства. Ну, знает отец подноготную каждого – и что с того? Юридически значимых доказательств у него все равно нет. Паханы про отца тоже знают, уважают его – но не боятся!
– И ты до сих пор имеешь доступ к картотеке?
Гуля снова улыбнулся, и Стас подумал, что он сейчас заквакает.
– Отец изменил свой пароль и считает, что уже нет.
