Текст книги "Цена вздоха (СИ)"

Автор книги: Владимир Саяпин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– А ну… кому говорю…. – Сердится здоровяк.

И вдруг его перебивает Алеша.

– Давай, стукни ей посильнее. – Говорит мальчик спокойно.

И даже в темноте, если присмотреться, можно заметить, как девушка, сидя на земле, аж застыла, с удивлением таращась на Алешу. Здоровяк тоже удивляется сильнее прежнего и поворачивает голову, но сказать ничего не успевает, а Алеша продолжает мысль.

– На такое, небось, даже у мельника духу не хватило б?

Деревенский мальчик окончательно теряет сдержанность. На девушку он больше не обращает внимания, палку бросает на землю и медленно засучивает рукава.

– Ну все, ты доплясался. – Бормочет он негромко. – Ну я тебе сейчас….

А пока он собирается, со стороны деревни начинает доноситься шум, и быстро становится ясно, что сюда направляются и другие, с факелами, видно, привлеченные испуганным криком девушки.

– Аа, тьфу! – Сердится здоровяк. – Погляди, чего сделала!

Алеша больше не мешкает и начинает обходить деревенских стороной, желая пройти мимо и скорее убежать к дому, но второй, тот, что меньше, делает шаг и выставляет палку.

– Э-э! А ну, стоять! Куда собрался?

– О, так вы оба бестолочи? – Спокойно отвечает Алеша.

Он даже сам удивляется своей грубости и тому, как запросто отыскиваются слова, могущие обидеть, но сейчас даже рад, что у него это так просто выходит и с удовольствием готов еще и добавить что-нибудь, чтобы эти двое непременно запомнили.

Только время уходит, а если они задержат еще, деревенские, из старших, кто уже торопится на шум, наверняка и сами не дадут просто так уйти, и Алеша пытается успокоиться.

– Ну, ладно, я пойду. – Говорит он. – Скажите, что мертвяка погнали, вас, небось, еще и похвалят, а так….

Он не договаривает, пытается обойти со стороны, но здоровяк перегораживает путь.

– Ну все, достал ты меня! – Грозит он кулаком, хотя ближе не подходит и лишь не дает пройти. – А ну стой на месте, ежели не хочешь, чтобы все зубы тебе выбил! Сейчас, придут мужики, вот им и рассказывай, чего ты воротишь у ведьминского дерева, понял? Все вы, отродье ведьмовское, что крысы, лучше бы вас вообще не было, ни тебя, ни сестер твоих, змей подколодных! Чтоб вы все вслед за своей проклятой мамкой издохли!

Алеша даже не задумывается. Ярость разжигает в груди пламя, мысли исчезают, а тело вдруг становится легче и кулак сам сжимается, просясь на лицо деревенского выскочки.

Алеши напрягается, выпячивает грудь и рывком бросается вперед, не раздумывая, можно ли надеяться на победу, а лишь подчиняясь внезапно охватившему порыву. А здоровяк оказывается проворным, ныряет вперед, успевает схватить Алешу и тут же повалить на землю, накрыв собой.

Мальчик даже не сразу понимает, что произошло. Упав на спину, он чувствует тяжелый вес чужого тела. А звуки шума и свет факелов все ближе, и Алеша окончательно поддается гневу, корчит яростную гримасу и готовится бить.

Алеша начинает кряхтеть и рычать, пытаясь как-нибудь вырваться. И все меньше он задумывается над тем, что делать и как двигаться, все больше отдается рожденным в мгновении импульсам, пока не начинает корчить лицо так сильно, что из-за темноты в нем становится не различить человека.

Даже здоровяк пугается, хотя, отодвинуться не успевает, а вскоре уже чувствует, как мальчик вцепился зубами в плечо и не отпускает, будто хочет разорвать мясо до самых костей.

– Ай! Да ты чего, больно же… Ай! – Вскрикивает здоровяк, но начинает чувствовать боль, с которой еще не знаком, сильную, пронзительную, и потому не сдерживает криков.

Остальные замирают, когда здоровяк начинает орать. Со стороны деревни, откуда торопливо движется несколько человек с факелами, начинают доноситься крики. Лает трусливая дворняжка, прячась за спинами девушек. А рослый юноша и сам уже начинает боязливо пятиться, желая только, чтобы вцепившийся в него зубами Алеша, наконец, отстал. Но тот не отпускает, вгрызаясь сильнее, хрипя и глядя так яростно, что от взгляда на него становится жутко, пусть даже лицо в темноте почти не видно.

Палка так и остается валяться на земле. Здоровяк брыкается неуклюже, все больше выглядит испуганным, все громче кричит, да и пугается все сильнее, глядя, как покорежив свое лицо, мальчик все глубже прогрызает рану в его плече и яростно хрипит.

Деревенский мальчик начинает колотить Алешу свободной рукой, старается бить в голову, но Алеша словно ничего не чувствует, даже не закрывается от ударов и продолжает вгрызаться. Впрочем, удачный момент для побега он не упускает. Здоровяк как раз пытается уже вырваться сам и теперь, стоит надеяться, уже не будет останавливать, так что Алеша разжимает челюсть, вскакивает и бросается удирать.

Остановить его никто не только не успевает, но даже и не пытается. Второй, который с палкой, бросается к здоровяку, лишь проводив взглядом, а девушки, стоявшие позади, испуганно жмутся друг к другу и только смотрят на проскользнувшего мимо Алешу. Только после, когда уже мальчик отбегает шагов на пять, за ним следом бросается маленькая, визгливая собачка.

– Жучка! – Кричит девушка со звонким голосом, который Алеша уже успевает запомнить. – Жучка, а ну стой! Назад!

Собака яростно тявкает, неудержимо рвется вперед, разбрызгивая слюни, а впрочем, когда почти догоняет Алешу, то останавливается, опасливо дернувшись у пятки, лает еще немного, а после с гордым видом бежит к хозяйке, которую уже обступили деревенские.

Алеша за происходящим не следит. Не успевает он добежать до деревьев, среди которых к реке плетется узкая тропа, как начинает чувствовать жуткую боль. Правда, раны ноют не так сильно, как тогда, в лесу, так что терпеть легко, но все равно неприятно.

Все могло бы быть гораздо хуже, думается Алеше, так что он вздыхает спокойнее, давая сердцу немного утихнуть, осторожно щупает цветок за пазухой, и снова вздыхает, но уже с облегчением. После чего, мальчик немедленно отправляется к дому.

Больше на пути ему не попадается никаких трудностей. Да и мальчик все больше радуется тому, что сумел выполнить поручение старика, он предвкушает похвалу или награду, и даже особенно не задумывается над этим, но чувствует хоть немного радости, в последнее время так редко щекотавшей ласковым чувством его сердце.

Так что в дом Алеша влетает с улыбкой, тут же взглядом отыскивает старика и готовится вытащить из-за пазухи найденный цветок. Но заметив волшебника, склонившегося над колдуньей у печи, мальчик застывает, не спеша ничего предпринять.

Старик аккуратно, не торопясь, не поворачиваясь к Алеше, укрывает женщину покрывалом, разворачивается, идет к соломенной кровати, садится на угол, и только тогда взглядывает на мальчика, хотя не мог не слышать хриплый скрип двери.

– Только не шуми. – Заговаривает старик.

Жестом он подзывает Алешу, а сам достает из-за спины тарелку с парой жареных кроликов, стоявшую прямо на кровати. Тарелку он протягивает мальчику, хлопает ладонью по кровати, и мальчик садится рядом.

Алеша первым делом протягивает старику цветок, а уже потом берет в руки тарелку с кроличьим мясом. Он тоже молчит, ничего не говорит, отдает растение, а сам принимается есть, не пытаясь скрывать удовольствие. Даже раны ненадолго перестают ныть, боль отступает, а голод просыпается от запаха и вида жареного мяса, успевшего остыть, но не стать холодным.

– Значит, ты все же его нашел. – Рассматривает волшебник цветок.

Что мальчика только удивляет.

– А ты разве не за этим посылал? – Изумляется Алеша, хотя выглядит слегка сердито, будто уже что-то подозревает.

Старик усмехается.

– Я и не думал, что ты так просто его отыщешь. – Говорит он. – Всего за день.

Алеша сразу начинает выглядеть спокойней.

– Видать, – шмыгает он, – свезло.

Мальчик начинает улыбаться, отирает нос рукавом и сразу возвращается к трапезе, сильно проголодавшись за день. А старик, просидев еще немного рядом с задумчивым видом, хлопает Алешу ладонью по плечу и встает.

– Как знать. – Говорит волшебник серьезным тоном, когда Алеша уже и забывает, о чем был разговор. – Ты ложись, как доешь, отдыхай. Вид у тебя уставший.

Мальчик тут же опускает глаза, но старик не приглядывается, а его хмурый вид тут же бросается в глаза.

– Тебе главное сейчас силы восстановить. – Говорит старик, оборачивается и вдруг начинает улыбаться. – А я научу кое-чему, как только раны твои затянутся.

Мальчик сразу же оживляется, наскоро проглатывая не разжеванный кусок мяса.

– Да я уж….

– Но только учти, – сразу перебивает волшебник, – я лжецов на дух не переношу.

Он поворачивает голову и смотрит таким холодным и серьезным взглядом, что Алеша не решается спорить, только хмурится слегка и опускает взгляд. А старик продолжает.

– Да и не я один. – Говорит он, взглянув на спящую колдунью и снова обернувшись. – Так что прежде чем врать, подумай хорошо. Даже если твоя ложь безобидна, никто из нас все равно ее не потерпит.

Алеша тоже начинает хмуриться, глядя, как старик неторопливо усаживается рядом на кровать.

– А ты не очень терпеливый, я гляжу? – Улыбается волшебник, хотя на его лице остается тень неприятного чувства, какое-то недовольство, которое начинает разъедать мысли Алеши.

Мальчик ничего не отвечает, не знает, как расценить услышанное, отводит глаза и продолжает есть.

– Но я понимаю. – Оборачивается волшебник к колдунье, застыв на ней ненадолго взглядом. – Я уже привык к такой нетерпеливости.

Пауза виснет совсем ненадолго, лишь на несколько мгновений, нужных мальчику, чтобы понять сказанное. Затем Алеша сразу поднимает голову и смотреть начинает уже с обидой.

– Только вот этого вот не надо. – Говорит мальчик громче.

Старик поворачивает голову, как только замечает, что веки колдуньи вздрогнули, и больше он к женщине не оборачивается.

– Чего не надо?

Алеша хмурится.

– Не такие уж мы с ней похожие.

Кажется, со стороны печи доносится какой-то хрип, но старик даже не оборачивается и продолжает смотреть на мальчика с прежней, спокойной улыбкой и добродушным выражением, а сам Алеша ничего не замечает.

– Неужели? – Говорит волшебник. – Ну, тогда даже лучше. Она бы на твоем месте точно не смогла бы дотерпеть. А ты, значит, сможешь?

– А чего? Если надо, то я умею.

Старик усмехается.

– Достойная награда любит терпеливого. – Улыбается старик. – Травы все готовы, но больше всего работы должно исполнить время, так что нам лишь ждать и остается.

Мальчик не бросается скакать от радости, но становится заметно спокойнее. Он задумывается о чем-то, медленно доедает ужин, и старик, посидев рядом еще немного, убирает цветок в рукав, а сам встает, осторожно хлопнув мальчика по плечу.

Алеша корчится.

– Что, болит? – Хмурится старик. – Ладно, отдохни. Завтра снова мазь приготовлю, но пару дней нужно будет потерпеть. Ты ведь умеешь, если надо?

Старик начинает ухмыляться, но мальчика это не особенно радует, и волшебник тут же заканчивает разговор.

– Ложись. – Говорит он, идя к печи. – Торопиться нам все равно некуда.

И мальчик, вздохнув, идет ставить тарелку на стол, а затем возвращается на кровать, укладывается и долго еще лежит, успокаивая встревоженный ум.

Уже скоро он засыпает. А вот старик ложиться обратно уже не собирается. Проспав весь день, теперь, ночью, он принимается за работу.

Стараясь шуметь по возможности меньше, волшебник разжигает в печи костер, оставив ее открытой, а сам садится рядом на табурет, предварительно расставив вокруг стопку с пестиком, пару кувшинов с водой, корзинку с травами и несколько кастрюль, на которых не нашлось дыр и щелей.

С треском в печи разгораются сухие бревна, на стенах пляшут задорные тени, а со стороны двери и одной из стен пробивается холодный сквозняк, который скользит по коже, но разбудить Алешу не может. Мальчик, укутавшись в дырявое, старое и пыльное, но теплое покрывало, сладко спит, наконец, оставив дневные заботы.

Всю ночь до утра на стенах пляшут тени от костра из открытой печи, потрескивают бревна, и пестик со скрежетом трется о ступку, растирая в кашу и смешивая разнообразные травы и цветы. Когда Алеша просыпается, старик все еще сидит у печи и как раз забрасывает в ослабевшее пламя несколько свежих бревен, после чего садится дальше растирать в ступке кашу из трав.

Сквозь щели в двери уже начинает просачиваться бодрый, утренний свет, хотя в доме еще остается темно. Застоявшийся ночной запах не тревожит нос, но свежесть, проскальзывающая мимо со сквозняком, манит подняться и впустить в дом холодный, бодрящий аромат наступившего утра.

Открыв глаза, Алеша быстро теряет сон. Свежее дыхание утро, просочившееся в дом, отбивает желание валяться на жесткой кровати, и мальчик, предвкушая узнать, какая отплата ждет его за вчерашние труды, идет к старику искать ответы.

– Может… это, может, надо чего? – Говорит он слегка неуверенно. – Так я помогу, ежели нужно что.

Старик даже не поворачивает голову.

– Лучше проследи за тем, чтобы раны затянулись.

Алеша недовольно хмурится. Вчерашняя злоба, кипевшая в сердце, за ночь не успевает рассеяться и оставляет в уме благодатную почву для недовольства.

– Да уже здоров я. Вон, – отвечает мальчик, – все почти уже зажило. Может, я пока какие-нибудь травы бы собрал? Или зелье какое-то сделал? Я умею.

Волшебник остается непреклонен, оборачивается и глядит серьезно, одним взглядом заставляя мальчика чувствовать себя неуютно.

– Неужели твое терпение, мальчик, закончилось так скоро? – Спрашивает волшебник. – А ты говоришь, вы с ней не похожи.

И Алеша тут же вскипает, краснеет, но сдерживается и только сердито фыркает.

– И ничего у меня не кончилось. – Говорит он, немного успокоив мысли. – Помочь я хотел.

Старик коротко усмехается.

– Сейчас тебе нужно позаботиться о себе, – отвечает волшебник спокойно, – этим ты уже поможешь, а когда я закончу, тебе все равно еще нужно будет потрудиться, чтобы получить награду.

Алеша ничего не говорит, стоит на месте и ждет. И так бы он мог простоять еще долго, пытаясь выдумать, как бы все же подступиться к старику и расспросить его обо всем подробнее, если бы не тихое рычание опустевшего желудка.

Голод в последнее время приходит всегда неожиданно и внезапно. Прежде мальчику не приходилось готовить, только помогать сестрам с едой, выполнять мелкие поручения, таскать воду или чистить, на худой конец, картошку. А теперь как-то все сразу навалилось, и дел много, и что делать понять не так просто.

– Я, тогда, это, поищу, чего поесть и….

– Лучше отдохни. – Останавливает волшебник. – Выйди на улицу, разомни немного тело, походи вокруг дома, к реке сходи, умойся, а потом назад, в кровать.

Алеша тут же вскипает.

– Да чего мне, до конца дней теперь лежать? – Начинает мальчик распаляться, но в быстро заглушает чувства. – Да и зажило все почти. Вон, сам погляди.

Он оттягивает воротник, но старик даже не поворачивается.

– Ну, как хочешь. – Пожимает волшебник плечами.

Старик продолжает толочь что-то в ступке, и кажется, что даже улыбается. Так что Алеша фыркает от бессилия, одергивает воротник и надувает щеки, готовясь выйти на улицу, но тут же оборачивается к волшебнику.

– А чего с завтраком делать? – Говорит он. – Надо же чего-нибудь есть?

Старик в ответ довольно ухмыляется.

– Об этом не беспокойся. – Говорит он, но ничего не объясняет.

Из-за этого Алеша уже начинает думать, что старик намеренно его дразнит. Недовольный и сердитый, мальчик выбирается на улицу, проходится вокруг дома, успокаивается, вздыхает и решает отправиться к реке, так, как велел старик. В это же время колдунья поднимается на печи и уставляется на волшебника. Она молчит, хитро и сердито щурясь, но быстро устает ждать, когда старик ее заметит и заговаривает сама.

– Ну и? – Спрашивает она, удерживая недовольство.

Старик лишь переспрашивает то же самое.

– Не беспокоиться? – Поясняет Айва. – И почему это ему не нужно беспокоиться? Только не говори, что задумал меня отправить.

Старик ухмыляется.

– Не отправить, – говорит он, – а попросить.

– Превосходно. – Бурчит колдунья. – Но, раз уж ты просишь, то я отказываюсь.

И тут же она уваливается обратно на печь. А волшебник спокойно вздыхает и начинает уговоры.

– Алеше сейчас лучше не тревожить раны. – Говорит он.

Колдунью такой ответ не устраивает, и даже, кажется, наоборот, эти слова лишь больше заставляют ее рассердиться.

– Да и плевать.

– Я тоже без печатей ничего почти не могу.

На что в ответ колдунья усмехается, поднимает голову и взглядывает на старика, хотя и ничего не говорит, но стоит волшебнику помолчать всего несколько мгновений, как Айва сама уже начинает ворочаться на печи от нетерпения.

– Айва. – Зовет старик, и колдунья тут же снова поднимает голову.

– Я же говорила…. – Начинает она, но волшебник тут же перебивает.

– Ты ведь знаешь, я не стал бы просто так тебя беспокоить. – Говорит он с мягким, но серьезным выражением, и колдунья не может заставить себя разозлиться, отводит глаза, вздыхает, но уже не собирается ругаться. – Помоги, только на тебя я и могу положиться.

Айва не отвечает. Опрокинувшись на печь, она лежит несколько мгновений, ворочаясь все сильнее. А потом сбрасывает покрывало так, что рассеивает по полу уже высохшие листья, а затем, встав с печи, ничего не говоря и только недовольно хмыкая, выходит на улицу, и старик, едва заметно улыбнувшись, продолжает толочь в ступке травы.

Алеша, задумавшись о чем-то, уже бредет от реки к дому, когда вдруг чуть не сталкивается с колдуньей. Лишь в последний миг он успевает остановиться, неуклюже отшатывается назад и сваливается на землю.

– Ха-ха! – Ухмыляется Айва, встав у мальчика на пути. – Не пугайся, я тебя не съем.

– Ничего я не испугался! – Огрызается мальчик, глядит сердито, но отводит глаза, успокаиваясь и встает.

Колдунья сразу теряет настроение. Поднимаясь, Алеша поворачивается к ней боком, и Айва замечает, как дрожат у него на спине вновь подросшие черные отростки, начинающие теперь походить на остроконечные хвосты.

– Ты разве не рад? – Спрашивает она.

Колдунья глядит серьезно, изменяя своей привычке хитро ухмыляться, и Алеша ее взгляд замечает, недовольно фыркает, но теперь отвечает спокойней.

– А чего это?

– Чего? – Удивляется Айва. – Того, что жив остался, что свободен, что делать можешь, что хочешь. Ты, разве, не этого хотел?

Мальчик все еще сердится, прячет глаза, хмурится, но успокаивается, мысленно соглашаясь с колдуньей.

– А я, может, радуюсь. Просто в сердце.

Айва глядит серьезно, даже не улыбается. Алеша это замечает и даже замирает на миг, привыкнув к колдунье и ожидая от нее другой реакции. А она вдруг заговаривает серьезным тоном, сохраняя это выражение:

– Или ты уже передумал разбогатеть и хоромы себе отстроить?

Мальчик сразу выпучивает глаза, будто ему отдавили мозоль.

– А вот и нет! – Распаляется он. – Вот наварю зелий, вот тогда и увидишь!

– Тогда не вешай нос. – С тем же серьезным выражением отвечает колдунья, обходя мальчика стороной, но вдруг посмеивается. – Хотя с твоим-то носом, тебе это не грозит! Ха-ха!

И, как ни странно, Айве удается поднять Алеше настроение. Он быстро оттаивает, забывает сердиться и как раз вспоминает, зачем столько всего перетерпел. Теперь все совсем не так, совсем не как раньше, и мальчик едва может успокоить мысли, но призрачное желание добиться своего в его душе не растворяется и продолжает согревать грудь. И Алеша, вздохнув, забывает раздумья и отправляется к дому, чтобы опять помогать старику и узнать, что готовит мальчику новый день.

Глава 9 – Беспощадный ветер

Просыпается Айва как всегда медленно. Не открывая глаза, она сладко потягивается, упирается в стену, руками утыкается в печь, но все равно находит способ вытянуть спину. Глаза она тоже открывать не торопится. Выглядывает из сна через сплющенные веки и замирает, вдруг замечая Алешу.

Мальчик еще не замечает, что Айва проснулась, стыдливо поглядывает в ее сторону, но не может понять, что колдунья уже не спит, а та, заметив его взгляд, укладывается на бок, выставляет бедро и ворочает ногами, так что подол начинает подниматься выше.

Алеша не может отвести глаз. Колдунья, лежа на боку, спящая, с безмятежным от сна лицом, выглядит так соблазнительно, что в мальчике впервые пробуждается странное, незнакомое ему влечение. Сердце колотится все быстрей, во рту пересыхает, а колдунья ворочает ногами, задирая подол все выше, и, наконец, из-под черной ткани платья показываются красивые, белые коленки, от вида которых Алеша почему-то замирает, сам этого почти не сознавая.

Время застывает вместе с мальчиком. Даже сердце, кажется, перестает биться, но взгляд оживает и ползет вверх. Изгиб бедра впервые кажется таким плавным, большим и таким соблазнительным, но линии ведут все дальше, утягивая взгляд мальчика вверх, к пышной, выпирающей груди.

Алеша выпучивает глаза, а на его лице вдруг появляется странное выражение. Нахальное, подлое, какая-то отвратительная, жадная ухмылка, заметив которую, Айва тут же нахмуривает брови.

Взгляд мальчика замечает это почти неуловимое движение. Алеша тут же проводит взглядом дальше и вдруг сталкивается с взглядом колдуньи. Айва лежит, открыв глаза, глядя на мальчишку с легким, недовольным прищуром.

– А… э…. – Только и находится мальчишка.

Он тут же пытается отвернуться, но делает это так поспешно и неуклюже, что чуть не падает. Колдунья, глядя на его нелепые попытки выпутаться из неловкой ситуации, рассмеивается все громче, заставляя мальчика краснеть и становиться лишь еще более неуклюжим, пока, наконец, Алеша, раскрасневшись окончательно, не оборачивается с видом обиженного ребенка.

– А где старик? – Вдруг спрашивает колдунья.

И беседа так стремительно изменяет направление, что Алеша тут же теряется и уже забывает, на что он вообще обиделся.

– Э…я…э….

– Так он тебе ничего не сказал? – Перебивает колдунья, поднимаясь с печи.

– Чего это сразу не сказал? – Оживает мальчик. – Вперед он пошел. Трав надобно еще собрать. А я помогать буду.

– Ну так иди, помогай. – Ухмыляется Айва. – Или ты себе занятие поинтереснее нашел?

Алеша снова начинает краснеть, но теперь уже кажется, что не от злости, а больше от стыда. А впрочем, он тут же выходит на улицу, а колдунья заваливается обратно на печь и тихо посмеивается, вспоминая удивленное лицо мальчишки. Однако тут же Айва нахмуривается, вспомнив и странное, неприятное выражение на лице Алеши за миг до того, как колдунья открыла глаза.

Проснувшись, Айва отправляется следить за мальчишкой и стариком, но быстро устает наблюдать с ветвей за скучным копошением этих двоих в траве и кустарниках, и стоит невдалеке от колдуньи прошмыгнуть маленькому, резвому зайчику, как она тут же его замечает и отправляется следом.

В погоне за зайчиком, Айва забирается глубоко в лес и на миг даже теряется в гуще, увлекшись погоней. Оглядываясь, она упускает зайца из виду, пока старается понять, как далеко ушла, как вдруг заяц, чего-то испугавшись, сам выскакивает из кустов прямо к колдунье.

– Попался! – Улыбается Айва.

Заяц тут же пытается скакнуть в ближайший куст, но ветер его подхватывает по взмаху колдуньи, поднимает в воздух и резко бросает в сторону, а ударившись об дерево, перестает дергаться, и на ветру медленно подлетает к Айве.

– Неужели думал от меня сбежать? – Говорит колдунья, подняв зайца за уши.

И тут же застывает, слыша голос.

– Ау. Кто здесь?

Айва замирает и присматривается. Вмиг она становится хмура и серьезна. Впереди трудно разглядеть что-нибудь через густые заросли осеннего леса, сухие кустарники и кучи сухостоя, но колдунья не призывает ветер и пока только ждет.

– Я слышала, что ты здесь! – Повторяет неуверенный, робкий девичий голос. – Выходи.

Еще миг Айва стоит, не двигаясь, но потом вздыхает, обретает свое привычное, беспечное выражение, устало вздыхает и спокойно выбирается из леса на звук голоса.

На тропе, идущей из деревни как раз рядом с полоской леса, куда забрела колдунья, стоит испуганная сельская девушка в сарафане и душегрейке, с платком на голове и торчащей из-под него тугой, длинной косой. В руках у девушки небольшая корзинка, накрытая платком, а на лице беспокойство, которое становится еще заметнее, когда девушка взглядывает на выбравшуюся из леса колдунью в черном платье с вырезом на груди.

– Ой! – Заслоняет девушка глаза ладонью, вмиг краснея и отворачиваясь.

Айва замечает, куда смотрит девушка, оглядывает собственную грудь и довольно ухмыляется, но сказать ничего не успевает. Уже в следующий миг девушка забывает о смущении, впустив в мысли страх.

– Ой! – Вздыхает она уже по-другому, с испугом. – Ведьма! Не трогай, не зло тебе чинить я пришла!

Айва недовольно вздыхает и качает головой.

– И с чего это ты взяла, что я ведьма? – Щурится она сердито. – Я что, по-твоему, похожа на уродливую старуху?

Девушка теряется.

– А… а вы, разве, не ведьма? – Спрашивает она, робея.

– Нет. Не ведьма.

Миг девушка просто таращится, медленно справляясь с испугом.

– Ох! Перепугалась я! Откуда ж мне знать-то? – Начинает она объясняться с улыбкой, постепенно избавляясь от страха. – Да и наряд, вон, до чего странный-то! Ох, не сердитесь, барыня, не видала я прежде таких одежд вот и… вот и спутала с перепугу.

Айва отмахивается и лишь теперь задумывается о том, что вообще могла забыть деревенская девушка здесь, между самой деревней и Алешиным домиком.

– А ты что здесь делаешь? – Прищуривается она и даже не пытается скрывать подозрительность.

– Я? – Теряется девушка, начиная бегать по сторонам глазами.

У Айвы как раз находится время осмотреть незнакомку внимательней. На сарафане Айва тут же отыскивает взглядом пару заплаток, на платке торчит нитка, в душегрейке отыскивается дырка, и даже корзинка оказывается продырявлена.

– Да ничего особенного. – Пытается оправдаться девушка.

И хотя Айва сразу разгадывает эту попытку что-то скрыть, она решает ее проигнорировать.

– Ну идем, раз так. – Спокойно говорит Айва. – Я провожу.

– Ох, ну что вы, барыня! Я не….

– Никакая я не барыня. Зови меня… а тебя как, говоришь, саму-то зовут?

Девушка мнется, не спешит отвечать, но затем поддается, не видя иной возможности.

– Я? Меня… Аленушкой меня звать.

– Чего краснеешь-то? – Улыбается Айва. – О! А меня тоже Алена зовут!

– Неужто?

– Что, не веришь?

– Ну что вы, барыня! – Пугливо отговаривается девушка. – Верю! Верю!

Колдунья идет вперед, повернувшись в сторону Алешиного дома. Замявшись, за ней идет и Аленушка. Айва поначалу ничего не говорит, но затем останавливается, уже собирается раскрыть планы девушки, но вдруг замечает, как та печально смотрит на убитого зайца.

– Что? – Ухмыляется колдунья. – Только не говори, что жалко.

Аленушка поднимает глаза, замечает взгляд Айвы и сразу угадывает, о чем речь.

– Ох, ну… жалко, конечно. – Вздыхает она чувственно, без притворства. – Живой же, как не жалеть-то?

Айва покачивает головой, а затем разводит руками.

– Или он, или ты. Так уж мир устроен. Так чего жалеть?

Аленушка нахмуривается и подступает, сжимая на груди свободную руку.

– Знаю я, уж не маленькая. Да только все равно ведь жалко! – Говорит она пылко, что даже брови у переносицы изгибаются кверху. – Уж бабушка моя ослабела совсем, так мне приходится самой курочек забивать, чтобы прокормиться, супу приготовить… да я каждый раз чуть не плачу. Знаю, что надобно, но ведь жалко же все равно! Живые же!

Айва ненадолго даже замирает от удивления, но потом возвращает себе безразличное спокойствие, отмахивается и даже забывает, о чем сначала хотела сказать, вернее, отказывается от своей мысли и решает просто отвести девчонку к дому.

– Как знаешь. – Отвечает колдунья негромко. – На всех тварей все равно слез не хватит, но дело твое.

На миг застыв, девушка отправляется следом и дальше идет молча, ничего не говорит, только раздумывает о чем-то, идет позади, не торопясь поравняться. Так Аленушка следует за колдуньей до маленького, разваленного домика, лишь там понимая, что Айва привела девушку ровно туда, куда она и направлялась.

– А вы, разве тоже… здесь живете?

– Что значит «тоже»? – Оборачивается Айва, открывая дверь.

Аленушка теряется, но старается держать себя в руках.

– Это ведь здесь мальчик живет, сын травницы? Я думала…. – Вдруг, Аленушка изменяется в лице. – Так вы одна из его сестер? Ох, а я уж испугалась!

Айва не отвечает.

– Заходи. – Говорит она коротко. – Будь как дома.

Аленушка проходит внутрь, оглядывается и начинает вести себя немного смелее. Она усаживается на табурет рядом с входом, а корзинку отставляет на стол.

– А я братцу вашему как раз угощение принесла. – Сообщает Аленушка, поглядывая на корзинку.

– Угощение? – Оборачивается колдунья.

– Вы уж не серчайте, – с жалостливым видом объясняет Аленушка, – не со зла они, просто думали, что мертвеца увидели. Как никак, дерево-то ведьмино. Перепугались, ну и…. А братец-то ваш как? Все с ним хорошо? Не сердится? Ох, так нехорошо получилось. Вот я и подумала, что… хоть так извиниться.

Айва кладет зайца к печи, решив освежевать позже, а сама подсаживается к гостье.

– Ну теперь рассказывай, что произошло. – Говорит она.

И Аленушка тут же меняется в лице.

– А братец, разве, вам ничего не сказал? Ох, нехорошо-то как вышло.

Она тут же вскакивает и глядит жалобно, обе руки сложив на груди.

– Они его бить не хотели! Напугали только, да и то, не со зла! Сами, небось, перепугались.

Айва щурится, скрещивает руки на груди и только вздыхает.

– Да вы не серчайте на нас! – Подступает Аленушка ближе. – Мальчишки же, чего им? Сегодня подрались, а завтра уж побратались! Они ж всегда такие у нас.

Айва не отвечает, медлит, вздыхает, ждет чего-то, а затем жестом велит Аленушке сесть, и та сразу повинуется, беспокойно вглядываясь в лицо колдуньи.

– Мне дела до ваших разборок никакого нет. – Заговаривает Айва. – Если хочешь, можешь дождаться мальчишку, только я сама не знаю, когда он вернется, может, и после темна уже придет.

– Вот как?

– Только нет у Алешки никаких сестер.

Девушка замирает, еще ничего не узнав, а уже чувствуя жалость.

– Похоронил он их недавно. – Продолжает колдунья. – А я… я тут у него в гостях со своим… с дедом своим. Так что можешь оставить свое угощение, я Алеше передам. Не съем, не бойся.

– Ох, да как же это так-то?! – Вскакивает Аленушка, тут же снова подступая к колдунье. – Как же это… ох! А они ж про сестер… а Алеша… ой! Нехорошо-то как!

– Ну все, хватит. – Останавливает колдунья, явно без удовольствия выслушивая причитания девушки. – Домой сама доберешься? Вот и хорошо. А я спать. Угощения твои я мальчишке передам. Извинения тоже. Вот только при мне тут не надо причитать.

Аленушка молчит, хмурится и глаз не отводит, а колдунья спокойно отправляется на печь, укладывается и отворачивается лицом к стене.