Текст книги "Нам подскажет земля"

Автор книги: Владимир Прядко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

ВЛАДИМИР ПРЯДКО
НАМ ПОДСКАЖЕТ ЗЕМЛЯ...

Повесть

Издание второе,переработанное

ЧЕЧЕНО-ИНГУШСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 

1962

 

Глава 1
ГРОЗА НАД ГОРОДОМ

Весь май не было дождя. Город задыхался от жары. Печальные стояли деревья, опустив пыльные ветви; сморщенные листья изредка вздрагивали от обжигающего, как пламя, ветра. Дымился раскаленный на солнце асфальт.

Люди с надеждой поглядывали на редкие тучи, что, зацепившись за белевшие вдали снежные вершины гор, целыми днями висели не двигаясь. На ночь тучи прятались в ущелья, а с утра вновь устраивались на скалах – сухие и растрепанные, словно хлопья ваты.

Летняя ночь коротка, как сон солдата. Не успевает еще как следует остыть земля, и вот уже снова тяжелое, отлитое из бронзы солнце медленно выплывает в небо, и над городом вновь повисает густая вызванивающая жара...

Наконец, в последний день месяца туч стало больше; они вдруг вынырнули из-за гор, как-то сразу вспухли, потяжелели, налившись свинцовой сизью, потом качнулись и, заволакивая небо, поползли к городу. Двигались не спеша, не прямо, а лавинами растекались по сторонам, чтобы с флангов атаковать город. Вдалеке зарокотал гром, будто началась артиллерийская канонада. С неба сыпанули крупные, как шрапнель, капли дождя. Опять залп грома расколол небо, и хлынул проливной...

На улице ликовали мальчишки, визжа и смеясь, босиком носились по лужам, поднимая фонтаны брызг. Им ничего не нужно было сейчас, кроме этого бурного летнего дождя, ласкового, как ладонь матери.

Наблюдавшая за ними с крыльца орсовского буфета смуглая и сухая, будто выжженная солнцем, чеченка то же не устояла перед соблазном: как была – в легком цветастом платье, с веником в руках – выскочила под дождь и, смеясь, стала ловить ртом упругие струи.

Из открытого окна высунулась рыжая, в завитушках, голова буфетчицы:

– Зара! Что ты делаешь, сумасшедшая? Уже вся мокрая, простудишься!

Ничего со мною не случится! – Зара подбежала к окну, потянула подругу за руку.– Выходи на дождик, подрастешь...

– Ой, не тяни, больно.

– Хватит сидеть тебе, Тоня, рабочий день закончился.

– Сейчас сделаю подсчет и все...

Зара взбежала на крыльцо, открыла дверь:

– Пусть воздух станет чистым.– Она отжала подол платья, схватила ведро: -Дождевой водою вымою пол...

Через несколько минут она вернулась с полным ведром.

– Ну и дождь!.. Сто лет такого не было. Красота!..

Зара, подоткнув подол, принялась мыть пол. Работала она споро, не переставая, однако, разговаривать:

– А твой сегодня приедет? Или дождя побоится?

– Кто это? – подняла голову от своих бумаг Тоня.

– Не притворяйся. Шофер, конечно. Будто и не знаешь?

– А почему «мой»? – улыбнулась буфетчица.

– Всю весну здесь торчит, каждый день на машине приезжает. К тебе в мужья набивается?

– Ну что ты выдумываешь!

Зара разогнула спину, откинула тыльной стороной ладони мокрые волосы со лба:

– Поверь моему слову, если и сегодня, в такую погоду, приедет, значит, точно – жениться надумал.

Тоня засмеялась, махнула рукой:

– Брось гадать, Зара, лучше помолчи, а то мне уже давно пора уходить, а я никак выручку не подсчитаю. Могу и в кассу опоздать...

За окном сквозь шум дождя послышались звуки подъехавшей автомашины.

– А что я говорила!– воскликнула Зара.– Вот он, твой жених.

– Ну, перестань! —сердито сдвинула брови Тоня, но сама быстро вынула из ящика стола маленькое круглое зеркальце и краем глаза посмотрелась в него, поправила кудряшки на висках.

Ходуном заходило крыльцо, распахнутая дверь чуть не слетела с петель, и на пороге вырос шофер – широкоплечий, рослый молодой человек в голубой клетчатой рубашке с засученными рукавами и в черных брюках.

– С дождиком вас, девчата! – весело заговорил он.– Зара; дайте тряпку, я вытру туфли... Или заходить нельзя?

– Уже зашел, зачем теперь спрашивать? – улыбнулась Зара.– Ты, Никита, у нас вроде штатного, каждый день бываешь.

– А вот и нет,– поправила Тоня,—вчера не был.

– Верно. Возил в Тбилиси жену начальника, захотелось ей, видите ли, на фуникулере побывать... Стойте, девчата!– спохватился Никита, хлопнув ладонью по колену.– Я же вам гостинцев привез. Вот балда, забыл! Я сейчас...

Он выбежал во двор. Зара наклонилась к Тоне:

– Ты слышала? С директоршей разъезжает. Ох, не нравится мне это! На два фронта бьет. Остерегайся, Тоня, может, у него и жена есть...

Тоня не успела ответить: вернулся Никита с огромным кульком мандарин, вывалил их прямо на стол, за которым сидела девушка.

– Угощайтесь, красавицы,—широко развел он руками и запричитал на восточный манер: – Спелый мандарин, сочный мандарин, сладкий мандарин, как ваши губы, самый лучший мандарин, нигде больше нет!

– Ой, какие крупные,– удивилась Тоня.– Бери, Зара... А сочные! Можно захлебнуться... А ты почему не ешь, Никита?

– Одну штуку слопаю за компанию...

Над самой головой воркотнул гром, точно кто-то босиком прошелся по железной крыше. Зара выглянула в окно:

– Пока дождь затих, принесу из крана ведро воды, мне еще крыльцо вымыть надо.

– Только быстрее,– поторопила Тоня,– а то мы сейчас уедем.

– Я  мигом...

Зара схватила ведро и вышла, на ходу доедая мандарин. Ей только перейти дорогу, зайти во двор первого за углом дома и из колонки набрать воды.

А небо не успокаивалось. Одна волна темно-сизых туч прошла, но уже надвигалась вторая, такая же тяжеловесная, со свинцовым отливом. Нетерпеливо громыхал гром, словно подстегивая лавину туч.

Дождь застал Зару у крана. Она хотела забежать к соседям, переждать, но потом махнула рукой: «Все равно уже вымокла, да и Тоня ждет. Пойду...»

Переходя дорогу, Зара заметила, что «Победы», на которой приехал Никита, уже нет. Уехали? Но зачем же тогда дверь буфета оставили открытой? Не могла ведь Тоня все так бросить. Может, с Никитой поссорились, и он уехал?

Зара заспешила, чувствуя, что в сердце непонятно почему назревает тревога. «Да что это я,– успокаивала она себя,—почему бегу?» И она пошла нарочито медленно. Но сердце подгоняло.

В буфете было тихо. Зара поставила ведро на крыльцо, крикнула:

– Тоня! Никита уехал, что ли?

Молчание. Зара нерешительно переступила порог и ахнула, прижавшись к косяку. Под столом в неестественной позе лежала окровавленная Тоня, сжимая в вытянутой руке раздавленные дольки мандарина.

– А-а-а!– страшным голосом закричала Зара и, сорвав косынку с головы, выбежала на улицу. Она бежала, не разбирая дороги, падала, ползла на четвереньках, снова вскакивала, задыхаясь от крика: – По-мо-ги-те!.. А-а-а!..

Над городом, заглушая вопли обезумевшей женщины, грохотал гром.

Глава 2
ОТВЕЧАЕТ „НОЛЬ-ДВА“

Дежурный по управлению милиции города майор Иванцов посмотрел на часы и сказал своему помощнику:

– Ты, Синицын, подежурь, а я пойду ужинать в столовую. Через пятнадцать минут вернусь.

– Начальство здесь?—деловито осведомился Синицын, поднимаясь с дивана, на котором лежал.

– Все ушли. Ты теперь самое главное начальство. Руководи.– Майор на секунду задержался в дверях, покрутил в воздухе растопыренными пальцами: – Только, знаешь, не очень...

Синицын застегнул на одну пуговицу китель, с трудом сходившийся на животе, запоздало отмахнулся:

– Хватит морали! Подумаешь, великое дело – руководить. Приказал – и порядочек! Верно, Сеня?

Высокий сутулый шофер Сеня курил у дверей, прислонившись к косяку. Он сощурясь взглянул на маленького круглого Синицына, старательно затянулся дымом и глубокомысленно заметил:

– Соображать надо.– Потом подождал, пока помощник дежурного усядется за стол, проверит радиостанцию, придвинет поближе телефоны, и рассудил: – Это вроде баранку крутить: перегнул маленько – в кювет свалился...

– Тоже сравнил! Крутить баранку – работать надо. А тут... Вот возьми моего шефа. Поступили, скажем, уголовные дела в отдел. Перелистал он их, вызвал подчиненных: «Это – тебе, это – тебе, работайте». Вот и все. А потом сиди и по очереди шкуры с них снимай, контролируй...

Зазвонил телефон. Синицын приподнял трубку и снова опустил на рычаг.

– Нет, соображать надо,– стоял на своем Сеня,– Не каждому это доверят.

Синицыну послышался намек в словах шофера, он хотел обидеться, но тут вновь раздался телефонный звонок, и ему пришлось взять трубку. Синицын важно откинулся в кресле, расстегнул пуговицу на кителе и только-потом ответил:

– Слушаю. Да, дежурный. Чем могу служить? Что? Не торопитесь. Говорите медленнее. Вот теперь порядочек... Какая там еще женщина? Почему кричит? Постой, постой... Где этот буфет? По улице Рабочей? Так. Ясненько... Послушай, милок, все, о чем ты рассказал мне по телефону, изложи на бумаге. Понял? В правом верхнем углу надпиши: «Начальнику отдела милиции», ниже поставь свою фамилию, адрес, потом посередине – за-явле-ни-е. Понял? И неси эту бумаженцию в Заводской отдел милиции. Знаешь, где? Против пожарки, через железную дорогу. Ясно? Что?.. Ну зачем лезешь в пузырь? Почему? Это их территория, они ее; обслуживают. Понял? И не ори на меня!..

В дежурную комнату быстро вошел майор Иванцов. Он вырвал трубку у Синицына и торопливо заговорил:

 – Алло, товарищ? Извините, пожалуйста. Что случилось? Так... так... понятно. Ждите нас там, мы немедленно выезжаем. Вы слышите—немедленно!

Манор положил трубку, зло посмотрел на Синицына:

– Человеку нужна помощь, а не ваши глупые рассуждения!—Он снова наклонился к телефону, набрал номер.– Илья Андреевич? Иванцов говорит. На Рабочей убийство. Спускайтесь вниз, машина готова... Алло это Рыбочкин? Саша, собирай свой инструмент, поедешь на происшествие...

– А собаку? – робко предложил Синицын, опять усаживаясь на диван.

Майор не ответил. Он отошел к окну, резко распахнул его, потом с какой-то поспешностью вынул сигарету и, ломая спички, стал прикуривать...

Сеня виртуозно вел машину. Темно-синий «газик», опоясанный красной полосой, мчался по улицам, точно стрела, завывая тормозами на поворотах.

В город вползал сумрак. Гроза ушла на восток, оставляя после себя чистое, добела отмытое небо. Дождь перестал. На улицах стало людно: ну как не подышать свежим воздухом после дневной духоты!..

И даже теперь Сеня ухитрялся проскакивать на полной скорости самые оживленные перекрестки буквально под носом у автобусов и трамваев, благо оперативной машине все давали «зеленую» улицу.

В другое время сидевший рядом старший лейтенант Гаевой предупредил бы шофера своей неизменной фразой: «А помирать нам рановато...» Но сейчас он сидел молча и, потирая пальцами щетинистый подбородок, сосредоточенно вглядывался в сумрачный город. Может, он думал о новом деле, пытаясь угадать, какое оно будет—трудное, легкое? Или старался сосредоточиться, намечал план действий? А может быть, он радовался, что едет на происшествие, которое оторвет от невеселых дум, все чаще одолевающих его в последнее время.

Сзади сидел эксперт научно-технического отдела Саша Рыбочкин, сухощавый молодой лейтенант, обвешанный фотоаппаратами, электронной вспышкой, планшеткой. Держа в руках оперативную сумку, он всматривался в лица прохожих, отыскивая знакомых. Ему хотелось, чтобы все обратили внимание на мчащуюся милицейскую машину и знали, что в городе стряслась беда, что он, Саша Рыбочкин, едет сейчас искать преступников и, может быть, пожертвует своей жизнью.

 На повороте машину тряхнуло, Саша ткнулся головой в спину Гаевого и, чтобы замять неловкость, наклонился к самому уху следователя, спросил: – Илья Андреевич, вам известны подробности убийства?

– Об этом, Саша, мы узнаем, когда найдем преступников,—не оборачиваясь ответил Гаевой.

– Ага, понимаю...

Гаевой включил радиостанцию:

– Как слышите меня, Центральная?

В телефонной трубке щелкнуло, зашипело и раздался немного искаженный голос майора Иванцова:

– Слышу отлично. Прием.

– Андрей Ильич, надо бы скорую помощь и судмедэксперта.

– Уже послал. К вам едет и капитан Байдалов. Вы далеко?

– Кажется, приехали. Выключаюсь...

От тротуара, шлепая по грязи, навстречу машине бежал мужчина в солдатской гимнастерке без погон.

– Стойте! – закричал он, поднимая руку.– Сюда, товарищи, сюда...

Сеня притормозил машину и повернул к домику с деревянным крыльцом и вывеской, возле которого уже толпились люди.

– Останови здесь, – сказал Гаевой, открывая Дверцу.

Подбежал мужчина в гимнастерке, потемневшей от дождя.

– Моя фамилия Николенко, – отрекомендовался он.—Это я вызывал милицию. В буфете человека убили.

– Кто-нибудь заходил в помещение? – поинтересовался следователь.

– Нет, никто. Я предупредил людей. Ждем вас.

Николенко говорил коротко и по-военному быстро. Гаевой не утерпел и спросил:

– Давно из армии?

– Два месяца.

– Заметно. А как вы узнали об убийстве?

– Я шофер. Вон стоит мой бензовоз. Ехал я по Рабочей. Увидел бегущую женщину. Она звала на помощь. Я остановил машину, спросил, что случилось. Но женщина ничего не могла сказать, только тряслась, как в лихорадке, и показывала в сторону дома. Потом выговорила два слова: «убили... помогите...» Я побежал к раскрытому буфету, но туда не зашел, а заглянул в окно. Там на полу лежит буфетчица в крови. Тут как раз и соседи прибежали. Я попросил их присмотреть за буфетом, никого туда не пускать, а сам побежал к телефону-автомату...

– А где та женщина? И кто она?

– Говорят, уборщица буфета. Она сидит в кабине моей машины. Я от дождя ее спрятал. Позвать?

– Пока не надо, после поговорим с ней. Давайте осмотрим буфет.– Гаевой поправил пистолет на ремне, одернул китель.– Ты готов, Саша?

– Так точно, Илья Андреевич,– ответил Рыбочкин, вылезая из машины.– Но ведь нас... не полный штат: нет оперативного работника. В институте нас учили...

Гаевой улыбнулся краем губ:

– Бывает, Саша, что практика вносит поправки в теорию. Но на этот раз все будет теоретически правильно, с полным штатом.– Он повернулся к мужчине в гимнастерке:– Нужны понятые, товарищ Николенко. Хватит двоих.

– Хоть я очень спешу, но могу вам помочь. А вторым понятым можно пригласить здешнюю квартальную, она, по-моему, женщина серьезная.

– Вот и хорошо. Приглашайте ее, и начнем.

Квартальная оказалась очень подвижной, словоохотливой женщиной лет сорока пяти. Прежде чем подойти к приехавшим сотрудникам милиции, она повернулась к обступившим ее людям и приказным голосом сказала:

– Расходитесь, граждане, будет глазеть-то. Теперь уж тут без вас разберутся...

Здороваясь с Гаевым, проговорила:

– У нас кварталы тихие, никогда бесчинств не было. А тут вот, поди ж ты, горе-то какое... И людям любопытно...

– Любопытство – не порок,– усмехнулся следователь.– Пусть смотрят, лишь бы не мешали.– Он достал из своей полевой сумки, висевшей через плечо, толстую тетрадь.– Начнем, пожалуй...

Из ближайшего переулка показалась «скорая помощь». Ее обогнал темно-зеленый «газик» с горбатым брезентовым верхом и, разбрызгивая грязь, остановился рядом с дежурной машиной. Из него вышел начальник отделения уголовного розыска капитан Байдалов, плотный красивый мужчина в сером плаще. Открытое загорелое лицо, спокойный взгляд уверенного в себе человека. Немного увеличенная нижняя челюсть придавала ему упрямый вид. Он быстро подошел к Гаевому, спросил:

– Ну что?

– Сейчас приступаем к осмотру, Алексей Тимофеевич.

– Кто сообщил в милицию?

– Я,– по-солдатски шагнул вперед Николенко.

Байдалов крепко пожал ему руку.

– Спасибо.– И, повернувшись к Гаевому, распорядился: – Начинайте, Илья Андреевич, а я уточню некоторые подробности с Николенко...

Подбежали санитары во главе с судебно-медицинским экспертом Толоконниковым, солидным мужчиной в очках и с тростью. В руках у них – носилки. Толоконников отлично знал всех сотрудников управления милиции и со всеми был на «ты». Он схватил Гаевого за рукав:

– Давай потерпевшую, где она?

– Обождите минутку, доктор.

– Это милиция может ждать, а медицина, голубчик, не терпит.

– Тогда пошли.

Гаевой пропустил вперед доктора и санитаров...

А лейтенант Рыбочкин не терял времени даром. Он успел уже тщательно осмотреть крыльцо, стоявшее здесь ведро с водой, половую тряпку, веник, сфотографировал мокрые расплывчатые следы в коридоре, хотя предполагал, что эти следы, пожалуй, не могут послужить уликой, так как их было много и все разные. Но все-таки фотография пригодится. Саша твердо усвоил: на месте происшествия надо делать как можно больше снимков. Ему нравилась работа эксперта, и он отдавался ей со всей душой. Еще в институте Саша мечтал о таком деле, которое будет раскрыто именно им, экспертом научно-технического отдела. Представлялось, как выедет на место крупной кражи или убийства, совершенного матерым преступником, и по невидимым малоопытному глазу следам отыщет бандита. А потом, чего доброго, примет личное участие в задержании здоровенного преступника и в отчаянной схватке, использовав прием самбо, обезоружит его. Но вот закончил Саша институт, уже несколько месяцев самостоятельно работает, а «настоящих», как он выражался сам, дел пока нет. Может быть, хоть с этим повезет. А дело, наверное, серьезное, раз сам капитан Байдалов приехал на место происшествия. Уж он-то знает, когда надо выезжать: за мелочи он не берется.

– Ты закончил, Саша? – окликнул его Гаевой.

– Сейчас, сейчас, вот только сделаю общий снимок самой комнаты...– Саша с порога несколько раз мигнул электронной вспышкой, поворачивая фотоаппарат в разные стороны, потом зашел в комнату, сфотографировал лежавшую под столом окровавленную буфетчицу, разбросанные на столе монеты, мандарины.

Лейтенант спешил, но Толоконникову казалось, что фотографирует он ужасно медленно. Доктор не вытерпел и, отстранив его рукой, шагнул к лежащей буфетчице, взялся за ее запястье. Потом выпрямился и резко бросил санитарам:

– Носилки! Живо!..

В буфете остались двое: Саша и Гаевой. Они стояли у дверей молчаливые, грустные и даже, казалось, чуть растерянные потому, что на их плечи легла такая огромная ответственность – найти того, кто совершил страшное преступление. Надо спешить. Время идет, и над городом опускается ночь – союзница убийцы.

Гаевой включил электрический свет и тихо, словно боясь нарушить чей-то покой, сказал:

– Начнем, Саша. Разделим комнату пополам, ты осматривай правую сторону, а я – левую.

– Есть.

– А мне что делать? – заглянула в дверь квартальная.

– Присутствовать при осмотре,– ответил следователь.– Садитесь вот на этот стул. Саша, сюда пройти можно?

– Можно везде ходить, Илья Андреевич. Здесь недавно помыли пол, а на нем следы не остаются.– Лейтенант раскрыл свою оперативную сумку, стал вынимать какие-то пробирки, коробочки.– Я сейчас возьму кровь убитой для анализа...

– Ты обратил внимание на разбитую бутылку? – спросил Гаевой.

– Где?

– Вот, слева от двери.

– А ну-ка...– Саша подошел к следователю, осмотрел осколки, стену. – Странно. Если буфетчица бросила бутылку в преступника, то откуда она ее взяла? Ведь на столе, за которым она считала деньги, нет следа от бутылки. И почему от вмятины на стене осколки упали вправо?

– Выходит, бутылка летела не от стола буфетчицы,а левее.

– Правильно, Илья Андреевич. – Саша несколько раз щелкнул фотоаппаратом, потом отошел от стены к прилавку, заглянул под него.– Вот здесь и ящики с пустыми бутылками стоят.

– Да-а... Очень странно...—задумчиво протянул Гаевой.– Получается, что буфетчица бросила бутылку, вышла из-за прилавка, закрыла дверцу, села за стол считать деньги, и только потом раздался выстрел. По-моему, так не бывает.

– Но куда девалась гильза?—Саша передвигал ящики, стулья, заглядывал в каждую щель.– Второй раз все осматриваю и не нахожу.

Быстро вошел Байдалов. Плащ у него расстегнут, в зубах зажата потухшая папироса.

– Ну как у вас дела? – властным тоном спросил он.

– Пока одни вопросы,– ответил Гаевой.

– Ничего, найдем и ответы,– уверенно и громко произнес Байдалов.– Вещдоки какие-нибудь нашли? Гильзы есть? Сколько ран у убитой, эксперт?

– Одна,– отозвался Саша.– Да вот гильзы нет...

– Куда же она девалась?—Байдалов резко повернулся на каблуках, подошел к порогу, вытянул руку.– Ну, вот так примерно он, гад, стрелял... Гильзу надо искать справа, там, где умывальник. Отодвинь, Рыбочкин, тумбочку, может быть, там.

– Точно!– обрадовался Саша.– Здесь она! Сейчас я сфотографирую... Готово.

Байдалов взял желтую блестящую гильзу с задымленным сизоватым горлышком, повертел в пальцах.

– От пистолета «ТТ»,—задумчиво проговорил он.– Но кто стрелял из него? Кто?

– А может, эта чеченка знает? —напомнил Гаевой.– Мы ведь так и не поговорили с ней.

– Ее тоже увезли в больницу,– сказал Байдалов.– Она спала в кабине бензовоза. Доктор боится, что у нее шок...

– Что же делать?

– Ждать. Сейчас составляйте протокол, Илья Андреевич, а я распоряжусь насчет охраны буфета. Завтра с утра мы вернемся сюда...

Он не успел выйти: из темного коридора через порог шагнул шофер и доложил:

– Товарищ капитан, по рации дежурный передал: из больницы сообщили, что буфетчица жива.

– Да ну?!–обрадованно воскликнул Байдалов.– Тогда я немедленно еду к ней!..