Текст книги "Ген деструктивного поведения"

Автор книги: Владимир Паутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Непредвиденные обстоятельства

Машина после падения на дно ущелья не загорелась. С дороги место её падения было не видно. Я осмотрелся вокруг, вроде ничего подозрительного, что смогло бы выдать нашу остановку здесь и спешивание с автомобиля, не наблюдалось, значит, спокойно можно было отправляться в путь. Ребята молча стояли и ждали команду на начало движения. Я поднял руку и махнул ею в направлении предполагаемого маршрута. Мы быстро, почти бегом, двинулись в сторону границы, чтобы затем, двигаясь вдоль нее, выйти к тому месту, где сходятся в одной точке границы сразу трёх государств: СССР, Турции и Ирана. Именно, там нас должны были ждать бойцы нашего отряда и пограничного спецназа, чтобы по условному сигналу начать операцию по отвлечению внимания противника, если нас всё-таки смогут обнаружить, и будут преследовать, и тем самым обеспечить моей группе скрытный переход границы с сопредельной стороны. Такие операции отрабатывались отрядом не один десяток раз, поэтому меня абсолютно не беспокоил завершающий этап работы по нашему выводу с сопредельной территории.

Солнце уже поднялось над горизонтом. Наступал день 20-го августа. Стало немного припекать. «Днём вообще жара станет невыносимой», ― промелькнула мысль. Мы уже несколько часов были на ногах, и усталость стала сказываться на моих ребятах. Я понял, что пора сделать привал и немного отдохнуть, а не то, в противном случае, ноги сами откажутся идти, и мы рухнем на землю там, где остановимся. При движении в горах, в отличие от равнины усталость наступает намного раньше, так как увеличивается потребность организма в кислороде, которого на высоте даже тысячи метров, как правило, не хватает. С непривычки я и сам чувствовал себя не очень хорошо, поэтому скомандовал: «Стоп! Привал один час!» Больше отдыхать не следовало, ибо, чем больше начинаешь расслабляться, тем труднее потом идти дальше, да и усталость начинает одолевать намного быстрее. Это уже было испытано на себе и доказано практикой. «Отдыхать будем ночью, а это означает, что до её наступления мы должны пройти около пятидесяти километров, почти двенадцать часов пути по горам. Здесь особо не побегаешь, кругом камни! Осторожность требуется, а то можно случайно и ногу подвернуть, тогда дело будет обстоять швах!» ― рассуждал я про себя, одновременно делая расчёты маршрута движения.

Место для привала было выбрано очень удачно. Буквально в пяти метрах протекал небольшой горный ручей с холодной как лёд водой. От долгой ходьбы во рту так пересохло, что об язык как о наждак можно было вполне наточить перочинный нож.

– Воду из ручья пить только с пантоцидом ²², ― отдал я приказ, когда Дмитрий и Алексей уже собирались, было, припасть сухими губами к живительной влаге. ― Не хватало нам какую-нибудь кишечную заразу подхватить.

Хотя вода и была снеговая, но всякое может случиться. Лучше уж было лишний раз подстраховаться от возможных неприятностей, которых можно избежать, если соблюдать элементарные правила гигиены, нежели потом мучаться желудком. Обсуждать мой приказ никто не рискнул.

– Правильно Саня! Пить наобум воду, пусть и текущую с гор, иногда очень даже бывает опасно. Хотя пантоцидик и придаст специфический вкус этой живительной влаге, но здоровье дороже! ― Философски изрёк Димыч, бросая во фляжку пару таблеток. ― Держи полковник, ― протянул он мне свою упаковку с лекарством, ― больше двух штук не бросай, не забывай, слабительного средства у нас не имеется!

Прапорщик, как всегда был весел. Мне нравилась эта его черта характера, никогда и ни при каких обстоятельствах не впадать в отчаяние и уныние. Своим постоянным оптимизмом и шутками он весьма положительно воздействовал на бойцов отряда. Они безоговорочно признавали в нём лидера и не роптали, когда, бывало, в самых сложных ситуациях я оставлял за себя прапорщика, а не кого-либо другого. Ему тогда подчинялись охотно все офицеры отряда, ибо понимали, что лучше Димки, бывшего офицера– десантника, никто не выполнит поставленной задачи.

Напившись воды и наполнив фляжки, мы отошли от ручья метров на десять и легли в тени чахлого кустарника. Местность здесь была довольно пустынная, и признаков присутствия человека не наблюдалось. Даже птицы не летали.

Час пролетел очень быстро. Надо было идти, но вставать страшно не хотелось. Вот она нега, которая является самым страшным врагом солдата на привале, когда долгий отдых чаще идёт во вред, нежели на пользу. Я превозмог себя, поднялся на ноги и в полголоса сказал: «Отдых закончен! Вперёд!» Ребята поднимались тяжело, но делали это молча, ибо понимали, что идти надо, так же молча, они натянули на себя разгрузочные жилеты, повесили на плечи автоматы и, попрыгав на месте, дабы убедиться, что ничего не звенит и не звякает в снаряжении, двинулись в путь.

Солнце стояло в самом зените. Его лучи, казалось, прожигали нас насквозь.

Я остановился, чтобы сверить направление движения по карте и компасу. Мы двигались почти параллельно границе на удалении шести километров от неё.

– Командир! Может, подойдём поближе к границе, там идти будет легче, ― предложил Алексей, тяжело дыша.

– Нельзя! Нельзя нам к ней приближаться, ― вместо меня сказал прапорщик, в точности угадав мои мысли.

– Это почему же?

– Да потому, дорогой мой друг, что если они нас начали искать, и если они не полные дураки, то наверняка выслали вертолёты на патрулирование границы. Думаю, парни из «Дельты» не глупее нас с тобой. А ведь Мишаня, убиенный мною, помнишь? Их ведь ожидал?

– Ты всё правильно говоришь Дима, но боюсь, как бы нам этого не хотелось, но придётся идти к границе, ― сказал я.

– Зачем и почему?

– Смотрите, ― протянул я им карту, ― впереди горы, в двух километрах ущелье. Это на карте всё гладко и удобно смотрится. Проводника у нас нет? Нет! Можем так забрести, что потом молить Бога будем, чтобы американцы нас нашли. Заблудить можем элементарно. Поэтому лучше пойти к границе. Если нас ищут, то к завтрашнему дню интенсивность поисков снизится и переместится в сторону Союза.

– А если, наоборот, возрастёт?

– И так может быть, но впереди нас ждёт непроходимая горная гряда. Мы этот маршрут, по которому идём сейчас, дома не рассматривали, правильно? Изначально планировалось идти вдоль границы, на удалении километра от силы двух!

– Согласны! До ночи давай постараемся пройти максимально, не меняя маршрут. Переночуем и утром пойдём уже по новому пути, ― предложил Дмитрий.

Этот вариант был, пожалуй, самым приемлемым, поэтому мы приняли его без обсуждения и двинулись дальше. Время шло быстро, но нам, к сожалению, не удалось преодолеть намеченное расстояние, слишком уж сложный был маршрут нашего движения, а горного снаряжения мы с собой ведь не взяли. Верёвка длиной тридцать метров, несколько крючьев – вот и всё, что нам удалось, вернее для чего нашлось свободное место в наших контейнерах. Ведь нельзя же взять с собой альпенштоки, горные ботинки с крючьями и кошками, страховочные карабины и прочие атрибуты скалолазов.

День заканчивался. Пора было подумать о ночлеге. В принципе в горах много подходящих мест, чтобы провести ночь. Мы нашли укромный выступ в скале, скорее похожий на грот или небольшую пещеру, где и решили провести ночь. Кострище, которое мы там обнаружили, свидетельствовало, что здесь иногда останавливались, наверное, когда-то пастухи или ещё кто-то. К тому же в десяти километрах находился кишлак, и проходила грунтовая дорога, которая вела к границе. Ездили по ней, видимо, редко, это мы легко определили по тому, что толстый слой пыли лежал в неприкосновенности уже несколько дней. Никаких следов протекторов не то, чтобы от автомобиля, а и от велосипеда даже после самого тщательного обследования обнаружено не было. Люди, по всей видимости, здесь так же ходили крайне редко. Это нас обрадовало, поэтому мы не стали идти дальше, а решили остановиться именно здесь. С дороги наше место ночлега увидеть было крайне сложно, практически невозможно, я пробовал рассмотреть его оттуда, но мне не удалось обнаружить грот.

Ночью было холодновато, но костра мы разводить не стали. Дежурили по очереди. Никаких неожиданностей не произошло. Прекрасно отдохнув и выспавшись, мы, как только забрезжил восток, были уже на ногах. Умывшись водой из фляжек, пополоскав рот, я сел за импровизированный стол, накрытый ребятами, ибо дежурил под самое утро, а посему и проснулся позже всех. Они встали немного пораньше, дав мне отдохнуть лишний час, потому, как по их подсчётам я менее всех спал за прошедшие двое суток. Завтрак времени много не занял: гречневая каша с мясом, чай со сгущёнкой и ржаные сухари со сливочным маслом. Через пятнадцать минут мы уже пустились в путь, осторожно продвигаясь чуть в стороне от грунтовой дороги. Она вела вниз в долину, где, судя по карте, находился небольшой населённый пункт. Вдоль самой дороги росли высокие и довольно густые кустарники вперемешку с хилыми деревцами. Это было нам на руку, ибо, маскируясь под их ветвями, мы довольно быстро и без приключений добрались до кишлака. Пятнадцать километров нам удалось пройти за чуть более чем за четыре часа. «Продвигаемся не со скоростью курьерского поезда, но, как говорится, тише едешь…», ― начал рассуждать Димка, как вдруг остановился как вкопанный, причём так неожиданно, что шедший за ним Алексей чуть, было, не сбил того с ног. Мы как раз уже обошли кишлак, обогнув его со стороны гор, так как там кустарники постепенно переходили в лес, поэтому было и безопаснее идти. Деревенька остался за нашей спиной, группа удалилась от кишлака километра на два, когда Димка вдруг остановился столбом. Продвигаясь, мы, конечно, не забывали вести круговое наблюдение, это у нас было отработано до автоматизма. Прапорщик внимательным взглядом изучал всё, что находилось впереди него, майор отвечал за левый фланг, а я, как замыкающий в колонне, естественно, присматривал за правым и контролировал, происходящее за нами, то есть, на мне было обеспечение безопасности группы с тыла.

– Что случилось, Димыч? ― спросил его Алёшка, потирая ушибленный нос.

– Командир! Командир! Стоп движение! Нас, кажется, заметили, – заговорил Дмитрий, не обращая внимания на Седого, и, когда я к нему приблизился почти вплотную, зашептал эти слова мне на самое ухо, будто кто посторонний мог их услышать.

– Ты сам-то мне чего говоришь надо делать, коли, кажется? – с напущенной строгостью спросил я его, но, тем не менее, тревожно озираясь вокруг себя. Вроде, никого не было.

– Сам знаешь, что! Но мне кажется по-настоящему! – еле слышно себе под нос огрызнулся Дед.

– Вот и сделай это! Перекрестись, а потом уже толком доложи, что случилось, – сказал я ему в ответ.

Алексей тихо отошёл в сторону, снял с плеча нашу снайперскую винтовку, которую выпало ему нести по очереди, и через оптику стал рассматривать склоны гор. Потом подошёл к нам и вновь взволнованно спросил: „Что там случилось, Дима?”

– Да вот Димке кажется, что нас заметили, – сказал я, указывая на прапорщика, который стоял и внимательно к чему-то прислушивался, куда-то вглядывался и принюхивался словно зверь, почуявший добычу или опасность.

– Ну, он ведь знает, что при этом надо делать, ― почти тоже самое, как и минуту назад я, посоветовал Алёшка своему приятелю.

– Не надо шутить. Сами лучше посмотрите вон туда, – и Дед указал рукой в направлении горного склона, уходящей вверх скалы, у подножия которой протекала бурная горная река. Я взял бинокль и направил его окуляры в ту сторону, куда указывал пальцем прапорщик. «Ну и зрение у Димки!» – восхищённо подумал я. Только Сокольников, оправдывая свою фамилию, мог увидеть людей на таком большом расстоянии, да ещё и среди кустов. Мне несколько секунд пришлось присматриваться к склону, на который указал Димка, прежде чем я смог увидеть тех, кого заметил острый глаз прапорщика. Среди камней и ветвей кустов и деревьев по едва заметной горной тропинке, ведущей куда-то вверх, торопливо, то и дело оборачиваясь назад, взбирались двое ― седой старик и мальчонка, лет тринадцати. Было видно, что они очень спешили. Да, всё их поведение показывало, что они чем-то весьма напуганы, и причиной испуга, скорее всего, являемся мы. «Что испугало этих людей? ― задал я самому себе вполне резонный и уместный в такой ситуации вопрос. – Вероятнее всего, мы!!! Это вполне очевидно, если бы всё было по-другому, то для чего старик стал бы так часто оглядываться и подталкивать сзади мальчишку, чтобы тот поскорее взбирался? Правильно? Абсолютно ― задал я самому себе вопрос и тут же ответил на него.

– Ты прав, Димыч! Они нас увидели, поэтому и спешат так сильно.

– Что будем делать, командир? По нашим законам их следует, – и Дед, как это он делал всегда, когда не хотел произносить слово «убить», характерным движением руки поперёк горла показал, что нам следовало с ними сделать по законам не нашим человеческим, но разведки, то есть войны.

Снайперская винтовка, через оптический прицел которой Алексей наблюдал за случайными очевидцами нашего передвижения, спокойно могла их достать с этого расстояния. Через её оптику майор Чернышёв прекрасно видел сгорбленную фигуру старика и шедшего перед ним маленького щупленького пацана. Цели наблюдались идеально и находились как раз в зоне поражения. Прицельная дальность винтовки, рассчитанная на 1500 метров, позволяла подстрелить их на сто пятьдесят, даже на двести, триста процентов. На раздумья отводилось мгновенье, ибо через три-четыре секунды старик и мальчик просто скрылись бы за склоном, выйдя из зоны визуального контакта, а, стало быть, и поражения.

– В чём дело, майор? ― спросил Алёшку прапорщик.

– Мне кажется, они нас не заметили! А потом не могу я что-то! Это же ведь ребёнок и старик!

Седой вдруг пожалел этих двух туземцев. Что тогда на него нашло, не известно, но через секунду они целые и невредимые скрылись за горным склоном. «Вы не правы, товарищ майор», – сквозь зубы процедил Димка, когда те двое пропали за поворотом тропы. Он вырвал из рук Алёшки снайперскую винтовку, но понял, что достать их уже не сможет. «Никому не позволено, ты слышишь, майор, нарушать наши законы, даже самому Господу Богу! Нельзя попусту рисковать нашими жизнями, товарищ старший офицер из специального отряда Главного разведывательного управления! Если Вам сантименты не позволяли их ликвидировать и гуманность, не надо было брать ружьё, а тем паче разводить сопли и выдавливать из нас слёзы, тогда и совесть Ваша осталась бы чистой. Этот грех я взвалили бы на себя! А вообще в таком случае Вам бы следовало стать музыкантом и пойти по стопам своего отца, а не служить в армии, тем паче в спецназе!! – С обидой в голосе повторил он и отвернулся от Алексея, не желая больше общаться с человеком, совершившим жесточайшую ошибку по отношению к своим товарищам. Я прекрасно понимал, что Димка прав! Поэтому молчал. Мне нечего было добавить к его словам.

– Надо отсюда уходить как можно быстрее и по возможности поменять маршрут движения, – проговорил, прервав мои раздумья, прапорщик Сокольников. Он сказал это таким резким тоном, не глядя в мою сторону, что я понял его обиду и подумал про себя: «Также осуждает и меня! Всё верно! Ты правильно мыслишь Димыч, но изменить уже ничего нельзя».

– Хотя маршрут поменять сложно, потому, как в горах находимся, это тебе не лес на равнине, а здесь можно так залезть на какую-нибудь вершину, что потом только с помощью вертолёта снять нас смогут. Надо идти до границы, потом пересечь её и пойти вдоль, но уже по иранской территории. Там они нас не достанут, точнее, было бы сказать, у них появятся дополнительные сложности в этой связи. Вы как думаете? – Вновь начал рассуждать Сокольников. По существу он был прав, сто раз прав, выбор у нас, действительно, был не богатый. Мы пошли тем же маршрутом, что наметили раньше, ибо менять его было уже поздно. Но передвигались только бегом. Я потом всю дорогу спрашивал себя: «Что нашло на майора? Почему Алексей тогда совершил тот странный и нелогичный поступок? Ведь он мог спокойно успеть достать старика и парнишку. Неужели ему их стало жалко? Если так, то Алёшке следует уходить из спецназа, а не то он столько дров наломает со своей жалостью. Ведь за его ошибки расплачиваться придётся ребятам, причём своей кровью и жизнями. В Управлении он считается знающим и толковым офицером. За его плечами опыт приграничных учений, когда мы своими переходами через государственную границу сначала на чужую территорию, а потом обратно «домой» ставили на уши всех погранцов и территориалов. Вообще же это моя ошибка, а не Алёшки. Всё-таки у меня опыта побольше, чем у майора. У него всего-то ничего, а я? Я имею на своём счету несколько успешно проведённых спецопераций за рубежом, в частности в Ливане, у меня громадный опыт борьбы с диверсионно-террористическими группами наёмников в джунглях Анголы и в горах Афганистана. И что же я сделал сейчас? А сейчас я, как мудрёный житейским и боевым опытом командир, совершил необъяснимую и непростительную для себя ошибку. Да, да, именно так! Ибо я не смог предусмотреть, что рано или поздно моему подчинённому придётся столкнуться именно с такими обстоятельствами, когда он будет поставлен перед трудным выбором, погубить невинную человеческую жизнь либо нет, но презрев в этом случае свой долг солдата и принятую присягу. Значит, я не сумел его правильно подготовить и толково всё объяснить. Но ведь и мы делаем свою работу исключительно ради того, чтоб в будущем так же не погибали дети, но наши дети!? Вот ведь вопрос?”

Я думал и не находил ответа. Мне казалось, что и Димыч не ответил бы на такой вопрос, и неизвестно как бы прапорщик ещё повёл себя, если бы винтовка оказалась в тот момент в его руках?

Мы поднимались всё выше и выше в горы. Нам оставалось только преодолеть последний горный хребет и выйти в долину, перейдя которую, мы достигли бы иранской территории. Но одна мысль упорно сидела в моей голове: «Заложит нас старик или нет?» Всю дорогу до самого привала червоточина сомнений, тоски, какого-то необъяснимого страха точила моё сердце, и я вообще-то понимал причину этого своего беспокойства, да только поделать уже ничего не мог.

– Ладно! Будем действовать по обстановке. Максимум внимания! Зря не рисковать. В бой вступать только в исключительном случае! – думал я про себя. Расстановку в группе мы поменяли. Впереди уже находился Алексей. Замыкающим, как обычно, был прапорщик Сокольников – это всегда считалось для нас доброй традицией или даже счастливой приметой.

Правда сейчас нам было не ведомо, что на этот раз примета наша счастливая не сработает, и все мы будем, возможно, убиты в течение завтрашнего дня. Ведь тот, кто воевал знает, как сложно уцелеть, когда случайно налетаешь на выставленную противником засаду. Вот и мы не знали, где поджидает нас смертельная опасность.

Попытка захвата

Второй привал я сделал через двенадцать часов движения. Мы довольно далеко удалились от деревни и от того места, где нас случайно увидел старик с мальчиком. Ребята, да и я сам, буквально валились с ног от усталости, и это было не удивительно, потому как отдых предыдущей ночи почти не восстановил полностью наших физических сил. Дневной же отдых в течение получаса так же не восполнил наши энергетические потери, да мы практически ничего не успели поесть за весь период стремительно полусуточного броска. Следовало обязательно сделать остановку для основательно привала, с полноценным обедом, дабы затем продолжить свой путь с удвоенной скоростью и к ночи выйти к иранской границе. Для такого отдыха я выбрал сложенную из камня небольшую хижину, по-видимому, когда-то служившую прибежищем для местных пастухов от дождя, снега и ветра. «Алексей! Проверь!» ― коротко бросил я майору Чернышёву, шедшему впереди нашей группы. Седой быстро, чередуя челночный бег с короткими прыжками, рванул прямо к ветхому строению, попутно просматривая подходы к нему сверху. Мы же в это время, прячась за камнями, внимательно вели круговое наблюдение и страховали Алексея. Он быстро без приключений добрался до хижины, замер, прижавшись к стене, и затем юркнул внутрь.

Майор отсутствовал полминуты, вскоре он выглянул из мазанки и подал рукой знак, что всё спокойно и тихо, можно идти. Мы с Димкой вышли из-за камней и устремились вверх по склону прямиком к хижине. Она находилась рядом с маленькой речушкой, из которой можно было взять воду, чтобы напиться и освежить ею, холодной и студёной, своё разгорячённое тело. Вокруг лачуги росли редкие кусты терновника. По внешнему виду нашего неожиданного прибежища и по другим признакам мы сделали вывод, что в хижине давно никого не было, и это открытие нас сильно обрадовал, так это давало нам возможность спокойно отдохнуть перед решающим броском. Я установил порядок дежурства, и ребята, умывшись в небольшом глубоком бочажке и утолив голод плиткой шоколада, сразу же отбились, то есть заснули, едва их тела приняли горизонтальное положение и головы коснулись не подушки, но твёрдого и жесткого камня. Полноценный обед я решил перенести на более поздний срок, когда мы немного выспимся, ну хотя бы часика по два. Подкрепить силы у нас имелись ещё мясные консервы, оставалась гречневая каша, чай да сгущёнка, то есть, обычный набор из армейского «сухого пайка».

Моё дежурство было первым, поэтому я вышел из хижины, поднялся на склон горы, чуть повыше нашего пристанища, и принялся наблюдать за окрестностями. Кругом царило абсолютное спокойствие. «Значит, нас не ищут, по крайней мере, пока не ищут именно здесь. Они просто не предполагают, что мы пойдём именно сюда, фактически в глубь страны и уже после, сделав небольшой крюк, выйдем к границе, пройдём вдоль неё и на стыке трёх стран под шум, устроенный пограничными спецназовцами, и под прикрытием нашего отряда благополучно проскочим на свою территорию. Старик с пацаном просто испугались и убежали, а потом куда им сообщать, ведь кругом горы. Здесь, поди, и полиции-то нет! А, может, они вообще нас не заметили? Да, нет! Думаю, заметили! И полиция здесь имеется!» – так размышлял я, лежа в тени под кустом и успокаивая себя своими же мыслями. Сказать, что я недооценивал противника, было нельзя. Порой меня даже корили за излишнюю его переоценку, но я считал, это лучше, чем посчитать своего врага за глупого дурачка, ничего не смыслящего в наших вопросах. Искать нас они, конечно, будут, я в этом нисколько не сомневался, и поисками займутся профессионалы высочайшего класса – в этом, кстати, я тоже был уверен. Вот только допущен мной был один промах – старик нас всё-таки заложил, а полицейский участок на нашу беду находился недалеко от того места, где мы случайно встретили пастуха.

Подошла моя очередь отдыхать. Я разбудил Алексея. Он мгновенно проснулся. Коротко введя его в курс дела, я мгновенно заснул крепким сном, как только голова коснулась разгрузочного жилета, который я предусмотрительно снял и положил вместо подушки. Мне даже начал сниться какой-то сон, но поспать, к сожалению, ни мне, ни Димке долго не пришлось.

– Командир, командир, просыпайся! ― Раздался голос Алексея над самым моим ухом. Я открыл глаза, и тут же услышал, ― Димыч! Подъём! Дима, просыпайся!

– Ну что там, Алексей, случилось? – Одновременно спросили я и Димка.

– Плохи, командир, наши дела! Нас выследили! По всей видимости, те двое всё-таки заложили, и сейчас нас окружают со всех сторон. Правда, сказать точно не могу, кто? То ли обычные полицейские, то ли солдаты. Но, скорее всего, работает полиция, уж слишком всё бестолково они делают, – шептал Алексей.

– Ты это с чего взял? А вдруг это «Дельта»? – недовольно спросил Димка. Он посидел несколько секунд молча. ― Точно! И я чувствую по запаху, что нас обложили. Только турки имеют такой специфический запах, ― проговорил прапорщик, втягивая носом воздух. Я также втянул носом воздух, но ничего не почувствовал.

– Заложил нас всё-таки старичок-стукачок и мальчик-пастушок, – недовольно бормотал Сокольников себе под нос, но так, чтобы его слова мог услышать и я, и Алёшка. Седой уже и не знал, как загладить эту свою вину перед нами.

– Не комплексуй, Алёша! Один чёрт, нас все равно нашли бы. И забудь про тот случай, понял? Сейчас уже другая ситуация! Надо думать, как выкручиваться будем! Докладывай! ― шепнул я ему на ухо.

– Как не комплексовать, Саня? Если я действительно виноват, ― пробормотал он еле слышно. Я понял, что майор переживает за свой проступок, когда отпустил деда и парня. Теперь Алёшка был научен собственным опытом, а это самый лучший воспитатель в жизни.

– Ладно, хватит нюни распускать! Забыли! Докладывай по существу! ― резко прозвучал мой приказ.

– Я пошёл Димку будить и через крышу случайно заметил, как они спускались по склону, – начал докладывать майор как всегда чётко и по существу, – их немного, думаю, не более десяти человек. Это я сначала думал, что солдаты, а потом рассмотрел и понял, ошибаюсь. Вооружены они слабовато. Одними старыми винтовками. Короче говоря, это местные полицейские, сейчас я уже уверен. Решили, видимо, нас задержать самостоятельно. Награду, поди, хотят за наши головы получить большую.

Алексей проанализировал всё правильно, он даже верно догадался насчёт полицейских. Нам ведь не было известно, что несколько часов назад из центрального управления Министерства внутренних дел пришло указание оказать содействие американскому военному командованию в задержании подозрительных лиц, предположительно одетых в камуфляжную или другую военную форму. Предусматривалось и денежное вознаграждение за нашу поимку. Их патруль, выполняя требование руководства из Анкары, проезжал по дороге из одной маленькой деревни в другую, когда им навстречу попались два пастуха: старик и паренёк. Они сообщили, что видели в горах недалеко от своего кишлака двух подозрительных человек явно не местных в чёрной форме и с оружием. Видимо, одного из нас они не заметили. Старик указал им приблизительное направление нашего движения. А так как дорог в горах не особенно много, то полицейские, сами будучи местными жителями, поняли, куда мы идём. Они связались со своим участком, так как их было всего лишь пятеро, и вызвали себе в помощь ещё несколько человек. Людей обычно всегда губит жадность и глупость, вот и местных полицейских подвели эти два недуга. Нельзя было им вообще поступать так опрометчиво и попытаться задержать мою группу. Это было равносильно попытке школьника начальных классов выйти на ринг против профессионального боксёра тяжеловеса.

Итак, они решили нас окружить и взять живыми. Мне сразу стал понятен их замысел. Я посмотрел вверх и сквозь крышу, которую, действительно, крышей-то назвать можно было только чисто условно, так, всего-то лишь несколько тонких жердочек сверху и немного соломы, увидел, как полицейские, прячась за камнями и перебегая от одного до другого, намеревались, по-видимому, ворваться в хижину и арестовать нас сразу и всех. Правда, я с трудом понимал, как они себе представляли наше пленение: «Всем на землю, руки за голову?» Но ведь они были не настолько наивны, чтобы не догадаться, что мы окажем сопротивление. Видимо, полицейские, действительно оказались глупыми и наивными. Они просто не догадывались, с кем столкнулись.

Алёшка, как всегда, изложил суть обстановки верно и кратко, без лишних слов. Местных блюстителей порядка и в правду было немного. Человек восемь, не более, потом, когда уже всё закончилось, оказалось, что их было девять. Брать нас приехали одни полицейские, видимо, все с местного участка. Алексей правильно угадал мотив их поведения, они просто захотели выслужиться перед высоким начальством и захватить нас врасплох, да к тому же заработать на нашем задержании хорошие деньги. Полицейским бы действовать по-другому. Сообщить про нас, куда следует, и ждать помощи, отслеживая каждый наш шаг, а они пожадничали! Сгубила их алчность.

Бой был очень коротким. То, что произошло, практически и боем-то назвать никто не рискнул бы. Буквально считанные секунды. Мы не стали прибегать ко всевозможным хитростям и уловкам, коих в нашем арсенале насчитывается полным полно, а просто, не мудрствуя лукаво, положили их всех в течение десяти, ну от силы пятнадцати секунд. Их расстреляли Алексей и Димка. Мне просто не нашлось удобного места, чтобы прицельно бить по противнику, а попусту тратить патроны, было не в моих правилах, могли ещё пригодиться. Ребята подождали, пока полицейские окружат хижину, и когда вперёд вышел офицер или кто там них являлся за старшего, дабы открыть рот и предложить нам сдаться, как ураганным огнём Седой и Дед завалили абсолютно всех. Турки даже не успели понять, что их убивают. После этой короткой схватки мы стремительно бросились в долину, на которую нужно было попасть любой ценой. До неё оставалось пара часов движения, но, увы…В долину нам идти уже не следовало, мы решили вновь поменять направление движения и попытаться ввести противника в заблуждение относительно наших намерений.

Вскоре проблемы, начавшиеся с боевого столкновения с местными полицейскими, стали усугубляться с каждой минутой и каждым часом. И ничто уже не могло нам помочь решить их.

По прошествии какого-то времени нам стало вполне очевидно, что группу обнаружили. «Через час, или того меньше здесь начнётся самая настоящая за нами охота», в полголоса сказал Сокольников. Так оно в дальнейшем и получилось. Но это произойдёт потом, а пока мы, уничтожив местных полицейских и, стараясь не оставлять следов, тут же сменили направление движения и пошли прямо на север.