Текст книги "Ген деструктивного поведения"

Автор книги: Владимир Паутов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Майор Чернышов Алексей Николаевич

Группы армейского спецназа действовали всегда одиночно и скрытно. Они не выходили в эфир и вертолёты забирали их по сигналу радиомаяка, вылетая в заранее обозначенный район.

В тот день после завершения работы мы возвращались на базу. До района ожидания, откуда нас должны были забрать вертушки ⁴. Желая сократить дорогу, я повёл группу несколько иным маршрутом, через заброшенный кишлак. Ещё не поднявшись на гребень горной гряды, с которой начинался спуск в долину, мы услышали ожесточённую перестрелку. Явно где-то недалеко от нас шёл жестокий бой.

На другой стороне долины у горного прохода, ведшего на сопредельную территорию, держали оборону наши десантники. Почему их было не более одного взвода, и отчего наших солдат не поддерживали с воздуха, нас тогда не интересовало. Мы видели, что десантники несут потери от превосходящего впятеро, а может вдесятеро, противника, а нам не возможно было оказать им какую-либо действенную помощь. Ведь расстояние в горах – это на равнине! В горах километр можно пройти за пятнадцать минут, а можно и за час, или за сутки, как повезёт! Так получилось и здесь. Мы в бинокли могли наблюдать за всем происходящим, но добраться и вступить смогли лишь через двенадцать часов, когда всё практически уже было закончено. Мне не пришлось увидеть, как молодой капитан, когда закончились патроны, поднял своих бойцов в рукопашную и сам лихо рубился с душманами ⁵, калеча и убивая их своей сапёрной лопаткой.

На двух высотах, расположенных по бокам прохода, мы вскоре обнаружили погибших наших десантников. Живых среди них не было. Мы не имели с собой радиостанцию, так как, работая на ней, могли легко дать себя обнаружить, поэтому вызвать вертолёты у нас возможности не было.

Я собрал бойцов группы на импровизированное совещание. «Товарищи офицеры! По всей видимости, наши коллеги-разведчики случайно обнаружили этот проход в горах и поняли, что через него можно уйти, вот они и оседлали господствующие высоты. Мы видели, что их было здесь около взвода или чуть более. Погибших двадцать человек. Значит, остальных захватили в плен. Будем искать всё, что может нам указать, куда их потащили, ― приказал я бойцам и после небольшой паузы добавил, ― живых или мёртвых! На карте этого прохода нет. Ведёт он, предположительно в Пакистан. Свою задачу мы выполнили. Можем по прибытию на базу доложить о том, что здесь произошло, а мажем заняться поисками. У кого какие соображения?» Все офицеры группы высказались за поиски, не взирая на то, что мы сами почти неделю лазали по горам и практически не выходили из боёв. Таков уж закон боевого братства – не бросать своих. Мы сложили тела погибших ребят в одном месте, забросали их камнями и ветками деревьев. После чего установили радиомаяк, по которому сюда должны были прибыть вертолёты, закреплённые за моей группой.

– Командир, а ты не думаешь, что при отходе «духи» могли заминировать проход? – спросил один из офицеров. Вопрос был вполне резонный.

– Не думаю, хотя я, например, заминировал бы, ― вступил в разговор прапорщик Сокольников.

– А почему ты так думаешь, Дима?

– Потому, что «духи» уходили впопыхах, торопились, к тому же разведчики их здорово потрепали. К тому же они боялись, что их могут атаковать с воздуха.

– Логично! Но соблюдать надо все меры предосторожности. А потом, они думают сюда вернуться. Проход-то замаскирован. А разведчиков они уничтожили. Вот и получается, что свидетелей нет. Зачем же им тогда всякий раз мины ставить, снимать, ставить, снимать? Утомительно это и нецелесообразно.

Я выслушал соображения всех своих бойцов и сказал: «Думаю, что мины они не ставили, но максимальное внимание – это главное при передвижении. Тогда вперёд!»

Мы устремились в горный проход, который напоминал лабиринт Минотавра и заблудиться в нём можно было в два счёта. Несколько раз мы упирались в тупик, и нам приходилось возвращаться назад. Сил было потрачено очень много. Мы ходили, ползали, рыскали, кружили по горам, словно волки, но на след наших ребят всё-таки вышли. Правда, поиски заняли много времени.

К исходу дня мы вышли к одному кишлаку. Бандиты забрались сюда для отдыха после боя. Пленных солдат они держали в глубокой яме, вырытой под одним из домов в самом центре кишлака. Я лежал за камнем и вёл наблюдение за деревней.

– Командир! – Зашептал мне на ухо Димыч. – Ребят надо вызволять! Для них каждый проведённый час, день в плену смерти подобен.

– Один ты среди нас всех такой сердобольный нашёлся, а то я без тебя, что ли не знаю об этом, поучи курицу яйца нести! Как их только вытаскивать? Думаешь, мне их не жалко? – Немного грубовато огрызнулся я в ответ, обидев ни за что, ни про что своего друга. – Извини, Димыч! Но ты знаешь, что мы на пакистанской территории? Это ж потом скандал на международном уровне.

– Да прекрати ты! – ничуть не обидевшись, горячо на самое ухо зашептал Димыч. – Пропади он пропадом тот скандал. Скажем чуть что, мол, случайно здесь оказались. Командир! На войне как на войне! Я и один могу пойти, а там пусть хоть под трибунал отдают, мне будет уже наплевать.

– Случайно отклонились на тридцать вёрст? Горячку-то не пори! Один он пойдёт! То же мне, Рембо Шварценегеров. Все вместе пойдём. Даже если ты один пойдёшь, отвечать мне придётся. Помереть – оно дело не хитрое, особого ума не надо. Вот ребят вытащить – это совсем другая работа! А то один, умру, хоть под трибунал! Короче, всю предстоящую ответственность я беру на себя, а там, как судьба положит! Победителей не судят, так что ли говорят?

– Да, вроде, те слова Наполеону принадлежали, хотя, возможно, я и ошибаюсь, и они твои, ― зашептал прапорщик, повеселев от моих слов. Ну, что было делать, если Димка любил повоевать.

Душманов по моим расчётам было около шестидесяти – семидесяти человек, а может быть и более того. Нас в пять раз меньше. Силы, конечно не равные, но мы же ведь спецназ, поэтому наше преимущество – внезапность, подготовленность и вера в свои силы. Я нащупал на своём переговорном устройстве кнопку вызова и трижды нажал её. В наушниках каждого бойца группы прозвучал зуммер, звук которого означал работу исключительно на приём. После получения ответных сигналов о готовности к работе я передал всем команду: «Внимание! Начнём под утро! В оставшееся время вести наблюдение и проверить оружие!» Мне было понятно, что отдыхать бойцы не будут, какой бы приказ и от кого угодно они не получили бы его, ибо не то время и не та обстановка была сейчас, чтобы вот так лечь и спокойно уснуть. Все думали о наших мальчиках, которых предстояло освободить, причём желательно живыми. С наступлением утра, когда рассвет только начинал брезжить, мы начали спускаться с гор. «Духи» также поднялись очень рано. Они, по всей вероятности, не собирались здесь задерживаться, а торопились уйти подальше, ведь граница-то с Афганистаном была рядом. Видимо, тащить с собой раненных наших солдат представлялось им весьма тяжёлым и хлопотным делом, поэтому они начали их убивать. Бандиты стали расстреливать из пистолетов и автоматов наших восемнадцатилетних мальчишек с контрольным выстрелом в затылок. Мы были буквально потрясены, шокированы ужасом всего увиденного. Я ненароком посмотрел на своего друга Димыча и увидел, что по его щекам текут слёзы. Плакал не один он, плакали мы все, плакали, не стесняясь того, ибо слёзы те были слёзами негодования нашего и бессилия оттого, что мы слишком далеко и не можем, не в силах поспеть, дабы спасти своих, наших солдат. Последними словами я ругал себя зато, что не дал приказ на освобождение ночью, хотя в темноте мы, навряд ли, смогли бы успешно провести задуманную нами операцию. Слишком уж темна была ночь накануне наступавшего трагического утра. По цепочке я передал своим бойцам приказ: «Пленных не брать! Подонков этих, всех до единого, карать жестоко, казнить без жалости и сострадания. Акцию проводим тихо, без стрельбы. Ножи к бою! Я и капитан Лебедев замыкающие! После рукопашки действовать как всегда. Все в стороны, и мы с Сергеем начинаем работать из автоматов! Действовать чётко по расписанию и расчёту! Вопросов нет? Тогда вперёд!»

Это означало, что после нападения бойцы отряда должны были постараться максимальное количество противника положить тихо и без шума. Мы, то есть я и капитан Лебедев, должны были после того, как «рукопашники» отработают, положить из автоматов оставшегося в живых противника на землю и не давать ему поднять головы. Опустошив автоматные магазины, мы быстро отходили, дабы не помешать стрельбе отработавших ножами бойцов и не попасть в зону поражения их автоматов. Такие нападения нами отрабатывались не один раз, причём в различных вариациях, но на практике как-то не довелось применять и проверить своё умение. Сейчас же такой случай подвернулся.

«Духи» даже не успели ничего понять, когда через глиняный забор во двор, где они расстреливали наших ребят, на них напали неизвестные люди. Бандиты и стрельбу ответную не смогли открыть, ибо каждый из наших бойцов в течение буквально одной минуты расправился с тремя предназначенными ему душманами. Толчеи не было. Мои офицеры действовали отлажено и согласовано. Не зря, стало быть, тренировались на полигонах до седьмого пота. Но только всё равно мы опоздали.

Все наши пацаны лежали дружно в одном месте. Зрелище, представшее перед нашими глазами, было страшно и ужасно. Я не буду пересказывать в подробностях всё, что мы увидели, ибо не всякий человек сможет выдержать этот мой рассказ, да и мне самому вспоминать увиденное тогда в горном кишлаке не хочется, ибо горько становится от воспоминаний тех, горько и печально.

– Командир! ― Доложил капитан Стэнлер, ― это не база отдыха. Здесь у них штаб. Мы обнаружили мощную радиостанцию, склад боеприпасов и медикаментов, телефонный коммутатор на сто номеров и уйму документов.

– Отлично, Владислав! Документы с собой, остальное заминировать и сжечь! По радиостанции свяжитесь с вертолётчиками, дайте координаты и пусть приходят за нами сюда. Ничего страшного, мы всего-то углубились на 9 километров. Думаю, пакистанских пограничников здесь нет. Пока нет! Действуй Владик!

– Слушаюсь, командир! – Козырнул мне в ответ капитан.

Связь была установлена быстро. На базе волновались, ибо по сигналу нашего радиомаяка забрали ведь не мою группу, а погибших десантников. «Вы их всё-таки нашли? Молодцы! Только ваша группа на территории Пакистана, вы об этом знаете? Но я высылаю своих разведчиков вам на помощь. Дайте координаты!» – кричал командир полка так, что было слышно всем, кто находился рядом с радистом. Наши вертушки находились в аэродроме в Джелалабаде и должны были прилететь через час-полтора – это в лучшем случае. Мы стали переносить тела наших ребят в тень, когда вдруг по нам начали интенсивно стрелять, а группа охранения доложила, что попала под плотный огонь. Этого и следовало ожидать, ведь мы не смогли перебить всех «духов». Поэтому бандиты, скоро очухавшись, решили, по-видимому, отбить тела расстрелянных ими солдат и нас ещё пленить или убить в придачу ко всему. Нам было хорошо известно, что за каждого убитого советского солдата и офицера платили очень даже хорошие деньги, причём в долларах США. Кто платил? Ну, я думаю известно кто – наши «лучшие» друзья.

Мы находились почти на окраине деревни. Оборону держать в таком положении весьма затруднительно, особенно когда в группе всего-то и было двенадцать человек, пусть даже очень подготовленных. Одно дело внезапно напали, сделали работу и отошли, или господствующую высоту оседлали, когда противник внизу, пункт управления захватили, резиденцию чью-нибудь штурманули, а здесь было всё по-другому. Начинался самый обычный войсковой бой, который, к сожалению, мы не могли долго вести. Не наше это дело и не наша тактика вести затяжные боевые действия, но так уж сложились обстоятельства, что выбирать не приходилось. Мы находились за забором и на открытом дворе, а «духи» наступали на нас, используя естественные укрытия и деревья, растущие вокруг нашего убежища. Они могли легко и очень даже просто забросать нас гранатами, но видимо очень уж им хотелось захватить в плен «шаурави» ⁶, жадность к деньгам душила их душманские души, поэтому и лезли они упорно и настойчиво, чтобы осуществить свой план. Нужно отдать бандитам должное, воевать они умели и довольно неплохо. Мы же старались не подпускать «духов» близко к дувалу. Но долго так длиться не могло. У нас появились первые раненые. «Дальше будет больше, – только успел я подумать, как что-то обожгло мою левую руку и отозвалось тяжёлой болью в плече. Пуля, пройдя навылет прямо под мышкой и к счастью не задев кость, на какое-то время вывела меня из строя. – Вот тебе и на! Сглазил сам себя, балбес! Ладно, хватить ныть, о деле надо думать! Вертолёты здесь сажать нельзя, их запросто подобьют. Но лётчикам не прикажешь, а они без нас отсюда не улетят, будут кружиться, пока керосина хватит, считают себя тоже спецназовцами, потому, как работают с нами уже почти год. За подлость посчитают и трусость уйти без нас. Вертолёты нужно встречать наверху, там есть удобная площадка. От деревни до неё полтора километра. Ох-хо-хо! И дорого же будет стоить нам эти две тысячи шагов!”― лихорадочно думал я, тщетно пытаясь перебинтовать руку, но это никак не удавалось сделать. Ко мне подполз капитан Андрей Гомонов: «Саша, ты как? Давай помогу! Тебе стоит сделать укол! Смотри! Кровь здорово хлещет, да и заражения чтобы не было». Только сейчас, после этих слов, я вдруг почувствовал, как рука начала неметь. Она стала для меня словно чужая. «Да, это хреново. От потери крови через пару часов может так поплохеть, что… Не дай Бог, конечно…, тогда…, а мне ребят выводить из боя надо, да убитых разведчиков вывезти всех! Всё верно, Андрюха! Ты давай перевязывай и рану получше обработай, укол я себе сам поставлю», ― прокричал я своему товарищу.

Бой тем временем разгорался с каждой минутой. Мы словно разворошили осиное гнездо. Впрочем, так оно потом и оказалось. Здесь находилась и основная база подготовки, и место отдыха, и штаб боевиков, но главное заключалось в том, что мы находились на территории Пакистана, поэтому и «духов» здесь было много, словно мух. Да и местные власти естественно подняли тревогу. Душманы будто тараканы ползли со всех сторон, перебегали от дерева к дереву, от камня к камню. Они неуклонно приближались к нам. Мы же держали оборону и старались не допустить противника на бросок гранаты. Конечно, в таких условиях продержаться можно было бы долго, но в конечном итоге при этом обязательно погибнуть. Только вот гибель, пусть даже геройская, в наши планы не входила. На одном участке обороны «духи» умудрились подползти к самому забору и прорвались внутрь двора, за дувал. Трое моих бойцов: капитан Лебедев, капитан Стэнлер и капитан Фомичёв, вступили с ними в рукопашную и, отбив атаку, передали мне по внутренней связи, что противник подтягивает артиллерию, несколько горных пушек, на прямую наводку и разворачивает миномёты. Это сообщение меня не обрадовало. Тут же пришёл другой доклад о том, что на восточной окраине деревни явно слышится звук работы двигателей, по-видимому, оттуда к центру выдвигается несколько танков или бронетранспортёров. Вдруг в воздухе послышался специфический воющий звук, который нельзя было спутать ни с каким другим, ибо такой свист может издавать только летящая мина. Разрыв последовал буквально через пару секунд, за ним второй, третий, а это означало, что нас могут накрыть в считанные минуты, ибо огонь открыла миномётная батарея. «Значит, на подмогу к бандитам подошли воинские части пакистанской регулярной армии, ибо у местной полиции навряд ли могли состоять на вооружении миномёты и танки с бронетранспортёрами. Ну, конечно же, захватить нас для них сейчас было архиважным делом, хотя бы лишь для того, чтобы раздуть потом политический скандал о вмешательстве, агрессии и прочих нарушениях суверенный прав», ― пришла в голову невесёлая мысль.

Действительно, как я и предполагал, на площадь напротив как раз того места, где мы держали оборону, выехал БТР и из своего крупнокалиберного пулемёта начал поливать свинцом по глиняному забору, который служил нам надёжным укрытием. Куски земли и глины брызгами полетели в разные стороны, но пули нанести особого вреда нам не могли. Забор-то был всё-таки сложен из камней. Но пулемётчик и не хотел нас расстрелять, у него была другая задача, он не давал нам поднять головы в то время, как «духи» начали быстро перебежками приближаться к забору, что служил моим бойцам защитой от пуль и осколков. У нас с собой было несколько переносных комплексов реактивных огнемётов «Шмель». Мы всегда в рейды брали с собой несколько штук этих эффективных снарядов, простых в обращении и непривередливых в хранении, так, на всякий случай. Сейчас они пригодились нам как никогда. В какой-то степени нам даже, можно сказать, повезло, ибо в подвале дома мы обнаружили и ручные гранатомёты с выстрелами. Бронетранспортёр был подожжён с первого выстрела. Владислав, то есть капитан Стэнлер, влепил ему гранату прямо под башню, отчего её заклинило, а кто-то в этот момент выстрелом из огнемёта попал в окно водителя, которое не было закрыто броневым щитком. БТР заполыхал сильным чадящим пламенем. Вскоре внутри него стали взрываться боеприпасы. Проехать к тому месту, где мы держали круговую оборону, стало практически невозможно. Горящий бронетранспортёр перекрыл всю дорогу, а сзади возвышались горы. Его теперь можно было или оттащить назад, или вытолкать на площадь, но для этого нужно было пригнать вторую машину.

– Только бы они это сделали, – думал я, – Господи, если ты есть, помоги нам! ― И Он помог. «Духи», или кто там ими командовал, решили оттащить бронетранспортёр на окраину кишлака. Сзади к горящей машине подъехал танк и зацепил его своим тросом. В этот момент мои бойцы своими меткими выстрелами прижали всех душманов к земле, а затем уже Димычу, капитану Фроликову и лейтенанту Трофимову удалось из огнемёта и двух ручных гранатомётов поджечь подошедший танк.

–Всё! Амба! Мы окончательно закупорили и забаррикадировали им улицу. Теперь к нам практически невозможно будет подобраться на боевых машинах, и это очень хорошо. Танк они и за два часа не смогут эвакуировать, а там ещё и БТР стоит, – обрадовался я, радостно потирая рукой по ноге, потому что моя левая практически висела плетью.

– Дед! А что там наши авиаторы? Они вылетели? Или какого там хрена? – закричал я громко, совершенно забыв, что моё переговорное устройство работает.

– Командир! Не кричи! Мои барабанные перепонки от твоего крика чуть не лопнули. Я связался с ними. Вертолёты в уже воздухе. Через минут десять-двадцать они будут здесь. Командир полка выделил для поддержки полроты десантников. Кроме наших вертушек, прилетят и боевые, – прокричал мне в ответ прапорщик, забыв, что мы переговариваемся по внутреннему радио..

– А чего ты кричишь? Хочешь, чтобы у меня также перепонки лопнули, Дима?

– Прости командир, по привычке! Я думал, ты меня не слышишь в шуме боя, а потом ты сам кричал, вот я и подумал, что у тебя со слухом что-то, ― перешёл он на нормальный тон.

– Ребята, – передал я команду, – отходим на площадку, что ещё утром определили для вертолётов, они сейчас прибудут. Убитых забираем с собой.

У нас просто не было другого выхода. Вертолёты здесь сесть не смогли бы, а если бы сели, то их наверняка сбили бы «духи». Оставлять найденных солдат мы также не могли, не для того же столько прошли и приняли столько лишений, чтобы сейчас бросить своих убитых пацанов. Хотя все мои бойцы были ранены или контужены, никто не возроптал на меня за принятое решение. «Нас двенадцать человек, погибших солдат – десять. Двое прикрывают отход группы. Остальные берут десантников. Со мной остаётся Стэнлер! Мы прикрываем отход! Ты слышал, Владислав? Остальные взяли ребят и вперёд к площадке, как можно быстрее. Ребята, прошу понять правильно и без обид, но если что со мной случится, то за меня остаётся прапорщик Сокольников. Он вас выведет! Вопросы есть?» ― отдал я приказ по внутреннему переговорному устройству.

– Командир, так нель…, ― раздался чей-то голос, и этот голос принадлежал моему закадычному другу, Димичу. Я знал, что тот собирается сказать, поэтому и прервал его, не дослушав. ― Разговорчики! Приказ не обсуждать. Я сказал, вперёд!

«Духи» пришли в себя слишком поздно. После того, как мы подожгли бронетранспортёр и танк, они залегли и стали осторожно к нам подкрадываться. Мы же под прикрытием огня и дыма смогли оторваться он них метров на двести. Мне и капитану Стэнлеру удалось попридержать душманов на этом расстоянии в течение двадцать минут, потом уже мы бросились догонять своих. Половину пути бойцы отряда с грузом «двести» прошли нормально. Но, поднявшись немного вверх, они стали хорошей мишенью для «духов», которые тут же открыли по ним снизу, из деревни, ураганный огонь из всех видов имеющегося оружия, включая и миномёты. Трудно сказать смогли бы мы уйти живыми в такой ситуации, даже без погибших десантников, коих тащили на себе, скорее всего, что нет. Но если в жизни везёт и Бог помогает, то до самого конца! Из-за гор вдруг выскочили вертолёты, про которые в горячке боя мы даже забыли думать, хотя, конечно, подсознательно их ждали как манну небесную. Они появились столь неожиданно, что даже напугали нас. В первое мгновение мы подумали о противнике, который ещё и авиацию подтянул для уничтожения группы. Помимо двух закреплённых за отрядом вертолётов с ними пришли ещё три пары вертушек: одна пара боевых машин, похожих на «крокодилов» ⁶, но только летающих, и две пары – вечных армейских «трудяг» – Ми-8. Вертолёты огневой поддержки сразу же начали утюжить деревню, а «трудяги» высадили десант.

Уже потом, когда летели «домой» на базу, мы поняли, как нам в жизни повезло. Просто погибшие наши ребята дважды выполнили свой долг: один раз в ущелье, где держали последний бой, а второй раз спасая нас, ибо многие из них своими телами прикрыли наши спины от вражеских пуль, приняв их в себя.

Мы уже находились в воздухе и шли на базу, когда один из убитых неожиданно вдруг застонал и чуть приоткрыл глаза. Он был жив. Просто во время расстрела у кого-то из «духов» дрогнула рука и пуля прошла по касательной, повредив кожу головы и задев немного кости черепа, совсем не повредила мозг. Чудеса на свете, а на войне тем паче, встречаются очень часто, просто в них не верят, когда про эти самые чудеса начинают рассказывать в мироне время, считая их выдумками и фантазиями рассказчика. Оживший вдруг парнишка, наверное, вытянул когда-то счастливый билетик у своей судьбы или родился в рубашке, а скорее всего и то, и другое вместе. Звали его, кстати, Алёшка, а фамилия счастливчика ― Чернышёв, командир разведывательной роты. Прозвище у него поначалу в дивизии действительно было Черныш, это потом его стали звать «Седой», потому как волосы его тёмные когда-то, почти, чёрные после того расстрела побелели, совершенно седыми стали, словно у болотной птицы лунь.