Текст книги "ИМАГО (Phasis imago)"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– А что за синяя глина? – поинтересовался Артем. – Она-то существует или как?

– Существует, конечно! – фыркнул сказочник. – Скажи, Тан?

– Из нее печи кладут, – подтвердил здоровяк авторитетно. – Железо плавить.

– Не кладут, – поморщился сказочник. – Обмазывают! Изнутри!

– А перед тем еще обрабатывают и соками, и огнем, и пылью, – вставил ма Фидди.

– Ну, да, да, – отмахнулся Тан. – ма Сайос бы тебе рассказал с подробностями, а я чего? Я ж не мастер, я охотник.

ва Тан внезапно погрустнел и добавил:

– Был охотник…

Глава вторая.

– Может, все таки останешься? – ни на что особо не надеясь спросил сказочник.

ма Фидди чуть заметно улыбнулся – самыми уголками губ.

– Такое впечатление, будто ты меня плохо знаешь, – отозвался мастер-летатель.

ва Дасти протяжно вздохнул: прав был Фидди, совершенно прав. Уж если он чего решил – бесполезно отговаривать.

– Ты пойми, я все равно улетел бы рано или поздно, независимо от того нашел бы Тиом свою железную птицу или нет. Зима скоро, мне пора.

Светило Поднебесья действительно сжимало спираль вокруг точки зимнего солнцестояния. На этот раз – южного. Это означало, что с момента, когда Фидди начал обучать Артема полету, прошло без малого два с половиной года – больше сорока земных месяцев.

Кроме того, в последнее время ма Фидди из учителя незаметно превратился просто в спутника. Артем привык, что он всегда рядом; но с недавних пор реже и реже задавал мастеру вопросы или спрашивал совета. Теперь Артем просто летал и находил это занятие немногим более сложным, чем ходьба или плавание. Плавать на Листе, правда, было особо негде, но Артем не сомневался, что тело все помнит.

– Что ж… – сказочник снова вздохнул. – До встречи, Фидди.

Покосившись на Артема, Дасти с ехидцей добавил:

– Мне кажется кое-кому как раз время произнести слова благодарности!

Артем, к счастью, к этому моменту приготовился давно. Когда он впервые задумался, что мастера Фидди надо будет поблагодарить, он начал было придумывать прочувственную речь, но быстро понял: речь будет звучать напыщенно и неестественно. Люди Поднебесья не любили досужей болтовни, а из долгих монологов признавали только сказки и героические истории. Поэтому он просто подошел к Фидди, обнял его по-мужски, хлопнул по спине и сказал:

– Спасибо за науку, мастер. Надеюсь, был не самым плохим твоим учеником…

ма Фидди усмехнулся и (что очень Артема обрадовало) не без гордости пожелал:

– Летай, Тиом.

И присел к крыльям.

Когда мастеру осталось только продеть руки в упряжь, попрощался и ва Тан – подошел, пожал Фидди руку и коротко выдохнул:

– Свидимся…

Все вместе помогли мастеру взобраться на кромку. Задерживаться ма Фидди не стал, сразу нырнул в поток и, красиво распластавшись, потянул прочь от Листа. От очередного обшаренного Листа, помеченного персональным знаком Артема, слитыми в один знак буквами "А" и "Ш" на носовом рубце.

Проводив Фидди взглядом, все трое спрыгнули назад, в пятидесятиметровый промежуток между третьей и второй кромками.

– Ну, чего, – подытожил ва Дасти. – Нас снова только трое. Тебе меньше куропатов бить, Тан.

– Ой, не смеши, – проворчал здоровяк. – На троих бить или на четверых – велика ли разница?

– Ну, да, ну, да, – сказочник с ехидцей ухмыльнулся. – Большую часть уминаешь именно ты.

– Мне положено, я кормилец, – отмахнулся Тан, давно привыкший к колкостям сказочника. – Кстати, я предлагаю не сразу лететь, а все-таки подкрепиться. А, Тиом? Что скажешь?

– Можно и подкрепиться, – пожал плечами Артем. – Там со вчерашнего осталось, разогреть только.

– Да и прибраться надо бы, – добавил сказочник. – Намусорили мы изрядно.

Последнее соображение было совсем не праздным: после себя люди Поднебесья привыкли оставлять чистоту и девственный природный порядок.

Землянам бы так…

Троица со вкусом поела, с полчаса повалялась у очага, а дальше неугомонный Артем остальных расшевелил. Тан ворчал и ругался, не желая вставать, Дасти в знак протеста затянул "Оду лености" а капелла, но Артем бездельничать друзьям не позволил. Ему хотелось еще сегодня перелететь на следующий Лист. Поэтому вскоре сказочник, ворча, уже зачехлял гитару, а Тан помогал Артему утилизировать остатки трапезы и неизбежный кухонный мусор – очистки, кости, перья.

Вскрыли небольшую полость шагах в сорока от котла-лунки. Тан, задержав дыхание, орудовал мечом, потому что нож Артема для этой цели не годился – слишком мал.

Летучий газ фонтанчиком рванулся из разреза в оболочке. Тан ковырнул мечом еще разок и отошел в сторону, к Артему – следовало подождать, пока газ утечет, а потом расширить отверстие и спровадить в эту ненасытную прорву все отходы и мусор. Что за химия господствовала в полостях Артем не хотел и задумываться – но несомненно кислотная, разрушительная и агрессивная. Любая органика усваивалась в полости за несколько часов, за исключением семян некоторых растений. В первую очередь – кленов. Семена каким-то образом всасывались в тело Листа и вскоре прорастали неподалеку от полости. Неорганика (редкие на Листах камни, например) полостной кислоте поддавалась хуже; камни обычно также втягивались из полости в тело Листа, но, понятное дело, прорасти не могли и поэтому постепенно выдавливались в подповерхностный слой, а иногда и вовсе на поверхность. Что происходит с металлами Артем не знал – не было случая проверить, а аборигены Поднебесья слишком дорожили железными орудиями, чтобы выбрасывать их в полости.

Газовый фонтанчик мало-помалу иссяк. Порез начал исходить быстро густеющим соком. Если не трогать – затянется очень быстро, сок вязкий и липкий. Артем с Таном подошли к самому порезу. Тан лениво взмахнул мечом – раз, другой, расширяя щель до такой степени, чтобы удобно было спихнуть в полость весь мусор.

А потом меч наткнулся на что-то в теле Листа и металлически лязгнул.

Громко и отчетливо.

– Хм… – Тан на несколько секунд замер. – Это не камень! Звук не тот!

В голосе его было столько уверенности, что Артема даже на испарину пробило. Неужели что-то нашли? Неужели? А ведь уже хотели улетать с этого Листа! В последние, можно сказать, минуты!

Тан встал на колени, перехватил меч лезвием вниз и принялся орудовать им скорее как щупом, нежели как режущим орудием.

– Что-то продолговатое, вроде ветки! – сообщил он чуть погодя. – Но это не дерево, точно.

– Может, корень? – с сомнением предположил незаметно возникший за спинами сказочник.

– Корень не звенит, – буркнул Тан. – И меч в нем застревал бы. Сейчас…

Здоровяк перестал зондировать находку, а вместо этого принялся вырезать дерн, слой за слоем. Когда дерн закончился, Тан точно так же стал срезать упругую, как резина, плоть Листа. Порезы сразу же начинали истекать соком – не таким, как вскрытая полость, пожиже и менее едким. Но эта "кровь Листа" также способствовала скорому заживлению поврежденного места – Артем знал, что сок густеет, стекленеет и обращается в подобие рубца, тверже обычной плоти, но не до такой степени, как поверхность закрепленной полости. На рубцах и трава потом практически не растет, и корни их огибают.

Наконец звук соприкосновения меча и находки стал совсем звонким. В лужице сока показалось нечто похожее на металлический прут. Тан поддел его кончик острием, обернул листом лопуха и осторожно потянул наружу. С влажным чмокающим звуком находка освободилась – Тан сделал шаг назад. Теперь в правой руке он держал испачканный соком меч, а в левой – этот самый прут, невесть как очутившийся в теле Листа рядом с полостью.

Длины в нем было больше полутора метров, но меньше двух. Тот конец, за который держался Тан, толщиной не уступал рукояти меча.

Противоположный был чуть ли не вдвое тоньше, но на самом кончике имелось ажурное утолщение, похожее на…

У Артема что-то щелкнуло в памяти – он сообразил что это за утолщение. Банальный фиксатор-защелка. А прут этот – обычная телескопическая тяга, на нее можно крепить, к примеру, прожектор или датчик какой-нибудь снаружи бота или авиетки. Когда этот ус не нужен, он просто втягивается под корпус и закрывается крышкой-чешуйкой, для обтекаемости.

С толстого конца, кстати, можно крепить треножник – тогда тяга превращается в удобную стойку для того же прожектора или еще какой аппаратуры, понадобившейся в поле.

Тан отложил меч, сорвал еще лопухов и принялся оттирать тягу от сока – неторопливо и старательно.

– Что это? – спросил сказочник, пытливо зыркнув на Артема. Кажется, он уже понял: приятель находку опознал. – Это вещь с Неба?

– Да, – глухо отозвался Артем. – Это вещь с Неба…

Он принял из рук Тана тягу. Металл был чуть влажный и холодил руку.

Гладкости он не утратил. Тяга была, скорее всего, из сплава на основе титана, потому что весила для таких габаритов очень мало. Взглянув на торцы, Артем убедился, что фиксатор на тонком конце в полном порядке и хоть сейчас готов защелкнуться на второй половинке, а вот с толстым концом не все ладно – его расстыковали не штатно, а своротили и оторвали силой. Металл по краям был слегка деформирован, а под размазанным соком виднелись характерные царапины.

– Это… – Артем задумался, как попонятнее объяснить друзьям назначение "вещи с Неба". Вроде бы и совершенно обыденная штуковина – а попробуй растолкуй это детям природы, хозяевам Поднебесья…

– В общем, это такой… держатель. Если на моей железной птице нужно бывает что-нибудь закрепить – снаружи, то из ее оболочки выдвигался такой стрежень. Вот сюда можно цеплять, видите фиксатор? Щелк-щелк…

Артем продемонстрировал, как похожий на зуб подпружиненный стержень выходит из отверстий и заходит назад. Потом с некоторым усилием сдвинул стержень, уменьшив его длину примерно вполовину. Теоретически он должен был и дальше складываться, но, вероятно, забился почвой и трухой, поэтому нужно было приложить немалое усилие, а Артему без нужды совершенно не хотелось напрягаться.

– Если тут нашелся стержень, – задумчиво протянул Дасти, – может, и железная птица найдется? Где-нибудь там, внизу? Вся целиком?

Тан без слов подобрал меч, опустился около ямы на колени и деловито поддел очередной слой дерна.

Как видно, он решил сделать яму побольше и для начала принялся расчищать пятачок вокруг уже потревоженного участка.

– Чего стоите? – проворчал он, не оглядываясь и не прекращая работы.

– Подсобили бы!

Артем бросил стержень на траву и вынул свой верный ножичек. Полость таким не вскроешь, но уж дерн-то снимать вполне можно.

– Сезон раскопок объявляется открытым…

И еще раз подумал: "А ведь хотели уже улетать…"

Сказочник, отпихнув зачехленную гитару ногой, тоже принялся помогать.

Копали они часа два. Потом передохнули – и еще часа два. В отрытой (а точнее – вырезанной в теле Листа) яме без труда можно было уместить четырехместную "Сциллу" или парочку "Колибри", предназначенных для сольных полетов. Но не нашли они в итоге, ни "Сцилл", ни "Колибри", ни капитанский бот. Не нашли вообще ничего, ни земного, ни поднебесного. Телескопическая тяга с защелкой осталась единственной чужеродной вещью. Все остальные находки оказались естественными – крошечная, в кулак величиной, нарождающаяся полость, исправно пыхнувшая тем не менее летучим газом, когда Артем ее задел и повредил оболочку. Белесый кокон – гнездо жуков-джаров. Корень акации стоящей в отдалении, и не подумаешь, что тянется так далеко.

Ближе к вечеру, уставший и перемазанный соком Тан, в какой-то момент распрямился, поглядел на товарищей и не терпящим возражений тоном заявил:

– Все! На сегодня хватит.

Утомленный не меньше Артем с готовностью встал с колен. Копать-резать ему до смерти надоело, но к работе его поначалу принуждал азарт кладоискателя, а потом тривиальное понимание ситуации: не будешь копать – точно ничего не отыщешь. Азарт иссяк довольно быстро, а упорство мало-помалу подтачивалось отсутствием результатов и усталостью.

– Хватит, так хватит! – поддержал сказочник и ловко выбрался из ямы.

– Завтра продолжим, – сказал Тан с непонятно на чем зиждящейся уверенностью.

– А есть ли смысл? – усомнился Артем. – Если бы тут что-нибудь было, нашли бы уже, я думаю.

– После битв, бывает, оружие за много шагов от погибших находят.

Порой вообще в лесу, хотя рубятся больше в стойбище и на полянках, – Тан пожал плечами. – Вдруг эта палка отломилась и осталась тут?

– Было бы от чего отламываться, – проворчал Артем.

Скрепя сердце он признал правоту Тана: если бот потерял тягу во время падения и посадки, она точно найдется далеко от самого бота. Однако где искать сам бот? Лес вокруг неповрежденный, к тому же он явно моложе семисот лет.

– А Лист этот старый? Сколько ему годков-то? – поинтересовался Артем.

– Не молодой, – тоном знатока сообщил Дасти. – Лет триста-четыреста точно есть. В самом расцвете.

"Ладно, пусть четыреста, – подумал Артем недоверчиво. – Неужели через триста лет после катастрофы боты все еще летали? И теряли, проламываясь сквозь лес, сервисные тяги? Неужели еще было кому летать на них?"

Нынешний уровень знаний жителей Поднебесья заставлял крепко сомневаться в этом.

Тем не менее, копали они и на следующий день, и еще днем позже, и еще. Всего четыре дня. Сначала проверяли теорию Тана – вырезали яму с другой стороны от полости. Потом отрыли еще несколько, тоже неподалеку. Не поленились, извели несколько агав и закрепили вторично прорубленный вход в полость, а также часть ее внутренних стен, чтобы можно было обследовать этот своеобразный желудок и одновременно плавательный пузырь Листа.

Все тщетно. Более не нашлось ни крупинки, способной заинтересовать землянина-робинзона.

Главное, что Артем вынес из первой внезапной находки и последующих изысканий-раскопок – четкое понимание: впереди много разочарований.

По одному на каждую вспыхивающую надежду. И все их, одну за другой, предстоит пережить, душой и разумом, сердцем и интеллектом, сначала поверив в чудо, а потом осознав, что чуда все-таки не случится.

Вряд ли это будет легко и минует бесследно. Скорее всего, из поисков Артему предстоит выйти другим человеком – в отличие от спутников, которые никаких особых надежд не питают. Точнее, не в состоянии представить последствий появившейся надежды в случае, если она воплотится в реальность. Для Тана и Дасти одиссея с перелетами и поисками всего лишь очередное приключение в Поднебесье, от которого их жизнь кардинально не изменится. Поэтому им легче.

Для Артема все иначе.

В итоге после четырех дней безуспешного рытья и перелопачивания вынутой "породы" (Артем так и не придумал название для плоти Листа – не называть же ее землей или почвой?) работы пришлось свернуть. Артем был мрачен, хотя прекрасно осознавал: шансы на столь быстрый успех мизерны. Они вообще мизерны, а уж на действительно скорый…

Однако хоть и был Артем мрачен, он не злился и не психовал. Разум пока побеждал чувства.

Потом пришлось задержаться еще на день, чтобы выбрать крылья посвежее, поскольку старые подвяли. Оба товарища, чьему опыту не было оснований не доверять, в один голос заявили: на старых лететь уже опасно, надо искать новые. Поэтому прошлись по лесу в поисках кленов, благо их тут росло предостаточно. Выбрали, срезали и довели до рабочего состояния.

На шестой день наконец-то вылетели. Поиск продолжался.

Первый трофей, увы практически бесполезный в смысле возвращения на орбиту, в сложенном состоянии упокоился на дне сумки Артема. Но кое-какую пользу из находки извлечь было все-таки можно: телескопическая дубинка – неплохое оружие. Длинновата, правда, но авось что-нибудь придумается, решил Артем. Зато крепка, титан, не хухры-мухры! Не бросать же?

Артем не бросил. А спутники не возражали – в их положении опасаться гипотетических хранителей больше, чем они уже опасались, было невозможно.

*** *** ***

Если на первую техногенную находку Артем сотоварищи наткнулись в день отлета мастера Фидди, то вторая обнаружилась вскоре после новой встречи с ним и при его непосредственном участии.

С момента расставания минуло несколько месяцев – южная зима прошла, близилась середина лета. Артем, Тан и Дасти прошерстили десятка полтора необитаемых Листов и потихоньку успели проверить два обитаемых. В дружественном клане если и обратили внимание на частые прогулки гостей, пенять не стали, тем более, что истосковавшийся по зрительскому и слушательскому вниманию сказочник пел и декламировал во всю мощь природного таланта и очень кстати нахлынувшего исполнительского куража. Поэтому на изыскания Тана и Артема местные смотрели сквозь пальцы. Второй обитаемый Лист занимал не клан, а горстка изгнанников, сбившихся от не слишком веселой жизни в группу.

Эти слушали ва Дасти еще истовее и глаза их при этом горели так, что у Артема сжалось сердце. В кланах сказки и песни слушали от скуки. А тут – от тоски, глухой и беспросветной, когда наверняка знаешь, что светлой полосы в жизни уже не будет. Изгнанникам в Поднебесье второго шанса не дают, ни один клан их больше никогда не примет, да и вообще за общение с ними могли наказать кого угодно, причем тем же изгнанием. Однако троица искателей решила рискнуть, поскольку в поисках нельзя было пренебрегать ни единым шансом. А вероятность того, что у изгнанников найдутся вещи древних, была всерьез выше – по крайней мере, Артем так считал. Из кланов зачастую и изгоняют как раз за это – за владение запретными артефактами. Поэтому Дасти старался как мог, выжимая максимум из струн и голоса, а Артем при молчаливой поддержке Тана расспрашивал изгнанников. Негласно, по одному, в удобные моменты.

По Поднебесью ползли слухи, что сказочник Дасти в компании чужака с Неба и беглого охотника из клана Андира порхают с Листа на Лист и что-то ищут. Что именно ищут – сообщали на ушко, под большим секретом. Впервые услышав, Артем не знал расхохотаться ему или же возрыдать. Версий было несколько, одна нелепее другой. Наиболее охотно повторялась, конечно же, байка о сокровищах – в силу специфики Поднебесья, сокровищами тут считались какие-то священные мечи из особой стали, либо драгоценные камни и исчезающе редкое на Листах золото. Порадовала Артема версия о книгах – якобы, потому у него в помощниках и ходит сказочник Дасти. Хочет, мол, прославиться еще сильнее, новых сказок узнать из этих мифических книг. Присутствие рядом с Артемом ва Тана слухи не объясняли никак, хотя даже при мизерной фантазии следовало бы предположить будто здоровяк ищет священные мечи. Ну а дальше следовало бы выдумать неизбежное: череду битв, одна величественнее другой, сторонников, противников, непобедимую армию и в финале, конечно же, Тана Великого, цезаря всея Империи Поднебесной, да не померкнет слава его в веках, аминь.

Странно, но подобных предположений не сделал никто; Артем подозревал, что в силу каких-то социально-психологических причин в Поднебесье концепция империи попросту не укладывается в умах. Единоначальный мирок тут ограничивается одним-единственным Листом, где правит логвит, причем далеко не в одиночку и достаточно либерально.

Встревожил еще один слух, к цели поисков непосредственного отношения не имеющий.

Информация в Поднебесье распространяется по цепочкам, порою довольно длинным и причудливым. Охотник из соседнего клана, гостящий на Листе одновременно с Артемом, Дасти и Таном, сообщил, что слышал от одного отшельника, который сам услышал от торговца солью, а тот от странствующего проповедника… В общем, если опустить длинный перечень промежуточных корреспондентов, то логвит Андир и старейшины у себя на Листе решили, что хватит уже ва Тану скитаться и пора бы ему возвратиться на родной Лист, снова стать охотником-ло, жениться, детишек завести и все такое. И запустили в местный изустный эфир сообщение с призывом Тану возвращаться. Сказочник и Артем, если захотят, тоже могут вернуться, особенно сказочник. А буде не захотят – вольны продолжать свои скитания и поиски. Но уже без Тана. И призыв этот был по местным нравам не пустым сотрясением воздуха, а фактически приказом, за невыполнение которого может последовать… Правильно, изгнание.

Тан, конечно же, набычился и решительно заявил: "Никуда не полечу!"

Дипломатичный ва Дасти не без ехидства посоветовал ему улучшить формулировку на: "Никуда не полечу! По крайней мере – сейчас". Тан, не заметив ехидства кивнул и заверил, что с поправкой согласен. Артем осторожно поинтересовался – а подразумеваются ли какие-либо разумные сроки для возвращения? Догадка его оказалась верной, сказочник и Тан хором сообщили, что еще с годик можно болтаться по Поднебесью относительно безнаказанно, а вот дальше начнут искать. Без сомнений, отыщут всех троих и сумеют найти способ вернуть Тана, если потребуется – силой. И никто не станет препятствовать, поскольку Тан – человек клана и как ему жить – решает клан. Становиться же изгнанником в планы Тана, естественно, не входило, да и Артем был решительно против такого поворота дел. Вредить другу он не стал бы даже ради собственных интересов.

На том и порешили: пока продолжаем поиски, а там видно будет.

– А то, что придется потом платить, так ведь это ж, пойми – потом! – пробормотал Артем себе под нос. – Ничего в мире не меняется…

– Что-что? – насторожился сказочник, безошибочно уловив стихотворный ритм вырвавшейся фразы, но Артем лишь досадливо отмахнулся.

На занятом кланом Листе произошло еще одно событие, неожиданное для Артема. Он уже привык, что как чужака его узнают в мирных кланах Поднебесья. Несколько более удивительным оказался тот факт, что помимо иности люди отметили его поварское искусство. Местный старейшина собирался женить сына. А тот по обычаю вознамерился устроить последнюю в своей жизни холостяцкую пирушку на носу, в хвойной зоне, с веселящим рекой и собственноручно добытым зубром на вертеле. Уж непонятно зачем – то ли от желания потрафить друзьям, то ли из тщеславия, но через папу-старейшину будущий жених вышел на Артема и со всем должным почтением попросил его быть главным поваром на этом пиру-мальчишнике. Артем опешил поначалу, но согласился быстро. В самом деле – почему бы и нет? Зубра на вертеле он никогда еще не готовил. Это, конечно, на некоторое время отвлекло от поисков, но Артем здраво рассудил: психологическая разрядка не повредит и ему самому, и особенно его спутникам, сопровождавшим Артема из чистого альтруизма. Им тоже надо иногда развеяться.

Пришлось напрячь извилины и призвать вдохновение. Во-первых, в этом мире зубром называли хищника, а готовить мясо хищных животных – особая статья. Мариновали тушу целиком, в вытравленной специально под это дело "ванне" – продолговатому углублению в теле Листа, с шутками-прибаутками вырезанному охотниками и ими же немедленно закрепленному. Агав извели штук двадцать, не меньше. Во-вторых, зубр на вертеле был главным, но не единственным блюдом пира, так что и на остальное требовалось отвлекаться. В общем, попахать пришлось на славу, спасибо, что в помощниках недостатка не было. Пир, без сомнений, удался: упились почти все, зубра и прочие закуски сожрали подчистую, а главное (в очередной раз изумив ничего не подозревающего Артема) в кульминационный момент, когда виновник торжества по традиции первый отведал стесанную с зубра готовую стружку-шаурму – румяную, истекающую соком, источающую такой аромат, что в животах поневоле начинало урчать – отведал, отвел в сторону поднесенное блюдо и негромко, но со значением произнес:

– ма Тиом!

И еще раз:

– ма Тиом!

Ему начали вторить; через несколько секунд это "ма Тиом" скандировали уже не в один десяток глоток, а сам Артем и изумлением понял, что из абстрактного чужака с невнятным артиклем "а" перед именем, превращается в "ма" – мастера, которого знают по всему Поднебесью не только в силу нетипичного происхождения.

Язва Дасти, разумеется приглашенный на пирушку в качестве главного запевалы, немедленно разразился небезупречно зарфимованными, но зато очень смешными частушками о поварском мастерстве и кулинарных талантах – экспромтом. Гости от души хохотали, соседи Артема по-дружески хлопали его по плечам и не переставали повторять:

– ма Тиом! ма Тиом!

Было приятно, чего уж там…

Клан оставили даже с некоторым сожалением – замечательные дни троица там провела. Спокойные, сытные, жаль только, совершенно непродуктивные в контексте поисков.

Вопреки надеждам, у изгнанников тоже не нашли ничего интересного. В самостоятельную находку на их Листе, правда, Артем не особо и верил, но подозревал, что артефакты могут хранить сами изгнанники – за что-то же их повыгоняли из родных кланов? Однако, все осторожные расспросы пропали втуне, изгнанники либо не желали раскрывать свои тайны, либо все земные вещи у них перед изгнанием отобрали.

Эту компанию Артем, Тан и Дасти покинули без малейших сожалений.

По-видимому, отлучение от общества действовало на человеческие души пагубно: все изгнанники глянулись им людьми тусклыми, недалекими и разочаровавшимися во всем на свете. Они не жили – они дотлевали, будто головешки в покинутом костре. Доживали отпущенный природой срок, ни на что не надеясь и ничего хорошего от судьбы уже не ожидая.

Растения на Листах и то казались эмоциональнее – эти хоть ежеутренне как могли радовались взошедшему светилу, шелестели листочками и хвоинками на легком ветру и изо всех сил тянулись ввысь, дабы урвать побольше солнечного света. Изгнанники же оставались согбенными и взгляд их словно прикипел к траве под ногами – они до такой степени редко поднимали головы, что Артем совершенно не запомнил их лиц.

С мастером Фидди столкнулись в воздухе – тянули к очередному, похоже, что необитаемому Листу, и тут от солнца, с каких-то совсем уж немыслимых высот словно по волшебству соскользнул он. Будто из солнечного света соткался. Узнать ма Фидди было нетрудно – особенно с учетом того, что не совсем недавно и Артем, и Тан со сказочником видели его рядом с собой ежедневно. Перекрикиваться на лету было не очень удобно и разговоры отложили на потом. Артем внутренне подобрался, готовый продемонстрировать наставнику все, чему научился за последнее время.

Сели через час с небольшим. Заякорились, поздоровались, обнялись.

Артем с удовольствием принял похвалу от ма Фидди – мол, уверенно держишься на крыльях, даже и не скажешь, что новичок. Прицепом, разумеется, последовал совет не зазнаваться и не лихачить, но это было ожидаемо, да Артем и сам понимал все психологические нюансы – он их проходил еще на Земле, когда учился пилотировать авиетки и малые космические боты.

Увы, мастер Фидди не имел намерения присоединиться к их поискам, о которых по кланам уже шла осторожная молва. Он летел на восток по каким-то своим делам, однако специально сделал крюк и отыскал троицу вольных старателей.

Когда костер весело потрескивал и плевался искрами, а нанизанный на колышек жирный барсук многообещающе шкворчал и на глазах подрумянивался, Фидди наконец-то разговорился.

Встретился ему один гонец, много шастающий по Поднебесью в одиночку.

И под большим секретом сообщил, что на одном из старых Листов натыкался на какую-то вещь древних. Довольно большую, габаритами больше человека. Однако не то что разглядывать ее, даже приближаться гонец к ней не решился. Лист этот приметный и опознать его нетрудно – с кормы по обломанному черенку, а с носа по здоровенному засохшему клену с раздвоенной, похожей на рогатину, верхушкой. И что этот Лист гонец встречал совсем недавно над океаном вблизи экватора, чуть дальше к западу.

В этом месте Тан с сомнением поскреб затылок и осторожно заметил, что отыскать старый Лист, конечно же, можно, но времени это займет преизрядно, а у них в связи с желанием старейшин вернуть Тана в клан со временем не очень-то хорошо. Однако ма Фидди огорошил известием, что означенный Лист и ему повстечался тоже, причем не далее как третьего дня, действительно к западу от нынешнего места пребывания.

Самостоятельно соваться туда Фидди не стал, поскольку спешил, да и не очень он понимал как поступить, даже если бы отыскал эту самую вещь древних.

Этот факт, разумеется, менял дело – прошвырнуться к западу было не слишком трудной задачей, учитывая что господствующие воздушные потоки в этом случае будут попутными. ма Фидди потому и тянул сюда на больших высотах – искал и находил противотечения, дующие на восток.

– Кстати, о больших высотах, – заметил Фидди, когда решение слетать к западу было одобрено, принято и обсуждение почти уже стихло. – С высоты я вас заметил без труда. И не только вас.

– В смысле – не только нас? – тотчас насторожился Тан.

– За вами, как приклеенный, тянул еще один летатель, – с неохотой пояснил ма Фидди. – Держался позади и выше, как раз в мертвой зоне, да еще к солнцу. Он вас видел как на ладони, а вы его – нет. Не замечали?

– Я – нет, – озабоченно протянул Тан и вопросительно взглянул на сказочника.

– А я что, у меня вообще над головой гриф торчит, – пробурчал тот. – Пол-неба закрывает.

– То есть, не видел его?

– Нет.

– А ты, Тиом?

– Я тоже, – сообщил Артем. – Но мне и в голову не приходило оглядываться. Мы же Листы ищем, а не летателей-одиночек.

– Когда я стал снижаться и он меня засек, сразу отвалил в сторону, – добавил Фидди. – По-моему, он не очень хочет, чтобы вы его заметили.

На это явно следовало обратить внимание, о чем и условились на будущее – почаще оглядываться, пристально смотреть по сторонам, не зевать, не расслабляться. На Артема снова свалилось отхлынувшее было беспокойство – время, проведенное в клане Андира теперь стало вспоминаться с легкой грустью, переходящей в форменную ностальгию.

Пусть Поднебесье и не было его родным домом, но все-таки какой-никакой кров Артем здесь обрел. И совершенно точно оставил среди соплеменников Андира и Тана частичку собственной души.

Вместе с этим Артем внезапно осознал, что Землю он вспоминает чем дальше, тем абстрактнее. Воспоминания размылись, потеряли отчетливость и в какой-то момент Артем ощутил: он не может внятно сформулировать с какой целью желает туда вернуться. Положим, стремление homo cosmicus вернуться из дикости в цивилизацию объяснять не требовалось – вернулся же, в конце концов, Робинзон Крузо в Англию из своего тропического островного рая, хотя судя по книге не скажешь, чтобы ему приходилось там особенно туго. Разве что в самом начале. Но с Артемом-то как быть? Что ждет его на Земле? Родные и знакомые давно мертвы. Мир ушел на семь столетий вперед. Поймет ли его Артем вообще, мир будущего? Воспримет ли? Или окажется безнадежно отставшим от сегодняшних землян? Эдакой ископаемой диковинкой, живым если не динозавром, то уж носорогом каким-нибудь – точно. Тем более, что носороги вымерли аккурат вскоре после выхода человека в космос – почему-то этот факт показался Артему особенно символичным.