Текст книги "ИМАГО (Phasis imago)"

Автор книги: Владимир Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Часть вторая.

Артем Шпилевой, в прошлом – бармен лайнера «Одесса»; ныне терпящий бедствие на неустановленной планете.

ва Тан, беглый охотник, временно вольный, Поднебесье.

ва Дасти, певец-сказочник, вольный, Поднебесье.

ма Фидди, тренер начинающих летателей, вольный, Поднебесье.

Глава первая.

Артем стоял на третьей кромке – толстом валике, окаймляющем край Листа. Руки его были разведены в стороны и крепились специальными ремешками к крыльям; упряжь перехлестывала грудь и плечи. Он мог сделать лишь один шаг вперед, максимум два, а дальше неминуемо соскользнул бы – кромка загибалась вниз и обрывалась в бездну, которая совсем недавно Артема пугала. Сегодня особого страха перед высотой он не испытывал – испытывал скорее уважение, сродни чувствам моряков к морю, а космолётчиков к пространству.

Высота – всего лишь разновидность пространства. Ею нельзя пренебрегать, с ней постоянно следует считаться, но бояться ее не следует, если хочешь летать. ма Фидди действительно оказался прекрасным учителем, и это касалось не только голой техники полета, психологом и педагогом он тоже оказался превосходным. Видимо, от природы.

– Ну как? – поинтересовался тренер, стоящий левее.

Он, повернув голову к Артему, внимательно глядел на ученика.

– Нормально, – бодро ответил Артем. – Все нормально! Вон, кажется, там восходящие!

В нужную сторону Артем указал подбородком, поскольку руки были заняты; там медленно поднималась из нижних слоев хорошо заметная тучка планктона, в которой паслось несколько мелких наусов.

– Верно, – одобрительно кивнул Фидди. – Я пошел!

И шагнул вперед – раз, другой, а потом нырнул, как купальщик с пирса. Высоты он практически не потерял, сразу встал на поток, описал плавный полукруг и начал подниматься, одновременно удаляясь вправо.

Слева, совсем близко и несколькими десятками метров ниже, парил еще один Лист.

Артем отлично помнил все, что ему втолковывал Фидди: если не удастся поймать восходящий поток и оседлать его, нужно просто спланировать к этому Листу и садиться. Только и всего. Но Артем предпочитал думать, что до этого не дойдет.

"Ну, что? – решился Артем. – Хватит торчать на краю. Когда-нибудь все равно придется взлетать".

Он сделал шаг, другой и впервые отдался Высоте.

Тело среагировало мгновенно: Артем не просто повис в упряжи под крыльями. Он крыльями управлял. Поэтому высоты потерял совсем немного, хотя и больше, чем тренер. Но парить на потоке действительно оказалось нетрудно, особенно после множества тренировок, когда Артем являл собою абсолютный аналог воздушного змея на привязанном к стволу толстой пихты тросике. Глянуть вниз он решился только через добрых полминуты.

И ничего особенного при этом не испытал. Нет, вид был, конечно же, потрясающий и величественный, но дело в том, что неоднократно летавший на авиетках Артем все это уже не однажды видел через прозрачный колпак кабины. Сейчас колпака не было и встречный ветер холодил лицо, но в целом ситуация сводилась к ПРИВЫЧНОЙ – а тренер перед полетом добивался именно этого. Чтобы Артем отнесся к первому полету как к рутине.

У него почти получилось. Почти – потому что воодушевление Артем все-таки испытывал. Он сумел побороть страхи, давно, еще до первых тренировок с настоящими крыльями. Он сумел овладеть практически всем, чему учил его Фидди.

И он летел. Летел под небом неведомой планеты, с некоторых пор ставшей ему домом. Летел вслед за тренером, медленно набирая высоту в мощном воздушном потоке.

Вскоре, подняшись метров на тридцать, он пронесся с попутным ветром над местом откуда взлетел – Дасти и Тан отчаянно махали ему руками у третьей кромки и орали что-то восторженно-ободряющее. Тренер скользил несколько выше и левее.

"Так, – напомнил себе Артем. – Теперь левый разворот, сброс высоты, заход на финиш… и все".

Для первого самостоятельного полета вполне достаточно.

Все это он выполнил, спокойно и старательно, и даже на ногах в итоге практически устоял – всего лишь присел на одно колено. Дасти с Таном мигом подбежали и сцапали за крылья.

– Все, держим! – радостно заорал Тан.

По сценарию они не должны были помогать Артему освободиться от упряжи – только придержать, чтобы ветер не опрокинул его вместе с крыльями.

И если полет для Артема был действительно первый, то уж от упряжи он освобождался многажды, так что за этим дело не стало.

А там и Фидди сел – сам, без посторонней помощи. Ясное дело, тренер…

Только когда Артем освободился, крылья принайтовал у кромки, а упряжь свернул и забросил на плечо, друзья обрушили на него незамутненный восторг и законное ликование.

– Ай, молодчина! – зубром ревел простяга-Тан, тиская Артема в могучих объятиях. – Разворот корявенький, зато надежный!

– Прирожденный летатель! – сказочник, в отличие от ва Тана вид имел хитроватый, но искренний. – Я аж залюбовался! Целых два раза!

И от души хлопнул Артема по плечу.

– Ничего-ничего! – Артем в ответ весело скалился. – Наработаю техники, вот увидите! Будешь все десять раз любоваться, Дасти! Нет, двадцать!

ма Фидди просто подошел и молча обнял Артема. Постоял так несколько секунд, отстранился, держа Артема вытянутыми руками за плечи, словно отец выросшего сына.

– Вот видишь, – сказал он спокойно. – Ты полетел. Поздравляю. Теперь будем все это закреплять и развивать. Дальше легче пойдет, я знаю.

Первый полет всегда самый важный.

*** *** ***

Артем заученным движением предплечий приподнял переднюю кромку крыльев, мягко погасил скорость и аккуратно опустился на жухлую траву.

– Оп-ля!

– Что-что? – хором переспросили Тан и Дасти.

– Ничего, это по-русски, – усмехнулся Артем и ловко высвободил правую руку из петли.

По сценарию Тан и сказочник не должны были вмешиваться. Совсем. Ну, разве что в экстренном случае, если Артем неудачно сядет и повредит себе что-нибудь. Но Артем сел без эксцессов, вполне уверенно и спокойно.

Крылья вниз, к траве, чтобы не парусили. Вторую руку высвободить.

Ослабить петли, потом распустить все четыре захлеста "лифчика", только базовые поводки оставить. Потом застежки на бедрах. Перетащить крылья вплотную ко второй кромке, под два взрослеющих деревца, избранных якорями. Принайтовать. Упряжь свернуть и на плечо.

Вот теперь – точно все.

– Курсант Шпилевой полет завершил! – оскалился он, салютуя тренеру, молча наблюдавшему за его действиями со второй кромки. Сегодня Артем провел в Небе больше четырех часов, но практически не устал.

– Завтра летаем? – осведомился он.

Артем ожидал утвердительного ответа, потому что предыдущие месяца два летал практически ежедневно, за несколькими редкими исключениями.

Однако ма Фидди медленно и, как Артему показалось, чуточку грустно покачал головой.

– Нет. Завтра не летаем.

– Почему? – удивился Артем и глянул на небо. Оно, как и почти всегда над этим миром, было чистым и безоблачным – лишь на горизонте в зенит поднимались, почти не разлохмачиваясь, два столба вулканических газов.

Подошли Тан и Дасти. Сегодня друзья-приятели были на редкость молчаливыми – обычно эта прекрасно летающая парочка весело вышучивала мелкие ошибки Артема, а Артем не менее весело огрызался. Но сегодня оба словно воды в рот набрали.

– Мне больше нечему тебя учить, а Тиом, – произнес ма Фидди серьезно и чуточку торжественно. – Теперь, чтобы лучше летать, тебе нужно просто летать. Чем больше, тем лучше. Нарабатывать опыт.

– Опа… – такого поворота Артем не ожидал.

Со дня, когда он впервые увидел ма Фидди и ошибочно принял его за хранителя, прошло больше полутора лет. Лист клана Верминио, на котором началось его обучение, давно расцепился с соседними и покинул полярные области Поднебесья, откочевал далеко к экватору. Около полугода назад четверка вольных его покинула – это оказался первый в практике Артема самостоятельный перелет с Листа на Лист, четвертый его полет с грузом и двадцать восьмой вообще. Тогда все прошло удачно.

Да и в целом, оглядываясь назад, Артем был вынужден признать, что самым худшим в его университетах были непроходящие синяки, когда в самом начале, месяце на втором-третьем тренер учил его приземляться между кромок и Артем внезапно обнаружил, что в траве часто прячутся выступающие из тела листа корни деревьев, а они довольно твердые.

Особенно когда рушишься на них с высоты нескольких метров с непослушными крыльями за плечами.

Тогда, на втором-третьем месяце, крылья были еще непослушными…

– С тебя прощальный пир! – ма Фидди улыбнулся. – Тан, что там с охотой?

– Косуля в лагере, – ухмыльнулся здоровяк. – Грибы тоже!

Тан заметно возмужал за время обучения Артема – стал чуть выше, раздался в плечах, и мышцы на его ручищах стали еще больше и рельефнее, хотя казалось куда уж больше и куда рельефнее.

– Елки-палки, – вырвалось у Артема.

– Что-что? – переспросил на этот раз только сказочник.

– Ничего, это по-русски, – вздохнул Артем. – Неожиданно как-то… Я думал, мне еще летать и летать.

– Тебе в любом случае еще летать и летать, – негромко сказал ма Фидди. – Помнишь, что я тебе твердил? Больше всего охотников бьется, когда они более-менее обучаются держаться в потоке и начинают считать себя мастерами. Ошибочно считать. Мастером возможно стать только через несколько лет, да и то не всякий взлетевший станет мастером.

– Я помню, – кивнул Артем. – И никогда этого не забуду.

– Мы просто решили – как это по-вашему? Совместить приятное с полезным? – заговорил сказочник. – Если ты еще не забыл, летать ты хотел научиться, чтобы пуститься на поиски капитанского бота. Не желаешь ли начать?

– Уже пора? – усомнился Артем.

– Фидди говорит – пора. Если он считает, что теперь тебе нужно просто летать, можешь быть уверен: так оно и есть. А в чем, собственно, состоит твой поиск? Заметили Лист, метнулись, обшарили. Вернулись, если надо. Если не надо – ждем следующий Лист на горизонте. Вариантов у нас немного, ты сам ведь говорил. Случайный поиск.

– Говорил, – вздохнул Артем.

Как бы там ни было, известие об окончании активного обучения застало его врасплох.

– Подсади, – проворчал Дасти.

Они как раз подошли к месту, где удобно было перебираться через вторую кромку. Артем покорно подставил спину.

Сказочник и Тан взобрались наверх (когда взбирался Тан, подошвы ботинок Артема утопли в теле Листа на добрую ладонь), втянули Артема и по очереди попрыгали вниз, в поросший буйным кустарником промежуток между второй и первой кромками. А Фидди, проделавший весь путь по хребту кромки, просто съехал вниз, как ребенок с горки.

За первой кромкой начинался хвойный лес. До лагеря отсюда было всего-ничего, метров семьсот.

Лист, на котором они сейчас обитали, не знал людей достаточно долго.

Ближе к корме, в начале лиственной зоны, где обычно обустраивают стойбища кланы, нашлись следы жилья, но такие старые, что немудрено их было и не заметить. Артем и не заметил. А вот от наметанного следопытского глаза Тана давно заброшенное стойбище укрыться, конечно же, не смогло. Но свой лагерь (две закрепленных соком агавы полости и наспех сооруженный навес над "кухней") аборигены Поднебесья решили разбить ближе к носу, где проходили все тренировки. Артем, понятное дело, на это решение повлиять не мог, даже если бы возымел такое намерение. Аборигенам виднее – с этим невозможно было спорить.

Но с некоторых пор Артем стал чувствовать себя рядом с аборигенами гораздо увереннее и несложно было понять почему: научившись хоть как-то пользоваться крыльями, он существенно уменьшил собственные чуждость и неполноценность по тутошним меркам . Уж на что Тан и Дасти к нему тепло относились, и то после первых полетов Артем ощутил приятную перемену. Теперь приятели больше не обращались к нему снисходительно, как в первые годы. Научившись летать Артем словно бы прошел обряд инициации, завоевал право называться мужчиной, а в первобытном обществе Поднебесья это значило неимоверно много.

– Косулю-то ты когда успел? – обратился Артем к ва Тану. – Это ж на корму надо было смотаться. Да пока выследишь, пока зайдешь, пока подстрелишь…

– Пхэ! Встал пораньше, делов-то… – фыркнул неунывающий здоровяк.

В охоте Артем теперь тоже разбирался несравненно лучше, чем раньше, хотя тут никаких существенных прорывов совершить не сумел: из лука учиться стрелять даже не пробовал. Да и некогда ему было, все время отбирали нескончаемые тренировки, а позже – полеты и все те же тренировки. Тренерская муштра, опостылевшая и мучительная, но, и это Артем прекрасно осознавал, категорически необходимая.

"Раз Тан чуть свет отправился за косулей, – подумал Тан. – Значит, он заранее знал о решении тренера… Вот жеж конспираторы! Могли бы и раньше сказать, что сегодняшний вылет финальный".

Отпраздновать конец обучения той же похлебкой из косули с грибами, с которой обучение началось, четверка решила еще на Листе клана Верминио, когда о полетах Артем даже и не помышлял и все больше прыгал под надзором ма Фидди с кромок, привыкая к ощущению крыльев за спиной.

– Я в заначку, – объявил сказочник и, не дожидаясь ничьих слов, свернул на боковую тропинку.

– Куда это он? – подозрительно спросил Артем.

– Сказал же – в заначку, – ухмыльнулся Тан. – Спроси еще – за чем?

– Неужели веселящее есть?

Вместо ответа Тан с ехидцей заржал.

– Проводы в Небо положено праздновать по всем правилам! – серьезно заявил ма Фидди, но глаза его смеялись и тренер этого не скрывал.

– Ну вы даете! – покачал головой Артем. – И молчали все, как наусы на кормежке…

Тан продолжал хихикать. Но Артему было безумно приятно, что друзья сделали все, чтобы организовать праздник.

Соскучился он по праздникам, если начистоту. Учеба была одновременно и утомительной, и интересной, и тяжелой, и нужной; Артем пахал как спортсмен перед Олимпиадой и впитывал знания, словно студент перед выпускными экзаменами. Однако даже от нужной и интересной работы рано или поздно устаешь и возникает желание отвлечься.

Артем и сам иногда подумывал о грядущей похлебке из косули с грибами, просто считал, что приготовит ее когда-нибудь потом, в будущем. А оказалось – время уже настало. Как и полагается – неожиданно.

– Ну, чего, я свежУю, ты за водой, – обратился Тан к Фидди.

За водой обычно гоняли Артема, для укрепления рук и повышения выносливости. Но сегодня ему предстояло священнодействовать у очага, а уж в этом он превосходил не только своих друзей, но и почти все население Поднебесья.

По крайней мере, так уверяли друзья.

*** *** ***

– Все готовы? – ва Тан первым встал на ноги. – Двинули?

– Может, все-таки дождаться, пока какой-нибудь Лист не приблизится? – с надеждой протянул сказочник. – Ну какой смысл обшаривать пустое небо?

– Мы три дня ждали, – сварливо отозвался Тан. – Сколько можно? Я тут одурею с вами от безделья.

– А чего, лежи себе, бренчи на гитаре… – пожал плечами ва Дасти.

– На гитаре бренчишь ты, у меня уже в ушах от твоей гитары звенит. Да и не умею я.

– В принципе, ты можешь остаться, – не оборачиваясь, заметил Фидди, укладывающий в заплечный мешок какие-то свои вещи. Злополучный плащ Артем опознал, остальное – нет.

– Ага, а вдруг вы там чего интересного найдете и залипнете? – возразил сказочник.

– Ну ты хитрован! Лететь тебе лень, оставаться тебе завидно! Ты уж реши что-нибудь одно! – хмыкнул Тан. – Тиом, ты как, готов?

– Я всегда готов! Как пионер!

– Как кто?

– Как пионер! По-русски – почти так же, как и на вашем языке.

– Слушай, а ведь правда! – внезапно осознал сказочник. – Пионерами знаешь кого называют? Разведчиков, которые подыскивают клану новый Лист. И мы сейчас – ни дать, ни взять – пионеры!

– Ага, только один из них – лентяй с гитарой, который никуда не хочет лететь! – хохотнул Тан.

– Да полечу я, полечу, не нуди, – поморщился сказочник. – Вот, гитару только упакую, и полетели.

В дороге ва Дасти прятал гитару в сшитый из барсучьих шкурок то ли чехол, то ли просто мешок с затягивающейся горловиной. Из этого мешка наружу обычно торчала только голова грифа. На нее Дасти надевал другой мешочек – маленький, так что даже в непогоду инструмент оставался целиком защищенным от сырости.

– Полетели, – ма Фидди ловко забросил за спину свой ранец – полупустой, потому что поклажи у тренера было совсем немного.

Крылья они приготовили еще третьего дня. Новенькие-свеженькие, крепкие, летай – не хочу.

До кромок было рукой подать – дошагали минут за семь-восемь, перебрались через первые две и занялись крыльями. Тан управился первым и полез смотреть на горизонт – крылья они обычно оставляли около удобной ложбинки-смотрелки в третьей кромке.

– Ну, что там? – спросил его Фидди, когда Тан забрался и огляделся.

– Пусто, – вздохнул тот. – Кита вижу, наусов вижу, медуз стайку вижу.

Листов не вижу. Ну, кроме нашего.

– А внизу что? Видно?

– Океан, – кратко объяснил Тан. – Берегов не вижу.

Значит, с экватора Лист никуда не делся, так и дрейфовал в устойчивом воздушном потоке, повернувшись к ветру носом.

– Позволь-ка мне поглядеть, – попросил Фидди.

ва Тан послушно съехал с кромки на пузе.

– Давай, подсажу, – предложил он.

Тренер охотно воспользовался помощью охотника. В смотрелке он лежал минуты три; дважды бросал труху и изучал ветер, если Артем правильно истолковал его действия. Потом тоже съехал назад.

– Ну, чего, до полудня часа три с половиной. Предлагаю вот как: взлетаем, набираем высоты сколько получится, оттуда еще раз осматриваемся. Если замечаем Лист, идем к нему.

– А если несколько?

– Выбираем необитаемый, – пожал плечами ма Фидди. – Я помню. Тан, ты первый, потом а Тиом, потом ты, Дасти, ну и я замыкающим. Если понадобится переговорить, зависаем в потоке. Помнишь, а Тиом?

– Все помню! – бодро отозвался Артем.

Он и правда помнил все возможные сценарии – в зависимости от текущей обстановки. Групповые полеты подразумевают координацию действий, а перекрикиватся удобнее всего зависнув во встречном потоке, наподобие чаек.

Сначала на кромку поднялись Тан и Артем; их снарядили, помогая снизу.

Сказочнику потом поможет Фидди, а вот самому тренеру придется труднее всех: как влезет на кромку – и поднимать крылья самостоятельно, и прилаживать их, балансируя на середине хребта. Но ма Фидди, понятное дело, к такому был давно привычный – даже привычнее ло-охотников.

– Я готов, – сообщил Тан вскоре.

– Пошел! – скомандовал Фидди и здоровяк ловко скользнул в Небо.

Следить за ним было некогда – Артем как раз затягивал последнюю петлю. Вроде бы все у него было в порядке; ветер упруго толкался в крылья, но Артем заранее развернул их так, чтобы набегающий поток прижимал его к кромке.

– а Тиом, готов?

– Готов, тренер!

– Давай за Таном! Все делай как он, только близко не подбирайся, чтоб не затеняться.

– Помню, помню!

Артем заученно приподнял переднюю кромку крыльев и шагнул в пропасть, но не упал, а плавно заскользил прочь от Листа.

Мир распахнулся перед ним во всю ширь.

Буро-зеленая громада Листа осталась позади и вверху, а внизу от горизонта до горизонта раскинулся пронзительно-синий экваториальный океан. По-своему он был красив, но уж очень однообразен – Артем считал, что сушей любоваться не в пример интереснее. Поэтому он быстро отвлекся, нашел взглядом Тана, убедился, что приятель оседлал восходящий поток и теперь набирает высоту, прикинул как удобнее сделать то же самое и подвернул в его сторону.

Крылья слушались беспрекословно.

Во время первых полетов Артем по сторонам особо не глядел – оставался собранным и настороженным, но постепенно автоматизм нарабатывался и многие вещи он научился делать машинально, специально на них не сосредотачиваясь, а сам мог отвлечься на созерцание какой-нибудь летающей зверушки (попадались настоящие диковинки, Артем даже жалел, что он не биолог) или облака необычных очертаний. Вот и сейчас он только начал набирать высоту вслед за Таном, а сам вовсю оглядывался – нет ли в поле зрения Листов где-нибудь вдалеке. Листов Артем не заметил, зато рассмотрел стартовавших тренера и сказочника. ва Дасти летел последним, хотя должен был стартовать третьим. Над головой его торчал зачехленный гриф гитары, принайтованной поверх клыльев.

Спираль они накручивали добрых полчаса и успели набрать около километра.

Артем уже как-то отмечал, что совершенно не страдает в Поднебесье от эффекта высокогорья. Листы обычно держались в совершенно определенных атмосферных слоях, не опускаясь ниже полутора километров и не поднимаясь выше пяти. Ну ладно, давление на этой планете могло быть чуть выше земного, так что на условных трех-четырех километрах Поднебесья человек чувствует себя как на уровне моря Земли или чуть выше. Вполне возможно. Но Артем совершенно не ощущал быстрого изменения давления, когда за несколько минут терял достаточно высоты или когда приходилось высоту экстренно добирать. Дома при полетах на негерметичных авиетках, и это Артем прекрасно помнил, периодически закладывало уши и приходилось продуваться, как это делают ныряльщики, выравнивая давление в носоглотке и снаружи организма.

Объяснить все это Артем не мог, сколько не пытался. По всей видимости, ему просто не хватало специальных знаний. Какой-нибудь физик-атмосферщик, скорее всего, разложил бы все эти странности по полочкам шутя, но Артем в итоге так и не родил ни единой сколько-нибудь правдоподобной идеи.

От размышлений Артема отвлек ва Тан – он летел метрах в ста впереди и самую малость выше; в какой-то момент он призывно покачал крыльями.

Минут пять у Артема ушло на маневрирование. За это время его ловко обошел ма Фидди – но сделал это так, чтобы не затенять Артема от потока. Когда он приблизился к Тану и тренеру настолько, что начал различать отдельные ремешки их упряжи, осталось только уравнять свою скорость с их скоростью.

– Надо идти от солнца, – прокричал Тан. – Если что, потом вернемся на потоке.

Артем повернул голову влево и назад. И действительно, Лист, с которого они взлетели, сейчас величаво плыл почти на одной линии с солнцем и ровно туда же стремился воздушний поток, в котором они все парили.

– Согласен! – отозвался тренер. – Тиом, понял?

– Понял, пойду за вами! – бодро прокричал Артем, еще раз оглянулся и предупредил: – Дасти отстал!

– Догонит, не маленький! – ма Фидди за сказочника нисколько не волновался – вполне оправданно, летателем тот был отменным.

Тан заложил красивый вираж, набирая скорость и неизбежно теряя высоту – идя против потока приходится то и дело подниматься как можно выше, а потом быстро-быстро скользить чуть в сторону и полого вниз. И так раз за разом. Чем-то это напоминало катание с водяной горки в аквапарке.

"Елки-палки, – подумал Артем с подкрадывающейся досадой. – Неужели не отыщем ни единого Листа сегодня? Не хотелось бы отлетать вхолостую…"

За тренировку этот вылет, разумеется, сойдет, однако сказочник говорил: надо совемещать приятное с полезным, и Артем был с ним совершенно согласен.

Но сегодня им повезло: примерно через час нескончаемых горок и спиралей, Артем услышал сквозь шелест воздуха под крыльями предупредительный крик тренера. А в следующее мгновение заметил далеко-далеко справа темное овальное пятнышко на фоне синеющего океана. Ничем кроме далекого Листа оно быть не могло.

Снова слетелись перемолвиться. На этот раз сказочник Артема без труда обогнал, поймав удобный порыв и сполна воспользовавшись им. План избрали стандартный: сближаться, благо высоты им хватало с запасом, и облететь Лист против часовой стрелки. Если необитаемый – садиться, если занят кланом или вольными людьми – по обстановке.

Свой Лист все еще неплохо просматривался ниже солнца.

Ветер был удобный, хоть и боковой. Приходилось брать небольшое упреждение, только и всего, а так – скользи себе, будто лыжник, под небольшой уклон, и наслаждайся скоростью. Эту фазу полета Артем воспринял с особенным удовольствием.

Летать Артему нравилось. Чертовски нравилось, до дрожи каких-то потаенных струн души, а изюминки добавляло осознание того факта, что он, человек космической эры, сумел освоить примитивный инопланетный дельтаплан и даже научился получать удовольствие от полетов на нем.

Эдакий нарочитый дауншифтинг. Конечно, не охота с голыми руками и безо всякого снаряжения где-нибудь в сибирской глуши, но сродни этому.

Первый облет сделали высоко, второй пониже. Ни дымка, ни иных следов человеческого присутствия видно не было. Собравшись в итоге над кормой, решили сделать заход над самим Листом, глянуть на полянки.

Поскольку полеты над такой затеняющей снизу махиной требовали определенных навыков, вдоль продольной оси "корма-нос" лететь должен был ма Фидди. Тан и сказочник соответственно посередке между ним и своей кромкой, слева и справа. Артему, как начинающему велели идти слева от Листа, метрах в пятидесяти, не ближе, а потом заходить к носу, если ничего не изменится. Особо велели не терять высоты.

Артем честно все исполнил. Когда он приблизился к чуть заостренному мысику на носу, ма Фидди с Таном уже сели, а Дасти как раз садился.

Тренер указал Артему куда целиться; пришлось сделать небольшой кружок, сбросить чуток высоты и аккуратненько зайти на посадку.

Сел он без проблем, Тан мог бы ему и не помогать. Быстренько принайтовали крылья и наладились было искать место, где удобнее штурмовать вторую кромку, но Артем попросил всех немного подождать.

– Зачем? – озадачился самый любопытный из приятелей – сказочник, разумеется.

Артем и действия свои, и неизбежную объяснительную речь продумал и отрепетировал заранее, поэтому ответил словно отличник на экзамене, без паузы и на едином выдохе:

– Понимаете, други, что-то мне подсказывает: поиски будут долгими и посетить придется десятки Листов. Не хочется терять время и дважды выполнять одну и ту же работу: я буду помечать все Листы, которые мы осмотрим.

– Тогда логичнее помечать после осмотра, а не до него, – сказочник уловил суть идеи мгновенно и, конечно же, принялся идею дошлифовывать. – Вдруг что-нибудь помешает осмотреть от носа до кормы?

– Что может помешать? – с сомнением переспросил Тан.

– Да мало ли, – сказочник пожал плечами. – Звери, люди, погода. Недуг какой-нибудь, наконец!

– Я и это продумал, – успокоил их Артем. – Метить Листы я хочу первыми буквами своего имени и фамилии… Фамилия – это родовое имя, если не знаете. Причем русскими буквами, кириллическими – вряд ли в Поднебесье кто-нибудь кроме меня станет вырезать такие.

– Вырезать? – не понял Тан.

– Вырезать, – подтвердил Артем и вынул из кармана складной нож, помимо одежды единственную вещь ОТТУДА, из прошлой жизни.

– Так вот, возвращаясь к осмотрам и помехам. В начале я буду оставлять только первую букву. А когда осмотр закончится и мы вернемся к крыльям – только тогда вторую.

– К своим крыльям мы можем и не вернуться, – проворчал Дасти. – Вдруг придется уносить ноги раньше…

– Вот о том и речь, – кивнул Артем. – Увидим только одну букву – сразу поймем, что отсюда однажды уже приходилось уносить ноги.

Точнее, руки. И крылья.

– Хм, – осознал логику затеи сказочник. – Неплохо придумано! Верно, Тан?

Здоровяк неопределенно повел ладонью, а затем потрогал прикрепленный к правому бедру короткий меч:

– Придумывать – ваше дело, умники! А мое дело – вас беречь!

– Скажите пожалуйста! Беречь он нас будет! – не преминул съехидничать Дасти.

– Буду! – Тан к его подначкам относился ровно и со здоровым юмором. – А то один с гитарой, второй с ножиком каким-то, прости Небо, только на хомячков ходить…

– Нормальный ножик, – проворчал Артем. – Забыл, как после дождя костер поджигали?

В тот раз вмонтированная в рукоятку ножа вечная зажигалка им действительно здорово помогла.

– А где ты собираешься оставлять свой знак? – поинтересовался до сих пор молчавший ма Фидди.

– Вот тут мне требуется ваш совет, други. Где это лучше делать? Вы Листов повидали – не сравнить со мной, и знаете о них неизмеримо больше. Нужно что-то такое, что на Листе имеется в единственном экземпляре.

– Ну, отец-клен, понятно, отпадает, – задумчиво протянул сказочник.

– Табу? – поинтересовался Артем, на этот счет совершенно не просвещенный. – Или еще почему?

– Хватило бы и того, что отец-клен где-то на корме, – сообщил практичный Тан. – Но в дальнейшем я бы не советовал тебе оставлять какие-нибудь метки на отце-клене, особенно на обитаемых Листах…

– Учту, – вздохнул Артем. – Еще идеи?

– Да прямо на кромке, где-нибудь около носового выступа, – предложил Дасти. – И для верности потом соком агавы залить.

– Про агаву – хорошая идея, – согласился Тан. – Тем более, что она и на носу прекрасно растет, даже за первой кромкой. И даже, бывает, за второй!

Фидди огляделся и заметил:

– Тут не видно…

– Ща принесу, – вызвался Тан. – Подсадите только. Во-он там, вроде, пониже. А вы пока решите где вашу драгоценную метку оставлять.

– Пойдемте и правда к выступу, – предложил сказочник. – Там и поглядим.

Всякий Лист, как и любой корабль, имел нос и корму – названия эти, без сомнений, перекочевали в Поднебесье именно из лексики космолетчиков, а к космолетчикам – от мореплавателей. На корме имелся толстый отросток, как и у настоящих листиков с абстрактного дерева, эдакий хвостик-черенок. Но черенок этот торчал снаружи, за третьей кромкой, примерно с середины ее, и загибался обычно вниз, когда строго, когда отклоняясь от вертикали. Но заметить его с Листа было практически невозможно, для этого требовалось перегнуться далеко за третью кромку, а при ее толщине и радиусе для существа сравнимых с человеком размеров это было физически невыполнимо. Поэтому черенок могли увидеть только летатели и только в полете.

На носу также имелся нечетко выраженный, с намеком на слабую заостренность выступ. Однако он опять-таки был виден скорее снаружи – внутри третья кромка походила на лишь слегка изогнутую стену. Так мог бы выглядеть толстенный канат диаметром в полтора-два человеческих роста, лежащий на плоскости, или невообразимых размеров отдыхающая змея.

– Да чего тут думать, – сказал вдруг сказочник. – Рубец перед самой третьей кромкой!

Артем оценил сразу же – мысль была действительно дельная. Рубцом люди Поднебесья называли проходящее через весь Лист, с носа на корму, плотное вытянутое образование. Уже упоминавшийся черенок на корме, собственно, был частью этого рубца, окончанием его. В отличие от кромок оно практически полностью утопало в теле Листа, выставляя на поверхность лишь "спинку", словно земной кит, поднявшийся из глубин глотнуть воздуха. Рубец был гораздо плотнее основного тела Листа, в него не внедрялись корни деревьев и даже трава на нем не росла.

Точно напротив носового выступа рубец смыкался с третьей кромкой и было это до боли похоже на соединение ребер жесткости какой-нибудь рукотворной конструкции. Примерно на высоте колен Артем старательно вырезал ножом первую букву своего имени. Рубец был очень плотен и тверд, практически как ствол произвольного дерева – даже, наверное, тверже, но вообще материал, из которого он состоял по консистенции напоминал скорее не древесину, а очень плотную резину – дерево почти не обладает упругостью на сжатие-растяжение, а тут некий намек на эту самую упругость все же чувствовался.