Текст книги "Во всю ивановскую (сборник рассказов)"
Автор книги: Владимир Крупин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Ты чего не забрасываешь, я уж вторую поймал!
– Сейчас заброшу! – кричал в ответ другой мальчишка. – Вот только эта коряга проплывет.
Зато весной
День пасмурный, долго тянется. После обеда идет снег. Он вперемешку с дождем, снежинки темные.
– Через месяц после первого снега начинается зима, – говорю я пришедшей с улицы женщине. Пальто мокрое, и дорогой мех на узком воротнике некрасивый. – Но это среднегодовое, многогодовое, нынче может и не сойтись.
– И не плакала, – говорит женщина, – ресницы погасли.
– Если через месяц начнется зима, то поверим в наблюдательность предков.
– Господи, – говорит она, быстро поправляя прическу. – о чем ты думаешь? – И, наладив красоту, садится к столу и говорит, что пасмурно, что в такую погоду, что ни надень, все убивается. – А ты еще говоришь, что зеленое – цвет надежды. В такой день ничем не спасешься.
– Зеленое не по цвету, а по смыслу: дождаться первой зелени означало выжить.
– Да, вот что! – спохватывается она. – Все забываю. Дай мне Монтеня.
– Обязательно Монтень? Возьми «Летописца». Мне кажется, наши летописи заполнялись осенью. Так же мрачнело, и снег таял. В летописях…
– Ой, не надо. Нелепо ли не бяшеть! Аще кому хотяше! Монтень хоть переведен, а это когда еще соберутся.
– Возьми «Назиратель». Он переведен с латыни на древнепольский, оттуда к нам. Узнаешь, как ставить дом, лечить заразу, сажать овощи…
– Ах, – говорит женщина, смеясь и трогая щеки сухой чистой ватой, – «извозчики-то на что»?
Отходит к окну, смотрит вверх, вытирает стекло.
– Ослепнешь, – говорит она. Снова долго смотрит, поворачивается. – Да, да. Раньше или позже, но каждый год приходил первый снег. Мальчишки радовались, а матери боялись, чтоб дети не простыли.
– Босиком бегали, а крепче были, – говорю я и злюсь неизвестно на кого. – Смотри, сейчас одеты, обуты прекрасно, а без конца болеют, совсем хилый народ…
– Все-то ты знаешь, – иронически замечает жен щи на. – Скажешь, сидели на печке, одни лапти на всех…
– Зато весной…
– Да, весной. Весной, да. Им снова радость.
Мех на воротнике высох и потрескивает, когда она проводит по нему ладонью.
На окне как будто легкие кружевные занавески.
Снег все гуще.
К вечеру светлеет.
* * *
… И оказывается, эта томность, это изображение разочарованности, весь набор интеллигентного кокетства – все это оказывается обыкновенной человеческой усталостью.
– Никаких нервов не хватает, – говорит она и виновато улыбается.
И я вижу – не врет: замотана’ до последней степени.
А минуту назад думал: игра.
– К вечеру я буквально труп, – говорит она.
Я беру ее на руки и несу в спальную комнату. Пока иду коридорами, она засыпает, и тело ее, тяжело обвисшее, становится легким.
Около окна стоит девочка и смотрит вниз, на белое дно двора. Девочка слышала наш разговор. Спрашивает:
– «Слово о полку Игореве» – первая русская книга.
А какая будет последняя русская книга? Слово о другом полку?
Ночью я выхожу на балкон и не могу понять, исчезает луна или зарождается. То ли туман, то ли такой насыщенный воздух.
Тепло. Снег тает.
Не пора ли нам, братия, начать старыми словесами новую повесть?..
