Текст книги "Шоу для кандидата в императоры"

Автор книги: Владимир Титов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

15

Рассвело. Солнце взобралось на верхушки сосен.

Комиссии по изучению феномена Зоны поспать не удалось ни часа – слишком быстро развивались события. Сначала исчез замок, потом возник вновь. Из западной части Зоны сначала в центральную, а потом в восточную перекочевал на «уазике» директор второго банно-прачечного комбината Козырев Сергей Михайлович. (Его опознали но снимкам, сделанным с дирижабля еще три дня назад. На снимке был виден и номер автомобиля.) Появление Козырева каким-то, странным образом оказалось связанным с ночным взрывом в реке недалеко от поселка и временным исчезновением замка. Что связывало эти совершенно несвязанные на первый взгляд события – оставалось загадкой.

Комиссия до утра не отходила от телеэкранов, на которые передавалось изображение с камер ночного видения, установленных на вертолетах и дирижаблях, патрулирующих границу Зоны.

Видели члены Комиссии расправу Змея Горыныча над Козыревым, стали свидетелями отчаянной и дерзкой попытки Владимира Перепелкина прорваться через заслон чертей. И снова загадка: почему взорвался «уазик», уничтожив трехглавое чудовище и свору чертей?

Почтили минутой молчания гибель в «уазике» Перепелкина, а через пять минут радостными возгласами встретили его «воскресение» – оказывается, он успел покинуть машину до взрыва!

Впрочем, радость оказалась недолгой. Когда Владимир уже подошел к воротам НИИ прикладной гравитации, за его спиной, словно из-под земли, возникло новое чудовище – с шестью головами! Но и на сей раз, кажется, обошлось: чудовище не тронуло журналиста! Снова загадка: почему?

Из медного солнце стало золотым и оторвалось от верхушек деревьев. Парни из команды директора НИИ прикладной гравитации Иванова готовили к первому пробному запуску деформатор гравиполя, переоборудованный в перфоратор.

– Готово, – доложил наконец Комиссии Иван Иванович, и толпа экспертов, военспецов и ученых окружила установку.

Выглядела установка внушительно: огромная лежачая бочка на гусеницах.

Иван Иванович махнул рукой своим орлам, и те запустили перфоратор. Машина подползла к грани Зоны и остановилась. Надрывно загудело что-то внутри «бочки». У стоящих ближе к ней заныли зубы и зашевелились волосы на голове. Звук

нарастал, нарастал и вдруг… машина медленно полезла в Зону!

Все, кто был поблизости, закричали "ура!". Люди со всех сторон теребили Иванова и его парней, стремились пожать, им руки, а потом взялись качать.

Погрузившись в Зону наполовину, машина остановилась. Все озадаченно замолчали.

– Что случилось? – спросил директора НИИ Шурик Нестерчук.

Иван Иванович засмеялся

– Все в порядке, товарищи! Она и должна была остановиться там. Это новый этап ее программы. Сейчас установка начнет создавать канальное поле, начнет как бы раздвигать стационарное поле в месте прорыва. Как только образуется коридор достаточного размера, в него будет пропущен десант: ученые, эксперты, воинские части.

Замолчавшие было люди, вновь возбужденно заговорили. Подкатила колонна танков и бронетранспортеров, уселись в бронемашины эксперты и ученые из группы проникновения и контакта.

Все шло по плану, пока с той стороны границы Зоны не появился Шестиглавый Змей. Он опустился на землю рядом с той частью перфоратора, которая проникла в Зону, встал на задние лапы, а передними ухватился за гусеницы установки. Рывок, и… перфоратор оказался втянутым в Зону полностью.

– Но это же невозможно! – прошептал Иван Иванович. – Установка «вморожена» в стационарное поле!

Однако невозможное свершилось: перфоратор достался противнику!

– Ну, погоди, зараза шестиглавая! – выкрикнул Иванов и бросился к пульту управления перфоратором. – Сейчас ты у меня отведаешь!..

Шестиглавый Змей опередил директора НИИ. Он еще раз дернул за установку, и кабель, соединяющий перфоратор с пультом управления и силовой установкой, лопнул как раз в том месте, где его пересекала граница Зоны. Брызнул фонтан голубых искр.

…Специалисты групп наблюдения сообщили, что в момент, когда Змей в первый раз дернул установку, поле Зоны на долю секунды исчезло…

16

Ворота открылись так неожиданно и резко, что я, потеряв опору, опрокинулся на спину. Быстро вскочив, я осмотрелся. Двор института был пуст. Слева от ворот стояло приземистое одноэтажное здание.

"Дежурка военизированной охраны, – сообразил я, увидев у крыльца здоровенную деревянную катушку с кабелем. – Это ее, если верить Щеглу, я должен размотать".

Катушка была уже частично размотана. Один конец кабеля через полуоткрытую дверь убегал в дежурку. Я открыл дверь шире и осторожно заглянул в помещение. Черный толстый кабель змеей пересекал небольшой холл и скрывался в одном из кабинетов. Я на цыпочках пошел вдоль кабеля. На двери кабинета висела медная табличка: "Начальник военизированной охраны".

Я зашел в кабинет. В нем никого не оказалось. Черная змея кабеля перепрыгивала через стол начальника и убегала за сейф.

"Там должен быть рубильник", – прикинул я. Действительно, за сейфом на стене торчал трехфазный рубильник, в коробке которого и прятался конец кабеля. На душе у меня стало легче: Щегол не соврал!

Выйдя из дежурки, я осмотрел катушку с кабелем. Центнера три-четыре в ней наверняка было. А может, и больше. Оценив на глаз расстояние от катушки до распределительного щита, я убедился, что Щегол и здесь ничего не напутал: катить катушку мне предстояло около пятидесяти метров.

"Ничего, – подумал я, – трудно будет только вначале. Чем дальше, тем легче станет катушка".

Я уперся в катушку плечом и попытался стронуть ее с места. Ничего не получилось. Уперся еще раз – без толку. Переведя дыхание, я пошел вновь в дежурку, поискать что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее лом. Мне повезло. В подсобке среди лопат, грабель и прочих инструментов нашлись и три лома. Выбрав самый большой, я вернулся к катушке.

Кое-как мне удалось раскачать ее и сдвинуть с места. Дело шло крайне медленно. На то, чтобы преодолеть первые десять метров, я угробил почти час, пролив семь потов.

Решив передохнуть, я сел на асфальт рядом с катушкой и расслабился. Руки и ноги ныли и дрожали. Хотелось есть и пить.

– Эй! – раздалось вдруг сверху. – Ты что здесь делаешь?

Я вскочил и на всякий случай схватился за лом. Из зарешеченного окна склада, мимо которого я катил катушку, на меня смотрел Щегол.

– А! Щегол! – крикнул я обрадовано. – Привет! Ты как здесь очутился?

– Ты кто такой? – свирепо прошептал Щегол. – Откуда знаешь мою кличку?

– Да, но ведь…

Я не успел договорить. Чья-то волосатая лапа зажала Щеглу рот и отдернула его от решетки.

Окно было высоко. Я подпрыгнул, ухватился за кирпичный выступ и подтянулся. Заглянуть в окно мне не удалось. Сквозь прутья решетки высунулся волосатый кулак и треснул меня по лбу. Оглушенный и обескураженный я свалился на асфальт и несколько секунд бестолково вертел головой и моргал.

Вдруг волна ярости захлестнула меня. Схватив лом, я бросился к двери склада. На ней болтался увесистый замок. С минуту я повозился с ним, пока сорвал.

В складе… никого не оказалось. Ни души! Я прошелся по огромному пустому помещению, не выпуская лом из рук. В одном углу склада, как раз под окном, в котором я увидел Щегла, лежала смятая постель. Над постелью из стены торчал массивный ржавый крюк с обрывком цепи. Вокруг постели валялись пустые банки из-под говяжьей тушенки, корки черствого хлеба. Тут же рядом стоял обыкновенный квартирный… унитаз. Выглядел он здесь, в огромном пустом складе, нелепо и нереально. Автоматически я нажал на рычаг и убедился, что унитаз работает.

"Что же это получается? – соображал я. – Щегла держали здесь на цепи? Как давно перетащили его сюда из замка? Почему он не узнал меня? Кто помешал ему говорить со мной? Кто треснул меня по лбу?"

От десятков вопросов голова шла кругом. Я вышел из склада и вернулся к катушке.

"Ну да ладно, – подумал я, – бог с ним, со Щеглом. Потом разберемся, что к чему. Главное сейчас, докатить катушку и подключить чертов кабель к распределительному щиту".

Чем меньше оставалось кабеля на деревянной бобине, тем легче шло дело. Вот слетел последний виток кабеля, и у меня в руках оказался его конец с трехфазным штепселем.

"Ну наконец-то, – вздохнул я облегченно. – Еще две-три минуты и цирк кончится".

Открыв дверцу распредщита, установленного на стене склада, я стал вспоминать, в какую розетку Щегол просил включить штепсель.

И вдруг меня словно обухом по голове ошарашила мысль, выданная вторым моим "я":

"А надо ли вообще втыкать штепсель?"

"Что значит: "надо ли"? – не понял я. – Щегол ведь просил…"

"Когда просил?" – ехидно уточнило мое второе «я». "В нашу первую встречу". "А во вторую?"

"Во вторую встречу он меня не узнал". "Не узнал? А может, он тебя вообще "иногда не видел?" "Какая ерунда! Я-то его видел! Говорил с ним! Как он мог в таком случае не видеть меня прежде?!"

"А ты уверен, что в первый раз видел именно его? Уверен, что разговаривал с ним, а не с кем-то еще?" "Разумеется, уверен!" "А я – нет". "Почему?"

"Я не верю, что в первый раз видел именно его. С тобой мог говорить кто угодно, приняв его облик". "Что значит: "приняв его облик"?"

"Не уподобляйся бестолковому ребенку. Неужели ты всерьез веришь, что пришельцы имеют внешний вид наших сказочных золушек, принцев, чертей? Наверняка нет. Все эти змеи горынычи и старухи в ступах – просто камуфляж, маски. Пришельцам почему-то хочется, чтобы мы видели их именно такими. А если уж они в состоянии менять внешний вид, то ничего не стоило одному из них принять облик Щегла, чтобы заставить тебя сделать что-то нужное им".

"Например, взорвать гравицентр?" – усмехнулся я. "А почему ты решил, что он взорвется? Что-то не очень похож этот кабель на бикфордов шнур или на провод электровзрывателя. Тебе не кажется?" Мне казалось.

"Вот-вот, – сказало мое второе «я», – подумай как следует, прежде чем включить штепсель". И оно гордо скрылось в подсознании. Я задумался. Действительно, что-то здесь было не то. Не могли пришельцы быть заинтересованными в гибели гравиустановки. Если им для установления контакта с людьми мешало поле, то его проще было отключить. Удивительная вещь: никто не мешал мне проникнуть на территорию института, в резиденцию Распремудрой после того, как я взорвал заставу чертей и Змея Горыныча. Шестиглавый Змей улетел, выслушав дурацкое заклинание. Здесь, на территории института, никто не мешал разматывать кабель. Почему? Наверняка они заинтересованы были в том, что я делал! Прочти я еще вчера у шлагбаума шпаргалку бабы Яги, и черти наверняка пропустили бы меня в институт! Что же это получается? Меня словно марионетку с самого начала использует кто-то для достижения каких-то непонятных мне целей!

"Нет уж, нет уж! – решил я. – Ищите другого папу Карло для своего спектакля! А мне надо найти пульт управления гравиустановкой и просто-напросто выключить ее".

Я отбросил конец кабеля и решительно пошел, в глубь двора НИИ, не расставаясь с ломом.

Огромная тень промелькнула надо мной. На дорожку бесшумно спустился Шестиглавый Змей, преградив мне путь.

"Ага! – мелькнула мысль. – Я делаю явно не то, что нужно им! Иначе, это чудо-юдо не явилось бы. Значит, я все же марионетка!"

Меня взяло зло. Я покрепче сжал в руках лом и бросился с ним на Змея, намереваясь успеть проломить хоть одну его крокодилью голову прежде, чем он растерзает меня.

"Черт возьми! Ведь дрались же мои предки, если верить сказаниям, один на один с многоголовыми", – пронеслась в моем черепе отчаянная мысль.

Но тут произошло нечто непонятное. Зверь, явно не ожидая моей атаки, не успел отпрыгнуть в сторону, и я… проскочил сквозь него. Не встретив ни сопротивления, ни препятствия, я от неожиданности потерял равновесие и кубарем покатился по дорожке. Лом вырвался из рук и, громко стукнувшись об асфальт, отлетел в траву.

Мое падение меня спасло. Ибо тотчас, как я упал, над головой засвистели автоматные очереди. Инстинктивно я метнулся за бетонный бордюр дорожки и, вжавшись всем телом в траву, затаился.

Те, кто вели по мне огонь, на долю секунды прекратили пальбу, чтобы перезарядить автоматы. Этого перерыва мне хватило, чтобы успеть высунуть голову из-за укрытия и оценить обстановку.

Шестиглавый Змей, лишенный плоти, исчез. Зато у дежурки охраны возникли вооруженные черти. Их было шестеро. И еще я успел заметить почти рядом открытый канализационный колодец. Какой-то ротозей забыл его закрыть! Поблагодарив мысленно ротозея, я в два прыжка подскочил к колодцу и чуть не «щучкой» нырнул в него.

Не знаю и сам, как удалось мне не свернуть при этом шею, но так или иначе я оказался в относительной безопасности.

Пули визжали и свистели над головой, пока я спускался по железным скобам на дно колодца.

Колодец, похоже, к канализации не имел никакого отношения. Как только я спустился, вспыхнул свет. Вдоль коридора, в котором я очутился, тянулись всевозможные трубы, кабели и провода. Здесь было сухо, чисто и прохладно.

В дальнем конце коридора, уходящем в сторону дежурки военизированной охраны, раздался характерный стук открываемого люка, потом – звон копыт о металлические скобы. "Черти! – сообразил я, пожалев об оставленном наверху ломе. – И сюда добрались!"

Не раздумывая долго, я бросился бежать по коридору в противоположную сторону. Метров через двадцать мне попался темный поперечный коридор. Я свернул в него. И вовремя. Вдоль коридора, по которому я только что бежал, черти открыли шквальный автоматный огонь. Грохот очередей, визг рикошетящих о стены тоннеля пуль оглушили и шокировали.

Я прислонился к стене и попытался усилием воли успокоить ошалело рвущееся из груди сердце, выровнять дыхание. Черти палили вдоль коридора почти беспрестанно, не давая выглянуть. Похоже, учтя ошибку, они теперь меняли магазины не одновременно. Впрочем, особого желания выглянуть я и не испытывал.

Но вот пальба прекратилась. Я прислушался. Погони слышно не было.

"Странно, – подумал я, – почему они не преследуют?" "А ты еще не догадался? – спросило вдруг меня мое второе «я». – Не понял, что произошло?" "А ты, можно подумать, понял!?" "Если не все, то кое-что – наверняка". "И что же ты понял, Владимир Иванович?" "Что-то мешает им проникнуть дальше определенной границы". – "С чего это ты взял?"

"Если бы они могли добраться до распредщита, то тебя не попросили бы катить катушку с кабелем. Справились бы и сами. Распределительный щит и территория института за ним явно для них недосягаемы".

"Хорошо бы, если это так, – пробурчал я, – Но как проверить?"

"А ты уже проверил. За «волшебную» черту проник пока только Змей Шестиглавый, да и то ненастоящий. Скорее всего – голограмма. Его изображение подсунули явно для того, чтобы испугать тебя и вернуть к распределительному щиту.

Ты не испугался, и тебя сразу же попытались прикончить, как взбунтовавшегося раба. И в коридоре: стрелять стреляли, а погоню не устроили. Значит, есть она «волшебная» граница!"

"Логично, – согласился я. – Но почему для пуль нет "волшебной черты"? И для меня?"

"Откуда мне знать? – буркнуло недовольно мое второе «я». – Одним словом, так: ты заварил кашу, ты и расхлебывай ее. Лично мне неплохо было и в замке". – Второе «я» зевнуло и скрылось в подсознании.

Я постоял немного и шагнул в темноту. Свет в покинутом мной коридоре погас, но зато вспыхнул в том, по которому я пошел. Этот коридор был значительно шире того, в который я спустился через колодец. Здесь было еще больше кабелей и проводов, а трубы шли большего диаметра.

Отступать мне было некуда, и я пошел вперед. Коридор разветвлялся, делал повороты, а я то шел прямо, то сворачивал, стремясь попасть как можно дальше в глубь территории института, подальше от дежурки охраны и от чертей. Всюду над моей головой автоматически зажигались лампочки.

Отойдя с километр, я взобрался по скобам первого попавшегося колодца и приподнял чугунную крышку. Яркий солнечный свет больно ударил по глазам. Я зажмурился. Когда глаза привыкли, осмотрелся. Рядом проходила молодая березовая аллейка. То тут, то там группами и по одной стояли вековые сосны. Совсем рядам возвышалось современное трехэтажное здание из стекла и бетона. Возле дверей поблескивала надпись: "Вычислительный центр".

Я откинул крышку, выбрался из колодца и упал на зеленую траву. Судя по всему, я здесь в безопасности, но что делать дальше? Куда идти? Где эта проклятая гравиустановка? Как отключить ее?

Я тяжело вздохнул и перевернулся на спину. Взглянув на небо, я вздрогнул. То, что я там увидел, озадачило меня: реактивный самолет в неимоверной высоте выписывал белые буквы.

"Тов. Пёрепелкин, – прочитал я, – вам нужно попасть на 3 этаж вычислит, центра. В комнате 306 выключи…"

Дописать фразу полностью самолет еще не успел, и я подождал, пока он закончит ее. Самолет наконец завершил работу и улетел. Мне предлагалось в 306-й комнате выключить второй слева настенный аварийный рубильник.

Убедившись, что мне больше ничего не предписывается, я пошел в вычислительный центр, благо, что он был рядом. Ни на секунду я не сомневался, что самолетом, выписывавшим слова в небе, управлял человек, а не пришелец. Неизвестные мне друзья следили за мной и теперь подсказывали, что делать дальше. На душе потеплело. Приятно осознавать, что в трудной ситуации за тебя кто-то переживает, что тебя не забыли.

В просторном зале, на двери которого красовалась цифра 306, стояло несколько мудрых пультов и шкафов с электроникой. Но мне нужен был настенный рубильник, "второй слева". Нашел я его без особого труда. Все рубильники – а их было десятка полтора – имели подписи. Под «моим» значилось: "Стационарный гравигенератор".

"Ну вот и все", – вздохнул я облегченно, взявшись за головку рубильника.

– Володя, милый, не делай этого! – раздалось за моей спиной.

Я резко обернулся.

В кресле у огромного открытого окна сидела… Алина!

17

– А чему мы. собственно, радуемся? – вдруг спросил Иван Иванович Иванов. – Ну, предположим, ушел Пёрепелкин от погони. Сам видел, черти из люка вылезли злые и с пустыми руками.

– В руках у них были автоматы, – уточнил Шурик Нестерчук.

– Ну да, – согласился директор НИИ. – Я имел в виду, что у них в руках не было ни живого, ни мертвого Перепелкина.

– Значит, Вовчик удрал, – резюмировал весело Толик Лазорев.

– Что из того?! – патетически спросил Иван Иванович, он же Кубический Ваня, он же директор НИИ прикладной гравитации. – Что толку?! Ведь он представления не имеет, где и как отключается гравиполе!

Оживление в палатке-штабе Комиссии по изучению феномена Зоны разом испарилось. Повисла тягостная тишина.

– Надо сообщить ему как-то, – предложил кто-то из членов Комиссии.

– Как? – уточнил Иван Иванович. – Письмо послать? Или телеграммку отбить? По телефону ему позвонить? Так ведь гравиполе ни радиоволн, ни телефонных звонков не пропускает!

– А если записку написать? Как Вовчик нам в тот раз? – предложил Анатолий Лазорев.

Шурик выразительно покрутил пальцем у виска.

– А что? – взвился Толик. – Очень даже запросто. Нарисовать огромный транспарант и подвесить под парочкой вертолетов.

– Соображай, что говоришь, – поморщился, как от кислой ягоды Шурик. – Подвешивать транспарант придется на высоте десять километров – таков радиус гравиполя. А раз так, то транспарант твой должен быть размером в несколько квадратных километров, иначе с такого расстояния Вовчик ничего не разберет.

– Ну… тогда написать записку краской по самому полю, – не сдавался Толик.

– Ничего не получится, – забраковал предложение Иван Иванович. – Во-первых, поле пульсирует, почти незаметно на ощупь, но пульсирует, а значит, краска сползет, особенно на крутизне. А во-вторых, если даже надпись «прилипнет» к полю, тем, в Зоне, ничего не стоит отключить поле на долю секунды, и краска «провалится».

– А если написать по небу? – предложил неожиданно Шурик. – Ну этим… хвостом, от реактивного самолета.

Члены Комиссии невольно заулыбались, кое-кто откровенно рассмеялся.

– А что, – вдруг поддержал идею Шурика один из военных. – Можно попробовать. Для этого даже не обязательно использовать реактивный самолет. Шлейф можно создать дымовой шашкой.

Составили текст «послания», «вывернули» его зеркально, чтобы Вовчику не пришлось ломать голову над надписью, которая для него, смотрящего снизу, будет казаться написанной наизнанку, и передали «головоломку» летчикам.

Оперативность, с которой иди" Шурика воплотилась в… дым, поразила даже журналистов, привыкших все делать сверхоперативно. Уже через двадцать минут над Зоной запетлял самолет, оставляя шикарные вензеля следа-надписи. На счастье не было ветра.

Членов Комиссии пригласили завтракать. Большинство из них ушло в палаточную столовую, остальные попросили принести завтрак прямо в палатку-штаб, где размещались телеэкраны систем, следящих за Зоной. Остались в штабе и журналисты вместе с Иваном Ивановичем.

Иван Иванович сосредоточенно рассматривал топографическую карту местности, на которой четким кругом была обозначена граница Зоны.

О чем печалишься?спросил Толик и присел рядом.

Придвинулся и Шурик.

– Да вот, – задумчиво проговорил Иван Иванович, – ломаю голову над новыми загадками.

– Над какими?

– Что за кабель разматывал ваш друг? Что сказал ему Щеглов, прежде чем черти взломали одну из решеток с тыла склада и утащили его в лес? Почему Перепелкин прекратил вдруг работу, когда уже докатил катушку до распредщита? Почему не помешал ему Змей с шестью головами? Чего-чего, а силищи ему не занимать! Одним рывком задернул в Зону перфоратор весом в полсотню тонн! А самое главное, почему черти не преследовали Перепелкина на территории института?

– Мне показалось, что им что-то мешало, – сообщил Толик. – Они явно рвались бежать за Вовчиком, но что-то невидимое не пускало их дальше определенной черты. Может, еще одно поле?.

– Поле? – озадаченно переспросил директор НИИ.

– Ну да, поле. Вы в первый день спорили, что за установка создала поле: стационар или модулятор?

– Вот-вот, – поддержал Толика Шурик, – ты же сам, – Иван Иванович, говорил на днях, что модулятор, судя по всему, находится в рабочем режиме.

Иван Иванович громко хлопнул себя по лбу, выкрикнул несколько нелестных слов в свой адрес и схватился за циркуль.

– Вот, – бурчал он, – здесь у нас модулятор. Так… Каков масштаб карты? Ага… Ясно. Где линейка? Вот она… Отмеряем радиус… Чертим окружность…

Внутри большой окружности Зоны он вычертил на карте еще один круг диаметром в два раза меньше. На востоке окружности сливались. В центре Зоны граница малого круга отсекала восточную часть поселка НИИ: дежурку военизированной охраны и три склада.

– Боже мой! – прошептал потрясенный Иван Иванович. – Вот граница, которую не могут пересечь черти! Конечно, и модулятор создает стационарное поле. Поле внутри поля! Под большим колпаком есть колпак поменьше, из которого никак не могут вырваться черти и все прочие!

– Маленькая зона такая же непроницаемая, как и большая?

– Ну да!

– Но пули-то из нее вылетают! – удивленно проговорил Шурик.

– Странно, – проговорил директор НИИ. – А ведь верно!

– И змей с шестью мясорубками пролетал, – подсказал Толик.

– А главное, – доконал Ивана Ивановича Шурик, – Вовчик-то сквозь поле спокойно прошел. Иван Иванович поднял руки.

– Сдаюсь, братцы!

– Но тогда я ничего-ничего не понимаю, – добавил он обескураженно, бессильно опустив руки на стол.

– Внимание, внимание! – проговорил селектор на столе. – Объект вновь в поле видимости.

Все, кто был в палатке, бросились к телеэкранам.

На них «объект» выбрался из колодца и растянулся на травке. Полежав немного на животе, он перевернулся на спину. На одном из экранов крупным планом возникло лицо «объекта». «Объект», он же Вовчик Перепелкин, ошарашено смотрел в небо.

Он увидел "записку".