Текст книги "Охотник (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Перед ним проплыла сначала одна, скользя темно-коричневым гладким телом, затем другая, потом их стало невероятно много, они плавали по воде, не обращая на него никакого внимания, видимо считая его частью этого туннеля или куском камня. Иногда они начинали шипеть и драться между собой. На его глазах одна змея схватила другую и стала жадно ее заглатывать, но через секунду сама стала жертвой другой, более крупной.

Крот еще сделал несколько вдохов и выдохов, приводя сознание в покой, вспоминая слова тренера: «В жизни происходит много событий и часто они не очень приятные, нужно уметь встречать их с сознанием незамутненным страхом, гневом и усталостью. Учитесь дышать, это спасет вас от многих неприятностей».

Понемногу страх ушел, внутри возникла пустота и покой. Сердце перестало бить по ребрам, руки расслабились, тогда он осторожно двинулся вперед, надеясь на то, что толстые резиновые сапоги не смогут прокусить. Вадим знал, что это сон, но все вокруг казалось реальным: он чувствовал запахи, холод, капли пота на лице, различал краски и даже чувствовал слабость и усталость.

Крот перешагивал через скользкие мерзкие тела, задыхался от противного запаха, зная, что должен добраться до алтаря, потому что именно там находилось его спасение. Услышав сзади громкий всплеск, Вадим испуганно оглянулся и увидел огромную змею, ползущую за ним. Она не плыла, потому что была настолько большой, что вода не покрывала ее тело. Змея следила за каждым его движением желтыми с вертикальными зрачками круглыми глазами, которые светились как две лампы в темноте.

А потом он увидел, что и впереди ползет такая же змея, разгоняя мелочь – он словно шел под конвоем, не имея возможности никуда свернуть.

Скоро Вадим добрался до знакомого зала. Тот почти не изменился, лишайник все также приятно светился зеленым светом, и на нем глаз отдыхал от тяжелой темноты за спиной. Змея впереди отползла в сторону, открывая путь к алтарю, вторая – та, что сзади, неспешно проползла мимо и заняла позицию справа, продолжая следить за каждым его движением немигающими глазами.

За спиной послышалось громкое шипение, он оглянулся и увидел еще одну, которая оказалась еще больше своих товарок. Она приподняла голову и теперь гипнотически покачивалась, пробуя воздух черным раздвоенным языком.

Крот сделал шаг вперед и неожиданно заметил – алтарь не пуст, что-то темное обвивало его. Он подошел поближе и увидел гигантскую змею, которая могла спокойно проглотить быка. Царь змея.

Чувство страха стало настолько сильным, что у него застучали зубы. Он не знал, что делать, и как выбраться отсюда живым. Прошло наверное минут пять, прежде чем змея шевельнулась, и над ним нависла огромная плоская голова. Коричнево-желтые глаза с вертикальными зрачками спокойно и внимательно разглядывали его. Вадим во сне знал, что это существо разумно, и не просто разумно, а сверхразумно. Он перед этим странным созданием был всего лишь мелкой, глупой букашкой, залезшей туда, куда ему соваться не стоило.

– Ты взял камень? – шипение змеи было настолько громким, что стало больно ушам. – Зачем?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответил Крот. – К тому же я сплю.

– Камень лежал здесь, ты пришел и забрал его. Зачем?

– Не знаю, – ответил Вадим. – Наверное решил, что имею право.

– Право надо заслужить, а ты ничего не сделал. Ты вор, и наказание тебе будет суровым. Верни или умрешь. Нет, не так: верни и умрешь.

Змея открыла огромную пасть с кривыми гигантскими клыками, и от собственного дикого крика Крот проснулся. Его еще минут пять потряхивало от страха, потом он встал, и отправился на кухню. Там он замер у окна, глядя на темный двор, поеживаясь то ли от холода, то ли пережитого страха. Было три часа ночи, на улице ни единого человека, но у Вадима возникло странное ощущение, что за ним наблюдают – кто-то прятался среди скользящих теней деревьев, среди сугробов и заснеженных машин и следил за ним немигающими желтыми глазами с вертикальными зрачками.

Он недоуменно передернул плечами и пошел спать, подумав о том, что самое глупое занятие это придумывать себе разные страхи. Ужасы – это хлеб западного мира, там сыто и спокойно и ничего не происходит, вот и придумывается всякая чушь про гигантских змей гоняющихся за человеком или про акул, прогрызающих борт корабля. В России это никому не нужно, здесь сама жизнь череда ужасов.

Он вернулся в кровать и быстро провалился в вязкую глубину сна. На этот раз ему приснился светлый вихрастый мальчишка, который бродил по дикому нехоженому лесу, наполненному огромными деревьями великанами, где в толстый слой зеленого моха проваливалась нога до лодыжки, а трава вырастала до пояса. Мальчишка охотился за огромным серым волком, и было в нем что-то озорное и в то же время трогательное, доброе. От него исходило ощущение полноты жизни и такого внутреннего покоя, что даже во сне Вадим улыбнулся. Но тут зазвонил будильник, а поскольку он заснул на диване, а не на кровати, то отключить его не удалось. Пришлось вставать.

На улице было темно, ночь никак не хотела уходить из заснеженного города. Повсюду лежал серый снег. Слепящие фонари освещали пустынный двор. Ему снова показалось, что под аркой кто-то стоял, но взревел мотор машины, потом еще один, и наблюдатель исчез. Началось новое утро.

Он встал и потащился в ванную, с трудом заставляя двигаться одеревеневшее тело. После вчерашнего похода руки и ноги болели как от тяжелой тренировки и даже контрастный душ не помог. Жить не хотелось, куда-то идти тоже, но он заставил себя выпить кружку горячего крепкого кофе, и ему стало чуть легче. Тогда он оделся и пошел на работу.

Трудовая неделя не задалась с самого начала: шеф отправил его разгребать накопившиеся организационные проблемы в филиалах, и он мотался из одного офиса в другой, раздувая щеки и делая вид, что он важная шишка, присланная с особой и очень важной миссией.

Разных отчетов, графиков и плохо работающих программ пришлось пересмотреть много, особых недочетов он в них не нашел, да и жалко как-то было копать по-настоящему – в филиалах работали такие же парни и девчонки, как и он. Но не мог же Вадим придти к шефу и сказать, что все хорошо. Пришлось рыться, что-то находить, указывать, записывать, давать многочисленные никому не нужные разъяснения, и от этого уже в четверг он чувствовал себя полностью разбитым и обессиленным.

Единственное, что дало силы дожить до конца недели, так то что на пятницу наметилась вечеринку – у Гриши Столярова наступил день варенья. Лоб вырос большой – двадцать семь стукнуло. Решили собраться в небольшой кафешке, посидеть, выпить, про жизнь поговорить. Крот опоздал, потому что последний проверяемый филиал находился на окраине, и дорога оттуда была долгой и тягостной.

Когда он ввалился в небольшой зал, наполненный табачным дымом, полумраком, неспешно звучащей музыкой и гомоном звучащих голосов, вечеруха была уже в полном разгаре. Две бутылки водки уже опорожнили, салаты уничтожили, дымящиеся пепельницы набили до верха.

– Привет! – сказал Вадим.

За сдвоенным столом сидело шесть человек: сам именинник и его подружка Света из соседнего отдела, Николай и Денис со своими подружками Аленой и Юлей, и пустое место для него. Вадим уже две недели как расстался со своей последней пассией, которой очень не нравилось, что он свои выходные дни проводит под землей, а не с ней. Она сначала пыталась его уговорить, потом устроила скандал и ушла, прихватив любимую кружку, исходя из женской логики, что с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Новой подруги у него не появилось, о чем, кстати, Крот не жалел, так как заметил, что без женского яда в его квартире стало спокойнее и приятнее жить.

Ему сразу налили штрафную, которую Вадим выпил с огромным удовольствием. Затем набросился на еду, и на какое-то время выпал из общего трепа за жизнь. Крот пил, ел и чувствовал себя почти счастливым человеком.

Часам к десяти они выпили уже пять бутылок водки. Именно в этот момент кожу Вадима словно обдало морозным воздухом, а по телу побежали противные мурашки. Он недоуменно поднял голову и посмотрел по сторонам: кафе гудело, люди пили, ели, несколько пар танцевало на небольшом пятачке перед эстрадой подо что-то ритмичное и громко рычащее из динамиков. Табачный дым смешивался с криками и музыкой, а вентиляция не успевала выбрасывать его на улицу, заменяя на городской вечерний смог.

Все было как всегда: люди, гомон, само кафе, но что-то было не так. Точнее стало не так. Кроту даже показалось, что сквозь шум и гомон ему слышится раздраженное змеиное шипение. Вадим выпил еще стопку, но очарование вечера уже оказалось необратимо потеряно, и что еще хуже, он стал трезветь, причем быстро. А трезвому мир видится иначе, люди становятся хуже, грохот музыки начинает давить на перепонки, еда становится невкусной, и вечер теряет свое очарование. Крот встал, сослался на какую-то важную встречу, на что получил в ответ понимающие усмешки – компания явно решила, что у него свидание, попрощался и зашагал к выходу.

Вадим и сам себя не понял: почему ему вдруг стало тягостно, безмерно скучно и неприятно, как всегда бывает трезвому человеку в пьяной компании. Он вышел на улицу, вдохнул морозный, сладкий после густой и тяжелой атмосферы кафе воздух, посмотрел на ярко-освещенную улицу со спешащими куда-то машинами и задрал голову. В городах люди редко смотрят на небо, да оно и не видно среди ярких огней, но Крот смотрел на него всегда: нравилось оно ему, даже такое как сегодня темное и хмурое.

Полюбовавшись пару минут клочьями черных туч, он вздохнул и зашагал по улице домой. Идти было всего три квартала, если не торопиться – минут двадцать. Нормально. Быстрее и не нужно. Спешить некуда. В подземелье он завтра не полезет; уже решил, что отдохнет, выспится, поваляется в постели, потом сделает генеральную уборку и забьет холодильник продуктами, сходив в ближайший супермаркет, чтобы потом недели две не думать о том, чем ужинать и завтракать.

Он прошел квартал и вдруг почувствовал, как по его спине побежали мурашки, словно кто-то недобрый посмотрел ему в спину. Вадим резко оглянулся, но никого чужого не заметил: по улице шли обычные люди, которым до него не было никакого дела, но ощущение неприятного взгляда на лопатках осталось. Сразу вспомнился сон, и он поежился, особенно после того, ему снова послышалось тихое змеиное шипение.

Какие змеи посередине зимы? Они же теплолюбивые, на морозе жить не могут – то ли засыпают, то ли замерзают. Похоже, от работы и усталости начинает сходить с ума…

Крот пожал плечами и зашагал дальше. От легкого морозца он окончательно протрезвел, и это его окончательно расстроило. А подходя к дому, вдруг почувствовал как что-то в желудке сжалось – в нем снова просыпалось чувство опасности, похоже, где-то рядом его поджидали с недобрыми намерениями.

Чувство не обмануло, едва он свернул в арку, то сразу увидел троих парней, перегораживающих дорогу. Никого из них он не знал, ребята явно были пришлыми, неизвестно чего ищущими. Но внутри вдруг появилось ощущение, что с ними явно что-то не так, и просто пройти мимо не получится. Вадим сунул руку в карман, но ничего похожего на оружие там не обнаружил – ключи были слишком маленькими, а телефон у него дешевый в пластмассовом корпусе, такой развалится сразу.

Он попробовал обойти парней, но ему перегородили дорогу. Сзади послышались тихие шаги – еще один зашел за спину, отрезая ему путь на улицу. Гопники. Сейчас деньги начнут требовать, а закончится это славным мордобитием, которое ему совсем не нужно.

Крот вздохнул – вот из-за таких сволочей жизнь и бывает не мила. Убивать таких надо еще в роддоме. Как только заметит медсестра, что у младенца рожа синяя, пропитая, а на руке наколки, так сразу в ведро с водой. Насколько бы жить стало лучше, спокойнее! И всего-то надо грамотную инструкцию для медперсонала написать, и лет через двадцать шпаны не станет совсем.

Или они рождаются нормальным, а потом становятся сволочами? Да нет, не может быть. Видно же, что уродами были всегда.

Он прижался к стене, чтобы спина была прикрыта. Знал, как это делается – пока один отвлекает внимание, второй сзади бьет по голове.

– Вам чего, парни? – спросил Вадим. – Если закурить, так не курю, если деньги нужны, то не ношу с собой, а после посещения кафе вообще в карманах пусто. Может быть перепутали с кем? Так я тогда дальше пойду…

Подошел тот, что сзади, в руках он держал небольшую деревянную дубинку.

– Слышь, козлик. Мы тебе сейчас по роже настучим и сами проверим, что у тебя в кармане. Понял?

– Понял, – обреченно кивнул Крот. – Бить будете. Зря вы это, но дело ваше.

Он наклонился, пропуская удар, и тут же отработал по печени серией из трех ударов. Ноги заскользили, переходя из одной в стойку и другую. Уже сколько лет в каратэ не ходит, а ноги и руки у него все помнили. Конечно, гибкость уже не та, растяжки нет, до головы ногой не дотянуться, но можно по корпусу отработать, или по бедру ногой с разворота – удар неприятный, болезненный. Видит бог, он старался этой драки избежать.

Вадим драться умел, два года в секции каратэ не прошли даром. В школе его никто не трогал, знали, мало не покажется.

Переход. Отвлекающий взмах рукой, а потом удар ногой в пах. Хорошо прошел, этот уже не боец, минуты на три отключится, а потом он ему добавит. С дубинкой должно быть главарь, его надо вырубать обязательно. Блок. Еще один. Блин! Как больно руку! Крот подпрыгнул и врезал ногой в грудь, гопник отлетел назад.

Теперь разобраться с последним оставшимся. По-простому – прямой в голову. Попал в висок. Хорошо, вырубил, только костяшкам больно.

Нож! Чтобы пропустить сверкнувшее в свете фонарей лезвие, Вадиму пришлось сесть чуть ли не на шпагат. Его пытался убить тот парень, что в пах получил. Слишком быстро оклемался, словно нет у него там ничего. Ох и больно!!! Перекатившись, Крот вскочил и ударил его с разворота острым носком ботинка в грудь, уже не жалея, бил так, чтобы больше не встал. Упал.

Он быстро огляделся. Нападающие валялись на грязном снегу, двое стонали, один лежал неподвижно – видимо, без сознания, рядом с ним главарь пытался подняться, даже встал на четвереньки. Пришлось добавить ногой.

Вадим оглядел место боя и трусцой побежал к дому, помня о том, что в любой драке главное, это вовремя смыться. Особенно когда соперников четверо. Повезло, отмахался, беги, а еще лучше уходи сразу, как почуял, что добром это не кончится, тогда и махаться не придется – целее будешь и точно здоровее. Выигранный бой тот, который так и не начался. Умные не дерутся, а дураки долго не живут. Это только в кино главный герой имеет чугунные кулаки и стальное тело, а в жизни… И ударил-то всего пару раз, а костяшки разбиты, потом болеть будут, ныть.

Это когда тренировался, у него вместо рук были ороговевшие мозоли, мог в стену ударить и боли не почувствовать, а сейчас все сошло на нет.

И чего им надо уродам? Или кто-то натравил? Он же слышал во время драки, как за спинами этих придурков звучало разочарованное шипение. Но откуда в зимнем городе змеи? Точно – крыша поехала.

Крот поднялся на лифте, открыл дверь и зашел домой. Стал раздеваться и только тогда обратил внимание, что куртке пришел конец: косой порез пересекал ткань, обнажая синтепоновую прокладку. Если бы он не сел на шпагат, точно бы нож вошел в живот.

Еще одно доказательство, что лучший бой тот, который удалось избежать. Теперь придется новую куртку покупать. Блин! Еще и на ботинках кровь! Эту точно надо сразу отмывать, пока не засохла. Когда это он? А… наверное, когда самому главарю добавил от души, чтобы не вставал.

Вадим сбросил с себя одежду и пошел в ванную. Там вымыл ботинки, потом сам полез под душ. Горячий потом холодный. Еще раз. И еще. Так тебе и надо. Умнее надо быть. Надо было сразу, как только гопников увидел, смываться. А до дома бы добрался через соседний проходной двор. Чувствовал же опасность. Не догадался, теперь мучайся. Вадим обработал йодом ссадины на костяшках, шипя от боли. Потом в зеркале увидел еще одну ссадину на подбородке.

Когда получил – непонятно, вроде уклонялся неплохо, и блоки ставил грамотно. Кулак, похоже, вскользь прошел, иначе вырубили бы, а в горячке не заметил. Такое тоже бывает, вроде и дрался нормально, и всех побил, а до дома дошел и упал, потом две недели в больнице с сотрясением провалялся. Знакомое дело. Было и не раз. Не стоит драться. Никогда. Лучше убежать, чем получить.

Он растерся полотенцем, зашел на кухню, выпил воды, потом, не включая свет, выглянул в окно. Под аркой уже никого не было, парни ушли. Ну и хорошо, что не ищут. Вроде никто не видел, как он в подъезд сиганул, вполне могли подумать, что в проходной двор ушел. Он бы сам лично так и решил. Ладно, плевать. Если снова придут убивать, то можно ребятам из секции позвонить, тогда гопникам мало не покажется, отработают на них удары как на манекенах и от всей этой шатии-братии мало что останется, и точно желание пропадет под аркой прохожих бомбить.

Адреналин ушел, и сразу началась расслабуха. Потянуло в сон. Крот добрался до кровати и тут же заснул, едва коснувшись головой подушки. Спалось ему плохо, снился все тот же странный вихрастый паренек, который учился какому-то сложному вида боя с постоянным переступанием с места на место и нанесением ударов из любого положения, а еще было невыносимо жарко, потому что камень на груди раскалился. Понятно, что такого быть не могло, но сон есть сон, в нем своя логика, неподвластная никому.

Проснулся Вадим часов в десять, умылся и сразу стал собираться. Деваться некуда – куртку нужно выбрасывать, а ходить в чем? Да и еды надо прикупить, чтобы вечерами после работы не бродить по магазинам, итак сил хватает только на то, чтобы добраться до дома и одним глазом посмотреть телевизор, особо не вникая в то, что показывают.

Он кое-как замаскировал порез на куртке скотчем – величайшим изобретением двадцатого века и отправился по магазинам. Под аркой Крот нашел несколько пятен крови, оставшихся от вчерашних незадачливых грабителей, и оружие, которым пытались его убить. Нож лежал немного в стороне, припорошенный снежком, с выкидным лезвием, дешевка, такие даже в газетных киосках продают. Единственное отличие этого от других китайских поделок из плохого металла только то, что им пытались его зарезать. Но не убили, не повезло ребятам, сами получили.

Вадим прошелся по мелким магазинчикам, находящимся недалеко от дома, но, увы, ничего приличного не нашел, пришлось тащиться в большой бутик на проспекте. Здесь приличная куртка нашлась, правда, за нее пришлось отдать всю заначку, которую откладывал для хорошего костюма, но что делать, если ума нет? Старую куртку тут же в примерочной кабинке положил в пакет и выбросил в урну, а на улицу вышел уже в обновке.

Зашел в супермаркет, набрал консервов, колбасы, литров пять пива и бутылку водки. Потом еще прикупил полуфабрикатов: котлет, пельменей – куда без них? А кроме того чая, кофе, макарон, чипсов и разной другой мелочи, без которой современный человек жить не может, вроде туалетной бумаги, салфеток и бумажных полотенец. Набралось три огромных пакета, которые пришлось тащить три квартала. Вадим даже пожалел, что не взял с собой рюкзак, тогда все стало бы проще, а так пришлось делать остановки, чтобы перевести дыхание. Были бы деньги, взял бы такси, да нет их, потратил на куртку. Еще один довод в пользу того, что драться невыгодно, даже если деваться некуда.

Когда он остановился очередной раз, чтобы перевести дыхание к нему подкатил бомж в классном кожаном плаще, модном лет тридцать тому назад и в черной вязаной шапочке. Лицо обычное, опухшее, небритое, красное от мороза и выпитого.

– Здравствуй, мил человек, копеечку дашь на опохмел? Вижу, сам болеешь…

– С чего взял? – Крот вгляделся в грязное испитое лицо, заросшее до бровей. Что это за человек стоял перед ним итак понятно: бомж он и есть бомж – прошлая жизнь пропита, а впереди ничего, кроме смерти. Но интересно, как это эта пародия на разумное существо догадалось, что он вчера пил? Пил же на самом деле. Другое дело, что этого почти не помнит, все смазала драка под аркой. Но какое от бомжары идет амбре: водка, пиво, запах давно немытого тела, помойки, какого-то гнилья и… – Тут Вадим насторожился, – слабый запах змеи.

– Я такие вещи сразу чую.

– Понятно, – усмехнулся Вадим. – Пил, не пил, тебе какая разница? Шел бы ты отсюда подобру-поздорову, а то могу и рассердиться. К тому же по субботам не подаю, мне вера не позволяет.

– А что за вера?

– В истинного бога – в самого себя.

– Извини, уже пошел, да и не подошел бы, только меня попросили, – бомж отошел на пару шагов. – Ты уж прости.

– А кто просил?

– Подходил один важный человек весь в черном, сотенную дал, просил, чтобы я передал тебе его слова.

– И что за слова?

– Верни то, что взял не по праву.

– Чего? – Крот рассмеялся, поднял пакеты и пошел под арку. – Давай, двигая отсель, пока не накостылял! Не брал я ничего.

– Как не брал? Ты на прошлой неделе в подземелье ходил, и там взял не свое, поэтому вернуть следует, а то пожалеешь.

– Что ты сказал?! – Вадим оглянулся, но бомжары и след простыл. Он недовольно покачал головой и зашагал дальше. Чушь какая-то! Уже и бомжи лезут с советами. Откуда он знает, что Крот был в подземелье? И почему от него пахнет змеей?!

Вадим дотащил пакеты до подъезда, поднялся на лифте, вошел в квартиру. Закидав еду в холодильник, открыл двухлитровую пластиковую бутылку с пивом и сел у окна, передохнуть, нарезав копченой рыбки и хлеба – пища богов для тех, кто понимает, особенно когда спешить некуда.

Он смотрел на арку и думал о том, что его жизнь становится какой-то странной. Хорошего в ней становится все меньше, а гадости только добавляется. Надо что-то менять, только что? Если бы жива была матушка, то сказала бы: «Жениться тебе надо». Да только что-то не хочется, и не на ком, давно ни с кем приличным не знакомился и не встречался. Может, пора начать искать скромную да тихую деваху?

Он выпил еще пива, стало лучше, спокойнее. Оторвал кусок рыбки, пожевал, запил пивом, стало еще лучше. А потом пошел собирать рюкзак. Жены нет, работа надоела, остается что? Правильно! Слазить в подземелье, проверить боковые входы туннелей, которые там обнаружил. А вдруг там ждет настоящий клад, с каменьями, серебряными и золотыми монетами, бриллиантами и рубинами? Крот поставил аккумуляторы на зарядку, заменил батарейки в фонаре, и снова сел к пиву и рыбе – жизнь продолжалась, пусть странная и не очень удачная.

Неожиданно он почувствовал на себе чужой взгляд и ощутил, как по телу побежали мурашки, он взглянул на арку и увидел высокого худого человека, одетого в черную длинную куртку с надвинутым на глаза капюшоном. Брюки на нем тоже были черными, но главное, что ему в нем не понравилось, так это черные резиновые сапоги. Кто зимой носит такую обувь? Правильно – тот, кто ходит по воде. А где у нас вода? Под землей. Там все коммуникации…

«Черный человек, – подумал Крот. – В точности тот, о котором говорил бомж».

Вадим еще до конца не осознал, что происходит, как начал лихорадочно одеваться. Он выскочив из подъезда, подскочил к арке, но под ней уже никого не было. Он выскочил на улицу и успел заметить, как черный человек нырнул в соседний проходной двор. Крот побежал за ним. С ходу проскочив два проходных двора, он выскочил на пустырь. Когда-то на нем собирались строить многоэтажку, но отказались после того, как выкопав котлован, наткнулись на грунтовые воды. Их так и не удалось откачать, на месте котлована образовалось озеро, потом его засыпали. Теперь это был просто пустырь, летом заросший высоким бурьяном и репейником, а зимой превращающийся в огромное заснеженное пространство, по которому протаптывались узкие людские тропки.

Правда, посередине была пробита широкая дорога, по которой ездили владельцы гаражей, они же и постоянно чистили эту магистраль.

– Эй, милейший, – крикнул Вадим уходящей черной спине. – Подождите, разговор есть.

Человек оглянулся и побежал еще быстрее. Когда он добрался до конца пустыря, Крот сумел добежать только до середины. Неожиданно послышался громкий лай, и ему навстречу, обежав по большой дуге черного человека, выскочила собачья стая. Впереди неслась огромная черная овчарка, за ней куча дворняжек. Крот собак не боялся, но сейчас почувствовал, что к нему приближается нечто зловещее и опасное. Его чувство опасности взвыло, хоть он уже и сам понял – дело плохо: псы мчались к нему не просто так, а грызть и рвать. Из пасти первого пса капала пена, он захлебывался яростью и ревом.

Крот машинально сунул руку в карман и нащупал выкидной нож, которым пытались его убить вчера вечером. Сейчас это было его единственное оружие. Что ж, не так плохо, вчера и этого не имелось. Мысленно пробежался в памяти, вспоминая все, что знает о собаках и как лучше всего защищаться от них – благо, всегда интересовался тем, что могло пригодиться.

Он знал, что большинство городских собак обучено хватать за руку или за ноги, только боевые сбивают с ног и рвут горло. Овчарка похоже, такая, по ней видно, что обучена.

Вадим поднял ворот, закрывая шею, быстро сдернул шарф и намотал его руку, чтобы иметь хоть какую-то защиту.

Бежать нельзя, догонят, а если будешь стоять, испугаются – почувствуют опасность. Они же росли с людьми, значит, их били, человека должны бояться. Правда, в стае другие законы…

Значит, нужно убивать вожака. Уязвимые места, живот, пах, глаза, пасть – все остальное закрыто густой шерстью. Спецы ломают собакам хребет, ловят на руку с шарфом, приподнимают над землей, раскачивают и бьют о колено. Увы, дворняжек много, не успеет. С ног собьют, покусают.

Надо стать так, чтобы со спины не напали, но на пустыре таких мест нет. Придется сражаться так. И какого черта он сюда поперся? На фиг ему сдался этот черный человек? Хоть бы один прохожий на пустыре появился, загрызут же. Все эти мысли пронеслись мгновенно. Камень на груди нагрелся, от него неожиданно пришло спокойствие и уверенность. Страх ушел, осталась только холодная готовность к схватке.

Первая овчарка, не останавливаясь, взметнулась в длинном прыжке и сбила с ног, пытаясь попасть оскаленной пастью в горло, но клыки, наткнувшись на застегнутую куртку, не смогли ее прокусить. Вадим ударил собаку ножом в живот, потом еще раз, и пес, жалобно завизжав, откатился в сторону. Порадоваться первой победе он не успел, едва вскочил, как в ногу ему вцепилась дворняга, а потом налетела вся стая. Он бил ножом по яростно-рычащим телам и отступал по не очень глубокому снегу к краю пустыря, ко дворам, к людям, при этом сам рычал и кричал что-то, больше всего боясь споткнуться и упасть – тогда ему точно не выжить.

На ногах повисли псы и не отпускали, потом лохматый клубок подкатился сзади, и он упал. От боли в укушенной руке нож выпал, и все стало очень плохо. Вадим понял, что сейчас его убьют, и он ничего не сможет сделать, кроме как принять эту смерть достойно.

В нем проснулся дикий страх и ужас, даже спокойная теплота камня его уже не могла успокоить, кроме того, он вдруг понял, что псы напали на него, чтобы убить, нападение не было случайным, их натравили. Почему-то вспомнилось, что больше всего в схватке с собаками у людей страдают нос, щеки, пальцы – все это откусывается в первую очередь.

Собаки рвались к горлу, кусали ноги и руки, добираясь к лицу.

Он бы сдался, но камень продолжал гореть на груди, заставляя его орать от боли и выбираться из кучи косматых, пахнущих звериной шерстью и яростью тел. Крот боролся, бил окровавленными руками по глазам, пинал по оскаленным мордам. Увы, сил становилось с каждым укусом все меньше, а сердце колотилось и рвалось от боли. И когда он понял, что сейчас точно умрет, неожиданно что-то изменилось.

Псы стали не такими яростными, некоторые совсем потеряли свою агрессивность и начали выбираться из свалки. Еще мгновение, и он смог приподнять голову и увидеть крепко-сбитого мужчину лет тридцати, с хмурым, суровым лицом, совершающего странные движения руками, отчего мохнатые туши отлетали от него, визжа от боли и страха.

Это было по-настоящему странно – псы боялись этого человека. Не он их, а они, и в этой драке побеждал он, это от его ударов собаки падали и больше не вставали. При этом мужчина убивал голыми руками.

Еще мгновение и собаки разбежались, по крайней мере, те, кто смог, а на снегу осталось пять мертвых тел и три визжащих, умирающих. Два пса были на счету Вадима, он это знал точно, первую овчарку и вторую огромную дворнягу сумел убить, получалось, что остальных уничтожил этот человек. Должно быть, профессионал. Спецназ. Их учат убивать.

– Живой? – мужчина рывком поднял Крота на ватные ноги. – Как ощущения?

– Болит все.

– Еще бы, покусали тебя изрядно, но, думаю, важные органы не задеты. Впервые вижу такое жестокое нападение в городе, совсем дворняги страх потеряли. Молодец, что лицо спрятал под капюшоном. Эй, да ты слышишь меня?

Вадим осел, потом повалился набок, теряя сознание. Лицо парня расплылось и исчезло в темноте, в которой слышалось рычание и злобный лай, а еще недовольное змеиное шипение.

Очнулся он в машине скорой помощи, рядом с ним сидела женщина врач и готовила шприц.

– Лежите, – сказала она, когда Крот попытался сесть. – На самом деле вы не очень сильно пострадали. Я насчитала девятнадцать укусов, но на ваше счастье в большинстве своем они неглубокие, только три придется зашивать. Кости не пострадали, так что вам повезло. Сейчас вас сдадим в травпункт, там вколют сыворотку, зашьют крупные раны и отправят домой. На больничном пробудете неделю.

– И это называется – несильно пострадал? – спросил мрачно Вадим. – А как же тогда сильно?

– Месяц назад мы везли женщину, у которой были раздроблены кисти рук, ими она защищалась от ротвейлера. Ноги оказались изувечены так, что пришлось их ампутировать. Лицо тоже пострадало – женщине откусили нос, ухо и щеку. Мы уже направили письмо городским властям с просьбой что-то сделать против бродячих собак, но что-то они не шевелятся.

– Дела… – протянул Крот, подумав о том, что если бы ему не помог тот парень, то и ему бы ампутировали руки и ноги.

В травпункте с ним разобрались быстро, вкололи обезболивающее, зашили не очень большую рану на ноге и два укуса на руке. Записали данные в журнал, дали на руки больничный лист и отправили домой, предупредив, что какое-то время придется походить в клинику, чтобы поставить все необходимые уколы.

Уже смеркалось, на улицах горели фонари, небо было темным с пурпурными разводами от реклам и смога. Пахло городом и страхом. В троллейбусе от него шарахались. Какая-то старушка, так та вообще вышла не на своей остановке – видимо, выглядел он ужасно, впрочем, и чувствовал себя также.