Текст книги "Охотник (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Как можно перепрыгнуть через человека, да еще когда в тебя стреляют? Причем видел он почему-то все, словно в замедленной съемке: рты у ребят раскрывались в беззвучном крике, гильзы латунной стайкой медленно опускались на пол, как будто шли ко дну. Синевато-серый дымок от сгоревшего пороха вылетал разреженной дымкой из раскаленных покрасневших стволов. Это было странно и удивительно.

Он сбежал по ступенькам и пробежал по еще одному коридору, ища открытые двери. В конце обнаружилось помещение, где когда-то, похоже, находилась насосная. Насосы, впрочем, и сейчас были там, только проржавели от времени. К ним подходили трубы со всех сторон, две из них шли прямо над потолком, на них он и запрыгнул.

Теперь его никто не сможет увидеть, даже если осветят все помещение. Он закрыл глаза, взялся за рукоятку кинжала и воткнул его в стык, чтобы держаться.

И тут его скрутило: на коже выступил обильный пот, сердце застучало как бешеное, а в мозг словно кто-то воткнул раскаленные гвозди. Как ему было плохо!!! Каждая клетка тела словно сошла с ума. По коже поднимались волоски, ему то становилось жарко, то холодно. В животе словно кто-то рвал его внутренности острыми зубами, а в голове жила нестерпимая боль, которая закрывала окружающее плотной пеленой. Крот лежал и медленно умирал, другого объяснения происходящего у него просто не было.

Он явно перегрузил свой организм, спасаясь от неминуемой смерти и теперь разваливался на части. Его тело не выдержало такой скорости, и теперь он угасал постепенно, неотвратимо.

От камешка шло приятное тепло, только оно позволяло ему не сойти с ума, остаться в этом мире, выжить…

Приступ продолжался недолго, минут пять, но после того, как он закончился, Вадим снова стал воспринимать окружающее как прежде в нормальной скорости. Когда сердце перестало бешено колотиться о ребра, а пот высох, а в голове прояснилось, он отдышался, напряг свое новое зрение и попытался рассмотреть то, что происходит в печном зале.

Наверное с его бегства прошло не так уж много времени, потому что легкий пороховой дым еще не развеялся. А парни с автоматами, перестав стрелять и разделившись на пары, тщательно обыскали печной зал, заглядывая в каждый угол. Шишимору они не увидели. Она, пользуясь темнотой, проскользнула у них между ног, выскочила в коридор и теперь торопливо ковыляла по его следу.

Обыскав весь зал, охотники собрались у круга. Харон, выслушав их доклады, показал на пентаграмму – должно быть решил, что Вадим воспользовался порталом и ушел в другой мир. Другого объяснения его исчезновения он вряд ли бы нашел. Да и сам Крот не очень понимал, почему он не лежит там вверху изрешеченный пулями. Поверить в то, что человек может двигаться с такой невероятной скоростью, значило бы поверить в фантастику. Не может человеческое тело так быстро двигаться. Нет у него таких резервов, мышцы для этого не предназначены, скорость сигналов в нервных окончаниях невелика – да мало ли что еще? Правда, Вадим знал об историях, когда люди в стрессовых ситуациях становились способны на невероятные вещи. Один папаша перевернул трехтонный грузовик, чтобы выручить свое чадо, попавшее под него, другой выбросил тяжелый сейф в окно, чтобы спасти свои деньги. Но какое это отношение имеет к нему, он обычный человек…

Крот вздохнул, грустно усмехнулся и поставил галочку в своем мысленном разделе «странное» и продолжил наблюдение за тем, что происходило в печном зале.

Походив по залу, подумав, Харон вытащил мел, нарисовал еще один круг вокруг пентаграммы, и минут пятнадцать ползал вокруг него, покрывая его наружную сторону разными непонятными значками. После этого три раза обошел нарисованный им круг, бубня что-то себе под нос – вероятнее всего какое-то заклинание.

После этого он махнул рукой, парни убрали оружие и дружной толпой двинулись к выходу. Ворота за собой они закрыли на замок и засовы, как и калитку, вышли во двор, сели в свои джипы и уехали, оставив Ивановича одного. Тот еще какое-то время бродил по пустым помещениям, что-то недовольно бормоча себе под нос, потом вернулся в свою каморку, заварил свежего чаю, достал огромный бутерброд с домашней котлетой и с нескрываемым удовольствием стал его поедать.

Тут и Вадим почувствовал, как он голоден. Маша уже забралась к нему на трубы и прижалась к нему, согревая своим маленьким тельцем. Он ее обнял и погладил по голове.

Двигаться не хотелось совершенно, но нестерпимо захотелось пить, поэтому он вынужден был сползти вниз, подвывая от боли в руках и ногах. Воду нашел в луже под трубой и выпил ее всю, не обращая внимания на грязь и масляные пятна, плавающие по поверхности. Высосанная влага показалась ему божественным нектаром, который, к сожалению, быстро кончился. Потом Вадим побрел к выходу, стараясь двигаться тише. Слух у Иваныча несмотря на его возраст был хорошим, в этом он уже имел возможность убедиться. Маша шла рядом, ухватившись за его штанину. Через забор котельной он перелез, забравшись на горку труб, и оказался на обычной городской улице.

Здесь запрокинул голову и посмотрел вверх, над городом висели звезды, знакомые с детства: большая медведица, стрелец, малая медведица, полярная звезда. А вот и луна с ободранным краем вылезла из-за небольшой тучки. Снег скрипел под ногами. Ветер нес в себе знакомые запахи смога и городского быта. Все было родным и знакомым и в то же время каким-то чужим. Да и его ли этот мир? Может, он все-таки родился в каком-то другом? Ну невозможно же в нем жить…

Глава восьмая

Район был незнакомым, сюда он добрался на Ниве Волка, поэтому не очень хорошо представлял, как отсюда выбираться, но, выйдя на следующую улицу, сумел сориентироваться и направился к большому проспекту. В этом районе движение было небольшим, только изредка груженые фуры проскакивали мимо, освещая его мощными фарами. Тело все еще не пришло в себя – его то морозило, то бросало в пот, да и сердце билось как-то не так. И по-прежнему все болело внутри, и окружающее виделось сквозь кровавое марево. Все больше хотелось есть, в нем просыпался волчий голод, только утолить его было нечем. Он начинал злиться, его все больше раздражало все, что виделось вокруг.

На проспекте после пятнадцатиминутного голосования ему удалось остановить такси. Машку он сунул под куртку, сел на заднее сиденье и через полчаса оказался дома.

Там слава богу ничего не изменилось: замки на месте, тихо, тепло, уютно. Вадим стащил с себя одежду, бросил ремень с кинжалом так ему и не понадобившейся в угол и отправился на кухню. Там он быстро соорудил себе огромный бутерброд с колбасой и сыром, съел его чавкая и сопя от жадности, запил пакетом молока и только тогда почувствовал себя дома. Потом он наполнил ванну горячей водой и наверное часа два отмокал, периодически засыпая. Боль понемногу унялась, правда, по-прежнему мучила жажда, и он пил прямо из-под крана, причем столько, что становилось тяжело. Потом через какое-то время возникало желание сбегать в туалет, затем снова начиналась жажда.

Похоже, организм выводил пораженные клетки, очищался. Когда он проснулся в очередной раз, то вновь почувствовал жуткий голод. Он залез в халат, добрался до кухни, на этот раз вытащил мороженую курицу и, кое-как разморозив ее в микроволновке, съел сырой, посыпая перцем и специями. Показалось очень вкусно, но мало, поэтому он достал еще большой кусок вырезки и, настрогав ее в виде соломки, съел.

Когда организм удовлетворил все свои нужды, Крот добрался до дивана, рухнул на него и заснул. Проснулся он только, когда его разбудила шишимора, она проголодалась. Он накормил ее оставшимся сырым мясом и посмотрел в окно: стоял хороший морозный день, снег во дворе сверкал под солнечными лучами, на голубом небе застыло яркое желтое солнышко, окруженное белыми облаками.

Почему-то сразу захотелось жить. Он поставил на зарядку мобильник, достал рюкзак и отправился в магазин, чтобы прикупить продуктов, так как в холодильнике уже ничего не осталось. Со своим новым проснувшимся аппетитом, он съедал за неделю столько, сколько раньше не мог съесть за месяц. По дороге в супермаркет заскочил в химчистку, приемщица его узнала и бросила на прилавок его камуфляж. Поработали над ним хорошо – не осталось ни одного кровавого пятна и грязи. Он заплатил, уложил его в рюкзак и зашагал дальше.

В магазине он сразу направился в мясной отдел, там бросил в тележку килограмм семь сырого мяса и две курицы, после этого отправился в овощной там добавил пару вилков капусты, несколько килограмм яблок, моркови, кабачков, баклажанов и еще много чего другого. А по дороге в кассу прикупил несколько бутылок пива. В итоге рюкзак он набил полностью, весить тот стал прилично – килограмм пятьдесят не меньше, что, впрочем, для его выросших мышц было мелочью.

Вернувшись домой, накормил Машку, и сам поел вместе с ней – съел вилок капусты и приличный кусок мяса. Если бы ему кто-то предложили такое раньше, он бы покрутил у виска пальцем. Разве можно есть все сырым? Особенно мясо? Умрешь же от сальмонеллеза …

Шишимора ела с удовольствием, как-то странно посматривая на него.

– Чего смотришь? – спросил он.

– Руки… другие.

– Что?!

Вадим подошел к зеркалу и посмотрел на руки, сначала ничего особого не увидел, подумаешь, клешни как клешни, и раньше такие же были, но когда снял футболку, то увидел, что его в очередной раз тело изменилось, на нем явно добавилось мышц, руки действительно стали мускулистее. Да и в целом он стал выглядеть гораздо привлекательнее. Натуральный качок. Терминатор.

Он погрозил пальцем маре, которая натянув на себя новый полиэтиленовый пакет, с любопытством выглядывала из кухни и взял в руки заряженный телефон. Сначала позвонил на работу.

– Желаю великого здравия, барин… – начал он. – Прощения прошу нижайшего…

– Если не принесешь больничный, считай себя уволенным, – прорычал шеф. – У нас запарка, а ты даже не соизволил предупредить о том, что заболел.

– Не мог, шеф, – Вадим старался говорить, чтобы в голосе звучало хрипотца. – Горло, ангина, остался без голоса, но я все время думал о вас, искренне сочувствуя…

– Мог бы написать СМСку…

– Пластом лежал, пошевелиться не мог, температура за сорок, похоже, грипп подхватил.

– У нас уже треть персонала болеет, но если не принесешь больничный лист, уволю к чертовой матери за прогул!!!

– Да, шеф, простите шеф, будет больничный, шеф.

– Когда обещали выписать?

– Через пару дней, шеф.

– Ладно лечись, – шеф вздохнул и продолжил уже более спокойным тоном. – Носители инфекции мне на работе не нужны.

Крот тут же перезвонил знакомому врачу.

– Нужен больничный на неделю.

– Дам на десять дней, сто баксов. Придешь ко мне домой сегодня вечером. Вопросы?

– Никаких глупых вопрос, мой спаситель!

– Раз спаситель, тогда с тебя еще бутылка коньяка, так как спасать людей это очень нелегкая и нервная работа.

– Не вопрос.

– Жду в семь.

– Буду, не сомневайся и с огненной жидкостью.

Только после этого позвонил Ладе.

– Кто это?

– Ты уже удалила из памяти мой телефон?

– Вадим?!

– А что тебя так удивляет?

– Как ты вернулся?

– Демон помог.

– А мы с Волком четыре часа пытались тебя вытащить из чужого мира, но пентаграмма не отвечала. Нам даже не удалось вызвать того демона, с которым ты ушел, а потом она вообще перестала отвечать, видимо, твоя кровь перестала работать.

– Подожди, сколько же дней прошло, как демон меня утащил в чужой мир?

– Шесть дней.

– То-то шеф на меня ярится. Даже странно, как я мог этого не заметить, лично я был уверен, что отсутствовал не больше трех дней.

– Бабушка говорила, что в других мирах время течет по-другому, не так как у нас, а иногда оно теряется при переходе…

– Как теряется?

– Как по теории относительности.

– Забавно, ты и это знаешь, – Крот улыбнулся. – Придешь? А то я соскучился и грустно мне очень.

– Прибегу через пару часов, извини, но мне еще надо отсидеть лекцию, хотя, если честно, я бы удовольствием все бросила.

– Так бросай.

– Мне лекции пропускать нельзя, я на бюджетном учусь.

– Ладно, подожду.

– Забыла самое главное спросить – ты оберег свой нашел?

– На груди висит.

– Тогда все хорошо. Жди.

Вадим отключил телефон и посмотрел недоуменно на себя в зеркало. Шесть дней? Но почему у него в памяти отпечаталось только три? Куда делись остальные? Релятивистский эффект? Не фига себе!

– Машка!

Шишимора вылезла из кухни, жуя кусок колбасы, на этот раз одев на себя пакет от мусора.

– А ты знаешь, что прошло шесть дней, а не три?

– Время… его нет… – мара пожала плечами, почти как человек, и ушла на кухню, пока Крот ставил свою выпавшую челюсть обратно. – Так сделано…

Вадим вздохнул и полез в шкаф, куда сложил одежду шишиморы, понимая, что если он ее не оденет, она так и будет щеголять во всех пакетах, которые найдет, а ему перед девушкой будет неудобно. Она хоть и ведьма, но от нее у него сердце замирает.

– Эй, философ в мусорном пакете! – крикнул он на кухню. – Идем мыться и одеваться, скоро Лада придет.

Он вытащил красное с желтыми горошинами платье и показал маре, выглянувшей из кухни.

– Нравится?

– Нравится…

Шишимора подошла ближе, тогда он схватил ее и поволок в ванную. Машка сначала не поняла, что он делает, а потом стала отбиваться, но быстро затихла и даже не укусила.

– Ты меня извини, но тебе стоит умыться, – сказал Вадим, выбрасывая костюм, который превратился во что-то ужасное: на нем было немало пятен от крысиной крови и грязи от двух миров, плюс пыль и ржавчина с котельной, а также несколько рваных дыр. – Ты же девочка, значит, должна быть чистоплотной. А то непонятно на кого похожа. Грязнуля…

– Не девочка… Маша…

– Маша-растеряша, – Крот включил душ. – Сейчас я тебя под дождиком помою.

Шишимора терпеливо вынесла все его издевательства, только раз цапнула, когда он покрыл ее голову пеной от шампуня, но остальное мытье приняла с удовольствием, подставляя разные места под струйки воды. Под конец даже развеселилась и обрызгала его самого мыльной водой. Пришлось и ему вставать под душ.

Потом он завернул ее в полотенце, вытер, и одел в платье. Мара посмотрел на себя в зеркале и погладила свое отражение – должно быть понравилась сама себе. А он, умывшись, пошел на кухню, достал пластиковую бутылку с пивом, налил в стакан, сел у окна и стал ждать Ладу.

Вадим отпил глоток пива, которое неожиданно показалось ему горьким, и отставил его в сторону. Думать ни о чем не хотелось. Да и не стоило пробовать понять, что с ним происходит – точно снесет башню. Не бывает такого! Какая шишимора! Какие другие миры! Какие ведьмы! Черти! Демоны! Наги! Не бывает такого! НЕ БЫВАЕТ!!!

Он вылил в рот весь стакан и чуть не захлебнулся, обрызгался, но зато мозги вернулись на место. Не стоит размышлять об этом сейчас. Пусть подсознание спокойно все разложит по полочкам, тогда и разберется понемногу что и как. Он вытерся бумажным полотенцем и снова налил себе пива, достав из холодильника сырокопченой колбаски. Все хорошо. Вкусная еда. Пиво. Это и есть счастье, не правда ли?

Он фыркнул и замер на половине вдоха, внутри что-то екнуло. Он словно почувствовал змеиный запах, хоть форточка была закрыта. Камешек на груди нагрелся, и у гаражей мелькнула чья-то тень. Наги. Его новое зрение позволило рассмотреть темную фигуру в плаще с капюшоном. Кто будет носить плащ, когда на улице минус двадцать мороза? Или резиновые сапоги? Интересно, откуда они взяли эту одежду? Сняли с убитого диггера? Бомжа? Прохожего?

Тут под аркой показалась знакомая фигурка, и Вадим вздохнул с облегчением. Лада замерла, внимательно смотрела весь двор, но прежде чем идти к дому, остановила свой взгляд на гаражах, что-то достала из сумочки, потом быстро зашагала к подъезду. По дороге подняла голову и посмотрела прямо на него, хоть видеть его не могла при всем желании, он прятался за шторкой.

Дожидаться звонка он не стал, а побежал к двери. Ждать пришлось недолго. Девушка вышла из лифта.

– Привет! А мне у вас во дворе как-то тревожно стало.

Она зашла в квартиру, Вадим закрыл дверь. Лада сбросила куртку, и подхватила на руки шишимору, которая выскочила из комнаты.

– Какое у тебя красивое платье! Ты у нас красавица, чистенькая, шампунем пахнешь. Кто тебя мыл? Вадим?

– Мыл… – утвердительно покивала мара, обняв девушку за шею. – Хорошо… За окном плохо…

– Тоже почувствовала? – девушка бросила взгляд на Крота. – Слышал?

– Да, знаю я, – Вадим вздохнул. – Даже запах почуял змеиный, наг там прячется за гаражами, следит за моим окном.

– Значит, не показалось. А я голодная, накормишь?

– Я ничего не готовил, но колбаса и сыр есть.

– Пойдет, а если еще и чаю нальешь, то будет совсем хорошо.

Она прошла на кухню, Крот включил чайник, вскипятил, разлил по кружкам, бросив пакетики. Нарезал колбасы, сыра и хлеба, Лада стала есть вместе с марой, та хватала колбасу так жадно, словно не съела вчера столько крыс. Вадим пил чай и смотрел на них с каким-то непонятным для себя умилением. Никогда не думал, что ему приятно будет смотреть на двух женщин, болтающих друг с другом о разных пустяках.

– Знаешь, – сказала девушка. – Я очень рада тому, что ты вернулся. Я же и на самом деле похоронила тебя, да и Воислав расстроился. А меня еще больше огорчило, что я ничего не смогла сделать. Ведьма же, вроде бы должна все уметь, а не получается – познаний и силы не хватает. Понимаю, что информация дается понемногу, по каплям, пока одно не узнаешь, не осмыслишь – другое не придет. А все равно осталось неприятное ощущение глупой неумехи. А как ты себя там чувствовал? Кстати, там воздух есть? А звезды? Солнышко какое светит? Рассказывай!

Вадим начал рассказывать, сначала неохотно, потом понемногу увлекся, да и девушка задавала правильные вопросы, точнее спрашивала о том, о чем он сам мало задумывался. Про свое новое зрение он не стал рассказывать. Что из того, что он может прочитать в темноте рекламный листок брошенный у гаража. Что это дает? Да ничего… Гордиться нечем. Про телепатию тоже упоминать не стал, потому что после возвращения больше не слышал чужие мысли. Сначала еще по инерции шишимору ощущал, а потом и это прошло…

Про чужой мир Крот рассказал все, что смог вспомнить. Что воздух там густой, тягучий, странный, но дышать можно, хоть и горло от него сохнет. Что там холодно, почти как здесь. Что вокруг были только горы и снег. Может, там есть места, где тепло, только там он не был. И вообще ощущение такое, что его забросили в Уральские горы. Или Алтайские. Или Тянь-шаньские. Или какие-то другие, но земные. Как можно сравнивать, если даже на родной планете он видел всего-то ее стотысячную часть? В чужом мире практически ничего не видел кроме гор, поэтому не знает, что там растет, какие животные водятся, рыбы, насекомые…

– Скажи, а как живут демоны? – спросила Лада. – У них есть города? Машины? Самолеты?

– Живут в пещерах, нет никакой цивилизации, ни машин, ни оружия. Отсталый народ.

– Это не так, я тебе не верю, – покачала головой девушка. – Они умны и очень много знают. Если они обходятся без машин, то это ни о чем не говорит. Если у нас забрать машины, мы пропадем, а они будут и дальше жить, развиваться.

– Нас развелось много на этой планете только благодаря машинам, – пожал плечами Вадим. – Они нам дали все, даже космос.

– Космос не дали. Точнее он нам ничего не дал. Спутники запустили, на Луну слетали и на этом все наши достижения закончились, и ничего полезного мы для себя там не нашли.

– Разве этого мало?

– Конечно, – серьезно ответила Лада. – Если бы мы могли перелететь на другую планету, то тогда можно бы сказать, что машины нам помогли в освоении космоса. Ты даже не представляешь, сколько ужасов в будущем предстоит испытать человечеству.

– Апокалипсис? Ты думаешь, он будет? А когда?

– Он уже идет, только не знаю, можно ли назвать это апокалипсисом? Если за сутки погибнет половина человечества, это конец света, а если за пятьдесят лет – тогда как? Скажи, если знаешь…

– Если честно, мне это неинтересно. Я свою жизнь живу, и сам не знаю, сколько мне осталось. Вот ты знаешь, сколько я проживу?

– Это зависит от того, какие варианты ты будешь выбирать.

– Понятно, не знаешь, значит. Так и думал…

– Думай, как хочешь, – неожиданно девушка погладила его по щеке. – Только глупости больше не делай, пожалуйста…

– Какие? – Вадим поймал ее ладошку и поцеловал.

– Оберег свой не теряй, он твоя единственная защита.

– От тебя?

– От меня-то зачем? Я тебе не враг, наоборот, очень хочу, чтобы ты жил.

– А зачем? – Крот захватил и вторую руку. – Расскажи любопытно…

– Затем, что видела я тебя в своей судьбе.

– А что видела? – Вадим придвинулся вместе с табуреткой ближе и обнял Ладу.

– Как ты меня целуешь…

– Вот так?

Он нежно ее поцеловал. Шишимора возмущенно фыркнула, слезла с коленок девушки на пол и уковыляла в комнату.

– Не так, нежнее…

– Так?

– Я соскучилась, – руки девушки обвили его шею, и она оказалась на его коленях. – А еще я очень испугалась, когда не смогла тебя призвать из другого мира, даже плакала…

На ее глазах показались слезинки, Вадим слизнул их и обнаружил, что они соленые, как и должны быть – значит, настоящие.

– Даже не понимаю почему. Ты же чужой человек, ничего у нас с тобой не было, а сердце рвется. Знаешь ответ?

– Ага, – Крот поднял девушку на руки и понес ее в сторону спальни. – Бывает такое между людьми, раз и словно искра промелькнула, а потом они ведут себя как дураки – как мы, например.

Он добрался до спальни под неодобрительные взгляды шишиморы, впрочем, она сразу ретировалась в кухню, доесть то, что они не успели. Положил девушку на кровать и начал ее раздевать, путаясь в застежках.

– Может не надо?

– Нет уж! – Вадим нежно укусил ее за мочку. – Если я снова пропаду, хоть будешь знать, о ком плачешь.

– А ты не пропадай, и не умирай, обещал, а сам…

Что она хотела сказать, осталось неизвестным. Он поцеловал ее, она его, их руки и ноги переплелись. Что-то родилось между ними в этот момент. Нечто доброе, теплое, что иногда пробуждается между людьми. Он был нежен и осторожен, словно перед ним была не девушка с крепким спортивным телом, а нечто хрупкое. Лада же затихла в его руках, больше не говорила ни слова, лишь лежала с закрытыми глазами, лишь тихие стоны иногда вырывающиеся из ее губ говорили о том, что она все еще здесь.

В какой-то момент огромная теплая волна подняла его и понесла неизвестно куда, он словно завис неизвестно где, а потом неизвестно как очутился на кровати. Рядом тихо дышала Лада.

– Что это было? – спросил Вадим. – Знаешь?

– Да, – она улыбнулась. – Знаю.

– И что?

– Полное слияние – когда тело, душа и энергия одного сливаются с телом, душей и энергией другого. Такое редко бывает, потому что нужно чтобы люди подходили по многим параметрам. Нам повезло. До сих пор не могу придти в себя, хоть знаю, что надо идти домой.

– Зачем?

– Мне учиться надо…

– У тебя это звучит как отговорка.

– А меня твой камень несколько раз обжег, ты знаешь, что он у тебя горячий?

– Если тронешь его рукой, то окажется, что холодный.

– Сегодня он мне чуть кожу не сжег, ощущение было такое, словно меня к грелке прижали. Я встаю, в душ и домой. Не уговаривай, – она нежно поцеловала его. – И еще я рада, что у нас это было. В какой-то момент я вообще исчезла, а потом вернулась…

Девушка исчезла в ванной, а Вадим тяжело сполз на пол: шевелиться ему не хотелось, хоть он понимал, что Ладу нужно проводить хотя бы до двери, но сил на это не было. Пришлось заставить себя натянуть на голое тело футболку и дойти хотя бы до прихожей. На это ему потребовалось минут пятнадцать. Девушка уже надевала куртку.

– Тебя до дома проводить? – спросил Крот, надеясь на отказ. И видимо Лада это почувствовала, потому что, посмотрев на него, хихикнула.

– А ты сможешь?

– Ну если надо, тогда, конечно…

– А если не надо? – девушка поднялась на цыпочки и поцеловала его в лоб. – Береги себя, помни, ты обещал остаться живым…

Лада исчезла, а он добрался до кровати и мгновенно уснул, успев, правда, поставить будильник на полседьмого. Проснулся он от бравурной мелодии, которая могла заставить даже мертвого проснуться. Он хлопнул по будильнику, чтобы тот заткнулся, а потом минуты три приходил в себя и пытался вспомнить, для чего он поставил будильник на это время. Кое-как ему это удалось. Вадим упал на пол, отжался пару раз, на что-то большее не хватило сил, и начал натягивать на себя одежду. Через пять минут он вышел из дома, нарезав шишиморе еды, налив молока в стакан, и погладив по голове. Кинжал он на всякий случай взял, без него он последнее время чувствовал себя голым, да и наручи надел – не потому что они ему были очень нужны, а просто когда он их цеплял на руки, то чувствовал себя защищенным.

Вечер уже повис над городом. Тягучий. Зимний. Необычный.

Он посмотрел по сторонам: темнота проросла за гаражами черным бархатом, далекие огни смотрелись матовыми, далекими и странными. Громко заскрипел неубранный снег под ногами, а чужие освещенные окна казались сосредоточением уюта и тепла. Вадим даже вздрогнул от остроты нахлынувших чувств.

Он поежился от налетевшего ветерка, поднял ворот куртки и зашагал по улице.

На улицах прохожих почти не было, он купил бутылку армянского коньяка в небольшом магазинчике у зевающей продавщицы, и поспешил к нужному ему дому.

Врач тоже когда-то жил в их дворе, он был целеустремленным и вечно занятым мальчишкой с худой шеей и вечно опущенными плечами – от тяжести огромного портфеля и футляра со скрипкой. Он, в отличие от них оболтусов, ходил в музыкальную школу, учился в какой-то специальной школе, где все предметы преподавали на английском, а вечерами выводил фигуры на паркетном полу в танцевальном кружке. Медик подавал большие надежды, родители им очень гордились, а парень завидовал им дворовым мальчишкам, носящимся по улице с рваным мячом и разбитыми носами. В итоге великого скрипача из него не вышло, как и танцора, английский ему пригодился только один раз, когда он съездил в отпуск за границу.

Врачом он стал, потому что отказался поступать в МГИМО или Бауманку, тем самым сильно расстроив родителей, а пошел в средний мединститут, закончил его и стал средним врачом, но, как ни странно, был счастлив и доволен жизнью, хоть жил один, а семьи не намечалось. Они выпили, поговорили за жизнь, потом друг детства заполнил больничный и поставил свою печать. Затем выпили за судьбу, за двор, за то, что нужно встречаться. Дальше неизвестно откуда появилась еще одна бутылка коньяка, и только в десять вечера Крот сумел подняться из-за стола, изрядно захмелев – медик даже проводить его не смог, заснул за кухонным столом.

На улице машины катились поредевшей толпой, фонари горели ровным белым светом, реклама добавляла цветов унылому, замерзшему городу. Морозец к ночи стал еще более ощутимым. Как только вышел из подъезда, у него стали замерзать щеки и подбородок, и Вадим, не заморачиваясь, закрыл шарфом лицо, оставив только глаза. Прохожих на улице почти не было – нормальные люди сидели в тепле квартир и готовились к новой рабочей неделе. Он решил прогуляться, протрезветь, но скоро ноги стали замерзать, пришлось идти быстрым шагом, и срезать путь проходными дворами.

Но когда он свернул в очередной двор, то вдруг понял, что попал в ловушку.

Сначала он даже не понял, что происходит. Внезапно арка, через которую он должен был выйти на соседнюю улицу, засветилась странным серебристым светом, тем самым спугнув дворового кота, а потом исчезла, превратившись в кирпичную стену. Сперва Крот не очень испугался, решив, что с ним творит шутки выпитый коньяк. Он пожал плечами и пошел назад, но и вторая арка, через которую он вошел в этот двор, также засветилась серебристым светом и исчезла, оставив после себя непроходимую стену. Неожиданно резко потемнело – единственный фонарь погас.

Вадим помотал головой, надеясь, что иллюзия исчезнет, но ничего случилось – по-прежнему он был заперт в каменном мешке из четырех высоток. Этого не могло быть, но было. Крот даже посочувствовал людям живущим в домах. Как можно жить в доме, если выхода из двора нет? Лазить через окна? Прорубать отдельный выход на улицу из каждой квартиры?

Ему по-прежнему было хорошо, алкоголь гулял в крови, и происходящее не пугало. Ну нет выхода и нет – бывает. То, что погас свет, ему не мешало, благодаря новому зрению, он видел все. Вот только домой надо, а то мороз усиливается, так и отморозить что-нибудь напрочь можно.

Он закрыл один глаз и надавил на яблоко, но древний способ развеивать иллюзию не сработал, тогда закрыл глаза совсем, надеясь на то, что зрение, которое дал ему демон, позволит понять, где правда, а где ее нет. Увы, здесь оно не работало. Он не видел ничего, кроме серой однородной стены. Звезды светили в далекой темноте, скрипел снег, чужие окна горели приятным ласковым теплом, но выхода из этого двора не было.

Если он чего-то не видит, то это совсем не значит, что этого нет, просто чувства дали сбой от перегрузки – решил он и пошел вдоль стены, ощупывая кирпичи.

Выход есть, он его не видит, но руки почувствуют. И тогда все станет просто, пройдет сквозь морок и двинется дальше.

Увы, это не сработало, он обошел весь двор, но не нащупал ничего кроме подъездных дверей. Они все оказались закрыты. Набирать номера квартир на домофонах не стал, не захотел будить людей, хоть, наверное, это был самый лучший вариант: в подъезде тепло, безопасно, можно прокантоваться до утра или хотя бы до тех пор, пока снова не появятся арки. Должны же они когда-нибудь появиться? Вот протрезвеет и откроются.

Он пошел по второму кругу, на этот раз глаза не закрывал, искал следы – слова, рисунки, обитую штукатурку. Ноги и руки мерзли, все надоело до чертиков, он трезвел, и с каждым мгновением мозги начинали работать лучше. Крот быстро обнаружил точное местонахождение одной арки, с одной стороны обрывок матерного слова, с другой, нарисованный мелом фаллос – древнейший символ мужского начала. Найти-то нашел, только это ему ничем не помогло. Кирпич в том месте, где должна была находиться арка, был таким же твердым как и рядом. Этого не должно было быть, но было!

Вот тогда он по-настоящему испугался. И даже не самой ситуации, а того, что у него поехала крыша. Как представил себе, что будет бродить рядом с реально существующими проходами на улицы, пока не замерзнет, так остатки алкоголя исчезли из крови от нахлынувшего адреналина.

Он подошел к ближайшему подъезду и набрал номер квартиры на третьем этаже, приготовился извиняться и просить, чтобы открыли двери, как вдруг ощутил сзади движение. Мгновенно обернулся и увидел две огромные темные фигуры, направляющиеся к нему.