Текст книги "Зимой змеи спят"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

Глава 13

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Найвин заканчивал смешивать салат с майонезом. Виктор чертыхнулся и бросил взгляд на часы. Было без пяти восемь. Конечно, звонок мог быть от кого угодно, тем более – в такой день, но у Найвина давно выработалось некое сверхъестественное чутье, позволявшее ему без всяких премудрых паролей и условных примет определять, что звонок исходит от Ассоциации. А это могло означать только одно: имеется срочная работа. Несрочных заказов для него еще ни разу не было... Они что – совсем там с ума посходили? Не дадут даже спокойно выпить пять граммов за свой день рождения!.. Тем более, что сейчас должна появиться Маринка!.. Ну их к лешему, не буду брать трубку – и всё!.. Нет меня дома, понятно вам? Нет!.. Каким-то краешком сознания он еще надеялся, что это звонит кто-то из университетских знакомых... что какой-нибудь бывший однокашник случайно открыл сегодня свой старый ежедневник, где под сегодняшним числом записано: "Наивный Витёк – Birthday"... Бывало же так, что кто-нибудь из старых корешей иногда прорезблся из небытия, чтобы нагрянуть, устроить двухдневную оргию и снова кануть в небытие на долгие годы... Как когда-то Галич пел: "И, как спятивший трубач, спозаранок уцелевших друзей созываю"... А может, это Маринка с полпути решила перезвонить?.. Вдруг у нее что-нибудь стряслось, как это всегда бывает по "закону подлости"?.. Телефон продолжал звонить хотя и настойчиво, но казалось, что в его трезвоне как бы проскальзывает просительный оттенок: мол, извини, за нахальство, приятель, но, понимаешь, ты нужен позарез!.. Теперь, если это была действительно Ассоциация, то они должны были задействовать пейджер, и тогда уж точно не отвертеться. Он наложил салат в резную хрустальную емкость, почему-то всегда вызывавшую у него ассоциации с легендарной Чашей Святого Грааля, и тут в футлярчике на брючном ремне запикала "Моторола". Текст был, как водится, кратким, но емким: "Коля в Иркутске. Мама.". Та-ак... Слово "Коля" – это 4 буквы, "Иркутск" – 7. Ну, а "мама" – это Ассоциация, такой своеобразный юмор для служебного пользования... Четыре плюс семь дают одиннадцать. Значит, через одиннадцать минут они мне перезвонят. Телефон замолчал, успокоившись. Теперь Виктор уже знал, что это и в самом деле был вызов Ассоциации. Оказывается, все это время он подсознательно считал количество звонков, а их было двадцать пять. Ровно столько, сколько Найвину исполнялось в этот день лет, и сначала он не врубился, почему это вдруг они стали использовать его возраст в качестве "метки", но потом сообразил: сегодня же было 25-е число!.. Интересно, это считается счастливой или, наоборот, роковой приметой, если дата совпадает с количеством прожитых тобой лет?.. Он стал резать хлеб, хотя руки дрожали так, что можно было порезаться. Нарастало предчувствие безвозвратно испорченного вечера... Все же он еще успел нарезать хлеб, отыскать в дальнем углу кухонного "пенала" свечи и воткнуть их в медные, позеленевшие от времени подсвечники, проконтролировать состояние курицы-бойлера, пекшейся в "микроволновке" по не раз испытанному рецепту, и тут вновь очнулся от спячки телефон. На этот раз, как и положено, звонок был междугородним. Найвин взял трубку. Глухой старческий голос пробубнил: – Это Екатеринбург? – Нет-нет, – сказал Виктор. – Это Москва. Вы ошиблись... – А ваш номер, молодой человек, заканчивается, случайно, не на семьдесят шесть? – Случайно – нет, – буркнул Найвин и повесил трубку. Ему захотелось взвыть волком и швырнуть хрустальную "Чашу Грааля" в стену, но он, конечно же, сдержался. Сообщение по телефону было сделано с применением очень простого кода. А значит, по их мнению, надежного и гениального... К текущему времени следовало прибавить ту разницу во времени, которая имелась между Екатеринбургом и Москвой... два часа, как известно... Цифры "семьдесят шесть" означали сегодняшний код доступа к базе данных – он менялся ежесуточно. Значит, через два часа придется бросить всё и приступить к выполнению заказа. И вообще, руководствуясь требованиями конспирации, он сейчас обязан был не пускать в свою квартирку никого, даже самых родных и близких людей. Найвин представил, как Маринка сейчас торчит под рассеянным и мелким апрельским дождиком в сумерках на остановке у метро, дожидаясь автобуса в его проклятое Бирюлево, а потом едет, стоя на одной ноге, и очень стараясь уберечь в давке букет цветов, а потом тащится по грязи через обширный пустырь к его девятиэтажке, и как он должен будет, согласно этой чертовой, неизвестно кем и в каком бреду сочиненной инструкции, не открывать ей дверь, а она будет долго звонить, пока не поймет, что здесь что-то не так... Еще вызовет милицию, с нее станется!.. А может, открыть ей дверь, но сразу по-честному предупредить: мол, извини, Мар, но тут срочная работа намечается, да к тому же очень секретная, так что давай разворачивайся на сто восемьдесят градусов и топай обратно в свою "общагу" на Пироговке, а мой день рождения мы потом как-нибудь отметим?.. Найвин аж застонал, представив, какое лицо будет у его Марины, когда она услышит такое. Конец света будет, не меньше... Ну давай, думай, думай, ты же у нас умненький, не зря тебя в свое время в аспирантуре оставили сразу после выпуска, а не сунули куда-нибудь в черноземную глубинку, как других... И кандидатскую по теории управления защитить в двадцать три не всякий дурак смог бы... И на работу в Ассоциацию не случайно выбрали именно тебя, хотя специалистов по твоей проблематике – хоть пруд пруди по всей Расее!.. Так что же ты сейчас не можешь решить одну простенькую задачку, ты, спец гигантского масштаба по теории управляющих воздействий? Как наиболее оптимально воздействовать на свою любимую девушку, чтобы, как говорится, и рыбку съесть, и... на елку влезть? А?.. Сунув руки в карманы джинсов, Виктор отключил печь, где допекалась курица, и закружил по единственной комнате своей квартиры, не видя ничего вокруг себя. Зачем-то включил телевизор. Словно надеялся, что оттуда последует какая-нибудь подсказка. Но по ОРТ шли новости, и диктор суровым голосом комментировал действия федеральных сил в Чечне, а по НТВ начинался фильм "Красотка" с Джулией Робертс и Ричардом Гиром. Один из любимых фильмов Маринки, между прочим... Сейчас приедет и будет весь вечер стонать да канючить: давай еще раз посмотрим, ну, Витечка!.. Ну, только вот тот момент, когда он берет ее с собой в ресторан на встречу с деловым партнером!.. Этот Гир – такая прелесть и, кстати, чем-то на тебя похож, Витенька!.. Найвин невольно улыбнулся и решительно выключил телевизор. А пошли они все к черту, подумал он. Разве я не имею права отметить свой день рождения вместе с любимой девушкой? Да пусть потом объявляют мне хоть сто выговоров... если узнают, конечно... А как они узнают-то? Я же ничего не скажу им... буду нем, как рыба-камбала... Неужели они действительно следят за мной и днем, и ночью? Делать им, что ли, нечего? Он подошел к окну, отодвинул край плотной шторы и всмотрелся в дождливые сумерки. Редкие фонари под еще голыми деревьями стояли, словно окутанные паром. Мужик тоскливо бродил по двору с собакой, которая невесело плелась, без особого интереса обнюхивая столбы и прочие заслуживающие собачьего внимания предметы. Вдоль дороги мокла вереница пустых машин. Больше никого не было видно... Он усмехнулся. А что ж, по-твоему, они следили бы за тобой так, чтобы с первого взгляда слежка бросалась в глаза?.. Мания. Мания преследования, вот что это такое... И еще – мания величия у тебя, Виктор Семенович... В дверь нетерпеливо позвонили. Раз, потом другой. Потом третий... Виктор стиснул зубы и пошел открывать.

Ее мягкая и теплая щека, нежно пахнущая французскими духами, лежала у него на груди, по потолку бродили неясные световые блики от уличных фонарей, попадавшие в комнату из окна, а над слегка поникшими, но все еще надменными розами, над недоеденным салатом, над длинноногими фужерами с остатками шампанского и оплывшими, перекошенными огарками свеч плыла мелодия, и гортанный, надломленный женский голос пел: "Encore, je voudrais t'aimer encore... et par l'ancre de mon coeur arreter le temps qui va... un jour te voler а moi.." Лежать было не очень удобно, но Виктор боялся шевельнуться. Ему казалось, что Маринка засыпает. Но она вдруг сказала прямо в его сосок, так, что ему стало щекотно: – Вить, а о чем она поет? – "Еще... я хотела бы любить тебя еще", – трагическим голосом перевел Найвин. "И якорем своего сердца остановить время, которое однажды украдет тебя у меня"... – Красиво, – оценила Маринка. – Как будто про меня... Я тоже хотела бы остановить сейчас время. – Зачем? – Глупенький, – засмеялась она и чмокнула его в подмышку. – Потому что мне сейчас очень хорошо, и хотелось бы, чтобы так было всегда... Чтобы ты всегда был со мной... – А так и будет, – сказал он. – Как же может быть иначе-то, а? Откуда-то из глубин всплыла неприятная мысль: а ведь ты уже целый час как должен был работать, не покладая рук, а не музыку в постели слушать!.. Он поднатужился и прогнал эту стервозную мыслишку подальше от себя. Когда кассета закончилась, Виктор потянулся, чтобы перевернуть ее, и тут обнаружил, что Маринка крепко спит и что грудь у него от ее щеки стала почему-то сырой... Он осторожно встал, накрыл девушку получше пледом, взял чемоданчик "ноутбука" и вышел на кухню, плотно затворив за собой дверь. Пока шло подключение к Интернету, пока загружалась программа запроса со всеми базами данных и справочной системой сервера Ассоциации, он успел сварганить себе кофе покрепче и распечатать новую пачку "Данхилла". Как обычно, в начале запроса на его имя была указана степень срочности. Увидев ее, Виктор тихо присвистнул. Работу надо было сдать к шести утра. Еще хорошо, что не вчерашнего... как это бывает иногда. А задачка на этот раз попалась загогулистая. Условия ее были таковы. Было дано: в десять сорок пять, при въезде на мост через реку Яузу переполненный автобус типа "Икарус", следующий в столицу из Костромы с сорока пятью туристами на борту, ввиду гололеда и превышенной скорости движения идет юзом по дороге, и его выносит на встречную полосу, опрокидывая боком на трамвайные рельсы. Мчащийся навстречу автозаправщик на базе ЗИЛа, пытаясь уйти от столкновения, краем цистерны бороздит корпус автобуса, и вылившееся горючее мгновенно воспламеняется. После этого на мосту начинается самый натуральный конец света локального масштаба. Огненная река в считанные секунды охватывает машины, прохожих, деревья и асфальт... Горит всё, что может гореть и даже то, что никак не может... Люди пытаются сбить пламя на себе, катаясь по земле и кидаясь с моста в ледяную воду реки, по которой местами еще плавают льдины... Водители автомашин пытаются избежать столкновения с горящими машинами и сталкиваются друг с другом, причем на большой скорости, погасить которую в потоке не удается. Ситуация усугубляется тем, что на мост транспортный поток выходит из-за поворота, и водители слишком поздно замечают происходящее впереди... В конечном итоге, не выдержав перегрузки, мост рушится в реку. Итог катастрофы: сто тридцать погибших, двадцать пять раненых и обгоревших, в том числе три ребенка. Ущерб на астрономическую сумму и общероссийский траур в течение трех дней... Схема реконструкции катастрофы прилагалась, кое-какие видеоотрывки, записанные, видимо, случайными очевидцами, тоже были, и Виктор раз десять прогнал их с начала до конца... Это было действительно страшное зрелище. Уж на что Найвин был опытным аналитиком по части разных передряг, но даже им овладевала дрожь, когда он смотрел, как из окна горящей машины высовывается маленькая детская ручка, словно пытаясь схватить руку матери или отца, чтобы не было так больно от ожогов, а потом взрывался бензобак, и на месте машины оставался только большой смрадный костер... Чем больше Виктор изучал "условия задачи", тем все больший стыд он испытывал перед самим собой. Да, такая задачка действительно стоила того, чтобы отменить день рождения. А я, как последний подонок!.. Ладно. Начнем, пожалуй. Еще есть время, и вполне можно успеть не допустить этого ужаса. Но как это сделать, чтобы иметь стопроцентную гарантию успеха – вот в чем вопрос... Плюс необходимость минимальных затрат... не только экономика должна быть экономной, но и управляющее воздействие – не ты ли сам доказывал в своей кандидатской эту трудную теорему?.. Плюс соображения секретности воздействия: никто, ни одна живая душа, не должен догадаться, что катастрофу сознательно пытались предотвратить, потому что из этого будет следовать, что кто-то знал о ней заранее!.. И Виктор приступил к работе. Через час он забыл, где и когда он находится, что в соседней комнате спит его будущая жена, что он пьет уже пятую порцию горького, остывшего кофе и курит вторую пачку сигарет, на этот раз уже "Яву"... Руки его порхали над клавиатурой "ноутбука", набирая команды и запросы. Ему пришлось "перелопатить" огромное количество дополнительной информации о трагедии. Он отработал множество вариантов, начиная от радикальных, имеющих целью недопущение катастрофы вообще, и кончая так называемыми "щадящими", хотя в таких случаях подобное определение было похоже на кощунство: какая уж там "пощада", если вместо ста тридцати человек погибнут десять... но ведь погибнут же!.. По опыту Найвин уже знал, что никогда не следует ограничиваться только одним вариантом, причем радикальным. В самом начале его высокооплачиваемой работы на Ассоциацию был такой случай, когда террорист из какой-то экстремистской группировки прорвался на летное поле, захватил там авиалайнер с пассажирами на борту и выдвинул наглые политические требования, которые никто не собирался удовлетворять, а при штурме самолета группой захвата подорвал самодельное, но очень мощное взрывное устройство, и около половины пассажиров погибли. Задача казалась проще пареной репы, и по рекомендации Виктора полицейские, устроив заранее засаду, задержали придурка, не дав ему ступить на территорию аэропорта. Вылет самолета в тот день состоялся точно по расписанию, только вот в полете по неизвестной причине двигатели самолета отключились – все разом! – и лайнер рухнул с большой высоты как раз на город, и число жертв потом измерялось сотнями... Эх, если бы знать, какой вариант лучше – ведь второй попытки для исправления допущенных ошибок уже не будет!.. И потом еще не раз Найвин убеждался, что существуют такие событийные пункты, которые как бы жестко запрограммированы кем-то, и бесполезно пытаться их предотвратить или исправить. Такие "ключевые точки", как он сам для себя их именовал, либо реализуются во что бы то ни стало, либо представляют собой наименьшее из зол, и если даже суметь предотвратить их, то новое событие принесет намного больше бед, чем первичное... И теперь работа осложнялась для него тем, что он всякий раз вынужден был гадать: является очередной заказ "ключевым" или нет? И решать поставленную задачу с поправкой на эту вероятность... Ночь пролетела, как одна секунда. Тем не менее, к шести утра у Виктора осталось два варианта предотвращения "месиловки" на Яузском мосту. Именно их он и загнал в отведенный для него раздел Сети, предварительно зашифровав так, что никто из посторонних не заподозрил бы в безобидном, хотя и местами дурацком, тексте описание способов коррекции Будущего. Сердце у Виктора билось, как с перепоя, руки тряслись, как у последнего ханурика. Когда он в ванной принимал ледяной душ, то случайно глянул на себя в зеркало – и не сразу узнал. Погулял, называется, на свой день рождения!.. Он сложил "ноутбук", навел порядок на кухонном столе, потом разбудил Маринку, ни слова не говоря ей о своем ночных бдениях. Они вместе позавтракали и тепло расстались: Маринке пора было на свою "Большевичку" – она сегодня трудилась в первую смену... Несмотря на усталость, настроение у Виктора было приподнятое. Он набрал сложную комбинацию телефонных номеров, как при звонке по межгороду, и с облегчением услышал чей-то голос в трубке: – Все нормально, спасибо, отбой. Ваши предложения включены в план оперативных мероприятий. Можете отдыхать. Потом голос, помедлив, осведомился: -У вас ночью всё было нормально? Виктор ощутил холодок под ложечкой, но, стараясь не подавать виду, бодро доложил: – Да, конечно! Полный порядок!.. – Ну, хорошо, – сказал голос. – До свидания. Найвин прилег на неубранную постель прямо в одежде и забылся мертвым сном. Он проспал до самого вечера, а когда проснулся, то в памяти его не осталось и следа о том, какую задачу он решал всю ночь. Первым делом Виктор включил телевизор. Через несколько минут почти по всем программам начинались информационные обзоры и сводки новостей. Виктор долго переключался с канала на канал, сам не зная, что ищет. Он уже хотел выключить свой "Панасоник", как вдруг миловидная дикторша со скорбным выражением лица объявила: – К сожалению, только что мы получили скорбную новость из Подмосковья. Сегодня утром там произошла катастрофа с гибелью людей. Смотрите репортаж нашего специального корреспондента с места событий... Под откосом, покрытым грязным снегом, лежал обгорелый остов пассажирского автобуса. Вокруг него копошились люди в форме пожарников... Санитары в белых халатах таскали носилки, накрытые простынями и брезентом, к шоссе, где сгрудилась вереница машин "скорой помощи"... Ежась от порывов холодного ветра, мужчина с непокрытой головой говорил в микрофон, обращаясь в камеру: – По данным ГАИ, на большой скорости водитель автобуса с туристами пытался избежать столкновения с грузовым автомобилем, остановившимся прямо перед ним на шоссе по пока не установленной причине. Вследствие того, что данный участок шоссе был покрыт утренним ледком, автобус занесло, и он рухнул с дорожного откоса в придорожную канаву. Сразу после падения машина загорелась, и это повлекло гибель пассажиров, оказавшихся погребенными в салоне автобуса ввиду того, что входные двери заклинило... В результате аварии сорок человек погибли, остальные в тяжелом состоянии госпитализированы... На экране появилась вычерченная компьютером схема катастрофы, показывающая, как коробочка автобуса медленно ползет к черному прямоугольнику, обозначающему грузовик, перекрывший полосу движения, а затем виляет резко вбок и пересекает границу дорожного полотна, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов... На экране появился обгорелый зад автобуса, на котором под слоем грязи и копоти виднелся номер. Судя по нему, автобус шел в Москву из Костромы. И этот номер еще что-то напоминал Найвину, какое-то смутное знание было с ним связано, но что именно – он так и не мог припомнить, сколько ни старался... Но чем же он занимался ночью? Ведь он отлично помнил, что провел эту ночь без сна, ломая голову над какой-то сложной задачей!.. Взгляд Виктора упал на "ноутбук". Дрожащими руками Найвин откинул крышку-экран и включил компьютер. Обшарил все свои директории и файлы и недоуменно пожал плечами. Никаких признаков или упоминаний о потерпевшем аварию автобусе... Может быть, ему просто чудится, что он должен знать о туристах из Костромы нечто особенное?.. Может быть, это и есть так называемая "ложная память", о которой так часто толкуют психологи, когда ты ловишь себя на ощущении, что всё происходящее в данный момент времени уже когда-то было с тобой, и ты знаешь, чту будет дальше, но только в ту секунду, когда это случается... Странное чувство. И ведь вспомни: подобное чувство возникало у тебя и раньше, причем чаще всего тогда, когда накануне ты решал какую-нибудь задачу для Ассоциации... Кстати, помнишь ли ты хоть одну задачу, в чем она заключалась? Вот именно, что нет!.. Правда, они с самого начала разъясняли тебе, что так и должно быть, что если ты справился с заказом и по твоей рекомендации приняли правильные меры, то событие, которое следовало предотвратить, просто-напросто не состоится, а, следовательно, и некому будет сообщить о нем... А что если?.. Нет-нет, этого не может быть!.. Но все равно удивительно: почему тебе никогда такое простое предположение не приходило в голову?.. Найвин кинулся к телефону и дрожащими руками набрал заветный номер, который должен был использовать только в самом крайнем случае. Это был телефон его непосредственного начальника. Тот, казалось, нисколько не удивился ни внезапному звонку, ни вопиющему нарушению требований конспирации. Только сказал: – Ладно, приезжай ко мне. – И назвал адрес. Квартира, где начальник назначил встречу, была наверняка конспиративной, используемой от случая к случаю, потому что в ней стоял нежилой запах. – Что случилось? – спросил начальник, подержав руку Найвина в своей жесткой, шершавой пятерне. Звали его Антон Сергеевич, но Виктор не был уверен, что эти имя и отчество настоящие. Как и звание полковника, которое якобы вполне официально имел Антон Сергеевич. Впрочем, Найвин полностью доверял своему начальнику, зная, что, в отличие от многих других, тот стремится понимать его... Было начальнику Найвина лет под пятьдесят, но голова его уже была седая, как у Расула Гамзатова... – Прошлой ночью я выполнял очередной заказ Ассоциации, – сказал Виктор. Скажите, Антон Сергеевич, вы знали, в чем он заключался? Антон Сергеевич закурил "Приму" без фильтра. – Конечно, – мягко сказал он. – Как же иначе? – А теперь вы помните его содержание? – Нет, не помню. А что тебя беспокоит? Виктор рассказал про костромской автобус. – Мне кажется, – сказал в заключение он, – что вчерашний заказ Ассоциации был как-то с ним связан... – Может быть, – развел руками полковник. – Откуда я знаю? А, может быть, и нет... Чем же ты недоволен? – Как это – чем? – опешил Виктор. – Люди же все-таки погибли, понимаете?!.. Антон Сергеевич встал и принялся расхаживать по комнате, рассеянно стряхивая пепел прямо на пол. – Сколько времени ты уже работаешь у нас? – вдруг осведомился он. – Три месяца... – растерянно сказал Виктор. – Да вы же сами меня... нанимали... Но при чем здесь это?.. – А при том, – внезапно жестко сказал Антон Сергеевич, – что пора бы тебе усвоить, Витя: в нашем деле мало кто помнит, чем ему приходилось заниматься вчера. Такова, к сожалению – а, может, и к счастью, – наша специфика... Да, ты решил задачу и, судя по всему, решил ее верно, раз сейчас не помнишь, в чем она заключалась. То смутное воспоминание, что все-таки засело в твоем сознании, – не более, чем остаточное явление, которое еще через пару дней окончательно выветрится у тебя из головы, и ты сам будешь смеяться над своими нынешними сомнениями. Так что же ты мучаешься, дурачок? Иди, живи, радуйся жизни! Кстати, деньги тебе за работу положены, и причем немалые, даже по нынешним временам. Чего тебе не хватает, Витя? Найвин опустил голову. – Антон Сергеевич, – решился, наконец, он, – я хочу признаться вам начистоту... поскольку доверяю только вам... Вот что мне сегодня пришло в голову... Вы уверены, что Ассоциация работает... э-э... только на благо общества? А не пользуется ли она этой своей спецификой, о которой вы сказали – ну, когда исполнители не помнят, что они сделали, – для достижения каких-то иных целей? Что, если нас с вами эксплуатируют для решения совсем других задач, нежели те, о которых твердят официально? – Что ты имеешь в виду, Виктор? – нахмурился Антон Сергеевич. – Вы можете допустить, что мы работаеим не ради спасения людей, а, наоборот?.. Что нашими руками убирают неугодных и карают несогласных? Что информация, на основе которой мы работаем, используется в интересах какого-то узкого круга людей, а не всего государства? Антон Сергеевич прищурился. – По-моему, Виктор, ты ошибаешься, – ровным голосом сказал он. – Если бы то, о чем ты говоришь, соответствовало действительности, то неужели, по-твоему, я молчал бы? Да, каждый судит в меру своей информированности, а у меня как у начальника отдела информированность намного выше твоей... И я могу дать тебе честное слово офицера и человека, что мне неизвестны факты из деятельности Ассоциации, свидетельствующие о том, что наша организация работает во вред обществу... или в ущерб кому-то из людей! Надеюсь, ты мне веришь? Найвин потупился. Да, Антону Сергеевичу он верил, как родному отцу... даже, наверное, больше, потому что отец Виктора до сих пор не ведал, где именно трудится его сын. – Извините, Антон Сергеевич, – после паузы выдавил он. – Наверное, вы правы, у меня уже заскоки начинаются... – Поменьше фантастики на ночь читай, – посоветовал полковник. Когда Виктор уже уходил, Антон Сергеевич как бы невзначай спросил: – Скоро свадьбу играть будешь? Виктор вскинул голову, как обожженный: – Откуда?.. – Ну-ну, от меня-то ты ничего не утаишь, – погрозил Антон Сергеевич пальцем. Не бойся, никакой слежки за тобой нет, просто смотрю я, шебутной ты какой-то стал, а в твоем возрасте это может объясняться только тем, что у тебя появилась дама сердца... Я прав? – Да, – смутился Найвин. – Как зовут? – Марина. – Что ж, пора, пора, а то так и останешься старым холостяком! Ты пойми, я искренне желаю тебе счастья... Только не торопись с женитьбой, обдумай всё как следует... – Спасибо за совет, Антон Сергеевич! Да всё будет нормально!.. Я побежал? – Ну, давай... Антон Сергеевич пожал Виктору на прощание руку и вернулся в комнату. Начинало темнеть, и он включил настольную лампу. Выждав на всякий случай с полчаса, он достал из кармана сотовый телефон и набрал сложный номер. Когда ему ответили, он сказал: – Только что имел встречу с Наивным по его инициативе. – И что он хотел? – поинтересовался голос в трубке. – Он вбил себе в голову, что тот автобус, о котором передавали сегодня утром, дело наших рук. – Он убежден в этом? – после паузы поинтересовался голос в трубке. – Не совсем. Во всяком случае, я думаю, мне удалось отбиться... Кстати, автобус действительно?.. – Если бы в результате нашего вмешательства его не унесло в кювет, то в Москве он стал бы причиной крупной аварии с человеческими жертвами... А знаете, кто бы погиб в этой катастрофе? В одной из машин, которые должны были сгореть дотла из-за этого дурацкого автобуса, находился сам ... ! – и голос назвал фамилию известного политического деятеля, успевшего побывать за свою карьеру и в Госдуме, и в администрации Президента, и в правительстве. – А иначе разве заварили бы мы всю эту кашу?.. А знаете, как этот ваш гуманист-аналитик предложил предотвратить катастрофу? Чтобы его на полчаса под каким-нибудь предлогом задержали на посту ГАИ на сорок пятом километре и на въезде в город!.. Вот уж действительно – Наивный, давая ему такую кличку, вы в самую точку попали, Антон Сергеевич!.. Он не учел одного: нашего российского разгильдяйства... На одном посту автобус попросту забыли тормознуть гаишники, на другом – водитель не остановился... то ли не заметил, то ли не хотел останавливаться... Пришлось принимать срочное решение, а вы сами понимаете, какие решения принимаются в условиях цейтнота!.. – Значит, Наивный был прав? – осторожно осведомился Антон Сергеевич, вытирая платком лоб, хотя в комнате было совсем не жарко. – Прав, прав!.. И поэтому он теперь опасен... Как неразорвавшийся снаряд, если позволите сравнить... Это когда саперы топчутся вокруг и гадают: взорвется эта хреновина сейчас или не взорвется вообще никогда?.. А как там насчет его девки этой... как ее?.. Мария?.. – Марина, – поправил Антон Сергеевич. – Информация подтвердилась, она действительно провела у него всю ночь. По данным наружного наблюдения, накануне вечером эта девушка заявилась к Наивному на дом, а вышла от него только утром. Но... – Какие могут быть "но", полковник? Разве вам неясно, какие меры следует принять? Антон Сергеевич еще раз вытер платком лоб. – В отношении девушки я с вами согласен, – сказал наконец он, – а в отношении Наивного считаю, что мы могли бы его еще использовать... Все-таки я не думаю, что он окончательно потерян для нас. Предлагаю взять его на особый контроль. Голос в трубке молчал. "Вот возьмет сейчас и разжалует до подполковника за пререкания", подумал Антон Сергеевич. По опыту – к счастью, чужому, а не своему опыту – он знал, что это не так уж и нереально. А разжалование влекло за собой и иные, более неприятные санкции... – Ладно, – наконец принял решение голос. – Давайте еще подождем. Но имейте в виду: под вашу личную ответственность!..

Глава 14

Настроение было отвратительное. Но надо было продолжать жить и делать вид, что ничего особенного не произошло. – Ну, я пошел, – громко сказал Юлов и похлопал по своим карманам, проверяя, всё ли на месте... Компнот... Видео-очки, именуемые в народе как "вички"... А самое главное – удостоверение и банковская карточка... – Что ты сказал? – донеслось из комнаты. – Я ничего не слышу! Ну конечно, сердито подумал Юлов. Как ты можешь что-нибудь услышать, если стерео у тебя врублен на полную мощность! И так – с утра до вечера!.. – Я ухожу! – прокричал он. – Мне пора на работу! В этот момент жена убавила, наконец, громкость почти до минимума, и получилось нелепо: будто он орет со злостью невесть на кого в полной тишине. Даже теща, ведьма, якобы вечно глухая, и та услышала его крик и на секунду высунула змеиную головку из своей норы... Впрочем, ты же давно знаешь, что, когда надо – а точнее, не надо – она всё слышит!.. Жена появилась на пороге своей спальни, зябко кутаясь в халат из стереосинтетика, хотя в квартире было тепло, и за окном пекла летняя жара. – Ты к ребенку заходил? – инквизиторским тоном осведомилась она. "Вот стерва!.. Сама валяется днями напролет, пялясь в голоэкран, и даже не может заглянуть к дочке, а я должен опаздывать на работу!"... – Заходил, – сдержанно проинформировал Юлов. – Она спит. Пока еще сухая... и ночью вроде бы кровь не текла... – Когда теперь заявишься? – Жена скрестила руки на груди. – Не знаю, – сухо отрезал Юлов. – У меня ненормированный рабочий день. – У тебя все ненормированное, – с готовностью сообщила жена. – Только мы у тебя – по норме... Как паек какой-то. А тебе что? Пришел, пожрал – и спать завалился! Встал, пожрал – и на работу!.. Выполнил, называется, свою норму общения с семьей! И наплевать тебе, как мы тут, что с нами... – Лида, прошу тебя, не начинай в сотый раз одно и то же! – стараясь не выходить из себя, сказал Юлов. – Между прочим, на пороге не ссорятся... – Да пошел ты!.. – в сердцах сказала дрогнувшим голосом жена, повернулась и скрылась в своей комнате. И тотчас же еле слышно щелкнул допотопный замочек в двери тещиной комнаты. Опять подслушивала, старая гадюка, и не успеешь выйти из дома, как она тут же скользнет в спальню к дочери и начнет жужжать: "Я же тебе сто раз говорила!.. Я тебя предупреждала, Лида... и отец покойный... царство ему небесное!.. Этот человек погубит тебя!"... Пятнадцать лет уже прошло с того времени, как мы поженились, а эта хрычовка все еще не может успокоиться и смириться с той мыслью, что ее Лидочка связала судьбу с каким-то безродным... не дворянином, не бизнесменом и даже не знаменитостью!.. Юлов шагнул через порог и, не сдержавшись-таки, хлопнул массивной дверью так, что что-то явственно обвалилось. Встав в прямоугольник лифта-антиграва, он машинально пробурчал код доступа и добавил: "Первый этаж". Голоустройство было уже стареньким, и "стенки" лифта просвечивали насквозь, так что возникало легкое головокружение, как при скоростном спуске с "американских гор", хотя силовое поле, выполнявшее защитные функции, не позволяло пассажирам выпасть или высунуться из "кабины". А ведь когда-то всё было по-другому, думал Юлов, рассеянно следя за мелькавшими мимо него межэтажными перекрытиями. И поцелуи, и объятия, и теплые слова... Куда все это делось? Куда вообще со временем девается всё хорошее в отношениях между людьми? Может, у нас с Лидой так получилось из-за того, что дочь родилась инвалидом?.. Неужели мы с женой – те самые моральные уроды, "свиньи", о которых в свое время писал Франкл и которые любят друг друга только тогда, когда им хорошо, а когда им плохо – то готовы растерзать друг друга?.. Выйдя из подъезда, он направился было к подземке, но, взглянув на часы, передумал и двинулся к аэрокампусу. В очереди на воздушное такси уже томилось два десятка человек, но машины прибывали одна за другой, так что ждать предстояло немного. Люди в очереди почти не разговаривали друг с другом, занятые кто чем... Одни коротали время в игры на карманных компах, другие, нацепив "вички", приобщались к новинкам видеозаписи. Кто-то толкнул Юлова в бок, и он с неудовольствием оглянулся. Человек, пристроившийся за ним в очередь, относился явно к тем, кто органически не способен переваривать ни еду, ни информацию в одиночку. В руках у него был миниэкранчик инфора, по которому двигались неясные тени и фигурки и откуда неразборчиво пищал голос комментатора... – Слышь, друг, – заговорщицки сказал человек с инфором и подмигнул Юлову. Глаз у него был мутный, словно человек всю ночь не спал. – Тут вот передают, что ночью в Центральном парке ловили кого-то... А он возьми да и сбежи! До чего же наша полиция дошла – я прямо на нее удивляюсь!.. Наверное, эти гады скоро будут в открытую, средь бела дня, убивать да грабить, а наши стражи, извиняюсь, порядка только руками будут разводить: таковы, мол, реалии... Тьфу! – Человек мастерски сплюнул в сторону. – Ты-то сам как считаешь? – В смысле чего? – не понял Юлов. Голова у него после почти бессонной ночи – да еще эти семейные распри, всё на нервах! – была словно налита чугунной тяжестью, и поэтому умственные усилия давались Юлову не без труда. – В смысле, поймают этого типа, который ночью от полицейских убег, или нет? терпеливо повторил человек с инфором. Голова у него явно не болела с самого утра. У таких головной боли вообще никогда не бывает, наверное... понятное дело: чему болеть-то?.. – А вам-то что? – грубовато осведомился Юлов. – Мне, например, и своих забот хватает. – Это верно, – вздохнул человек, отпуская локоть Юлова, который успел уже ухватить своими цепкими птичьими пальцами. – Все мы люди, все мы человеки... Тут подошла их очередь садиться в воздушное такси, и человек с инфором замолчал. Оказавшись в уютном салоне аэра, Юлов сразу нацепил на себя видео-очки, чтобы отвязаться от назойливого попутчика. Впрочем, тот больше не приставал к нему, уткнувшись в свой экранчик. Лететь до работы было всего минут двадцать. Юлов наугад запустил модный ролик по мотивам "Транс-эксгибиционистской модернизации" Генриха Ыстара. Однако мысленно он вновь оказался в ночном Центральном парке, где он, Алаинов и Ренлунд сидели в кустах в засаде с двенадцати ночи. Собственно говоря, ребята приступили к ночному дежурству еще раньше, это он присоединился к ним в районе полуночи, поужинав дома и даже соснув полтора часа под несмолкаемый грохот стереовизора из соседней комнаты. На Центральный парк их вывели неоднократные сообщения жителей близлежащих жилых модулей о том, что по ночам здесь участились различные аномальные явления. Одни свидетели утверждали, что наблюдали странные вспышки и подозрительные звуковые эффекты, словно в парке бушевала сильная гроза. Другие заявляли, что своими глазами видели какие-то темные фигуры, которые якобы появлялись из огромных светящихся яиц. Третьи информанты с пеной у рта отстаивали версию о том, что даже вступали в контакт с пришельцами, которые появлялись ниоткуда и исчезали в никуда, но о чем шла речь, разумеется, они не могли вспомнить даже под гипнозом... Но всё это было бы лирикой, не имеющей отношения к отделу Юлова, если бы не имелись и другие факты, которые свидетельствовали о том, что какая-то аномальная возня в парке все-таки временами происходит. Например, однажды утром в укромном уголке была обнаружена странные следы, оставленные тонкой правильной окружностью, раскаленной до сверхвысокой температуры. Трава в этом месте выгорела до земли, а земля спеклась в кусочки шлака. Как ни удивительно, но буквально уже в сантиметре от границы зоны, подвергшейся термической обработке, растения, насекомые и мелкие животные здравствовали как ни в чем не бывало... Или взять тот случай, когда пучком энергии неустановленного типа время от времени прерывалось не только бескабельное энергоснабжение окрестных зданий и сооружений, но и всякая связь. Однажды из-за такого перебоя случайно пролетавший над парком пассажирский джампер чуть было не врезался в высотную башню супер-отеля. По свидетельству пилота, приборы и автопилот мгновенно сошли с ума, как во время магнитной бури невероятной силы... И уж совсем подозрительным выглядело то обстоятельство, что попытка установить в парке скрытую регистрационную аппаратуру потерпела очень быстрый крах. Приборы регулярно выводились из строя, и не всегда бесконтактным путем, с помощью высоких энергий: пару раз инфракрасные камеры просто-напросто были варварски разбиты сильными ударами. Толком записать ничего так и не удалось, и тогда отдел Юлова учредил в парке пост круглосуточного дежурства. Ввиду малочисленности сотрудников отдела дежурить приходилось по очереди, но вскоре стало окончательно ясно, что если кто-то и противостоит отделу "аномальщиков", то шутить с ними этот "кто-то" отнюдь не собирается. Неделю назад в этом парке, на скамейке, расположенной в одной из дальних аллей, был найден мертвым Ринк Рыбанин. Лицо его было безмятежным и слегка удивленным, что свидетельствовало о мгновенной смерти. Сердце Рыбанина было пробито точным ударом какого-то очень острого круглого предмета наподобие спицы. Именно факт использования столь примитивного орудия для убийства Ринка и вызвал наибольшее недоумение у Юлова. Только после гибели Рыбанина начальство, наконец-то, соблаговолило пойти навстречу запросам Юлова и разрешило устроить в Центральном парке полноценную засаду. Пользуясь такой милостью верхов, Юлов развернулся вовсю. Он даже умудрился заполучить подкрепление со стороны полиции. Разумеется, при этом он вовсе не собирался посвятить "коллег" в подоплеку операции. В то же время, дабы повысить бдительность полицейских, им была сочинена басня о необходимости задержания особо опасного преступника, но исключительно живым, а не продырявленным из всех видов оружия. Ему даже удалось добиться, чтобы личный состав группы поддержки был вооружен не огнестрельным оружием, а лишь термохлыстами. На деревьях в разных местах парка были закреплены камеры-автоматы разных типов, начиная от стереоскопических и кончая инфракрасными, совмещенными с компьютерным анализатором. Всякая связь между участниками операции воспрещалась – на всякий случай, по принципу "береженого бог бережет"... Они благополучно досидели до трех часов, и Юлов начал уже тоскливо подумывать о том, что, видимо, сегодня ничего аномального не состоится по давно известному человечеству "закону подлости" и что теперь трудно будет убедить руководство Службы повторить операцию, как вдруг в сотне метров справа возникло сильное свечение, словно там вспыхнула мощная неоновая ламп, и тут же погасло. Землю ощутимо сотрясла сильная вибрация (вследствие которой, как потом выяснилось, одна из камер ночного видения рухнула с дерева, а добрая половина других аппаратов вышла из строя), и раздался звук, напоминающий падение тяжелой плиты плашмя на мягкую поверхность. Если судить по смутным картинкам, зафиксированным с помощью обычной видеосъемки, то именно в этот момент на поляне между кустами, откуда ни возьмись, материализовалась фигура, практически ничем не отличающаяся от обычного человека... Еще на предварительном инструктаже Юлов, наверное, сотню раз повторил и своим, и чужим, как надо действовать в подобной ситуации – в рамках предполагаемых вариантов... В частности, требовалось, не выдавая себя, следить за неизвестным из укрытий, дать ему переместиться поближе к кустам и деревьям, и лишь тогда внезапно навалиться на него и обездвижить с помощью как магнитонаручников, так и парализантов... Однако какой-то идиот из группы, которой руководил капитан полиции по фамилии Сверр, сразу после появления незнакомца напрочь забыл все инструкции, выскочил из своего укрытия и попытался задержать его простым, хотя и весьма свирепым окриком типа "Руки вверх!". После чего этот умственно отсталый полисмен стал звать на помощь своих дружков, и те, вывалившись неорганизованной толпой из кустов, окончательно завалили всё дело... Пришелец мгновенно сориентировался в обстановке и, заморочив нападавшим голову тем, что стал разговаривать с ними на чистом русском языке (странно было бы, если бы он залопотал по-инопланетному!), в результате раскидал их абсолютно не напрягаясь, после чего пустился спасаться бегством. Пришлось Юлову и его людям вступать в дело, но операция была уже бездарно провалена. Мало того, что эти недоумки из полиции упустили "визитера", они умудрились подсунуть ему термохлыст, каковым он не замедлил воспользоваться, причем на максимальной мощности, так что полицейский сержант по фамилии Хах был превращен в обгорелую головешку... Дальше началось твориться нечто странное. Людей у Юлова в районе парка было достаточно, к тому же, он успел вызвать резервную группу. В воздух были подняты джамперы, скайдеры и даже флайджеры. Улицы контролировались специальной техникой. Казалось, субъекту, за которым они гнались, уйти было никак нельзя. Тем не менее, он ушел. Причем самым необъяснимым образом. Когда его загнали в один из тупиков в районе Старого Арбата, он исчез, не оставив и следа... Когда удрученный Юлов по горячим следам проводил "разбор полетов", то выяснились несколько странных вещей, которые он включил в свою докладную на имя начальника Службы. Во-первых, полицейский, вспугнувший пришельца, доложил в качестве объяснения, что указание осветить лицо незнакомца он получил лично от своего непосредственного начальника, капитана Якова Сверра. Зачем? Почему? А точнее какого хрена, мать твою за ногу?!.. Во-вторых, тот же полицейский (и его показания подтверждали другие члены данной группы) заявил, что капитан Сверр, якобы вооружившись компакт-ружьем со снайперским прицелом, занимал позицию, позволявшую ему открыть огонь на поражение по любой точке пустыря. Однако по неизвестной причине капитаном Сверром ни одного выстрела не было сделано, и никто не видел его во время преследования преступника... Более того, и это было третьим загадочным обстоятельством злополучной засады, капитан Яков Сверр неизвестно куда пропал во время погони... Четвертой загадкой было то, что незнакомцу в парке удалось каким-то образом ввести в заблуждение группу, которой командовал лейтенант полиции Закревский. Эта группа, вместо того, чтобы преследовать истинного преступника, в полном составе ворвалась в подъезд модуля 7-А на улице Лужкова и учинила погром в одном из салонов голо-арта, где в это время как раз разыгрывался нашумевший в Европе перформанс под названием "Крах электронной цивилизации" с непременным битьем мониторов и голоэкранов. Закревский утверждал, чуть ли не стуча кулаком в свою могучую грудь, что в данном модуле якобы пытался скрыться тип из парка и что потом он удрал в неизвестном направлении, скорее всего, воспользовавшись кибер-такси, которое потом люди Закревского якобы видели несущимся на сверхъестественной скорости... Однако никто из участников перформанса посторонних в салоне не видел, если не считать "вандалов-полицейских". Правда, все они были без ума от перформанса – даже известный критик, затесавшийся в эту компанию, восхищался игрой того, кто исполнял роль Разрушителя... Были срочно проверены все кибер-такси, но ни одно из них не зафиксировало перевозку пассажира, похожего на человека из парка. Если, конечно, речь шла именно о человеке... И наконец, пятое – и самое главное. Уцелевшим камерам удалось запечатлеть фигуру неизвестного в полный рост, но лицо оставалось в целым неразборчивым, и требовались определенные усилия, дабы получить полноценный фотопортрет. Этим было поручено заниматься Ренлунду, которого Юлов оставил за себя, отправляясь домой хоть немного поспать... Оставалось предположить, что либо неизвестному пришельцу удалось путем применения неизвестных средств ввести десять дюжих полицейских в состояние измененного сознания, а проще говоря – вызвать у них одну и ту же галлюцинацию, либо... этот человек каким-то образом раздвоился, когда за ним началась погоня. В свете этого становились понятными его странные заявления о некоем двойнике, которыми он, как считалось поначалу, пытался ввести в заблуждение окруживших его полицейских... В любом случае, теперь Юлов был окончательно убежден, что косвенно их засада достигла цели, потому что, судя по всему, ночью в парке они преследовали не обычного преступника, а одного из тех, на кого он, Александр Эмильевич Юлов, охотился вот уже почти четверть века. Без особых успехов, правда, но ведь, рано или поздно, любой охотник убивает зверя. Или зверь убивает его... Огромная черная пантера, в которую превратился человек из парка, оскалила ряд белоснежных клыков и прыгнула прямо на Юлова, вцепившись ему в плечо, но боль от ее укусов почему-то не ощущалась, рука словно одеревенела... Юлов дернулся, открыл глаза (ролик, оказывается, давно закончился, и в глазах мерцал бессмысленный "снег") и стянул с лица "вички". За плечо его, оказывается, тряс тот самый тип с инфором, который приставал к нему еще в аэрокампусе. Увидев, что Юлов пришел в себя, человек укоризненно сообщил: – Ну вы и спите!.. Так ведь всё на свете проспать можно, в том числе и свою посадку... Вам пора выходить. Юлов огляделся. Аэр стоял на крыше здания Службы, где огромными буквами была сделана фосфолюгенная надпись: "СООС". Юлов заворочался, выбираясь из мягкого кресла. Пилот аэра, сидевший впереди за прозрачной перегородкой, терпеливо ждал. И пассажиры, количество, которых, правда, заметно поубавилось за время полета, тоже ждали. Половина из них посапывали в удобных креслах – видно, далеко лететь... – Молодой человек, вы не знаете, что такое – "СООС"? – спросил женский голос. – "Служба охраны окружающей среды", – ответствовал кто-то за спиной. – Ее создали недавно, вот и закинули... к черту на рога... В городе места, наверно, не хватило... Пилот спросил у Юлова: – Платить будете наличными или карточкой? Вместо ответа Юлов молча предъявил удостоверение Службы, и пилот торопливо кивнул. Спешившись, Юлов направился к лифтовой кабине. После сна в голове у него немного прояснилось. Смотри-ка, минут двадцать прикорнул, а чувствую себя так, будто всю ночь сладко дрых. Может, старею, а? Это ведь старики так спят обычно, как кошки да собаки: на скамейке в парке чуть-чуть вздремнул, в транспорте на несколько минут откинулся, а потом бессонница терзает до рассвета... Вообще-то рано тебе стареть, одернул он сам себя. Если уж в сорок ты заговорил о старости, то что же с тобой будет лет через пятнадцать? Ходячая развалина?.. Разумеется, если вообще доживешь до этого возраста с учетом характера своей трудовой деятельности... Он оккупировал лифт, такой уютный, светящийся голубеньким светом и пахнущий вкусным морозным запахом, и отправился на свой второй этаж. В Службе у каждого был свой этаж, и нечего было даже пытаться проникнуть туда, куда у тебя не имелось специального допуска. Знал бы об этом тот знаток, который ляпнул в аэре про охрану окружающей среды!.. Впрочем, насчет охраны тот умник, может быть, сам того не ведая, верно подметил... да и насчет окружающей среды не так уж ошибся... Общество – это тоже окружающая среда для человека, и его, как и природу, полагается всячески беречь и охранять... А интересно, действительно ли эта аббревиатура, которая тебе уже приелась, расшифровывается именно так? Надо будет при случае поинтересоваться у Начальства... Может быть, это просто затянувшийся сигнал бедствия? "СО-ОС"!.. Будто кто-то взывает о помощи протяжным криком... Юлов невольно улыбнулся, но тут лифт остановился, и он, все еще улыбаясь, шагнул в коридор, отработанным движением проведя служебным удостоверением по контрольной пластине и глянув на секунду в окуляр иридо-идентификатора. В коридоре его уже поджидал Петя Сиренко, который с недоумением воззрился на своего шефа, явно не ожидав увидеть улыбку на его лице. Наверное, Петя полагал, что сегодня было явно неподходящим днем, чтобы радоваться жизни. – Здравствуйте, Александр Эмильевич, – сказал он и, пропустив Юлова вперед, пристроился ему в хвост на манер этакого сопровождающего советника. Визиря при падишахе, обходящем свои владения... В действительности Сиренко числился у Юлова заведующим технической лабораторией. – Как дела? – осведомился Юлов. – Нормально. – Сие определение означает, что твоим лаборантам удалось восстановить всю видеозапись? – витиевато осведомился Юлов. Петя виновато засопел. – Нет... то есть, не до конца... Александр Эмильевич, – взмолился он, – вы разрешите?.. Мне тут еще надо забежать к экспертам... – А я тебя и не держу, – милостиво сообщил Юлов. По пути к своему кабинету он заглянул в комп-центр (где разогнал компанию молодых аналитиков, изощрявшихся в анекдотах не на служебные темы перед смазливыми программистками), в кабинет своего второго зама Алаинова (где поделился печальным опытом тяжелых взаимоотношений в одной отдельно взятой семье) и к оперативникам (где устроил небольшую выволочку "дармоедам", до сих пор не решивших проблему обнаружения одного-единственного человека в современном многомиллионном городе; то, что Пришелец мог выбраться за пределы Агломерации, Юлов сознательно не принимал во внимание: во-первых, потому что еще ночью по его распоряжению были приняты соответствующие меры на всех станциях аэров, такси, вокзалах магнитопоездов и прочих транспортных узлах, так что незаметно просочиться через кордоны Пришелец никак не мог, а во-вторых, если "визитер" обладал способностью становиться в нужный момент невидимкой, то вычислить и отловить его вообще не представлялось возможным, тогда оставалось только поднять лапки вверх и подать Начальству рапорт об отставке)... У себя он сел не за стол, а в так называемое "гостевое кресло" и потер лоб. Что-то тревожило его... какая-то мысль... но о чем именно, он так и не мог припомнить. Невидящим взглядом уставился на большой глянцевый плакат с чьей-то знакомой физиономией в три четверти анфас, висевший на стене сразу за столом... А это откуда у него? И кто это? Артист, что ли? И тут его словно ударило током. Не плакат это был, а увеличенный портрет того типа из парка... что ж, молодцы, помощники: такой портрет хоть в картинную галерею определяй!.. Юлов поднялся из кресла, подошел к портрету вплотную и уставился на него в упор, покачиваясь с пятки на носок. Где же ты сейчас, Пришелец? И на хрена ты к нам пожаловал? Впрочем, и козе понятно, что не для дружественных объятий и переговоров, раз ты и тебе подобные не только стараются не извещать о своем прибытии, но и всячески скрывают сей факт. В том числе и путем убийств. Друзья тайно не приходят, как бы пушло это ни звучало... В дверь робко стукнули. Это был Борис Ренлунд. Пришел доложить о результатах ночной, а точнее – утренней, деятельности отдела. Глаза у Бориса были красные видно, от долгого сидения за компом, – и он часто моргал ими. Результаты были не очень... К поиску Пришельца подключены полиция и иные государственные службы. В частности, в наиболее посещаемых местах установлена аппаратура, реагирующая на Т-признак. Банки, аптеки, магазины и иные учреждения бытового обслуживания населения получили указание сообщать о любых подозрительных личностях... Портрет Пришельца, стилизованный под "фоторобот", вместе с легендой об опасном преступнике доводится населению по средствам массовой информации... Юлов невольно глянул на огромный плакат над его столом. – А вы его с базой данных Евро-Наций сверяли? – поинтересовался он. – Александр Эмильевич, неужели вы нас за маразматиков принимаете? – ответил вопросом на вопрос Ренлунд. – В том-то всё дело, что его там не числится!.. И, кстати говоря, не только в Евро-Нациях, но и в Американской Федерации, и в Афро-Азиатском блоке!.. Мы все наши филиалы к этому подключили! И этот факт, кстати говоря, лишний раз говорит о том, что мы правы, считая его Пришельцем!.. Под вашим чутким руководством, разумеется... – Ладно, ладно, не лезь в бутылку... Ты лучше скажи, что там у нас нового о Сверре. – О ком? – изумился Ренлунд. – Ну, всё ясно, – сделал вывод Юлов. – Тебе уже пора домой, а то заснешь на ходу. Борис смутился. – Прошу прощения, Александр Эмильевич... Капитан до сих пор так и не появился ни дома, ни на работе, ни у своих друзей и знакомых. – Справка-доклад о нем готова? – поинтересовался Юлов. – Заканчиваем, Александр Эмильевич... через полчасика будет у вас на экране терминала. – "Через полчасика", – поддразнил его Юлов. – А мне через пятнадцать минут Начальству докладывать, и оно просто-напросто не поймет меня, если я в ответ на просьбу изложить краткую биографию этого самого Сверра, будь он неладен, покраснею и стану чертить ножкой узоры на ковре!.. – Александр Эмильевич, -расстроенно засуетился Ренлунд (нет, дорогие вышестоящие начальнички, что там ни говорите про излишне демократичную обстановку в отделе, а все-таки приятно чувствовать, что подчиненные тебя любят!). – Да я!.. Да мы!.. Сейчас всё сделаем!.. – Э-э, ладно уж, – сделал широкий жест Юлов, чувствуя себя если не самодержцем всея Руси, то, по крайней мере, Генеральным секретарем Евро-Наций. – Все мы люди, все мы... Он осекся. Откуда это взялось в его памяти? Где он успел подхватить эту пошлость?.. В голове сверкнула вспышка: человек, лицо которого освещено крохотным экранчиком инфора... нетактично ведущий себя попутчик, которого почему-то очень заинтересовал ночной инцидент в парке... И эти его слова, на которые ты абсолютно не обратил внимания по причине своей сонливости, но которые занозой засели в твоей бедной, больной башке: "Вам пора выходить"!.. Откуда он знал, что я работаю в Службе? Может быть, ты ему что-то говорил? Нет, такого быть не могло... Он мог видеть твое удостоверение? Если только обладал способностью видеть сквозь предметы. А видел ли он, какую кнопку на подлокотнике кресла в аэре ты нажимал, чтобы сообщить пилоту о своей посадке? Да нет, если только он не сидел в тот момент под твоим креслом!.. Какой же ты растяпа! Неужели раньше нельзя было прийти к выводу о том, что когда-нибудь ты настолько достанешь непрошеных гостей из будущего, что они будут стремиться войти с тобой в контакт?!.. Вот они и вошли. Это значит, что ты их достал, и причем очень крепко достал своей настырностью!.. – Что с вами, Александр Эмильевич? – заботливо поинтересовался Ренлунд. – Вам плохо? Может быть, вызвать инфирмьеров?.. Но Юлов только отмахнулся. Новая мысль возникла в его голове, и он попросил: – А все-таки, Боря, принеси, пожалуйста, мне то, что у нас имеется на Сверра. И желательно, с его фотографией... Вскоре подозрения Юлова подтвердились: человек, который приставал к нему сегодня утром, и исчезнувший этой ночью капитан полиции Яков Сверр были одним и тем же лицом. Теперь всё складывалось в одну четкую картинку, как детский "пазл". Но картинка эта вовсе не сулила радужных перспектив в борьбе с Пришельцами...