Текст книги "Зимой змеи спят"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

* * *

Была уже глубокая ночь, когда Резидент включил компнот, чтобы подготовить к закладке в тайный раздел Сети – так называемый "почтовый ящик" – меморандум о событиях минувшего дня и, в качестве приложения, свои мысли и выводы по этому поводу. Это было необходимо на тот случай, если с ним что-то случится в ближайшее время, и тогда тот, кто прибудет для работы на его месте, сможет открыть "ящик", извлечь оттуда отчеты своего предшественника и узнать, что же произошло с ним... Для начала Резидент подключил компнот к миниатюрному звукозаписывающему устройству, с помощью которого ему удалось записать неиболее важные разговоры этого дня, и, переключившись на режим скоростного воспроизведения, запустил программу трансляции аудиозаписи в файл типа "протокол". Эта "умная" программа автоматически трансформировала устную речь в текст, самостоятельно разнесла высказывания по их принадлежности голосам действующих лиц, обозначая их в порядке нумерации как "голос-1" или "голос-2", провела небольшую стилистическую правку, исключила повторы и неразборчивые места и даже расставила необходимые знаки препинания. Для проверки Резидент выхватил наугад несколько мест из начала, середины и конца файла-меморандума и пробежал глазами крошечные фосфоресцирующие строчки на экране:

"Голос-1: Я хотел бы с вами встретиться, Валерий... Не по видеофону же обсуждать наши с вами проблемы!.. Или вам не интересно узнать кое-какие подробности о том, как погибла ваша любимая женщина?"... "Голос-1: ... а один из них задал мне такую головоломку, что нарочно не придумаешь. Целую неделю я потратил на то, чтобы отыскать его следы, потому что забрался он за две тысячи километров от Агломерации в провинциальную глухомань, но самое интересное ожидало меня, когда я все-таки разыскал и увидел его. Собственно, это уже был не "он", а "она". Самая настоящая женщина-красавица, с волосами до попы и с бюстом как у Мерилин Монро... В лице от прежнего Василия а теперь его Василисой звали, этого хитреца – только глаза остались, да морщины на лбу. Но это я потом докумекал, что он посредством специальной операции свой пол изменил, чтобы скрыться от меня, а первое время ходил вокруг да около этой красотки и в затылке чесал: вроде бы и Василий это, и в то же время стрелять в такую женщину как-то рука не подымается..." "Голос-1: Было бы лучше, если бы никто никогда не создал машину времени... это, наверное, одно из самых страшных открытий человечества... а раз так получилось, что она уже функционирует на полную катушку, то наша задача – уничтожить ее к чертовой бабушке!.."

Вот оно, подумал Резидент. Вот здесь-то он и проговорился, наконец. Расслабился, видно, и это понятно – день был очень насыщенным, любой на его месте допускал бы промахи... Но зато теперь понятно, каковы же истинные цели у него и у тех, кого он представляет. Да-а, славненько ему пришлось потрудиться, прежде чем выйти на финишную прямую. И еще его подвела жадность. Если бы он вышел напрямую на меня, а не на Рувинского, то всё было бы по-другому... Тут он, конечно, допустил ляп, и ошибка эта, если ее эксплуатировать по-умному, может погубить его... Вот это мы и запишем пока в приложении к меморандуму. Резидент вытащил из специального гнезда кольцо-джойстик и надел его себе на указательный палец. Потом сделал несколько разминочных движений и приступил к составлению приложения. Набив несколько абзацев, он остановился и задумался. Потом набрал: "Однако, возникает ряд вопросов, на которые пока трудно дать логичный ответ. Так, если Юлова на Рувинского навел ГС, то зачем ему понадобилось убивать спецслужбовца? Или это комбинация с жертвой фигуры, дабы войти в доверие ко мне и, в конечном счете, с моей помощью определить местонахождение туннеля, служащего нам в качестве средства заброски своих людей в будущее? А, может быть, ГС вообще не имеет никакого отношения к Службе? Ведь у него действительно имеется некий покровитель с экстраординарными способностями, в коих я лично имел возможность убедиться в баре... Ни одному человеку как из наших, так и из числа сотрудников Службы, будь он хоть трижды профессионалом, не удалось бы в одиночку противостоять целой группе натренированных людей. А он, этот таинственный субъект, смог – и не только это... По существу, он отвлек внимание коллег Юлова на себя и дал возможность ГС и Рувинскому спокойно покинуть опасное место"... Резидент опять сделал паузу, во время которой перечитал последний абзац, а потом, ловко работая пальцем, закончил свой отчет: "Но если всё вышесказанное верно, то это означает, что в событиях участвует некая третья, очень могущественная сила, от лица которой и действует ГС. Я бы предположил, что она одинаково враждебна и Ассоциации, и Службе, хотя воздержался бы от окончательных выводов относительно ее сущности. Сейчас рано с уверенностью утверждать что-либо, и я решил держать ситуацию под контролем, а удар по противнику нанести лишь в самый решающий момент. ГС еще нужен мне, и Рувинский нужен тоже."

Глава 34

Денек обещал быть отличным. Низкое солнце проглядывало сквозь стволы сосен в лесу, и рассеянный мягкий свет лился на белеющую сквозь фиктивный голо-забор дорогу, на траву, подступавшую к самому домику, и на бока турбокара, запотевшие от ночной росы. Вокруг было тихо, только на деревьях пересвистывались птицы. Ставров зевнул во весь рот, потянулся с хрустом – бока и мышцы теперь болели еще больше, чем перед сном – а потом сбежал с крыльца и, намочив ладони о траву, принялся тереть ими лицо и голый торс. Роса была ледяной, как вода из проруби зимой, и Георгий невольно то и дело покряхтывал от холода. – "Если очень вам неймется, ап-птирайтесь чем придется, водными займитесь процедурами!", – пропел позади него хриплый голос. На крыльце стоял Рувинский, который, судя по его свежему и бодрому лицу, проснулся раньше, чем Ставров, по крайней мере, на час. – Между прочим, Гер, там за домом колодец имеется, так что не бойся, без воды не пропадем... – А я и не боюсь, – сказал Ставров. – Просто давно росой не умывался... Говорят, кто росой умывается, тот до ста лет проживет. – Ну, к нам это теперь не относится, – покачал головой архитектор, – мы с тобой вообще за каждый прожитый день должны Бога благодарить... – Еще чего! – решительно сказал Ставров. – С какой это стати? – Идем завтракать, – вместо ответа вздохнул Рувинский, – я там кофейку сварил... За завтраком Ставров, не удержавшись, изложил своему новому приятелю созревший у него вчера план. Идея была проста и гениальна. Надо было не пожалеть живота ради спасения заблудшего человечества и уничтожить то дьявольское устройство, с помощью которого Ассоциация забрасывала своих "референтов" в будущее. Излагая свою идею, Георгий с опаской ожидал, что со стороны его собеседника последуют какие-нибудь возражения, и что он вообще может заявить нечто в том роде, что, мол, ты делай что хочешь, а я умываю руки... Но Рувинский воспринял предложение Ставрова абсолютно спокойно, как само собой разумеющееся, сомнения у него возникли только относительно того, как всё это осуществить. Я знаю, как, несколько самонадеянно ответствовал Ставров. Дело действительно представлялось ему довольно простым. Он связывается с Резидентом, докладывает ему о выполнении своего задания, и тот должен отправить Георгия в прошлое. "И тут-то, когда я уже отправлюсь домой, то тебе, Валер, останется лишь взорвать ихний туннель...", довольный сам собой, излагал Ставров. Однако, взглянув на Рувинского, Георгий заподозрил, что тот придерживается иного мнения по поводу того, кто должен отправляться в прошлое, а кто – манипулировать "адской машины"... – Ты что, Валер, не согласен, что ли? – осведомился он. Архитектор возвел глаза к потолку. – Слушай, – сказал он, – ты всегда такой наивный или издеваешься надо мной? – А что тебе не нравится? – Да нет, мне лично нравится всё, за исключением некоторых пустяков... Например, то, что ты с ветерком отправишься домой, а я помашу тебе вслед белым платочком, оставшись один на один с Резидентом... И потом, меня удивляет твоя вера в порядочность Резидента: это же профессионал, специализирующийся на заплечных делах, Гера, и он наверняка не станет отправлять тебя в прошлое после вчерашнего. Ведь, с его точки зрения, ты поступил неразумно, спасая меня, "предателя", которого он подставил полиции, так что теперь ты у него в большой немилости... Наверное, он сейчас рыщет по всей Агломерации, чтобы напасть на наш след, и не для того, чтобы пожать тебе руку в знак признательности, а чтобы пустить тебе пулю в лоб!.. И вообще, мне кажется, что никто и не собирался тебя пускать обратно. Ты был нужен им, Гер, всего лишь для того, чтобы твоими руками убрать десяток неугодных Ассоциации людей, вот в чем дело... Ставров вскинулся было, чтобы возразить, но тут же прикусил язык. А действительно, с чего это он поверил в честность тех, кто нанял его для этой грязной работы? Разве ему в свое время было мало Чечни, когда не только его, но и тысячи таких же, как он, обманули на общегосударственном уровне, отправив защищать пресловутые конституционные интересы России, не гнушаясь средствами и трупами мирных жителей, а потом сделали вид, что не имеют к этому конфликту никакого отношения?!.. – Да, ты прав, – сказал он после паузы. – Вот черт, а я об этом не подумал!.. А может быть, давай рискнем, чем черт не шутит, заманим этого типа на встречу, и устроим ему допрос с пристрастием?.. Ты ведь меня подстрахуешь, Валер? Правда, окинув критичным взглядом съежившегося Рувинского, Георгий засомневался, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное – интеллигенция и есть интеллигенция, что с нее возьмешь?.. Рувинский пожал плечами, но видно было, что и он не верит в успешную реализацию идеи Ставрова. – У тебя здесь связь с Большой Землей имеется? – поинтересовался Ставров, ставя на стол опустевшую чашку. Рувинский аккуратно вытер губы носовым платком. – Имеется, – кивнул он. – В комнате есть телефон. Только... может быть, не надо, а, Гер? Ты не боишься, что своим звонком выдашь Резиденту наше местонахождение? Ведь тогда нам с тобой будет крышка... – А, волков бояться – в лес не ходить! – махнул рукой Ставров. – Просто мне кажется, что это лучше, чем прятаться, как кроты, в этой норе!.. – Тогда звони, – сказал Рувинский. – Хотя нет, постой, давай мы с тобой продумаем хоть какие-то варианты... – Ты прямо как на дипломатические переговоры собрался, – усмехнулся Ставров. – А ты как думал? Когда на карте твоя жизнь, поневоле будешь продумывать каждый свой шаг...

* * *

Ни Рувинский, ни Ставров не знали, что в это время в штаб-квартире Резидента находился тот самый человек, который всячески пытался опекать Ставрова. Он сидел неподвижно, прислушиваясь к тишине за дверью и одновременно к аппаратам телефонной и видеосвязи. У человека виднелась свежая ссадина под глазом и был порван рукав пиджака. Он ждал в этой квартире уже почти двенадцать часов, глаза у него слипались от усталости, а желудок сжимался от голода, но спать сейчас он не имел права, потому что можно было проспать либо звонок, либо предупреждение Оракула, подключенного к электронному датчику в продъезде, о чьем-либо приближении к квартире, а запасы съестного здесь отсутствовали – впрочем, даже если бы холодильник был под завязку набит деликатесами, человек не позволил бы себе взять оттуда ни крошки. Он не хотел оставлять следы на этой квартире. Поэтому время от времени человек кидал в рот таблетки, позволяющие хоть ненадолго избавиться от ощущения голода и усталости, однако они помогали ему все меньше... Человеку оставалось надеяться, что ждать ему остается недолго и что сюда, в эту квартиру, расположенную в одной из сорокоэтажных "высоток" Нового Кольца неподалеку от Парка Победы, либо явится, либо позвонит один из тех людей, которые были ему нужны, но время шло, а телефон молчал, и экран видеофона был мертв, и в подъезде стояла тишина, от которой клонило в сон... Чтобы не уснуть, человек принялся в который раз вспоминать, как вчера в баре ему удалось отвлечь на себя сотрудников Службы, затеяв с ними некое подобие игры в салочки. Впрочем, это для него потасовка могла выглядеть игрой, а его противники восприняли происходящее очень даже всерьез, раз они пустили в ход парализаторы и даже холодное оружие. Последний раз человек баловался такими "салочками" на тренировках по бесконтактному единоборству, но это было очень давно, и сначала всё шло хорошо, а потом стало тяжело – тяжелее даже, чем в сорок третьем в Заксенхаузене, хотя тогда соперники были вооружены "шмайсерами" и штык-ножами и еще у них были огромные надрессированные овчарки... В зале было темно и очень тесно, под ногами хрустело разбитое витринное стекло, и человек пару раз поскользнулся на осколках, и оба раза его соперники не упустили случая попасть по нему – сначала резиновой дубинкой под глаз, а во второй раз ножом располосовали рукав. Свет появился только тогда, когда спецслужбовцы подогнали к оконному проему свой фургон и ударили ослепительными прожекторами внутрь бара. Это была их ошибка, потому что они ослепили в первую очередь своих, а человек закрыл глаза и положился на своего верного помощника, встроенного в его мозг, и тот исправно вывел его между опрокинутыми столиками и валявшимися на полу телами в коридорчик, а оттуда – в дамский туалет, где человек еще до заварухи предусмотрительно открыл фрамугу под самым потолком. Человек вывалился в эту щель наружу, и тотчас крики и звуки выстрелов остались позади, а через два квартала полностью стихли, только слышались завывания сирен на полицейских машинах, несшихся со всех сторон к бару... Естественно, что, будучи занятым этими странными играми, человек потерял след Ставрова и его спутника и теперь понятия не имел, где они могли находиться. Однако он считал, что сделал правильный ход, придя сюда, потому что, по его мнению, рано или поздно, Георгий должен был позвонить... Человек знал, что ради своего возвращения к жене и дочери Ставров готов идти на любой риск. Человек хорошо изучил своего подопечного, но на этот раз он ошибался в нем.

* * *

Ему ответили после второго гудка. Голос, который возник в трубке, был странным образом знаком Ставрову, но времени вспоминать, где он раньше слышал его, не было. – Алло? – сказал голос. – Я вас слушаю, говорите... – Моя фамилия Ставров, – сказал Георгий, косясь на Рувинского, который слушал разговор с паралелльного аппарата с секундомером в руке. – Я правильно попал? Это туристическое агентство? – Вы правильно попали, – сказал голос в трубке. – Георгий, дорогой мой, вы очень правильно попали!.. У меня есть к вам очень важное дело. И очень-очень срочное!.. Вы далеко находитесь? – Далеко, – сказал Георгий. Рувинский красноречиво стучал пальцем по стеклу секундомера. Они пришли к выводу, что во избежание того, чтобы их номер засекли, разговаривать с Резидентом надо не больше минуты. – Послушайте, я не могу сейчас долго говорить... Давайте встретимся. – Давайте, – охотно согласился голос в трубке. – Скажите, где вы находитесь, и я... – Я звоню из автомата, – быстро сказал Ставров, и Рувинский показал ему большой палец. – Хорошо, – сказал голос, – тогда, милости прошу, приезжайте вы ко мне... Кстати, вы сейчас один? – Один, – не моргнув глазом, соврал Ставров. – А тот человек, что был с вами в баре?.. Впрочем, это не столь важно, Гера – по крайне мере, в данный момент. Я так понимаю, что вы предлагаете встретиться на нейтральной территории? – Да. – Тогда называйте место и время... – Седьмое небо, – сказал Ставров, невольно усмехаясь. – Знаете такое? – Не-ет, – удивленно сказал голос в трубке. – А без шуток можно?.. – Я не шучу... Просто так называется ресторан в Останкинской телебашне. Встречаемся там в пять часов вечера. Идет? – Я вас понял, – сказал собеседник Ставрова. – Что ж, как прикажете... И отключился. Георгий положил трубку и вопросительно взглянул на Рувинского. – Сорок шесть секунд, – сообщил тот, глядя на циферблат секундомера. – Неплохо, Гера, неплохо. Четырнадцать секунд сэкономил... Ты что задумался? Ставров смотрел невидящим взглядом в стену. – Тебе ничего странного не померещилось за время нашего разговора? – спросил он. Валерий пожал плечами: – Разве только то, что ни он, ни ты не поздоровались и не попрощались друг с другом... прямо как роботы какие-то... И еще он тянул время... Ставров отмахнулся: – Это как раз ерунда, – пробормотал он. – А лично у меня вопросы возникли по трем моментам... – Поделись, – потребовал Рувинский. – Во-первых, голос этого типа я уже слышал раньше, – стал объяснять Георгий. Вот только не могу вспомнить, где... – Ну, правильно, если ты раньше уже встречался с Резидентом, то это неудивительно... Это не тот пьяный, что подвалил к тебе в баре? – Не-ет, – задумчиво протянул Ставров. – А не тот, что спас тебя от погони во время... ну, в общем, когда они Ружину?.. – голос Рувинского предательски дрогнул. Ставров схватил приятеля за рукав. – О! – воскликнул он. – Я понял, чей это голос! – Чей же? – без особого интереса осведомился архитектор. – Твой!.. Ну-ка скажи: "Милости прошу, приезжайте вы ко мне"!.. Рувинский нехотя подчинился. – Вот именно! – воскликнул Ставров. – Это был твой голос, Валерка!.. Слушай, чем же ты так насолил Резиденту, раз он твой голос копирует? – Наверное, этот сукин сын решил поиграть с тобой, – пояснил Рувинский. – На всякий случай хочет ввести тебя в заблуждение... мало ли, а вдруг мы с тобой скорешились? Ему же наш союз невыгоден, потому что объединить усилия мы можем только в том случае, если стремимся нанести вред Ассоциации... А еще два момента? – Во-вторых, Резидент назвал меня Герой, – сказал Ставров. – А это значит, что он очень хорошо меня знает. Вопрос – откуда?.. – От верблюда, – грубо оборвал его Рувинский. – Дурачок ты, Гер! Да у Резидента на тебя, наверное, целое досье имеется, и он не только твое уменьшительное имя должен знать, но и твой размер обуви, имя твоей первой учительницы и на какой части тела у твоей жены есть большая родинка!.. – Но-но! – проворчал Ставров. – При чем здесь моя жена? Нет у нее никаких родинок!.. – Ну нет, так нет, это я так, к слову, – ласковым голосом пояснил Рувинский. Давай третий пункт выкладывай! – Он не ответил на пароль, Валер. – Что-о? – протянул Рувинский. – Ты в этом уверен? – Еще бы! Что ж я, по-твоему, совсем с ума соскочил?.. Когда я спросил у него, правильно ли я попал, и уточнил: "Это туристическое агентство?" – он должен был ответить: "Нет, агентство здесь было раньше, а теперь это ассоциация", понял? Рувинский подошел к окну, тонированному по принципу "зеркало", и, скрестив на груди руки, вгляделся в стену леса по ту сторону дороги. – М-да-а, – сказал он, не оборачиваясь. – Тогда, если ты прав, это может означать массу вариантов. – Например? – Например, Ассоциация по каким-то причинам решила сменить пароль уже после твоей отправки сюда... Или тебя с самого начала собирались "прокинуть"... Еще возможно, что Резидент захотел проверить, как ты отреагируешь на его оплошность... В свете вчерашних событий последняя версия мне представляется самой убедительной, Гера. Ставров сосредоточенно грыз заусенец на указательном пальце. – Ты забыл еще один вариант, Валер, – сказал он наконец. – Причем самый простой и естественный... – Какой? – Человек, который разговаривал со мной, – не Резидент... Рувинский повернулся и улыбнулся одним краешком рта. – Ну, тогда надо начинать не с этого, – сказал он. – Надо спросить себя: а был ли это вообще человек?..

* * *

С высоты трехсот тридцати семи метров город, жарившийся под прямыми лучами лишь слегка склонившегося к горизонту солнца, выглядел как и пятьдесят лет назад. Прекрасно и романтично... В принципе, если не приглядываться к деталям ближайших зданий и улиц, то можно было легко обмануть себя предположением, что в мире всё осталось по-прежнему. Так же к самому горизонту тянулись нескончаемые нагромождения зданий. Так же по блестящим ленточкам дорог тянулись разноцветные коробочки автомобилей, а люди так же выглядели крошечными точками, затерянными среди бетонных громад... Так же над землей висела легкая голубая дымка смога, из-за которой город вдали расплывался и казался нереальным, как декорация к кинофильму. И если продолжать эту игру, то надо всего лишь повернуть голову, и ты увидишь, что Капка стоит на зеленой толще бронированного смотрового стекла в полу и пробует боязливо носком туфельки его на прочность... – Пап, смотри, смотри, а вон поезд поехал! – воскликнул девчоночий голос справа, и Ставров, вздрогнув, покосился в ту сторону. Сердце у него екнуло, но это была, разумеется, вовсе не Капка, а какая-то другая девочка в сопровождении темноволосого мужчины средних лет. Нет, этот мир вовсе не был таким же, как в конце прошлого века. Словно подтверждая это, неподалеку от башни просвистел аэр, похожий на большую птицу с угловатыми крыльями. До него было так близко, что в иллюминаторах можно было разглядеть лица пассажиров. Ставров вздохнул и отвернулся от стекла. Оглядел людей, бродивших по круглой смотровой площадке вдоль высоких окон. Нет, уж, по крайней мере, здесь, внутри башни, многое оставалось прежним. Разве что изменились чуть-чуть форма и вооружение охранников, да рекламные вывески стали совсем другими. А в одном месте прямо по оконному стеклу бежали огненные буквы информационных сообщений: хочешь – читай, не хочешь – смотри сквозь текст на город... Выбирая именно это место для встречи с Резидентом, они с Рувинским руководствовались несколькими соображениями. Во-первых, на каждом шагу в башне дежурили охранники (как сообщил Ставрову архитектор, служба безопасности Останкинской "иглы" была усилена еще пять лет назад, после попытки одной экстремистской группировки захватить обзорную площадку вместе с людьми в качестве заложников, чтобы выдвинуть ряд безумных требований к правительству Евро-Наций), а на входе осуществлялся очень строгий контроль посетителей, так что пронести оружие или что-то в этом роде Резиденту не удалось бы. Во-вторых, наличие охраны на обзорной площадке и вынужденное ожидание прибытия лифта (тоже с охраной) должны были заставить Резидента отказаться от мысли убить Ставрова с помощью каких-то иных средств, не являющихся оружием – кольнуть его отравленной иглой, например. В-третьих, недоступность места встречи для выстрелов снаружи лишала Резидента возможности подстроить засаду в виде снайперов, вооруженных дальнобойными винтовками. И в-четвертых, постоянное присутствие на площадке людей обеспечивало возможность Рувинскому скрытно вести наблюдение за договаривающимися сторонами, а чтобы он мог, в случае чего, вовремя вмешаться, в кармане Ставрова лежал крохотный радиомикрофон, связанный с приемником-наушником в ухе Валерия... Ставров и Рувинский прибыли на обзорную площадку башни за два часа до встречи с Резидентом, чтобы не дать ему возможность проводить какие бы то ни было приготовительные меры. За это время они, правда, успели изрядно намозолить глаза охранникам, расположившимся в удобных низких креслах по всему периметру кольца площадки, но это в их положении даже было к лучшему... В лифтовом "предбаннике" звякнул предупреждающий сигнал, с легким шипением разошлись двойные шлюзовые двери, и очередная порция жаждущих посмотреть на Агломерацию с высоты птичьего полета, неуклюже подталкивая друг друга, вывалилась на площадку. Ставров встал так, чтобы ему была видна кучка вновь прибывших. Почти два десятка человек, включая человек пять-шесть туристов азиатской наружности, с неизменными голокамерами на груди и натянутыми улыбками на лицах, трех-четырех пар родителей, ведущих чад за руку, стайка молоденьких девчонок, и пожилой мужчина высокого роста с узким костистым лицом и прозрачными глазами, судя по выправке бывший милитар, наверняка полковник в отставке, не меньше, а то и генерал... Георгий разочарованно отвернулся к стеклу и посмотрел на настенные часы. Три минуты шестого... Неужели Резидент решил перехитрить нас и устроил засаду где-то поблизости от башни, чтобы расправиться там с нами, когда мы, не дождавшись его здесь, спустимся вниз?.. Нет, все-таки сколько ни пытайся переиграть профессионала, ничего у тебя, дилетанта, из этого не выйдет!.. Краем глаза Ставров уловил, что Рувинский развернулся и скрылся за поворотом круглой стены, явно собираясь взять под контроль соседний лифтовый холл, куда через пять минут должен был прибыть второй лифт. И тут же над его ухом раздался знакомый голос: – Вы не устали меня ждать, Гера? Ставров медленно-медленно, словно опасаясь, что от слишком резкого движения башня покачнется и обрушится, повернулся к говорящему. И не поверил своим глазам: это был тот самый "бывший полковник", с усмешкой взирающий на него. – Вы? – тупо спросил он. – Так это вы – Резидент?.. Он невольно вспомнил описание Рувинского: костлявый старец... абсолютно лысый... со скрипучим голосом... – Не обращайте внимания, это всего лишь маска, – сказал "отставник". Вынужденная мера... А ведь вы меня хотели обвести вокруг пальца, Гера, верно? Встречу назначали в ресторане "Седьмое небо", а сами караулите меня на обзорной площадке... Что же это вы? Нехорошо! Не хватало еще, чтобы он пальцем при всех мне погрозил, подумал Ставров, начиная злиться. – Я забыл вас предупредить, – резко сказал он, – что у меня нет ни копейки денег, а без денег в ресторане мне делать нечего!.. "Старикан" поднял свою сухую руку и похлопал Ставрова по плечу. – Ну-ну, – успокаивающим голосом сказал он, – не лезь в бутылку, сынок... Кстати, сейчас так уже не говорят: "ни копейки" – по той простой причине, что деньги называются юмами. Сокращение – от "юниверсал мани"... то есть, общепринятые деньги... Ну, что ж, раз все в сборе, то можно перебираться за ресторанный столик. Берите своего дружка, который пытается изображать из себя юного следопыта, и пойдемте в это ваше "Седьмое небо"... Делая вид, что не замечает замешательства Ставрова, "отставник" развернулся и твердой походкой направился к узкой лестнице, ведущей вниз, в ресторан. Георгий воззрился на окно и только теперь заметил, что в том месте, где он занимал позицию, стекло отсвечивает так, что в нем отражается внутренность обзорной площадки, и поверх голов низкорослых азиатов отчетливо видна чуть сутулая фигура Рувинского, взгляд которого устремлен именно сюда. Ладно, что ж теперь поделать? Видно, сегодня день такой – прокол за проколом!.. Остается надеяться только на то, что нас двое и что вокруг – люди, так что, пока мы здесь, ничего он нам не сделает... Ставров хмуро повернулся и махнул рукой Рувинскому, подзывая его к себе. – Всё слышал? – спросилГеоргий своего приятеля. – Угу, – промычал тот. По его кислому лицу было видно, что он тоже ошарашен таким поворотом событий. – Ладно, идем за ним, – решил Георгий. – Проколы будем обсуждать потом... Столики в ресторане, несмотря на неурочный час для посещения публикой злачных мест, были почти все заняты, лишь в Бронзовом зале отыскалось свободное местечко, и "старик" не колеблясь занял его. – Что закажем? – осведомился он у друзей, когда от стойки к ним подкатился бойкий официант. – Может быть, кофе? – застенчиво спросил Рувинский Георгия. – Нет уж, возьмем что-нибудь посущественней, – нахально заявил Георгий. По принципу: гулять – так гулять, особенно если за чужой счет. – Но платить будете вы! – Он ткнул пальцем в человека напротив. – Разумеется, – согласился "бывший полковник". И пошептал на ухо официанту. Тот кивнул, резво убежал куда-то за стойку, и почти мгновенно вернулся с подносом, уставленным различной посудой. Ставров и Рувинский не успели и глазом моргнуть, а столик уже буквально ломился от кушаний. Сервировку венчала бутылка фирменного вина "Седьмое небо". – Я предлагаю выпить, – сказал "старик", разливая вино по бокалам. – За наше знакомство!.. – И благовоспитанно пригубил свой бокал. Ставров переглянулся с Рувинским и возразил: – Ну, за это пить пока еще рано. Вы вот, к примеру, нас знаете, а мы вас нет... – Так уж и нет? – усмехнулся "отставник", накалывая на вилку маслину. – Что ж, насчет вашего приятеля я ничего не буду говорить, а с вами, Гера, мы уже не раз встречались... Напомнить? – Напомните, – с вызовом сказал Георгий. – А то что-то с памятью моей стало... "Отставной полковник" напротив него внезапно исчез, и на его месте возник уже знакомый Ставрову молодой человек с невыразительным лицом и в аккуратно отутюженном костюмчике. – Узнаете? – спросил он. – Узнаю, – проворчал Ставров, поглощая мясное ассорти. – Только что толку?.. Ни тогда, ни позже вы мне так и не удосужились представиться. – Зовите меня Май, – посоветовал с готовностью незнакомец. – Вы извините, господа, но чтобы не вызывать ненужных сенсаций, я вернусь в первоначальное состояние. – Облик его подернулся рябью, как вода на глади озера, и за столиком снова возник бывший полковник с надменной физиономией, с сомнением ковыряющийся в салате. – Май, – повторил Рувинский, словно пробуя имя на вкус. – Май... Красиво. Только почему вы выбрали именно этот месяц года? – Вы излишне подозрительны, молодой человек, – вежливо сказал "старик" ("Валерий", в тон ему тут же подсказал Рувинский, светски наклоняя голову). По-вашему, такого имени, как Август, тоже не существует? Или, например, Октябрин? Рувинский неопределенно двинул бровями. – А как насчет отчества? – спросил он. – У нас их нет, – ответствовал человек, назвавшийся Маем. – А фамилий у вас тоже нет? – настаивал архитектор. – Давайте не будем отвлекаться, – сказал Ставров. – И... – А над "и" полагается ставить точки, – подхватил, улыбаясь, Май. – Нет, я не Резидент, Гера. И к вашей Ассоциации не имею никакого отношения... – Кто же вы? – спросил Рувинский. – Это долгая история, – покачал головой человек напротив. – Ничего, у нас как раз сегодня достаточно времени, – сказал Ставров. – Да и ресторан закрывается в одиннадцать... во всяком случае, так было раньше. Мы готовы выслушать вас, Май... И Май рассказал им... Правда, рассказ его оказался таким неправдоподобным, что выглядел фантастикой чистейшей воды. Причем такой, которую не то что печатать в виде книги нельзя – такие вещи неудобно даже произносить вслух в компании нормальных, трезвомыслящих людей... Я не хотел бы, чтобы вы считали меня чужаком, говорил Май, но я действительно пришел в ваш мир из другого времени. Таких, как я, в вашем мире много, мы способны проникнуть куда угодно, и у вас нет и практически не может быть от нас секретов. И еще я хочу, чтобы вы поняли и уяснили раз и навсегда: мы – не враги вашему миру. Мы не приносим вам никакого вреда. Мы только наблюдаем за вами. Может быть, конечно, это покажется вам унизительным, но именно поэтому мы вынуждены действовать тайно, используя кое-какие экстраординарные способности, которыми владеем... Мы – Наблюдатели, и этим всё сказано. Мы строго соблюдаем ту клятву, которую приносим, становясь Наблюдателями, в своем мире: никогда ни во что не вмешиваться во время выполнения заданий в вашем времени. Даже если на наших глазах будут убивать. Даже если будут убивать нас самих, мы имеем право лишь на пассивную защиту – путем бегства... К сожалению, я не могу раскрыть вам все подробности, связанные со стратегией и тактикой Наблюдения. Могу лишь сказать, что, наблюдая за вами, мы вовсе не проводим над вами каких-то экспериментов, как над подопытными крысами. И отнюдь не болезненное любопытство движет нами, заставляя присутствовать в ключевых точках вашей истории... Необходимость Наблюдения продиктована желанием спастись от той гибели, которая грозит нам и нашим потомкам всего через несколько веков. Понимаете, у любой цивилизации есть выбор одного-единственного варианта развития из множества возможных. И, делая его, так легко ошибиться и выбрать не тот путь, который выводит на бескрайние просторы процветания, а тот, что ведет к пропасти. Наверное, только Бог, если бы он существовал, мог бы знать, сколько обитаемых миров погибло из-за того, что они неправильно просчитали последствия, которые ожидают их на избранной ими линии развития!.. Нашему миру повезло гораздо больше, чем другим. Нам удалось обнаружить в пространственно-временном континууме туннели, по которым можно перемещаться из одного времени в другое. В том числе, и сюда, к вам... Такие туннели мы называем трансгрессорами. Мы работаем во многих мирах с одной целью: понять, в чем заключаются фатальные ошибки цивилизаций. Поняв это, мы сумеем предотвратить собственную гибель... – Значит, наш мир тоже погибнет? – спросил Рувинский. Май опустил глаза в свою тарелку. – Все миры, рано или поздно, погибают, – уклончиво ответил он. – Вопрос только в том, как скоро это случится... – Но вы же наверняка знаете ответ, – сказал Ставров. – Раз уж вы так свободно манипулируете этими самыми туннелями, то должны были побывать у нас и в самом далеком прошлом, и в самом отдаленном будущем, верно? Май неторопливо жевал бутерброд с лососиной. – Что с того, что я знаю ответ? – возразил он. – Вы, видимо, не до конца прониклись тем, что я рассказал вам о нас, Наблюдателях. Ни один Наблюдатель не только не имеет права на физическое вмешательство в происходящее в том мире, в котором работает, но и не должен делиться с людьми, живущими в этом мире, знаниями. Особенно – о том, что их ждет в будущем... Ведь любое знание побуждает людей к действию, а значит, предоставление информации – тоже вмешательство в естественный ход событий, может быть даже, самая опасная его разновидность!.. – А, по-моему, это просто подлость с вашей стороны! – тихо сказал Рувинский. – Я понял, почему вам нельзя вмешиваться в наши дела!.. Вы так упорно напирали на то, что не ставите над нами никаких опытов. Но что же, по-вашему, вы делаете, когда с холодным интересом взираете на то, как в нашем мире гибнут отдельные люди и целые города, если не ставите грандиозный эксперимент? Ведь наблюдение это один из методов эксперимента, и еще неизвестно, самый щадящий он или самый жестокий!.. Это все равно, что если бы ученый-медик, к которому по ошибке явился тяжелобольной, фиксировал, как протекает недуг, как у умирающего появляются судороги, как он, задыхаясь, пытается дышать отказавшими легкими и как именно протекает агония!.. А вмешиваться нельзя – чистота эксперимента нарушится, видите ли!.. Да это же... это же... – Архитектор замялся, пытаясь подобрать подходящее определение, а потом закончил: – это же аморально, понимаете?!.. Май пил вино мелкими глоточками. Потом неторопливо отставил бокал в сторону и сказал: – Вы и правы, и неправы, Валерий. Видите ли, вы пытаетесь судить нас с точки зрения вашей морали – и, наверное, тогда вы правы. Но вы пока не способны представить себе мир, живущий по иным законам и руководствующийся иной моралью, в корне отличающейся от вашей, а ведь это достаточно просто... Ничто в мире не меняется так быстро и резко, как мораль, потому что она обусловлена прежде всего влиянием на систему внешних факторов... Впрочем, системология у вас еще не очень развита... И вообще, друзья, по-моему, мы встретились не для диспута о морали. – А вам не кажется, Май, что между вашими словами и делами существует определенное противоречие? – поинтересовался Ставров. – Вот, например, вы сказали, что не можете вмешиваться в события здесь, у нас... Но вы-то лично вмешивались, и не раз!.. Вспомните, когда вы спасали меня от полиции или от... финансового кризиса... разве вы не нарушали естественный ход событий? – Ну, вот, наконец, мы и подошли к сути, – улыбнулся уголком рта Май. – Именно об этом я и хотел с вами побеседовать. Правда, это больше касается вас, Георгий, но раз уж ваш друг сопровождает вас, то пусть и он услышит это... Я расскажу вам еще одну историю. Много лет назад один из наших Наблюдателей нарушил Клятву. Правда, он сделал это не сознательно... Просто он позволил себе влюбиться в одну женщину из того времени, где тогда работал, но не просчитал нежелательных последствий. Он провел с этой женщиной всего одну ночь, но этого оказалось достаточно, чтобы у нее через положенные девять месяцев на свет появился ребенок... Понимаете, для него это было очередным приключением, досадной слабостью, и, желая забыть об этом, он не только не доложил своему руководству о происшедшем, но и сам не удосужился проверить, что потом стало с объектом его кратковременной страсти. Прошло много лет, и он вновь встретился с той самой женщиной. Он сам пришел к ней, спасаясь от преследователей, которые гнались за ним, раненым... Он искал у нее убежища, но не учел женской психологии. Ночью она выдала его спецслужбе, которая давно уже охотилась за нашими людьми. Это была ваша Ассоциация, которая в то время боролась с нами, пришельцами из другого мира... Наблюдателя поместили в клетку и приковали цепями к стальной решетке, как дикого зверя. Он упорно молчал на всех допросах, но еще в самом начале так получилось, что он во сне проговорился и выдал своим противникам тайну Трансгрессора, ведущего сюда, в середину двадцать первого века. Именно благодаря его невольной оговорке Ассоциация смогла посылать своих агентов в будущее... Но самое страшное ждало Наблюдателя впереди. Однажды к нему, прямо в тюремную камеру, явился один из его коллег, но вместо того, чтобы спасти его от неминуемой гибели, он лишь постарался усугубить осознание Наблюдателем своей вины. Друг рассказал ему, что у него есть в этом времени сын и что его дальнейшее существование в этом мире является тем самым источником причинно-следственных возмущений, которые нарастают с каждым годом и в конце концов способны будут разрушить Ткань Миров... иными словами, привести к преждевременной гибели вашего мира... Май прервал свой рассказ, чтобы расплатиться с официантом. Потом дождался, когда тот уберет со стола грязную посуду и принесет три чашки крепкого кофе. – Что ж, это всё очень занимательно, – с иронией сказал Ставров, так и не дождавшись продолжения рассказа, – и чем-то смахивает на латиноамериканские сериалы, которые когда-то у российских женщин были в большом почете... Но причем здесь я? Какое отношение я имею к вашему коллеге? – Самое прямое, – сказал Май, глядя в свою чашку. – Тот Наблюдатель и есть ваш отец, Гера... Некоторое время за их столиком царило молчание. Лицо Георгия окаменело, а пальцы его машинально вращали ложечку в чашке с такой силой, что кофе выплескивался через край на блюдце. Рувинский зачем-то встал, потом снова сел. – Гера, – сказал он, тронув за плечо своего приятеля, – Гер, не верь ты ему, что за чушь он порет?.. Почему ты считаешь, что они должны говорить нам только правду? А вдруг эта история тоже является частью их эксперимента? – Сидите спокойно, Валерий, – сказал Май. – Вы же не хотите, чтобы я и про вас сказал правду, верно? В глазах Рувинского что-то мигнуло. Потом он пожал плечами и отвернулся. – Единственный выход из создавшегося положения, по нашему мнению, заключается в том, чтобы забрать вас, Гера, из этого мира, – продолжал спокойно Май. – Пока колебания возмущений не достигли опасного предела, еще можно предотвратить беду... Но дело в том, что мы не можем изъять вас отсюда силой. Вы добровольно должны пойти на это. Мы понимаем, что для вас это будет трудным решением, но надеемся, что вы найдете в себе силы, чтобы его принять... Мы очень долго наблюдали за вами и убеждены, что именно теперь вы окончательно готовы к тому, чтобы отправиться в наш мир... – Вы хотите сказать, что сейчас я созрел, да? – перебил своего собеседника Ставров. – "И дочь-невеста вся в прыщах – дозрела, значит"... – Не буду скрывать, – сказал Май, не глядя на Ставрова, – было среди нас и такое мнение, что надо не тратить понапрасну силы и средства, а убрать вас в самом начале твоего пребывания в двадцать первом веке. Убрать, разумеется, не в том смысле, в каком вы сами используете это слово, а в смысле – из этого мира в наш, – пояснил Наблюдатель. – Тем самым мы бы помешали вам еще больше вывести этот мир из состояния равновесия, ведь с каждым убитым вами человеком апокалипсис приближался к вашей цивилизации шагами длиною в несколько веков... – Что ж помешало вам? – хрипло спросил Ставров. – Совесть взыграла? Или стремление насолить Ассоциации? – Нет, Гера, ни то, ни другое... Просто тогда вы бы не стали и слушать меня. Вам же хотелось во что бы то ни стало, любой ценой вернуться к своей семье, и ничего иного вы бы не восприняли... Мы правильно решили, что вам надо дать время почувствовать, что вы – чужой и лишний в этом мире. Надеюсь, это и произошло с вами за последние дни... Георгий так резко отодвинул от себя недопитый кофе, что чашка едва не опрокинулась на столик. – Может быть, вы и правы, – сказал сердито он. – Да, я действительно натворил по своей глупости немало таких дел, о которых мне сейчас стыдно вспоминать!.. Но вы ошибаетесь, если думаете, что я с радостью приму ваше предложение! Мне, знаете, как-то не хочется бросать этот мир. Даже если он перевернется вверх тормашками лет так через тыщу!.. И потом, у меня здесь еще полно других дел, за которые, кстати, надеюсь, мне не придется потом краснеть!.. – А я и не настаиваю, – кротко возразил Май. – У нас еще есть время... Что ж, раз вы так настроены, давайте вернемся к нашему разговору хотя бы несколько дней спустя. Он поднялся, собираясь уходить, но Георгий схватил его за рукав, принуждая остаться за столиком. – Куда же вы? -осведомился он. – Вы еще не ответили на вопросы, Май!.. Или вы полагаете, что нам, подобно бессловесным тварям, нечего у вас спросить? – Ну почему же, – усмехнулся Наблюдатель. – Вам наверняка захочется многое узнать от меня... даже если вы мне не очень-то верите. Но все дело в том, захочу ли я отвечать на ваши вопросы... Вы же, скорее всего, будете пытаться выведать у меня какие-нибудь секреты, связанные с Ассоциацией, ее резидентом и трансгрессорами... – Нет, – сказал Ставров. – Хотя, в частности, проблема Резидента для нас очень актуальна. Да и знать, где находится один из временных туннелей, нам тоже бы не помешало... Но ладно, с этими проблемами мы постараемся разобраться сами. Вы только не путайтесь у нас под ногами и не оберегайте нас больше, договорились?.. А сейчас меня интересует другое. Что стало с моим отцом? Наблюдатель Май не сразу ответил. Он вообще ничего не ответил в том смысле, как принято отвечать на подобные вопросы. Он долго озабоченно стряхивал крошки со скатерти на пол, словно именно они мешали ему ответить так, как надо, а потом потер свой лоб, будто у него внезапно разболелась голова, и сказал: – Вообще-то я и этого не должен был бы вам открывать, но раз вы настаиваете... Только вот что. Есть ли у вас с собой компнот? – Есть, – подал голос молчавший до того Рувинский и достал из бокового кармана пиджака небольшую плоскую коробочку. Разложил ее на столе, как обыкновенный блокнот, потом нажал сбоку кнопочку – и над столиком, мигнув разверткой, распустился, подобно чудесному цветку голо-экран размером со стандартную книгу. На нем тут же появилась красивая заставка, предупреждающая о загрузке системы. Май достал откуда-то, как фокусник, маленький черный комп-кубик и вставил его в компнот. – Это надо не слушать, – наставительно сообщил он. – Лучше всего увидеть это своими собственными глазами... Если, конечно, вы не торопитесь. Ставров покосился на соседние столики, но никто не обращал внимания на их экран. Похоже, здесь подобное зрелище было в порядке вещей: подумаешь, после сытного ужина клиентам захотелось просмотреть какой-нибудь боевичок!.. Экран опять мигнул, и на нем возник вид какого-то помещения с бетонными стенами, испачканными странными красными потеками и брызгами...