Текст книги "Репортажи из шестого тысячелетия"

Автор книги: Владимир Лазарис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Много отголосков прошлого и по сей день осталось с тех времен, когда еще не было Государства Израиль, а в Эрец-Исраэль был только еврейский «ишув».

С двумя фамилиями мы сталкиваемся чуть ли не ежедневно, не обращая на них особого внимания: Арлозоров и Ахимеир. Первая давно стала названием улицы чуть ли не в каждом израильском городе, а вторую носит Яаков, который каждый вечер появляется на экранах телевизоров как диктор или политический комментатор Кнессета. Однако в документальном фильме «После любви, после ненависти» Яаков – не диктор и не комментатор, а просто сын своего отца Абы Ахимеира.

Кем же был его отец, и как получилось, что судьба Абы Ахимеира навечно переплелась с делом об убийстве Хаима Арлозорова?

Аба Ахимеир родился в 1898 году близ Бобруйска и в 14 лет самостоятельно приехал в Палестину. Проучившись два года в тель-авивской гимназии «Ѓерцлия», вернулся в Россию, где вскоре оказался свидетелем Октябрьской революции. Его родной брат стал большевиком, а Аба Ахимеир остался сионистом. Брат погиб в 1918 году, Аба успел уехать из России. «Большевизм, – написал он в 1921-м году, – может покорить лишь того, кто не был в России». И добавил: «Революция – не поэзия, а самая отвратительная проза». После университетов Льежа и Вены молодой доктор исторических наук вернулся в 1924 году в Палестину и собрался писать историю русской революции. Но товарищи по партии «Молодой рабочий» сочли его затею опасной ересью – ведь в те времена Эрец-Исраэль буквально кишела романтиками революции и ортодоксальными марксистами. В 1928 году Ахимеир оставил «молодых рабочих», объявивших его «предателем», и присоединился к ревизионистской партии[11]11
  Ревизионистский сионизм – движение, созданное В. Жаботинским, которое добивалось от Всемирного сионистского конгресса отказаться от тактики «шаг за шагом», заняться массовой репатриацией евреев в Эрец-Исраэль, отвечать террором на террор и вести ярко выраженную политическую деятельность.


[Закрыть].

Вместе с ревизионистами, возглавляемыми Жаботинским, он носил коричневую рубашку, перепоясанную портупеей, с черным галстуком, сапоги и фуражку. Вместе с Жаботинским он верил в теорию «Железной стены»[12]12
  «Железная стена» – термин, введенный в обиход Владимиром Жаботинским в статье «О железной стене» (1924), где он предлагал решать проблему взаимоотношений с арабами с помощью соглашения, суть которого «железная стена, т. е. укрепление в Палестине власти, недоступной никаким арабским влияниям, т. е. именно то, против чего арабы борются. Иными словами, для нас единственный путь к соглашению в будущем есть абсолютный отказ от всех попыток к соглашению в настоящем» (Вл. Жаботинский, «Избранное», изд. «Библиотека Алия», Иерусалим, 1978).


[Закрыть], но Ахимеир шел гораздо дальше. Внимательно наблюдая за развитием событий в Европе, он восхищался Муссолини и однажды искренне воскликнул: «Я ищу еврейского Муссолини! Нам нужен еврейский дуче!»

Однако Ахимеир не походил на дуче в своей идеологии. В фашизме Муссолини он увидел лишь заслон коммунизму.

«Фашизм, – писал Ахимеир, – спасает Европу от утопии марксизма». «Муссолини, – радовался он, – изгнал из Италии красную заразу!»

В 1928 году термин «фашизм» не вызывал тех ассоциаций, которые он неизбежно вызывает сегодня. Но политические противники Ахимеира до сих пор называют его «фашистом» именно в сегодняшнем смысле слова. Его объявили «врагом народа». Он же в ответ на это создал в 1931 году «Союз бунтарей».

Однако гнев и ярость Абы Ахимеира были направлены не на партийные интриги, а на борьбу с мандатными властями. «Англичан – вон из Эрец-Исраэль!» С этим лозунгом он выступал уже с середины 1929 года. «Государства, – писал Ахимеир, – не создают росчерком пера на клочке бумаги. Англичане – враги. Их нужно выгнать!»

Вместе со своими «бунтарями» он начал организовывать антибританские демонстрации. «Легкий сионизм, – написал он, – это сеять травку в киббуце, трудный сионизм – подняться на виселицу». Его избивали евреи и сажали в тюрьму англичане. Демонстрации чередовались с отсидками.

«Враг еврейского народа» и враг британской короны был неугоден всем, кроме своих немногих сподвижников. «В Вашей душе живет святой идеализм, – написал ему Жаботинский. – Вы – наш учитель». В 1932 году Ахимеир стал редактором радикальной газеты «Народный фронт», чтобы «говорить с массами на языке масс». «Большевики у ворот – берегитесь!» – предупреждал он накануне выборов в Гистадрут[13]13
  Ѓистадру́т (ивр.) – Всеобщая федерация израильских трудящихся, созданная в 1920 году.


[Закрыть]. В ответ на это «молодые рабочие» били палками по голове его и всех, кто был одет в бейтаровские[14]14
  Бейта́р – крепость в Иудейских горах, оплот Бар-Кохбы, вождя последнего восстания против Рима (132–135 гг. н. э.). На иврите акроним: Брит Йосеф Трумпельдор, так назывался созданный Жаботинским в 1923 году Союз молодежи им. Йосефа Трумпельдора.


[Закрыть] рубашки.

А когда 23 июня 1933 года на тель-авивском взморье был застрелен один из руководителей рабочего движения Хаим Арлозоров, арестовали Абу Ахимеира, Авраама Ставского и Цви Розенблата, но вскоре их освободили. Невиновными их признал английский суд.

Однако в 1935 году Ахимеира снова арестовали, на сей раз – за организацию нелегального «Союза бунтарей». Тогда он уже отходил и от своего «Союза», и от бывших товарищей, и вообще от политики. Он продолжал писать статьи и остаток жизни (он умер в 1962 году) посвятил доказательству ложности его обвинений в убийстве Арлозорова. Как сказал его сын Яаков, «я знал своего отца со спины: когда я входил к нему в кабинет, он все время читал или писал».

В 1983 году Абу Ахимеира оправдала специальная государственная комиссия, назначенная по инициативе Менахема Бегина.

В то же время, что и Аба Ахимеир, в Эрец-Исраэль прибыл родившийся в Голландии в 1881 году адвокат, поэт, писатель и журналист Яаков Де-Гаан. Точнее, он приехал в 1919 году, а 30 июня 1924 года был убит тремя выстрелами в упор, когда возвращался домой из синагоги по одной из иерусалимских улиц.

«Первое политическое убийство в Эрец-Исраэль» – так называлась вышедшая в 1986 году книга журналистов Шломо Накдимона и Шауля Майзлиша, и так же был назван телефильм о гибели Де-Гаана. За кадром звучала траурная музыка, несколько раз показывали могилу Де-Гаана на Масличной горе, читались его стихи, и журналист Ш. Накдимон беседовал с живущим ныне в Гонконге предполагаемым убийцей, 82-летним Авраамом Теоми.

Что же делал в Эрец-Исраэль поэт и адвокат?

Широко образованный и талантливый публицист, Де-Гаан чуть ли не в одиночку занимался формированием проарабского общественного мнения в Европе по «палестинскому вопросу». Более практические шаги он предпринял позднее, посетив иорданского монарха Хусейна (дедушку нынешнего короля) в составе делегации ультраортодоксальных членов партии «Агудат-Исраэль»[15]15
  «Агуда́т-Исраэ́ль» – «Объединение Израиля» – международная политическая и религиозная организация верующих евреев.


[Закрыть]. Такая активность не могла не озаботить сионистское руководство, и командование «Хаганы»[16]16
  «Хагана́» (ивр.) – оборона. Сокращенное название подпольной военной еврейской организации, созданной в 1920 году для противостояния арабскому террору.


[Закрыть] приняло решение о его устранении. Тут и начинается самая деликатная тема: допустимо ли для детей-«сабров» судить своих отцов через 60 лет и обсуждать моральность их поступков? Фильм не дает ответа на этот вопрос. Может, потому, что его и нет, этого ответа?

65-летний частный сыщик Шломо Бен-Элькана ничем не похож на своих коллег. Он не содержит сыскного агентства, у него нет клиентов, и он не участвует ни в каких погонях, слежках и арестах. «Я занимаюсь только тем, – говорит он, – что интересно мне самому». А интересно ему в первую очередь то, что случилось не сегодня и не вчера, а много-много лет назад и давно превратилось в архивные папки с надписью «Дело закрыто». Из них самым нашумевшим делом было обнаружение останков Авшалома Файнберга, члена подпольной группы «Нили», в смерти которого обвинялся в свое время другой подпольщик, Йосеф Лишанский. В 1967 году Бен-Элькана услышал от знакомого железнодорожника, работавшего когда-то в Негеве, что бедуин по имени Абу-Сафра рассказал ему о «двух израильских шпионах», один из которых был ранен в перестрелке, а другой – убит. Хотя описываемые события происходили в 1917 году, Бен-Элькана сумел отыскать 85-летнего бедуина, который и привел его к тому дереву, где действительно был захоронен Авшалом Файнберг.

Так произошло исправление исторической ошибки.

В конце 80-х годов вышла в свет первая книга Шломо Бен-Элькана «История расследования», где рассказывается о другом успешном деле по обнаружению похищенных и убитых арабами в августе 1938 года полицейского Моше Лазаровича, его жены Брурии и ее брата Элияѓу Киржнера. Ровно четверть века это дело считалось закрытым, и лишь в 1963 году Шломо Бен-Элькана, работавший в то время в полиции, вопреки всем противоречивым и лживым показаниям жителей соседних арабских деревень сумел найти три трупа, зарытых неподалеку от киббуца Нир-Эцион, у горы Кармел.

Биография самого Бен-Элькана не менее увлекательна, чем его расследования. Он родился на Украине, вырос в Вене, где присоединился к молодежному социалистическому движению, находившемуся в подполье. В 17 лет оставил семью и приехал в Эрец-Исраэль, где в первый же день записался в «Хагану». Решив покорить вершину Хермона, Бен-Элькана попал в руки французской полиции, которая отправила его сначала в Бейрут, а потом в Дамаск. В сирийской тюрьме он отсидел два года, выучил там арабский язык, в 1941-м его освободили англичане и приняли в контрразведку в чине сержанта. С тех пор главной задачей Бен-Элькана стало обнаружение арабов, сотрудничавших с нацистами. Способный сержант был переведен в группу французских разведчиков из соединений «Свободной Франции» и очень быстро сумел обнаружить немецкую радиостанцию около Дамаска. Но он не знал, что его французские начальники, тайно сотрудничавшие с правительством Виши, вовсе не ожидали от него такой прыти. И снова тюрьма в том же Дамаске, а за ней – тюрьма в Сидоне (Сайде), где он провел более двух лет. Пять побегов окончились неудачей, и лишь на шестой раз Бен-Элькана, переодевшись бедуином, сумел вернуться в Эрец-Исраэль. Служил в армии, потом – в полиции.

Сам Бен-Элькана отказывается считать себя только «специалистом по розыску трупов». «Так меня называют газетчики, – говорит он, – потому что для них главное – сенсационные заголовки». В доказательство разнообразия своих интересов он ссылается на докторскую диссертацию «Становление национального арабского движения в Эрец-Исраэль в процессе борьбы с делом сионизма, 1918–1925 гг.».

В известном смысле он до сих пор живет в подполье: его адрес и номер телефона засекречены, поскольку вот уже более сорока лет над Шломо Бен-Элькана висит заочный приговор, вынесенный ему арабскими террористами, которым он лично отомстил за убийство семерых евреев в самом центре Тель-Авива в августе 1947 года.

«Я – не Шерлок Холмс Государства Израиль», – говорит старый сыщик. Но, может, Государству Израиль как раз и нужен не Шерлок Холмс, в именно Шломо Бен-Элькана.

Шкафы и полки его библиотеки забиты книгами и папками, в которых, по словам хозяина дома, хранится более 50.000 документов. Он окружен загадками прошлого и тайнами, которые еще предстоит раскрыть.

Глава вторая

Еврейская религия называется иудаизмом, однако иудаизм – явление многослойное, и потому у него много определений. Например, один из известных религиозных философов нашего времени А. Неер определяет его так: «Иудаизм – религия и, естественно, содержит в себе доктрину. Но специфический характер этой доктрины определяется неким человеческим сообществом: только евреи, будучи одновременно служителями и носителями иудаизма, владеют подлинными ключами к нему, ключами внутренними, сокрытыми; и эти ключи не пригодились бы при попытке открыть то, что обычно принято обозначать словом „религия“. Возвышаясь над религиозным элементом, составляющим ядро доктрины, еврей вместе с тем пребывает и в самом его центре»[17]17
  Андре Неер «Ключи к иудаизму» (пер. с франц.), изд. «Библиотека Алия», Иерусалим, 1988 год.


[Закрыть].

Однако, несмотря на всю сложность, еврейскую религию можно уложить в такую формулу: иудаизм – это евреи, а евреи – это иудаизм. Потому что евреи остались народом именно благодаря своей религии: она сохранила и объединила их, обеспечила их выживание в изгнании. Она же, кстати, помогла выжить и ивриту, ставшему из священного языка молитвы языком повседневного общения в еврейском государстве.

Что же касается взаимоотношения между Государством Израиль и еврейской религией, то оно в столь простую формулу не укладывается. Главенствующую роль обрело государство, созданное на секулярной, не религиозной основе. Читая биографии отцов-основателей Государства Израиль, можно без труда убедиться, как мало значила для них религия. Так, находясь в Америке, Бен-Гурион вступил со своей женой в гражданский брак и позднее принципиально отказался пройти традиционную хупу[18]18
  Хупа́ (ивр.) – расшитый балдахин, под которым евреи проводят церемонию бракосочетания.


[Закрыть]. Принадлежащие профсоюзам столовые долгое время не соблюдали кошрут[19]19
  Кошру́т (ивр.) – разделение мясной и молочной пищи.


[Закрыть] – опять же принципиально.

При провозглашении Государства Израиль было установлено негласное (но от этого не менее действенное) соглашение между религиозной и нерелигиозной общинами – компромисс, называемый с тех пор «статус-кво». Казалось бы, само название компромисса показывает, что он должен соблюдаться в неизменном виде. На практике же его соблюдение меняется в соответствии с расстановкой политических сил, стоящих у власти.

В тексте Декларации Независимости – основополагающем документе, заменяющем еврейскому государству конституцию, – Бог даже не упоминается.

Религиозные делегаты в свое время отказались подписать «безбожный» текст, а нерелигиозные, и особенно крайне левые, настаивали на том, что «не будет никаких уступок клерикализму».

Выход нашел Бен-Гурион, предложивший внести термин «Твердыня Израилева», который верующие евреи отождествляют со Всевышним, а неверующие видят в нем, скажем, дух еврейского народа или нечто подобное. В последнем абзаце декларации так и написано: «С верой в Твердыню Израилеву ставим мы свои подписи…»

Обе стороны надеялись на свое конечное торжество: нерелигиозные отцы-основатели были убеждены, что ортодоксальный иудаизм постепенно уступит место секуляризму. Поэтому многим репатриантам из Северной Африки и арабских стран обрезали пейсы, а их детей отдавали в воинственно антирелигиозные киббуцы движения «Молодой страж», где их «просвещали» и заставляли отказываться от «предрассудков» своих родителей.

Для религиозной части общества было не менее очевидно, что создание Государства Израиль и есть залог соблюдения религиозных обрядов и заветов. Когда первые главные раввины Израиля Герцог (отец шестого президента страны) и Узиэль составляли текст молитвы за благополучие Израиля, они называли образование еврейского государства: «канун нашего освобождения».

И все же при любой расстановке сил «статус-кво» практически сохраняется в таких областях, как вопросы браков и разводов, оставшиеся в ведении Главного раввината; соблюдение кошрута в заведениях общественного питания и прежде всего в Армии обороны Израиля; и запрет на движение общественного транспорта по субботам, хотя и не во всех городах, но все же в большинстве.

Однако нельзя не отметить, что независимо от запретов, деклараций и статусов есть случаи, когда неверующие соблюдают религиозные предписания почти так же строго, как верующие. Больше всего это относится к Судному дню. Вот как описывает его уже упомянутый ранее философ, профессор Неер: «Полностью прекращает работу общественный транспорт; радио безмолвствует. Те, кто молится, собираются в синагогах. Кто не молится, молча предается раздумьям. Тишина стоит такая, что даже птицы и животные ее не нарушают. Это самый дерзкий вызов, который раз в год Человек-Народ бросает Вещи-Технике. Это воплощение того вызова, который еврейская доктрина бросает миру. Кто не был в Израиле, не представляет, какой может быть победа Духа над Материей»[20]20
  А. Неер, там же.


[Закрыть].

В других областях в разных местах появляются разные изменения. Кинотеатры и рестораны – скажем, в Тель-Авиве, – которые когда-то закрывались в канун Субботы, теперь остаются открытыми всю ночь, и не зря реклама называет Тель-Авив «круглосуточным городом». В Иерусалиме же, где религиозное население непрерывно растет, наоборот, все больше улиц перекрываются на Субботу шлагбаумами и цепями. Однако и тут это наталкивается на сопротивление светского населения.

Следует также отметить, что и религиозные партии обретают в Кнессете все большее влияние, поскольку тот блок, с которым они составляют коалицию, получает перевес голосов и приходит к власти. Приведя таким образом к власти политический блок, будь то правого или левого направления, религиозные партии начинают добиваться от него проведения тех законов, которые они считают необходимыми.

Непрерывные споры о сути подлинно еврейского государства вызваны тем, что с точки зрения религиозного меньшинства (не превышающего 18 процентов населения страны) Государство Израиль в его нынешнем виде вовсе нельзя назвать еврейским, ибо оно живет по светским законам двадцатого века, а не по талмудическим нормам и кодексам средневековья.

Нерелигиозное же население, составляющее более 80 процентов, в той или иной степени придерживается взглядов Теодора Ѓерцля, который написал в своей программной работе «Еврейское государство»: «Если вера нас объединяет, то наука делает нас свободными».

Правда, четкое разделение граждан на религиозных и нерелигиозных в Израиле практически невозможно. Потому что здесь значительная часть нерелигиозного населения соблюдает религиозные обряды не как религиозные, а как традиционные, ибо действительно еврейские религиозные обряды и есть еврейские народные традиции.

Но одно дело, когда речь идет о соблюдении обычаев-обрядов по доброй воле, и совсем другое дело, когда речь идет о попытках навязать их соблюдение.

И поскольку такие попытки порождены религиозным экстремизмом, то они, как и всякое проявление любого экстремизма, приводят к столкновениям не только идеологическим, но иногда и физическим.

Израиль – не единственное в мире государство, где религиозный истеблишмент в достаточной степени влияет на личную жизнь, права и свободы граждан. Но Израиль, пожалуй, единственное государство среди стран западного мира, где это влияние определяется политической силой религиозных партий, без которых здесь не создается ни одно правительство.

Израиле уже и так сделано много уступок религиозным партиям, но и при этом его вообще не признают люди из ультрарелигиозной иерусалимской секты «Нетурей карта» («Стражи града»), которые тем не менее живут в Израиле и пользуются его благами. С их точки зрения только Мессия может провозгласить воссоздание еврейского государства, а пока он не пришел, никакого еврейского государства нет. Не столь крайние ортодоксы государство признают и платят положенные налоги, но в Иерусалиме они не дали строить новый стадион и забрасывали камнями автомашины, проезжавшие по субботам вблизи религиозного района.

Они же проводили кампанию против начатых археологических раскопок в заброшенной части Старого Иерусалима, которые, по их мнению, «могут осквернить покой мертвых». Во время этой кампании в телестудии встретились бывший главный раввин Израиля Шломо Горен и профессор археологии Игаэл Ядин, руководивший в свое время раскопками Масады[21]21
  Масада – крепость в горах, в районе Мертвого моря, где укрывались, оборонялись и покончили с собой последние участники восстания Бар-Кохбы.


[Закрыть]. Ядин требовал свободы раскопок, а раввин настаивал на том, что сначала нужно проверить, нет ли в этом месте древних захоронений.

Окончание этого спора состоялось несколькими годами позже, не в телестудии, а под открытым небом, в районе Мертвого моря, в одной из пещер, где археологи обнаружили предполагаемые останки воинов Бар-Кохбы[22]22
  Бар-Кохба – см. примечание 14.


[Закрыть], которые были преданы последнему упокоению с полными воинскими почестями тем же раввином, руководившим церемонией.

По закону 1953 года в Израиле не признаются гражданские брак и развод (что не мешает желающим сделать и то и другое на соседнем Кипре), и все бракоразводные процессы находятся в исключительной юрисдикции раввинатского суда.

Около 5000 супружеских пар ежегодно возбуждают в Израиле дело о разводе.

Бракоразводный процесс кончается быстро только в тех случаях, когда оба супруга хотят разойтись и между ними нет споров о разделе имущества. В остальных случаях бракоразводные процессы могут тянуться годами.

Если развода хочет лишь одна сторона, то возбудить бракоразводный процесс может как мужчина, так и женщина. Однако по еврейскому закону мужчина должен прежде всего даровать своей жене «разводную грамоту» – гет. Право гета позволяет своенравному мужчине освободить жену или лишить ее свободы на всю жизнь и самому отправиться в тюрьму, как, например, 50-летний Авраам Ихье, который сидит вот уже 23 года за отказ дать своей жене гет.

А молодая учительница литературы Даниэла Валенси не может получить от мужа гет около 15 лет.

Но, если при получении гета обе стороны могут пострадать одинаково, для женщин существует еще один галахический[23]23
  Ѓалаха́ – еврейское религиозное законодательство.


[Закрыть] закон, усугубляющий их страдания. Он гласит: при малейшем сомнении в гибели пропавшего без вести мужа жена остается «прикованной» (так называется ее статус: «агуна») и ей запрещено заново вступать в брак под угрозой, что не только ее дети, но и десять последующих поколений будут объявлены «мамзерами»[24]24
  Мамзе́р (ивр.) – согласно Ѓалахе рожденный (рожденная) еврейкой в результате кровосмесительной связи или измены мужу с другим евреем, а также во втором браке с евреем, если первый брак расторгнут не по обряду, предписанному еврейским религиозным законом.
  Мамзер и его потомки могут вступить в брак только с другими мамзерами или с теми, кто перешел в иудаизм.


[Закрыть].

Шломо Горен, в прошлом главный раввин Армии обороны Израиля и главный ашкеназский раввин, оказал бесценную помощь многим молодым женщинам, после того как их мужья пропали без вести на подводной лодке «Дакар» в 1968 году. Рабби Горен в конце концов добился, чтобы пропавшие моряки были объявлены погибшими, а их жены – вдовами, а не «агунот».

Уже упомянутая Даниэла Валенси создала целую организацию «агунот» и «безгетных», в которой есть и мужчины, поскольку жена, не пожелавшая принять от мужа гет, ставит его точно в такое же положение, в какое попадают «безгетные» женщины.

Профессор юриспруденции Зеэв Фальк, автор многих трудов, посвященных системе религиозного законодательства, сказал: «Положение в раввинатских судах Израиля неизбежно ведет к отрыву происходящего в суде от происходящего в обществе. Иначе и быть не может: „даян“[25]25
  Дая́н (ивр.) – член раввинатского суда.


[Закрыть] имеет только раввинское образование. Многие „даяны“ не закончили даже начальную общеобразовательную школу. Иностранными языками, как правило, не владеют. Юридического образования у них тоже нет. Поэтому они не компетентны судить об общественных проблемах, которые вынуждены рассматривать».

Но, с другой стороны, раввин, адвокат и чиновник Министерства религий Симха Мирон утверждает обратное: «Когда судят по Ѓалахе, нужно быть знатоком Ѓалахи. Формальное общее образование, которое дают университеты, совершенно не помогает в этой области. Вообще нет никакой связи между уровнем общего образования и уровнем судейства».

Люди, вынужденные решать свои проблемы в раввинате, стараются по возможности избежать архаических препон, волокиты и нервотрепки, а порой – и обычного шантажа в вопросах происхождения, вероисповедания, генеалогии, семейных традиций и образа жизни. Но в раввинате завели «черные списки» всех неевреев, которые попытались выдать себя за евреев, разведенных женщин и их любовников, тех евреев, которые перешли в еврейство не в соответствии с законами ортодоксального иудаизма, и тех, чьи имена и семейная история вселяют сомнение относительно их еврейства. В сентябре 1975 года такой список из 144-х имен, составленный Министерством религий и переданный в раввинатские суды, попал в газеты и вызвал скандал самим фактом своего существования. Другой список, раздобытый неутомимыми газетчиками, включал 2218 имен. Генеральный прокурор Израиля заявил, что список составлен на вполне законном основании, но порекомендовал информировать всех упомянутых в списке лиц, чтобы дать им возможность защититься.

Один из самых выдающихся религиозных мыслителей, живущих в наше время, раввин Адин Штейнзальц сказал о положении Главного раввината: «Главный раввинат находится в ловушке: он субсидируется государством при том, что между ними нет взаимопонимания».

Штейнзальц родился в 1938 году в Иерусалиме в семье коммуниста и вольнодумца, вообще не ходившего в синагогу. Штейнзальц-отец поощрял увлечение сына живописью, скульптурой, познакомил его с работами Маркса и Ленина еще до того, как тот успел заглянуть в ТАНАХ[26]26
  ТАНАХ (ивр.) – аббр. трех слов: «Тора» (Ветхий завет), «Невиим» («Пророки») и «Ктувим» («Писания»), что вместе составляет Библию.


[Закрыть] и узнать о существовании Талмуда[27]27
  Талму́д (ивр., букв. «изучение») – собрание религиозно-этнических и правовых положений иудаизма.


[Закрыть]. Того самого Талмуда, над переводом которого – с арамейского на современный иврит с подробными комментариями – раввин Штейнзальц вот уже много лет работает в созданном им иерусалимском Институте талмудических исследований, где закончена публикация 22 томов Талмуда из предполагаемых сорока.

В 1987 году Адин Штейнзальц стал лауреатом Государственной премии в области иудаики за перевод и толкование Вавилонского Талмуда.

Диапазон интересов и работоспособность раввина Штейнзальца, выпускника математического факультета Иерусалимского университета, просто поразительны: он руководит двумя ешивами (в Иерусалиме и в Москве), выступает по радио и телевидению, пишет газетные статьи на вполне мирские темы, занимается вопросами футурологии и опубликовал семь книг: «Талмуд для всех», «Введение в Талмуд», «Значение пасхальной Агады»[28]28
  Агада – части Устного Закона, не входящие в Ѓалаху, т. е. не имеющие характера религиозно-юридической регламентации. Агада включает притчи, легенды, сентенции, проповеди и т. п.


[Закрыть], «Библейские образы», «Женщины в ТАНАХе», два тома толкований книги «Танья» – основополагающего учения хасидского движения.

При всей сложности процесса возвращения в лоно иудаизма у Штейнзальца в самом начале 50-х годов он занял всего год. А по поводу тех, кто теперь возвращается в лоно иудаизма, и тех, кто им в этом помогает, Штейнзальц считает, что их ешивы – это оранжереи, которые вовсе не готовят людей к умению выстоять перед бесконечными проблемами и сомнениями, уготованными всякому верующему. Он полагает, что путь, который проделывает сегодняшний «возвращенец», чересчур короток, мотивы чересчур поверхностны, а результат чересчур плачевный. Одна из проблем «возвращенцев», говорит Штейнзальц, состоит в том, что они «возвращаются» к тому, чего не знают.

Статистически явление возвращения в лоно иудаизма (на иврите – «хазара б'тшува»), усилившееся к началу 70-х годов, было не столь значительным, но оно затронуло весьма известных в стране людей самых разных профессий и общественного положения.

Одним из них был бывший «комик номер один» Ури Зоѓар, с чьим именем связаны первые и лучшие израильские кинокомедии и эстрадные сатирические обозрения. По словам самого Зоѓара, учившегося в свое время на философском факультете Тель-Авивского университета, он нашел в религии ответ на вопрос о смысле жизни.