Текст книги "Репортажи из шестого тысячелетия"

Автор книги: Владимир Лазарис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Владимир Лазарис
Репортажи из шестого тысячелетия
(израильская хроника)

«И сказали всему обществу сынов Израилевых: земля, которую мы проходили для осмотра, очень, очень хороша».

Числа, 14:7

От автора

Репортажи – это понятно. А шестое тысячелетие? Может, научная фантастика? Нет, гораздо проще: по еврейскому летосчислению эта книга выходит в свет в 5751 году со дня сотворения мира.

Книг об Израиле, написанных по-русски теми, кто сюда приехал, начиная с 70-х годов, немного, но они есть, и в каждой – разный Израиль. Оно и понятно: каждый видит страну по-своему. Не последнюю роль играют и склонности авторов. Одни описывают Израиль с академической строгостью, другие пишут о нем фельетоны, третьи воспринимают обретенную родину только с точки зрения нового репатрианта.

«Умом Россию не понять…» – сказал Тютчев. А уж Израиль тем более. Но не по той причине, которую имел в виду поэт, а потому, что на отношение израильтян к своему государству влияют еще свежие воспоминания о том, как оно создавалось, как выстаивало перед лицом врагов и как мужало. Воздействуют также и древние традиции: пасхальная трапеза, шалаши в Суккот[1]1
  Сукко́т – от слова «сукка» (ивр.) – «шалаш». Праздник кущей в память об Исходе из Египта, отмечается в сентябре-октябре.


[Закрыть], костры в Лаг ба-Омер[2]2
  Лаг ба-О́мер – традиционный весенний праздник, сопровождаемый зажиганием костров, отмечается в мае.


[Закрыть], карнавал в Пурим[3]3
  Пу́рим – от слова «пур» (арам.) – рок, жребий. Праздник, сопровождаемый маскарадом, в память избавления еврейского народа от гибели в древней Персии.


[Закрыть], тишина над всей страной в Йом-Киппур[4]4
  Йом-Киппу́р (ивр.) – Судный день.


[Закрыть].

Израиль оставался, да, пожалуй, и остается символом только для евреев галута[5]5
  Галу́т (ивр., букв. «изгнание» или по-гречески «Диаспора») – рассеяние евреев по миру после изгнания из Эрец-Исраэль.


[Закрыть]. Для самих израильтян в нем нет ничего символического: это их реальная страна, где чуть ли не все знают друг друга либо по школе, либо по армии, либо по работе; где надо слишком часто ходить на военные сборы, где меняющиеся правительства не могут найти ответ на «арабский вопрос», но где «еврейский вопрос» решен раз и навсегда.

Материалы «Репортажей», опубликованные в разное время (примерно с 1983-го по 1988-й год), объединены общей целью: показать Израиль таким, каким он видится автору, который по мере сил старался избежать всяческих мифов, ура-патриотизма, огульного охаивания и примирительного сглаживания острых углов. Автор не счел возможным вносить в эти материалы изменения, и лишь в тех случаях, когда некоторые сведения оказывались устаревшими, были сделаны коррективы.

Пусть читателей не удивляет отсутствие заголовков, подзаголовков и вообще всяких названий внутри книги при таком обилии материала. По жанру эта книга близка к хронике, которая запечатлевает подряд все, что происходит и о чем вспоминают во время написания.

В процессе выстраивания книги неожиданно обнаружилось, что материал как бы сам диктует разбивку на семь глав, чтобы получился семисвечник, где каждая «свеча» освещает ту или иную сторону израильской жизни.

Владимир Лазарис

Глава первая

Немедленно после объявления независимости Государства Израиль оказалось, что одного объявления недостаточно: 650.000 еврейских жителей тогдашнего ишува[6]6
  Ишу́в (ивр.) – поселение. Так называли еврейскую общину в Эрец-Исраэль до образования Государства Израиль.


[Закрыть] не смогли бы устоять против арабского нашествия и выжить во враждебном окружении. «От алии, – сказал Давид Бен-Гурион, – зависит судьба государства». По его мнению, трагедия Катастрофы заключалась еще и в том, что «государство родилось и не нашло того народа, который его ждал».

Но народ жил и ждал – в том числе в странах Восточной Европы, куда и устремились первые израильские дипломаты.

Уже в декабре 1948 года Моше Шарет встретился с заместителем министра иностранных дел СССР Андреем Вышинским. Содержание этой беседы держится в тайне, но результаты нам известны: почти всех, кто подал тогда прошение на выезд, отправили в лагеря.

Другие же страны сообразили, какую огромную экономическую выгоду можно извлечь из «торговли» евреями. Во второй половине мая 1949 года был подписан экономический договор между Израилем и Польшей, по которому Израиль обязался приобрести в течение года товары польского производства на общую сумму в 16 миллионов долларов (сюда входили прежде всего продукты питания, а также железо, древесина, химикалии, станки и бумага). Поляки в свою очередь обязались импортировать из Израиля товары на сумму 3,2 миллиона долларов: бритвенные лезвия, сверла, жиры и растительное масло. Через два месяца после подписания договора польское правительство разрешило своим евреям репатриироваться в Израиль и даже согласилось на требования Израиля, чтобы каждый репатриант мог вывезти от 150-и до 200 долларов.

Несколько по-другому проходили переговоры с правительством Болгарии. Израильский представитель договорился с болгарами о возможности использовать порты этой страны для переправки румынских евреев. Были наняты болгарские суда и оплачены в долларах все транспортно-погрузочные работы. Кроме того, болгарское правительство потребовало заплатить еще по 50 долларов за каждого транзитного пассажира. Деньги поступали от американской еврейской организации «Джойнт».

Убедившись в прагматизме болгар, израильтяне предложили им по 100 долларов за каждого молодого еврея, который получит разрешение на выезд. Болгары согласились. Затем последовало предложение выкупать узников Сиона[7]7
  Узники Сиона – еврейские активисты, которые способствовали пропаганде сионистских идей и еврейской репатриации в Эрец-Исраэль, за что были арестованы и приговорены к различным срокам лишения свободы либо казнены. Первое использование словосочетания «узники Сиона», хотя и в ином, метафорическом смысле, принадлежит классику еврейской поэзии средневековья Иеѓуде Ѓалеви, который в поэме «Стремление к Сиону» написал: «Сион, неужто ты не спросишь о судьбах узников твоих…»


[Закрыть] по 300 долларов за человека, с обязательством немедленно освободить его из тюрьмы и дать разрешение на выезд. По воспоминаниям тогдашнего израильского представителя, «мы заплатили болгарам около трех миллионов долларов». Подобным же образом удалось договориться с правительством Чехословакии. Правительства Венгрии и Румынии сразу установили свою цену: венгры – два миллиона долларов за 25.000 евреев, то есть по 80 долларов за человека, а румыны – пять миллионов за 50.000, т. е. по 100 долларов за человека.

Но потом венгры подняли цену: 1 миллион долларов за тысячу евреев – иными словами, по 1000 долларов за человека. При этом венгры соглашались выпустить только мужчин старше 50 лет и женщин старше 40.

Торги продолжались много месяцев, и в конце концов с помощью «Джойнт» венграм был уплачен 1 миллион долларов за разрешение на выезд 3000 евреев, по 333 доллара за человека.

Тем временем израильские дипломаты искали необходимые связи и способы давления на тех, от кого зависели разрешения на выезд в других странах. Они встречались с правителем Ирака, с шахом Ирана. Деньги по-прежнему делали свое дело. С той только разницей, что в Европе можно было заключать официальные правительственные договоры, а на Востоке правил «бакшиш»[8]8
  Бакши́ш (араб.) – взятка, чаевые.


[Закрыть]. Для марокканских министров были открыты специальные банковские счета в Швейцарии, вождям йеменских племен и разным шейхам платили наличными. В Ливане был «задействован» начальник государственной полиции, с помощью которого было договорено, что специально созданная ливанская комиссия по вопросам беженцев получит от 25-и до 30 ливанских лир за каждого ливанского или сирийского еврея, благополучно доставленного к израильской границе.

Среди тех, кто лично позаботился о репатриации евреев в Израиль, был Шайке Дан, который родился в 1910 году в городе Липканы, на границе Румынии и России. Сегодня ему 80 лет, и о том, чем он занимался, до недавнего времени знали считанные люди.

А занимался Йешаяѓу (Шайке) Трахтенберг, сменивший фамилию на более короткую – Дан, нелегальной перевозкой репатриантов в Эрец-Исраэль. Сорок два года подряд.

Весной 1944 года он вошел в группу 34-х еврейских парашютистов, которых английская разведка забросила в расположение немцев в Венгрии, Югославии и Румынии, чтобы добыть информацию и, по возможности, выявить и спасти всех английских военнослужащих, оказавшихся на оккупированной территории.

Англичане знали, что евреи говорят на многих языках и поддерживают друг друга. К тому же 34 парашютиста должны были высадиться в своих родных местах – в этом и заключалась основная идея плана. Бен-Гурион согласился на него с одним условием: парашютисты будут спасать, по возможности, не только англичан, но и евреев.

Семеро участников операции, включая знаменитую Хану Сенеш[9]9
  Ха́на Се́неш (1921–1944) – поэтесса, род. в Венгрии, в 1939 году приехала в Эрец-Исраэль. Стихи X. Сенеш входят в хрестоматию израильской школы.


[Закрыть], погибли, а остальные так и не смогли спасти ни одного еврея.

Как только прекратились транспорты смерти, в Эрец-Исраэль устремились транспорты жизни: со всех концов освобожденной Европы Шайке Дан и его люди свозили евреев к перронам и причалам. «Не оставлять на берегу ни одного человека – это был мой девиз», – сказал Шайке Дан, приказывавший в случае необходимости загружать 1500 человек на судно, рассчитанное всего на 300 человек. С весны 1945 года до весны 1948 года он исколесил всю Европу и, где он ни появлялся, объяснял свою формулу сионизма: «Евреи – в Эрец-Исраэль!» По самым приблизительным подсчетам, около полумиллиона израильских граждан обязаны этому человеку своим приездом в Израиль.

Эйби Натан, бывший военный пилот, а ныне владелец плавучей радиостанции «Голос мира», сказал: «Нам не угнаться за Саудовской Аравией по количеству нефти, за Южной Африкой – по количеству золота, но зато никто не угонится за нами по количеству таких людей, как Шайке Дан».

Бывший председатель Кнессета Шломо Ѓилель выпустил книгу мемуаров «Ветер с Востока», где рассказывается о переправке иракских евреев в Израиль после образования еврейского государства.

Никто в Израиле не верил в массовую репатриацию из Ирака. Иракское правительство вначале решительно боролось с попытками нелегальной репатриации, запрещало любую сионистскую деятельность, арестовывало еврейских подпольщиков. Потом было принято решение открыть ворота, поскольку, по словам Ѓилеля, правители Ирака, как и израильтяне, не верили в массовый выезд и были готовы выпустить всех мятежников и бунтовщиков, сколько бы их ни было – сотню, две, тысячу, пусть даже несколько тысяч. А выехало из Ирака более 100.000 евреев, почти вся еврейская община этой страны, оставшейся одним из злейших врагов Израиля.

Среди этих 100.000 был и нынешний депутат Кнессета, бывший министр энергетики Моше Шахал, который приехал в составе многодетной семьи состоятельного торговца и прошел трудный период палаточных лагерей и бараков. Именно тогда его вместе с другими новыми репатриантами посыпали ДДТ.

Тогдашние представители Еврейского агентства – Сохнута конечно же не считали новых репатриантов клопами, но полагали, что неведомый им Восток намного грязнее хорошо знакомой Польши. По словам Шахала, его отец, разгуливая ночью по палатке и читая наизусть Псалмы царя Давида, одновременно разговаривал по душам с Господом Богом. «Ну за что? – спрашивал он. – За что Ты нам это сделал?»

В ознакомлении с современной еврейской историей большую помощь может оказать книга «1949 – первые израильтяне», изданная в Израиле в 1984 году. Автор книги, историк и публицист Том Сегев, составил ее из протоколов закрытых заседаний, засекреченных договоров, стенограмм, депеш, докладных записок и других редчайших документов. Именно по ним и можно восстановить картину выкупа евреев.

В первые 48 часов после провозглашения Государства Израиль в Яффский порт вошли два судна – «Государство Израиль» и «К победе!», – доставившие несколько сотен новых репатриантов, и за первый год в страну прибыло около 300.000 евреев, преимущественно из Восточной Европы. Среди них уже были и первые тысячи сефардских евреев из афро-азиатских и арабских стран.

Том Сегев упоминает о яростных спорах в Сохнуте, разгоревшихся вокруг решения Израиля начать операцию «Киббуц галуёт» {«Сбор изгнанников»). Основные аргументы противников этой операции заключались в том, что в еще несформировавшееся государство могут вторгнуться «массы из средневекового мира, нуждающиеся в длительной подготовке для нового окружения».

Вот как вспоминает это время писатель из Ирака Сами Михаэль: «Смелые люди, строившие страну, проявили подлинную гениальность, формируя новоприбывших по своему образу и подобию. Они делали это не по злобе, а из глубокого убеждения, что только они обладают абсолютной истиной».

Правы те, кто до сих пор пытается, хотя и тщетно, найти замену термину «Катастрофа». Пиши его хоть тысячу раз с большой буквы, он никак не выражает то невыразимое и непостижимое, что случилось с еврейским народом в просвещенном двадцатом веке.

Может, об этом надо молчать?

В первые послевоенные годы уцелевшие евреи так и делали – они молчали. Они молчали больше четверти века и только потом заговорили. Сначала с собственными детьми, потом с соседями, потом – с журналистами и наконец взялись за мемуары. Жертвы превратились в обвинителей.

Катастрофа европейского еврейства – такая тема, о которой нельзя сказать: «Ну, об этом уже писали…» или «Сколько можно об одном и том же?!» Можно и нужно. Без конца! И с каждым годом все нужнее.

Постановщики документального фильма «Восстание» собрали по всему миру архивные документальные ленты, большая часть которых была сделана самими немцами. К этим свидетельствам они добавили поток записанных на пленку разноязычных интервью, а также отрывки из писем и дневников, в том числе и немцев. Так, комендант Треблинки Франц Штангель написал: «Убийство было моей профессией. Я ее любил».

Этот фильм рассказывает не об еврейских страданиях, а об еврейской мести. Не о заклании, а о восстании, бунте, партизанских отрядах. Об убийстве не евреев, а немцев.

За сорок послевоенных лет появилось неисчислимое множество романов, фильмов, спектаклей и даже опер, посвященных Катастрофе, где она превращена в острый сюжет. Хуже того, несколько западных профессоров истории и философии всерьез пытались утверждать, что никакой Катастрофы вообще не было, и не случайно один негритянский мальчик из нью-йоркской школы спросил своего еврейского учителя: «Как же это немцы смогли затолкать так много народу в такие маленькие печи?»

Культ Гитлера в определенном смысле стал вполне законным и коммерчески выгодным делом. Сегодня достаточно заглянуть в любой книжный магазин в Европе, чтобы увидеть, что свастика на обложках стала товарным знаком целой индустрии.

В команде похищенного террористами американского авиалайнера случайно оказалась немецкая стюардесса, которой было поручено отобрать паспорта с еврейскими фамилиями. Рассказывая об этом журналистам, она ни на минуту не задумалась над тем, что фактически проводила настоящую селекцию.

Американо-еврейский писатель и лауреат Нобелевской премии мира Эли Визель как-то сказал: «Те, кто там был и видел, не напишут, а те, кто пишут, не были и не видели».

В телерепортаже из Польши был показан сегодняшний Освенцим с ровными рядами деревьев и зелеными газонами. Но диктор не сказал, что при немцах в лагере не было ни одной травинки. Точно так же, как в лагерных бараках не было окон. Освенцим был не только лагерем смерти, но и воплощением смерти. Не случайно там висели таблички с надписью «Все запрещается!». В том числе и жизнь. Но вокруг Освенцима, захолустного польского городишки, жизнь шла своим чередом, как идет и сейчас. 38-летний израильтянин, побывавший в Освенциме, плакал и повторял: «Как они могут там жить, как они могут в таком, месте растить детей…» Он же сказал, что, подойдя к воротам Освенцима, вынул из сумки ермолку и покрыл голову: «Хотя я человек нерелигиозный, но считаю это место святым для всех евреев…» Ошеломленный израильтянин не понимает, как поляки могут жить в городе Освенциме. А как могут евреи возвращаться в Германию?

В 1976 году на нью-йоркской конференции по проблемам еврейского кино встретились уже известный американский режиссер Стив Бренд и неизвестный молодой американский журналист Йоси Клейн. Оба хотели сделать фильм о последствиях Катастрофы, отметивших своей печатью их жизни: родители Бренда успели бежать из Австрии в 1939 году, а отец Клейна пережил нацистскую оккупацию в Венгрии.

Съемки начались в 1978 году. Отец Йоси Золтан Клейн сел перед камерой и начал рассказывать о том, как он выжил.

Когда в 1944 году нацисты оккупировали Венгрию, ему не удалось уговорить родителей бежать или хотя бы спрятаться. Они погибли в Освенциме. Сам же Золтан вместе с двумя товарищами вырыл в лесу яму глубиной в полтора метра, в которой они и просидели с 3 мая до 25 октября.

Вспоминая об этом, Золтан Клейн говорит, что «полгода не видел солнца». «Ему было тогда столько же лет, сколько мне сейчас, – добавляет его сын. – И его переживания того времени окрасили черным цветом всю мою жизнь». Золтан Клейн приехал в Америку в 1950 году без гроша в кармане, поселился в религиозном квартале Бруклина, открыл кондитерскую, женился, в 1953 году родился Йоси. Мать читала ему на ночь о приключениях Буратино, а отец вместо сказок снова и снова рассказывал о яме, о нацистских зверствах и о том, что «нас никто не любит».

Йоси боготворил отца, и глубокая внутренняя связь между ними сделала Катастрофу их общим опытом. Йоси привык относиться к ней как к факту не из прошлого, а из будущего. Он впитал в себя не только страхи отца, но даже отцовский комплекс вины за то, что он выжил, а все родные погибли. И Йоси оказался подготовленным скорей к новой Катастрофе, чем к обычной, повседневной жизни.

«Когда я впервые встретил Йоси, – сказал Стив Бренд, режиссер „Кадиша“, вышедшего на экраны в 1985 году, – я почувствовал, что он либо не в себе, либо обладает намного более острым чувством реальности, чем другие люди». В 1981 году Йоси Клейн вместе с Брендом и его оператором поехал в Иерусалим на Всемирный съезд переживших Катастрофу. Именно там он понял, что «все это не кончается в лагере или в лесной яме. Я впервые подумал о своем отце не как о жертве, а как о человеке, пережившем Смерть».

Видимо, Йоси в самом деле обладает более острым чувством реальности, чем другие, потому что он предпочел перенести развязку фильма «Кадиш» в свою личную жизнь: в 1982 году он навсегда переехал в Иерусалим, где женился и где у него родился сын, которому он читает на ночь о приключениях Буратино.

Эстер Гершкович, награжденная президентом Хаимом Герцогом за общественную деятельность, тоже из переживших смерть. На церемонии награждения оказалось, что Хаим Герцог и Эстер Гершкович уже встречались во время освобождения концлагеря Берген-Бельзен: Эстер лежала в тифозной палате, а офицер английской разведки, Хаим Герцог, привел к ней раввина. Раввин сидел у изголовья, гладил ее по руке, а потом сложил цифры ее лагерного номера и сказал: «В сумме получается 18, что составляет на иврите слово „жив“ – значит, ты будешь жить».

Пережил смерть и родившийся в Бельгии генерал запаса израильской армии Йоси Пелед: его спасла от нацистов семья католиков.

Государство Израиль не забывает тех, кто спасал евреев. Их официально признают «Праведниками народов мира». Правила присвоения этого звания оговорены в Законе об увековечении памяти жертв нацизма и героев Сопротивления. Кнессет принял этот закон в 1953-м году, всего через пять лет после образования Государства Израиль.

На 1986 год насчитывалось около 7000 «Праведников народов мира».

^{Распределение «Праведников народов мира» на 31 декабря 1986 года}

Кроме медали, которой награждается каждый спаситель евреев, в его честь сажают дерево с именной табличкой в аллее, которая так и называется – Аллея праведников.

Тема немецких репараций стала одной из вех в истории молодого еврейского государства.

В самом деле, всего через шесть лет после окончания Второй мировой войны и через три года после создания Государства Израиль Бен-Гурион поставил перед собой, казалось бы, невыполнимую задачу: убедить израильский народ, состоявший в то время чуть ли не наполовину из бывших узников концлагерей, примириться с немецким народом, с «другой Германией» (как выразился Бен-Гурион), и в обмен на это примирение получить от Федеративной Республики Германии 1,5 миллиарда марок «за причиненный ущерб». От каждого из этих слов пахнет кровью и дымом газовых печей, сама идея торговать памятью о шести миллионах казалась кощунственной, а теория «другой Германии» – вздорной и оскорбительной. Позднее Бен-Гурион признался, что в то время у него «труднее не было задачи, как и не было более сильного протеста, чем против нее». На премьер-министра ополчились не только политические противники, но и союзники, и все общественное мнение.

Стихийные демонстрации угрожали самим основам государственности. Лидер оппозиции Менахем Бегин произносил пламенные речи о недопустимости «этой сделки» и призывал штурмовать Кнессет.

Что же касается Бен-Гуриона, то он поставил во главу угла еврейское государство, у которого не было оружия для армии, сырья для промышленности и средств для приема новых репатриантов. Государству грозила гибель, и, получив политическую независимость, оно отчаянно нуждалось в независимости экономической.

Многолетний председатель религиозной партии МАФДАЛ[10]10
  МАФДАЛ – ивр. аббр. «Мифлегет датит леумит», национально-религиозная партия.


[Закрыть] Йосеф Бург, у которого погибла в лагерях половина близких, перед решающим голосованием в Кнессете думал о своей семье: «Должно ли прошлое брать верх над всем будущим?» – так я сформулировал для себя проблему. Я думал всю ночь и не переставал спрашивать себя, «чего же хочет от меня Бог?». Бург проголосовал за репарации, и с ним проголосовали еще 60 депутатов, 50 голосов было против.

Бывший руководитель израильской разведки «Мосад» Исер Ѓарэль, руководивший позднее поимкой Эйхмана, вспоминал, что он тоже выступал за репарации: «Не простить немцев, а вернуть то, что принадлежало нам по праву, и укрепить государство и армию».