Текст книги "Другой"

Автор книги: Владимир Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Барон Суббота

– Млый уходит к Отшельникам! Он покинул умников и теперь бежит к врагам! – Вот это поворот событий! Такого не мог предугадать даже Род. – А мы-то надеялись, что Млый станет во главе Других и сумеет организовать отпор. Все пошло прахом! – Не паникуй! Еще ничего не ясно. Может, он только выбирает момент, чтобы нанести решающий удар. – Неужели ты не понимаешь, что ему это не под силу. По крайней мере одному. Слишком молод, слишком неопытен. – Конечно, опыта ему не достает. Но зато какой темперамент. – Темперамента ему хватит как раз для того, чтобы добровольно сунуть голову в петлю. Мальчишка! – Пора делать что-нибудь и нам. Нельзя вечно оставаться сторонними наблюдателями. – Род говорит, что люди должны разобраться во всем сами. Вот пусть и разбираются. – Мне кажется, что если дело так пойдет дальше, то разбираться будет уже некому. Надо смотреть правде в глаза и что-то предпринимать. – Объявить Отшельникам войну? – Ну, зачем так официально? Просто прийти на помощь. – Млый ушел от нас добровольно, и он не просит помощи. Пусть сначала признает, что был неправ.

– Эти глупые птицы все время кружат над городом и что-то высматривают, Отшельник запахнул широкий плащ на груди и посмотрел вверх. – Спустились бы пониже, – зловеще усмехнулся он. – Где? – Млый завертел головой, но не увидел над собой ничего, кроме хмурого в дымной облачности неба. – Не видишь своих друзей? Алконост и Гамаюн. Можно подумать, у них тут гнездо. – Я их видел всего один раз, – признался Млый. – И то случайно. В город Отшельник его вывел через вертикальную шахту, в которой обитал Белый крот. Млыю пришлось спускаться по лестнице, хотя вначале он отчаянно протестовал, опасаясь встречи со зверем, но Отшельник настоял на своем. Сам он пользоваться металлическими скобами не стал, а просто ухнул в провал и плавно ушел вниз, так что спешащему за ним Млыю виднелось только зеленоватое свечение контуров его тела. Самое удивительное – Белый крот их не тронул. Отшельник, оказавшись на дне шахты первым, небрежно махнул рукой, и тут же белая гладкая туша отодвинулась в сторону, открывая проход в горизонтальный коридор, достичь которого раньше Млыю не удавалось. Потом они долго бежали по переходам, на полу чавкала жирная черная грязь, потом опять поднялись наверх. Здесь, около самого выхода на поверхность, застыв, как боевые автоматы, стояло десятка полтора килотов. Едва показался Отшельник, как они все разом развернулись к нему, но не тронулись с места, не получив приказаний. Млый миновал их, как манекены. У Млыя чесались руки порубать это неподвижное воинство в капусту, но он сдержался. На улицу вышли в незнакомом квартале, еще не разрушенном полностью. Низкие, в два-три этажа здания указывали, что это, возможно, пригород. Едва успевая за Отшельником, Млый заметил, что тот невысоко, всего в нескольких сантиметрах, парит над полом, словно под его ступнями образовывается воздушная подушка. Это неспешное на первый взгляд скольжение на деле было стремительным. – Зачем ты убил часового? – спросил Млый, едва они вышли на поверхность. Мы об этом не договаривались. – Мы ни о чем не договаривались, – Отшельник перешел на обычную речь, голос его звучал глуховато, словно пробиваясь через повязку. – Ни о чем, кроме того, что я отведу тебя к Барону. – Но теперь умники решат, что я с тобой заодно! – А разве это не так? – спокойно возразил Отшельник. – И давай без сантиментов. Я был чертовски голоден, почти не оставалось сил. Еще пара дней, и я бы загнулся в этом каземате, но мне повезло. Ну, это мы еще посмотрим, подумал Млый. При свете холодного зимнего дня Млый наконец как следует разглядел Отшельника. Широкий с капюшоном плащ скрывал очертания фигуры, но все же не настолько, чтобы не заметить, что тело под плащом сухопаро и подтянуто. Лицо с правильными чертами можно было бы назвать вполне обычным, если бы не провалы глазниц. Примерно так же выглядел и тот Отшельник, что повстречался Млыю вместе с Меченым, словно эти лица и фигуры кроили по одному лекалу. – И где же твои приятели? – спросил Млый, озираясь. – Они рядом? – Да, совсем недалеко. Мы захватили этот район уже давно и ничего в нем не меняем, хотя нам эти дома совсем ни к чему. – Вы не нуждаетесь в жилище? – Мы не нуждаемся ни в чем, кроме некоторых мелочей, – заметил Отшельник, увидев, как Млый зябко повел плечами. – Но еще остаются некоторые неудобства. Приходится, например, охотиться, а это отвлекает. Ты чувствуешь, какое мощное поле мы создали вокруг? Сюда не могут сунуться даже птицы. – Мертвая зона? Неужели это вам нравится? – Погоди, может, понравится и тебе. Ты – наш изначально. Смотри, что станет тебе доступно, пожелай ты достичь этого. Отшельник широко распахнул плащ, как крылья летучей мыши, и медленно поднялся вверх. Достигнув окон второго этажа, он также плавно опустился на припорошенный снегом асфальт. – У нас тоже все умеют летать, – небрежно заметил Млый, хотя здесь он покривил душой. – А также перемещаться на расстояние и без полетов. – Не слишком сложный фокус. – Тело Отшельника, словно мигнуло, и тут же он оказался метрах в трех левее Млыя, хотя только что стоял прямо перед ним. – Ты ведь и сам умеешь это. – Да, но я говорю о перемещении на большие расстояния, на день или даже два обычного пешего пути. Отшельник промолчал, но было заметно, что слова Млыя ему не понравились. – Где же твой Барон? – не удержался Млый. Они стояли посреди улицы довольно долго. – Похоже, он не спешит. – Зачем? И так все в порядке. Ты – здесь, мне тоже удалось вырваться из плена. Но если ты торопишься... Отшельник не договорил. Примерно в квартале от них появились три фигуры в плащах и медленно стали приближаться. Неспешное шествие выглядело торжественно и отдавало дешевой театральностью. Млый поморщился. – Не думай, что мы собираемся разыгрывать для тебя спектакль, – сухо заметил Отшельник, угадывая его мысли. – Просто здесь мы у себя дома. На самом деле Млыю надо было бы волноваться. Но он, словно отупел от событий последних часов. Переговоры, побег, убийство часового: все это подходило для одного-единственного определения – предательство. Ему стоило бы задуматься о собственной судьбе и возможной участи, а он пытается сейчас решить вопрос чужого благополучия. Впрочем, чужого ли? Вспомнилась Ольга, и Млый ощутил нежность. Но понадобится ли ему теперь когда-нибудь это чувство? Млый прикинул варианты возможного отступления и нашел их неутешительными. Обратный ход под землю блокирован килотами. С ними, возможно, ему удастся справиться, но что делать потом? Бежать по переходам навстречу Белому кроту, преследуемому Отшельниками? Улица также мало подходила для обороны. На открытой местности численное преимущество врагов создает ощутимый перевес в силах. Есть еще путь на крышу, но, как он только что убедился, Отшельники настигнут его и там без труда – ведь Млый не умеет летать. – Тебе не надо бежать, – голос Барона заставил Млыя напрячь мускулы. – Ты оказал нам услугу и, надеюсь, не последнюю. Переговоры – еще не война. – Меня настойчиво приглашали к тебе, – Млый постарался выдержать бесстрастный тон. – И я пришел. Не понимаю, почему я должен разговаривать именно с тобой. Ты у Отшельников главный? – У нас нет главных и не существует имен. Но, скажем так, мои друзья оказывают мне доверие и называют Бароном. Это единственное исключение из общих правил. Барон Суббота действительно мало чем отличался от своих сопровождающих. Примерно один рост и такая же полумаска теней на месте глаз. Казалось, Отшельники, как и килоты, лишены индивидуальности. Но, тем не менее, Млый не мог не отметить, что остальные относятся к Барону подчеркнуто внимательно. Когда он говорил, другие почтительно слушали. Это не шло ни в какое сравнение с соблюдением субординации у умников – рассуждения Бруно мог свободно прервать любой рядовой боец. – В общих чертах тебе уже известно достаточно, – Барон позволил себе улыбнуться, вернее, обозначить улыбку. – Мы считаем себя носителями новой цивилизации, следующей ступенью развития по отношению к обыкновенным людям. Из этого и исходим. Долгое время нам приходилось мириться с бестолковым существованием Других, но теперь настало время навести порядок. – То есть уничтожить город, загнать людей в резервацию и править миром, не интересуясь, как к этому отнесутся Другие? – Примерно так. Кроме одного. Мы не хотим войны с Родом. – Это вы пока не хотите, – пробормотал Млый. Барон оставил замечание Млыя без внимания. – Суть нашего предложения. Ты возвращаешься в степь парламентером и заручаешься согласием Рода не вмешиваться в наши дела. Его ведь и раньше не сильно интересовал город. Значит, все останется на своих местах и наши общие интересы будут соблюдены. Это первый вариант. Второй – ты остаешься с нами. Не пленником, – быстро сказал Барон, заметив негодующий жест Млыя. – Другом. Воспитание у Рода не прошло для тебя даром, он многому тебя научил. Но не всему, – голос Барона стал вкрадчивым. – Дискретным движением ты овладел без посторонней помощи, что доказывает твою неординарность. Эти знания Род тебе не передал, как и не передал тайну полета. Мы сумеем помочь тебе. Поверь, с твоими способностями ты сможешь достичь многого. Энергия заключена во всем. Она просто переполняет мир, и надо только научиться использовать существующие резервы. Все мы родились обыкновенными людьми, но впоследствии сумели сделать качественный шаг вперед. Ты, наверное, заметил, что даже внешне мы очень похожи, хотя изначально отличались друг от друга, как обыкновенные люди. У тебя появится возможность формировать не только свои внутренние способности, но и тело. – Выглядите вы просто красавцами, – насмешливо сказал Млый. – Что это у вас всех происходит с глазами? – Так лучше концентрируется энергия взгляда. Глаза сами по себе – мощный инструмент, мы лишь увеличиваем силу их воздействия. Мы можем остановить и подчинить волю любого Другого взглядом так же, как ты сможешь сделать это лишь рукой. Нам не нужно оружие. Это походило на правду. Во время разговора Млый мысленно прощупывал окружающее пространство и постоянно чувствовал ощутимую помеху. Его умение на расстоянии определять поджидающую опасность словно наталкивалось на невидимый барьер. Не смог он точно угадать и количество Отшельников, которые, возможно, находятся где-то рядом. – И много вас таких? – спросил он уже в открытую. – Достаточно, – усмехнулся Барон. – Да это и не важно. Я и в одиночку способен управлять килотами. – Неужели не существует компромиссов, – сказал Млый после затянувшейся паузы. – Почему бы вам таким сильным и умным, не воспринимать общность других людей спокойно. Разве вам мало места в этом мире? Оставьте город и найдите себе новое место обитания. – Разве ты не понял, что мы нуждаемся в людях, – раздраженно заметил Барон. – Нам они необходимы как источник внутренней энергии. – Вот мы и добрались до главного, – Млый мысленно очертил радиус удара мечом. – Вы в них нуждаетесь, а они в вас – нет. В таком случае любой мир с вами хуже войны. Речь идет о выживании. – Не делай этого! – успел крикнуть Барон, когда Млый стремительно, словно клинок был продолжением его руки, обнажил меч. Млый прыгнул вперед, правильно угадав направление, в котором переместится Барон. Он возник совсем рядом с его мигнувшей и вновь появившейся фигурой. Их движения были подобны вспышкам. Но пустить меч в ход Млый не успел. Рука словно онемела, воздух стал плотным, как вода, а еще через секунду пальцы разжались, и меч плашмя упал на снег, впечатавшись в него всей тяжестью. – Я же предупреждал – не делай этого! – Барон вновь изобразил улыбку. – Не слишком больно? Млый не ответил. Он ощущал дурноту, словно его ударили в солнечное сплетение и сердцу не хватало воздуха. Колени противно дрожали. – Признаться, мы и не рассчитывали на твою немедленную сговорчивость, Барон повернулся к Млыю спиной. – Для всего нужно время. Нагнувшись, чтобы поднять меч, Млый закачался, и если бы его не подхватил один из Отшельников, оказавшийся совсем рядом, обязательно бы упал. – Заберите у него оружие, – эту фразу Млый услышал последней, прежде чем потерять сознание. Приходил он в себя медленно, пробиваясь сквозь зыбкое ощущение реальности, которое казалось скорее сном, чем явью, и не сразу понял, в какое время суток очнулся. Вокруг было темно настолько, что лишь ощупью удалось удостовериться, что не ранен. Порадовавшись, что не связан и не ограничен в движениях, Млый все же чувствовал сильную усталость, словно пришлось провести двое суток в пути без отдыха. Удар, вызвавший впоследствии шок, поразил, как видно, нервную систему. Сколько раз тебе повторять, что нельзя торопиться, сказал сам себе Млый. А ведь был предупрежден и все же кинулся в схватку, рассчитывая лишь на авось, и значит был обречен на поражение. Придется в следующий раз быть осторожнее. Он не знал, когда этот "следующий раз" наступит, но надеялся, что его шансы вновь встретиться с Бароном Субботой еще не исчерпаны. Вряд ли его заманили сюда лишь для того, чтобы просто держать взаперти. Пошарив вокруг, Млый убедился, что лежит на полу – сквозь тонкую подстилку ощущался холод бетона. К его удивлению рядом, в пределах досягаемости, лежал и его драгоценный меч. Вот это уже подарок! Тихонько постанывая от слабости, Млый перекинул перевязь через плечо. Меч ему, похоже, оставили в назидание. Мол, эти железки тебе все равно не помогут. Возможно, так оно и есть. Несмотря на поднятую им возню, никто не заглянул в комнату, и Млыю пришлось самому обследовать свою тюрьму. Дотрагиваясь до стены, он сделал всего два шага и наткнулся на дверь. Дверь оказалась незапертой. Так, значит, вовсе и не тюрьма! Млый широко распахнул дверь и увидел перед собой ночь. На улице было лишь чуть светлее, чем в комнате. По-прежнему затянутое тучами небо серело над городом пепельным покрывалом. Вокруг – ни огонька. Млый постоял, жадно дыша холодным воздухом, давая себе возможность лучше сориентироваться. Улица была той же, на которой он днем так безрассудно кинулся к Барону Субботе. Теперь надо немедленно принимать решение – бежать или остаться. – Зачем бежать, если еще недавно сюда стремился? – услышал он из темноты. – Ты еще ничего не узнал и не увидел. Забудем случившуюся ссору, как недоразумение. Голос раздавался совсем рядом, и тут же Млый увидел Барона Субботу, одного, без сопровождающих. Его высокий силуэт ясно обозначился буквально в трех шагах. – Теперь, когда ты убедился, что сил твоих недостаточно, чтобы победить, самое время как следует подумать, – продолжил Барон. – Тебе оставили оружие, и ты правильно рассудил, что оставлено оно лишь потому, что ничего здесь не значит. Тебе слишком многому предстоит научиться, чтобы сравняться с нами в силе. Или ты не хочешь этого? – Почему же, – Млый привалился к стене, так, по крайней мере, он был уверен, что хоть спина защищена. – Я не против. Но уж очень жуткие у вас цели. Нечеловеческие. – Ты опять за свое. Какое значение имеют здесь Другие. Они обречены и без этого. – Род так не считает. И Свентовит, и Велес. Погубить этот мир окончательно – все равно, что убить больного, вместо того, чтобы вылечить. Какая мрачная ночь! Вы когда-нибудь спите? – Время суток не имеет значения. Я иногда подумываю над тем, чтобы ночь на Земле стала вечной. Ночью Другие становятся сговорчивее. И слабее, добавил Барон после долгой паузы. – Ну, это-то пока вам не под силу, – мрачно усмехнулся Млый. – День останется днем, а ночь – ночью. – Опять ошибаешься, – лишенный интонаций голос Барона вдруг слабо вздрогнул, как будто он только что уличил Млыя в неточности. – Время всего лишь одно из состояний материи и значит поддается воздействию, вернее, управлению. О времени можно сказать и так – оно лишь часть вечности, которая течет, отставая от целого. Что ты видишь, глядя в зеркало? – Как, что? – не понял Млый. – Себя, конечно. – Какого себя? – уточнил Барон. – Того, каким ты был, когда решил взглянуть на свое отражение? Разве ты не учитываешь, что видишь лишь прошедшее, а не настоящее, потому что скорость света дважды проходит расстояние между твоим лицом и стеклом? А это значит, что не существует отражения полностью соответствующего твоему настоящему состоянию. Я говорю понятно? – Да, – согласился Млый. – Но какое отношение это имеет ко времени? – Самое прямое. Всегда существует некоторый остаток, не заполненный ничем. Мало того, он никогда не сможет быть заполнен. И таких кусочков в мире остается множество. Научись собирать их, и ты сможешь слепить для себя вечность. Но только для себя. Пока же ты действуешь на уровне интуиции. Ты научился взламывать время, двигаясь подобно вспышкам света, но не научился управлять им. А я это делать умею. – Неужели? – Умею, и ты сам знаешь, что это так. Поэтому бессмысленно кидаться на меня с мечом, как на огородное пугало, поэтому мне самому не нужно никакое оружие. Ты можешь вернуться к умникам и рассказать им об этом, но не советую. Ты для них потерян. Теперь ты – предатель. – Откуда такая уверенность? – отчасти Млый понимал, что Барон прав. – Ты знаешь, что они думают обо мне? – И думают, и говорят, – неожиданно Барон резко повернулся, так что на мгновение распахнулся плащ. – Сейчас ты убедишься в этом сам. Млый не успел сказать, что не желает участвовать в чужих фокусах – из дверного проема на улицу выступили два килота, держа посередине бойца. Несмотря на слабый свет, Млый узнал его. Когда-то он находился в распоряжении Седого – худой угловатый мальчишка, вечно шмыгающий носом, потом пропал в одной из стычек. Все думали, что погиб, но, оказалось, попал в плен. – Из него вышел бы неплохой килот, – Барон подошел к мальчишке, и тот заверещал от страха, изгибаясь всем телом и стараясь вырваться из держащих его рук. – Но так и быть, пожертвую для тебя. Без него ты не услышишь ничего, тебе нужен усилитель. При чем здесь усилитель, хотел возразить Млый, но не успел. Барон положил руку мальчишке на плечо, и тот упал на колени, как будто его придавили шпалой. Он несколько раз визгливо всхлипнул и вдруг затих. Затем Барон обернулся к Млыю и властно махнул свободной рукой, чтобы подошел. Удивляясь про себя, почему подчиняется, Млый подошел ближе. – Возьмись за другое плечо, – приказал Барон. И только Млый выполнил это приказание, как мальчишка заговорил. – ... бежал и предал! – в голосе Регины явно звучали истеричные нотки. Теперь поздно сожалеть, что не убили сразу. Надо думать, как вести себя дальше. – Почему сразу "предал"? – Евгений, как всегда говорил взвешенно, подбирая слова. – Ведь может случиться и так, что хотел помочь, вступить в переговоры. – И убил часового, изувечил профессора! – яростно возразил Бруно. – Ну, зачем я послушался вас! С самого первого дня я был уверен, что он не из наших. Мы позволили лазутчику Отшельников свободно жить среди нас. Я всегда чувствовал в нем крысу! А все ты, – Млый понял, что Бруно обратился к Регине. – Ну как, теперь довольна? Натешилась с любовничком? – Отстань! Незачем все сваливать на меня. Лучше подумай, как блокировать нижние этажи. Что делать с Белым кротом? – А кто отдал приказ залить шахту горящей смолой? Теперь эта туша лежит там внизу и разлагается. Еще пара дней и могут начаться болезни. – Почему бы наглухо не перекрыть двери, – подал голос Евгений. – Потеряем часть помещений, зато спасемся от эпидемии. – Неизвестно, что лучше. С этих этажей есть еще один выход наружу. Мы хотели его использовать, чтобы зайти килотам в тыл. – Теперь Отшельникам от Язычника стали известны все наши секреты. Любая вылазка становится опасной. Может быть, стоит затаиться и подождать. – Нам нельзя ждать... Барон вдруг резко отнял руку от плеча мальчишки, и тот мгновенно замолчал. Еще какое-то время его рот беззвучно разевался, словно в нем оставались какие-то несказанные слова, а потом пленник боком повалился в снег килоты его отпустили. – Он – мертв, – с сожалением сказал Барон. – Не слишком-то вынослив, а то бы ты услышал больше. – Вот так вы все и узнаете про Других? – оторопело спросил Млый. – Мы-то как раз можем обойтись и без посредников, – Барон горделиво выпрямился. – Это тебе нужна помощь. Я всего лишь хотел продемонстрировать наши способности и заодно позволить тебе услышать, что думают о твоем бегстве в бункере. – Не очень-то они добры ко мне. – Что и требовалось доказать. Теперь ты веришь мне больше? Млый не ответил. На него вновь накатила дурнота, заныли суставы. – Тебе нехорошо? – спросил Барон. – Позже это пройдет. Ты привыкнешь к нашему присутствию. Ты изменишься. – И стану таким, как вы? – Может быть, – довольно ответил Барон. – Вполне вероятно. А пока приляг. Тебе не слишком холодно в твоей комнате? Я распоряжусь принести одеяла. – Ничего не надо, – Млый отицательно покачал головой, хотя его потряхивало от озноба. – Пойду отдохну. Он вернулся в темную комнату без окон, ощупью нашел матрац и лег, скорчившись, подтянув к груди колени, как любил лежать в детстве. Только тогда у него была теплая уютная постель, и в комнате постоянно горел огонь, а у стола обычно сидел Род. Млый прислушался к собственным мыслям – их было много, ни одной ясной. Раньше любое недоразумение ему удавалось решить с помощью меча, а теперь и меч при нем, и руки-ноги на месте, а что надо делать – непонятно. Зачем он пришел к Отшельникам, зачем рвался в город, покинул степь, поссорился с желающими ему добра Перуном и Сварогом? Неужели лишь для того, чтобы встретиться с Другими, а потом бежать от них? И так ли он действительно желает им помочь? Они ведь и в самом деле слабы и неразумны. Не лучше ли остаться с Отшельниками и стать одним из них? По словам Барона, это вполне возможно. Темнота была абсолютной, тишина мертвой. Ничто не потревожит его здесь, ничто не помешает. Млый подумал об Ольге, но как-то равнодушно и спокойно. Спит, наверное, у своего приемничка, так и не дождавшись сообщений о других людях в иных городах. Что там говорил Отшельник, когда профессор привел его в каземат: мы становимся свободны не только от Других, но и от самих себя? Полная свобода, полное безразличие. И вовсе не холодно в этой комнате, и унялась дрожь, и можно, наверное, даже заснуть. Он бы и уснул, убаюканный своим спокойствием, но голос Рода в полной тишине прозвучал, как удар бича. – Встань! – услышал Млый и прежде, чем успел подумать, оказался на ногах. – Беги! Возьми себя в руки! Неужели ты хочешь стать одним из этих вампиров! Беги, и ничего не бойся! – Я не боюсь! – вызывающе крикнул Млый. – Я просто не знаю, что делать! – А раньше знал? – голос Рода гулко отдавался в черепной коробке, давил изнутри на барабанные перепонки и казался оглущающим. – Раньше думал? Ты считал себя самым сильным, и лишь выяснилось, что это не так, сразу решил сдаться? – Куда же мне бежать? – Млый добрался до двери и остановился в нерешительности. – В степь, к умникам? Но больше в ответ не раздалось ни одного слова. Млый помотал головой, словно избавляясь от наваждения; осторожно приоткрыл дверь. Улица была пуста, лишь труп мальчишки чернел на снегу угловатым комком. Эх, погубили бойца! Вдоль стен намело небольшие сугробы, идти, прижимаясь к зданиям, было неудобно, но выходить на середину мостовой Млый опасался. Он оглянулся за ним тянулся неровный след. Помнилось, что люк, через который они вчера с Отшельником выбрались из катакомб, находится примерно в квартале. И, кажется, не на середине проезжей части, а где-то сбоку. Вроде бы, около арки, ведущей во двор. Всегда такой осторожный, Млый на этот раз не запомнил четко путей отступления, теперь об этом пришлось пожалеть. Никто его не останавливал, не видно килотов и Отшельников. А вот это уже странно! Странности кончились сразу, за следующим же домом. Сверху, с нависающего над тротуаром козырька крыши, спрыгнул килот. Видимо, при жизни он был бродягой. По крайней мере, на это указывала его одежда, совсем непохожая на камуфляжную форму умников или бойцов Хромого Волка. Ростом он превышал Млыя на целую голову, а громадные руки были способны без труда обхватить афишную тумбу. Приземлившись, килот резко выпрямился и преградил дорогу. Реакция Млыя была мгновенной. Меч свистнул, горизонтально рассекая воздух, но не достиг цели, килот успел пригнуться и снизу нанести удар кулаком Млыю в грудь. Такого раньше еще не случалось. Килоты были бесстрашными бойцами, упорными и бесчувственными к боли, но прямолинейными и туповатыми. Удар получился настолько сильным, что Млыя подбросило вверх, и он отлетел к стене, впечатавшись в нее затылком и лопатками. Обращать внимание на ссадины было некогда – Млый знал, что остановить килота можно только силой, поэтому тут же вновь рванулся вперед, поднимая меч от бедра. Но и килот, похоже, хорошо понимал, что нельзя дать противнику воспользоваться оружием. Он быстро шагнул навстречу, так что длинный клинок Млыю теперь только мешал, и обхватил его руками в мертвом захвате. Млый почувствовал, как у него затрещали кости. Он напряг плечи и грудную клетку, пытаясь ослабить хватку. Борцы стояли, уперевшись друг в друга, их подошвы скользили по снегу. – Отпусти! – внезапно раздался приказ Барона Субботы, и тут же килот разжал руки. От неожиданности Млый качнулся вперед. Он приготовился вновь атаковать противника, не обращая внимания на Барона, который, судя по голосу, оставался далеко позади, но тут же все закрутилось перед глазами. Он почувствовал, что будто проваливается в какую-то дыру, а еще мгновение спустя ощутил себя стоящим перед той же дверью, из которой вышел несколько минут назад. Сначала он ничего не понял. Следовало бежать, сражаться, действовать, а не стоять столбом на том самом месте, откуда он начал свой путь. Но только почему на том же самом? Млый оглянулся – и увидел Барона Субботу, узкая щель рта растянута в омерзительной улыбке. Взглянул вперед – и не увидел ни килота, ни своих следов, тянущихся вдоль здания. Как так могло получиться? – Довольно просто, – глухо сказал Барон. – Ты в том же месте и времени, когда задумал побег. Попытаешься еще? Больше всего Млыю хотелось сейчас вступить в схватку не с килотом, а с самим Бароном. Но он благоразумно прикинул, что проще попробовать снова прорваться к люку. На сей раз он не стал идти вдоль стены, а стемительно кинулся вдоль улицы, но только поравнялся с козырьком, как с него вновь спрыгнул уже знакомый килот и растопырил руки, преграждая путь. Млый взмахнул мечом, и тут же все завертелось, как в танце. Очнулся он стоящим у ненавистной двери. – Еще разок? – предложил Барон. Млый не дал подчинить себя отчаянью. Уже дважды его отпускали бежать, как мышь на веревочке. Но если веревочка действительно существует, стоит попробовать, насколько она крепка. Нож по-прежнему находился за голенищем. Переодевшись в камуфляж, Млый так и не сменил обувь на десантные ботинки. Он сделал вид, что ему стало плохо, нарочито качнулся и наклонился вперед. Бросать нож в цель он мог из любого положения, даже самого неудобного, Род позаботился о том, чтобы отцентрованный клинок не подвел в трудную минуту. Барон все же успел отшатнуться. Провожая взглядом нож, Млый видел, что он летит слишком медленно, как-то даже неправдоподобно медленно, словно вязнет в воздухе. Но и вытянутая рука Барона, защищая переносицу, все же не смогла перехватить клинок, и нож по рукоятку вонзился в ладонь. Млый еще заметил, как силуэт Барона Субботы стал багровым, как будто озарился внутренним жаром, но любоваться этим зрелищем было уже некогда. Улица сжалась, как севший при стирке чулок, козырек с затаившимся на нем килотом Млый проскочил, не останавливаясь, и услышал за собой тяжелый звук запоздавшего прыжка. Уже перед самым люком Млый вновь почувствовал дрожание земли под ногами, предвещающее провал во временную дыру, но он уже и сам находился в состоянии дискретного движения и только усилил напор. Пространство словно лопнуло вокруг него, и крышка полуоткрытого люка отлетела в сторону, отброшенная ударом ноги. Млый прыгнул вниз, зная, что в ту же секунду на него навалятся стоящие в самом начале коридора килоты. Он не считал противников. Хруст костей, лязганье меча, задевавшего стены и потолок, ватная податливость ворочающихся тел слепили минуту схватки в плотный ком. А дальше начался бег по подземным коридорам, спуски и подъемы, и только примерно через полчаса Млый понял, куда он бежит. Инстинкт, словно компас, вел его к Архимеду.

Отряд

– Он вырвался от Отшельников, он ушел от них! – Скорее всего, повезло. Да и Род вмешался. – Род по-прежнему заботится о Млые, хотя другие считают, что его, скорее всего, следует опасаться. – Очень даже возможно. Я бы, например, тоже не стал делать на него ставку. Слишком непредсказуем, слишком неопытен. – Зато он теперь уяснил для себя, кто такие Отшельники. Подумать страшно, что могло бы случиться, останься он среди них еще на пару дней. – На месте Млыя я бы попытался вернуться в степь. У него есть такая возможность. – Но он рассудил по-другому. Чеовеческая логика сильно подвержена эмоциям. – Неужели ты хочешь, чтобы эта логика стала машинной? Конечно, он вернется сейчас к умникам. Млый считает себя ответственным перед ними. – То-то обрадуется Бруно! – И не только он один.

Очутившись уже в подземном зале, заполненным неисправными механизмами, перед самым выходом в метро, Млый подумал, что неплохо научился ориентироваться в лабиринте городских коммуникаций. По крайней мере, проблем с поиском нужного пути у него не возникло. Драка с килотами оказалась единственной, преследования Отшельников не последовало, и это можно было посчитать за удачу. Правда, в одном из коридоров он наткнулся на целый клубок громко шипящих, как прохудившиеся насосы, змей, но удалось обойти и это препятствие – нашелся параллельный тоннель. На этот раз в бомбоубежище Архимеда пришлось стучаться, дверь была заперта накрепко. Архимед впускать гостя в дом не торопился. – Постучись, постучись! – ворчал он, гремя запорами. – Аника-воин! Откуда мне знать, что ты теперь не упырь. Шляешься неизвестно где, с Отшельниками связался, Меченого угробил. – Тебе новости даже и рассказывать неинтересно, – огрызнулся Млый, когда дверь наконец открылась. – Сам тут окопался не хуже Отшельника. Ну и воняет же у тебя! В большой комнате пахло так, словно неделю назад здесь сдохла корова. – Вентиляция ни к черту, – признался Архимед. Его лысый череп покрывала испарина, глаза ввалились, но самоуверенности он не потерял. – Газом вот хочу крыс травануть. Уходить надо отсюда, совсем невмоготу стало. – Скорее, ты меня отравишь, чем крыс, – устало сказал Млый. Он рухнул на стул, посидел немного, оглядываясь, и начал стаскивать через плечо перевязь меча. – Ты не торопись отдыхать, – предупредил Архимед. – Я сегодня собрался перебираться к умникам. – Что, допекло? – Да, тоска такая, что хоть волком вой. Килоты облюбовали машинный зал, каждый день ко мне ломятся. Но сейчас, кажется, ушли. – Я там никого не встретил, – признался Млый. – Думал, может, у тебя спокойно. – Спокойно, как же! Им через меня пройти надо, чтобы попасть в противоположные коридоры, они к умникам выводят. Килотам крысы не помеха, им я мешаю. – А Отшельники к тебе не наведывались? – По Отшельникам теперь ты у нас главный специалист, – хмыкнул Архимед. Как они тебе понравились? – Жуть, – покачал головой Млый. – Еле выдрался. – А ведь я помню Барона еще мальчишкой, – неожиданно сказал Архимед. Обыкновенным, сопливым. Правда, и тогда уже чувствовалась в нем какая-то червоточинка. Глаз был нехороший. Но в остальном, такой же, как все. – Не может быть! – Млый разом забыл об усталости. – И что потом? – Суп с котом. Пропал, потерялся. У нас и до этого бывали подобные случаи. Грешили на бродяг. А он объявился позже, но уже Бароном. И началось! – У тебя что, даже догадок никаких нет, где был, что делал, почему переродился? – Дьявол его знает, – спокойно ответил Архимед. – Только Отшельники в городе не просто так появились. Ты-то тоже не очень разобрался, что к чему. – У Отшельников сила страшная, – Млый машинально полистал страницы толстого тома, оказавшегося под рукой, потом с раздражением отодвинул книгу. – Я не знаю, как с ними бороться. Но в одном уверен, если их не остановить – людям конец. – Так – конец, и по-другому – не лучше. Хорошо, что ты пришел, вдвоем сподручнее будет добираться. Для начала несколько раз выстрелили из катапульты, предупреждая возможное нападение крыс, затем перетащили катапульту к повороту в другой коридор. Затем Архимед велел Млыю надеть противогаз, – все у него было уже приготовлено, – и вдвоем они выволокли из бомбоубежища громадную флягу. – Сначала пройдемся огнем, – инструктировал Архимед, – затем разольем флягу по полу и вернемся за дверь. Через десять минут – вперед! На самом деле, "вперед" сейчас не хотелось. Млый слишком устал, чтобы ввязываться в новые драки. И еще он чувствовал безнадежность и растерянность. Такой растерянности он не испытывал даже тогда, когда попал под завал в угольной шахте. Случилось это две зимы назад. Тогда он вместе с Родом отправился за каким-то очень хорошим углем, понадобившимся для кузницы. Старые запасы кончились, из ближней угольной ямы, что находилась в дне пути, и которой обычно пользовались Другие, Род уголь брать не захотел. Млый послушно собрался в путь. Обычно в подобные поездки Род его не брал, а на этот раз сам попросил помочь. Хотя, скорее всего, просто хотел показать новые места и приучить к делу. Шахта, оказывается, была вырыта самим Родом. Он сам ставил крепи, сам пробивал наклонный ход, сам мастерил подъемник. Но за долгое время земля вокруг вертикального колодца, ведущего к пласту, просела, крепи местами разрушились. Можно было, потеряв пару дней, заняться ремонтом, но Млый в дороге по зимнику умудрился простудиться, начал кашлять, и Род забеспокоился, хотел даже повернуть с пол-пути, но тут уже воспротивился Млый. Короче, Род обычно такой осторожный и предусмотрительный сразу полез вниз, Млый, несмотря на уговоры, спустился с ним для подстраховки. Их завалило в наклонном штреке почти сразу. Даже слабого удара киркой стало достаточно, чтобы сначала заколебался свод, а потом раздался оглушительный треск ломающихся крепей. Род и Млый успели проскочить вперед, когда, отрезая обратный путь, обрушилась часть пласта. -Не бойся, – это первое, что сказал Род, когда стих грохот, – Мы обязательно выберемся. Млый ему сразу поверил, как привык верить всегда. Конечно, они выберутся! Но через полчаса полной темноты запаниковал. Тихо, про себя, но запаниковал. К этому времени уже выяснилось, что вернуться, разобрав завал, не удается. Даже при несильном ударе киркой почва начинала гудеть и подрагивать. Потом стало не хватать воздуха. Млый терпел из последних сил. Род приказал ему как можно меньше двигаться, и юноша затих, сжавшись в комок. Он слышал, как возится в непроницаемой темноте Род, пытаясь руками отбрасывать куски породы, потом вернулся, присел рядом на корточки. – Надо уснуть, – тихо сказал он Млыю. – Насовсем? – попытался неудачно пошутить тот. – Спи, – голос Рода звучал спокойно, но властно. – Спи. Надо экономить силы. И Млый, несмотря на страх перед страшной силой, запершей их в каменном мешке, затих и неожиданно для себя уснул, как засыпают только в детстве, спокойно и отрешенно. Проснулся он, как от толчка, ощутив на лице дуновение легкого сквозняка. Пахло талым снегом и мокрой землей. Спросонья Млый не сразу понял, где находится, но непроницаемая тьма перед глазами быстро заставила вспомнить предшествующие события. Он вяло шевельнулся и уже хотел спросить Рода, что они будут делать дальше, как ощутил на плече легкое пожатие его ладони. – Сейчас будем выбираться, – предупредил Род. – Постарайся не отставать. – Мы же по-прежнему в шахте? – недоуменно сказал Млый. Но Род не стал ничего объяснять, а просто потянул его за собой. Дальше все происходило, как в тумане. На четвереньках, навстречу дующему в лицо ветерку, Млый пробирался по какой-то узкой норе, которая, чем дальше они лезли, забирала все круче и круче пока не превратилась в вертикальный колодец. Не видно было не зги. Но почему-то исчезло чувство замкнутого пространства, словно из шахты появился неизвестно каким чудом взявшийся выход. И они вылезли на поверхность по тесному лазу, под белые холодные звезды, стоящие в вышине, и только тогда Род ответил на накопившиеся вопросы. А вопросов было много. Даже не пришедшему в себя толком спросонья Млыю было понятно, что сейчас наверху вместо зимы наступила весна. Снег остался только в ложбинах, а оттаявшие пригорки чернели круглыми куполами. Рядом с шахтой не обнаружилось лошади с повозкой, и пока они шли до ближайшей деревни Других пешком, Род наконец рассказал, как они сумели выбраться из-под завала и сколько времени для этого потребовалось. – Откуда взялся выход наружу? Ты копал, пока я спал? – Нет, крошить киркой пласт было нельзя. Мне пришлось просить помощи. – У Велеса, у Свентовита? – Им тоже нельзя было помогать, если бы они начали раскапывать нас сверху, то почва бы все равно не выдержала, просела. Я чувствовал, что равновесие очень неустойчиво и любое неловкое движение может вызвать обвал. – Тогда, как же? – ничего не понял Млый. – Черви, – хмыкнул в бороду Род. – Я попросил помощи у них. Только теперь Млыю стало понятно почему Род усыпил его – времени для того, чтобы черви смогли прокопать крепкий грунт понадобилось немало. Он бы задохнулся в каменном мешке, так и не дождавшись момента, когда появится лаз. Род прибег к единственно правильному выходу из этой страшной ситуации. Сам он, возможно, сумел бы спастись и без этого, но Млый был всего лишь человек. Млый тряхнул головой, избавляясь от воспоминаний. Все это в прошлом. Очутись с ним рядом сейчас Род, он бы, конечно помог. Но пока Млый мог рассчитывать только на собственные силы. В горле першило даже в противогазе, старые фильтры работали плохо. Но в основном задуманное удалось. Млый пробирался по коридору, ступая по отвратительно мягким телам погибших крыс. В одном месте все же пришлось выходить на поверхность, и здесь их поджидали килоты. В одиночку эту засаду Архимед преодолеть бы не смог, для Млыя же схватка была все же лишь рутинной работой. Наверху лестницы, выводящей из вертикальной шахты, им встретился первый патрульный пост умников. Безрассудно подставлять грудь под дула автоматов Млый не стал, примерно полчаса ушло на переговоры. Сначала ему не поверили. Не помогло и вмешательство Архимеда – признавать за своих их не торопились. – Разве килоты стали бы с вами беседовать? – кричал Млый со дна шахты. Они бы сразу поперли наверх. – А вот сейчас плесну кипятком, – рассудительно ответили из темноты, посмотрим, как запоете. В конце концов вызвали Бруно, и он пришел, но пропустить Млыя в бункер вместе с Архимедом отказался. – Я бы с удовольствием прикончил тебя прямо на месте, – голос Бруно гулко отражался от стен. – Говоришь, был у Отшельников? Там бы и оставался. Всегда знал, что ты – выродок. – Я хотел с ними договориться! – Млый начал испытывать отчаянье. – А теперь вернулся, чтобы помочь вам. – Ты это говорил и в первый раз. Откуда мне знать, что теперь ты не на их стороне. Хватит обманов и предательств! Сидеть на дне шахты пришлось почти сутки. Им отказались спустить вниз даже воду, пришлось собирать капли со стен – грязную радиоактивную жидкость, сухие галеты, предусмотрительно захваченные с собой, драли горло, как наждак. Потом, когда незадачливые путешественники уже задремали, последовал приказ подниматься по лестнице медленно и поодиночке. Первым делом у Млыя отобрали меч. Он не сопротивлялся, хотя без оружия чувствовал себя почти что голым. Связали руки и отвели в камеру. Архимеда поместили где-то поблизости. Млый попытался с ним перекрикиваться бесполезно. Но вскоре получил от Архимеда ментальную весточку: жив, здоров, еще не допрашивали. Еще через сутки к Млыю пришел Евгений. – Хорош! – вместо приветствия буркнул он, едва вошел в камеру, держа в руке чадящую свечу. – Посмотри, на кого ты стал похож! Млый и так знал, что выглядит неважно. Куртка порвана в нескольких местах, лицо измазано грязью, волосы всклокочены. Но он же собирался не на бал, а воевать, так при чем здесь внешний вид. – Наделал переполоха, – продолжил Евгений. – Устроил Отшельнику побег, изувечил профессора. А горло часовому тоже ты перекусил? – Это случайность! – Млый заторопился, боясь, что Евгений прервет на полуслове. – Мне необходимо было повидать Барона Субботу. Выяснить, кто такие Отшельники. Я надеялся на компромисс, хотел заключить мир. – Так я примерно и думал, но Бруно, да и остальные считают по-другому. Ну, и с чем вернулся? – Ни с чем, – обескураженно признался Млый. – Совсем ни с чем. Кроме одного – если не найдем оружия против Отшельников, всем нам конец. – Важная новость, – Евгений испытывающе взглянул на Млыя. – Ты хоть понял, как нам с ними следует бороться? – Хорошо, что ты понимаешь, кто главный враг. Бруно, по-моему, все еще думает, что стоит победить килотов, как все станет на свои места. А это не так. Правда, Отшельникам не нужно полное уничтожение людей, но та участь, которую они им готовят, хуже смерти. – Что может быть хуже смерти? – мрачно усмехнулся Евгений. – Но, как ни верти, придется драться до последнего. Ты знаешь, я подумал вот что. Помнишь, ты рассказывал о корабле? Тогда в это верилось с трудом, но позже я, да и профессор пришли к выводу, что ты не врешь. Так, может, стоит покинуть город и попытаться каким-то образом починить корабль. А если это невозможно, – Евгений жестом прервал Млыя, пытающегося возразить, – то хотя бы воспользоваться его оружием. Генератор еще действует, работает лучевая пушка. Мы бы хорошо тогда сумели укрепиться в этом районе, разогнать килотов и, кто знает, уничтожить Отшельников. Что ты скажешь на это? – Ничего не выйдет. Даже если сумеем демонтировать излучатель, то не сумеем его сюда перетащить. Это такая махина. – Набрать побольше людей? Млый отрицательно покачал головой. – Плохо дело, – Евгений пальцами собрал со свечи нагар. – Последняя надежда оставалась. Может, все же попробуем? Евгений ушел, оставив Млыю свечной огарок. Свет был пленнику ни к чему, но он все же терпеливо дождался пока огонек не погаснет полностью. В вакуумной тишине даже тихий треск фитилька грел душу. В тот же день пришла еще одна ментальная весточка от Архимеда. Его наконец освободили, оружия не доверили и определили уборщиком в лазарет. Больше ничего Млый разобрать не сумел, но общий тон послания был ворчливым, и Млый понял, что Архимед рассчитывал все же на иной прием. А еще позже в камеру заявился Бруно. Еще издали Млый услышал многочисленные шаги – Бруно направлялся к нему с охраной никак не меньше пяти человек. Трое остались за дверью, а еще двое, прикрывая командира по бокам, вошли внутрь. Бруно не стал тратить слов на приветствие и сразу же выложил требование – Млый, оставаясь под постоянным присмотром, выводит группу бойцов в степь и помогает найти корабль, дальше не его собачье дело. Если его такие условия не устраивают, пусть гниет в камере. Сначала Млый пытался возражать, но все аргументы были отметены одним движением руки. – Нам нужен излучатель! Ты будешь проводником. – Никто из твоих бойцов не бывал в степи. Поверь, там тоже надо уметь выжить. Я не могу взять на себя такую ответственность. – Кто сказал, что на тебе лежит какая-то иная ответственность, кроме той, что необходимо достичь корабля. Покажешь дорогу, и все. Млый мрачно задумался, Бруно на удивление терпеливо ждал. Конечно, Млый понимал, что шансы вырваться на свободу у него появятся только тогда, когда он согласится принять это предложение. Мало того, возможность избавиться от умников и от города вообще будет у него стопроцентная. Он не сомневался, что сумеет в степи уйти от любой охраны, но что тогда случится с людьми здесь, в осажденном килотами бункере? Еще пару месяцев назад он, не задумываясь, предпочел бы свободу. Презрения, которое он испытывал к Другим, хватило бы лишь на то, чтобы защитить слабого, но не больше. Жить с Другими, разделять их беды и тревоги – ни за что на свете! Теперь же, несмотря на грубую недоверчивость Бруно и даже враждебность многих бойцов, он начал ощущать себя сопричастным к их жизни. Вывести умников в степь, а затем пересечь сухой лес и болота – значит обречь многих на верную смерть. Но и оставаясь здесь, люди будут подвергнуты не меньшим опасностям. Может, стоит попробовать? Чем черт не шутит, может, им действительно удастся демонтировать излучатель и притащить в город. А ведь с его помощью ничего не стоит выжечь гнездо Отшельников до основания, так что даже следов не останется. – Хорошо, – сказал Млый. – Я согласен. Но бойцов в отряд я буду отбирать сам. – Пойдешь с теми, кого дадут, – похоже, Бруно не сомневался в ответе. – И будь уверен, бежать тебе не удастся. А пока развяжите ему руки! Из камеры Млыя вывели, и он обрел свободу в пределах бункера, но свободу относительную. Меняя друг друга, около него постоянно находились два бойца, так что, куда ни пойди, они упорно шли следом. Раздражало и то, что вокруг Млыя словно образовалась пустота, невидимый барьер, перешагивать которой не позволено было никому. Больше всего Млыю хотелось немедленно отправиться к Ольге, но он постеснялся своего порыва и первым навестил в лазарете профессора. Поспелов выглядел неважно. Его тщедушное тельце, до подбородка укрытое одеялом, как никогда делало его похожим на ребенка. Испуганные и неимоверно печальные глаза довершали сходство. – А-а, вернулся, – слабым голосом приветствовал Млыя профессор. – Спасибо, что не убил. – Я не думал, что так получится, – Млый мялся около кровати, не зная, что следует говорить в таких случаях – за спиной маячила охрана. – Хотел, как лучше. – Я же тебя предупреждал, – вновь укорил Поспелов. – Говорил, что они не люди. – Не люди, точно. Страшно сказать, но они умеют управлять временем. – Это не новость, – профессор смешно моргнул. – Новостью было бы известие, что они смертны. – Но и смертны тоже! Не существует ничего вечного. – Кроме времени, – возразил Поспелов. – И как раз времени у нас недостаточно. Здесь же, в лазарете, Млый увидел и Архимеда, но с ним побеседовать не удалось. Архимед издали развел руками и скорчил гримасу, которая, видимо, означала – вот и влипли, потом отвернулся и принялся тереть бетонный пол шваброй. Зона отчуждения вокруг Млыя не исчезла и через день, и через два. Даже Регина не подошла к нему, а только усмехнулась, как будто встретилась с сумасшедшим. Млый решил добиваться новой встречи с Евгением. Встречи наедине не получилось. В бункере с пультом управления, где места было побольше, опять собрались командиры взводов, и Млый был вынужден вести разговор на общем собрании, а не с глазу на глаз. А, может, это и к лучшему, подумал Млый. Скрывать ему было нечего. – Зачем вы держите меня здесь без дела? – Млый сразу же перешел в атаку. Даже на верхнем посту от меня толку было бы больше. Никто лучше меня не умеет драться с килотами. – Сядь и молчи, – грубо оборвал его Бруно. – Вот стул. Когда понадобится, тебя спросят. – Но речь идет об отряде, который поведу я, – горячо возразил Млый. – Мне лучше знать, кого следует в него отобрать. – Да помолчи ты! – на этот раз его остановил Евгений. – Верхнего поста больше не существует. Нас прижали к нижним этажам. Прежде чем формировать отряд, надо подумать, а сумеем ли мы выбраться из бункера вообще. – Что, так плохо? – шепотом спросил Млый у оказавшегося рядом Фоки. Тот изучающе посмотрел на него, потом неохотно кивнул. – Так вот, – Евгений обвел собравшихся взглядом. – Если даже прорвемся и отобъем выход из телецентра, на площади нас возьмут в кольцо и непременно уничтожат. Проблематичным выглядит и выход из самого города. Вывести наверх всех бойцов и потерять половину – это не лучшее решение. Язычнику и Архимеду удалось добраться до бункера, но это было три дня назад. Во-первых, увеличилось количество килотов, во-вторых, Отшельники вьются над телецентром, как москиты. По всему заметно, что готовится завершающий удар. – Мне уже два раза велели молчать, – вновь не выдержал Млый, – но наше обсуждение не станет для Отшельников секретом. Им известно все, что происходит в бункере. Возможно, что они сейчас слышат нас дословно. Какой смысл разрабатывать план, если нас всегда удается опередить. – И что ты предлагаешь? – Каким-то образом шифровать информацию. Не делиться с нею со всеми командирами, а только с теми, на кого будет возложено конкретное исполнение. – Это значит ты будешь знать все, а другие – ничего! – взорвался Леньчик. Он после гибели Седого утратил свою мальчишескую беспечность, и Млый заметил, что в его поведении появилась пугающая истеричность – верный признак, что сержант находится на грани нервного срыва. – Почему тебе должны доверять больше, чем мне! Я предлагаю заключить Язычника под стражу и вынести рассмотрение его дела в трибунал. Леньчик бушевал бы еще долго, но спокойный Фока силой усадил его рядом с собой, а Евгений неожиданно объявил собрание закрытым. Командиры расходились неохотно, ворча и кидая на Млыя недоброжелательные взгляды. Вынужден был уйти и Млый, но через полчаса его вновь потребовали к Бруно. За это время Млый успел наведаться к Ольге. Под присмотром охраны встреча вышла нерадостной, но по тому, как ободряюще девушка ему улыбнулась, Млый понял, что понимает она намного больше других. Они посидели, молча, на старых ящиках в углу зала, где Ольга пристроила свой маленький приемничек. Батарейки в приемнике сели окончательно, и, кроме хрипов, из эфира ничего извлечь не удавалось, но Ольга упрямо твердила, что в следующую вылазку наверх обязательно пойдет вместе с бойцами, чтобы прорваться в радиорубку, Млый ее испуганно отговаривал. Потом, когда уже последовал приказ явиться к Бруно и охрана на мгновение отвернулась, Ольга быстро поцеловала Млыя в щеку, и он весь путь до командного пункта шел, счастливо прижимая ладонь к месту поцелуя, словно желая подольше сохранить ощущение прикосновения теплых губ. На этот раз в помещении никого, кроме Бруно и Евгения, не было. Охране велели выйти, но далеко от двери не отходить. Бруно курил одну сигарету за другой, Евгений ругался, что и так дышать нечем – очистительные установки работают плохо. Млыю запах табачного дыма также не нравился, но он терпеливо молчал. – Значит, ты считаешь, что Отшельникам становится известно все, о чем мы здесь говорим? – начал Евгений. – Да, они мне это продемонстрировали наглядно, – Млый не стал вдаваться в подробности. – И то, что говорим, а, возможно, и то, что думаем. Но в этом я до конца не уверен. – Как же так? – язвительно заметил Бруно. – Ты ведь всегда знаешь, что следует делать. Неужели есть какие-то сомнения? – Не горячись, – Евгений поманил Млыя рукой. – Посмотри сюда. Подойдя к столу, Млый увидел вычерченный от руки план. Он сразу определил, что на плане изображена площадь. Вот бывшее здание штаба, теперь полностью разрушенное, вот подходы, а вот и телецентр с иглой трансляционной башни. Примыкающий к башне многоэтажнй куб, где размещается оборудование, вычерчен особенно тщательно. – Ну и что? – Млый вопросительно взглянул на Евгения. Тот, по-прежнему храня молчание, указал пальцем на крышу здания. Сначала Млый ничего не понял и выразительно пожал плечами, но потом, всмотревшись внимательнее, различил на плане крестик летательного аппарата. Неужели? "Самолет?" – быстро написал он на подсунутом ему под руку листке бумаги. "Планер", – ответил Евгений. Такого Млый не ожидал. Он помнил упоминание Архимеда, что умники пытаются отремонтировать вертолет, стоящий на университетской площадке. Но университет сейчас полностью отрезан от телецентра, добраться туда невозможно. Но оказывается у умников есть еще и планер. Что же они раньше-то молчали? Но потом возникли новые сомнения. Хорошо, планер есть, но ведь его надо еще запустить в воздух. Нельзя же его просто столкнуть с крыши. Евгений, предугадывая вопросы, начертил от планера две косые линии, расходящиеся к противоположным углам крыши. Получилось что-то вроде рогатки. "Катапульта", – догадался Млый. Обыкновенная катапульта. Тросы сильно натягиваются, затем перерубаются, и планер, получив необходимое ускорение, выстреливается с крыши, как снаряд. Вскоре выяснилось, что планер вместе с пилотом способен вместить восемь человек. Маловато. Евгений и Млый переписывались еще долго, торопливо передвигая от одного к другому листки бумаги. Восемь человек, конечно, мало, но у Млыя появилась идея попросить помощи у степняков. Может, и согласятся. Бруно настаивал на том, чтобы заставить с помощью оружия. Степняки, вооруженные лишь мечами да луками, вряд ли устоят против автоматов, но Млый решительно возразил. Нет, только если согласятся добровольно. Бруно был недоволен. Несколько раз он хватался за пистолет, грозил заключением в камеру, но Млый остался тверд. Хватит крови. Долгий спор вышел насчет подбора команды. Млый написал имена тех, кто, по его мнению, сможет оказаться ему наиболее полезен. Не сомневаясь, он включил в отряд Фоку, Павла, Курта и попросил взять с собой Ольгу, ведь на корабле есть более мощный, чем в телецентре передатчик, она, возможно, сумеет наладить связь. Бруно он вычеркнул из списка сразу, после чего подвергся новым нападкам и оскорблениям. Но, как ни странно, его поддержал Евгений. Бруно должен остаться на месте, без него оборона совсем развалится, так что даже в случае удачного завершения операции спешить обратно на выручку отряду будет уже поздно. Особые сомнения у командиров вызвала кандидатура Архимеда. Но здесь Млый был непреклонен. Ему просто необходим хороший механик. В конце концов Евгений и Бруно сдались. Навыков пилотирования ни у кого из умников не было. Риск не справиться с управлением оставался велик, но Млый настоял на том, что планер поведет он сам, возможно, помогут его занятия на тренажере. К вечеру, когда обсудили все детали и согласовали кандидатуры, дышать в комнате стало решительно нечем. Табачный дым плавал слоями, глаза слезились, но довольным теперь выглядел даже Бруно – только бы сработал план. У самого Млыя энтузиазма было поменьше. Он-то на деле представлял, что им предстоит совершить. Большой вопрос – сумеют ли они вырваться из города. Но даже, если все пройдет удачно и планер не рухнет камнем в первые же мгновения, какую встречу им окажут в степи, ведь для степняков горожане оставались извечными врагами, владеющими продовольственными складами и не пускающими к ним чужаков. Да и сам путь до корабля был полон опасностей. Василиски, грифоны, проклятый Хала – вот кто ожидают их на пути к кораблю. А демонтаж излучателя, обратная дорога? Все выглядело зыбким и туманным. Радовало лишь то, что удастся вывести из осажденного бункера Ольгу. Уж в степи-то Млый позаботится о том, чтобы оставить ее в ближайшей деревне, там еще есть шанс выжить. Мелькнула мысль и об обычном побеге. Но разве не это предлагал ему Барон Суббота всего несколько дней назад? Нет, теперь, когда у людей появилась надежда на помощь, нельзя не оправдать их ожиданий. Если отряду и суждено погибнуть в степи, то Млый разделит участь бойцов. Но лучше бы все получилось так, как задумано. Несмотря на успешно разработанный план, охрану Млыю оставили. Ну и пусть! Теперь он почти не обращал внимания на сопровождающих, а сразу побежал к Ольге сообщить новость. Торопясь, он написал все на бумаге и даже сопроводил слова рисунком. Дожидаться согласия не стал – это приказ – и помчался к Архимеду. Вначале Архимед ему не поверил, и Млыю пришлось побороться с ним за швабру, тот не желал ее отпускать. А минуту спустя Млыю пришлось уже отвечать на множество вопросов. Они забились в угол лазарета, и Поспелов тщетно пытался обратить на себя внимание, чтобы уяснить, что происходит. Почерк у Архимеда был отвратительный, Млый не понимал из его записей половины, но по лихорадочно заблестевшему взгляду и едва сдерживаемому восторгу было понятно, что сама по себе идея использовать планер полностью одобрена и приветствуется. Проблема состояла еще и в том, как пробиться на крышу. Не было окончательной уверенности и в исправности летательного аппарата, но здесь приходилось рассчитывать на удачу. Ближе к вечеру Евгений и Бруно собрали всех членов будущей операции в командном пункте. Фока, Курт и Павел были уже предупреждены. Еще двоих членов отряда Млый знал плохо, видимо, они являлись ставленниками Бруно и соответственно проинформированы, потому что почти не принимали участия в обсуждении и смотрели на Млыя неприязненно. Но, по отзывам Фоки, юркий Денис и массивный, чем-то похожий на Бруно Ян, были отличными стрелками, да и в рукопашной мало кто мог с ними сравниться. Идею отправиться в полет ночью отвергли сразу и безоговорочно. Вряд ли темнота станет их союзником, скорее, наоборот. Ночь – лучшее время для Отшельников, а килотам все равно когда сражаться, им не нужен ни сон, ни отдых. К тому же темнота сильно затруднит пилотирование, легко наткнуться на какое-нибудь высокое здание. Млый посетовал на зимнюю погоду. Летом лететь было бы лучше, значительно больше потоков теплого воздуха, но выбирать не приходилось. Как выяснилось, планер был детищем профессора Поспелова. Его собрали еще год назад, но так и не опробовали в воздухе. Поспелова принесли из лазарета на носилках, и он подробно вычертил схему управления, но остался полон скепсиса. Архимед придирался к каждой детали и в конце концов они сцепились с профессором в теоретических рассуждениях так, что еле их остановили под угрозой удалить Архимеда из отряда вообще. Только это и помогло. Фока настоял на том, чтобы в прорыве на крышу участвовали бойцы его подразделения, они пойдут первыми и расчистят лестницу. Потом пойдет отряд. Самому отряду в драку ввязываться запрещалось. Сзади его будет прикрывать Бруно. Двадцать человек его личной гвардии должны гарантировать, что пока отряд находится на крыше и запускает планер, никто из килотов туда не прорвется. Об Отшельниках старались не вспоминать. Пока они сами непосредственно не принимали участия в боях, но то, что сюрприз с их стороны последует, сомневаться не приходилось. Иногда Млый искоса посматривал на Ольгу. Она выглядела растерянной, и Млый начал уже жалеть, что ввязал ее в дело, которое не всякому мужчине по плечу, но успокаивал себя тем, что под его присмотром ей будет все же безопаснее, чем оставаться в бункере. Приказ ночью всем спать и экономить силы выполнялся с трудом. Млый слышал, как рядом ворочается и вздыхает Архимед. Отряд поместили в отдельной комнате. Несколько раз за ночь с койки вставал Павел, жадно пил и ложился опять. Курт, поспав часа два, демонстративно стал разбирать и чистить и без того блестевший от смазки автомат. Один Фока лежал тихо, и было непонятно, спит он или бодрствует. Разведчики докладывали, что погода наверху в последние дни успокоилась, перестал дуть ветер, и наступило что-то вроде оттепели. По крайней мере, небо оставалось ясным и, проснувшись, Млый впервые за долгие месяцы почувствовал нетерпение от встречи со степью. Там сейчас на заснеженных просторах, испещренных ленточками следов, стоит удивительная тишина, пахнет морозной свежестью, и Род, выходя за ограду, оглядывает горизонт, приложив ладонь ко лбу. Хорошо! Вспомнив о Роде, Млый погрустнел. Что-то случилось там, у Отшельников. Может быть, Род действительно подавал ему знак, а, может, ему это почудилось. Но захотелось домой, в уют комнаты, знакомой с детства. А у Велеса с Ладой как обычно в такие зимние дни, курчаво дымит печная труба, печется запашистый хлеб, и в загоне хрипло ржут, толкаясь у кормушки, разномастные кони с покрытой инеем шерстью. Конями бы им разжиться не мешало. Но, подумав об отряде, Млый досадливо мотнул головой – наездники из них никакие, только из автоматов палить и умеют. Млый лично проверил экипировку каждого бойца. Ему вернули мечи, не хватало лишь ножа. Тот так и остался в ладони Отшельника, жалко, что не в мозгах. Павел щедро предложил ему свой, с выкидывающимся из рукоятки лезвием, но Млый отказался – игрушка. Наконец ему подыскали подходящий десантный, он оказался все же легковат, но привередничать не приходилось. Желая встать во главе отряда, Млый потолкался в коридоре с остальными бойцами, но ему определили место в середине, рядом с Ольгой, а вперед вышел Фока. Так они простояли цепочкой перед выходом минут десять. За дверью кипела схватка. Ворвавшись на лестницу, подразделение Фоки устремилось вверх, но через два пролета было остановлено килотами – снизу поднапирали свежие силы, и в какой-то момент Млый даже подумал, что придется возвращаться и готовить операцию заново, но тут же последовала команда бежать на крышу. Всегда такой медлительный, Фока повел отряд, перепрыгивая через две ступени, не отвлекаясь даже на то, чтобы добить кого-нибудь из килотов. Сразу же следом за отрядом на лестницу вышел Бруно со своей гвардией, Млый слышал, как сзади завязался новый бой. Позже Млый поймал себя на том, что весь путь буквально волок за собой Ольгу, сжав рукав ее штормовки в горсти, но на крышу они выбрались вовремя – никто не помешал им, уцелевшие бойцы Фоки вернулись, чтобы помочь Бруно. На продуваемой ветром крыше снега почти не было. Посчитав это добрым знаком, Млый устремился в угол площадки, где стоял планер. Громадные прямые крылья делали планер похожим на уменьшенную модель Халы; открытый, как лодка, фюзеляж выглядел ненадежным. Тросы, уходящие к двум лебедкам бессильно змеились по крыше. Бойцы посыпались внутрь фюзеляжа, как горох в стручок, место пилота пока оставалось свободным. Несмотря на то, что возможности отрепетировать свои действия отряду и прикрывающим его бойцам не было, все действовали четко, без лишней суеты и паники. Млыю даже не потребовалось отдавать приказ, чтобы специально выделенные для этого сопровождающие бросились к лебедкам. Барабаны завертелись с противным скрипом, до звона натягивая тросы. Все уже заняли свои места, и лишь один Архимед, по привычке хмыкая в бороду, бродил вокруг планера, трогая элероны и зачем-то заглядывая под днище. – Упадем, – многозначительно сказал он, когда Млый прикрикнул на него. Разобьемся к чертовой матери! Разве это конструкция. Я всегда говорил, что Поспелов неуч и выскочка... Договорить ему Млый не дал, а просто сгреб в охапку и перекинул через борт, как мешок с картошкой. Архимед рухнул внутрь так, что планер закачался, словно скорлупка на штормовой волне, Архимед охнул, а сам Млый одним прыжком оказался на месте около рулей управления. Тросы уже не звенели, а тихонько ныли на самой высокой ноте. Млый мысленно проследил разбег, который предстоит преодолеть планеру, обреченно отметил, что он коротковат, потом вспомнил, что так и не проверил, насколько крепко держат планер зажимы, которые через секунду следует отстрелить движением вот этой рукоятки. Он махнул рукой, приказывая поставить лебедки на тормоз – днище планера дрожало и скрипело, рискуя развалиться, так и не поднявшись в воздух. И тут же последовал сильный шум около выхода, ведущего на крышу. Теснимые килотами бойцы Бруно один за другим начали появляться на площадке, самые первые из них тащили за собой раненых. Дожидаться, когда за ними покажутся сами килоты, Млый не стал.