Текст книги "Другой"

Автор книги: Владимир Клименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Деревня

– Не слишком ли высоко мы летим? Отсюда почти не видно степи. – Разве твои глаза потеряли зоркость? Видишь, вот здесь отряд Млыя бился с марами и победил. – Все запорошено снегом, нет следов. – Вороны умеют находить свою добычу и под снегом. Смотри, сколько их слетелось на случайный пир. – А куда девался отряд? – Не думаю, что он полностью уцелел после схватки. Но, скорее всего, Млый повел своих людей к старым ракетным шахтам. Там можно переждать непогоду. – Неужели Род так и не собрался встретить своего вернувшегося воспитанника? – Похоже, пока нет. Но вот и шахты. Отсюда уходят следы. Много следов. – Отряд встретил Других! Точно. Теперь горожане и степняки идут вместе. – Странный союз. Такого еще не было. – Мало ли чего не было когда-то. Потом Другие могли просто захватить отряд в плен. – Захватить в плен Млыя! Это невозможно. – Всякое случается в этом мире. Люди Млыя утомлены и ослаблены. Им нужна передышка. А следы уводят к деревне. – Что ж, полетим туда и мы. После того, как ты, неожиданно даже для меня, выручил Млыя, когда его атаковал Барон Суббота, странно было бы не поинтересоваться его дальнейшей судьбой.

Млый только прилег на тонкую, но хорошо греющую даже на ледяном полу синтетическую подстилку, как сразу крепко заснул. На этот раз он позволил себе расслабиться, и потому сон оказался глубок, как древний колодец. Млый упал на самое его дно, и ни один звук не донесся до него, не окликнул ни один голос. Тем неожиданнее и страшнее было пробуждение. – Заваливайте дверь! – команды Фоки метались по темному коридору, гулко отражаясь от стен. – Да найдите же что-нибудь тяжелое. Павел, держи дверь под прицелом. Будите Язычника! Затем Млый услышал лай собак. Яростно хрипя, собаки сгрудились у выхода из здания – это удалось даже на слух определить без труда. Вслед за ними послышались многочисленные крики людей. Паника Фоки была вполне оправданной. Степняки всегда оставались одними из злейших врагов тех, кто жил в городе. Грязные дикари с копьями и луками, постоянно совершающие набеги на городские окраины, они представлялись, если и не монстрами, то существами совсем иного порядка. Их принадлежность к другому, неизвестному горожанам миру, всегда вызывала ненависть и презрение. Вначале общей панике поддался и Млый. Он вскочил с подстилки и ринулся к двери, готовый подпереть ее своим мощным плечом, словно им предстояла схватка с килотами, но потом опомнился, резким движением препроводил обнаженный меч в ножны. Конечно, осторожность не помешает, но и истерика сейчас ни к чему. Снаружи послышались команды, отгоняющие собак от двери, – добрый знак, значит, по крайней мере, их не собираются обкладывать в здании, как медведя в берлоге. – Там – люди! – грубый мужской голос очевидно принадлежал старшему. – Не знаю, кто они, но это не злыдни. Эй, пусть кто-нибудь выйдет к нам! – Поаккуратнее с автоматами, – предупредил Млый. – Степняки не станут нападать, если мы не начнем первыми. По-видимому, они из какой-то дальней деревни, этих людей я раньше не встречал, но Рода они должны знать. Фока упрямо держал палец на пусковой скобе автомата, убедить его в том, что боя можно избежать, было трудно, но Павел немного расслабился. Архимед по своему обыкновению, бормотал что-то под нос. Ольга послушно села обратно на подстилку. – Что бы там ни произошло, не стреляйте, – еще раз предупредил Млый. – Нам нужна помощь, а не война. Вы же сами хотели договориться со степняками. Возможно, это наши будущие союзники. Он глубоко вздохнул, кляня себя за то, что уснул слишком крепко и не расслышал приближения Других. Встреть он чужой отряд первым, возникшей напряженности можно было бы избежать. А теперь придется выходить парламентером, словно он представляет враждующую сторону. Млый еще раз глубо вздохнул и толкнул дверь – руки предусмотрительно он держал на уровне плеч, развернув вперед открытыми ладонями. Свет морозного утра ударил по глазам, заставил прищуриться. На расстоянии полета дротика он увидел перед собой с десяток мужчин, бородатах, одетых в короткие полушубки, и примерно столько же собак, которых мужчины придерживали за загривки. Успел Млый заметить и то, что двое лучников держат стрелы наложенными на тетиву – одно необдуманное движение и стрела найдет цель. – Ого, какой великан! – не удержался от возгласа стоящий впереди основной группы здоровяк, за пояс полушубка у него был заткнут внушительный топор. – Откуда ты здесь взялся? И ведь ты пришел не один? Вопрос прозвучал утвердительно. Млый оглядел всех, кто толпился сейчас около двери, и не нашел ни одного знакомого лица. – Мы из города, – медленно и тщательно выговаривая слова, сказал он. – Мы пришли за помощью. – С каких это пор, – невесело рассмеялся здоровяк, – из города люди идут за помощью. Вы всегда гоняли нас, как бешеных собак. Ваше оружие плюется металлом и не знает пощады. Что вам теперь нужно в степи? – Я ведь уже сказал, – Млый смотрел прямо в глаза здоровяку, – что мы пришли с миром. Вчера на нас напали мары и мы их всех убили. Но и у нас погибли двое, а один тяжело ранен. Мы хотели бы попасть в вашу деревню, чтобы раненому оказали помощь. – Ишь чего захотел, – стоящий сразу за предводителем высокий русоволосый, как и Млый, парень в сбитой на затылок шапке, презрительно сплюнул в снег. Его пес зло рванулся вперед, его едва удалось осадить. – Теперь вам понадобилась и наша деревня. А насчет мар вы врете, – добавил он. – Ни одному горожанину с ними не справиться. – Наверняка так бы и случилось, – Млый позволил себе чуть опустить руки, если бы горожане шли одни. Они совсем не знают степи. Но я вырос здесь. Я – Млый, приемыш Рода. Послышался тихий ропот. Мужики переглядывались, недоуменно пожимали плечами. Здоровяк, казалось, по локоть запустил руку в свою и без того растрепанную бороду. – Я же говорил, что он врет, – обернулся к остальным парень. – Тот Млый погиб, вернее, ушел из степи навсегда и не вернулся. Так все говорят. А этот выдает себя за него, думает, мы ничего не знаем. Не надо с ним разговаривать, Борода, – обратился он к старшему. – Воткнуть в него пару стрел, и дело с концом. – Пусть покажутся остальные, – принял решение Борода. – Пусть выйдут наружу и бросят оружие. – Ты не веришь мне на слово, – спокойно сказал Млый. – Хорошо, мы сделаем по-твоему. На самом деле Млый сомневался, что поступает правильно. В себе он был уверен, а вот как поведут себя в этой ситуации Фока или Павел неизвестно. Степняки выглядели очень враждебно и, очевидно, боялись пришлых, а страх – плохой помощник в переговорах. – Выходите, – сказал он, приоткрыв дверь и заглядывая внутрь, – но осторожно. Становитесь со мной рядом и положите перед собой на снег оружие. – Может, не стоит, – заупрямился Фока. От волнения он глубоко дышал, взгляд лихорадочно блестел. – Они ведь могут перебить нас прямо около двери. Слышал, что говорил тот, в шапке. Я могу сейчас всех срубить одной очередью. Только подайся чуть в сторону. – Тогда у Курта не будет никаких шансов выжить. Он умрет через день или два, даже если не начнется заражение крови. Помочь нам могут только Другие. Аргумент подействовал. Фока сделал знак Павлу, оглянулся на Ольгу, Архимеда и первым медленно вышел наружу. За ним потянулись остальные. – О, девка! – отреагировал на появление Ольги парень. – Борода, смотри, с ними женщина. – М-да, – Борода внимательно оглядел стоящую рядом с Млыем команду. Больше никого нет? – Только раненый. Он потерял руку и почти не приходит в сознание. – Руку? Это плохо. Какой из него теперь воин? – Это мы посмотрим потом. Сейчас его просто надо спасти. Автоматы и ножи, положенные на снег, опасливо собрали и покидали на легкие санки. Туда же отправились и мечи Млыя. Особое уважение у степняков вызвал большой двуручный меч, его на санки уложили бережно, как драгоценность. – Такой же меч я видел у Свентовита, – признался Борода. – Может, ты действительно Млый. Кстати, сколько на вас напало мар? – Шесть, – быстро ответил Млый. – Большая стая для этого времени года. – И вы справились со всеми? – уважительно хмыкнул Борода. – Но это же невозможно! – Врет, врет! – визгливо крикнул парень. – Если бы они увидели хоть одну, то наделали бы в штаны от страха. – Да нет, вроде, не врет, – задумчиво сказал Борода и пытливо посмотрел прямо в глаза Млыя. – И вы убивали их вот этими штуками? – кивнул он в сторону сваленных на санки автоматов. – И этими штуками тоже. Но трех я убил мечом. – Спер он этот меч у кого-нибудь или нашел, – не успокаивался парень. – Да я этого горожанина и без меча могу, одними руками, – вызывающе крикнул он, перехватив взгляд Млыя. Переговоры, несмотря на отобранное у отряда оружие, никак не становились мирными. Степняки нервничали и явно не знали, что делать. Млый вспомнил, что у Фоки и Павла есть еще и по пистолету, с которыми они не расстались, а у него самого остался за голенищем нож. – И все же поведем их в деревню, – решил наконец Борода. – Они отдали нам оружие, у них раненый, нельзя отказать в помощи людям, когда они в ней нуждаются. Да и стая мар, напавшая на них, та самая, за которой мы шли три дня, отгоняя от деревни. Теперь опять можно спокойно охотиться, делать нам в этих местах больше нечего. Во время переговоров никто из отряда не сказал ни слова. Вступать в схватку со степняками всем казалось бессмысленным – не за этим шли, оправдываться тоже не хотелось. Даже всегда такой скептичный Архимед на этот раз хранил философское спокойствие. Вчерашний день отнял у отряда слишком много сил. Лыжи у степняков в отличие от самоделок Млыя оказались настоящими плетеными снегоступами. Нашлась и лишняя пара – ее отдали Фоке. Млый настоял на том, чтобы тянуть одни из санок, и почти силком усадил на них Ольгу. Фока впрягся в санки с пришедшим в себя и теперь скрипевшим зубами от пробудившейся боли Куртом. Обратно шли уже проторенной тропой. Безоружный отряд определили в центр, впереди и сзади брели мужики. Борода отправил Саньку-Свистка, так звали настырного парня, возглавлять цепочку, собаки веером разбежались по степи, иногда почти исчезая из вида. – А чего же ты ушел от Рода? – допытывался Борода, шагая чуть впереди Млыя. – Чего не жилось? – Город хотел посмотреть. – Ну и как? – Плохо. Хуже, чем в степи. Вот еле вырвался с людьми. – Зачем? – В деревне расскажу. Это разговор долгий. Вскоре свернули к замерзшей реке и направились по ледовому руслу. Идти здесь было значительно легче. По словам Бороды, если вновь не разыграется метель, то завтра должны достичь деревни. – Мары в эту зиму совсем одолели. Подходят близко к деревне, не дают охотиться. Один раз выручил Свентовит, а сейчас вот решили навести порядок сами. Но мары стали уходить к городу, они хитрые. Два раза нападали на нас ночью, убили троих. Вам повезло, что сумели выстоять. – А Хала? – Халу не видно с лета. Скорее всего змей вернулся обратно в Навь. Курт вновь начал бредить. Млый останавливался, щупал его лоб – горячий. Во время короткого привала у костра сменил повязку. Рана выглядела страшно края ее посинели, а обнажившееся мясо стало багровым. – Не жилец! – коротко сказал Борода. – Зря спешите. Здесь и Бесноватый, наш знахарь, не поможет. Павел и Фока, хотя и шли послушно вместе с остальными, но каждый раз, когда Млый оказывался рядом, беспокойно шептали, что не доверяют степнякам ни на палец. Млый с трудом уверял их, что пока все в порядке. Рабов Другие не держат, и если бы захотели убить, то убили бы в самом начале, а не тащили обузу за собой. Ночевали возле рощицы сухих деревьев на берегу реки. За большими вывороченными корнями разложили костер, Млыя и его отряд заставили собраться теснее и выставили к ним дополнительного часового. К вечеру следующего дня на взгорке показался частокол деревни. Еще раньше миновали большое капище, которое вначале Ольга приняла за желанную цель. Что это такое на самом деле, Млыю удалось разъяснить не сразу. – Там совершают обряды, – говорил он Ольге, полуобернувшись через плечо. Просят урожая, удачной охоты, защиты от болезней. – У кого? – Это общее капище. Видишь над оградой торчат идолы Свентовита, Рода, Велеса и Мокоши. – Я много слышала о них. Зачем им молиться, если они существуют в действительности и можно попросить прямо у них, а не у идолов? Млый так и не нашел убедительных доводов. Говорить о сложившихся традициях Ольге было бессмысленно. Их заметили издали, открыли ворота и большой толпой вышли в степь встречать. Пришельцев рассматривали не таясь, с любопытством. Дергали за одежду Млыя, Фоку, удивлялись мужскому наряду Ольги. Сопровождающие пленных мужчины за два дня пути уже немного привыкли к ним и, если бы отряд сразу же, после того, как ступили на главную улицу не загнали в отдельный дом и не выставили часовых, можно было подумать, что встречают их, как гостей. Впрочем, Млыя и Курта повели прямо к Бесноватому – помощь раненому требовалась немедленная. Млый с удивлением отметил, что деревня очень большая. Стоящая на пограничье между городом и степью, деревня не бедствовала. Некоторые жители носили городскую одежду – все тот же камуфляж, но в сочетании с тулупами, валенками и большими меховыми ушанками. Встречалась и городская утварь, а пустые жестяные банки, иногда валявшиеся прямо на дороге, указывали на то, что обитателям деревни знакомы консервы. Изба Бесноватого стояла не в общей линии, а чуть на отшибе, словно ее хозяин по собственному же усмотрению не желал равняться с остальными. Забор из кольев в человеческий рост был утыкан не посудой, как это бывало во всех остальных случаях, а черепами животных. Неожиданно среди прочих Млый заметил человеческий череп и брезгливо поморщился. Мрак! Слышал он от Рода о таких деревнях, где существуют человеческие жертвоприношения, но сам считал их выдумкой – никогда ни с чем подобным ему сталкиваться не приходилось. Разве что на болоте, когда пробирался к кораблю. А вот теперь пришлось увидеть собственными глазами. Не составляло труда догадаться, что Бесноватый, кроме знахарства, является еще и хранителем капища. Такие в деревнях всегда на особом положении. Млыя сейчас мало интересовало искусство волхования, а вот какой из Бесноватого получился лекарь – очень. Борода и Санька-Свисток войти во двор не решились, остановились около частокола и лишь несколько раз окликнули хозяина. Тот не заставил себя ждать. Ворота, казалось, охнули, когда Бесноватый толкнул одну из створок и вышел на улицу сам. Встреться с ним Млый с глазу на глаз в степи, то постарался бы не заводить знакомства. Бесноватый уступал Млыю в росте, но зато шириной плеч превосходил раза в полтора. Длинные руки свисали плетями, но в этой, на первый взгляд, безвольной позе чувствовалась такая сила, что не возникало никакого желания испробовать ее на себе. Возможно, Бесноватый был стар, а, может быть, ему не было и сорока – лицо утопало в седой бороде и волосах, падающих на лоб и на щеки. И оттуда, как из лесного бурелома, на собеседника смотрели, не мигая, пронзительно-голубые глаза. – Этот? – утвердительно спросил Бесноватый, мало обращая внимания на суетливые поклоны Бороды и Санька. Он по-хозяйски, как вещь, отодвинул в сторону опешившего от такого приема Млыя и наклонился к санкам с Куртом. Потом медленно выпрямился и перевел взгляд на Млыя, задумчиво жуя губами. – Возьму, – коротко сказал он и сгреб Курта в охапку. Не говоря больше ни слова, он величественно прошагал к воротам и исчез во дворе. – Эй! – запоздало крикнул Млый. – Что ты с ним собираешься делать? – Тс-сс, – приложил палец к губам Борода. – Взял, значит вылечит. – Откуда мне знать, – Млый растерянно развел руками. – И не сказал ничего. Как он его будет лечить? – Не нашего ума дело, – Борода в очередной раз изобразил поклон в сторону захлопнувшихся ворот. – Пойдем отсюда. Будет надо, Бесноватый все сам скажет. Первый день в деревне отряд провел взаперти. Им отвели большую избу. Комната была, правда, одна, зато просторная. Печь топили, не жалея дров, и все постепенно отогрелись, отмякли душой. Но поговорить со старейшинами деревни пока не удавалось. Постепенно такое положение стало Млыя беспокоить. Впрочем, волновался не только он один. – Мы хотели добраться до корабля как можно быстрее, – напомнил Фока. – А вместо этого сидим в деревне и не знаем, что собираются с нами сделать. – В худшем случае никуда не выпустят, а больше нам ничего не угрожает. – Почем знать. Возьмут, да и того... – Фока выразительно провел по шее пальцем. – Видал, какие тут головорезы. – Посмотрел бы я на тебя, если бы ты попал в плен из степи к твоим умникам. Те бы точно шлепнули, не раздумывая. Да и сам ты кто есть на самом деле? Типичный головорез. Фока мрачно засопел, но возражать не стал. На следующий день к ним в избу пожаловала целая делегация. Среди трех старейшин Борода был самым младшим. Двое других даже передвигались с трудом, опираясь на посохи. Но вошли торжественно, церемонно поздоровались и расселись на лавке в ряд, около глухой стены без окна. Млый, который и ожидал нечто подобное, оживился, зная, что последует важный разговор, – остальные наоборот насторожились, но постарались не показать вида, что волнуются. Впрочем, говорить старейшины, похоже, собирались только с Млыем, справедливо считая, что другие члены отряда находятся у него в подчинении. – Ты говорил, что бежал из города, – Борода исподлобья взглянул на Млыя и многозначительно кашлянул. – Расскажи свою историю всем. Зачем пришел в степь, что собираешься делать со своими людьми? Ты искал Рода? – Нет, – Млый остался стоять перед старейшинами, словно это помогало ему говорить. – Сейчас в городе идет война. И эта война происходит не между людьми за территорию и еду. Вопрос стоит в том – уцелеют ли люди вообще. В городе появились странные существа, которых в степи пока нет, мы их называем Отшельниками. Так вот... – Подожди, – один из старцев еще сильнее наклонился вперед, положив руки на клюку. – Неужели ты думаешь, что после стольких лет вражды, степняки станут помогать горожанам? Какое нам дело до ваших Отшельников? Бесноватый сказал, что ты действительно Млый, приемыш Рода. Но ты ушел от него, а сейчас хочешь втянуть в войну нас. Этого не будет. – Мы не нуждаемся в войске из степняков. Мы только хотим пройти к кораблю. Возможно, о том, что летающий корабль существует, вы слышали от Меченого. На корабле, хотя он и не может сейчас летать, сохранилось оружие куда более сильное, чем те автоматы, которые Борода у нас отобрал. Мы хотим взять его и принести в город. Только для этого потребуется ваша помощь, больше мы ни о чем не просим. – Вы думаете с помощью этого оружия победить Отшельников, – второй старец в такт своим словам закивал головой, как заведенный. – Но нам Отшельники не мешают. Нам мешают люди, которые живут в городе, отгоняют нас от продовольственных складов и ненавидят так, словно мы упыри. Если все горожане погибнут, склады охранять будет некому, и нам не надо будет каждый день ходить на охоту и зависеть от воли случая. – Тебе трудно отказать в мудрости, – Млый постарался, чтобы его голос звучал не слишком насмешливо. – Но ты забываешь о другом, – уничтожив людей в городе, Отшельники придут в степь. Как ты собираешься защищать от них свою деревню? – А почему ты решил, что Отшельники обязательно придут в степь? – низкий голос Бороды заполнил комнату. – Насколько я знаю, в городах не живут мары, там нет грифонов и василисков, и даже злыдни не водятся. Отшельники появились в городе, там они и останутся. Старцы согласно кивали. – Но поскольку ты – Млый, и наш по крови, то мы согласны, чтобы ты остался жить в деревне. Скоро начнет таять снег и сюда приедет Свентовит. Подождем до весны, а потом решим с ним вместе, что нам следует делать. – Но люди не смогут выстоять до весны, – неожиданно вмешался в разговор Фока. – Они погибнут. – Не погибли же они до сих пор, – старец едва удостоил Фоку взглядом. Поскольку остальные пришли вместе с Млыем, то и они могут жить в деревне. Но оружия им возвращать не следует. Млый попытался возражать. Он говорил горячо и убежденно, доказывал, что помощь городу требуется немедленная, но все его аргументы спокойно отметались один за другим. – Тогда просто позвольте нам уйти! – крикнул Млый, обращаясь больше к Бороде, чем к его спутникам. – Зачем вы привели нас в деревню? Не проще ли было оставить в степи и предоставить нам возможность идти на все четыре стороны! – Мы не знаем ваших намерений, – в голосе Бороды слышались извиняющиеся нотки, но в главном он оставался непреклонен. – А вдруг вы – лазутчики. Поживите вместе с нами, позвольте нам убедиться, что говорите правду, а весной приедет Свентовит... – Дался вам этот урод! – запальчиво крикнул Павел. – Видел я вашего Свентовита, правда, издали. Смотреть страшно. – И не смотри, – старцы, кряхтя, начали подниматься с лавки. – Для кого урод, а для кого – первый защитник. Разговор оказался окончательно испорчен. – Зачем вы стали возражать! – после ухода старцев Млый дал волю своим чувствам. – Зачем вмешивались! Теперь добиться доверия будет еще труднее. Глядишь, я бы смог убедить старейшин хотя бы отпустить нас и вернуть оружие. – Будет надо, уйдем и так, – буркнул Фока. – С автоматами степняки обращаться не умеют. Следует лишь выяснить, где они их хранят. А нам на крайний случай остались пистолеты. – Шума от них больше, чем пользы, – раздраженно возразил Млый. – Стоит один раз выстрелить, как сбежится вся деревня. Положение представлялось безвыходным. Охрану от дома сняли в тот же день, но Фоке и Павлу не составило труда убедиться, что, даже покинув деревню, далеко уйти не удастся – догонят немедленно. Млый это понимал и раньше, поэтому сейчас его больше всего интересовало самочувствие Курта. Прихватив с собой Ольгу, он отправился к избе Бесноватого. Ольга послушно последовала за ним, но Млый чувствовал, что в этом послушании больше покорности, чем искреннего желания быть с ним рядом. С момента полета на планере что-то изменилось в поведении девушки. Сам Млый был готов опекать ее, как ребенка, но Ольга вдруг словно потеряла уверенность не только в себе, но и в нем. Думая об этом, Млый отчетливо понял, что эта неясность их отношений родилась уже там, в городе, и если свое чувство он мог бы назвать любовью, то не понятно, что испытывает сама Ольга, ведь кроме общих фраз они не обменивались ни одним сокровенным желанием, не доверяли друг другу ни одной потаенной мысли. Следовало что-то немедленно изменить в их словах и поступках, но, как это сделать, Млый не знал и потому вдруг замкнулся, ушел в себя, отчетливо при этом осознавая, что неправ. Первым на улице навстречу им попался Санька-Свисток. Шел он расхлябанной походкой и взглянул на Ольгу с интересом, а на Млыя с вызовом. Млый сделал вид, что ничего не заметил и направился в дальний конец деревни, к избе Бесноватого. Детишки в тулупчиках и валенках, краснощекие от мороза, весело перекрикивались и шли за ними следом, соблюдая, впрочем, приличное расстояние. – Здесь нет детских садов? – Ольга с удивлением смотрела на беспечно возящихся в снегу детей. – Они играют, где хотят? – Да, здесь дети живут в семьях, с родителями, – Млый отбил летящий в него снежок и наклонился, делая вид, что и сам сейчас ответит ребятишкам тем же. С довольным визгом они бросились врассыпную. – Здесь живут так, как жили раньше. Чем ближе подходили к избе Бесноватого, тем дальше отставала от них ребячья стайка. К изгороди с черепами Млый и Ольга подошли в полном одиночестве. – Зачем это? – спросила Ольга, указывая на черепа. – Да кто же его знает, – угрюмо ответил Млый. – Надо бы позвать хозяина. Как вчера это делал Борода, Млый несколько раз поклонился и окрикнул Бесноватого – обычаи надо соблюдать. Но то ли кричал он не особенно громко, то ли хозяин не желал его слушать – калитка не отворилась. Чувствуя себя довольно глупо, Млый поклонился в сторону дома еще раз, Ольга наблюдала за ним с удивлением. – Твой друг жив, – сухой бесцветный голос раздался совсем рядом, и вначале Млый не понял, в чем дело, но Ольга испуганно ойкнула и крепко уцепилась за его рукав. – Сейчас не время для разговоров, приходи сюда завтра. У Млыя была уверенность, что Бесноватый вступил с ним в ментальную связь, но тогда почему испугалась Ольга, ведь она не должна ничего слышать, а между тем по выражению лица и охватившему ее страху было понятно, что это не так. Спрятавшись за спину Млыя, Ольга выставила вперед руку, указывая на изгородь. Посмотрев в этом направлении, Млый увидел, как человеческий череп слабо шевельнул челюстью и одновременно с этим движением вновь послышался голос: – Время поговорить будет. Опять эти колдовские штучки! Беседа с черепом Млыя не удивила, приходилось сталкиваться и не с такими чудесами. Род мог заставить говорить любой предмет. Да и не только Род. Но Бесноватому следовало подумать, что Млый сейчас не один. Волховать он умеет, но пусть не думает, что способен вызвать трепет дешевыми эффектами. – Я приду завтра, – раздраженно крикнул Млый. – Но я хочу говорить с хозяином, а не с его изгородью. Взяв Ольгу за руку, он быстро пошел обратно, девушка испуганно оборачивалась, словно их преследовали чудовища. – Разве так бывает? – решилась она на вопрос, когда отошли от избы на порядочное расстояние. – Странные дела творятся в степи. – Не менее странные, чем в городе. Почему-то тебя не удивляют килоты – эти ожившие мертвецы, не говоря уже об Отшельниках. Мир катастрофически изменился. Для каждого свои чудеса. Ольга в ответ лишь молча покачала головой. В доме, который им определили для постоя, не оказалось никого. Даже Архимед убрел куда-то. Млый потыкался по комнате, словно оставаться наедине с Ольгой было для него в тягость, и только набрал в грудь воздуха, решившись на откровенный разговор, как в избу ввалился Архимед, неожиданно веселый. – Здесь потрясающие возможности для улучшения быта, – с порога объявил он, словно продолжал уже начатую беседу. – Я предложил Бороде сделать в деревне водопровод. Смотри – река вот здесь... – Архимед жестом опытного лектора указал в сторону окна. – А вот здесь деревня... – Послушай, – раздраженно перебил его Млый. – Чего ты несешь! Какой водопровод. Нас тут заперли, как зверьков в клетке. Разве за этим мы выбирались из города, чтобы строить водопроводы? – Слова сказать нельзя, – обиделся Архимед. – А чего это вы такие мрачные? К шаману вашему ходили? – Он не шаман, – Млый выразительно посмотрел на Архимеда. – И умеет побольше твоего. Курта он на ноги поставит, я уверен. В сенях послышались голоса вернувшихся Фоки и Павла. – Мы знаем, куда они отнесли автоматы, – Фока аккуратно и привычно, словно занимался этим с детства, обмел веником где-то раздобытые валенки. Возьмем без шума. Избу Бороды и не охраняет никто. Хорошими лыжами тоже разжиться не проблема. А потом пусть догоняют. Несколько раз выстрелим в воздух, они и отстанут. Через час даже Млый поверил в то, что нельзя больше терять времени на переговоры. Еще неизвестно, удастся ли выпросить у старейшин людей, чтобы сформировать большой отряд для похода к кораблю. А на пути туда могут попасться и другие деревни, в которых столковаться со степняками будет намного легче. За жизнь Курта можно больше не беспокоиться. Пойдут обратно, заберут его с собой. Млыю все же претила мысль, что придется силой отбирать свое же собственное оружие, но другого выхода не предвиделось. Под конец жарких споров пришли к согласию, что не стоит суетиться, надо дать возможность отряду два дня отдохнуть, раздобыть у деревенских более подходящую для этого времени года одежду. Свечей допоздна жечь на стали, пораньше легли спать. А на следующий день к избе неожиданно с раннего утра пожаловал сам Бесноватый. – Жив, жив твой товарищ! – вместо приветствия объявил он с порога, увидев, как вскинулся ему навстречу Млый, ожидавший от подобного визита самых худших известий. – Выздоровеет. – Глаза из чащи волос поблескивали у Бесноватого как две голубые льдышки. – А вот задумали вы пустое. Стоит мне слово сказать, и вас без греха отпустят с миром. Только зачем? – Как это зачем? – Павел привычно потрогал ободранную в схватке с марами скулу. – Разве ваши бойцы стали бы задерживаться в пути, если бы их послали за помощью? Нам надо добраться до корабля, и как можно быстрее. Бесноватый пожевал губами, отчего его борода задвигалась, как ожившая мочалка. Потом медленно выговорил: – Торопиться – не значит успеть. Сегодня же пойдем в капище, будем просить совета. Ты-то, – обратился он к Млыю, – мог бы обойтись и без этого. Вернись к Роду. Или гордость не позволяет? Млый не нашелся, что ответить, растерянно развел руками. – А с девкой чего мнешься? – неожиданно переменил тему Бесноватый. – Зачем таскаешь ее за собой, как игрушку. Любишь, так и скажи. А что? усмехнулся он, глядя как щеки Ольги окрасил румянец. – Сыграем свадебку? Да и куда спешить? Построим вам дом, нарожаете детей. Чем не жизнь? – Давайте, давайте, – Фока даже смотрел в сторону, словно напрочь решил отмеживаться от подобных рассуждений. – Свадебку играйте, дома стройте. Видно, прав был Бруно. Язычник навсегда останется дикарем. Рука Млыя непроизвольно дернулась к бедру, чтобы лечь на рукоятку меча, но вышло так, будто он просто растерянно хлопнул себя по боку. Впрочем, и опомнился он раньше, чем понял, что делает. Ссоры сейчас ни к чему. Сказал Бесноватый, пойдем в капище, значит, пойдем. Пусть советуется с идолами, если считает, что это необходимо. А свадьба? Что ж, потом можно будет подумать и об этом. Главное, что ответит Ольга, а она пока молчит. – Пойдем, когда солнце укажет на юг, – сказал напоследок Бесноватый и вышел – за окном тут же раздался визг разбегающихся от крыльца ребятишек. – Да здесь и слова сказать нельзя, чтобы не услышали, – Павел быстро подошел к двери и выглянул наружу, чтобы убедиться, не стоит ли кто около дома. – Что же нам теперь делать? – Пусть готовятся, – Фока, мрачно сопя, полез во внутренний карман и вытащил пистолет. Вынул и вновь вогнал обойму, щелкнул предохранителем. Только со мной у них такой фокус не пройдет. – Решил геройски умереть? – Млый походил по комнате, подошел и приобнял за плечи Ольгу. Та не противилась. – Сделаем так, как сказал Бесноватый. От нас не убудет. А вдруг все обернется в лучшую сторону? Тогда отправимся в путь немедленно. – А если нет? – спросил Павел. – Если – нет, будет время вернуться к прежнему решению. Хотя не хотелось бы. К полудню Млый вывел своих людей на улицу сам. Наотрез отказался идти в капище один Архимед. Он демонстративно уселся за стол и начал чертить угольком на доске какую-то конструкцию, уверяя, что изобрел замечательные сани со сменными полозьями – на таких ничего не будет стоить перетащить сюда весь корабль, а не один генератор. Млый с сомнением рассмотрел чертеж и в конце концов заметил, что впрягать в такую чудовищную повозку понадобится по меньшей мере слона. Но тут же вспомнил о Семаргле и радостно объявил, что сумеет, наверное, договориться с псом. На вопросы, кто такой Семаргл, отвечать уже было некогда – пора собираться в капище. Почему-то Млый думал, что в капище отправится чуть ли не вся деревня, и очень удивился, увидев на безлюдной площади лишь Бесноватого в сопровождении деревенского дурачка с перекинутой через плечо торбой. Отсутствовали даже старейшины, и Млый не знал, как истолковать это. День выдался ясный. Зима постепенно отступала, из-под стрех крыш свисали большие искрящиеся сосульки, в воздухе ощутимо пахло весной. Не говоря лишних слов, Бесноватый повернулся к Млыю спиной и медленно побрел к воротам. За деревней снег в ложбинах отливал синевой, к капищу уводила неширокая тропинка, постепенно забирая в гору. Шли молча, как на прогулке, оглядываясь по сторонам. Квадратная спина Бесноватого, несмотря на холод, прикрытая лишь холщовой рубахой, маячила метрах в двадцати впереди. Дурачок то отставал от волхва, то, как собачонка, беспечно забегал вперед. Частокол капища неровной стенкой чернел на склоне холма. Еще издали Млый заметил, что над изгородью поднимается легкий дымок – курился священный очаг. Здесь, в степи, Млый мог бы попытаться связаться с Родом напрямую, не заглядывая в святилище. Но из какого-то мальчишеского упрямства словно зажимал себе рот рукой. Разве для этого он навсегда покинул родной для него когда-то дом, чтобы потом вернуться и жаловаться на собственное бессилие? Ничего, он справится. А что Бесноватому ответит Род, он догадывался и так. Тропинка стала еще круче, предстояло преодолеть последний подъем, ведущий к воротам. Потом начался настил, сделанный из больших цельных бревен. Перед самыми воротами Бесноватый остановился, широко раскинув руки крестом, словно спрашивая разрешения ступить на священную землю. Сразу за изгородью открылась уходящая вверх площадка. Она ограничивалась внутренним более низким частоколом, выгнутым в обратную сторону, за ним стоял длинный полукруглый дом. Между внутренней и внешней изгородью также полукругом располагались идолы. Млый без труда узнал каждого. Вот стоит сам Род, сложив на груди руки. На плечи спадают длинные волосы, перехваченные на лбу тонким ремешком. Столб с его изображением самый высокий. Вот четырехголовый Свентовит с золотыми волосами и серебряными усами. Одной рукой он оперся на громадный меч, во второй держит копье. Конь под ним под стать великану. А вот и Мокоша в женском платье до пят, не поймешь сразу – мужчина это или женщина. Вот Велес, словно выросший из земли, с громадными руками, удерживающими корчагу. – А что делать нам? – не удержалась от вопроса Ольга, тихонько потянув Млыя за рукав. – Молчите! – приказал Бесноватый. Не глядя в сторону дурачка, он протянул руку и взял торбу, Потом неторопливо извлек из нее лепешки и положил их в чаши, стоящие перед каждым идолом. В другие чаши поменьше влил из большого стеклянного штофа сваренный для веселья мед. Огонь в священном очаге, находящийся внутри полукруглого дома, вдруг задымил густым белым дымом, и Млый подумал, что это случилось само-собой, когда увидел возвращающегося к ним из дома дурачка. Тот бережно нес перед собой большую чару, доверху заполненную водой. По краям чары, Млый знал это, были выбиты черты и резы, изображающие календарь – двенадцать секторов каждый со своим знаком. На этот раз Бесноватый обернулся – готовы ли – и, подойдя к чаре, плавно провел над ней руками. Необъяснимым образом вода неожиданно взбурлила, как кипяток на огне, но это было холодное кипение – так бурлит студеная вода в полынье. Ледяные брызги летели во все стороны. Бесноватый еще раз провел над чарой руками, и вода так же стремительно, как и закипела, успокоилась. – Всесущий Род, Отец и Покровитель, несущий жизнь и смерть, И Велес, брат его, земли степной хозяин, И Свентовит бесстрашный с хранящим всех мечом... Бесноватый не договорил. Вспышка невероятной яркости полыхнула над степью так, что дневной свет после нее показался мраком. Потом до холма донесся рев сжигаемого в гигантской топке воздуха. Потом закачалась сама земля, и все инстинктивно попадали ниц, закрывая головы руками. А когда поднялись, то в стороне города над горизонтом стремительно рос, устремляясь в стратосферу, невиданный отвратительно-белый гриб, подкручиваясь по краям необъятной шляпки, черной оторочкой.