Текст книги "Ночной кошмар с Николаем Сванидзе"

Автор книги: Владимир Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

ТЕЩА И МАМА

– Николай! Поскольку каждое поколение развивается немного в пику предыдущему, следует ожидать, что мама и теща ваши – женщины в высшей степени домашние.

– Домашних женщин в нашей семье вообще нет. Теща моя, Ксения Андреевна, физик. И тесть покойный был физиком-теоретиком. Для советских людей они немало поездили, несколько раз бывали в длительных командировках в Дании, в Институте Нильса Бора, дружили с его сыном, тоже нобелевским лауреатом.

А мама моя профессор истории, специалист по западному Средневековью. У нее масса учеников, учебников, книг. Сейчас она часто выступает по «Эху Москвы», рассказывает об истории средневекового костюма, об отношениях между мужчиной и женщиной в Средние века, о быте викингов. Все что угодно. Может рассказать на уровне научного совета, а может – на уровне школьника.

Мама родилась в Одессе. С отцом познакомилась в МГУ: ей было семнадцать, отцу – лет двадцать пять. В семье моих родителей, как и у нас с Мариной, нет ярко выраженного лидера: в разных ситуациях каждый выступал в качестве такового.

МАРИНА

– Вы, когда с будущей женой познакомились, не испугались?

– А чего бояться? Я, в общем, тоже был не с мороза пришедший. Никаких комплексов – ни социальных, ни интеллектуальных – я не испытывал.

– Вы не думали, что, раз у мамы и бабушки такие судьбы, то и будущая жена… не то что будет верховодить, но… человек с характером?

– Что будущая жена человек непростой, я понял еще до того, как познакомился с ее родными. Ясно было, что наследственность серьезная, чтобы не сказать драматическая. Но в семье было четкое распределение ролей, всегда было ясно, кто за что отвечает. Меня никто не обижал. Даже тогда, когда в карьерном плане я имел только богатые перспективы.

– В одном интервью Марина с царственными интонациями рассказывала, как вы за ней ухаживали, – – очень старались. А у нее чувства проснулись далеко не сразу…

– Все так и было. Действительно, ухаживал, она была замужем. В результате она сделала тот выбор, который сделала.

Марина, как и я, историк по образованию. Уже лет пять мы работаем вместе, она главный редактор программы «Зеркало». По характеру, да и внешне, она больше похожа на Бабушку Зинаиду Васильевну. И интонации у нее соответствующие проскальзывают. Я понимаю, что феминистские штучки могут быть необратимы. Но в моем случае никаких сомнений в поле окружающих меня женщин у меня не возникает.

У меня есть старая песня, которую я готов вам тоже исполнить. Я считаю, что история нашей страны очень здорово перемолола мужской генофонд. Тоталитарная система больше подминает мужчин. Они от природы более активны, агрессивны. И, когда эти качества из поколения в поколение подавляются, мужчины вырождаются даже физически.

Независимые образованные женщины это очень хорошо. Но это не дает мужику права расслабляться. И если он остается в тонусе, осознает свою роль и действует сообразно ей, никаких проблем в семье не возникает.

«Огонек», 28–29.07.2001

Собачий бизнес

Жизнь, как гениальный фокусник, порой преподносит такие сюрпризы, что не устаешь удивляться блеску ее фантазии. Возьмем одно уникальное явление в двух лицах Доренко и Сванидзе. Первый юродствует на ОРТ и зовется «бультерьером Березовского». Другой покусывает зрительское стадо на государственном телеканале, за что заслуженно причислен к породе «кремлевской сторожевой». Но разве мог бы простой смертный придумать, что эти два друга человека должны были начать совместный бизнес, учредив фирму, которая, например, специализируется на продаже собачьих кормов и оказанию ветеринарных услуг. А в действительности так оно и было… Впрочем, эта фирма – АОЗТ «Дель Акватор» – лишь одно из направлений их бурной предпринимательской деятельности.

Доренко и Сванидзе пришли к собачьему бизнесу разными дорогами. Окончивший Московский университет Сванидзе работал младшим научным сотрудником Института США и Канады АН СССР, занимался репетиторством.

Доренко окончил Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы. Два года работал переводчиком при ГКЭС в Анголе. Еще два года служил рядовым (?) в рядах Советской Армии. С 1985 по 1991 год проработал редактором Службы внешних сношений, корреспондентом информационной программы «Телевизионная служба новостей» (ТСН).

Их судьбы переплелись в 91-м, когда они оказались на И телеканале. Сванидзе был приглашен Евгением Киселевым сразу на должность комментатора информационной программы РТВ «Вести». Доренко стал ведущим программы «Вести», а затем политическим обозревателем ВГТРК. С января 1994 года они вели ежедневную 10-минутную информационно-аналитическую программу «Подробности»: один в качестве руководителя программы, другой – главного редактора.

Уже тогда, в начале 90-х, у этих двоих обнаружились родственность интересов и сходство характеров. Определяющей мотивацией в их поведении, как говорят биологи, оказалось даже не тщеславие, выраженное в желании достичь журналистской славы, а банальное стремление разбогатеть любыми средствами.

1 июля 1993 года они на равных паях учреждают ТОО «Валентина». Руководителем этой фирмы становится некий Виталий Момот (не путать с Мамутом!).

В те годы Момот – бывший фарцовщик, близкий приятель Доренко, – «рубил капусту» на ширпотребе. Торговал турецкими колготками и итальянскими унитазами, скупал у «челноков» тюки с женским бельем и коробки с польской парфюмерией. Учредители оказывали дельцу услуги, связанные со скрытой рекламой на телевидении, и имели свой процент от дохода. (Сейчас, кстати, Момот руководит нефтяной фирмой, близкой к «Сибнефти».)

Доход, очевидно, их не устраивал. 4 декабря 1993 года Доренко и Сванидзе учреждают АОЗТ «Дель Акватор», которое в регистрационных документах называют «амбулаторно-поликлиническим учреждением».

Вскоре ветеринарная фирма переориентировалась на торговлю кормами, повышающими густопсовость четвероногих любимцев. Директор фирмы Людмила Шипкова пояснила, что этот скромный на первый взгляд сектор бизнеса, оказывается, в начале 90-х приносил баснословные прибыли. Количество владельцев кошек и собак в Москве перевалило за миллион, а доходы москвичей выросли до такой степени, что они могли позволить себе импортные витаминные корма. В то же время бандитские группировки считали для себя зазорным обкладывать данью «собачьи конторы». Так и процветал «Дель Акватор» до последнего времени. Магазин, помещавшийся по адресу, указанному выше (2-я Бауманская ул., д.9, корп. 18), входил в число самых известных среди собаководов и даже имел рекламу в Интернете.

Но Доренко все казалось мало. 17 января 1994 года он со своей женой учреждает еще одну фирму – ТОО «Ясельда».

«Ясельда» торговала мебелью: одноименными румынскими стенками, а также финскими креслами и итальянскими двуспальными кроватями. Семейным бизнесом управляла жена Марина Доренко. Формальный руководитель фирмы Николай Степанович Кульбеда сейчас, очевидно, стыдится своих деловых партнеров, поскольку утверждает, будто «Ясельда» регистрировалась временно – «для совершения ряда-финансовых операций».

Впрочем, мы склонны доверять не его словам, а информации, предоставленной налоговой полицией. Декларацию о своих доводах Доренко по месту жительства не сдал до сих пор, поэтому 9 июня 1999 года Московское управление налоговой полиции решило возбудить против Доренко уголовное дело по ст. 198 УК РФ (уклонение от налогов). Однако, насколько нам известно, получилось все наоборот: злостный неплательщик с экрана бичует «мэрзские» пороки, а начальник налоговой полиции уволен без выходного пособия.

Сванидзе, отягощенный академическим прошлым, пошел иным путем. 23 ноября 1994 года он с женой учреждает фирму с игривым названием «Комар-2».

Эта семейная пара выказала абсолютную неспособность к творчеству, и вскоре фирма по производству телепрограмм приказала долго жить.

Примерно с тем же успехом завершилась идея другого партнера по собачьему бизнесу. 11 ноября 1993 года Доренко возглавил АОЗТ «Специальные проекты», которое создавалось якобы для финансовой поддержки телестудии Доренко.

На деле все завершилось банальной аферой. Архангельский предприниматель Владимир Стуков, который руководил крупной компанией по поставке рыбы ЗАО «Трал-Ко», в 1995 году попался на контрабанде на Калининградской таможне и оказался под судом. Таким образом «Специальные проекты» потеряли свою привлекательность для Доренко.

Впоследствии и собачий бизнес померк в глазах телеведущих. По словам директора «Дель Акватор» Людмилы Шипковой, Доренко и Сванидзе взяли за правило раз в неделю наведываться в офис, чтобы «снять кассу». Шипкова взбунтовалась и предпочла вовсе закрыть магазин, чтобы «не кормить двух ублюдков».

Доренко нашел другую синекуру. С марта 1996 года он стал вести на телеканале REN-TV ток-шоу «Характеры». Его коллеги по программе утверждают, что бюджет шоу составлял около 100 тысяч долларов в месяц. Официальный оклад ведущего составлял 15 «штук», примерно еще 25 Доренко «добирал» на «откатах».

Сванидзе также резко пошел в гору: в июле 1996 года он был назначен заместителем председателя ВГТРК. Неисчерпаемые возможности госбюджета полностью удовлетворяли его материальные потребности. А Доренко, покинув REN-TV, полностью перешел на содержание Березовского.

Секретные материалы России

Страшная сила всенародных праздников

Московским школам запретили праздновать Хэллоуин. Почему? Не наш праздник. Не имеет исторических корней в русском народе. И к тому же празднование Хэллоуина есть так или иначе, в шутку ли, нет ли – но общение с силами зла. А это, знаете ли… Потому учащимся предлагается отмечать совместно с учителями и родителями в тесной, так сказать, смычке другие праздники светлые, чистые и глубоко на-Родные.

Какие? На этот счет указаний пока не поступило. Но есть где разгуляться фантазии. Самый древний русский народный праздник еще языческий, он даже долго преследовался официальной церковью, но так и не был искоренен это день Ивана Купалы. Праздник международный, вроде 8 Марта, хотя и постарше на несколько тысяч лет. И кстати, к женщинам тоже имеет прямое отношение. Поскольку в основе это праздник урожая, праздник солнца, которое оплодотворяет землю, как мужчина – женщину.

И в связи с этим на Ивана Купала процветала любовь в первозданном виде всеобщего свального греха, то есть групповухи. Девушкам вменялось в обязанность терять невинность, а юношам всячески им в этом способствовать. Вот уж где никаких темных сил, все светлое, жизнеутверждающее и очень народное. И опять же дети будут рады.

Но, боюсь, идея инициаторов запрета на празднование Хэллоуина – другая. И намек на сей счет, кстати, имеется. Не прямой, но все же намек. Ровнехонько тогда, когда – за инородность и связь с силами зла – запретили Хэллоуин, во Дворце съездов праздновали юбилей Ленинского комсомола. Вот уж праздник так праздник! Вот где душа поет! И светлый, и чистый, и народный. А насчет любви в разных формах тут уже вовсе без вопросов. Состоял, знаю. И вот смотришь на портрет Владимира Ильича, слушаешь задорные, огневые комсомольские песни и накатывает такая волна… Теплой ее не назову, скорее горячей. И кажется, что все, что было в последние полтора десятка лет, – это сон. Кажется, что по другим двум программам (больше нет) показывают только победно идущие по полям комбайны и больного, шамкающего старика, закованного в ордена. Кажется, что выйдешь на улицу а там «Слава КПСС», пустые прилавки, очереди за водкой и серая бесцветная толпа.

Забыли. Но ничего, легко вспомнится. И портвейн, и пустая скука комсомольско-партийных собраний. И комиссия старых большевиков при выезде в турпоездку в Болгарию. «Сколько орденов у ВЛКСМ?», «А за что каждый?», «А с каким уклоном боролись на Десятом съезде нашей партии?», «А почему вы второй раз женаты?».

Ровнехонько пять лет назад, осенью 1998 года, тоже отмечался юбилей комсомола. Премьером тогда был Евгений Максимович Примаков, порядочный человек, но в контексте как тяжелого после дефолтного времени, так и его собственных жизненных установок при нем страну резко повело влево. Похоже было на сигнал «полный назад». А у меня в программе «Зеркало» комментарий по славному юбилею, вроде ничего нового, все много раз говорено. Комсомол и гитлерюгенд во многом базово схожие молодежные организации базово схожих тоталитарных режимов. Банальность. Но что тут началось! Целые развороты, посвященные мне, в «Советской России», заседание президиума правительства с пунктом повестки дня: «О ведущем РТР Н. Сванидзе». Сам Примаков мне передал через знаменитого деятеля культуры, который последовательно дружил со всеми премьерами (и дружит, дай ему Бог ему здоровья): «Николай, извинись перед бывшими комсомольцами, а то мне трудно тебя защищать». Я не извинился. И чудом не был отлучен от эфира. Так что комсомол это страшная сила. Как красота. Даже, пожалуй, еще страшнее.

Кстати, Михаил Ходорковский тоже оттуда. Но это в данном случае не важно. Вообще, в истории с Ходорковским больше понятного, чем в истории с Хэллоуином. Ходорковский очень много на себя взял. Самый богатый, причем легально, и вокруг него в свите сплошь легальные миллиардеры. Самый амбициозный, причем упирается. Ему завязывай, а он не завязывает, а, наоборот, упорствует пуще прежнего. То есть психологически все понятно. Ходорковский пошел по пути Березовского, только не уезжая из России и обладая куда большими финансовыми возможностями. В Библии сказано: «Не введи во искушение ближнего своего». В России у человека нет никого ближе власти. А Ходорковский ввел власть в искушение. Он ее просто дразнил. И у власти не выдержали нервы. Она же тоже живая, власть. Вот вас бы так… Теперь мы имеем самого богатого человека России за решеткой. Не за убийство, изнасилование или вооруженный грабеж – за экономические преступления. Которые пока не доказаны. Мы имеем восторг значительной части населения, для которой любой человек, имеющий больше тысячи долларов, – заведомо гад и его надо мочить. А если миллиард… А если еще и еврей… И мы имеем глубинный, внутренний страх всего бизнеса, от мала до велика, и всех тех миллионов людей, которые хотели бы этим бизнесом заняться, тех, кто может и готов сделать нашу страну богатой. Его можно снять, этот страх, но призыва прекратить истерику для этого явно недостаточно. Пока вся собственность, в том числе и в первую очередь полученная в результате приватизации, не будет полностью легализована – если не морально, то юридически; пока любой бизнесмен, от ларечника до олигарха, не соскочит с крючка у силовиков соответственно, от пьяного сержанта до генерала в костюме, стоимость которого превышает его годовую зарплату; пока мы не перестанем отмечать во Дворце съездов юбилей ВЛКСМ, – страх не пройдет. И мы будем раком пятиться назад.

Николай Сванидзе, обозреватель ВГТРК, специально для «ФельдПочты», № 6, 10 ноября 2003

ОБУЧАЕМ МИЛЛИОНЫ ТЕЛЕЗРИТЕЛЕЙ

(Педагог и ученый)

«По образованию, складу характера и философии Николай Сванидзе вообще-то человек не телевизионный. В его дипломе так и написано: «Историк. Преподаватель истории со знанием иностранного языка». Вот и сегодня Николай Карлович ведет «Исторические хроники». Занимается обучением миллионов телезрителей».

Обратите внимание на последнюю фразу. Когда в начале книги я высокопарно аттестовал своего героя: «профессиональный ученый, историк-западник, а значит педагог и в какой-то мере создатель нового телевизионного учебника «Исторические хроники», в качестве «автора» которых он способен формировать представления о последнем столетии русской истории», у меня еще закралась мысль, а не лишканул ли? Что, если ты приписываешь человеку несвойственные ему притязания? Но вот вам и нечаянная информпод-держка. А как я несказанно благодарен заголовку публикации:

«НИКОЛАЙ СВАНИДЗЕ: «Я И СЕГОДНЯ ЗАНИМАЮСЬ ПРЕПОДАВАНИЕМ ИСТОРИИ…»

Что может быть полезнее подобных откровений? Вперед!

Подавляющему большинству людей вы известны как тележурналист. Однако после окончания школы вы пошли не на факультет журналистики МГУ, а на исторический. Решили продолжить родительскую династию?

Действительно, мои родители историки. И познакомились они, когда учились в МГУ. Отец пришел с фронта, а мама после школы. С раннего детства я слышал разговоры родителей о Средневековье, Древнем Риме и Древней Греции. Видимо, поэтому, научившись читать, я увлекся историей. Особенно меня захватила Троянская война. Да так, что, если бы меня разбудили ночью, я смог бы перечислить все события и всех персонажей. Недавно увидел рекламу фильма «Троя». Обязательно пойду посмотреть. Интересно, как режиссер с продюсером все интерпретируют. Герои Троянской войны для меня уже как родные.

– Может быть, родители специально приучали вас с детства к истории, надеясь, что вы пойдете по их стопам?

– Конечно, они давали мне исторические книжки, которые я с интересом читал. Но не муштровали и не давили на меня.

– Когда вы решили поступать на исторический, родители обрадовались?

– Они восприняли это как должное. Но когда я поступил, были рады.

– Трудно было поступить?

– Проблема заключалась в том, что мой среднеаттестационный балл равнялся четырем. А в то время при поступлении (это был 1972 год) его суммировали с оценками на экзамене. Поэтому передо мной стояла сверхзадача: получить по всем предметам пятерки. Это мне удалось – и я стал студентом.

Не будем, однако, пытаться фантазировать, гадать и строить гипотезы, а дадут ли тебе не поступить в университет, если твои родители… Молчу, молчу! Все-таки это было советское время. И поступить при желании и мизере способностей можно было без блата и взятки. Даже в МГУ имени Ломоносова. Но ведь нас портят сами Сванидзе, понося все «совковое» и не задумываясь, что бы им светило с таким же баллом при нынешней системе поступления в вуз и, особливо, при отсутствии таких «предков».

– Какие предметы больше всего любили в школе?

– В школе я учился с ленцой, правда, без труда. Я любил почитать книжки и пообщаться с ребятами. Но нелюбимые предметы были точно химия и физика. Они мне не давались, и я как-то сразу на них плюнул. Считал, что и тройки с меня достаточно.

С тех пор, видать, тяга химичить.

– А в университете с ленью было покончено?

– Нет. Я мог учиться на 5, а учился на 4 и 5. Семинары посещал почти все, а вот лекции здорово прогуливал. Но проблем на экзаменах не было. Любой, кто учился в гуманитарном вузе, знает, что завалить экзамены там может только тот, кто не хочет их сдавать. Вся лекционная информация есть в книгах, и при желании можно восполнить пропущенные лекции. А вот из-за политэкономии социализма на втором курсе чуть не вылетел из университета. Мне никак не удавалось понять логику этого предмета. А зубрить то, что непонятно, не хотелось. В конце концов, собралась комиссия и я со скрипом сдал ненавистный мне экзамен.

Любопытно, хвастал ли молодой советский ученый и педагог Сванидзе своим неприятием логики политэкономии социализма столь же звонко и демонстративно, как сейчас? А если все-таки нет, то стоит ли, коли уж давно проехали?

– Окончив университет, вы стали не просто историком, а преподавателем истории со знанием иностранного языка…

– Это у меня в дипломе так написано: «Историк. Преподаватель истории со знанием иностранного языка». А стал преподавателем я намного позже. После МГУ я пошел в Институт США и Канады АН ССР. Там в течение 13 лет изучал внутреннюю политику США.

О, сей институт и сия специализация людям с головой говорит о многом. Уши всех наших реформаторов-перевертней оттуда родом. У Гайдара и Чубайса так со времен Андропова. У Яковлева и Арбатова стаж скоро перехлестнет полвека. Кстати, внутренняя политика США всегда исходила из грамотного потребления плодов внешней политики. Что и отличает ее от позерства наших спецов, которые подчинили свою внешнюю политику обслуживанию и удовлетворению запросов внутренних потребителей (то есть потребителей внутреннего ресурса) из Штатов.

– Что заставило уйти из НИИ и заняться преподаванием?

– А я никуда и не уходил, просто стал совмещать три работы. Работать в НИИ было приятно, но надо и семью кормить. Начал с репетиторства, а потом устроился в Историко-архивный институт на полставки.

– Успевали?

– Мне было 30 лет, да и куда деваться? Одних учеников мне рекомендовали знакомые, других находил по объявлению. Готовить в институт – готовил, но поступление не обещал (у меня никаких связей в институте тогда не было).

– А в Историко-архивный институт вас кто пригласил?

– Знакомая моей мамы, заведующая кафедрой всеобщей истории Наталья Басовская. Мама после университета преподавала в школе, а Наталья была ее ученицей. Разница в возрасте у них была небольшая, и после окончания школы мамина ученица стала ее подругой.

– Выходит, вы устроились через свою маму?..

Кто бы знал, что догадки про роль предков найдут подтверждения и в зрелые лета?

– Да. Но я ей ни на что не жаловался. Мама сама мне предложила.

– Что вы преподавали в Историко-архивном?

– Новую и новейшую историю Запада, иногда читал лекции по новой и новейшей истории Востока, вел семинары по американской конституции и читал для абитуриентов огромный курс российской истории.

– Вы были строгим преподавателем?

– В мои обязанности не входило обозначать строгость. И двоек на экзаменах я никому не ставил. Правда, несколько человек из-за наглости с их стороны я отправил на пересдачу. Их позиция была такова: «Куда ты денешься, все равно поставишь». Такое я терпеть не мог. А если видел, что человек просто не успел подготовиться (было много вечерников и заочников), ставил трояк. Грамотного историка из него все равно не получится, так зачем же его мучить? Зверствовать я не любил. – А на прогулы студентов тоже не обращали внимание?

– Не обращал. Может, молодой человек в девушку влюбился и ему не до учебы. В любом случае по первым фразам я мог определить, знает человек материал или нет. Главное для меня были знания.

– Сколько лет вы преподавали?

– Три года. Уже работая на ТВ, я дочитывал общий курс российской истории.

Простите за фамильярность, Николай Карлович, но так и хочется крикнуть: «Да что ж ты, либерал разэтакий, не остался слугой вузу, отцом студентам, а ринулся зверствовать над миллионами телезрителей. Глядишь, сейчас был бы обожаемым профессором? У нас таких полно: на – швили, на – нидзе, на – хурдия. Хотя, судя по твоему «невызверению» на телеэкране, можно усомниться в твоем адекватном восприятии понятий: «зверствовать-либеральничать». Хотя опять же, не исключено, что такую пакость делает из, в сущности, незлобивого человека та самая искривленная линза «Зеркала», за которым застыли Нушрок, Абаж, Йагупоп и Анидаг. Увы? верится в это с трудом. То же самое говорят про нормального Жирика, которому якобы баламутная шлея под хвост шпарит лишь при виде софита или фотоаппарата. Если это правда, то надо обращаться к врачу, а не превращать в пациентов дурдома полстраны, полагая, что нам, Николаям Карловичам, дано столь обширное знание.

– Со своими бывшими студентами вы поддерживаете отношения?

– Не поддерживаю, но иногда они мне встречаются. Правда, я не всех помню. И это неудивительно: иногда на экзамене я принимал по 60–70 человек. Но когда ко мне подходят и говорят: «Николай Карлович, а помните, я вам экзамен сдавал?» – мне приятно.

Любопытно, досточтимый Карлович, ваш курс дал хоть одного патриота не этой-вашей, а Нашей страны, чтобы хоть приличия ради доказал, что не зря учился за русский счет во вроде как русском вузе и чтоб раскрошил общее молодежное лизопятство нормальной для студента правдой-маткой, как европеизирующийся студиозус Романов Петр в свое время дал урок «вашему» 12-му Ибну – Карлу Вазе из Швеции, чтоб не слишком распрягался насчет роли варягов в истории восточной части Евразии по имени Русь?! Промолчу уж про то, что Александра Матросова вы даже при всем напряжении не то что не воспитаете, а испугаетесь и, коль получится, угробите. Или напомнить про комсомольский «гитлерюгенд»?

– А где подходят?

– Здесь, на ТВ, но это неизвестные люди.

– Насколько сегодня в повседневной жизни вы любите учить, поучать?

– Я не люблю поучать, и мое педагогическое прошлое никак не отражается на отношениях ни с подчиненными, ни с близкими людьми. Мне не свойственна ситуация, в которой я как учитель постукиваю карандашом по столу и говорю: «Тишина в классе!» Моя педагогическая деятельность скорее отразилась на том, что я не боюсь аудитории и достаточно легко формулирую свои мысли. Попросту говоря, у меня язык подвешен.

Язык и мысль, о сын Карла, – вещи разного порядка. В противном случае, в самые главные мыслители давно бы уж пролез бормолет Жириновский или молотилка Геббельс, а не какой-нибудь Хокинг, который и говорить-то из-за той самой физики не волен, и не тихоня Шопенгауэр и Нильс Бор, которые в зале кричать были, по счастью, не сильны. Ну, а легкостью в формулировке мысли обычно гордятся мыслители опереточного жанра.

– Сейчас вы вспоминаете о годах работы преподавателем? Для вас это были хорошие времена?

– Вспоминаю с удовольствием, как каждый о своей молодости. Работу я любил, но времена были трудные: вторая половина 80-х – перестройка. К тому же возраст был уже не детский, и мне как мужчине надо было делать карьеру. Поэтому было нелегко.

Знаменательное замечание. Трудно найти хотя бы одного эстета, либерала, светоча, который бы не постеснялся выкрикнуть, что он делал карьеру и что это, мол, святое! Ввиду чего давайте обозначим четко: карьеру можно сделать только в заведомо оранжерейных условиях и, главное, не рискуя своею жизнью. Ибо, рискуя жизнью, ты скорее добьешься не карьеры, а посмертной славы, а слава, особливо посмертная, и карьера, однозначно предполагающая прижизненные преимущества, – вещи во всех отношениях разные и по своим последствиям не однозначно приятные. Ни один радикал или революционер, если он не популист, не посмеет заявить, что его карьера будет успешной. Или смерть Че Гевары, Бабушкина, Пугачева, точнее их посмертие, кому-то может показаться приемлемым вариантом карьеры? Так что Сталин, Камо, Тито и, в меньшей степени, тот же де Голль не были карьеристами.

– А труд преподавателя тогда оплачивался хорошо? На жизнь хватало?

– Я работал доцентом на полставки, но получал в два раза больше, чем в НИИ. Но этого все равно было мало для жизни. Основные свои деньги я зарабатывал репетиторством. В общей сложности выходило 250 рублей. Одному бы хватало, но нужно еще было содержать не работавшую тогда жену и сына.

А это уже вопрос личного аппетита? 250 рублей на одного для той жизни, когда вся коммуналка не превышала одной десятой, а полет из Москвы в Свердловск обходился раза в полтора дороже, не говоря про бесплатные библиотеки, больницы, санатории, вузы – да, окстись, благородный вы наш пилигрим, ах, простите, Улисс хитроумный.

Вы как профессиональный преподаватель готовили своего сына к поступлению в институт?

Если надо было что-то рассказать по истории, рассказывал. Но целенаправленно ничему не учил. Мы с сыном в основном играли в футбол. Образованием Андрея занималась жена. И языку учила, и тетрадки проверяла. Сейчас Андрею 25 лет, он юрист.

– А почему Андрей решил нарушить семейную традицию?

– Это был его собственный выбор. Мы с женой всячески намекали сыну, что быть историком не так уж и плохо, да и на исторический легче поступить. Но Андрей пошел своим путем.

– На ТВ вас позвали Евгений Киселев и Олег Добродеев. Где вы познакомились?

– С Киселевым мы познакомились в компании (моя однокурсница была родной сестрой его близкого друга). Потом туда я привел Мишу Осокина, который был моим однокурсником и приятелем. А с Олегом Добродеевым мы работали вместе в Институте США и Канады.

Хорошо, когда пытаются, или забывают, не врать, то Всех Гомеров, Гесиодов и Геродотов, оказывается, водили и вводили по единой цепочке, которая изначально подразумевает либерализм, толерантность мысли и, главное, самостоятельность. Еще приятней и милее случайные встречи с Добрым и Деятельным товарищем из самого безобидного русского вуза.

– С чего вдруг они решили, что из преподавателя может получиться хороший комментатор информационной программы?

– А они меня позвали не как журналиста, а как грамотного историка.

– В то время создавалась служба информации, получившая потом название «Вести». В свою очередь, внутри этой службы создали группу, которая занималась обеспечением информации. Возглавить эту группу и позвали меня. А уж журналистикой я сам начал заниматься. Через четыре месяца стал закадровым комментатором, а через полгода появился в кадре. Как-то мне сказали: «Хватит тебе за кадром сидеть. Покажись». Вот я и показался (это был комментарий на 10–12 секунд).

Ой, товарищи, по грамоте политической, исторической и, пардон за тавтологию, грамматической поговорим отдельно – в иных главах. И не потому, что мы так захотели. А потому что так получилось. Волею пославшего все эти импульсы главного героя, грамотея. Который взял и показался. Вершинный момент не помним, но, видимо, уже тогда случайно подвернувшийся Фукидид елыдинизма смикитил укутать свое безвольное подбрадие ершистой щеткой.

– Попробовали – и эфир вас затянул…,

– Моя новая работа ничем не отличалась от работы за кадром. Так же писал текст, так же его пересказывал.

– Многие, попробовав работать в кадре, без этого уже не могут…

– Сначала меня это возбуждало, увеличивало адреналин в крови, потом стало раздражать, а еще позже пришла привычка на узнаваемость. Сегодня я комфортно себя чувствую. Для меня это как видеть свое лицо в зеркале. Все же в зеркале видят свое лицо, и никого это не поражает.

Поздравляю, ведущий решил самый свой сложный вопрос! Действительно, видеть в зеркале то, что, в принципе, должно не препятствовать, а возбуждать террористическую истерию кавказского замеса, и при этом увериться, что оно и есть – отражение привычно узнаваемого лица, которое не то, что не будет бито, а даже комфортно себя чувствует – все это является поразительным феноменом самолюбования. И историку это должно напомнить очень неприглядные картины той же античной истории, когда возбуждение и увеличение адреналина, ну никак, никак не способствовали позитивному развитию общества. Ни при Тиберии, ни при Калигуле, ни при Нероне, ни при Комоде, ни при Гелиогабале

– Работа на ТВ для вас была неожиданностью или вы сами подумывали сменить деятельность?

– В то время я собирался работать только в Историко-архивном институте. Мне нравилось преподавать. Да и устал я разрываться между тремя работами. Поэтому, когда меня позвали на ТВ, я, честно говоря, растерялся. Я всегда переживаю, когда не выполняю свои обещания. А в тот момент я уже пообещал маминой подруге, что полностью перейду в институт. Немного помучившись, набрался смелости, пришел и объяснил, что мне предложили другую* работу, другую ответственность и другие деньги. Наталья Басовская меня поняла.