Текст книги "Путешествия к Луне"
Автор книги: Владимир Сурдин
Соавторы: Вячеслав Шевчёнко,Вадим Чикмачёв,Юрий Шкуратов,Жанна Родинова,Кира Шингарева,Александр Марков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)
День оказался трудным. Общая продолжительность выхода 7 час 10 мин. Проехали на ровере 3 км, Шмитт прошел пешком 0,6 км. Собрали 17 образцов лунного грунта общей массой 13 кг. Энергозатраты астронавтов в первый день были выше расчетных на 15 %. Сернан использовал патрон гидроокиси лития, поглощающий углекислый газ, сверх расчетного времени 6 минут, а у Шмитта поглотитель мог работать еще 12 минут.
Фляги шлемов функционировали нормально, и очень помогала новинка оснащения – кусочек ворсистой ткани внутри шлема: теперь наконец можно было почесать нос. Руки и предплечья болели, пальцы были травмированы (синяки). Шмитт видел кровь под ногтями у Сернана; без сомнения, это было следствием трудного бурения. Но радостное возбуждение отодвигало все неудобства на второй план.
Астронавты попросили дать им еще час, чтобы привести в порядок добытые материалы. Шмитт оживленно побеседовал с геологами на Земле, ломавшими голову над лунными образцами, которые он уже начал исследовать с помощью ручной линзы. Но усталость брала свое, и вскоре он был рад, что их с Сернаном оставили в покое, и было время перед сном спокойно осмыслить прошедший день на Луне. Пока они собрали лишь образцы из верхних слоев грунта, но камни из более глубоких слоев и горные массивы они еще даже не видели. Улеглись в гамаки, снотворное не принимали.
В предыдущих рейсах астронавты занимались мелким ремонтом оборудования. Почти постоянно ломались гномоны, антенны на ранцах, доставляли заботы фляги скафандров и всякая мелочь: разъемы, застежки, липучки. Команду «Аполлона-16», потерявшую крыло колеса, беспокоил перегрев батарей ровера, но у них это случилось в конце второго дня, а здесь – уже в первый день. Не только самих астронавтов, но и приборы управления ровером так засыпало пылью, что трудно было считывать показания. Перед предстоящими большими маршрутами это грозило серьезной проблемой. «Эта пыль нас завтра не обрадует, – докладывал в ЦУП Сернан, – после километра движения я мог на чехле батарей пальцем написать свое имя. Если ничего не делать, завтра на батареях будет слой пыли толщиной в дюйм».
Пока астронавты спали, специалисты в ЦУПе думали, как восстановить ровер. Решили смастерить крыло из листов лунных карт, ведь это картон в пластике. Прикрепить их можно скобами от внутренней переносной лампы LM. Янг (дублер Сернана в этом полете) по разработанной процедуре изготовил крыло в тренажере LM и, надев скафандр, прикрепил его на макете ровера. Операция установки заняла 2 минуты, но на Луне она может занять 5–7 минут.
Астронавтов разбудили через 6 часов, передав с Земли звуки вагнеровского «Полета Валькирий». Это было особое послание Джеку Шмитту. Ведь он был студентом знаменитого Калтеха, от жутких традиций которого и сегодня трепещут местные обыватели. В период весенних экзаменов ежедневно в 7 утра студенты всех общежитий студ– городка связывают свои стереосистемы вместе и одновременно врубают «Валькирий». На милю вокруг люди вылетают из постелей.
В ЦУПе были однокашники Джека, которые и подали идею взбодрить коллегу на Луне звуками альма – матер. Внутри «Челленджера» музыка из наушников была еле слышна, но Шмитт мгновенно проснулся и долго смеялся над такой побудкой. Чтобы выспаться на Земле, ему всегда требовалось не менее 7 часов, в отличие от Сернана, который довольствовался меньшим, даже если всю ночь гулял в компании. Шмитт полагал, что способность работать с малыми перерывами на сон – особая черта морских пилотов, дежуривших на авианосцах.
Несмотря на некрепкий сон, Джек чувствовал себя удивительно хорошо: он и Сернан все еще были на Луне, ничто не мешало продолжить миссию, боли в предплечьях совершенно исчезли: сердечно – сосудистая система при малой гравитации работает очень эффективно и быстрее очищает мышцы от молочной кислоты.
«Как там Эванс?» – были первые слова проснувшегося командира.
А Рону скучать на орбите не приходилось. Механизмы выдвижения и втягивания топографических фотоаппаратов работали все хуже и хуже. Плохо работал и механизм втягивания антенн импульсного радиолокатора, который измерял физические характеристики Луны: антенны втянуть не удавалось. Куча проблем, с которыми Рон под руководством ЦУПа героически сражался.
Сернан хотел подольше пообщаться с Эвансом, но на место кап– кома уже сел не сомкнувший глаз Джон Янг и начал диктовать процедуру ремонта крыла ровера, после чего Джин еще до завтрака занялся изготовлением «заплатки», используя запасные карты и скотч.
140:40:57. Сернан спустился по трапу на поверхность с торжествующим кличем: «О Человек, ты снова здесь»! А вылезающий за ним Шмитт доложил нарочито просто: «Я у трапа, люк закрыт». Но волновался он даже больше, чем вчера. Этот маршрут с изучением подошвы Южного горного массива и Скарпа будет первым по – настоящему геологическим днем. Скарп (уступ) высотой около 80 м пересекал дно долины. Его происхождение не было понятно геологам, и они надеялись, что Сернан и Шмитт смогут предложить какую‑нибудь версию.
В ЦУПе спланировали, что Шмитт сразу после выхода побежит выполнять юстировку установленных накануне нескольких приборов ALSEP, включит передатчик SEP и вернется – утренняя пробежка в 700 м. Но это был бы бездарный расход ресурса СЖО, поэтому командир миссии все спокойно перепланировал, и Джек никуда впустую не бегал. Астронавты сняли панораму и загрузили ровер приборами к предстоящему маршруту.
141:08:26. Приступили к ремонту ровера. Главный изобретатель нового крыла инженер Рон Блевинс, дублеры Янг и Дьюк, шеф астронавтов Дик Слейтон и директор программы Рокко Петроне с волнением наблюдали в ЦУПе, как Сернан и Шмитт устанавливали новое крыло.
141:14:19. Сернан провел ходовое испытание. «Крепление хорошее», – подтвердил Шмитт, наблюдая за резким поворотом ровера. Лишь после этого Шмитт пешком торопливо отправился включать передатчик SEP. Сернан на ровере подобрал там товарища, и они двинулись к Южному массиву. По пути заехали на стоянку ALSEP, где Джек за несколько минут выполнил замечания ЦУПа, в основном исправил горизонтальное положение стационарного гравиметра. Проехав еще 300 м, Сернан притормозил, и Шмит, не слезая с ровера, установил на грунте комплект взрывпакетов.
Рис. 6.128. Новое крыло ровера. К счастью, на Луне транспортные средства пока не проходят техосмотр.
Чтобы попасть к Южному массиву, нужно было проехать от LM 7,4 км по прямой и 8,2 км по разработанной (кривой) трассе. Это самый длинный маршрут «Аполлонов», на него отводили 1 час 4 мин, на деле же он уложился в 1 час 17 мин.
141:42. «Камелот!» – воскликнул Шмитт, когда перед ними открылся 600–метровый кратер. «Ух ты!» – восхитился Сернан, объезжая с юга по валу обширную область валунов, точно там, где указывала карта. Солнце поднялось над горизонтом на 28°, но светило в спину и не мешало вести ровер. Это «ралли» стало для Сернана самым волнующим моментом экспедиции. Стараясь экономить время, он ехал с максимальной скоростью, не тормозя перед небольшими кратерами, готовый свернуть перед серьезным препятствием. Поразительно, но, ведя машину, Сернан думал о том, удобно ли его напарнику изучать окружающий ландшафт с бешено подпрыгивающего ровера. Однако Джек был так хорошо знаком с доставленными ранее образцами (он даже помнил их номера!), что на приближающемся Южном массиве сразу заметил обнажения других типов камней.
Рис. 6.129. Харрисон Шмитт в лунном «геологическом раю», вблизи кратера Камелот (полную панораму см. на рис. 3.8).
Буквально пролетев Камелот, въехали на вал 400–метрового кратера Горацио (названия неофициальные). Сернан поехал прямо по валу, свободному от крупных камней; этим он дал возможность Шмитту изучить внутренность кратера и стратиграфию его стен.
141:59. Удалившись на 2,6 км от LM, достигли кратера Bronte. Обычный набор геологических инструментов (совки, молотки, клещи, грабли, керны) был дополнен новым пенетрометром и экономящим время грунтозаборником (совком на длинной ручке), позволяющим брать пробы, не сходя с ровера. Собравшись взять первую пробу, Шмитт заметил, что этого инструмента нет. Ограниченная видимость в скафандре помешала ему искать сидя, так что пришлось остановиться. Джек слез со своего места и нашел совок, в утренней суете засунутый в геологический багажник. Два следующих забора сделали на 3,8 и 4,4 км от LM.
142:11. Следующие 1,6 км был некрутой подъем к основанию Скарпа. На расстоянии 6,2 км от LM подъехали к месту, где должен был начаться этот природный вал 80–метровой высоты. Планировщики проложили их трассу в месте разрыва Скарпа, где не было нагромождения валунов, и астронавты сразу въехали туда. «Боб, я поехал вверх, – объявил Сернан. – Похоже, ровер не почувствовал, что идет на подъем!» Но дальше Скарп оказался довольно волнистым, и Сернан снизил скорость до 5 км в час. Минут через 15 поверхность снова стала гладкой, и, хотя уклон доходил порой до 20°, подъем не был трудным. «Ровер хорошо работает, мы почти там».
142:54. Впереди был только крутой склон Южного массива, справа – странное углубление, вероятно, наполовину засыпанный огромный кратер – Nansen: эту депрессию Шмитт назвал в честь норвежского арктического исследователя Фритьофа Нансена (к Норвегии у него было особое чувство). На Земле Шмитт убеждал планировщиков, что они слишком консервативны в своих ограничениях на случай аварийного возвращения из маршрута, и перед рейсом «Аполло– на-17» именно он настоял на ослаблении этих требований. Но сейчас, сидя на «абсолютно безотказном» ровере, он понимал, что ситуация напряжена до предела. Хотя кустарное крыло выполняло свои функции хорошо, но после 8–километрового пробега ровер покрылся толстым слоем пыли. От мысли, что, может быть, придется возвращаться пешком, у Джека по спине пробежал холодок… Он пробовал успокоить себя, думая, что опасности здесь, пожалуй, меньше, чем во фьордах западной Норвегии, где он 18 месяцев работал над диссертацией. Путешествия в одиночку в сложном ландшафте были полным безрассудством, но денег на оплату полевого помощника не было, и он в одиночку совершал тяжелые переходы и восхождения в диких скалах арктическими белыми ночами.
Джек знал, что здесь, на Луне, они с Сернаном не одни: ЦУП следит за ними как ястреб, и если у астронавта хоть что‑то отклонится от нормы, датчики в ту же секунду сообщат об этом в Хьюстон, и в наушниках они услышат баритон Боба Паркера. Геологи – народ простой, и Боб перед полетом позволил себе шуточку: в контрольные списки, закрепленные на манжетах их скафандров, вписал в конце каждого раздела: «Это конец, а не начало», перефразируя Сернана. Однако здесь, в 8 км от LM, без малейшего шанса спастись в случае поломки ровера, эта простодушная шутка получила зловещий оттенок…
142:50. Оставив Сернана заниматься гравиметром, Джек прошел 30 м вверх по склону осмотреть светлый камень высотой в метр; его рыхлая матрица была сильно разрушена, видно было, что он лежит здесь давно. «Как он?» – спросил Сернан, присоединившись к Джеку и отколов обломок матрицы. «Хороший представительский фрагмент», – одобрил Шмитт. «Мы хотим образцы и других камней», – капком Паркер намекал, чтобы они разнообразнее потратили 50 минут, отведенные на эту стоянку. Шмитт осмотрел соседний темный валун, оказавшийся серо – зеленой брекчией, а Сернан отколол от него два фрагмента.
Когда Сернан делал панораму, Паркер спросил подозрительным голосом: «Вы видите LM?» «Нет, – ответил Сернан автоматически, но затем спохватился: – Боб, успокойтесь, мы справимся с обратной дорогой». Но Паркер нервничал: ему нужна была разнообразная геологическая коллекция, но очень беспокоила удаленность команды от спасительного LM, и он все время поторапливал астронавтов.
Шмитт уже спускался со склона и машинально посмотрел на камень, мимо которого проходил. Размером полметра, невзрачная серая брекчия. Но Шмитт заметил специфическое включение: «Возьмем и от него скол». «Да, сэр! – театрально откликнулся Сернан. – С радостью!» – и нанес несколько ударов молотком, но безрезультатно. «Трудновато, не так ли?» – иронично заметил Шмитт. Продолжая ударять, Джин увидел, что камень сдвигается и энергия его ударов рассеивается. «Нет, он не собирается отрываться». Шмитт внимательно осмотрел камень и показал, куда бить. Сернан нанес точный удар, осколок задел руку Джека и упал в нескольких метрах ниже по склону. «Видишь? – засмеялся Джек, опираясь на камень руками, и почти лежа исследовал скол. – Чем‑то напоминает оливин». Анализ на Земле показал, что именно этот нечаянный образец оказался почти чистым оливином (дунитом) возрастом 4,5±0,1 млрд лет – самый древний образец из доставленных с Луны.
«Прекрасная остановка, парни», – снова с нетерпением намекнул Паркер. «Пора двигать», – решил Сернан. «Пошли», – согласился Шмитт. На этом месте они работали 64 минуты.
144:09. Проехав полкилометра, встали на короткую остановку у маленького кратера. Сошли с ровера, включили гравиметр. Джин фотографировал камерой с 500–миллиметровым объективом, а Шмитт брал образцы камня и рыхлого грунта. Джек удивился, увидев «желто – коричневый камень», но яркая окраска оказалась бликом позолоченного термоотражателя телекамеры ровера. Цвет лунной поверхности был разнообразием серых тонов; идея найти ярко окрашенный камень казалась абсурдной.
Закончив, астронавты были готовы сесть в ровер. Встали по бокам, взялись за ручки, далее следовало одновременно подпрыгнуть боком ногами вперед, но Сернан прозевал свой толчок, и, так как ровер уже качнулся к Шмитту, Джин не попал в него задом и смешно плюхнулся тем же местом на грунт. Смех смехом, а, падая, он вскрыл ногами слой светлого цвета под двумя дюймами темного реголита. Взяли и этот образец.
Впереди был длинный спуск; ровер бешено скакал по склону к следующей остановке у подошвы скарпа под высоким валом большого старого кратера Лара (имя главной героини нашумевшего в 1960–х гг. на Западе романа Б. Пастернака «Доктор Живаго»).
«Вот это вид!» – воскликнул Шмитт. «Захватывающий», – согласился Сернан. На равнине моря Спокойствия Армстронг и Олдрин видели только линию горизонта; для них Луна была «великолепной пустынностью». Здесь же был живописный участок. На автомобиле стоимостью в 7 млн долларов имело смысл выполнить максимально обширную программу исследований, и последняя команда «Аполлона» мчалась вперед, желая «утрамбовать» в предпоследний лунный маршрут как можно больше целей. «Я все еще не знаю, где LM», – подкалывал Паркера Шмитт. «Держись!» – предупредил Сернан, начав спуск с очередного холма. «Он может понести…» – бормотал Шмитт. При малой гравитации колеса ровера так слабо цеплялись за грунт, что он мог перевернуться. «Смотри! – смеялся Сернан, уворачиваясь от очередного препятствия. – Держу пари, по моему пульсу можно определить, по какой местности мы проезжаем». Он знал, что врачи ЦУПа, контролирующие его биомедицинские датчики, сейчас хватаются за головы, ожидая лунного ДТП. У подножия горы он попросил диспетчеров зафиксировать рекорд скорости – 18 км/час.
«Мы выехали!» – сообщил Шмитт уже с равнины, переводя дыхание. «Посмотри на холм, с которого мы спустились, – смеялся Сернан. – Впечатляет!»
144:25. Шмитт доложил: «Мы у 30–метрового кратера, в 200 метрах от вала Лары». Для ускорения работы астронавты действовали раздельно. Сернан яростно вбивал двойной керн; трубка погружалась в грунт на пару дюймов с каждым сокрушительным ударом. «Это хорошо», – наслаждался Джин своей работой.
Шмитт копал траншею. К этому времени у него появились сильные боли в предплечьях. Во время долгой поездки крепление его камеры на груди ослабло, и всю дорогу он держал ее, чтобы не потерять. Когда добрались до Нансена, Сернан сжал скобу крепления, но долгое напряжение мышц в надутом скафандре не прошло даром.
Выкопав очередной камень, Джек встал на колено, чтобы нащупать упавший совок, но уронил мешочек с образцом. Пришлось опускаться на четвереньки, но при подъеме, отталкивась лишь одной здоровой рукой, он снова повалился всем телом на руки и задел стоявшую рядом сумку, вывалив собранные образцы. Теперь пришлось просто улечься на бок и закладывать их обратно в сумку. Наблюдая за этими упражнениями, Паркер радировал: «Джек, на пульте ЦУПа появился запрос от Хьюстонского балетного фонда: они приглашают тебя в труппу на следующий сезон». В ответ на шутку Шмитт сделал два подскока на правой ноге, лихо закидывая назад левую. Представление длилось секунды, а маленький безымянный лунный кратер уже навечно получил официальное имя «Балетный».
Фотографируя окрестности, Сернан спросил, что делать дальше и получил ответ: «Ничего! Садитесь в ровер и уезжайте». Стоянка уже «съела» лишние 10 минут, и Паркер нервничал: «Вы уже готовы двигаться?» «Да, сэр», – подтвердил Сернан и, подшучивая, добавил: «Боб, все это время я фотографировал с неснятой крышкой». «Прекрасно!» – отрезал капком. Пробыли на Балетном 37 минут вместо 20 по плану.
145:06. Двинулись в путь; следующая стоянка у кратера Шорти (Shorty – коротышка, недомерок) в 1,4 км от Лары; геологи надеялись, что это жерло бывшего вулкана. Несмотря на то, что ровер стремительно приближался к дому (до LM по прямой оставалось 4,1 км), они все еще были за пределами критического расстояния (4 км – максимум, который при необходимости можно пройти пешком).
145:22. Въехали на вал глубокого кратера диаметром 100 м. «Шорти», – определил Сернан по показаниям системы навигации ровера. «Вот это да! – воскликнул Шмит. – Совсем другая яма!» «Производит впечатление», – Сернан навел на Землю телевизионную антенну. Шмитт пошел делал панораму: «Внутреннюю стену, кроме западной стороны, составляют блоки. Дно холмистое. Центр дна очень глыбистый и зубчатый». Боль в руке Шмитта усилилась, и он уже не рисковал начинать сбор образцов, пока командир не закончит работы у ровера. Снимая панораму, он не сразу заметил необычный оттенок грунта. До этого блик солнечного света на грунте уже вводил его в заблуждение, но теперь оттенок не исчезал. Вокруг него все было оранжевым! «Эй, – окликнул он Джина, – оранжевый грунт!»
Рис. 6.130. Стоянка № 4. Ровер въехал на вал кратера Шорти (на фото кратер справа). Именно здесь Шмитт впервые обнаружил оранжевый грунт. Слева на горизонте – часть Южного массива; в центре – светлый пик Family Mountain.
«Не двигайся, пока я не увижу», – скептически ответил Сернан, чистивший ровер; он тоже помнил «видения» Джека. Наконец Сернан подошел: «И правда… Подожди минуту, дай я подниму щиток». Сомнения исчезли: «Она оранжевая!» Сернан почистил объектив телекамеры, чтобы Хьюстон мог все это увидеть, принес гномон и мешки для образцов. ЦУП заказал двойной керн. «Колонку в оранжевом грунте?» – волнуясь, переспросил Шмитт. «Колонку в сером грунте мы можем взять в любое время», – с удовольствием съязвил Паркер под хор геологических голов, всунувшихся в дверь главного зала ЦУПа а и кричащих: «Да!»
Не успел Сернан вбить трубу, как Паркер снова взялся за свое (безопасность экипажа – главная задача капкома) и предупредил, что продления стоянки не будет, лимит времени обратного пути неприкосновенен. Для второй панорамы стоянки Сернан отъехал 40 м на восток и увидел западную стену кратера: «И здесь много оранжевого вещества, оно опускается радиально в яму, и много оранжевых пятен у северной стороны кратера».
Рис. 6.131. Стоянка № 5: большие камни на краю кратера Камелот.
Но времени уже не было. Астронавты хотели задержаться, на этом настаивали и ученые в ЦУПе. Однако запас кислорода приближался к критическому: в случае поломки ровера на возвращение пешком к LM кислорода могло не хватить. ЦУП приказал немедленно ехать дальше. Сернан еще запыхавшимся голосом описывал, что он увидел, но Паркер вежливо прервал его: «Расскажешь, когда приедете домой!» Каждый раз это вызывало досаду: сохраняли запас кислорода до тех пор, пока он не переставал быть необходимым, а затем все расслаблялись и негодовали из‑за потерянных возможностей. «Мы едем, Хьюстон», – сообщил Сернан в 145:57, покидая Шорти. Паркер облегченно вздохнул: «37 секунд опережения».
146:26. Сернан припарковался у кратера Камелот, где все было завалено массивными глыбами. «На стоянку № 5 у нас 25 минут», – спокойно объявил Паркер. Шмитт пошел прямо через глыбы, с трудом находя между ними тропинку: «Это напоминает наш старый добрый габбро…» Телекамера следовала за его продвижением. Большинство испещренных оспинами валунов были словно врыты в грунт мощным ударом. Подошел Сернан и начал работать молотком.
«Ты уже выбрал следующий камень?» – торопил Джин. Из сотен глыб они взяли образцы лишь одной, а из ЦУПа напоминали, что в их распоряжении осталось 10 минут. Сернан нанес по указанному Джеком камню серию тяжелых ударов, но без успеха. Взяв у него молоток, Шмитт отделил фрагмент размером с кулак от другого места одним ударом. «Красиво», – похвалил Сернан. «С 15 лет с молотком», – похвастался Шмитт.
Джек хотел взять образец местного грунта, а Паркер поторопил: «Берите реголит в первом же доступном месте, – и добавил: – А еще больше мы хотим, чтобы вы уехали оттуда немедленно». Астронавты двигались в тесном пространстве между валунами быстро и эффективно и были довольны своей работой. «Мое впечатление, – сообщал Шмитт Паркеру, укладывая образцы в ровер, – участок выбран хорошо, глыбы прямо на валу, а значит, выброшены из самой глубокой части кратера, 180 м».
146:55. Тронулись в 850–метровый пробег назад к LM.
147:04. За хребтом замаячил «Челленджер». Экскурсия продолжалась 7 час 37 мин. Астронавты проехали почти 20 км, собрали 56 образцов общим массой 36 кг.
Поднялись в LM, отрегулировали подачу кислорода, поужинали, пообщались с Эвансом, работавшем на орбите, и расположились на отдых. Джек, глядя на Землю через верхнее окно, сказал: «Завтра мы ответим на все оставшиеся вопросы…» Шмитт спал 6 часов, а Сернан крепко уснул лишь на 3 часа.
Эванс не делал тайны из того, что он не хотел ходить по Луне: «Девять миль для меня – предельное расстояние». Но на лунной орбите он думал только о членах своего экипажа, слушал их переговоры и справлялся в ЦУПе, все ли у них в порядке. От неудач с некоторыми экспериментами, от усталости и одиночества он стал раздраженным: «В кабине воняет! От мыла нет проку. Хорошо бы парни вернулись с дезодорантом». И, передразнивая голоса Сернана и Шмита: «Возьмем дезодорант на поверхность; прекрасная вещь…» Помня мучения команды «Аполлона-16», Шмитт и Сернан забрали весь дезодорант на Луну.
Рис. 6.132. Лунный геолог Шмитт занят любимым делом на стоянке № 5. Работать в таком снаряжении возможно только на Луне. Даже на Марсе (⅖ g) человек не сможет носить все это на себе (информация для тех, кто собирается посылать людей на Марс). На камне стоит гномон, показывающий вертикаль и линейный масштаб. Цветная полоска на лапке треноги помогает восстановить баланс цвета и контраста на фотографиях.
Утром третьего дня уже чувствовалось небольшое утомление, астронавты попросили у ЦУПа дополнительный час на сборы; особой нужды «гнать коней» не было. Вспомнили, как на Земле Шмитт выступал за 4 вылазки на Луну. Он знал, что первоначально было задумано делать 4 маршрута, но это было очень критично по воде и электропитанию в случае аварии. Сернан наблюдал за борьбой Шмитта как бы со стороны, и когда руководители спросили его мнение, Джин ответил: «Я думаю, мы сможем сделать это, но я уважаю и ваше мнение». Джек тогда сильно обиделся на Сернана. Но сейчас, глядя на свои опухшие пальцы и на изодранные пальцы Джина, Шмитт понял: командиры миссий всегда правы.
В последний рабочий день на Луне им предстояло 7 часов езды по лунным ухабам и сбор образцов на склонах гор. Цель последнего маршрута – исследование северо – восточного угла долины Тавр – Литтров. Северный массив надо было сравнить с Южным и с куполами Скульптурных холмов. Запланированные для посещения точки образовывали 4–километровую дугу, очерченную радиусом 3,5 км от LM, так что ограничение по ресурсам на обратный путь их почти не волновало. Ожидалось, что темп этой последней вылазки будет спокойнее, чем предыдущей.
163:35. Вышли на Луну и включили телекамеру. Высота Солнца над горизонтом уже 40°, астронавты почти свободно могут смотреть на восток. Полчаса готовили ровер, погрузили в багажник комплекты взрывпакетов, Шмитт сбегал включить передатчик SEP и установил один из зарядов, а по пути нашел кусок, показавшийся ему мелкозернистым базальтом. Джин осмотрел поврежденный лунной пылью фиксатор дверцы багажника ровера. Пыль была их врагом, она забивала все, и, будучи мелкодисперсной фракцией камней, растолченных временем и микрометеоритами, являлась чрезвычайно абразивной.
164:24. Ровер покатился через залитый солнцем лунный пейзаж на скорости 12 км/ч. Поверхность была чередой плавных невысоких валов и балок без камней. Сернан наслаждался мягким освещением, а Шмитт приглядывался к Северному массиву. До первой стоянки надо проехать 2,9 км на север к подошве массива и еще 400 м на восток к большому валуну, скатившемуся вниз и проложившему 500–метровую борозду, замеченную на орбитальных фотографиях.
По пути осматривали мелкие кратеры и брали сачком пробы грунта равнины. Поднимаясь по пологому склону подошвы горы, достигли поворотной точки маршрута – камня Поворот 6 м в высоту, у которого остановились, и Шмитт взял сачком образец грунта. Объехали, осматривая, камень и повернули на северо – восток к своей цели – большому валуну, видимому издали черной точкой.
Ровер уверенно бежал вверх по склону в 20° и, проехав за 28 минут 3,6 км от LM, достиг огромного камня, расколотого на 5 кусков (самый большой 6×10 м), лежащего под крутым склоном горы. Цепочка фрагментов растянулась на 25 м, вместе они были бы больше, чем «камень – дом» на North Ray («Аполлон-16»), Между двумя основными фрагментами (северным и южным) был промежуток в 3 м. Припарковались в 20 м от южного фрагмента. Как только Сернан встал со своего места, Шмитт испугался, что опрокинется вместе с ровером с холма и, спрыгнув на грунт, пошутил, что надо бы подложить камни под колеса. Паркер сообщил им из ЦУПа о щедром выделении времени: 1 час 20 мин на стоянку № 6.
Рис. 6.133. Шмитт на стоянке № 6 у одного из фрагментов большого камня.
Джек поднялся до вершины цепочки, осмотрел след камня на склоне и подошел к теневой стороне валуна: «Крупнопористый мелкокристаллический… Пузырьки сплющены… листоватость не проходит через весь камень…» «Потрясающе!» – донеслось из ЦУПа; там ждали сюрпризов.
Закончив работы с гравиметром, Сернан присоединился к Джеку для взятия сколов. По иронии судьбы Шмитт сам проектировал лунный геологический молоток, еще не зная, полетит ли когда‑нибудь на Луну; и вот он здесь и не может хорошо его держать: ручка слишком толста. Во время тренировок все пришли к согласию, что переделывать молоток некогда, пусть Сернан с его массивными руками будет «молотком миссии», а Шмитт станет показывать Сернану, от какого камня откалывать образцы.
Обойдя все части валуна, Шмитт мысленно соединял их. У верхнего фрагмента он даже подпрыгивал, чтобы лучше разглядеть детали: «Здесь несколько стадий процесса». История этого камня была отражением истории космоса; коричнево – серый камень сформировался, когда магма захватила куски сине – серой брекчии.
Через 36 минут исследования Джек доложил: «Боб, я думаю, мы сделали всё, что могли». Ясно было одно: если бы они просто взяли обломок от одного нижнего фрагмента и уехали, то упустили бы главное: история этого камня была историей горного массива. Телекамера поймала момент, когда Шмитт поднял на шлеме позолоченный внешний фильтр, и стало хорошо видно его улыбающееся лицо. На мгновение из безликого астронавта он превратился в Харрисона Шмитта, геолога самого отдаленного полевого участка человечества.
Сернан позже жалел, что не успел написать на покрытом пылью выступе камня имя своей дочери Трейси [9]9
Алан Бин исправил упущение Сернана: раскрашивая это место на своих лунных картинах, он добавил имя Трейси. С тех пор этот валун так и называют – «камень Трейси».
[Закрыть], но нужно было успеть взять керн и грабельный образец. И Джин лихо запрыгал со склона, не рассчитал толчок, сместил центр тяжести вправо и начал медленно театрально падать. На экране это падение выглядело страшнее, чем было на самом деле, поскольку слой пыли оказался толстым и мягким и из него не торчали камни. Все, кто был в ЦУПе, вспоминали этот эпизод с замиранием сердца и через 30 лет, а Сернан забыл его уже через минуту.
Геологов в ЦУПе чрезвычайно вдохновил осмотр валуна. Поэтому, когда руководители полета спросили, из какой следующей геологической остановки можно взять время для дополнительных работ с ALSEP, шеф ученых запальчиво ответил: «Берите из „Аполлона-18“».
166:10. Проехав 800 м на восток вдоль подножия массива, встали около двухметрового валуна. Забывая о боли в руках, Шмитт брал образцы грунта и мелких камешков, а Сернан осмотрел валун: «…Содержит светлый фрагмент». Шмитт присоединился и подтвердил: «…Проходит по всей его высоте, около полутора метров толщины!» Эта жила показывала, что расплав был горячим и проник в щели под давлением, т. е. контакт минералов был сформирован в недрах, а не при выплеске магмы на поверхность. Они легко отбили молотком обломок около одной из жил, но пришлось поработать, чтобы получить скол самой жилы.
Рис. 6.134. Камень Трейси и кратер Генри
Возвращаясь к роверу, Сернан соблазнился камнем, похожим на ботинок; опираясь рукой на молоток и почти лежа, он раскопал и взял его. Стоянка № 7 заняла лишь 20 минут, но работали они чрезвычайно эффективно: сколы с нового камня вместе с образцами со стоянки № 6 способствовали пониманию процессов, сформировавших Тавр – Литтров.
«Джек, когда закончим, мы поднимемся на гору и охватим всю эту долину от края до края!» – воскликнул Сернан, запрыгивая в ровер. «Это идея!» – живо откликнулся Шмитт.
Переезд на 2,5 км к стоянке № 8, вопреки опасениям, прошел ровно. Так как крупных камней у Скульптурных холмов на орбитальных фотографиях видно не было, планировщики миссии предоставили астронавтам самим выбрать место стоянки.
166:50. Стоянка № 8. Шмитт побежал вверх по склону на 100 м, посмотреть небольшой глубокий кратер, на бровке которого чернел валун 0,4×0,3 м. Камень оказался очень твердым куском старой лунной коры, покрытым стеклом и явно откуда‑то заброшенным на склон. В ожидании Сернана Шмитт фотографировал самую высотную панораму миссии. Но Сернан все еще делал сколы внизу, и тогда Шмитт решил попробовать скатить камень, чтобы Сернан над ним поработал. «Я скачу его, – предупредил Джек, – ты готов?» «Давай», – спокойно ответил Джин, искоса приглядывая за напарником. Шмитт толкнул камень ботинком, но он остановился после нескольких вялых кувырков. «Давай! Катись! Катись…» – разбрасывал пыль Джек, повторяя свою попытку. Наконец Сернан присоединился к геологу и начал стучать молотком по камню: «Я раньше такого не видел». (На Земле возраст породы определили в 4,34 млрд лет.) Камень был ниже их колен; чтобы рассмотреть, куда бить, Шмитт ползал вокруг него на коленях, Сернан же практиковал армейскую позу «упал – отжался». Сделав сколы на одной стороне, они хотели перевернуть камень, но он «прилег» хорошо и не хотел переворачиваться. Тогда Джин применил «собачий» прием: упершись в грунт руками, толкнул камень ногой.
