Текст книги "Путешествия к Луне"

Автор книги: Владимир Сурдин

Соавторы: Вячеслав Шевчёнко,Вадим Чикмачёв,Юрий Шкуратов,Жанна Родинова,Кира Шингарева,Александр Марков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

Рис. 6.113. Лунная геология: взятие образцов.

Возвращение было спокойным, они ехали по своей колее, полагая, что иначе можно просто заблудиться. Конечно, Янга и Дьюка угнетал срыв эксперимента с тепловым потоком, о чем свидетельствовало скоро наступившее молчание в эфире; ЦУП пытался приободрить их: «Вчера казалось, что нам не прилуниться, а сейчас мы впервые собрали образцы в горной местности». Но Янг и Дьюк переживали по поводу доверия к ним геологов, так как ничего, кроме брекчии, им, кажется, найти не удалось.

Оставался последний пункт программы: киносъемка ровера в движении, не удавшаяся «Аполлону-15». Четверть часа Янг гонял его со скоростью 12 км/час по замкнутому треугольному маршруту, делая крутые развороты, а Дьюк снимал и комментировал. Астронавты отмечали легкость управления луноходом, несмотря на то, что задние колеса иногда буксовали в пыли.

Астронавты были удовлетворены подвижностью скафандров. По словам Дьюка, вскоре после начала работы на поверхности он почти забыл о том, что одет в скафандр. На Земле во время тренировок каждый из астронавтов провел в скафандре по 350 часов, чтобы привыкнуть. При первом надевании скафандра в полете Дьюку он показался мал, но надутый кислородом сидел идеально. Терморегулировка же, видимо, идеальной не была: Янг жаловался, что мерзнет, даже находясь на солнце и активно работая. За время первого выхода, продолжавшегося 7 час 11 мин, было собрано 18,6 кг образцов.

По возвращении в LM у Джона Янга начались мелкие неприятности. Во время экспедиции «Аполлон-15» врачей встревожило нарушение сердечной деятельности у Скотта и Ирвина. Они объяснили это потерей организмом калия и добавили экипажу «Аполлона-16» в пищу калия, главным образом в форме апельсинового сока. Янгу, Мэттингли и Дьюку предписали пить его «как можно больше». Это уже обернулось «головомойкой» для Дьюка, но были и другие последствия…

Медики сообщили: «Электрокардиограммы у вас отличные. Только нужно приналечь на апельсиновый сок». Янг: «Приналечь на апельсиновый сок, и все будет прекрасно?» «Да, приналечь на апельсиновый сок», – наивно подтвердили из ЦУПа. «Я превращаюсь в апельсин!» – жаловался Джон. «Ну, в общем, тебе же лучше, Джон», – попытался пошутить капком Тони Энгланд. Но Янгу было не до шуток: «Ты слышал когда‑нибудь о кислом желудке, Тони?» Ему надоели выхлопы из пищеварительного тракта. В СМ система очистки воздуха не справлялась с их газами. Чтобы понять, каково трем здоровым мужчинам в объеме СМ или двум в LM, надо было бы на 12 дней посадить туда медиков и кормить их одними апельсинами.

До сих пор астронавты не высказывали в эфир своего недовольства, но когда Янг и Дьюк заканчивали приготовления ко сну, они не заметили, что микрофон Янга включен. В ЦУПе слушали шоу с Луны: «Я опять п…л, Чарли. Я стараюсь не делать этого, но в желудке слишком много кислоты». «Возможно», – отвечал голос Дьюка, явно не дышавшего носом. «Думаю, я не ел так много цитрусовых лет двадцать. Я никогда не ел их больше, чем за эти двенадцать проклятых (fucking) дней. Я люблю апельсины время от времени, но не до такой степени…»

Энгланд несколько раз нажал на кнопку звукового сигнала. Астронавты не поняли. Наконец Энгланд сказал: «Орион». «Да, сэр!» – откликнулся ни о чем не подозревающий Янг. «Джон, у тебя включен микрофон…» Янг понизил голос: «Давно?»

Никто из присутствовавших в те минуты в ЦУПе не смог забыть этот эпизод, включая Дика Слейтона, шефа астронавтов.

Далее последовала «непринужденная» болтовня Дьюка: «Не верится, что мы идем спать, Дик, но этот парень Джон спит здесь как ребенок. Как будто это лучшее место в мире для сна…» и т. д. Дик по – дру– жески попрощался с ними на ночь: «Мне жаль, что я не с вами». «Нам тоже, шеф», – загадочно растягивая слова, откликнулся Янг с верхнего яруса.

Астронавты уснули, а на Земле инженеры ЦУПа и геофизики собрались для мозгового штурма – как спасти эксперимент с тепловыми потоками? Причина обрыва кабеля сразу стала понятна: накануне полета разработчики ALSEP изменили конструкцию разъема: у него появился острый край, он и рассек кабель, когда Янг его дернул. Теперь уж точно никто не злился на Джона. Но как поправить дело стоимостью в 1,2 млн долларов? Соединение можно восстановить, зачистив концы проводов. Нужен абразив, а чем плох лунный камень? Группа продумала план: кабель принесут в LM, обернут конец вокруг ручки геологического молотка и зачистят камнем изоляцию, подровняют ножницами и на следующий день воткнут в прибор. На все требуется час, дублеры проверили – работает. Утром пошли к шефам: «Эксперимент можно наладить». Возможность провести ремонт демонстрировала преимущество астронавта перед роботом. Шефы выслушали – полной гарантии соединения не было (в кабеле 48 жил), – и сказали: «Мы этого делать не будем». Время на Луне слишком дорого, астронавтам и так уже было с чем бороться…

План второго дня включал исследование склона купольной горы Stone Mountain (высота 530 м) на участке кратера Cincos (на высоте 180 м) и выбросов из кратера South Ray. А в 142:47 астронавты вышли на Луну. Джон занялся телескопом, а Дьюк готовил ровер и поднял белый камень, тоже оказавшийся брекчией.

Плато Cayley имеет склон к юго – западу около 5°, поэтому маршрут (4 км) выполнялся в косых солнечных лучах, и астронавты надеялись на лучшее. Маневрируя между кратерами размером в несколько метров, Янг, вел ровер со скоростью 6 км/час. Двигаться было тяжело: холмистую поверхность испещряли крупные камни. Ровер въехал в полосу выброса из кратера South Ray. Дьюк: «Не выберемся мы из этого месива». Они пробирались через плотное ядро луча, количество метровых булыжников нарастало.

«Вершина Survey Ridge, – сообщал Чарли, когда ровер взобрался на усеянный камнями склон. – Большие валуны. Виден весь луч South Ray – светлая полоса на холмистом ландшафте. Я прослеживаю ее даже по ту сторону хребта». Янг злился: «Надо вырваться отсюда, мы потеряем здесь день». Через 10 минут отчаянного маневрирования они нашли спуск. Но и в южной долине было не легче: размеры камней и число кратеров только увеличивались. «Никогда в жизни не видел столько валунов», – ворчал Джон, видевший и метеоритные воронки, и кратеры от ядерных взрывов. Приноровившись к рельефу, он разогнался до 12 км/час, и ровер совершал сумасшедшие скачки.

У горы камней стало меньше. Склон уходил вверх тремя уступами. Наклон первого уступа – около 10°, это не слишком круто для ровера. Дьюк: «Мы быстро поднимаемся». Ровер карабкался вверх уже под углом в 20°. «Мы в Cincos, Тони?» – спросили они ЦУП.

Энгланд: «Вы, наверное, метрах в двухстах, опережаете график на 14 минут».

Янг: «Подниматься? Где?»

Дьюк: «Может, там?»

Янг разворачивал ровер, а Энгланд передал: «Маттингли заметил – Солнце отражается от чего‑то на северо – западном фланге Stone Mountain». Кен догадался взять на орбиту бинокль.

Смех Чарли: «Это от нас!»

Путь им преградило плотное каменное поле.

Янг: «Тут мы откусываем больше, чем можем прожевать».

Дьюк: «Из‑за этих камней я не уверен, что мы доберемся до Декарта». Астронавты боялись, что на неровностях размером с чемодан у ровера «колеса оторвутся».

Они не видели кратер Cincos; по иронии судьбы (как и в случае «Аполлона-14») он был в полусотне метров за хребтом. ЦУП предложил сделать остановку здесь. «О’кей», – принял Янг. Сошли на грунт, обернулись на раскинувшееся внизу плато Cayley. «Тони, – сказал Дьюк взволнованно, – ты не поверишь!» Они были на высоте 175 м, выше, чем кто‑либо из участников других экспедиций, включая «Аполлон-17». Дьюк фотографировал панораму стоянки и белый вал кратера South Ray (диаметр 750 м). Затем стал собирать граблями гальку. Все было завалено выбросами от South Ray, смешанными с реголитом, Янг рыл траншею, выкапывая камни, похожие на образцы Cayley: «Сожалею, Хьюстон, они такие же».

Рис. 6.114. Инструмент для взятия проб грунта.

Закончив с граблями, Чарли исследовал механику грунта и взял керн. Янг, преодолевая крутой подъем, за 2 минуты прошел 75 м к усыпанной валунами впадине. Добравшись, стоял на сыпучем склоне и с упорством золотоискателя работал граблями утомленными ноющими руками. Через годы он говорил: «Когда вы на Луне 6–7 часов в скафандре и не больше часа на одном месте, вы не будете тратить время на попытки увидеть всю картину. Вы собираете образцы и документируете их. Если Вы попытаетесь быть чем‑то большим, чем техник, то окажете плохую услугу ученым, которые вас послали».

После взятия второго керна Дьюк присоединился к командиру. Грабельный прокос не обнадеживал: «Мне крайне неприятно докладывать вам, – иронично сообщил Дьюк в ЦУП, – но это отвердевший реголит». «Комья грязи», – подтвердил Янг. Реголит сильно уминался под их ботинками, сохраняя глубокие следы. Они опирались на инструменты, стоя лицом к склону, иногда становились на колени, поднимая образцы. Изучив опыт Скотта и Ирвина, они работали уже более умело.

Через час отъехали на 650 м по своей колее назад. Не тратя времени на парковку ровера в идеальное положение, просто взяли его как носилки и перенесли на ровное место. Пока миссия не давала того, что от нее ожидали. Желая разнообразить коллекцию, Янг поднялся на вал 25–метрового кратера и чуть не скатился в него, поднимая угловатый белый образец. Затем Янг снова рыл траншею на склоне кратера, его ботинки тонули в реголите, и он «месил воду», чтобы не скатиться вниз. А Чарли рискнул побежать прямо через яму, используя свой импульс. «Забавно!» – смеялся он, выскочив около ровера.

Поднимаясь на вал, Джон увидел искрящийся камень: в матрице вспыхивали, как крупинки сахара, крошечные кристаллы. «Этот камень, уверен, кристаллический, Хьюстон», – радовался он. «Это наш лучший образец, – присоединился Дьюк, – Настоящий кристаллический». «Первый за сегодня», – вздохнул с надеждой Джон. «Назовите его Большой Янг», – предложил Энгланд, намекая на камень Большой Скотт («Аполлон-15»). «Да ну!..» – смутился Джон (как чувствовал: очищенный на Земле, он оказался брекчией, а кристаллы содержались лишь в темных включениях).

Случались и маленькие аварии: открепилась боковая сумка на ранце Янга, потратили время, чтобы ее закрепить. Расцеплялись держатели мешочков индивидуальных образцов на груди, пришлось носить их в руках. Отвес – рейка гномона, обозначающего масштаб и вертикаль на фотографиях, отлетела; пришлось заменить гномон совком с ручкой.

Спускаясь к подножью горы, Янг сосредоточился на управлении, а Дьюк искал нужный участок. Проехали 650 метров. «Что думаешь?» – спросил Янг возле неглубокого кратера. «Паркуйся», – согласился Чарли. Сошли с ровера на твердый грунт, ботинки едва оставляли след. Дьюк сразу ударил молотком по первому валуну. «Что делаешь, Чарли?» – «Делаю свежую поверхность». Скол удивил чистым белым цветом матрицы с черными пластинами кристаллов. Янг стал искать слоистость реголита, копая траншею, но не нашел ничего интересного и пошел на запад. «Что это?» – позвал он Чарли, обнаружив участок светлого грунта. «Это уникальное белое нечто», – рассмеялся Дьюк. Выглядело оно тонким слоем белого камня на твердом реголите; взяли образец.

Янг работал у ровера, и в какой‑то момент ручка молотка, торчащая из кармана на его голени, попала под крыло правого заднего колеса. Он аккуратно освободил ногу, но «фартук» колеса был поврежден.

«Пора», – торопил ЦУП. Они отставали от графика уже на 20 минут, и, как обычно, начиналась спешка. Отменив плановую остановку, сразу двинулись к кратерам Stubby и Wreck (Коренастый и Авария), где ожидались ценные образцы. И как тут не поверишь в мистику межпланетных путешествий, если у кратера Авария ровер замедлил ход и пополз назад… «Ты заглушил?» – удивился Дьюк. Янг взглянул на приборы: «Не работает двигатель заднего колеса…»

Джон выключил и вновь включил батареи – движение возобновилось, но Земля забеспокоилась. Астронавты были в 3 км от LM на пересеченной местности. Поломка ровера – худший сценарий лунного маршрута. ЦУП немедленно стал просчитывать вариант возвращения пешком. Первым порывом руководства было «прекратить работу и мчаться к LM», пока не сломался оставшийся двигатель заднего моста, но Янг их успокоил, сообщив, что ровер движется стабильно, скорость 7 км/час. «Как насчет остановки посреди этих валунов, Джон?» – предложил Дьюк, и, как обычно, Янг согласился. Он хотел осмотреть ровер. «Я попытаюсь перевернуть его, Чарли», – объявил Джон, паркуясь. Он хотел опрокинуть машину на бок, но сначала занялся батареями. «Проверь», – сказал он Чарли, поставив его у пульта. «Работает», – посмотрел Дьюк. «Еще работает…» – размышлял Янг. Проверяя батареи, они поставили тумблер в неправильное положение: в результате отключения питания стерлись данные счетчика навигационной системы… «Сожалею», – спокойно сказал Джон и пошел к Чарли, который осматривал черный камень.

А на Земле началась легкая паника: обратный путь исключал следование по колее, с которой свернули за хребтом; возвращаться придется через гребни трех – четырех кратеров. Найдутся ли ориентиры, чтобы не заблудиться без навигационной системы ровера?

Но астронавтов это, казалось, не волновало, они занялись делом. Янг работал граблями, а Дьюк брал керн. Труба заглублялась с трудом, а затем и вовсе застряла. Он бил молотком, но она не шла глубже. Пальцы онемели, и молоток вырвался. «Предатель!» – воскликнул он, пытаясь поднять его вручную; молоток ускользал. Пришлось идти к роверу за клещами. Второй керн тоже застрял после 65 ударов молотком. «Ах ты, собака!» – ругался Чарли, а при вытаскивании чуть не упал, когда труба неожиданно вышла.

«В этом районе не много материала», – задумчиво объявил Янг, получив пятью грабельными прокосами только дюжину камешков. Возвращаясь к роверу, они подняли искрящийся радугой кусок «стекла». Через несколько метров Дьюк остановился: «Какой белый камень! Надо взять почву под ним». «Этот? – изумился Янг. – Ты хочешь, чтобы я перевернул его, Чарли? Он длиной полтора метра». Дьюк качнул камень, но тут не выдержал ЦУП: «Пора!»

Отъехали на 400 м в сторону LM и остановились между двумя лучами кратера South Ray. Янг пошел искать одинокий валун для эксперимента «чистый реголит». По процедуре Джон должен «подкрасться» с «грязной» стороны камня, дотянуться через нее до «чистой» и специальной бархоткой взять тончайший (0,5 мм) слой пыли. В вакууме и при слабой гравитации пыль от ботинок астронавта летит по баллистической траектории далеко вперед, поэтому он приближался на цыпочках. А Дьюк дразнил: «Крадемся?» Но Джон дотянулся: «Взял»! Далее он нанес ряд сокрушительных ударов по вершине камня, чтобы получить скол, и опрокинул камень ради пробы грунта под ним.

«Чарли, я и это взял!» – объявил он торжествующе. «Можем не только незаметно подкрадываться», – язвил Дьюк, нанося 13–й удар молотком, отделяя фрагмент другого камня.

ЦУП сообщил, что они отстали от графика уже на 30 минут, но умеренный расход хладагента скафандров позволяет продлить маршрут на 20 минут.

Возвращались к LM не только через три больших старых кратера, но и через множество мелких. «Весьма холмистое место, комментировал Янг. – Назвавшие его равниной не знали, о чем говорят».

На обратном пути стало ясно: если бы ровер выключился, они бы не вернулись. Бесконечные овраги и гребни дезориентировали их даже больше, чем Шепарда и Митчелла в области Фра – Мауро. При неработающей навигации ровера они двигались по приметам Дымной Горы (Smoky Mountain) на севере. Но это уже было не единственной проблемой лунного бездорожья: когда ландшафт позволил развить хорошую скорость, они обнаружили, что крыло правого заднего колеса (поврежденное молотком Янга) перестало выполнять свою функцию – пыль летела через их головы вперед. Этот «дождь» можно было бы терпеть, если бы он не вызвал перегрев батарей ровера.

Окончание маршрута посвятили испытаниям механических свойств грунта и добору образцов. Дьюк измерял пенетрометром сжимаемость реголита, а Янг брал керн. Вернувшись к LM, упаковали образцы и так долго чистились, что стало ясно: топтались специально, чтобы побить рекорд времени вылазки (7,2 часа у «Аполлона-15»). Как ЦУП ни торопил, ему не удалось отправить их в модуль, но как только рекорд пал, они вскарабкались по лестнице так, что стали, наверное, заодно и чемпионами по подъему в LM. Общая продолжительность выхода – 7 час 23 мин. Протяженность маршрута составила 11,5 км. Перед вползанием в LM Янг мечтательно оглянулся на трапе: «Если бы здесь был воздух… это было бы прекрасно».

После ужина им передали оценку геологов: «Мы точно не увидели того, что ожидали (вулканизм), но взяли все, ради чего полетели». Несколько лет развития «совершенно правдоподобной» теории были опрокинуты несколькими часами лунной работы.

Пока Джон и Чарли отдыхали, в черном лунном небе над ними проплывал счастливый Маттингли. Лично ему было интереснее находиться одному на орбите, чем на поверхности Луны. Его маленький магнитофон заполнял кабину СМ звуками симфоний Малера и Берлиоза – это был прекрасный фон для нереального вида, открывающегося в иллюминаторах.

Проснувшись, Янг и Дьюк наметили стратегию дня – опережение. Перенос времени старта с Луны был невозможен из‑за ненадежности ЖРД CSM. Программа третьего дня сокращалась: 4,5–километровый маршрут к кратеру North Ray диаметром 1 км превращался в 5–часовой рывок в стиле «туда – обратно». Сбор мелких образцов отменялся. «Концентрируемся на больших валунах», – передали из ЦУПа. Камни на валу North Ray могли быть с глубины в 300 м; это был единственный шанс добыть породу из такой глубокой лунной «шахты».

В 165:38 Янг и Дьюк вышли на Луну, подготовили ровер: «Мы на 10 минут впереди и готовы, а вы?» – сообщил Чарли. «Становитесь послушными…» – донеслось из ЦУПа.

В100 метрах к северу от LM был гребень, с вершины которого увидели весь маршрут. Он был усыпан валунами, но не так плотно, как Survey Ridge. Янг устремился к более чистому восточному краю огромного старого кратера Palmetto. Помчались на полном ходу. Дьюк доложил: «Ландшафт холмистый, но поверхность более гладкая».

«Огромный кратер!» – воскликнул Чарли на гребне Palmetto, Янг на мгновение оторвал глаза от «дороги», и тут же камень царапнул днище ровера. Дальше начался склон в широкую долину, простирающуюся почти до подошвы North Ray. Янг не упустил преимущества ровной поверхности и установил новый рекорд скорости 15 км/час. Они опережали график, но вскоре появились первые выбросы из North Ray. В километре от кратера попали в область белых 3–метро– вых камней в страшных трещинах и разломах. Объехали их и сразу столкнулись с другой такой же группой. Дьюк изучал карту: они поднимались к North Ray, но вал кратера был скрыт бесконечными хребтами. Периодически казалось, что увидят его за следующей возвышенностью, но навигационная система говорила: рано.

Ровер покорял 50–метровый крутой гребень, Янг предвкушал: «Думаю, мы вблизи вершины». «Вы в 500 метрах», – остудил его из ЦУПа Энгланд, сверяя их доклады с картой. «Мы снова взбираемся», – сообщил Дьюк с очередного гребня. Это было похоже на блуждания Шепарда и Митчелла на Конусе. Ровер одолел склон в 15°, и вдруг гигантская яма распахнулась перед ним. Опередив график на 11 минут, нашли North Ray именно там, куда указывал навигатор ровера!

Рис. 6.115. Панорама кратера North Ray. Вдали – Ч. Дьюк возде ровера.

«Эффектное зрелище! Потрясающе!» – восторженные возгласы Янга и Дьюка. Они сориентировали узконаправленную антенну на Землю, чтобы и там могли полюбоваться зрелищем. На мониторах ЦУПа появилось изображение, но астронавтов в кадре не было. Наконец оператор ЦУПа нашел две фигурки в скафандрах на краю кратера, настолько большого, что он не помещался в экран. Всюду сквозь мантию пыли торчали огромные камни. Зрелище было фантастическим.

«У него крутые стены, я близко к краю! – взволнованный голос Янга. – Угол наклона вала 15° и резко переходит к 35°, наклоняется стремительно. Если пройду еще сотню ярдов вниз по этому склону, не думаю, что мне станет лучше». В ЦУПе перепугались: вал кратера резко спадал к скалистому дну, и грунт мог в любой момент сползти. Если астронавты упадут в кратер, они не выберутся. Хотя кратер был диаметром в километр, Янг не видел его дна из‑за крутизны внутреннего склона (60°). На Земле он бахвалился: «Взять 100–футо– вую веревку, чтобы пройти часть пути в кратер на страховке». Разумеется, никакая веревка никогда не стояла в списке вещей «Аполлонов», и не из‑за экономии веса, а потому, что авантюрные идеи не вдохновляли руководителей полета.

Из ЦУПа напомнили план: за 1 час необходимо выполнить стереоскопические панорамы North Ray и Smoky Mountain, съемку местности через поляризационный фильтр при разных его ориентациях, геологическую выборку и, если большой черный валун не очень далеко, пробежаться до него.

Закончив съемку кратера, Дьюк доложил: «Я не вижу коренных пород, только валуны». Геологи надеялись, что на внутреннем склоне North Ray будет виден разрез ложа или последовательности потоков лавы, как на стене Борозды Хэдли («Аполлон-15»). «Слои белых валунов ориентированы горизонтально, стены покрыты осыпями», – однако Чарли не был уверен, напоминает ли это Борозду Хэдли. «Мы получим и белые, и черные камни на одной стоянке?» – оживился Энг– ланд. «Белый камень – брекчия! – определил Дьюк и посмотрел на далекий черный валун. – Если и это брекчия, то вулканическая теория обречена». Впрочем, геологи уже смирились с фактом, что плато Cayley не вулканическое.

Янг поправил телеантенну и пошел осматривать белый блок: «У этого камня была бурная история, это определенно брекчия, – объявил Джон, и, поскольку стал специалистом по вставанию на колени и подбору камней вручную, поднял осколок, не используя клещи. – Очень рыхлый». Затем Янг подобрал «черное стекло» и нашел камень с прямым углом. «Возьмите образцы больших белых валунов», – попросил Энгланд. Дьюк направился к группе камней в 50 м от ровера. Янг предложил помощь, но Дьюк отказался. На подъеме к белым камням его ботинки погружались на 15 см в каменную крошку, которая образовалась от сильно разрушенных валунов. Янг с граблями все‑таки пошел за Чарли, который уже определил камни как светломатричную брекчию и откалывал образец, а Янг прочесывал грунт.

«Что к нас со временем?» – спросили они ЦУП. «У вас еще 25 минут». «Пошли к большому камню», – предложил Янг. «О’кей!» – живо отозвался Чарли. Геологов охватил азарт: успеют? Вылитый бегемот! Самый большой камень, попадавшийся «Аполлонам»! Он виден даже на снимках с орбиты и по цвету похож на камни дна кратера. Астронавты не могли спуститься до дна, но они могли взять «образец дна», добравшись до черного валуна. Теоретически такой гигантский камень, выброшенный взрывом, не улетит далеко и наверняка представит самые глубокие слои.

«Может, он дальше, чем мы думаем?» – спросил Джон. «Нет, это недалеко», – ответил Чарли и решительно побежал на север.

Янг и Дьюк вприпрыжку удалялись от ровера (100–130 м), а оператор в ЦУПе постепенно «наезжал» на их спины трансфокатором: размер астронавтов на экране не менялся, а камень становился все больше. Дьюк приговаривал: «Смотри, какой!»

Пробежка заняла пару минут, и вот они рядом с поднимающейся прямо из грунта стеной темного грубого камня неправильной формы 20 м длиной и 12 м высотой. Меньший, пятиметровый фрагмент лежал рядом, отделенный узкой щелью.

Янг: «О’кей, мы добрались до этого камня».

Рис. 6.116. «Камень – дом».

Дьюк, радостно: «Тони, вот твой камень – дом!» «House Rock?» – повторил шеф геологов Мюлбергер. Название закрепилось. Эти глыбы отличались от всего, с чем приходилось сталкиваться астронавтам, но на изучение имелось только 17 минут. House Rock был темным, как базальт, но надежда на то, что он вулканический, исчезла сразу: «Это черноматричная брекчия», – определил Янг. А Дьюк исследовал основание и заметил, что камень покрыт стеклом, которое глубоко проникло в трещины. Астронавты обошли вокруг, оценивая структуру камней, натолкнулись на белый 3–метро– вый обломок породы, вкрапленный в матрицу, и отбили образец размером с грейпфрут. Осмотрели трещину, разделяющую камни, слой реголита в ней был так тонок, что с трудом соскребался.

Рис. 6.117. «Камень – дом» крупным планом. Для масштаба в кадре зафиксирован инструмент для взятия проб грунта.

Рис. 6.118. Ч. Дьюк исследует поверхность камня.

«Пора», – напомнил Тони. Но Дьюк «не услышал» его: «Пенистый камень, Джон». «После него вы уйдете оттуда?» – уже нервничал Энгланд: они опаздывали на 8 минут. Янг быстро поднял образец и спокойно скомандовал: «О’кей, возвращаемся».

Когда они бежали назад, Энгланд спросил: «Вы видели что‑нибудь изверженное?» «Вулканическое? О чем вы говорите? – отвечал Янг. – Если и был вулканизм в этой области, то он замаскирован брекчиями». «Я полагаю, мы немного припозднились», – доложил у ровера Дьюк. «Дальше идите по колее», – попросил Энгланд. Наверстывая отставание, Янг разогнался до 17 км/час, установив очередной рекорд скорости.

Рис. 6.119. «Теневой камень». На заднем плане – «Дымные горы» (Smoky Mountain).

«Большие камни», – объявил Джон через 8 минут, разворачиваясь рядом с камнем 3 м в поперечнике. «Похож на House Rock», – заметил Дьюк. «Джон, сними показания магнитометра, – попросил Энгланд. – А ты, Чарли, иди собирать образцы». Астронавты заработали как в ускоренном фильме: Янг мгновенно установил прибор, Дьюк снял панораму и принялся чесать граблями грунт в 10 м от ровера. Реголит был рыхлым и полным щебня. Закончив прочёс, Дьюк услышал из ЦУПа: «Мы бы хотели, чтобы ты ударил молотком по камню, Чарли». Но Дьюк увлекся и пропустил просьбу мимо ушей. Обойдя валун, он нашел место под нависающим южным торцом, из‑за которого его и назвали «Shadow Rock» (Теневой камень). Одной из задач этого маршрута было найти камень, отбрасывающий постоянную тень.

Рис. 6.120. Джон Янг возле «Теневого камня».

«Это идеальное место», – объявил Дьюк. Под козырьком камня была впадина, материал в которой, возможно, был заморожен миллионы лет. Дьюк пошутил: «Если вы залезете под камень в Западном Техасе, то обнаружите гремучую змею, а здесь – только затененный грунт». Он еще не знал, что и под лунными камнями есть свои сюрпризы.

«Мы хотим, чтобы Чарли взял сколы», – повторил из ЦУПа Энгланд. Дьюк спохватился и моментально отколол несколько фрагментов, но когда нагнулся поднять их, потерял равновесие, упал на бок и проскользнул ногами под тот самый выступ камня… «О, проклятье! – он с изумлением понял, что не поднимется. – Джон, я в ловушке!» Янг убирал магнитометр и не сразу понял, где Чарли. «В ловушке? Что ты имеешь в виду?» «Я у этого камня…» – растерянный голос Дьюка. «Ты не можешь встать?» – бросив кабель, поспешил на помощь Джон.

Рис. 6.121. Посадка командного модуля «Аполлона-16» 27 апреля 1972 г. в Тихом океане (0°43′ ю. ш., 156° И' з. д.), в 350 км от острова Рождества.

Пристегнувшись к сиденью ровера, Дьюк печально посмотрел на выпавшие из их плана кратер Ущелье, фланг Дымной Горы, кратер Кот. Но он был горд, что состоялся этот великий поход к North Ray.

На обратном пути смеялись над неудобствами работы с контейнерами для проб: из‑за тяжелой верхней части они не хотели стоять на грунте. Дьюк сожалел, что не сходил перед полетом в местный супермаркет в Хьюстоне и не купил обычную хозяйственную сумку с широким днищем и двумя ручками.

Итог: всего собрали 97,5 кг образцов за 20 час 14 мин работы на поверхности. Общее пребывание LM на Луне составило 71 час 02 мин. Предшествующие экспедиции проверяли летное оборудование и возможность работы на поверхности, и если последние миссии («Аполлон-16» и «Аполлон-17») кажутся кому‑то обыденными, это лишь признак зрелости межпланетной астронавтики. Миссия «Аполлон-16» принесла главную научную сенсацию программы «Аполлон», поскольку ученые до сих пор не знают, как интерпретировать то, что они нашли на Луне.